Цветовая палитра в произведении и. С. Тургенева «записки охотника» содержание

Вид материала

Реферат

Содержание 2.4. Природа как главный герой повестей цикла «Записки охотника».

Подобный материал:

• Поэзия народной жизни (по рассказу И. С. Тургенева «Бирюк») Цикл, 16.83kb.
• Литература 10 класс. Урок семинар на тему : «Записки охотника», 98.19kb.
• «Записки охотника» и«Муму» И. С. Тургенева первая систематическая попытка изложения, 1022.47kb.
• От очерка к рассказу (жанровая специфика «записок охотника» И. С. Тургенева), 82.33kb.
• И. С. Тургенева «Свидание». Рассказ, 106.41kb.
• А. С. Пушкин «Повести Белкина», «Дубровский» И. Тургенев «Записки охотника», 9.5kb.
• Ассоциативно – цветовая палитра рассказа К. Паустовского «Снег», 115.2kb.
• Прилагательные, их семантика и форма в творчестве Тургенева (курсовая), 13.89kb.
• Список литературы на лето, 7.88kb.
• 10 класс. Герцен А. И, 11.51kb.

^

2.4. Природа как главный герой повестей цикла «Записки охотника».

Русский писатель И.С.Тургенев – автор замечатель­ных романов и рассказов – провел свое детство в име­нии матери Спасском-Лутовинове, которое располага­лось в живописнейшем месте Орловской губернии. «Я родился и вырос в атмосфере, где царили подзатыльни­ки, щипки, колотушки, пощечины и прочее, – вспоми­нал писатель. Ненависть к крепостному праву уже тог­да жила во мне». И действительно, Тургенев, еще, буду­чи ребенком, понял и испытал все тяготы крепостного права и поклялся себе всю жизнь бороться с этим явле­нием русской действительности.

Кроме произведений, обличающих крепостное пра­во, Тургенев является автором замечательных повестей и рассказов, посвященных красотам и прелестям род­ной русской природы и, конечно, человека – венца этой самой природы. Впечатления, вынесенные из поры жизни, проведенной в Спасском-Лутовинове, нашли свое отражение в цикле рассказов «Записки охотника».

По словам великого русского общественного деяте­ля, писателя и замечательного критика И.А.Гончарова. «Тургенев, создавший в «Записках охотника» ряд живых миниатюр крепостного быта, конечно, не дал бы литературе тонких, мягких, полных классической простоты и истинной реальной правды очерков мелкого барства, крестьянского люда и неподражаемых пейзажей рус­ской природы, если б с детства не пропитался любовью к родной почве своих полей, лесов и не сохранил в душе образа страданий населяющего их люда!» ⁵¹

В семье Тургеневых любили книги и природу, сам писатель, будучи еще мальчиком, часто убегал в лес и часами мог любоваться красотами русской природы. Все впечатления, которые получил будущий писатель от общения с малой родиной, он отразил в своих романах, рассказах и повестях.

В «Записках охотника» природа, крестьянский быт, тяготы жизни в условиях крепостного права занимают одно из основных мест. Главное, что влечет читателя к этому циклу рассказов Тургенева, – ложная, составлен­ная из многих рассказов и вместе с тем целостная кар­тина России, освещенная вдумчивым, любовным и по­этическим чувством писателя к родной природе, к род­ной земле, наполненная неотступной думой о настоя­щем и будущем ее талантливого народа.

Образы крестьян, измотанных сложным и непосиль­ным бытом, скованных жестокими законами крепост­ного права, сочетаются с картинами родной природы. Природа в «Записках охотника» рассматривается авто­ром и воспринимается читателями как что-то родное, живое, что требует к себе особого внимания, бережно­го и трепетного отношения.

На первый взгляд может показаться, что природа в этих рассказах – это всего лишь фон, но природа здесь –это нечто более глубокое, сильное, что позволяет рус­ским людям выживать в любых, даже самых нечелове­ческих условиях. Как сам автор любил и уважал приро­ду, так любят и уважают ее герои его рассказов.

Обаятельные, овеянные поэзией образы русских кре­стьян в «Записках охотника»: ребятишек из рассказа «Бежим луг», народного певца Якова Турка из рассказа «Певцы», крестьян Хоря и Калиныча из одноименного рассказа противопоставляются образам душевладельцев – людей глубоко безнравственных, умственно ограни­ченных и жестоких. А природа в этих рассказах высту­пает как нечто вечное и примиряющее, она является наблюдателем и, одновременно с этим, источником, откуда герои черпают свою силу и вдохновение.

Перечитывая «Записки охотника», мы должны воздать должное благородной и одухотворенной натуре их творца. В богатстве личности автора и высоте его идеала – залог бессмертного произведения искусства. В красоте души простого русского мужика отразилась прекрасная душа самого писателя. Он разгадал дел «искру Божию» в другом, потому, что имел ее сам.

Какие бы споры ни велись вокруг «Записок охотника» – одном, пожалуй, все критики сходились единодушно: Тургенев показал себя блестящим мастером поэтического пейзажа, теш это признано всеми. Однако если внимательно вчитаться в тургеневское описание природы, то окажется, что очень часто писатель рисует пейзажи, как будто вовсе не отличающиеся особой «красотой», рою даже невзрачные. Откуда же ощущение поэзии?

«...Сознание прекрасного находится в нас самих, и чем более мы любим природу и все ею созданное, тем более мы находим прекрасного везде на земле» – так считал Тургенев. Ощущение поэзии авторского пейзажа возникает, прежде всего, из его подлинной любви к природе. «Природа улыбнулась мне»⁵².

В одном из лучших рассказов цикла – «Певцы» – прямо выразились эстетические взгляды Тургенева, его требования к произведению искусства⁵³. Рассказ о соревновании двух певцов – рядчика и Якова-Турка – приобретает символическое значение. Рядчик поет бойко, виртуозно, он украшает пение немыслимыми переливами, и кажется, в этом нет предела его умению и возможностям. Подобные ухищрения приводят в восторг, создают впечатление, что это и есть искусство и выше подняться уже нельзя. Но лишь до того момента, пока не появляется возможность сравнить одухотворенное мастерство с идущим из глубины души искусством подлинным, от которого «закипают на сердце и поднимаются к глазам слезы».

Образ Якова-Турка вырастает в рассказе до высокого символа. Все лучшее, что есть в народе, в простом русском человеке, прекрасная и возвышенная душа его – заключены в таланте Якова. «В нем была и неподдельная глубокая страсть, и молодость, и сила, и сладость, и какая-то увлекательно беспечная, грустная скорбь. Русская, правдивая, горячая душа звучала и дышала в нем и так и хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны. Он пел, и от каждого звука его голоса веяло чем-то родным и необозримо широким, словно знакомая степь раскрывалась перед вами, уходя в бесконечную даль».

Тургенев считал, что красота – единственная бессмертная вещь, она разлита всюду, простирает свое влияние даже над смертью, но нигде она не сияет с такою силой, как в человеческой индивидуальности. Большая часть «Записок охотника» создана вдали от России. Одно из самых национальных, самых русских произведений нашей литературы – не только по теме, но и по духу – не просто создано за границей, но, по уверению автора, не могло быть написано в самой России: «...знаю только, что я, конечно, не написал бы Записок охотника, если б остался в России»⁵⁴.

Писатель не мог жить в том окружении, которое возненавидел. Он не мог смириться с крепостным правом, унижающим и его человеческое достоинство. Он поклялся себе бороться с этим злом, никогда не примиряться с тем положением вещей, которые были обычными в крепостнической России. В этом сказался характер Тургенева: при внешней мягкости и податливости в данном вопросе он был непреклонным. В крепостном праве он видел основное зло отчизны.

Страстно любивший природу, Тургенев широко пользовался в «Записках охотника» описаниями природы, которые составляют ярчайшие страницы в истории русского литературного пейзажа. Тургенев относился к природе, как к стихийной силе, живущей самостоятельной жизнью. Пейзажи Тургенева порази­тельно конкретны и вместе с тем овеяны переживаниями рас­сказчика и действующих лиц, они динамичны и тесно связаны с действием.

 Сюжет рассказа «Свидание» построен по классической схеме: экспозиция, завязка, развитие событий, кульминация, развязка и эпилог⁵⁵. Экспозиция рассказа предлагает читателю проникнуться великолепными осенними пейзажами средней полосы России. На фоне природы, на лесной поляне происходит завязка основной сюжетной линии – встреча двух главных героев. По мере развития беседы выясняется история их взаимоотношений, возникает конфликтная ситуация. Кульминационный момент – когда два персонажа не могут долее находиться друг подле друга. Эмоциональное напряжение доходит до высшей точки, и герои расстаются. У этой сюжетной линии открытый финал, события прерываются в кульминационной точке. Но этим сюжет рассказа не исчерпывается. Тургенев – признанный мастер пейзажа.

Действие этого рассказа, как и многих других рассказов цикла, происходит в интерьере природы. В этом произведении описание природы перекликается с сюжетом как аллегория. Время года – осень – традиционно символизирует в литературе заключительную фазу. В контексте сюжета – это конец взаимоотношений двух главных персонажей. Также и настроение осени – упадок, грусть, тревога – соответствует настроению описываемых в рассказе событий. Переменчивая погода – то дождик, то туча, то проблески солнца – словно повторяет игру настроений на лице главной героини.

Пейзажной зарисовкой заканчивается повествование. Теперь уже сквозь невеселую улыбку природы проглядывает унылый страх недалекой зимы – будущее не предвещает ничего хорошего Акулине.

В «Свидании» три действующих персонажа: девушка Акулина, лакей Виктор и рассказчик. Образ Акулины составляет идейный и композионный центр. Как виртуозный живописец, Тургенев в деталях подает портрет Акулины, обращая внимание не только на черты внешнего облика, но и прибегая к описанию мимики, жестов и поз.

Ветер гонит по дороге опавшую листву – так и героев рассказа жизнь разбрасывает в разные стороны, и они никогда больше не встретятся. В этом же тоне легкой печали и ностальгии выдержан эпилог, заканчивающийся многоточием. Один из важных элементов проблематики рассказа – противопоставление крестьян-земледельцев и дворни. По убеждению повествователя, который является и выразителем мнения автора, первые являются носителями исконной народной духовности, чистоты и нравственности. Другие же – люди испорченные, оторвавшиеся от корней, позаимствовавшие у своих господ-помещиков все самые худшие качества и кичащиеся этим. Подобная тема звучит и в других рассказах цикла. Общественный конфликт этих двух сословий отразился в "Свидании" на личном конфликте двух героев – крестьянки и дворового.

Проблемы, затронутые в произведении, во многом были актуальны лишь для прошлого века. Современный человек при чтении этого рассказа погружается в бытовые и социальные реалии того времени, любуется колоритом природы, размышляет о вечных вопросах взаимоотношений людей и узнает себя в характерах, описанных Тургеневым.

Отличительной особенностью многих рассказов из «Записок охотника» являлась искусно развернутая в них «эзоповская ма­нера» письма, выражавшаяся во всякого рода недомолвках и иносказаниях. Чтобы обмануть подозрительную цензуру, Турге­нев пользовался двусмысленным выражением, тонко употреб­ленным намеком, подчас даже композиционной перестановкой со­бытий. Замечательным образцом такой «обманной» манеры яв­ляется новелла «Ермолай и мельничиха», в которой история несчастной Арины намеренно «запрятана» в середину, казалось бы, обыкновенного очерка на охотничью тему. «Эзоповская ма­нера» письма помогла «Запискам охотника» пройти сквозь преграды цензуры.

В создании целостного образа живой России участвует природа. Поэтичных героев Тургенева чаще всего сопровождает родственный пейзажный мотив. Мы видим лицо Калиныча, кроткое и ясное, как вечернее небо. Душевная кротость героя подхвачена природой, в ней разлита. Расставаясь с Калинычем, Тургенев вновь затронет эту художественную связь: «Мы поехали; заря только что разгоралась… Мы въехали в кусты. Калиныч запел вполголоса, подпрыгивая на облучке, и всё глядел да глядел на зарю».

Кроткое и ясное вечернее небо еще раз признает в Калиныче внутреннее родство с собою. Облик героя срастается с образом зари и неба. Через Калиныча сама природа оживает и одухотворяется. И следующий очерк «Ермолай и мельничиха», открывающийся картиной весеннего вечера, это поэтическое родство природы с Калинычем по-своему развивает. Рассказывается только о природе: о птицах, о деревьях, о лесе, о заре. Но образ Калиныча в ней оживает, когда речь идет об «алом свете вечерней зари» или о том, как «румяное небо синеет». Природа не только хранит память о героях, уже ушедших из книги, не только периодически воскрешает их в образной памяти читателя, но и художественно связывает родственные характеры людей между собою. Вечерняя заря предваряет появление у охотника нового спутника – Ермолая, очередной вариации на тему Калиныча.

Француз Альфонс Доде отмечал у Тургенева потерянный художественной культурой Запада синкретизм образного восприятия, близкий к фольклору⁵⁶. Взгляд Тургенева лишен специализации, «двери между его чувствами открыты. Он воспринимает деревенские запахи, глубину неба, журчание вод и без предвзятости сторонника того или иного направления отдается многообразной музыке своих ощущений». Эта музыка доступна далеко не всем. «Людям, оглушенным с детства ревом большого города, никогда не уловить её, не услышать голосов, населяющих мнимую тишину леса».

Живая любовь ко всему живому коренится не только в природной мягкости характера Тургенева. Она вынесена им из народной глуби, из непосредственного общения с культурой русского крестьянства. В тургеневском рассказчике привлекает редкий талант приобщения к народному миросозерцанию. Как и Касьян, он тоже человек бессемейный, непоседа и правдолюбец, скитающийся по Руси. Как Ермолай, он тонко чувствует лес вплоть до каждого дерева и каждой птицы в нём, степь вплоть до каждого насекомого и каждой былинки в ней. Герои книги «живут одной жизнью» с её автором, одаренным тем же национальным складом ума.

Удивителен с этой точки зрения «Бежин луг»: в нём как в капле воды отражается неподдельный демократизм поэтического мироощущения Тургенева, характерный для книги в целом. «Бежин луг» – живой художественный организм с динамичным, стремительно развивающимся сюжетом. Всё в нём движется от мрака к свету, от тьмы к солнцу, от загадок и тревожных вопросов к их разрешению. Рассказ открывается впечатляющей картиной одного из июльских дней⁵⁷.

Утренняя заря, разливаясь «кротким румянцем», пробуждает в памяти читателя Калиныча с лицом, кротким и ясным, как вечернее небо, а вслед за ним и других героев с поэтическим складом души, уже неотделимых от устойчивого в книге пейзажного лейтмотива. Люди и природа дышат здесь одной жизнью, «помнят» друг о друге, выступают как органы единого и живого существа.

Душою этого единства является личность автора, Тургенева, слитая с жизнью народа, с глубинными пластами русской и даже праславянской культуры. Из этого бездонного источника черпает она свою поэзию. «Солнце – не огнистое, не раскаленное, как во время знойной засухи, не тускло-багровое, как перед бурей, но светлое и приветно лучезарное – мирно всплывает под узкой и длинной тучкой, свежо просияет и погрузится в лиловый её туман… Но вот опять хлынули играющие лучи, – и весело и величаво, словно взлетая, поднимается могучее светило». Солнце здесь – как всесильное божество, излучает жизнь, одухотворяя и просветляя окружающий мир. Читатель забывает о поэтической условности картины; вместе с автором он любуется сиянием живого и ласкового существа, которое пронизывает всё какой-то «трогательной кротостью», вызывает в сухом и чистом воздухе запахи полыни, сжатой ржи и гречихи, облегчает земледельцу уборку хлеба.

Поклонение солнцу встречается в многочисленных памятниках народной культуры, от старинных песен и крестьянских обрядов до «Слова о полку Игореве». «Исчезающее вечером, как бы одолеваемое рукою смерти, оно постоянно, каждое утро, снова является во всем блеске и торжественном величии, что и возбудило мысль о солнце, как о существе неувядаемом, бессмертном и божественном. Как светило вечно чистое, ослепительное в своем сиянии, пробуждающее земную жизнь, солнце почиталось божеством благим, милосердным; имя его сделалось синонимом счастья карателем нечистой силы мрака и холода, а потом и нравственного зла – неправды и нечестия», – писал глубокий знаток поэтических воззрений крестьян на природу, современник Тургенева А. Н. Афанасьев⁵⁸.

Чародей русского художественного слова, Тургенев будит застывшие в языке народные предания и поверья, легко касается мифологических первооснов национальной памяти. Французский критик Мельхиор де Вогюэ замечал, что в «Бежине луге» поэт «заставил говорить землю, прежде чем заговорили дети, и оказалось, что земля и дети говорят одно и то же»⁵⁹. Поэтическое чувство природы у Тургенева развивается в русле национального мифопоэтического мышления: просыпаются спящие в словах древние смыслы, придающие картине природы поэтическую образность, согласную с духом тех народных легенд, которые рассказывают крестьянские ребятишки в таинственную ночь у костра.

Местность, по которой блуждает Тургенев близ родового гнезда своего отца, издревле питала народную фантазию и служила источником многочисленных легенд. Земляк Тургенева, писатель-этнограф И. П. Сахаров, еще в 1831 году записал в своем дневнике: «Чаплыгинское городище находится в Чернском уезде, в имении г. Тургенева, при реке Снежедок. Ныне все это городище поросло березняком и изрыто кладокопальщиками. В деревнях есть предание, что в этом городище скрываются сокровища, а потому многие из поселян принимали на себя труд разрывать землю в городищах для открытия кладов»⁶⁰.

По народным преданиям клады Чаплыгинского городища подле Бежина луга «зарыл местный разбойник Кудеяр, имевший здесь в стародавние времена свой притон. В лесной части Орловской губернии вплоть до начала XX века крестьяне называли много мест, где скрыты клады Кудеяра. Говорили, что «над камнями, прикрывающими эти сокровища, не только вспыхивают огоньки, но два раза в неделю, в 12 часов ночи, слышен бывает даже жалобный плач ребенка».

А в селе Козьем на берегу Красивой Мечи бытовало старое предание о погибели троицкого хоровода. «Был год худой и неурожайный, были знамения на войну и мор, носились по селам худые толки о большой беде, о великом горе. Народ жил кручиною всю весну: никто не смел песни спеть, никто не думал о хороводах. Наступил Троицын день. Молодежь не стерпела и вышла в поле разыграть хоровод. Долго старики уговаривали молодых забыть про веселье. Молодые поставили на своем… Вдруг налетела грозная туча, ударил гром – и весь хоровод обратился в камни. С тех пор, говорят старики, каждый год на этот день воют камни и вещают всем беду неминучую».

Народными легендами навеяно «странное чувство», испытанное охотником в глухой лощине, на дне которой «торчало стоймя несколько больших белых камней, – казалось, они сползлись туда для тайного совещания». Душевный мир охотника захвачен поэзией сказаний и поверий, излучаемых во мраке ночи древней дедовской землей. Есть в жутковатой тургеневской ночи далекие отголоски славянских представлений о божестве мрака. «С закатом дневного светила на западе, – писал А. Н. Афанасьев, – как бы приостанавливается вечная деятельность природы, молчаливая ночь охватывает мир, облекая его в свои темные покровы». И у славян «сложилось убежденье, что мрак и холод, враждебные божествам света и тепла, творятся другою могучею силою – нечистою, злою и разрушительною»⁶¹.

Еще не прозвучали рассказы Кости о заблудившемся в лесу Гавриле, Ильюши о лешем, который долго водил по лесу заплутавшего мужика, а потерявшийся охотник уже кружит и кружит по незнакомым местам, пока вдруг не оказывается «над страшной бездной». Всё, что совершается с ним, напоминает читателю обычные проделки лешего, который нарочно путает, или, по народному выражению, обходит странствующих по лесу, с умыслом переставляет дорожные приметы и, наконец, заводит человека в гиблое место – в овраг или в болото, а то и на край обрыва.

Возбуждая суеверные чувства сначала в душе охотника, а потом в сознании крестьянских ребят, тургеневская ночь дает лишь намеки на возможность реалистического объяснения её загадок и тайн. Она всесильна и всевластна, окончательное слово разгадки она бережет от человека в темной своей глубине. Звучит жутковатый рассказ о псаре Ермиле, о том, как встревожилась его лошадь, почуя злую нечистую силу. И вдруг «обе собаки разом поднялись, с судорожным лаем ринулись прочь от огня и исчезли во мраке… Послышалась беспокойная беготня встревоженного табуна». Чего испугался табун? Что почуяли в ночном мраке собаки? Природа своей таинственной жизнью продолжает фантастические рассказы ребят.

– Что там? Что там такое? – спросили мальчики.

– Ничего, – отвечал Павел, махнув рукой на лошадь, – так, что-то собаки зачуяли. Я думал, волк, – прибавил он равнодушным голосом, проворно дыша всей грудью».

Ответ как будто бы есть, но ответ неуверенный, предположительный. Да и внешним спокойствием Павел не в силах сдержать неутоленную тревогу и дрожь.

Ночная природа не дает пытливой мысли человека полного удовлетворения, поддерживает ощущение неразрешенности загадок земного бытия. Поэтому все реалистические мотивировки имеют оттенок предположительности. Мир, надвигающийся со всех сторон на слабый огонек костра, не теряет своей поэтической таинственности, глубины, неисчерпаемости: «Гляньте-ка, гляньте-ка, ребятки, – раздался вдруг детский голос Вани,  – гляньте на божьи звездочки,  – что пчелки роятся!» Он выставил своё свежее личико из-под рогожи, оперся на кулачок и медленно поднял кверху свои большие тихие глаза. Глаза всех мальчиков поднялись к небу и не скоро опустились».

Тургеневская ночь не только жутка и таинственна, она еще и царственно прекрасна своим «темным и чистым небом», которое «торжественно и необъятно высоко» стоит над людьми, «томительными запахами», звучными всплесками больших рыб в реке. Она духовно раскрепощает человека, очищает его душу от мелких повседневных забот, тревожит его воображение бесконечными загадками мироздания. «Я поглядел кругом: торжественно и царственно стояла ночь… Бесчисленные золотые звезды, казалось, тихо текли все, наперерыв мерцая, по направлению Млечного Пути, и, право, глядя на них, вы как будто смутно чувствовали сами стремительный, безостановочный бег земли».

Совершающейся во мраке ночной своей жизнью природа наталкивает ребятишек у костра на красивые, фантастические сюжеты легенд, диктует их смену, предлагает детям одну загадку за другой и сама же нередко подсказывает возможность их разрешения. Рассказ о русалке, например, предваряется шуршанием камышей и загадочными всплесками на реке, а также полетом падающей звезды – души человеческой по крестьянским поверьям. Образ мифической русалки удивительно чист и как бы соткан из самых разных природных стихий. Она светленькая и беленькая, как облачко, серебряная, как свет месяца или блеск рыбки в воде. И «голосок у ней такой тоненький и жалобный», как голос того загадочного зверка, который «слабо и жалобно пискнул среди камней». Фантазия ребят не бесплотна, не удалена от земли, в ней присутствует стихийный и здоровый материализм, столь свойственный народному миросозерцанию: домовой у них кашляет от сырости в старой рольне, тоненький голосок русалки сравнивается с писком жабы, а волосы её с густой зеленью конопли. На смех и плач поэтичной крестьянской русалки незамедлительно откликается в рассказе ночная природа: «Все смолкли. Вдруг, где-то в отдалении, раздался протяжный, звенящий, почти стенящий звук. Казалось, кто-то долго, долго прокричал под самым небосклоном, кто-то другой как будто отозвался ему в лесу тонким, острым хохотом, и слабый, шипящий свист промчался по реке».

Для Тургенева природа – главная стихия, она подчиняет себе человека и формирует его внутренний мир. Русский лес, в котором «лепечут статные осины», «могучий дуб стоит, как боец, подле красивой липы», да необозримая степь – это главные стихии, определяющие в «Записках охотника» национальные черты русского человека. Это совершенно соответству­ет общей тональности цикла. Подлинным спасением для людей оказывается природа. Если в первом очерке-прологе повествователь просил обратить внимание на мужиков, то заключительный рассказ является лирическим признанием автора в любви к природе⁶².