Книга восьмая

Вид материала

Книга

Содержание Пример одной из частей Притча III Притча VII Притча VIII Притча XII Притча XIII Притча XIV Притча XVI Притча XVII Притча XVIII Притча XIX Притча XXI Притча XXII Притча XXIII Притча XXIV Притча XXV Притча XXVI Притча XXVII Притча XXVIII Притча XXIX ... Полное содержание

Подобный материал:

• Книга восьмая, 273.95kb.
• Книга восьмая, 3305.88kb.
• Книга восьмая, 3253.7kb.
• Книга восьмая, 237.85kb.
• -, 4409.83kb.
• Предназначение музыки, 181.37kb.
• Восьмая международная научно-практическая конференция гуманитарные и естественнонаучные, 33.95kb.
• Восьмая Международная научно-практическая конференция, 77.66kb.
• Реферат на тему, 149.58kb.
• Исследовательская деятельность, 243.02kb.

КНИГА ВОСЬМАЯ

Глава I

Разделение гражданских наук на учение о взаимном обхождении, учение о деловых отношениях и учение о правлении, или о государстве

Существует, великий государь, старинный рассказ о том, как однажды собралось множество философов в при­сутствии посла чужеземного царя и каждый всеми си­лами старался показать свою ученость и мудрость, чтобы послу было что рассказать царю об удивительной мудро­сти греков. Но один из них молчал и ничего не говорил, так что посол, обратившись к нему, сказал: «А что, по-твоему, я должен сообщить царю?» — И тот ответил: «Скажи своему царю, что ты встретил среди греков од­ного, который умеет молчать» ¹. Впрочем, я и сам забыл включить в наш обзор наук науку молчания, которой, однако (поскольку она в большинстве случаев еще не создана), я буду учить собственным примером. Ведь по­скольку сам порядок изложения привел меня наконец к необходимости говорить ниже о науке управления, по­скольку я посвящаю свой трактат такому великому госу­дарю, который является подлинным мастером в этом ис­кусстве, с младенческих лет познавшим его секреты, и поскольку я не могу забыть, какое место я занимал подле Вашего Величества, я счел более разумным и естествен­ным доказать знакомство с этой наукой скорее своим молчанием перед Вашим Величеством, чем изложением ее. Ведь говорит же Цицерон о том, что в молчании за­ключено не только искусство, но и своего рода красно­речие. Так, упомянув в одном из писем к Аттику о не­скольких своих беседах с каким-то человеком, он, пере­сказывая их содержание, пишет: «И здесь я заимствовал кое-что из твоего красноречия и замолчал» ². А Пиндар, который так любил неожиданно поражать человеческое воображение, как волшебным жезлом, какой-нибудь удивительной мыслью, бросил как-то такую фразу: «Иногда несказанное поражает сильнее, чем сказанное» ³.Поэто­му я решил хранить здесь молчание или (что ближе всего к молчанию) быть возможно более кратким. Но прежде чем перейти к искусству правления, нужно предварительно сказать довольно многое о других разделах гражданской науки.

Гражданская наука имеет дело с предметом в высшей степени широким и неопределенным и потому с очень большим трудом может быть сведена к аксиомам. Однако кое-что может помочь в преодолении этой трудности. Во-первых, подобно тому как Катон Старший имел обык­новение говорить о римлянах, что «они подобны овцам, стадо которых гнать гораздо легче, чем одну овцу, по­скольку, если удастся хотя бы несколько овец из стада направить по нужной дороге, остальные сами пойдут за ними» ⁴ так и задачи этики, по крайней мере в этом отно­шении, оказываются несколько более сложными, чем за­дачи политики. Во-вторых, этика ставит своей целью пропитать и наполнить душу внутренней порядочностью, тогда как гражданская наука не требует ничего, кроме внешней порядочности, которой для общества вполне до­статочно. Поэтому нередко случается так, что и при хо­рошем правлении времена могут быть тяжелыми; ведь и в Священном писании, когда рассказывается о добрых и благочестивых царях, не раз встречается выражение: «Но народ еще не обратил сердца своего к господу богу отцов своих». Таким образом, и в этом отношении задачи этики тяжелее. В-третьих, особенностью государств яв­ляется то, что они, подобно громоздким машинам, при­ходят в движение довольно медленно и после больших усилий, но зато не так быстро и приходят в упадок. И как в Египте семь урожайных лет помогли пережить семь неурожайных, так и в государствах хорошая орга­низация правления в предшествующие годы способствует тому, что ошибки последующих лет не сразу оказывают­ся гибельными. Убеждения же и нравы отдельных людей обычно меняются значительно быстрее. И это в свою оче­редь также осложняет задачи этики и облегчает задачи политики.

Гражданская наука делится на три части в соответст­вии с тремя важнейшими функциями общества, а имен­но: на учение о взаимном обхождении, учение о деловых отношениях и учение о правлении, или о государстве. Ведь существует три основных блага, которых люди ждут для себя от гражданского общества: избавление от оди­ночества, помощь в делах и защита от несправедливых. И эти три вида мудрости совершенно различны по своей природе и весьма часто отделены друг от друга: мудрость общения, мудрость в делах, мудрость правления.

Действительно, что касается обхождения, то оно не должно быть ни аффектированным, ни тем более небреж­ным, так как умение вести себя свидетельствует об из­вестном нравственном достоинстве и оказывает большую помощь в удачном осуществлении как частных, так и общественных дел. Ведь как для оратора важна манера поведения (хотя она и является в какой-то мере чисто внешним качеством) настолько, что ей отдают предпоч­тение даже перед другими сторонами его искусства, ко­торые представляются более важными и существенными, точно так же и для гражданина обхождение и манера поведения (даже если речь идет о внешней стороне де­ла) играют если не основную, то по крайней мере, очень важную роль. Действительно, сколь важное значение имеет само лицо и его выражение! Правильно говорит поэт:

И выраженьем лица слов своих не отрицай ⁵

Ведь иной человек сможет выражением лица ослабить впечатление от своей речи или вовсе погубить ее. Более того, если верить Цицерону, то выражением лица можно повредить не только словам, но и делам. Так, советуя брату быть как можно любезнее с жителями провинции, он говорит, что любезность состоит не столько в том, чтобы быть доступным для всех, но прежде всего в том, чтобы встречать посетителей с ласковым и приветливым выра­жением лица: «Нет никакого смысла держать дверь от­крытой, если лицо заперто наглухо» ⁶ Мы знаем также, что Аттик перед первой встречей Цицерона с Цезарем, уже в самый разгар гражданской войны, подробно и серьезно давал Цицерону в своем письме советы о том, как придать лицу и жестам выражение достоинства и солидности ⁷. И если столь большое значение имеет одно только выражение лица, то насколько же важнее друже­ская беседа и все, что относится к взаимному обхожде­нию. Но конечно же, наиболее полно и концентрированно выражаются воспитанность и нравственная культура че­ловека в том, чтобы мерить одинаковой мерой и равно ценить как собственное, так и чужое достоинство, что очень хорошо выразил Тит Ливий (хотя и в несколько иной связи), говоря о собственном характере: «Я не хочу показаться высокомерным или подобострастным, ибо пер­вый забывает о чужой свободе, второй — о собственной» ⁸. С другой стороны, если мы будем уделять слишком боль­шое внимание вежливости и внешнему изяществу пове­дения, то они выродятся в какую-то уродливую и фаль­шивую манерность. «Что может быть безобразнее, чем устраивать из жизни театральное представление?» Но если даже дело не дойдет до этих крайних и непригляд­ных форм, все равно на подобного рода пустяки будет потрачено слишком много времени и душа будет занята заботами об этих вещах больше, чем следует. И подобно тому как в университетах преподаватели обычно предо­стерегают студентов, слишком увлекающихся встречами и беседами со сверстниками: «Друзья — похитители времени», так и это постоянное внимание и забота ума о соблюдении правил обхождения, без сомнения, крадут немало времени у более серьезных и важных размышле­ний. К тому же те, кто отличается особенной утончен­ностью своих манер и своей речи и кажется чуть ли не рожденным только для этого, обычно вполне удовлетво­ряются одним этим качеством и почти никогда не стре­мятся к достоинствам более серьезным и более возвышен­ным; и, наоборот, те, кто сознает за собой тот или иной недостаток в этой области, стремятся утвердить свое до­стоинство, завоевать уважение к себе; а когда существует уже добрая слава о человеке, тогда почти всякое дейст­вие его выглядит достойным; когда же уважения нет, тогда и приходится прибегать к помощи изысканных ма­нер, учтивости и светскому обхождению. Далее, едва ли можно найти более серьезное и чаще встречающееся препятствие для деловой практики, чем не в меру вни­мательное и скрупулезное соблюдение всех правил та­кого рода внешней благопристойности и вытекающий из этого другой недостаток — томительный выбор времени и удобного случая. Великолепно сказал Соломон: «Кто оглядывается на ветер, тот не сеет, кто оглядывается на облака — не жнет» ⁹ Ибо мы должны сами создавать бла­гоприятные обстоятельства, а не ждать их. Словом, вся эта светская манера обращения представляет собой сво­его рода одежду души и должна поэтому обладать всеми качествами одежды. Во-первых, она должна быть такой, какую носят все; во-вторых, она не должна быть слиш­ком изысканной и дорогой; в-третьих, она должна быть скроена так, чтобы как можно лучше показать все до­стоинства, которыми обладает душа, и, наоборот, замас­кировать и скрыть те недостатки, которые в ней могут быть; наконец, и прежде всего она не должна быть слиш­ком тесной, чтобы душа могла чувствовать себя свободно и чтобы одежда не сдерживала и не мешала ее дейст­виям. Но эта часть гражданской науки, посвященная взаимному обхождению, весьма удачно изложена рядом писателей и ни в коем случае не должна рассматривать­ся как нуждающаяся в дополнительном исследовании.

Глава II

Разделение учения о деловых отношениях на учение «об известных случаях» и учение о жизненной карьере. При­мер учения «об известных случаях», заимствованных из нескольких притч Соломона. Наставления, относящиеся к искусству делать карьеру

Учение о деловых отношениях мы разделим на уче­ние «об известных случаях» и учение о жизненной карь­ере, из которых первое охватывает собой все многообра­зие дел и выполняет роль своего рода секретаря повсед­невной жизни, второе включает в себя только то, что касается личных успехов каждого человека и для каж­дого может служить чем-то вроде личной записной книж­ки или реестром его частных дел. Но прежде чем мы перейдем к рассмотрению отдельных разделов науки о деловых отношениях, мы скажем несколько слов об этом учении в целом. До сих пор еще никто не рассматривал науку о деловых отношениях так, как этого требует важ­ность самого вопроса, что, несомненно, сильно повредило как самой науке, так и ученым в глазах общественного мнения. Именно здесь таится корень пренебрежительно­го отношения к образованным людям, выразившегося в убеждении, что ученость и мудрость в практических де­лах очень редко совпадают. Действительно, если посмотреть внимательнее, можно заметить, что из тех трех ви­дов мудрости, которые, как мы только что сказали, ка­саются гражданской жизни, мудрость обхождения с людь­ми по существу находится в глубоком пренебрежении у ученых, считающих ее чем-то рабски низким, да к то­му же и прямо мешающим философским размышлениям. Что же касается мудрости управления государством, то ученые, оказываясь у кормила власти, правда, неплохо справлялись со своими обязанностями, но лишь очень немногие из них достигали высоких должностей. О муд­рости же в области деловых отношений (о которой мы и говорим в данный момент), теснейшим образом связан­ной со всей человеческой жизнью, вообще не существует ни одной книги, если не считать нескольких общих на­ставлений, которые едва ли могут составить одну или две тощих книжонки и ни в коей мере не соответствуют ни значению, ни объему данного предмета. А если бы суще­ствовали хоть какие-нибудь серьезные книги по этому вопросу, подобно тому как они существуют в других об­ластях, то я ни на минуту не сомневался бы, что в этом случае образованные люди, овладев некоторыми практи­ческими навыками, далеко превзошли бы людей необра­зованных, несмотря на всю их долголетнюю практику, и, как говорят, значительно успешнее поражали бы их их собственным оружием.

И у нас нет никаких оснований бояться, что удиви­тельное разнообразие материала этой науки не даст ни­какой возможности сформулировать точные правила; наоборот, этот материал намного меньше того, с которым мы сталкиваемся в науке об управлении государством, а между тем, как нам известно, эта последняя отлично разработана. Создается впечатление, что у римлян в их лучшие времена существовали даже люди, специально занимавшиеся обучением такого рода мудрости. Так, Ци­церон свидетельствует, что незадолго до его времени су­ществовал обычай, по которому самые знаменитые своей мудростью и житейским опытом сенаторы (такие, как Корунканий, Курий, Лелий и др.) в определенные часы приходили на форум, где любой гражданин мог спросить у них совета не только по юридическим вопросам, по и по своим житейским делам, например, как выдать дочь замуж, как воспитывать сына, о покупке имения, о за­ключении контракта, о том, как вести обвинение или за­щиту и т. д., т. е. о любом деле, которое может возник­нуть в повседневной жизни ¹⁰. Отсюда ясно, что суще­ствует определенная наука давать совет в частных делах, основанная на всестороннем знании и опыте обществен­ной жизни. И хотя это знание применяется к частным случаям, само оно является результатом общего изуче­ния аналогичных случаев. Так, мы видим, что в книге «О достижении консульского звания», которую Квинт Цицерон написал для своего брата (а насколько я пом­ню, это единственный дошедший от древних трактат, по­священный какому-то частному деловому вопросу), не­смотря на то, что ее главной целью является дать совет по конкретному вопросу, относящемуся к той эпохе, со­держится тем не менее множество политических аксиом, имеющих не только преходящее, временное значение, но и дающих некоторые неизменные положения относитель­но народных выборов. Однако среди всех произведений этого рода нельзя найти ни одного, которое хотя бы в чем-то могло сравниться с афоризмами царя Соломона, о котором Священное писание говорит: «Разум его был подобен песку морскому» ¹¹. Ведь подобно тому как мор­ской песок рассыпан по всем берегам земли, так и муд­рость его охватила все дела, человеческие и божествен­ные. И в этих афоризмах помимо истин чисто теологиче­ского характера мы, безусловно, найдем немало в высшей степени ценных советов и наставлений в практической области, вытекающих из сокровенных глубин мудрости и широким потоком разливающихся по всему бескрай­нему разнообразию жизни. А так как учение об извест­ных случаях (которое является частью учения о деловых отношениях) мы относим к числу нуждающихся в раз­витии, то по установленному нами порядку мы несколько задержимся на этой теме и приведем пример разработки этой науки на материале афоризмов или притч Соло­мона. И никто, я полагаю, не сможет осудить нас за то, что мы истолковали в политическом смысле одного из авторов Священного писания. Ведь если бы сохранились книги того же Соломона о природе вещей (в которых он писал «о всяком растении, от мха на стене до кедра ли­ванского» ¹², и о всех животных), то, как я полагаю, мы бы имели полное право истолковать их в естественнона­учном смысле; аналогично мы можем поступить и в во­просах политики.

^ ПРИМЕР ОДНОЙ ИЗ ЧАСТЕЙ
УЧЕНИЯ «ОБ ИЗВЕСТНЫХ СЛУЧАЯХ»
НА МАТЕРИАЛЕ НЕКОТОРЫХ ПРИТЧ СОЛОМОНА

Притча I

«Мягкий ответ отвращает гнев» ¹³.

Объяснение

Если ты вызовешь гнев государя или кого-нибудь еще занимающего более высокое, чем ты, положение и тебе дадут возможность объяснить твой поступок, то в этом случае Соломон советует две вещи: во-первых, отвечать; во-вторых, отвечать мягко. Первое положение включает в себя три совета: во-первых, ни в коем случае не сле­дует мрачно и упрямо молчать, потому что это означало бы или что ты признаешь за собой всю вину и тебе, оче­видно, нечего ответить, или что ты внутренне обвиняешь своего господина в несправедливости, давая понять, что он не станет слушать даже справедливого оправдания. Во-вторых, ни в коем случае не следует при этом откла­дывать дело и просить разрешения ответить в какое-нибудь другое время, потому что это или произвело бы та­кое же впечатление, как и в первом случае (т. е. навело бы на мысль, что ты обвиняешь своего господина в чрез­мерной вспыльчивости и неуравновешенности), или со­вершенно недвусмысленно означало бы, что ты хочешь придумать какое-то хитрое оправдание, а в настоящий момент тебе вообще нечего сказать. Так что всегда са­мым лучшим будет ответить что-то сразу же и привести в свое оправдание факты, относящиеся к самому делу. В-третьих, это должен быть ответ, я подчеркиваю, ответ, а не одно только признание вины или полная покор­ность; он должен включать наряду с извинениями и ка­кое-то оправдание. А иначе не удастся избежать беды, за исключением, может быть, того случая, когда ты имеешь дело с людьми благородными и великодушными, но та­кие встречаются крайне редко. И наконец, ответ должен быть мягким и ни в коем случае не должен быть грубым и резким.

Притча II

«Умный раб справится с глупым сыном и разделит наследство между братьями» ¹⁴

Объяснение

В каждой семье, где царят раздоры и несогласия, все­гда появляется какой-нибудь слуга или бедный друг, при­обретающий большое влияние и становящийся арбитром во всех семейных спорах и неурядицах; в результате все семейство и сам глава семьи чувствуют себя обязанными ему. Если этот человек преследует собственные интересы, он может еще сильнее ухудшить положение этой семьи, если же он действительно окажется верным и честным другом, то он принесет семье поистине неоценимую поль­зу, так что его по праву следует считать братом или по крайней мере спокойно поручить ему заботу о наслед­стве ¹⁵.

^ Притча III

«Если мудрец вступит в спор с глупцом, то рассер­дится ли он или рассмеется, покоя он не найдет» ¹⁶.

Объяснение

Нас довольно часто убеждают избегать неравного столкновения, имея при этом в виду, что не следует бо­роться с более сильным. Но не менее полезен и другой совет, который дает нам Соломон: «Не борись с недостой­ным, ибо такая борьба абсолютно неравна». Ведь если мы одержим верх, это никто не будет считать победой, а если потерпим поражение, это принесет нам великий позор. И здесь нам не поможет даже и то, что в такого рода состязание мы вступаем как бы в шутку, а ино­гда — с презрением и отвращением. Ибо, как бы мы здесь ни повели себя, мы покажем себя людьми весьма несерь­езными и не сможем достойно выйти из этого дела. Но хуже всего, если окажется, что тот человек, с которым мы вступили в спор, к тому же, как говорит Соломон, еще и в какой-то мере глуп, т. е. если он человек нагло­ватый и взбалмошный.

Притча IV

«Не прислушивайся ко всему, чтó говорят, чтобы не пришлось тебе вдруг услышать, как твой раб злословит о тебе» ¹⁷.

Объяснение

Трудно себе представить, какой вред наносит нашей жизни бесполезное любопытство ко всему, что может ка­саться нас, когда мы всячески стараемся разузнать те вещи, знание которых ничего, кроме огорчения, нам не приносит и ни в малейшей степени не помогает решению наших жизненных проблем. Ведь прежде всего это при­водит к мучительным душевным страданиям, так как все человеческие отношения — это сплошное предательство и неблагодарность. И если бы можно было изобрести ка­кое-нибудь магическое зеркало, в котором мы смогли бы увидеть всех, кто ненавидит нас, и все, что против нас замышляется, то было бы лучше для нас тотчас же от­бросить его прочь и разбить. Ведь все это подобно шо­роху листьев и скоро исчезает. Во-вторых, такое любо­пытство отягощает нашу душу излишними подозрениями, а это чрезвычайно мешает всем нашим замыслам, лишая их устойчивости, постоянства и затрудняя их. В-третьих, это же любопытство очень часто удерживает то зло, ко­торое в других обстоятельствах могло бы исчезнуть. Ведь очень опасно затронуть нечистую совесть людей: до тех пор пока они считают, что их проступки никому не из­вестны, они легко меняются в лучшую сторону, но, если они поймут, что их уличили, они начинают выбивать клин клином, поступая еще хуже. Поэтому с полным ос­нованием можно говорить о великой мудрости Помпея Великого, который бросил в огонь все бумаги Сертория, не прочитав сам ни одной и не позволив этого сделать никому другому ¹⁸.

Притча V

«Бедность приходит как мирный путник, нищета — как вооруженный враг» ¹⁹.

Объяснение

В этой притче изящно показывается, как приходит разорение к людям расточительным и не заботящимся о своем состоянии. Сначала не торопясь, медленным ша­гом, как прохожий, появляются долги, и постепенно уменьшается капитал, причем это остается сначала почти незаметным; но очень скоро врывается нищета, как вооруженный враг, столь могучий и сильный, что ему уже невозможно сопротивляться; и очень правильно говорили древние: «Нет ничего сильнее необходимости» ²⁰. Поэто­му путнику нужно помогать, а от вооруженного врага — обороняться.

Притча VI

«Кто учит насмешника, тот причиняет вред самому себе, а кто порицает нечестивого, тот позорит себя» ²¹.

Объяснение

Это согласуется с заветом Спасителя: «Не бросайте жемчуга вашего перед свиньями» ²². Здесь проводится различие между наставлением и порицанием, между на­смешником и нечестивцем, наконец, между теми резуль­татами, к которым приводят эти действия: в первом слу­чае — это потерянный труд, во втором — еще и позор. Ведь когда кто-нибудь обучает и наставляет насмешника, то прежде всего он теряет время; кроме того, и другие смеются над его попытками как над совершенно пустым занятием и зря затраченными усилиями, да и сам на­смешник в конце концов с отвращением относится к той науке, которой его обучают. Но еще опаснее порицать нечестивого, ибо он не только не слушает, но и сам ки­дается на своего обличителя, которого он уже возненави­дел или же обрушивается на него с бранью, или в крайнем случае впоследствии обвиняет его перед другими.

^ Притча VII

«Разумный сын радует отца, глупый же — приносит печаль матери» ²³.

Объяснение

Здесь различаются домашние радости и огорчения, ра­дость отца и огорчение матери, приносимые им их деть­ми. Ведь разумный и порядочный сын особенно радует отца, который лучше, чем мать, способен оценить добро­детель и потому больше радуется качествам своего сына, которые влекут того к добродетели; да к тому же его, вероятно, радует и то, что он так хорошо воспитал своего сына и своими наставлениями и своим примером внушил ему стремление к нравственности и порядочности. Наоборот, мать сильнее сочувствует несчастью сына и страдает за него отчасти потому, что материнское чувст­во нежнее и тоньше, а, может быть, еще и потому, что она раскаивается в своей снисходительности, которая его избаловала и испортила.