Книга восьмая

Вид материала

Книга

Содержание Притча VIII Притча XII Притча XIII Притча XIV Притча XVI Притча XVII Притча XVIII Притча XIX Притча XXI Притча XXII

Подобный материал:

• Книга восьмая, 273.95kb.
• Книга восьмая, 3305.88kb.
• Книга восьмая, 3253.7kb.
• Книга восьмая, 237.85kb.
• -, 4409.83kb.
• Предназначение музыки, 181.37kb.
• Восьмая международная научно-практическая конференция гуманитарные и естественнонаучные, 33.95kb.
• Восьмая Международная научно-практическая конференция, 77.66kb.
• Реферат на тему, 149.58kb.
• Исследовательская деятельность, 243.02kb.

^ Притча VIII

«Да восславится память о праведном, а имя нечестивых сгниет!» ²⁴

Объяснение

Здесь говорится о различной славе, выпадающей обыч­но на долю хороших и дурных людей после смерти. Ведь слава о хороших, добрых людях будет вечной и неувя­дающей; зависть, покушавшаяся на нее при их жизни, исчезнет, а хвалы день ото дня будут раздаваться все громче; слава же дурных людей (хотя благодаря влия­нию и поддержке друзей и сторонников она некоторое время и сохранится) вскоре обернется презрением к их имени, и в конце концов все эти незаслуженные восхва­ления приведут к бесславию, как бы издающему тяже­лое и отвратительное зловоние.

Притча IX

«Тому, кто вносит смуту в дом свой, достанется лишь ветер» ²⁵.

Объяснение

Это очень полезное предостережение, касающееся до­машних раздоров и волнений. Ведь очень многие видят свое спасение в разделе имущества с женой, лишении детей наследства, беспрестанной смене прислуги, как будто все это может принести им душевное спокойствие или способствовать более успешному управлению их де­лами. Но почти всегда их надежды развеваются в прах. Ведь, как правило, эти изменения не приводят к лучше­му, а самим разрушителям собственной семьи чаще всего приходится испытывать и всевозможные тяготы, и небла­годарность тех, кого они, обойдя других, вводят в свою семью и делают своими наследниками; к тому же они сами способствуют возникновению далеко не лестных слухов о себе и весьма сомнительной репутации: ведь, как неплохо заметил Цицерон, «репутация всякого цели­ком зависит от его домашних» ²⁶, Оба этих зла Соломон образно выразил в своих словах: «Владеть ветром», пра­вильно сравнивая с ветром и крушение надежд, и воз­никновение слухов.

Притча Х

«Конец речи лучше, чем начало» ²⁷.

Объяснение

Эта притча стремится исправить одну из самых рас­пространенных ошибок, встречающуюся не только сре­ди тех, кто особенно любит поговорить, но и среди людей более благоразумных. Дело в том, что люди обычно уде­ляют больше внимания началу и, вступительным частям своих речей, чем их заключению, и намного тщательнее обдумывают вступление и введение в тему, чем заключи­тельную часть речи. А они не должны были бы прене­брегать ни тем, ни другим и всегда иметь наготове хо­рошо отделанное заключение речи как наиболее важный ее элемент, стараясь обдумать и, насколько это возмож­но, предвидеть, как следует закончить данную речь, с тем чтобы это наилучшим образом содействовало успеху де­ла, Но это еще не все. Нужно не только заранее обдумать заключение речи, относящееся непосредственно к самому делу, но и позаботиться о тех словах, которыми можно было бы изящно и остроумно завершить свою речь, даже если они вообще не имеют никакого отношения к делу. Я, например, знал двух канцлеров, людей бесспорно вы­дающихся и умных, вынужденных в то время нести на себе почти все бремя правления, которые тем не менее принимали за неизменное правило, всякий раз как они говорили со своими государями о делах, никогда не кон­чать разговор на чисто деловых вопросах, а всегда вста­вить какую-то шутку или рассказать что-то такое, что было бы приятно услышать государю и, как говорится в пословице, «омыть под конец морские разговоры реч­ной водой» ²⁸. И это искусство занимало далеко не по­следнее место среди их достоинств.

Притча XI

«Подобно тому как дохлые мухи портят прекрасней­шие благовония, малейшая глупость губит человека, зна­менитого своей мудростью и славой» ²⁹.

Объяснение

Поистине безгранично несправедлива и несчастна участь людей, выдающихся своими добродетелями (как это великолепно отмечается в притче), ибо им никогда не прощают даже самой незначительной ошибки. И по­добно тому как в прозрачнейшем бриллианте малейшее зернышко или крошечное пятнышко бросаются в глаза и вызывают какое-то чувство досады, хотя в худшем бриллианте их вообще едва ли и заметили бы, так и ма­лейший недостаток в людях, наделенных выдающейся добродетелью, сразу же бросается в глаза, вызывает тол­ки и подвергается строжайшему осуждению, тогда как в людях обыкновенных такого рода недостатки или вообще остались бы незамеченными, или легко нашли бы себе оправдание. Следовательно, нет ничего более страшного, чем малейшая глупость для очень умного человека, ма­лейший проступок — для человека исключительной поря­дочности и малейшая оплошность поведения — для чело­века воспитаннейшего и утонченнейшего. Поэтому было бы совсем неплохо, если бы выдающиеся люди в своем поведении допускали некоторые странности (не впадая при этом в порок) для того, чтобы сохранить за собой известную свободу и сделать мелкие недостатки не столь заметными.

^ Притча XII

«Насмешники губят государство, мудрецы же отвращают несчастье» ³⁰.

Объяснение

Может показаться удивительным, что, говоря о лю­дях, как бы самой природой созданных и предназначен­ных для того, чтобы расшатывать и ниспровергать устои государства, Соломон выбрал характер человека не гор­дого и высокомерного, не самовластного и жестокого, не легкомысленного и не сдержанного, не нечестивого и преступного, не несправедливого и притеснителя, не мя­тежного и буйного, не сластолюбца и развратника, на­конец, не неразумного н неумелого, а насмешливого. Но именно в этом достойнейшим образом проявилась муд­рость царя, великолепно знавшего все пути спасения и ниспровержения государства. Ведь, пожалуй, нет более страшного несчастья для королевств и республик, чем то, когда королевские советники или сенаторы и все те, в чьих руках находятся бразды правления, могут ока­заться людьми насмешливого характера. Такого рода люди для того, чтобы показаться смелыми государствен­ными деятелями, всегда преуменьшают размер опасности, а тех, кто оценивает опасность в соответствии с ее реаль­ным характером, изображают трусами. Они издеваются над желанием, не торопясь зрело обдумать и обсудить вопрос, спокойно выслушать различные мнения, называя это нудной говорильней, ничего не дающей для дела. Общественное мнение, к которому прежде всего должны прислушиваться правители в своих решениях, они пре­зирают, называя его болтовней слюнявой черни, вещью неустойчивой и быстро меняющейся. Они не обращают никакого внимания на силу и авторитет законов, видя в них лишь некие путы, которые ни в коем случае не должны препятствовать великим целям. Они отбрасыва­ют прочь как какой-то пустой бред и мрачные предчув­ствия всякого рода планы и меры предосторожности, имеющие в виду отдаленное будущее. Они подвергают насмешкам и издевательствам людей действительно муд­рых и опытных, обладающих большим мужеством и бла­горазумием. Короче говоря, они расшатывают вообще все основы политического режима. И это особенно заслужи­вает внимания, поскольку они делают это не в открытом бою, а тайными подкопами, и поэтому все это еще до сих пор не вызывает должного беспокойства у людей.

^ Притча XIII

«Государь, охотно выслушивающий слова лжи, окру­жен лишь нечестивыми слугами» ³¹.

Объяснение

Когда государь бездумно выслушивает и охотно верит всем нашептываниям доносчиков и сикофантов, от него самого как бы начинает распространяться повсюду тле­творное дыхание, заражающее и развращающее всех его слуг. Одни высматривают, чтó вызывает страх государя, и раздувают его опасения лживыми россказнями; другие пытаются возбудить в нем недоброжелательство, особен­но по отношению ко всем наиболее честным и порядоч­ным людям; третьи, обвиняя других, хотят тем самым смыть собственные грязные дела и преступления; четвер­тые помогают честолюбивым замыслам и мечтам своих друзей, возводя на них клеветнические обвинения и под­вергая преследованию своих соперников; пятые сочиняют, как в театре, целые пьесы против своих недругов, и так далее до бесконечности. Все это касается тех из прибли­женных государя, которые порочны уже по самой своей природе. Но и те, кто от природы более честен и порядо­чен, видя, что их честность приносит им весьма мало пользы (поскольку государь не способен отличить истин­ное от ложного), отбрасывают прочь свою порядочность и нравственность и дают полную возможность дворцовым ветрам нести их по своему произволу. Как говорит Та­цит о Клавдии: «Нельзя чувствовать себя в безопасности возле принцепса, ничего не имеющего в своей душе, кро­ме того, что другие вкладывают в нее» ³². Очень хорошо сказал Комин: «Лучше быть слугой государя бесконечно подозрительного, чем безгранично доверчивого» ³³.

^ Притча XIV

«Справедливый жалеет свою скотину, но сострадание к нечестивым — жестоко» ³⁴.

Объяснение

Сама природа внушила человеку благородное и пре­красное чувство сострадания, распространяющееся даже на животных, которые по божественному установлению подчинены его власти. Поэтому такое сострадание за­ключает в себе известную аналогию с милосердием госу­даря к своим подданным. Более того, можно совершенно определенно утверждать, что, чем достойнее человек, тем большему числу существ он сочувствует. Ведь люди ог­раниченной и низкой души считают, что подобного рода вещи не имеют к ним решительно никакого отношения, но душа, представляющая собой более благородную ча­стицу Вселенной, испытывает чувство общности со всей природой. Поэтому мы находим в древнем законе немало наставлений, носящих не столько чисто ритуальный ха­рактер, сколько требующих от людей милосердия: таково, например, запрещение есть мясо с кровью и т. п. А в сек­тах ессеев и пифагорейцев вообще запрещено было есть мясо животных. Такое же правило существует и поныне среди некоторых народностей империи Могола, сохра­нивших древние суеверия. А у турок, несмотря па всю как природную, так и приобретенную воспитанием кро­вожадность и жестокость этого народа, существует обы­чай подавать милостыню животным, и они никогда не позволяют бить и мучить животных. Но чтобы случайно не создалось впечатление, что сказанное нами распростра­няется на любое сострадание, Соломон мудро добавляет: «Сострадание к нечестивым — жестоко». Речь идет о тех случаях, когда отводят меч справедливого возмездия от людей преступных и порочных. Ведь такое сострадание по существу хуже, чем сама жестокость. Ибо в данном случае жестоко поступают лишь с несколькими людьми, тогда как такого рода милосердие вооружает и направ­ляет против невинных людей всю армию преступников, поскольку они будут чувствовать себя совершенно безна­казанными.

Притча XV

«Глупец высказывает все свои мысли, а мудрец оставляет кое-что на будущее» ³⁵.

Объяснение

Эта пословица имеет, как мне кажется, в виду глав­ным образом не легкомыслие пустых людей, легко рас­пространяющихся обо всем — и о чем следует говорить, и о чем не следует; не любовь поговорить, заставляющую людей рассуждать безо всякого разбора и безо всякой мысли о чем и о ком угодно; не болтливость, которая мо­жет надоесть до тошноты, а другой, более скрытый порок. Речь идет о полном неумении умно и, если можно так выразиться, «политично» строить свою речь, что особенно часто проявляется в частных разговорах, когда один из собеседников сразу, так сказать, одним духом, без всякой передышки высказывает все, что он думает и что, по его мнению, относится к данному вопросу. А это при­носит очень большой вред делу. Ибо, во-первых, речь, произносимая с перерывами и по частям, производит го­раздо более сильное впечатление, чем беспрерывная, так как, слушая речь, ни на минуту не прерывающуюся, мы не имеем возможности отчетливо и ясно воспринять и взвесить важность обстоятельств и у нас нет достаточно времени, чтобы обдумать все доводы, ибо следующий до­вод вытесняет предыдущий еще до того, как он глубоко проникнет в сознание. Во-вторых, никто не обладает та­ким могучим и блестящим красноречием, чтобы с первых же слов заставить умолкнуть своего собеседника, лишив его полностью дара речи: ведь тот что-нибудь ответит в свою очередь, а может быть, и возразит, и вот тогда-то окажется, что то, чтó следовало сохранить для ответа или возражения, было уже высказано раньше и потеряло всю свою силу и значение. В-третьих, если человек не сразу высказывает свои мысли, но излагает их постепенно, при­водя сначала один довод, потом другой, то он сможет по выражению лица собеседника и его ответам судить, какое впечатление произвел на него каждый из этих аргумен­тов и как они были восприняты, так что в дальнейшем ходе беседы он будет говорить осторожнее, или же вооб­ще отбросит какие-то доводы, или более тщательно их выберет.

^ Притча XVI

«Если ты возбудишь против себя гнев власть имущего, не оставляй своего места, ибо лечение исправит великие ошибки» ³⁶.

Объяснение

Пословица учит, как следует вести себя человеку, вы­звавшему гнев и негодование государя. Она дает два со­вета: первый — не оставлять своего места, второй — уде­лить самое тщательное внимание лечению, подобно тому как это делается во время какой-нибудь тяжелой болез­ни. Ведь люди, заметив, что государь разгневан на них, обычно устраняются от выполнения своих обязанностей и функций, ибо не могут стерпеть постигший их позор, боятся своим присутствием растравить рану и, наконец, желают этим показать государю свое отчаяние и униже­ние. Мало того, они иногда слагают с себя полномочия и власть, которой они облечены, передавая их в руки го­сударей. Но Соломон осуждает такой путь лечения как опасный и вредный. И у него, конечно, на это есть очень серьезные основания. Во-первых, такое поведение делает слишком заметным сам этот позор, что в свою очередь придает наглости врагам и завистникам, усиливающим свои нападки, а друзья из-за этого становятся более роб­кими и не решаются прийти на помощь. Во-вторых, это приводит к тому, что гнев государя, который, не получи он огласки, может быть, и прошел бы сам собой, теперь застаревает и, положив уже начало падению человека, сталкивает его окончательно в пропасть. Наконец, в этом отстранении от дел чувствуется какая-то враждебность и недовольство настоящим, а это к негодованию государя присоединяет еще и подозрительность. Что же касается лечения, то здесь можно назвать такие средства. Во-первых, нужно прежде всего остерегаться, как бы из-за ка­кой-то потери чувств или, наоборот, из-за чрезмерного возбуждения их не создалось впечатление, что негодова­ние государя не было замечено или не произвело долж­ного действия, а это значит, что лицо должно выражать не мрачное упрямство и обиду, а строгую и скромную печаль; во всех своих действиях и поступках не нужно выказывать прежней веселости и радости; не будет бес­полезным воспользоваться и услугами какого-нибудь дру­га, который в беседе с государем должен в удобный мо­мент намекнуть на то, какие тяжкие страдания испыты­вает опальный в глубине своей души. Во-вторых, нужно старательно избегать самых малейших поводов, которые могли бы или оживить в памяти государя то, что выз­вало его негодование, или заставить его снова впасть в раздражение и дать ему повод по той или иной причине в присутствии других лиц сделать вам замечание. В-третьих, нужно настойчиво искать любой случай, ко­торый мог бы доставить возможность оказать услуги го­сударю, с чем чтобы можно было продемонстрировать свое желание искупить прошлую вину и чтобы государь по­нял, какого слуги ему придется лишиться, если он удалит его. В-четвертых, нужно или умело переложить вину на других, или дать понять, что в ней нет злого умысла, или даже указать на подлость тех, кто оговорил вас перед государем либо чрезмерно раздул все дело. Наконец, нужно во всех отношениях быть бдительным и приложить все усилия к исправлению положения.

^ Притча XVII

«Первый, выступивший по своему делу, бывает прав, а потом выступает другая сторона и обвиняет его» ³⁷.

Объяснение

В любом деле первые сведения, если они хотя бы не­много западут в память судьи, пускают там глубокие корни и полностью захватывают его ум, так что это впе­чатление лишь с большим трудом удается побороть, если только не обнаруживается очевидная ложь в самом сооб­щении или какая-то неискренность в его изложении. Во всяком случае простая, лишенная всяких ухищрений за­щита, даже если речь идет о деле справедливом и вполне обоснованном, с трудом может перевесить уже сложив­шееся под влиянием первой информации впечатление или своими силами вернуть к равновесию весы справедливо­сти, уже склонившиеся однажды в одну сторону. Поэтому самое надежное для судьи — не иметь заранее никакого представления о том, кто прав и кто виноват в этом деле, до тех пор, пока не будут выслушаны обе стороны; а са­мое лучшее для защитника, если он заметит, что судья предубежден, — приложить все усилия к тому, чтобы (на­сколько это позволяет дело) разоблачить те хитрости и коварство, к которым прибегла противная сторона для того, чтобы ввести судью в заблуждение.

^ Притча XVIII

«Кто роскошно кормит раба своего с детских лет его, тот впоследствии встретит в нем упрямца» ³⁸.

Объяснение

Государи и господа должны по совету Соломона соб­людать меру в своих милостях и благосклонности к слу­гам. Здесь нужно помнить три положения: во-первых, возвышать приближенных постепенно, а не вдруг; во-вторых, приучать их к тому, что они иной раз могут встретить отказ; в-третьих (как разумно советует Макиа­велли), сделать так, чтобы они всегда имели перед собой какую-то цель, к которой могли бы стремиться и дальше. В противном случае государи в конце концов вместо бла­годарности и готовности оказать услугу, вне всякого сом­нения, встретят со стороны своих приближенных лишь небрежность и непослушание. Ведь внезапное возвыше­ние делает человека высокомерным, постоянное достиже­ние желаемого воспитывает неспособность переносить отказ в просьбе и, наконец, отсутствие целей, к которым стоило бы стремиться, приводит к утрате рвения и стара­тельности в работе.

^ Притча XIX

«Ты видел человека, проворного в своем деле? Он явится к царям и не останется среди незнатных» ³⁹.

Объяснение

Среди тех достоинств, на которые государи прежде всего обращают внимание и которые они ищут при вы­боре себе слуг, более всего ценится быстрота и энергич­ность в исполнении поручений. Люди, наделенные глу­бокой мудростью, подозрительны государям, ибо они слишком много видят и могут, пожалуй, силами своего ума (как какой-то машиной) заставить своего господина даже вопреки его воле и без его ведома подчиниться их желаниям. Люди, пользующиеся популярностью, ненави­стны им, потому что они затмевают славу государей и обращают на себя взоры народа. Люди мужественные ча­сто рассматриваются ими как мятежники, способные на крайности. Порядочные и честные представляются им людьми трудного характера, неспособными исполнить любую волю своего господина. Словом, не существует ни одного достоинства, которое не имело бы своей теневой стороны и не внушало бы известного беспокойства госу­дарям; только быстрота в исполнении поручений не за­ключает в себе ничего, что могло бы не понравиться им. Кроме того, ведь царские желания быстры и не терпят промедления, ибо они могут сделать все, и единствен­ное, чего им еще недостает, — это быстроты исполнения. Поэтому больше всего им доставляет удовольствие бы­строта и проворность.

Притча XX

«Я видел всех живущих, которые ходят под солнцем, с этим юношей, который возвысится вместо того» ⁴⁰.

Объяснение

Эти слова говорят о пустом тщеславии людей, кото­рые всегда собираются вокруг наследников престола. Корнем этого является то безумие, которое самой при­родой глубоко заложено в человеческие души и выра­жается в том, что люди слишком сильно предаются на­дежде. Ведь едва ли найдется такой человек, которому его надежды не были бы приятнее того, чем он реально обладает. Да и вообще все новое приятно человеческой природе, которая жадно стремится к нему. А в наслед­нике государя эти две вещи — надежда и новизна — объединяются. Эта притча говорит о том же самом, о чем говорилось в свое время в словах Помпея, обращенных к Сулле, которые позднее были повторены Тиберием о Макроне: «Большинство поклоняется восходящему солнцу, а не заходящему» ⁴¹. Однако на самих повелите­лей все это не производит слишком серьезного впечат­ления и они не придают этому большого значения, как это было с Суллой и с Тиберием: они просто смеются над легкомыслием людей и не сражаются с тенями: ведь, как говорится, «надежда — это сновидение бодрствую­щих» ⁴².

^ Притча XXI

«Был маленький город, и в нем жило немного людей. Пошел против него великий царь и напал на него, по­строил вокруг города укрепления и начал осаду. И на­шелся в этом городе один бедный и мудрый человек, и освободил его своей мудростью; и никто потом не вспо­мнил об этом бедняке» ⁴³.

Объяснение

Эта притча говорит о дурной и злой душе большин­ства людей. В трудных и тягостных обстоятельствах они ищут помощи людей мудрых и энергичных, хотя раньше их презирали. А как только трудные времена пройдут, они отвечают своим спасителям одной неблагодарностью. Макиавелли имел все основания спросить: «Кто небла­годарнее, государь или народ?» ⁴⁴ Но сам он обвиняет в неблагодарности обоих. Случается же это не только по неблагодарности государя или народа, но нередко проис­ходит из-за зависти вельмож, которым в душе неприя­тен счастливый и удачный исход дела в силу того, что это случилось без их помощи, и поэтому они стараются преуменьшить заслуги этого человека, а его самого уни­зить.

^ Притча XXII

«Путь ленивого подобен колючему кустарнику» ⁴⁵.

Объяснение

Эта притча очень тонко указывает на то, что лень в конце концов приводит к большим трудностям. Ведь добросовестная и тщательная подготовка не дает ноге споткнуться о какое-нибудь препятствие, но делает до­рогу гладкой еще до того, как нога вступит на нее, А кто ленив и откладывает все дела на самый последний мо­мент, тот неизбежно на каждом шагу будет беспре­рывно спотыкаться и как бы продираться сквозь колю­чий кустарник, который будет его задерживать и мешать ему. То же самое можно наблюдать и в управлении до­машним хозяйством: если здесь проявить заботу и вни­мание, то все идет гладко, как бы само собой, без шума и суматохи, если же этого нет, то при любом непредви­денном случае все приходится делать сразу, слуги суе­тятся, по всему дому — дым коромыслом.