Василий Колташов
| Вид материала | Книга |
- Василий Колташов, 1460.06kb.
- Александра Твардовского "Василий Теркин", 35.28kb.
- Ададуров Василий Евдокимович, 4.75kb.
- А. Т. Твардовского «Василий Тёркин» (8, 11кл.) Авторы: Булгаков И. Е., Киселёва, 83.6kb.
- В. Г. Колташов Диалектическая психология, 3084.99kb.
- А. Т. Твардовский (1910-1971) вопросы и задания «Василий Теркин» Работа с текстами, 663.21kb.
- «Василий Макарович Шукшин. Писатель. Актер. Режиссёр», 252.38kb.
- Василий Макарович Шукшин-писатель, актер, кинорежиссер. Цель нашего урок, 36.1kb.
- Александр Трифонович Твардовский. Василий Теркин Теркин на том свете Александр Трифонович, 1623.18kb.
- Абашин александр (василий) сергеевич, 25314.42kb.
^ Нестабильность как не решение
Нефть действительно напугалась войны. В августе и сентябре ее снижение оставалось минимальным. Стратегия политической нестабильности работала, рынки панически реагировали на различные осложнения в отношениях стран. Упав, стоимость барреля медленно поднималась после очередного дипломатического шока. Мировой рынок не знал, на что реагировать: проблемы в глобальном хозяйстве тянули нефть вниз, но угроза дестабилизации поставок толкала ее вверх.
Могла ли нестабильность стать долгосрочным решением? В октябре стоимость нефти снова пошла по нисходящей кривой. Цена на нее опустилась ниже $100 за баррель. Падение ускорилось и «черное золото» полностью оправдало прогнозы ИГСО, самые мрачные в мире. Она подешевела почти в четыре раза со времени ценового пика. Кризис делал свою работу экономического разрушителя, посрамляя политиков и неолиберальных экономистов. Экономические факторы снова перевесили политические. Финансовая система стремительно разрушалось. Падало уже не просто бытовое потребление нефти, замедлялась вся глобальная экономика. Многие компании сталкивались с растущими затруднениями сбыта. Падало производство, возрастали проблемы с расчетами. Скапливались товары. Отменялись заказы. Останавливались заводы и целые промышленные зоны.
Стабильно продавались только товары первой необходимости. Именно поэтому они дорожали быстрее всего. Международный валютный фонд прогнозировал: темпы роста мирового хозяйства в 2008 году замедлятся до 4,1% с 5% за 2007 год. Действительность была хуже. Проблемы собирались как снежный ком. Падающий спрос провоцировал биржевые обвалы, обесценивание бумаг ускоряло инфляцию. Девальвация валют оборачивалась новым снижением доходов населения. Спрос снова сжимался. Нефть дешевела, но дешевела медленно. Власти наращивали эмиссия, повторяя как заклинание ложную истину о том, что девальвация валют поднимет конкурентоспособность экономик. Все должно было происходить наоборот. Подрывались реальные заработки, подрывался сбыт. Дешевели все виды сырья.
В 2009 год глобальная экономика вступила с потерями, вместо даже минимального прироста. Замедление хозяйственного роста происходило летом 2008 года не только в Японии и ЕС (в США ВВП продолжал снижаться). Китай и Индия также показывали отрицательные результаты. Под предлогом олимпийских игр часть промышленности КНР была остановлена. 2009 год явно обещал оказаться хуже 2008 года. По официальным данным во втором квартале 2008 года ВВП еврозоны снизился на 0,2% относительно предыдущего квартала. В Германии он сократился на 0,5%, в Японии потерял 2,4%. В Великобритании рост ВВП остановился. «Это падает мир, а не растет США», – сказал по поводу происходящего в глобальном хозяйстве бывший главный экономист МВФ Кеннет Рогофф. Обвинения в адрес США «устроивших мировой кризис» звучали все чаще. Но в январе 2009 года было уже не до них. Мировые элиты пытались придумать спасение, по возможности ничего не меняя в экономике. Кризис продолжал развиваться, на фоне речей о том, что «поиск решения идет полным ходом».
Планы на будущее строились в России исходя из ожидания, что потребность мировой экономики в нефти будет расти. Будет расти относительно стабильно, поддерживая цены на высоком уровне. Предполагалось, что в к 2030 году доля нефти в глобальном потреблении энергоресурсов возрастет до 84%. Мировой кризис не входил в расчеты аналитиков, хотя логично вытекал даже из линейки десятилетней цикличности. Со времени мягкой для России рецессии 2001 года прошло почти семь лет – хозяйственный спад мог отложиться на год, но не более. Его приближение легко было отследить по ускорению роста фондовых рынков, что явно указывало на нехватку для капиталов выгодного пространства в реальном секторе. Снижение цен на нефть должно было неминуемо последовать за открытием полосы спада.
Внесение негативных ожиданий могло удерживать высокую стоимость нефти только до определенного предела. Стратегия нестабильности имела ограниченный ресурс эффективности. Согласно логике развития мирового кризиса вслед за финансовой системой он должен был проявиться в индустрии. На этой стадии углеводороды ждало радикальное снижение стоимости. Падение промышленного потребления нефти увлекло бы за собой цены. Обострение политической ситуации способно было скорректировать обвал стоимости нефти, но не остановить его. То, что стратегия внесения на рынок тревоги дает сбои, показали уже первые дни сентября, когда цена на нефть утратила еще $5 с барреля. Вместе с ней понес потери и фондовый рынок России.
Вместо мифических ожиданий дальнейшего роста, отечественную экономику ждала тревожная перспектива. В начале октябре 90% процентов компаний признали: они готовятся к кризису. Более половины из них не стали скрывать, что планируют сокращение персонала. Сотрудников компаний охватила паника. На рынке труда предложение стало быстро возрастать, в то время как спрос на работников сокращался. К декабрю сокращения персонала шли уже повсеместно. Россия страдала от кризиса, но положение Украины было еще хуже. Новый год принес новую газовую войну. Была ли она вызвана только желанием «Газпрома» удержаться в условиях глобального спада?
^ Война газа
Россия требовала от Украины оплачивать поставляемый газ по европейским ценам. Власти Украины сопротивлялись. В январе, сразу после празднования нового – 2009 года, поставки газа были прекращены. Россияне прижались к телеэкранам, вслушиваясь в грозные речи «родных политиков». «Украина должна переставь воровать наш газ», - повторяли они друг другу слова акционеров «Газпрома». Людям хотелось забыть о кризисе и поверить в несложную мысль о том, что дело ведущей корпорации – их дело, означающее пользу для всех, пользу для страны и людей труда.
Правительство России боролось не только за газ, который «по вине Украины» перестали получать в положенном количестве потребители в Европе. Власти Украины проявляли упорство, продиктованное катастрофой. Они не соглашались на «безумное требование» платить по $470 за тысячу кубометров газа, настаивая на цене в $250. Падение мирового спроса на металлы и уголь обрушивало экономику страны. В октябре 2008 года в Украине было остановлено 17 из 36 доменных печей. К январю 2009 года ситуация ухудшилась еще больше. Предприятия вставали одно за другим. Платить за газ было нечем.
Газовая война России и Украины напугала потребителей. Внесла свой вклад и другая, подлинная война, – израильская агрессия против народа Палестины. Взрывы в секторе Газа, прижатом к Средиземному морю, и прекращение поставок в Европу российского газа подтолкнули мировые цены на нефть вверх. Внесение тревоги на рынки вновь принесло плоды. Цена барреля подскочила до $50. Но прошло всего несколько дней, и начался обратный процесс. «Черное золото» вновь стало дешеветь. Оно опять опустилось до уровня $44 за баррель. Испуг оказывался коротким. Газовая война продолжалась, как продолжались бои в секторе Газа, но это не могло переломить глобальной тенденции. Кризис оказывался сильнее страха перебоя поставок.
Корпоративная Россия боролась за дорогой газ, не считаясь с индустриальной катастрофой Украины. Но борьба за него была неотделима от борьбы за сохранение прежних цен на углеводороды. Нестабильность, вносимая сбоем газовых поставок в ЕС, помогала вновь стабилизировать стоимость нефти, но не отменяла перспектив, продиктованных кризисом. Промышленное производство в Европе сокращалось, безработица росла, а реальные доходы трудящихся продолжали падать, подгоняемые политикой девальвации евро. Потребности во всех видах сырья в 2009 году должны были уменьшиться еще больше.
^ Вариант ожидания
В сопоставлении страха перед нарушением стабильности поставок с грозящим мировому хозяйству новым снижением производства, последнее должно было перевесить. В этой ситуации, все, чем располагали российские корпорации и правительство – было время. Именно его давали ожидания в сбое поставок нефти на мировой рынок по вине «неуправляемых», «внеэкономических» причин. Времени было мало, а выиграть его получалось сложно. Как распорядились российские власти добытой в середине 2008 года ценовой передышкой?
Россия избрала стратегию выжидания. Вместо подготовки экономики к кризису, власти признались в своей верной любви идеям свободного рынка. Перед общественностью открылся факт продолжаемых Кремлем переговоров о вступлении в ВТО. В вопросе нефти власть начала стремительное сближение с другими поставщиками. ОПЕК заявила, что переходит от угроз к действительному сокращению добычи. Ничего не было сделано для действительной подготовки экономики страны к кризису, внутренний рынок сжимался, действительные доходы россиян падали. Разворота в экономической политике не произошло. Власти, отражавшие интересы сырьевых корпораций, небыли в нем заинтересованы. Но также они небыли и способны понять всего происходящего. Масштабы кризиса они сперва почувствовали, а уже затем начали медленно осознавать.
На этом фоне в сентябре 2008 года началось прогнозирование предельного удешевления углеводородов. Без серьезного учета потенциала развития кризиса снижение цен определяли в размере 20-30% от $110-115 за баррель. Даже подешевев до $67, нефть осталась бы в два раза дороже себестоимости. При таких ценах Россия (сырьевые монополии) могла спокойно переждать полосу экономического спада. Переждать, невзирая на дестабилизацию внутреннего рынка. Восстановление роста на внешнем рынке вернуло бы отечественному хозяйству положительную динамику. Вновь поднялись бы цены на нефть. Аналитики обещали это уже в 2009 году. Некоторые, планировали окончание рецессии уже следующим летом.
Для поддержания корпораций государство располагало более чем $500 млрд. золотовалютных резервов. Эти средства позволили бы покрыть самые срочные долги сырьевых монополий. Деньги нашлись бы и на сдерживания давления на банковский сектор его более чем $170 млрд. международного долга. Государство считало себя готовым к сложной полосе. Первоначальный ужас перед угрозой обвала стоимости углеводородов прошел. Чиновники сами себя успокаивали. Вместе с сокращением добычи ОПЕК выработанное Россией оружие против падающего рынка нефти позволяло тормозить цены, защищая российские монополии от дополнительных потерь. Правительство определяло цену в $70 за баррель как пороговую. Но в то, что нефть может упасть ниже этого уровня, после трех месяцев слабого снижения никто не верил.
Все надежды к концу 2008 года разбил кризис, оказавшийся далеко не таким простым, как полагали либеральные экономисты. В 2009 году он обещал углубление хозяйственного спада, без всяких признаков улучшений. Первые лица буржуазного мира не знали что делать: старых рецептов больше не было, а новые требовали радикальных перемен. Бороться с кризисом пробовали, перекладывая его издержки на трудящихся, но хозяйственные проблемы только возрастали. К тем же последствиям избранный антикризисный метод гарантировано приведет и дальше, в 2009 году.
^ Реальная перспектива
Глобальный кризис, открывшийся в 2008 году, не являлся только кризисом товарного перепроизводства. Таким его по-привычке видели и старые левые, и неолибералы. Он был еще и кризисом колоссального перенакопления капиталов. Одновременно – кризисом падения значения американского и европейского рынков. Снижение спроса на них обуславливалось как сокращением доходов работников, так и исчерпанием кредитного ресурса поддержания их потребительской активности. Возможности эффективного использования дешевой рабочей силы «третьего мира» подошли к концу. Поставить рабочих периферии в худшие условия (тем снизив издержки) было невозможно.
В XX века кризисы перенакопления происходили в 1899-1904, 1929-1933, 1948-1949, 1969-1982 (полоса четырех кризисов) годах. Относительно легким и непродолжительным был только период спада после Второй мировой войны. В силу этого новый кризис не мог не оказаться более длительным и масштабным, чем рецессии 1991, 1998-1999 и 2001 годов. Для возобновления роста, мировая экономика нуждалась не в удешевлении нефти, а в замене ее более выгодным источником энергии. Нужна была технологическая революция. Без этого товары остались бы слишком дорогими, а спрос низким. Рост был бы невозможен из-за слабости потребителей.
Глобальный кризис не мог подойти осенью 2008 года к завершению. И 2009 год не имел шанса стать для него последним. Он продолжал развиваться, стремительно поражая мировую индустрию. В некоторых отраслях экономики падение продаж промышленных товаров за 2008 год достигло 30%. Наиболее явно ощутила проблемы автомобильная промышленность. Продолжение кризиса было неминуемо, пока спрос не пошел бы вверх. Происходило обратное. Компании во всех странах начинали сокращать штаты, снижали премии и размер зарплат. Инфляция еще более подрывала бюджеты потребителей. Власти наращивали эмиссию, тешась иллюзией за счет падения доходов рабочих своих стран поднять продажи на мировом рынке. Эффект сразу оказывался обратным, обещая к концу года принести много драматических плодов. Действия правительств являлись синхронными.
Неумолимое развитие кризисных тенденций изначально создавало для нефтяных цен угрозу беспрецедентного падения. Потенциал их снижения в привязке к спаду в мировой индустрии составлял не 20-30%, а 70-80%. Это и прогнозировали в ИГСО, невзирая на громогласные возражения чиновников, клявшихся в октябре 2008 года, что нефть никогда не будет стоить меньше $50 за баррель. Какой остается перспектива в 2009 году? Стоимость углеводородов к лету грозит опуститься до $20 за баррель (к уровню 2002 года). С учетом девальвации доллара, для российских корпораций такая цена выглядит катастрофичной. Они уже не могут самостоятельно платить по долгам. Правительство тянет их на себе.
Всю вторую половину 2008 года власти боролись за удержание рентабельности нефтяного экспорта, спасая корпорации. Резервы правительства таяли. Нефть можно было ненадолго напугать, но перспектива дальнейшего падения цен остается реальной. Кризис сырьевой экономики России продолжит углубляться. В 2009 году страна окажется в числе мировых лидеров уже не только биржевого, но и индустриального падения, если только ничего не изменится… Что же может произойти?
Igso.ru
11.01.09
^ Поговорим о золоте
Самое время взвесить этот металл на весах кризиса и узнать, что его ждет. И что ждет тех, кто совершит ошибки, поддавшись на банковскую игру в бумажное золото.
Мировой кризис поднимает интерес к золоту. Оно то дорожает, то вновь дешевеет по мере успокоения акул бизнеса после очередной волны экономических крушений. Радостные иллюзии, вызванные в деловом мире падением цен на нефть, постепенно рассеиваются. Драгоценный металл вновь поднимается в цене. Вместо предсказанного либеральными экспертами хозяйственного роста после снижения стоимости углеводородов, в экономике усиливается спад.
Котировки февральских фьючерсов прошли отметку в 800 долларов и продолжают расти. Крушение промышленности, стремительное сокращение сбыта диктуют рынку золота повышательную логику. Однако вера в то, что кризис завершится не позднее чем через год, все еще удерживает капиталы от повального ухода в золото, в подвалы банков, подальше от опасного рыночного мира.
Если корпорации по-прежнему полагаются на своих «многоопытных аналитиков», в очередной раз выдумывающих что-то позитивное, то компаниям меньшего масштаба приходится опираться на собственное ощущение реальности. Это ощущение вполне недвусмысленно говорит им, что прогнозы большинства экспертов непрерывно проваливались в 2008 году. Описывая экономическую картину, «умные головы» каждый раз обещали совсем не то, что происходило в реальности. Еще меньше иллюзий оставляет кризис тем, кто явственно видит, как мировая девальвационная гонку убивает сбережения.
На фоне кризиса ведущие банки начинают делать заманчивые предложения с драгоценными металлами. Тем, кто понял, насколько непрочен мир бумажных денег, европейского, русского или американского фасона, предлагается «спасительная гавань» – золото. При приобретении золотых монет покупатель вынужден оплачивать некие «дополнительные расходы» (~8%), включающие и чеканку. На золотые слитки платится НДС 18%. Однако взимается он лишь в случае выноса золотого слитка из сертифицированного хранилища. Но если слиток не выносить после покупки, то налог не требуется уплачивать. Даже перепродажа золота обходится без НДС.
Сотрудники банков благоразумно уверяют: хранить дома монеты, а тем более слитки небезопасно. Зачем уплачивать налог? Для чего покрывать неизвестные «дополнительные расходы» в размере безумных 8%? Гораздо выгодней, убеждены банкиры, не покупать физическое золото или серебро, а ограничится его бумажным приобретением. Оно все равно никуда не денется из банка, а при необходимости его можно будет «обналичить» – уверяют служащие кредитных институтов. Все что потребуется, это зачислить купленный металл на металлический счет (открыть его, как правило, готовы бесплатно). Зачисление бумажных драгоценностей на металлический счет ответственного хранения обойдется примерно 0.01% от суммы. Ежемесячная плата за хранение 50 килограмм составит чуть больше 0,1% от стоимости металла на счете.
Благородство банкиров общеизвестно. Но многим их предложение кажется справедливым. Банковские аналитики приводят даже удивительные цифры. По их мнению, согласно описанной схеме драгоценный металл можно без риска хранить десятилетиями. Поразительно не стремление убедить, а легкость «статистики». Откуда могут взяться эти десятилетия? Предположим, последние тридцать лет мировая экономика переживала лишь незначительные и локальные кризисы. Однако 1970-е годы являлись для нее катастрофически тяжелыми. Нынешний кризис рисует перспективу ничуть не лучше. Что же движет банками?
Какими бы существенными не выглядели выигрыши от неуплаты странных процентов «за чеканку» и немалых налогов, разумней не хранить золото в банке (иначе как в собственной ячейке). Мотивы кредитных учреждений нетрудно разгадать. Банковская афера с продажей несуществующего золота при регулярном взимании процента за его хранение хорошо известна. Решившись на спасение средств переводом их в золото, полагаться на банки, даже приписывающие себе безупречную историю, не стоит. Условия кризиса осложняют положение кредитных учреждений, делая их неустойчивыми, лишая нормального дохода. Даже крупнейшие из них испытывают острую нехватку платежных средств. Продажа бумажного золота, за которым никто и никогда не обратится, – один из наиболее выгодных источников дохода.
Нельзя утверждать, что банки повсеместно продают несуществующий металл. Но они продают его на бумаге, как правило, многократно больше чем имеют реально. Человек покупающий его не только рискует (самое мало обесцениванием бумажного золота), но и оплачивает несуществующие услуги. Он фактически передает банку в распоряжение свои средства, взамен получая то, чего старался избежать – бумагу. Кризис плохое время для бумаг, даже если они обозначают драгоценные слитки якобы существующие в подвалах хорошо охраняемого банка с отличной репутацией.
В одном из рассказов О’Генри жулик надув очередных фермеров, решает начать спокойную жизнь рантье. Он вкладывает свои деньги в акции золотодобывающей компании, изготовленные другим воротилой обмана. Финал рассказа печален: герой теряет веру в коммерческую добросовестность. Разочарование не стоит покупать дорого.
Торговля бумажным золотом еще всерьез не началась. Перспективы ее велики. Когда кризис зайдет достаточно далеко, а картина действительности сделается чудовищной, золотые аферы начнут открываться. Прогремят катастрофы ведущих банков, обесценятся их бумаги. Возжелав вынести свой металл, многие не смогут этого сделать. Кредитные институты найдут разумные объяснения проволочек и отказов.
Банки все острее нуждаются в деньгах и источниках доходов. Кризис диктует приоритет афер и спекуляций. Многие должники уже не могут платить по банковским кредитам, но сами банки также являются должниками. Их капиталы вложены в обесценившиеся бумаги, а портфели займов теряют вес, как теряет устойчивость российская экономика.
На пике кризиса, к концу 2009 и в 2010 году, золото сильно вырастет в цене. Последние иллюзии канут в лету. Кризис станет полновластным хозяином экономики. Что рецессия не закончится быстро, поймут все. Начнется эпидемия спасения: денежные капиталы побегут во что-то не обесценивающееся. Так уже было в 1970-е годы, и в другие большие кризисы. Но как только начнется рост, золото станет быстро дешеветь. Однако те, кто будут его иметь на ценовом пике, смогут избежать потерь, а заодно сделать приобретения. Простому человеку сохраненные сбережения помогут выжить.
Играть по правилам банков можно. Важно лишь знать, что воздух обесценивается гораздо быстрее, чем хорошо спрятанный драгоценный металл.
Rabkor.ru
19.01.09
^ Финансовая стратегия из другого мира
Странный пришелец посетил Россию в конце января. Премьер-министр Путин утвердил удивительный документ – Стратегию развития финансового рынка страны на период до 2020 года. Эксперты нервно зашуршали страницами. Замерли в недоумении.
Стратегия предусматривает увеличение емкости финансового рынка России, пережившего в 2008 году невиданную катастрофу. Обещано, что выпуск новых ценных бумаг, производных финансовых инструментов и инфраструктурных облигаций поднимет активность на фондовом рынке. В 2020 году объем биржевой торговли акциями увеличится в 8 раз по отношению к началу 2008 года. Возрасти должен также объем торговли облигациями. По прогнозу властей, на акции будет приходиться 240 триллионов рублей, на облигации – 19 триллионов рублей.
Перспектива, обрисованная Стратегий, не кажется заманчивой. Она попросту нереальна. Из нее невозможно понять за счет чего к 2020 году капитализация публичных компаний страны может составить 170 триллионов рублей, что в 5,3 раза больше, чем в январе 2008 года. Очередное обещание создать в Москве международный финансовый центр (МФЦ) также никак не вяжется с тяжелейшим кризисом в экономики, с которым власти не знаю что делать.
Какие же задачи должна решать программа развития финансово рынка, подписанная премьером? С какой целью она потребовалась именно в теперь, когда хозяйственное положение страны ухудшается в безнадежном темпе? Может быть, у Стратегии есть перспективы? Откуда она взялась в будни индустриального падения и уже случившейся биржевой катастрофы в России?
Не похоже, чтобы утвержденный документ обеспечивал что-либо, за исключением создания очередной «дымовой завесы». Происхождение Стратегии вполне понятно. Ее, скорее всего, заказали еще на пике экономических иллюзий, в начале 2008 года. Тогда она могла произвести впечатление. Время больших надежд накануне поражения российской экономики кризисом, требовало больших доз самообмана. Сейчас Стратегия развития финансового рынка поражает в обратном смысле, поражает своей неуместностью. Она пришла к нам из другого мира, из мира прошлых надежд. С будущим это ее не связывает. Кризис решительно снимает тему создания в Москве МФЦ с повестки дня.
План, утвержденный премьером, грешит умышленной наивностью. Абсолютно не ясно на основании чего можно прогнозировать столь значительный рост капитализации ведущих компаний. Можно понять желание властей успокоить общество и бизнес, ничего не меняя в экономике. Однако как понять неуместный размах обещаний?
Цель Стратегии, как можно предположить, одна – продемонстрировать, что все произошедшее с экономикой России в 2008 году не имеет значения в сравнении с титаническими замыслами государства. Иными словами, Стратегия развития финансового рынка – это еще одна попытка всех накормить словами. В то же время официально признанное число безработных превышает 5 миллионов человек. Эта цифра не стремится уменьшаться. Кризис вместе с антикризисной политикой власти диктует лишь одну тенденцию – тенденцию роста безработицы, роста материальных трудностей у населения.
Стратегия и подобные ей документы, сваливавшиеся на головы миллионов прежде, подстрочно выражают неспособность властей представить какой-либо серьезный анализ хозяйственных перспектив, включая перспективы финансового рынка. То, что у властей по исчерпании резервов возникнет соблазн привлечь средства через выпуск различных бумаг вполне понятно и без масштабных планов. Однако какое это имеет отношение к описанным радужным перспективам фондового рынка? Их нет, и не может быть: сырьевая экономика России терпит крушение. Будущее страны заключено вовсе не в экспорте нефти и газа. Понять, а тем более принять, этого представители сырьевых корпораций не могут. Их экономика отныне в прошлом, как в прошлом теперь «могучая сила» неолиберальной теории свободного рынка.
Можно ли сейчас говорить о прогнозах на длительную перспективу? Не спутал ли «неизвестно откуда взявшийся» кризис карты «серьезного анализа»? Прогнозы в представленном Стратегией виде доверия не заслуживают. Однако прогнозировать на длительный период можно и нужно, но только понимая основные тенденции в мировой экономике. Правительственные эксперты полагают, очевидно, что новых хозяйственных тенденций в мире нет. Они продолжают тянуть проволоку своего прогноза в пустоту, в реальность, которая никогда не наступит. Они не видят, например, что страна пережила в 2008 году биржевой крах. Неясно для них, что 2009 год обнажает картину тяжелейшего промышленного спада. Иллюзии, на которых играют в Кремле, уже мертвы. Их больше нет.
Власти России продолжают следовать курсом выжидания. Их основная надежда: проблемы в экономике рассосутся сами как в мире, так и в России. Все вернется на прежнее место?
Кризис завершится, но делать выводы о том, что капиталы после него будут устремлены на фондовый рынок неверно. Экономический рост откроет возможности для реальных вложений. Они окажутся интересней, выгодней, чем охота за ценными бумагами. Но все это случится уже в рамках новой мировой экономики. Пока реальность выглядит иначе. И эта реальность подготовляет большие перемены во всем обществе. Ничто уже не будет прежним. Кто знает, может быть, у российских капиталов появится новый, ныне бесправный, владелец?
Rabkor.ru
21.01.09
^ Ложь и девальвация
Прошло не более трех месяцев с того времени, как государственные мужи, подготовляя обрушение рубля, обещали: девальвации не будет. Совсем недавно общество попробовало вздохнуть с успокоением. Власти заявили об окончании девальвации. Означает ли это, что девальвация рубля целиком миновала?
Газовая война с Украиной принесла корпоративной России прежде всего нефтяную победу. Цены на газ, поставляемый в Европу, привязаны к стоимости нефти. Дестабилизация поставок газа и угроза приостановки поступления нефти на большие рынки (в том числе из-за новой агрессии Израиля против палестинского народа) стабилизировали нефтяные цены. Падение углеводородов остановилось. Стабилизация цен позволила кремлевским чиновникам смягчить тон в отношении перспектив рубля. Девальвацию объявили законченной.
Форум 20 ведущих держав в Давосе не успел начаться, как стало ясно: стабилизация цен на углеводороды может носить только краткосрочный характер. Развитие глобального кризиса не остановилось. Промышленное производство сокращается. В предстоящие месяцы потребление сырья в мире снизится.
Правительство России поняло, что стоимость углеводородов вскоре опять поползет вниз. Центр экономических исследований ИГСО преподнес новый безжалостный прогноз. Цены на российскую нефть в ближайшие месяцы грозят опуститься до 30 долларов за баррель. К лету углеводороды могут подешеветь до 20 долларов. Чиновники робко заговорили о новом падении рубля в случае снижения цен на «черное золото». Девальвация не отменена. Она остается черной перспективой рубля и населения, которому вновь предстоит взять на себя финансовые тяготы антикризисной политики Кремля.
Снижение курса национальной валюты по отношению к иностранным валютам принято называть девальвацией. Согласно неолиберальной экономической теории девальвация повышает конкурентоспособность товаров на мировом рынке, чем стимулирует внутреннее производство ради экспорта. С другой стороны, девальвация поднимает цены на импортные товары и делает их менее конкурентоспособными по сравнению с местной продукцией. Однако подобное описание чудотворности девальвации не включает ее механики.
Власти, девальвирующие национальные валюты, добиваются снижения себестоимости производимых товаров только за счет обрушения реальных доходов трудящихся, что неотделимо от падения потребления. Девальвация – это политика умышленного ухудшения положения рабочих косвенным способом. Выигрыши от нее предназначены только капиталу. Резкое поднятие денежной массы в экономике приводит к абсолютному и относительному ослаблению национальной валюты.
Провозглашая «спасительную для экономики» политику девальвации рубля, российские власти обещали: ослабление национальной валюты избавит страну от отрицательного торгового баланса. В конце января чиновники разливались ликованием. Торговый баланс выровнялся. Цена нефти марки Urals поднялась до 44,6 долларов за баррель, что обеспечило корпорация выигрыши не только за счет экономии на зарплатах. Первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов заявил в Давосе что видит позитивные признаки и считает «тяжелейшую экономическую ситуацию» пережитой.
Простой рецепт обрушения рубля подействовал, реально поставленные цели оказались достигнуты. Сырьевые экспортеры подняли свою рентабельность. Доходы россиян рухнули вместе с рублем. Население в отчаянье бросилось скупать доллары и евро, спасая сбережения, но сознавая, что завтрашнюю зарплату от обесценивания спасти не удастся. Власти заявляли о временном прекращении поддержки курса рубля, что якобы и привело к его резкому ослаблению. Искусственно создавалось впечатление, будто российская валюта держится исключительно на валютных интервенциях Центробанка. Население должно было поверить в то, что не безумная эмиссионная политика правительства ослабляет рубль, а сам он опускается, если ЦБ не выбрасывает на рынок очередную порцию валюты из резервов.
Ложь накладывалась на девальвацию. Все последние годы правительство за счет эмиссии снижало покупательную способность рубля, ведя борьбу с ростом доходов населения, вызванным высоким спросом на рабочую силу. Рубль укреплялся только на фоне таким же способом обесцениваемых долларов и евро. По сравнению с потребительскими товарами он слабел.
В 2007 году рублевая масса была увеличена в экономике на 50% (по неофициальным данным на 60%), что обернулось накануне кризиса ускорением инфляции. В 2008 году (еще до начала девальвации) правительство подняло рублевую массу в экономике на 35%, что способствовало съеданию ценами «лишних» доходов трудящихся. За счет переполнения экономики эмиссионными рублями власти производили перераспределение богатства в пользу крупного капитала. Свежеотпечатанные рубли шли на выкуп валютной выручки у корпораций, а не на поднятие пенсий, стипендий, зарплат бюджетников и социальных пособий. Стимулировался не рост потребления, а рост цен, ослабляющий покупательную способность населения.
Зимняя девальвация рубля преследовала прежние цели. Она не могла произойти без умышленной эмиссии российской валюты. Правительство, представляя интересы корпораций, добивалось обрушения реальных доходов трудящихся, в бюджетах компаний значившихся как затраты на рабочую силу. На фоне быстро слабеющих валют США и ЕС, рубль был опущен достаточно сильно. Однако вместе с падением реальных заработков населения девальвация нанесла мощный удар по внутреннему рынку России.
Сокращение доходов не могло не выразиться в сокращение потребления и без того снижавшегося под напором кризиса. Провозглашенные выигрыши экономики оказывались сомнительны. Девальвация подталкивала рост безработицы: сокращение русского рынка влекло сокращение числа рабочих мест. Даже выигрыши сырьевых монополий оказывались временными. Ясность в этом вопросе принес форум в Давосе. Металл в голосе чиновников по поводу «конца девальвации» сменился намеками на дальнейшее продолжение политики подрыва покупательной силы рубля.
С конца ноября 2008 года по февраль 2009 года рубль потерял 30% стоимости. Если нефть опустится вдвое в ближайшие месяцы, то рубль по отношению к иностранным валютам опустится также на 70-90%. В экономическом сообществе уже называются вероятная цена доллара в 50-70 рублей. Цифры эти звучат на фоне еще не прерванной стабильности сырьевых цен. Приход весны превратит, вероятно, радикализм подобных прогнозов в чрезмерную умеренность. Накопленные в США запасы нефти очень велики, зимний сезон подходит к концу, а промышленное производство готовится к новому падению. Торговые флоты замирают вместе с мировой торговлей.
Власти впервые за более чем год понимают текущую ситуацию. Их выводы просты. Требуется продолжать ослабление рубля, не давая печатному станку простаивать даже по ночам. Еще до того как мировые цены на нефть возобновят падение, рубль может резко подешеветь, подстраховав корпорации. За счет наемных работников вновь будет достигнута ускользающая рентабельность нефтяных гигантов. За кризисное падение спроса на нефть и иные виды сырья расплачиваться придется, прежде всего, населению. Вместе с ним заплатят за выигрыши монополий предприятия ориентированные на внутренний сбыт. Еще раз подтвердится правота формулы о том, что власть в России принадлежит сырьевым корпорациям, а любая политика направлена в ин интересах.
Девальвация не закончена. Завершить ее мог бы только отказ власти от решения всех проблем монополий за счет трудящихся, означающего вместе с этим быстрое разрушение внутреннего рынка страны. Остановить обесценивание рубля и рублевых доходов трудящихся может массовый протест либо новое крупное падение стоимости нефти. Когда мировые цены на российские углеводороды опустятся ниже их себестоимости у правительства России не останется другого пути, кроме перехода к политике создания внутреннего сбыта сырья. Такой курс потребует увеличения доходов населения, а не сокращения их. Но даже если российская нефть упадет ниже себестоимости, власти будут до последнего момента держаться прежней политики.
В Кремле ждут спонтанного завершения кризиса и возвращения прежних цен на сырье. Произойти этого не может. Экономика после кризиса будет основываться не на дешевом труде и дорогой энергии, а на новых технологиях, требующих массы дешевой энергии. Нефть никогда не вернет себе прежнего хозяйственного значения. Она стала слишком дорогой, чтобы поддерживать экономический рост. Текущая антикризисная политика российских властей обречена на катастрофу. Но прежде чем кризис загонит сырьевые монополии и власти в тупик, страну ждет немало умышленных «антикризисных» потрясений.
Девальвация продолжается. Долгое время трудящиеся не интересовались тайнами монетарных махинаций правительства. Теперь кризис не оставляет им выбора. Получит ли девальвация рубля социально-политическое развитие? Без вмешательства низов в собственные финансовые дела, кризис продолжит громоздить издержки на народных плечах. Все что принес людям экономический подъем, заберут кризис и «антикризисная» политика власти.
Пора готовиться к новому падению рубля.
Rabkor.ru
02.02.09
^ Мир без глянца возможен
Друг за другом в России закрываются одни глянцевые журналы и теряют рекламные заказы другие. Время гламура сминается переменами. Наконец многое станет по-другому, не так как прежде, совсем не так…
Глянцевые издания воплощали в глазах миллионов людей идеалы роскошного, не рационального потребительского мира. Не только в России, но и во всех странах, глянец являлся неким билетом в пространство великолепной (подразумевалось: счастливой) жизни. Казалось, достаточно приобрести некие знаковые предметы и ты приблизишься к идеалу, воспетому глянцем. Глянец - диктовал моду. Он же – требовал вечной погони за идеалом, когда минутная удовлетворенность вновь сменяется стремлением потреблять, следую за глянцем.
Все годы экономического подъема журналы множились. Приобретали новых читателей. Захватывали направления. Объем рекламного рынка рос с каждым годом, вплоть до рокового 2008 года.
Что же представляли собой те самые потребительские стандарты, которые проповедовал глянец? Это были вещи, образы, имидж успешности и привлекательности целиком созданный из товаров и только замаскированный неким «особым» восприятием реальности и личностного существования в ней. Потребительские стандарты глянца учили, что и как носить, где и почему нужно развлекаться. Глянец был проповедником потребления по правилам, о которых никто не задумывался до кризиса.
В разных странах реклама (обернутая в глянец) подделывалась под общепринятые нормы культуры, женского и мужского поведения. Благодаря этому один и тот же товар продвигался в самые разные среды. Глянцевые издания уверяли, что помогают создать индивидуальность, обогатить личный образ, расширить кругозор. На деле глянец стирал персональные особенности. Индивидуальность являлась как раз тем, чего гламур не имел.
Россия в последние годы пережила если не потребительский бум, то бум потребительской мании. Разразившийся в 2008 году экономический кризис превращает желанное в недоступное. Материальные возможности людей ухудшаются, прежние жизненные цели утрачивают реальность, теряют смысл. Поневоле человеку приходится задуматься над тем, что теперь имеет значение. Процесс этот в самом начале. Однако он приведет к смене ценностей. Сформируется новое восприятие красоты. Оно не может не стать более рациональным, поскольку кризис каждого заставляет думать практично, отрезвленно.
Глянец и гламур часто используются как синонимы. Принято считать гламур современной роскошью, неким стилем «очаровательной», «блистательной» жизни. Однако такое понимание несправедливо. Гламур – подделка под роскошь. Он не столько является дорогим по материалам и сложности работы (что характерно для реальной роскоши), сколько наделен таким ореолом. Все это необходимо для того, чтобы дорого продавать то, что на деле обходится дешево.
Глянцевые журналы уходят, быстрее, чем привыкшая к ним публика осознает перемены. Прощание получается удивленным.
Во второй половине 2008 года в России и за рубежом закрылось множество глянцевых изданий. Прежде всего, пострадали журналы, воспевающие дорогие предметы потребления, модные развлечения. Среди переставших выходить отечественных изданий: «Gala» (глянцевый журнал о знаменитостях), «Car» (журнал об автомобилях), «Москва: инструкция по применению» (бумажная версия одноименной программы на ТНТ), «Trend», «Автопилот», «Молоток», «SIM», «PC gamer» и многие другие. Закрылись журналы о кино «Total Film» и «Empire».
Все переставшие выходить издания можно разделить на две основные группы: мода и стиль, развлечения и отдых. Нередко все это может быть перемешано в одном издании в виде некоего коктейля. Отдельной группой можно выделить журналы о дорогих автомобилях. Покупателей на них находится все меньше и размечтавшиеся о шикарной жизни обыватели прощаются со старым-любимым глянцем.
Стремительно теряют покупателей брендированная одежда и аксессуары. Все меньше средств остается у людей для заграничного отдыха, всевозможных развлечений. Отток клиентов испытывают ночные клубы, рестораны и кафе. Неописуемо быстро падает спрос на новые, якобы модные, модели сотовых телефонов. Все хуже продаются книги, еще вчера идеально подходившие по духу для эпохи глянца.
В редакциях глянцевых журналов отчаянно ищут повод для оптимизма. Гламурная отрасль готовится к новым потерям. Все ли издания уйдут с рынка?
Переживут кризис те журналы, без которых рекламодатели не смогут обойтись. Но кризис не сделает даже преданную аудиторию более платежеспособной. Именно снижение потребления, несмотря на сохраняющуюся привязанность к гламурным идеалам, делает глянец все менее привлекательным для рекламодателей. Поэтому журналы и закрываются один за другим. По большому счету, после кризиса обновленные издания, скорее всего, станут приложениями электронных страниц. К тому времени в мире совершится эстетическая революция, подобная той, что была в 1970-е годы. Развитие общественной культуры пойдет по новым направлениям. Изменятся отношения людей. Потребительская философия станет более рациональной. Люди сделаются критичней, наблюдательней. Их не так легко будет заставить (как в последние три десятилетия) дорого платить за дешевые промышленные товары потому, что реклама провозгласила их модными.
Настоящий кризис капитализма демонстрирует невозможность дальнейшего хозяйственного развития без перехода к новым технологиям, то есть без повышения культурного уровня рабочих. Это плохой знак для глянца. Разворот от неолиберального отупения масс к новому подъему всеобщего образования (а значит и сознания) неминуемо опрокинет примитивные идеалы глянца. Мир без глянца будет возможен. Он станет новой реальностью, в которой перемен будет еще очень и очень много.
Чудовищный образ гламурной женщины, навязанный глянцем, утратит мистический ореол. Он перестанет считаться модным и привлекательным.
Образ женщины сделается в России более демократичным, более европейским. Исчезнет, типичное для эры гламура, гремучее сочетание кокетства в стиле одежды с агрессией в поведении. Многие женщины осознают, что оригинальность и привлекательность не создаются погоней за модными новинками. Кризис произведет отрезвление шоком. Он заставит женщин, а с ними и мужчин, находить друг в друге привлекательные черты не связанные со старыми идеалами потребления. Стервозность перестанет воспеваться как «украшающий порок». Отношения полов окажутся менее зависимыми от материальных стандартов.
Мужчины будут сброшены с пьедестала иллюзий значимости коммерческого успеха. Дорогие костюмы, розовые галстуки ручной работы, яхты и автомобили с отливом – все это померкнет на фоне человеческих отношений. Мечты о карьере разобьются, как разбиваются сейчас сами эти кропотливо и недальновидно выстроенные замыслы личного возвышения. Приходит время открытия других жизненных смыслов. Миллионам людей одурманенным гламуром еще предстоит узнать ради чего действительно стоит жить, за что нужно бороться и что стоит любить. Может быть, кому-то открыть это помогут книги, которые еще не написаны или песни, что еще не спеты. Поможет и старое искусство, напрасно забытое в скоротечную эру глянца.
Революция в искусстве еще только должна произойти, поскольку без революции в умах миру не обойтись. Глянец уходит навсегда. Гламур больше не будет страшен. Он сделается смешным в своей примитивности. Перемены уже начались. Мир без глянца возможен. Он стремительно наступает, стирая фальшивый блеск с ярких страниц.
Rabkor.ru
02.02.09
^ Чего не заметили классики
Кризисы представляет собой одну из наиболее важных, до последнего времени не раскрытых полностью особенностей капитализма. То, что давно известно о них далеко не достаточно. Пришло время рассказать новую историю цикличности капитализма.
В приложении ко второму немецкому изданию «Положения рабочего класса в Англии» Фридрих Энгельс пишет: «Цикл больших промышленных кризисов исчисляется в книге пятью годами. Такой вывод о его продолжительности вытекал, по-видимому, из хода событий с 1825 по 1842 года. Но история промышленности с 1842 по 1868 г. показала, что в действительности этот период продолжается десять лет, что промежуточные кризисы носят второстепенный характер и, начиная с 1842 г., стали все более и более исчезать. С 1868 года положение вещей опять изменилось…» Далее Энгельс говорит о последствиях продолжительного кризиса 1847-1849 годов и произошедших под его влиянием революций и политических преобразований в Европе.
В Англии после кризиса воцарилось господство промышленных капиталистов. Индустрия вновь ожила и стала развиваться с неслыханной быстротой. Растущая промышленность на континенте увеличивала потребление английских станков. Наступил двадцатилетний подъем, очень динамичный и необыкновенно масштабный. О нем Энгельс пишет: «Все прежние изумительные успехи, достигнутые благодаря применению пара и машин, совершенно бледнели в сравнении с мощным подъемом производства за двадцать лет, от 1850 до 1870 г».
В 1857 и 1866 годах индустриальный бум (затронувший всю Европу, а также США) прерывался кризисами. Последовавшее за последним из них экономическое оживление оказалось слабым. Спустя шесть лет разразился новый, очень тяжелый мировой экономический кризис.
«Наступил поворот», - говорит Энгельс о кризисе 1873-1878 годов, оказавшемся самым продолжительным в истории. Вопреки расчетам классиков марксизма промышленный спад не имел места в 1878 или 1879 года, как этого следовало ожидать. Периодичность нарушилась. Ситуацию с 1876 года Энгельс характеризует как хронический застой. Это была депрессия сравнимая в то время разве что с депрессией порожденной кризисом 1847-1849 годов. Ни Маркс, ни Энгельс не обнаружили любопытной аналогии. Ускользнула от них и другая интересная деталь: после спада и застоя 1873-1878 годов продолжительность циклов вновь изменилась. Однако, спустя чуть более двадцати лет последовал новый особо тяжелый кризис.
Все классические экономические учебники (включая неолиберальные) говорят о десятилетней длине хозяйственного цикла. Продолжительность его оценивается приблизительно. Никакого ответа на вопрос о том, почему длина цикла так существенно отличается в различные эпохи найти на их страницах нельзя. Не существует даже постановки подобного вопроса. Между тем ответ на него теперь известен. Связан он с длинной цикличностью в развитии капитализма.
Великая заслуга в изучении циклических кризисов капитализма принадлежит Карлу Марксу. В «Капитале» он раскрывает причины промышленных кризисов, состоящие в перепроизводстве товаров. Предложение их превышает платежеспособный спрос, что оборачивается падением производства вслед за падением продаж. В кризисах проявляется основное противоречие капитализма, противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения его результатов.
Кризисов перепроизводства не существовало до промышленной революции. Но возникновение и распространение индустриального производства сделал их всеобщими и общемировыми.
В 1825 году первый кризис перепроизводства поразил Англию. Кризис, разразившийся в 1836 году, ощутили также США, экономически тесно связанные с Англией. Пострадали и другие страны: Франция, Италия, Германия и Россия. В 1841-1842 годах произошел новый кризис. Кризис 1847-1849 годов по своему масштабу явился уже практически мировым. Периодичность циклов, как отмечал Энгельс, была в тот период далеко не десятилетней. Позднее последовал тяжелейший кризис 1847-1849 годов, за которым наступило время индустриального бума в Европе.
После большого кризиса 1873-1878 годов имели место не столь продолжительные как 1850-1860 годы периоды экономического роста. Спады, как и в 1825-1842 годах, приходили чаще. В 1882-1883 годах разразился первый подобный кризис. Затем последовал кризис 1890-1893 годов. Новый экономический кризис поразил мировую экономику в 1899 году. Он оказался продолжительным и завершился лишь в 1904-1907 годах. Фридрих Энгельс к тому времени ушел из жизни. Никто из марксистов-преемников не обратил внимания на некоторые схожие черты нового крупного спада с кризисами 1847-1849 и 1873-1878 годов. Между тем сходство не являлось случайным. Между кризисами существовала особая, циклическая связь.
Человека первым обратившего внимание на чередующийся характер больших кризисов звали Николай Кондратьев. Только на основе сделанных им открытий можно до конца раскрыть большую цикличность глобального капитализма.
Rabkor.ru
10.02.09
^ Конкуренция по-новому
Среди ортодоксальных либералов принято считать конкуренцию источником многих экономических благ. Очевидно, рассчитывая на позитивный отклик, правительство России недавно одобрило программу по развитию конкуренции.
«Великолепный» и «очень своевременный» проект программы развития конкуренции в России представило на заседании правительства Министерство экономического развития. В документе развивается несколько направлений.
Предполагается снижение административных барьеров и искоренение избыточного регулирования экономики (последний пункт особенно важен, он демонстрирует приверженность властей неолиберальному курсу любой ценой, несмотря на кризис).
Затем следует ряд менее важных популистских блоков. Подчеркнута необходимость «смещения акцента с контроля за действиями хозяйствующих субъектов в сторону более тщательного контроля за действиями органов власти». Декларируется необходимость упрощение доступа к инфраструктуре естественных монополий (нетрудно угадать, что в этом в условиях невиданного хозяйственного спада заинтересованы сами монополии).
Предусматривает программа и сокращение количества сделок, подлежащих предварительному согласованию с Федеральной антимонопольной службой России. Подобные шаги облегчают поглощение одних компаний другими, что вполне естественно вытекает из конкуренции. Однако, внося это предложение, чиновники совершают отход от либерального представления, будто развитие конкуренции – это увеличение числа конкурентов, а не обострение самой конкуренции.
На пользу развития конкуренции, как полагает глава МЭР Эльвира Набиуллина, должно пойти и дальнейшее сокращение налогов. К этому вопросу правительство обещает вернуться в апреле. В первую очередь считается необходимым сокращать пошлины. Заинтересованы в этом, прежде всего, сырьевые экспортеры – монополии. Новая помощь им со стороны государства, бесспорно, играет на пользу развития конкуренции. Всякая конкуренция ведет к монополизму, а значит, все, что укрепляет положение монополий, развивает конкуренцию.
Не менее интересны и другие меры, предлагаемые во благо конкуренции. Как популизм звучит «формирование эффективной, максимально доступной и прозрачной конкурсной системы размещения государственных заказов». Совсем не внушат доверия «разработка и реализация комплекса мер, направленных на повышение территориальной и отраслевой мобильности трудоспособного населения». Пока в стране существует дискриминационный, полукрепостнический режим прописки (обязательной регистрации), реально препятствующий трудовой миграции, любые фразы о мерах по повышению мобильности трудящихся останутся насквозь лживыми.
Но об отмене прописки власти молчат.
Очень сомнительно, что такая программа может быть воплощена в жизнь. Очевидно, это еще одна программа из прошлого, написанная, вероятно, до прихода кризиса (о приближении которого чиновники даже не подозревали). Глобальный кризис развивает конкуренцию без посторонней помощи: борьба между компаниями за место на сокращающемся рынке обостряется. Те пункты проекта, что отвечают интересам монополий, а не являются общеэкономическими благими намерениями, вполне могут быть реализованы. Однако даже если меры будут полностью приняты к исполнению (что весьма сомнительно), благоприятного эффекта от них ожидать не стоит. Никакой пользы в борьбе с кризисом они не принесут.
Большинство либеральных экономистов продолжает надеяться на «благотворную силу» снижения налогов. Предполагается, что их сокращение способно содействовать оздоровлению экономики. Высказываются мнения, что замещение бюджетного дефицита валютными резервами при сокращении налогов на капитал даст положительный эффект. Все эти меры подаются под разными соусами, чтобы не говорить о непосредственной выгоде от них для сырьевых корпораций. Однако характер экономического кризиса таков, что снижение налогов сегодня в принципе не способно помочь национальной экономике как целому.
Монополиям выгодно платить меньше налогов, но это не имеет никакого отношения к борьбе с кризисом. Для улучшения хозяйственного положения необходимы кардинально иные меры. Пока не будет политики стимулирования спроса, неотделимой от борьбы с безработицей и низкими доходами населения, сбыт будет сокращаться. Налоговые послабления не покроют предприятиям возрастающих потерь. Налоги требуется поднимать, при этом изменив всю направленность экономической политики.
Реальная борьба с кризисом остается отдаленной перспективой. Пока же правительство стремится лишь облегчить положение крупного бизнеса, даже не догадываясь о том, куда через год страну приведет дальнейшее «развитие конкуренции».
Rabkor.ru
12.03.09
^ Падение индустрии
Январь и февраль стали для отечественной промышленности крайне тяжелыми. Несмотря на прославляемые либеральными экспертами успехи «антикризисной» политики государства, дела идут плохо, и «спасительная девальвация» ничего не меняет к лучшему.
В январе газета «Ведомости» зафиксировала сокращение промышленного производства в России на 19,9 % по сравнению с декабрем 2008 года. В годовом выражении производство упало на 16 %. Экономика не знала такого спада с 1994 года. Февраль также принес результаты, не внушающие никакого оптимизма. Промышленное производство в стране начало снижаться с лета минувшего года. С октября спад ускорился, подгоняемый снижением мировых цен на сырье и падением продаж внутри страны. Правительство впало в антикризисную лихорадку.
Спустя полгода после открытия индустриального падения ситуация в реальной экономике сложилась предельно драматическая. Однако зимние месяцы вселили в правительство некоторый оптимизм. Цены на нефть зафиксировались на одном уровне, а девальвация обеспечила нефтяным гигантам дополнительные выгоды. Хор либеральных экономистов торжественно объявил обесценивание народных доходов чуть ли не гениальным решением, укрепляющим экономику. Однако резкое падение реальных доходов трудящихся помогало лишь узкой группе производителей. Вся остальная промышленность падала без остановки.
Русская биржа вянваре-феврале демонстрировала относительно хорошее настроение. Однако на этом фоне сотни тысяч россиян лишались заработка, а тысячи предприятий закрывали свои ворота. Беднеющее население снижало потребление, а ослабленный потребительский спрос не оставлял шансов для индустрии, нацеленной на внутренний рынок. Экспорт тоже снижался. Правительство старалось перевалить всю вину за происходящее на депутатов, отчего-то не спешивших утверждать «гениальный» антикризисный план президента. Прогноз на 2009 год оставался прежним: промышленное производство должно было упасть на 5,7 %. Однако уже в начале марта можно было предполагать, что государственный план индустриального крушения выполнен досрочно.
Власти успокаивали себя стабильностью нефтяных цен и уверенностью в бесконечном народном терпении. Массы запасались макаронами и расходовали терпение. Ресурс терпения велик, хотя и не безграничен. Правительство боится локальных вспышек народного гнева, но его безразличие по отношению к промышленности продолжает влиять на перемены в умах, а со временем и в политике.
Чем же вызвано столь сильное индустриальное падение в России? Развитие каких глобальных и местных процессов толкает отечественную экономику в пропасть?
В мире продолжает снижаться потребительский спрос, и это ведет к сокращению заказов компаний. Сырье оказывается менее востребованным на мировом рынке. Внутри России разворачиваются те же процессы. Падению внутреннего спроса содействует и «антикризисная» девальвация рубля, а также другие меры, подрывающие платежеспособность населения – эмиссия рубля в целом, дискриминация работников по различным признакам, снижающая их вес как полноценных потребителей. Платная медицина и образование высасывают из населения деньги, которые могли бы идти на потребительские товары (включая жилье), стимулируя рост. Существенно и то, что пенсии, стипендии и социальные пособия крайне малы.
Правительство пока держится за свой скромный прогноз ослабления индустрии. Но дальнейшее углубление кризиса еще не раз вынудит власти перекраивать оценки будущего. Не исключено, что к началу 2010 года (при сохранении прежней экономической политики) результаты экономического роста 1999–2008 годов окажутся потеряны. Для сдерживания спада необходимо стимулировать потребительский спрос и переориентировать его на внутреннего производителя, оберегаемого протекционистским щитом. Замедление промышленного спада можно ожидать не ранее второй половины 2010 года, когда экономика перейдет в стадию глубокой и продолжительной депрессии. Рост экономики по расчетам, изложенным в докладе ИГСО «Кризис глобальной экономики и Россия» (от 9 июня 2008 года), возможен с 2012–2013 годов. Но ничего не бывает само по себе.
Промышленный спад еще только делает первые шаги. Мы в самом начале кризиса, каким бы ужасным это ни казалось. «Тихих гаваней» не будет. Очень тяжело придется сырьевым компаниям и вообще компаниям, ориентированным на экспорт. Сейчас цены на нефть признаются удобными для монополий. Но дальнейшее сокращение спроса опустит их еще ниже. Удержатся только предприятия, без которых общество и государство не могут обойтись: продовольствие, электроэнергетика, сервисные службы. Это не значит, что перспектива голода для миллионов рабочих не станет реальностью.
Какие последствия мы получим от столь сильного снижения промышленного производства?
Намного больше станет безработных, которым уже теперь крайне трудно добиться ничтожного пособия. Через некоторое время начнутся массовые банкротства. Ресурсы правительства будут расходоваться быстрее. Сегодня власти говорят: золотовалютных резервов хватит на два года. Но, вероятно, их не хватит и до осени. Падение производства вызовет новый виток падения потребления, что обернется дальнейшим сокращением производства. Любые попытки вновь (как в зимние месяцы девальвации) переложить на трудящихся издержки кризиса не облегчат положения компаний. Перспективы падения цены на нефть до 25 долларов за баррель никто не отменял.
Массы все еще полагаются на выжидание, надеясь, что компетентности властей хватит для борьбы с «всеобщей бедой». Еще четыре месяца промышленного спада могут подтолкнуть общество к серьезным внутренним переменам. Если народ не принудит власти бороться с кризисом, то ситуация продолжит стремительно ухудшаться.
Единственное, что реально способно сдержать кризис, – это отказ от неолиберальной экономической политики. Вместо вступления в ВТО требуется защищать внутренний рынок, проводя интеграционную политику по отношению к странам-соседям и расширяя единый рынок. Необходимо прекратить перекладывать издержки кризиса на население. Необходимы общенациональные социальные, инвестиционные и научные программы. Они должны обеспечивать рост потребительского рынка и промышленного производства для его удовлетворение при ставке на наиболее передовые технологии.
Эти меры не имеют ничего общего с «антикризисной» практикой российского государства. Общество нуждается в них, но все прошедшие годы сырьевые корпорации прекрасно обходились без подобных преобразований. Именно поэтому власть не желает идти на них добровольно.
Rabkor.ru
12.03.09
^ Ставки центробанков планеты
Европейский центральный банк (ЕЦБ) пошел на минувшей неделе на новое снижение базовой процентной ставки. Теперь она составляет всего 1,5 % годовых, а не 2 %, как было недавно. Каково значение этого события? Какую кредитную политику проводят главные финансовые власти планеты?
Ставка ЕЦБ достигла минимального уровня за всю историю этого учреждения. Федеральный резерв (ФРС) США, Банк Японии и Банк Англии уже приблизили базовую процентную ставку к нулевому значению. Финансовые власти ЕС опасаются следовать их примеру. Глава ЕЦБ Жан-Клод Трише считает: новое уменьшение процентной ставки в Европе не остановит развития кризиса. Критики этой позиции заявляют, что политика ЕЦБ задерживает восстановительный процесс в экономике.
В 2009 году ЕЦБ уже дважды снижал стоимость кредитов. В начале года она составляла 2,5 %. В 2008 году уменьшение ставки рефинансирования происходило трижды. Ее значение на начало кризиса соответствовало 4,25 %. Руководство банка Англии, старейшего в мире центробанка, основанного еще в 1694 году, перешло недавно к ставке в 0,5 % (в октябре 2008 года она равнялась 4,5 %). Объявлено о переходе к скупке активов на сумму 75 млрд фунтов стерлингов (105 млрд долларов). Предполагается, что такие меры помогут экономике.