Тые люди, такие как Тиро де Молина в своей пьесе «Севильский распутник и каменный гость» где был создан, тот причудливый характер, который обошёл потом весь мир
| Вид материала | Документы |
СодержаниеГумилев: «И лишь когда средь оргии победной |
- Тирсо де Молина. Севильский озорник, или каменный гость, 1292.91kb.
- П. Я. Чаадаев Заданная Белинским парадигма рассмотрения "Каменного гостя" как драмы, 566.96kb.
- Сочинение на тему: «Как я отношусь к войне?», 112.99kb.
- Программа ао дает мне уверенность в себе, какую имеют все творческие люди. Насколько, 183.33kb.
- Если тебе повезло и ты был в Париже, то, где бы ты ни был потом, он до конца дней твоих, 33.23kb.
- «Бог создал мир, потому что «по преизбытку благости восхотел, чтоб произошло нечто,, 501.8kb.
- Исследовательская работа по литературе Национальное преломление архетипического образа, 55.43kb.
- Неточка незванова, 2038.86kb.
- Федор Михайлович Достоевский, 1973.02kb.
- Разноуровневые задания по пьесе М. Горького «На дне», 24.41kb.
№1.
К образу Дон Жуана обращались многие знаменитые люди, такие как Тиро де Молина в своей пьесе «Севильский распутник и каменный гость» где был создан, тот причудливый характер, который обошёл потом весь мир. Это и Мольер, написавший комедию «Дон Жуан, или каменный пир» и многие другие.
Вообще сначала Дон Жуаном был конкретный человек, но вскоре этот образ превратился в легенду и мало кого не может не заинтересовать образ Дон Жуана. Ведь настоящий Дон Жуан-это мечтатель, гордец и сластолюбец. Он переходит от женщины к женщине и разбивает им сердца. Конечно, и русских поэтов заинтересовал этот необычный образ.
Так Валерий Яковлевич Брюсов, написавши сонет 12мая – 25 июля 1900года, назвал его «Дон Жуан» и Николай Степанович Гумилев не смог удержаться и тоже посвятил сонет этому образу, и этот сонет, написанный в 1910 году, также называется «Дон Жуан».
Гумилев часто называл себя учеником Брюсова, в связи с этим интересно сравнить их образы Дон Жуана, тем более что герой Гумилева был создан именно в период ученичества, а значит при непосредственной близости мировоззрения учителя. Однако, так ли это? Дон Жуан Брюсова моряк и «дерзкий скиталец», которого влечет желание жить полной жизнью. Герой эгоистичен и жесток, он возвышается на пьедестале покорителя сердец, властителя судеб. Брюсов же представляет женщин покорными и покоренными:
«И женщины идут на страстный зов,
Покорные, с одной мольбой во взоре!
Спадает с душ мучительный покров,
Все отдают они — восторг и горе».
Любовь Дон Жуана Брюсова чужда своей природе, это, скорее, один из способов раскрытия тайн души:
«Да! я гублю! Пью жизни, как вампир!
Но каждая душа — то новый мир
И манит вновь своей безвестной тайной»
Героев Гумилева и Брюсова роднит любовь к путешествиям. В первой строфе сонета «Дон Жуан» Гумилева он говорит:
«Моя мечта надменна и проста:
Схватить весло, поставить ногу в стремя
И обмануть медлительное время,
Всегда лобзая новые уста…»
Однако для Гумилевского героя характерны иные духовные ориентиры, нежели у Дон Жуана Брюсова, он думает о старости, где надеется найти «спасающее бремя тяжелого железного креста». Его, в отличие от героя Брюсова, тяготит одиночество и невозможность найти идеал. Отметим, что Дон Жуан в сонете Брюсова - гордый, надменный, именно поэтому в его произведении нарушается правило написания сонета, в том, что не должны повторяться слова. В сонете повторяется слово душа, а это именно потому, что характеристикой Дон Жуана Брюсова является вампиризм, т.е. ему нравится властвовать над другой душой, и это совершенно чуждо Гумилевскому Дон Жуану с его религиозностью. Дон Жуан Гумилева — идеалист, мечтатель, он раним и религиозен, верит в высшие, он считает, что все в мире справедливо, хотя это далеко не так.
Давайте рассмотри произведения обоих поэтов с точки зрения правил написания сонета.
Эти оба сонета имеют французскую форму, но и в том и другом есть нарушения. В сонете Брюсова нарушение рифмовки наблюдается в катренах, а в сонете Гумилева в терцетах. Эти сонеты имеют западноевропейский размер-это одиннадцати слоговая строка, но и здесь присутствуют отклонения. Оба сонета не имеют нужное количество слогов(154),в сонете Брюсова- 146 слогов, а в сонете Гумилева- 148.Также сходством сонетов является то, что они оба написаны классическим размером - пятистопный ямб с пиррихием. Ну и конечно звуковое достоинство сонета, его ритмическая стройность, музыкальность - отчасти достигаются чередованием мужских и женских рифм, именно поэтому в некоторых местах сонет может быть резким и грубоватым.
Также оба сонета достаточно богаты изобразительно- выразительными средствами. В Сонете Брюсова очень много риторических восклицаний: «Да, я - моряк!», «Да! Я гублю!» это показывает всю эмоциональность героя. Эпитеты такие как: «дерзкий», «неоглядное море», «странные», «чуждые», «мучительные», «безвестные» так же показывают высокую эмоциональность, но также и то, что герой не знает, что его ждет, и не задумывается об этом и сравнение: «Пью жизни, как вампир!» также выделяет такое качество как желание всевластия, тем самым мы видим, что Дон Жуан Брюсова черпает все, что можно от жизни и не задумывается о будущем. Но вот Дон Жуан Гумилева религиозен и основной мотив сонета - это искупление грехов в старости. Вообще изобразительно-выразительных средств в сонете Гумилева не так много, как в сонете Брюсова, но самое главное выразить чувства своего героя, именно через эпитеты: «медлительное время», «спасающее бремя», «тяжелого креста», «лунатик бледный», «испуганный» удается передать его чувства, чувства страха за будущее, за бессмысленно проведенную жизнь и Дон Жуан Гумилева искренне раскаивается.
Впервые к образу Дон Жуана Гумилев обратился в сборнике «Жемчуга» (1910). Сонет «Дон Жуан» — исповедь героя, его размышления о жизни, своеобразное признание самому себе. Его мечта противоречива, она — «надменна и проста»; в молодости главное для Дон Жуана:
«Схватить весло, поставить ногу в стремя
И обмануть медлительное время,
Всегда лобзая новые уста…»
В старости он мечтает искупить грехи, потому что это время, когда человек, пресытившийся в молодости, познавший все жизненные искушения, подводит итоги, размышляет, обращается к Богу, раскаивается:
«А в старости принять завет Христа,
Потупить взор, посыпать пеплом темя
И взять на грудь спасающее бремя
Тяжелого железного креста!»
Видимо, поэтому мечта Дон Жуана «надменна и проста», он верит, что в одно мгновение верой и раскаяньем можно искупить грехи всей жизни. В глубине души герой понимает, что Ему не суждено иметь детей, познать дружбу, не суждено найти свое единственное счастье. Не в силах что-то изменить, с ужасом он смотрит на свою жизнь:
«Я вспоминаю, что, ненужный атом,
Я не имел от женщины детей
И никогда не звал мужчину братом.»
Конечно, как бы ни были похожи эти сонеты друг на друга, и каким бы общим не было определение Дон Жуана, мы все увидели, что в данных сонетах герои очень разные. В сонете Брюсова это Дон Жуан ни о чем не жалеющий, берущий от жизни все и не задумывающийся о будущем, а Дон Жуан Гумилева религиозный мечтатель, который так жалеет о своей жизни, и который так хотел бы её изменить.
№2
Образ Дон Жуана, героя испанских легенд,, закрепился в нашем сознании как образ рыцаря- любовника. В словарях можно найти обычно такие синонимы, как; волокита, сластолюбец, ловелас. Своя трактовка образа у писателей серебряного века В.Я.Брюсова и Н.С. Гумилева.
В стихотворении Брюсова перед нами возникает моряк, искатель , скиталец, т.е. человек, который находится в постоянном поиске нового, не имеет приюта, успокоения. Что же гонит его странствовать ? Жажда, жажда новых открытий. Море людских страстей, желаний, и он в этом море умелый кормчий . Он, как мифическая Сирена, заманивает в пучину женщин, готовых отдать все – «восторг и горе». Покровы приличия, порядка, стыда спадают. Ничем не стесненная душа оказывается способной испытать высшее наслаждение и горестные чувства. Каждая женщина для героя единственна и исключительна. В своих поступках он видит высокую цель – «вскрыть душу», открыть в ней «святую глубину». Через это он наполняет и свой внутренний мир. Губя чужие души, он дает возможность жить своей.
Образ героя стихотворения Н.С. Гумилева – это образ уже пресытившегося до цинизма наслаждениями от жизни. Для него каждая последующая женщина уже не тайна, которую он с трепетом раскрывает, а всего лишь способ обмануть время, наполнив его как можно большим количеством побед. Но герой уже понимает, что время не обмануть и придет час раскаяния – надеется, что «тяжелый железный крест» и монашество спасут его грешную душу. Но не принесут облегчения . сознание героя рисует печальный финал жизни: он – «ненужный атом», который даже не разглядишь, не оставивший после себя на земле НИЧЕГО. Таков удел всех, кто избрал образ жизни Дон Жуана.
№3
История литературы знает немало образов огромной общечеловеческой значимости, но тип Дон Жуана выделяется особой популярностью. Такие значительные поэты серебряного века, как В. Я. Брюсов и Н. С. Гумилев не могли не оставить своих размышлений на эту тему.
Гумилев часто называл себя учеником Брюсова, в связи с этим интересно сравнить их образы Дон Жуана. Герой Гумилева был создан именно в период ученичества, а значит при непосредственной близости мировоззрения учителя. Однако, несмотря на единство темы и внешнее сходство идей, стихотворения различны.
Дон Жуан Брюсова - моряк и «дерзкий скитатель», которого влечет желание жить полной жизнью. Герой эгоистичен и жесток, он возвышается на пьедестале покорителя сердец, властителя судеб. Брюсов представляет мир женских образов покорным и покоренным:
А в старости принять завет Христа,
Потупить взор, посыпать пеплом темя
И взять на грудь спасающее бремя
Тяжёлого железного креста!
Любовь Дон Жуана Брюсова – своеобразный инструмент познания мира, один из способов раскрытия тайн души.
Я вспоминаю, что, ненужный атом,
Я не имел от женщины детей
И никогда не звал мужчину братом
В стихотворении Гумилева образ Дон Жуана совершенно иной. Сонет Гумилева – исповедь героя, его размышления о жизни и смерти, своеобразное признание самому себе, его мечта противоречива, она – «надменна и проста». В молодости главное для Дон Жуана:
Схватить весло, поставить ногу в стремя
И обмануть медлительное время,
Всегда лобзая новые уста
В старости он мечтает искупить грехи, найти «спасающее бремя тяжелого железного креста», потому что это время, когда человек, насытившийся в молодости, познавши все жизненные искушения, подводит итоги, размышляет, обращается к Богу, раскаивается:
А в старости принять завет Христа,
Потупить взор, посыпать пеплом темя
И взять на грудь спасающее бремя
Тяжёлого железного креста!
Его, в отличие от героя Брюсова, тяготит одиночество и невозможность найти идеал.
Видимо поэтому мечта Дон Жуана « надменна и проста», он верит, что в одно мгновение верой и раскаянием можно искупить грехи всей жизни. В глубине души герой понимает, что он всего лишь «… лунатик бледный, Испуганный в тиши своих путей».
Ему не суждено иметь детей, познать дружбу, не суждено найти свое единственное счастье. Не в силах что-то изменить, с ужасом он смотрит на свою жизнь:
Я вспоминаю, что, ненужный атом,
Я не имел от женщины детей
И никогда не звал мужчину братом
Героев Гумилева и Брюсова роднит любовь к путешествиям:
Моя мечта надменна и проста:
Схватить весло, поставить ногу в стремя
И обмануть медлительное время,
Всегда лобзая новые уста.
Да, я – моряк! Искатель островов,
Скиталец дерзкий в неоглядном море.
Я жажду новых стран, иных цветов,
Наречий странных, чуждых плоскогорий.
Дон Жуан Гумилева – мечтатель, он раним и религиозен, а в характере Дон Жуана Брюсова преобладает пьедестальность, вампиризм, власть над другой душой, и это совершенно чуждо Дон Жуану Гумилева с его религиозностью и гуманностью.
Ключевая фраза сонета Брюсова - « Пью жизни, как вампир!», у Гумилева герой движим желанием « обмануть медлительное время».
По форме оба произведения – сонеты. Оба сонета написаны в форме монолога героя от первого лица. В сонетах прослеживается особый хронотоп. У Гумилева будущее время – это спроецированное из прошлого судьба героя, которую он преодолеть не в силах. У Брюсова время подтверждает правильность выбранного жизненного кредо, будущее подтверждает прошлое.
При самом общем сопоставлении «учительского» и «ученического» сонетов очевидно разница поэтических подходов: «образного» у Брюсова и «идейного» у Гумилева.
№4
История литературы знает немало образов огромной общечеловеческой значимости, но тип Дон Жуана занимает в галерее этих героев особое место. Он стал персонажем многих художественных произведений, дал своё имя одному из популярнейших в искусстве типов.
Этот литературный герой всегда необычайно яркий, притягательный, но вместе с тем и противоречивый. В этом можно вполне убедиться на примере произведений В. Брюсова и Н. Гумилёва.
Замечу, что Гумилёв, неоднократно называя себя учеником Брюсова и придавая этому факту немаловажное значение, создаёт своего Дон Жуана как раз в период ученичества, находясь под непосредственным влиянием мировоззрения учителя.
Бесспорно, между двумя этими произведениями есть немало общего. Ясность рифм, чеканный ямбический слог, столь характерный для сонетов, выбор жанра, повествование от первого лица — всё это не может ускользнуть от пытливого взгляды читателя. Кроме того, и в самих образах героев есть черты явного сходства.
Героев Гумилёва и Брюсова роднит, прежде всего, любовь к путешествиям, к новым испытаниям. «Да, я — моряк! Искатель островов», — восторженно говорит лирический герой Брюсова. Своеобразным эхом этого восклицания звучит первая строфа сонета Гумилёва:
Моя мечта надменна и проста:
Схватить весло, поставить ногу в стремя…
Но так ли похожи друг на друга эти герои, сердца которых не остыли от романтических мечтаний? Ответ на этот вопрос мы видим в развитии самой темы обоих сонетов.
Дон Жуан Брюсова — моряк и «дерзкий скиталец». Меткий эпитет, найденный автором для характеристики героя, прежде всего подчёркивает характер созданного им образа. Это смелый, сильный, не сомневающийся в себе человек, которого влечет непреодолимое желание жить полной, яркой жизнью. Он даже страшен в своём стремлении возвыситься на пьедестал покорителя сердец и властителя судеб:
Да! я гублю! Пью жизни, как вампир!
Но каждая душа — то новый мир
И манит вновь своей безвестной тайной.
Любовь Дон Жуана Брюсова чужда своей Божественной природе, она больше похожа на инструмент познания мира, один из способов раскрытия тайн души. Сравнивая себя с вампиром, лирический герой ни на миг не страшится своего образа жизни. Напротив, восклицательная интонация героя, жёсткость произносимых им фраз с ещё большей силой подчёркивают его убеждённость в правильности выбранного им пути. Кровь бурно клокочет в жилах Дон Жуана, заставляя решительно идти к намеченной цели — постижению «безвестной тайны» жизни.
Если по своему духу Дон Жуан Валерия Брюсова — романтик-завоеватель, в чём-то очень похожий на Дон Хуана Пушкина, то Дон Жуан Николая Гумилёва — романтик-мечтатель с нежным и ранимым сердцем. Он религиозен и верит в высшие силы и высшую справедливость. Он скорее напоминает мыслителя Гамлета.
Речь Дон Жуана Гумилёва не так страстна и торжественна. Напротив, благодаря размеренному плавному чередованию приглушённых [т], [п], [с], [к] с мягкими сонорными [л], [м], [н], она звучит тихо, лирично, видимо, герой не хочет быть услышанным многими. Его речь, переданная от первого лица, похожа скорей на своеобразное признание самому себе, а потому носит не пафосный, а исповедальный характер. Его романтические мечты о жизни в настоящем переходят в безрадостные размышления о старости и смерти.
Мысли Дон Жуана подчас сбивчивы, и потому сама мечта лирического героя кажется довольно противоречивой. Она «надменна и проста» в одно и то же время. Обманывая «медлительное» время», вновь и вновь «лобзая новые уста» и наслаждаясь жизнью, Дон Жуан верит, что в старости, познавший жизни искушения, он сможет искупить свои грехи и «взять на грудь спасающее бремя тяжёлого железного креста». Замечу, мечта о спасении своей души на мгновение придаёт уверенности лирическому герою и звучит подчёркнуто торжественно и утвердительно. В этом месте эмоциональность стиха нарастает до восклицания и достигает наивысшей точки.
Однако и здесь мысли героя не до конца последовательны и потому опять противоречивы. Созданный автором оксюморон «спасающее бремя» позволяет читателю на какое-то время опередить мысли лирического героя и увидеть совсем безрадостную картину этого спасения. Уже по своему определению бремя не может быть приятным и лёгким. И Дон Жуан понимает, что от себя не уйдёшь, и час расплаты обязательно настанет, расплаты за пустую, бесцельно прожитую жизнь, в которой он, увы, оказался всего лишь «ненужным атомом». А в выразительном сравнении себя с «лунатиком бледным» слышится не только горькая усмешка героя над самим собой, но и глубокая грусть от невозможности что-либо изменить в этой жизни. Инверсия с явным акцентом на бледность, безликость увиденного героем образа помогает создать в воображении читателя совсем растерянного, несчастного, «испуганного в тиши своих путей» человека, чья голова уже давно посыпана «пеплом».
Более того, в этом сравнении слышится явная перекличка с героем сонета Валерия Брюсова. Один молодой и сильный, другой — старый и немощный. В сонете Брюсова преобладает монументальность, вампиризм, власть над другой душой, что совершенно чуждо Дон Жуану Гумилёва. Он более гуманен и человечен. И если герой Брюсова самодостаточен, то герой Гумилёва страдает от одиночества и невозможности найти свой идеал.
Личности, подобные брюсовскому Дон Жуану, по мнению критика А. Козловского, способны вершить судьбу народа, их «устремлённость к единой цели не только поднимает их над заурядностью, но как бы фокусирует в них силовое поле истории». Пожалуй, с этим трудно не согласиться.
№5
Сходство этих произведений в том, что авторы обратились к форме сонета итальянского типа, использовали сквозной образ Дон Жуана, легендарного испанца, распутника и беззаконника.
В сонете Н.С Гумилева прослеживается влияние акмеизма (литературного течения, противостоящего символизму, которое возникло в начале XX века в России) . Акмеисты провозглашали материальность, предметность тематики и образов, точность слова. Впервые к образу Дон Жуана Гумилев обратился в сборнике «Жемчуга» (1910). Сонет «Дон Жуан» — исповедь героя, его размышления о жизни, своеобразное признание самому себе. Его мечта противоречива, она — «надменна и проста». Молодость для Дон Жуана – возможность насладиться жизнью:
Схватить весло, поставить ногу в стремя
И обмануть медлительное время,
Всегда лобзая новые уста…
В старости он мечтает искупить грехи, потому что это время, когда человек, пресытившийся страстями в молодости, познавший все жизненные искушения, подводит итоги, размышляет, обращается к Богу, раскаивается:
А в старости принять завет Христа,
Потупить взор, посыпать пеплом темя
И взять на грудь спасающее бремя
Тяжелого железного креста!
Видимо, поэтому мечта Дон Жуана «надменна и проста», он верит, что в одно мгновение верой и раскаяньем можно искупить грехи всей жизни. В глубине души герой понимает, что он всего лишь «лунатик бледный,//
Испуганный в тиши своих путей». Ему не суждено иметь детей, познать дружбу, не суждено найти свое единственное счастье. Не в силах что-то изменить, с ужасом он смотрит на свою жизнь:
Я вспоминаю, что, ненужный атом,
Я не имел от женщины детей
И никогда не звал мужчину братом.
Высокая интеллектуальная форма сонета под пером Н.Гумилева обретает материальность. Он (сонет) о земной жизни.
В сонете В.Я Брюсова прослеживается влияние идей символизма. Помимо поисков новых литературных перспектив в форме и тематике, возможно, единственное, что объединяло русских символистов — это недоверие к обыденному слову, стремление выражаться посредством аллегорий и символов. «Дон Жуан» В. Брюсова — исповедь героя, его размышления о жизни, своеобразное признание самому себе:
Да! Я гублю! Пью жизни как вампир!
Сонет Брюсова пропитан романтическими настроениями. Мы с уверенностью можем сказать, что в сонете Брюсова Дон Жуан предстает перед нами как герой-романтик! Ведь он хочет увидеть этот мир во всех его красках. Распутник и беззаконник, Дон Жуан очень одинок в этом мире.
Да, я моряк! Искатель островов,
Скиталец дерзкий в неоглядном море.
Я жажду новых стран, иных светов,
Наречий странных, чуждых плоскогорий.
Сонет Брюсова очень возвышенный и торжественный.
№6
Сопоставление В.Я.Брюсова и Н.С.Гумилева возможно, так как в жизни они выступали в роли «учителя» и «ученика».
В.Брюсов и Н.Гумилев, формально принадлежавшие к противоборствующим школам (символизм и акмеизм), по существу оказались рядом стоящими. Они обнаружили много сходных черт в концепции мира и человека в мире… «Интересно даже такое совпадение, как то, что они первыми в русской литературе «серебряного века» создали сонеты под названием «Дон Жуан».
Оба поэта обратились к форме сонета, хотя такая форма не «идеальна» для обращения к образу Дон Жуана. Ведь сонет - слишком малая, к тому же специфически условная, не свободная форма. Но в начале 20 века в России она была популярна и характерна; также модно было и поэтическое обращение к различным «вечным» и просто мифологическим, легендарным и им подобным образам.
Попробуем сравнить два сонета, написанных с разницей в десять лет. Оба сонета написаны в форме монолога героя, Дон Жуана, от первого лица.
Сонет Брюсова построен на «разворачивающихся», но непересекающихся сравнениях, а сонет Гумилева максимально «сюжетен»: перед нами два принципиально разных способа сонетостроения. Сначала Дон Жуан сравнивается с моряком: «Да, я - моряк! искатель островов, /Скиталец дерзкий в неоглядном море. /Я жажду новых стран, иных цветов, /Наречий странных, чуждых плоскогорий». Это образное сравнение отражает все же реальную тенденцию. Ведь мотив мореплавания, путешествия, искания в применении к образному описанию любви традиционен в мировой поэзии и давно превратился в штамп. Брюсовский текст предстает перед читателем как клишированный, построенный на сравнениях типа «любовь море», «любовник-путешественник», «любовь /женщина новая страна», «любовь /женщина иной цвет». Так как Брюсов – символист, цветовая семантическая поэтика занимает в его творчестве значительное место. Сонет Гумилева не богат сравнениями. Примерами родственных сравнений (Дон Жуана с моряком и с путешественником) могут служить словосочетания «схватить весло» и «поставить ногу в стремя».
Последователь Брюсова более тонко и осторожно обращается с литературными формулами: они не развернуты, на них лишь дан намек.
При классификации типов Дон Жуана сонет Брюсова можно привлечь в качестве художественно-иллюстративного материала для подтверждения наличия такой типовой разновидности, как «Дон Жуан - мореплаватель («Дон Жуан пират»). Ближе к концу, но одновременно и не пересекаясь с «моряцким» сравнением, Брюсов выдвигает еще одно сравнение с вампиром: «Да! я гублю! пью жизни, как вампир!»
Параллелизм кровь - любовь указывает на равенство и взаимосвязь этих двух понятий для поэта. Традиционная рифма получает здесь новое смысловое наполнение и значение, так как брюсовское мироощущение любви далеко от бестелесного, дневного, светлого, романтического чувства, а является испепеляющей страстью торжествующей плоти. Его Дон Жуан, ищущий святых глубин и новых миров, восклицает:
Да! я гублю! пью жизни, как вампир!
Хотя в сонете речь идет, по сути, о море житейском, это море вместе с тем символическое, отсюда и выражения «душа вскрывается до дна», «святая глубина». Плотская любовь при всем «вампиризме» героя вместе с тем и духовна, она символизирует бесконечный путь раскрытия все новых и новых тайн; «Но каждая душа - то новый мир/ И манит вновь своей безвестной тайной».
Единственное в сонете Гумилева сравнение «лунатик бледный». Может быть это намек тоже на вампира?!
Оба ключевых для построения сонета брюсовских образа (моряка и вампира) не сополагаются, а вступают друг с другом в противоречие, кажутся искусственно совмещенными. Из первого (моряк) не получается второй (вампир). Эти случайные сравнения способны послужить поводом для выделения той или иной типовой разновидности образа Дон Жуана.
Дон Жуан не имеет друзей. Гумилевская строка «И никогда не звал мужчину братом» подразумевает именно дружеское братство, а не прямое кровное родство. Наличие или отсутствие брата от человека не зависит; но если у него нет друзей, это уже определенным образом его характеризует.
Бездетность и одиночество… Эти две черты не самые главные и не исчерпывающие, но реальные характеристики образа, и они очень четко схвачены и обозначены Гумилевым. Менее четко, но все же обозначена им связанная с образом Дон Жуана смутная идея противоборства последнего с судьбой: «И обмануть медлительное время, /Всегда лобзая новые уста.»
Гумилевский сборник «Жемчуга» (1910), в который вошел сонет «Дон Жуан», имел посвящение, потом снятое: «Посвящается моему учителю Валерию Яковлевичу Брюсову». Расхождения наметились в 1910 году.
При самом общем сопоставлении «учительского» и «ученического» сонетов очевидна разница поэтических подходов: «образного» у Брюсова и «идейного» у Гумилева.
№