Geum.ru

Литературно- художественный альманах

Вид материалаДокументы

Содержание


Вся ее жизнь - борьба
Леся украинка
21 января 1911 г. Перед Босфором
2 ноября 1904 г. Тифлис
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7
^

ВСЯ ЕЕ ЖИЗНЬ - БОРЬБА


(о жизни и творчестве Леси Украинки 1871 - 1913 г.г.)


Печальны глаза этой женщины; ее лицо, изможденное, суровое напоминает аскетичные лики святых и фанатиков. Вся ее жизнь - непрерывная борьба с болезнями, за право остаться полноценным человеком, не взирая ни на какие обстоятельства. Трудно поверить, знакомясь с ее биографией, как много успела эта женщина, которая с детства была обречена на медленное умирание.

Леся Косач выросла в семье украинских интеллигентов. Родственники ее принадлежали к знатным фамилиям и имели польские, боснийские, казацкие и греческие корни. Дядя - Михаил Драгоманов - известный ученый, общественный и политический деятель, который впоследствии оказал большое влияние на Лесю, долгое время жил во Франции, потом в Болгарии. В Париже он познакомился с И. Тургеневым и В. Гюго. Мать Леси, Ольга Петровна, писала стихи и рассказы, которые публиковала преимущественно за границей и, скорее всего, не без помощи брата. Творчество ее никак нельзя назвать выдающимся, но это Ольгу Петровну не останавливало, она даже вскоре обрела некую популярность под именем Олены Пчилки.

Леся поначалу росла здоровой и веселой. Мать самонадеянно решила не отдавать детей в школу, сама выстроила программу обучения. Образование, хоть и всестороннее, было беспорядочным, о чем мать потом жалела. У Леси рано обнаружились способности к искусству. Щедро одаренная природой талантами, Леся уже в пять лет прекрасно музицировала и, если бы не болезнь, могла стать приличной исполнительницей. В 8 лет девочка написала первое стихотворение.

Но словно дав блеснуть лучику надежды и показав, на что способна, природа начала губительное наступление на маленькую девочку. В январе 1881 года Леся заболела, ее нестерпимо мучила боль в правой ноге. Сначала решили, что это ревматизм. Лечили мазями, ваннами - безуспешно. В действительности это было начало той эпопеи, которую Леся шутливо назвала “тридцатилетней войной” с туберкулезом кости. Тогда-то в ее жизнь и вселилась вселенская печаль, а все творчество отныне было пронизано пессимизмом. После первой операции рука осталась навсегда искалеченной и Леся поняла, что с музыкой придется проститься навсегда.

Родители делали все возможное, чтобы облегчить страдания больной дочери: ездили с ней к морю, обратились к народной медицине, отправились к немецким светилам. Все было тщетно. Болезнь отступала ненадолго, чтобы вновь заставить Лесю отчаянно страдать. Месяцы она проводила в постели, не имея возможности встать. Но вместе с вынужденной неподвижностью росла ее любовь к литературе, укрепился поэтический талант, вызревали творческие планы. Первое стихотворение было напечатано в 1885 году в журнале “Зоря” вместе со стихами Олены Пчилки и называлось оно “Сафо”. Да и о чем могла писать девушка, проводившая дни на больничной койке в романтических мечтаниях над бесчисленными томами книг?

Знакомство с мировой литературой натолкнуло Лесю на мысль представить выдающиеся произведения украинскому читателю в переводе на родном языке. Она взялась переводить своего любимого Гейне. По ее инициативе несколько знакомых объединились в творческую группу под названием “Плеяды”, чтобы заняться переводами. Леся составила список из 70 имен и, хотя не все замыслы удалось осуществить, все же эта группа сделала много. Главное же, из “Плеяды” вышли известные украинские литераторы.

В 1893 году во Львове появился первый сборник Леси “На крыльях песен”. Это был праздник всей семьи. Особенно радовался отец - мягкий, добрый, любящий человек. Отношения с матерью были напряженными. Можно представить, какие мучения испытывала больная желая любви, тепла, мужского участия. Однако мать ревностно относилась к дружбе дочери с молодыми людьми. Привязанность к матери усиливалась физической беспомощностью, а с другой стороны все возрастающая опека становилась невыносимой. И если можно понять протесты матери против отношений Леси с Мержинским, который сам был смертельно болен, то совсем непонятно ее поведение, препятствующее другому замужеству Леси.

Леся тяжело пережила смерть Мержинского. За одну ночь она написала драматическую поэму “Одержимая”, посвятив памяти навсегда потерянного друга. В основе поэмы - библейский сюжет. Поэма получила известность, и сама Леся считала ее удачной: “... признаюсь, что я писала в такую ночь, после которой, верно, буду долго жить, если уж тогда жива осталась. И писала, даже не исчерпав скорби, а в самом ее апогее. Если бы меня кто-нибудь спросил, как из всего этого жива вышла, я бы могла ответить: “Я из этого создала драму...”

В 36 лет Леся встретила своего дорогого единственного - Климента Квитка. Он везде сопровождал поэтессу, помогал переносить болезнь и вскоре просто стал необходим Лесе.

Квитка вырос в приемной семье, куда постоянно приходила родная мать с угрозами. Эта психологическая травля всю жизнь не давала Клименту покоя. Он был недоверчив, малоразговорчив и потянулся к Лесе, потому что от больной, конечно, трудно ждать обмана или измены.

Ольга Петровна не одобряла симпатии дочери, мотивируя тем, что Климент не приспособлен к жизни, не может стать опорой больной Лесе, да к тому же моложе ее. Леся писала сестре: “Это уже, я вижу, начинается материнская ревность, но все равно, быть может, для этой ревности, чем дальше, тем больше будет поживы, но своего отношения к Клене я не изменю, разве только в направлении еще большей душевной нежности к нему. Во всяком случае не мамины холодные мины могут нас поссорить. Только все-таки это горько, и тяжко, и фатально, что ни одна моя дружба, или симпатия, или любовь не могли до сих пор обойтись без этой ядовитой ревности или чего-нибудь вроде этого со стороны мамы”.

Недовольство Ольги Петровны на этот раз не остановило Лесю - она пошла своим путем, руководствуясь чувствами. Мать пыталась дискредитировать Квитка, внушить Лесе мысль, что молодой человек вовсе не из любви хочет жениться, но дочь была непреклонна. Она заявила матери: “Надеюсь, что мы еще будем одинаково понимать, что для меня счастье, а что горе - и этой надеждой утешаю себя”.

Венчание состоялось и начались мытарства молодой семьи. Ольга Петровна оказалась права - муж с трудом мог заработать нужные деньги, а лечение Леси требовало много средств. Поездки в Италию, Египет, к врачам в Германию и Австрию опустошали и без того скудный бюджет Квитка. Последние годы жизни Леся продавала все, что могли купить, и все же кредиторы одолевали. Не спасала положение даже помощь матери. И все же, муж до конца жизни оставался Лесе преданным другом. После революции он жил в лучах славы Леси Украинки и 20 лет служил профессором Государственной консерватории им. Чайковского, председательствовал на собраниях памяти жены.

К концу 1911 года здоровье Леси ухудшилось, к туберкулезу добавились больные почки. Но чем сильнее был недуг, тем яростнее Леся сопротивлялась, тем напряженнее работала. Именно в последние годы она создала свои лучшие произведения - драму-феерию “Лесная песня”, поэму “Адвокат Мартиан”, большую драму “Каменный хозяин, или Дон-Жуан”. Особенно Леся была довольна последней работой, в которой знаменитый сюжет интересно переосмыслен: Дон-Жуан женится на Анне и вместе с командорским плащом принимает и его каменную душу, отказываясь от своего естества, от всего человеческого, что делало его личность такой привлекательной. Но когда он осознал весь трагизм своего положения, все пути для отступления были отрезаны.

Леся умерла в Сурами, где работал в те годы муж, недалеко от грузинской крепости, а похоронена в Киеве, на родной земле.

Драмы Леси Украинки ставились в наших театрах и театрах некоторых других стран. На Украине ее творчество любят и читает до сих пор. В Кливленде (Канада), где, как известно, много украинцев, Лесе поставлен памятник.




^ ЛЕСЯ УКРАИНКА

НАДЕЖДА


Ни доли, ни воли мне жизнь не дала,

Одна лишь, одна мне надежда мила:

Увидеть опять Украину мою

И все, что мне любо в родимом краю,

На Днепр голубой поглядеть еще раз,

А там все равно - пусть умру хоть сейчас,

Взглянуть еще раз на курганы в степях,

Вздохнуть напоследок о пылких мечтах.

Ни доли, ни воли судьбой не дано,

Одной лишь надеждой мне жить суждено.

1880. Луцк


МОЙ ПУТЬ


Я вышла в путь свой раннею весною

И робко песню тихую запела,

И кто встречался на пути со мною -

Тех сердцем я приветствовала смело:

Пути мы в одиночку не найдем,

Вернее путь, коль вместе мы пойдем!


Ох, долог этот путь и очень труден,

Трудней всего для тех, кто одинокий!

Но этот путь тяжелый не безлюден,

И не одна иду я в свет широкий.

Одной недолго сбиться мне с пути,

А вместе будет нам верней идти!


Иду вперед и песни я слагаю;

В них не ищите мудрых прорицаний -

Я громким голосом не обладаю!

Но если звуки слышу я рыданий,

Я молвлю: “Брат мой, плачу я с тобой!”,

С рыданьями сливаю голос мой.

От разделенных мук не так ведь больно...

Когда ж в дороге долгой мне придется

Напев услышать радостный и вольный -

Моя душа, как эхо, отзовется.

Тогда тоской, от всех ее тая,

Не отравлю свободной песни я.


Коль взор я поднимаю к небосводу,

Светил там новых не ищу, тоскуя;

Увидеть братство, равенство, свободу

Сквозь пелену тяжелых туч хочу я -

Те золотые три звезды, чей свет

Сияет людям много тысяч лет...


Когда кому-нибудь блеснут те звезды в очи

И он их встретит гимном вольным, шумным, -

Пусть мне ничто не светит в мраке ночи, -

Не назову певца того безумным,

Затем что ясный, светлый луч подчас

Дорожной пылью скрыт от наших глаз...


И тернии ли встречу я в пути,

Или цветок увижу я душистый,

Удастся ли до цели мне дойти,

Иль раньше оборвется путь тернистый, -

Хочу закончить путь - одно в мечтах, -

Как начинала: с песней на устах!


22 мая 1890 г.


* * *


Упадешь, бывало, в детстве,

Руки, лоб, коленки ранишь, -

Хоть до сердца боль доходит,

А поморщишься и встанешь.


“Что болит?” - большие спросят.

Только я не признавалась.

Я была девчонкой гордой -

Чтоб не плакать, я смеялась.


А теперь, когда сменилась

Фарсом жизненная драма

И от горечи готова

С уст сорваться эпиграмма, -


Беспощадной силе смеха

Я стараюсь не поддаться,

И, забыв былую гордость,

Плачу я, чтоб не смеяться.


2 февраля 1897 г.


* * *


Талого снега платочки раскиданы...

Реденький дождик да неба свинец,

В робкой траве первоцветы чуть видные,

Это весна, это счастья венец!


Небо глубокое, солнце лучистое,

Пурпур и золото вялых ветвей,

Поздние розы, все в росах, душистые -

Осени вестники... Может моей?


Что ж, не страшусь я прихода осеннего,

Радует душного лета конец;

Лишь не напомнили б часа весеннего

Реденький дождик да неба свинец.


11 августа 1900 г.


* * *


Кто вам сказал, что я хрупка,

Что с долей не боролась?

Дрожит ли у меня рука?

И разве слаб мой голос?

А если были в нем слышны

И жалобы и пени,

То это бурный плеск весны,

Не мелкий дождь осенний.

А если осень... Не беда,

Цветет ли кто иль вянет.

Увянув, ива у пруда

Злато-багряной станет.

Когда же саваном зима

Накроет лес раздетый,

Цветам на гроб она сама

Рассыплет самоцветы.

Что ж, буду жить я, как живет

Волна в часы покоя -

Как будто спит поверхность вод,

Но море ждет прибоя.

^ 21 января 1911 г. Перед Босфором


* * *


Как жаль, что не дано мне струн живых,

О, если бы уметь играть на них,

Могучую бы песню я играла,

Она бы собрала богатств немало,

Сокровища, что спят в душе на дне,

Сокровища, что не видны и мне,

Но сердцу дороги, неоценимы,

Как те слова, что непроизносимы.


^ 2 ноября 1904 г. Тифлис

ЗДРАВСТВУЙТЕ,

ДОКТОР!