Geum.ru

По обычаю тогдашнего времени нельзя было быть ученым, не посетивши лично лучшие училища и не послушавши разных ученых

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8

Совершив путешествие по святой земле, Иероним, неразлучный с мыслью провести остаток дней своих в какой-нибудь уединенной обители среди духовных подвигов и телесных трудов и в тоже время считавший себя еще мало опытным в духовной жизни, предположил посетить египетские пустыни, особенно Нитрийскую, где процветала тогда иноческая жизнь в лице великих своих представителей. Вместе с тою же спутницею, Павлою, он достиг своего намерения: видел великих Макариев, Серапионов, Арсениев и многих других и, поучившись у них многим высоким подвижническим добродетелям, прибыл в Александрию.

Здесь Иероним в последний раз является учеником. Он прибыл сюда видеть и слушать уроки о Священном Писании знаменитого в то время слепца Дидима. Путешествие по Палестине с ученого целью возбудило в Иерониме множество трудных вопросов, касавшихся понимания слова Божия, которых собственное решение может быть не удовлетворяло его без другого высшего авторитета; и вот он, после сорокалетнего периода своей жизни, с сединами на голове, не стыдится на ряду с юношами слушать этого зоркого слепца! "Я видел Дидима, говорил он впоследствии, и за многое благодарю его: от него я научился тому, чего не знал, а что уже знал и, и того не испортил его уроками", то есть соблюл веру свою чистою от заблуждений Оригена, от которых не свободен был Дидим. После уроков Дидима, которого слушал около месяца, Иероним возвратился в Палестину поклониться яслям и колыбели Спасителя в Вифлееме. И здесь он нашел давно желанный приют для себя и предел для своего странствования. Это было в 387 году.

IV. Жизнь бл. Иеронима в Вифлееме от 387 до 420 года.

Жизнь Иеронима в Вифлееме составляет период особенной его жизни, — период непрерывной ученой деятельности его при безвыходном пребывании его там. При богатом запасе познаний, утвержденных опытностью, долговременными учеными путешествиями, обстоятельствами жизни и уроками знаменитейших наставников того времени, Иероним посвятил себя подвижнической жизни и вместе важным занятиям ученым — переводам и изъяснениям Св. Писания. Соединяя неусыпные труды ученого со строгими подвигами инока, он, как опытнейший наставник в духовной жизни, предлагал свои искренние и добрые советы всякому, кто только имел нужду в его духовном руководстве, и, по просьбе друзей, знакомых и незнакомых, писал не только письма, но целые трактаты, полные назидательных уроков для жизни и проникнутые истинно отеческим участием. Неправомыслие и вредное учение еретиков прервали мирные занятия уединенного труженика христианской науки и, как ревностного поборника чистоты веры, в другой раз вызвали его на поприще обличения и борьбы с лжеучением нарушителей спокойствия верующих, — борьбы, продолжавшейся до самой смерти блаженного. Таким образом, жизнь Иеронима в Вифлееме слагается из двух частных отделов: жизни собственно ученой, времени мирных трудов его над переводом и толкованием Св. Писания, а равно и советов лицам, искавшим его руководства, и жизни учено-полемической в борьбе с неправомыслием и лжемудрованием еретиков, возмущавших святость и чистоту веры. Подвиги строгого подвижничества составляют принадлежность того и другого времени жизни его.

После путешествия и странствований Иероним, доселе не находивший для себя мирного и невозмутимого пристанища, остановился, наконец, как мы уже сказали, на том месте, откуда явился некогда мир для целого рода человеческого. Бедное, небольшое селение Вифлеема, доставившее ему спокойное убежище, казалось ему величественнее древней столицы мира, со всеми вековыми памятниками ее славы. "Где те великолепные портики, говорил он, сравнивая спокойствие и тишину Вифлеема с богатством и шумом Рима, — где раззолоченные потолки? где чертоги, сооруженные трудами несчастных и облитые потом осужденных страдальцев? где палаты частных людей, осыпанные пышностью, в которых малоценное тело человеческое ходит по коврам драгоценным, и в которых искусство хотело бы приковать зрение к сводам, как будто может что-нибудь существовать прекраснее свода небес в храме мироздания?... А в Вифлееме, селении Христовом, все просто, безмятежно; глубокое молчание прерывают разве священные гимны. Куда ни обратишься: там земледелец, держась за плуг, поет Аллилуя; здесь жнец, покрытый потом, облегчает свой труд песнопением; и виноградарь, подчищая лозы, напевает какой-нибудь псалом Давидов. Вот какие здесь гимны и любимые песни!

В сем-то безмятежном селении, на западной стороне его, Иероним устроил для себя тесную и убогую келью, занимавшую столько пространства, сколько требовалось для того, чтоб поместиться нескольким книгам и их усердному любителю. Он начал жить, как сам же выражался, с самим собою, испытывать свою душу, оплакивать грехи юности и приготовляться ко дню Страшного Суда Христова. Безмолвное уединение казалось для него раем, а всякий город, с шумным волнением жизни, казался ему темницей. Он не имел ничего и не хотел иметь что-либо. Довольствовался одеждою самою бедною, пищею самою скудною и такую строгость соблюдал до самой смерти. При строгой жизни отшельника, Иероним и здесь, как и в пустыне халцидской, духовные подвиги начал прерывать занятиями учеными. Довольный тесным, но спокойным уголком, он прежде всего посвятил себя на давно уже начатый им труд изучения еврейского языка. Будущему деятелю на поприще уяснения слова Божия казались далеко несовершенными сведения по этой части, приобретаемые им еще с молодых лет, и решимость исчерпать их вполне воскрешала в ней новое прилежание, побуждала на новые труды. Для этого он нашел себе наставника из ученых раввинов, по имени Варанину (или Варавву), который, боясь быть заподозренным в сношении с христианином, всячески старался скрывать его от своих единоверцев; и вот любознательный старец, уже убеленный сединами, среди ночей, при слабо мерцающем свете убогой кельи, с жадностью усвояет трудные уроки своего наставника в изучении языка еврейского ! Удивляешься и благоговеешь пред решимостью человека, презирающего всеми препятствиями и неудержимо идущего к задуманной цели! От этого занятия он перешел к изучению толковников Св. Писания, и толковники, какие только были до него, составляли для него предмет внимательного чтения и изучения. Это чтение прерывалось собственными сочинениями, как это увидим.

Но такая уединенная жизнь и деятельность продолжалась недолго. Преданный благу ближних, со всех сторон стекавшихся сюда для поклонения святыне или для всегдашнего жительства в Вифлееме, Иероним решился основать на свой счет монастырь и при нем странноприимницу. Блаженная Павла, еще прежде, по совету Иеронима, основавшая здесь несколько обителей для лиц своего пола, много помогла ему в исполнении этого намерения. Вскоре от множества собравшихся братий монастырь начал истощаться в средствах к содержанию и бл. Иероним принужден был посылать брата своего Павлиниана в Стридон, чтобы он продал там оставшееся после варварских набегов отцовское наследие и вырученную за него сумму принес в Вифлеем. Надзор за этим монастырем стоил Иерониму многих забот и беспокойств; одна только любовь христианская облегчала и услаждала их для Иеронима: "Странноприимничество в монастыре, говорил он, лежит у нас на сердце, и мы с радостью и любовью принимаем всех приходящих к нам; потому что боимся, чтобы Мария, пришедши сюда с Иосифом, не осталась без убежища, чтобы Иисус, таким образом отринутый, не сказал нам: странен бех и не введосте Мене".

Занимаясь делами в созданном им монастыре и имея множество братий, предавших себя руководству его, Иероним перестал быть неутомимым учеником и явился ревностным и одушевленным наставником. Поучая иноков в кельях правилам монашеского жития, он, сверх того, в церкви и собраниях братий изъяснял им Св. Писание (по переводу LXX). Увлекательность речи и искренняя готовность передать свои наставления всякому желающему усваивать их, привлекали к Иерониму целые сонмы слушателей, так что беспрерывные посещения их часто нарушали спокойствие иноческого уединения. "Нет часа, нет минуты, писал он, когда бы мы не принимали толпы монахов; уединение нашего монастыря превратилось в беспрерывное стечение посетителей. Они так возмущают его, что приходится или запирать наши ворота или оставлять чтение Писания".

При этих занятиях Иероним посвящал еще особое время для обучения мальчиков, которых поручало ему всеобщее к нему доверие отцов и матерей, — и ему доставало досуга и терпения преподавать им первые начатки знания!

Между лицами, которые по преимуществу пользовались наставлениями Иеронима, были и здесь, как и в Риме, блаженная Павла и достойная дочь ее Евстохия. Время, свободное от обязанностей гостеприимства и от дел управления своим монастырем, они посвящали на изучение Св. Писания и даже языка еврейского, с тем чтобы на нем петь псалмы в тех же самых звуках, которыми выражалось некогда вдохновение пророка Израилева. Бл. Иероним старался поддержать и усилить в них эту пламенную ревность к познанию слова Божия и упражнению в нем. Он прочел им Ветхий и Новый Завет, изъяснял в нем места, трудные для разумения, и отрывал самые глубокие разумения слова Божия, понятные для немногих и не сразу доступные для ума простого и неприготовленного к тому Богомыслием. Благочестивые питомицы не довольствовались однако же одним устным толкованием Св. Писания и просили Иеронима написать им изъяснение по крайней мере на послания ап. Павла, которых до того времени ни один из латинских учителей церкви не изъяснял так, как делали это отцы греческие. Уступая настоятельным просьбам, он решился на этот труд и начал с послания к Филимону, как самого краткого.

Как послание это не длинно, так и комментарий на него не обширен, но вместе с тем он разнообразен и плодовит мыслями толкователя. Занимаясь при этом обличением мнения современных вольнодумцев, отвергавших подлинность этого послания (на том основании будто оно есть простое письмо, не представляющее никакого назидания для христианской нравственности и потому недостойно глубокомысленного Павла), бл. Иероним указывает в послании не только на красоты внутренние, глубокую и искреннюю любовь, которая дышит во всем этом послании, но и находит много достоинств внешних — в отношении к языку, и делает, как будет делать и в других опытах толкований, много хороших критических замечаний.

Спустя несколько дней по окончании сего толкования, Иероним приступил к Изъяснению Послания к Галатам. Эго изъяснение он разделил на три книги, из которых каждая имеет свое предисловие. По мысли Иеронима, главный предмет этого послания — один и тот же с Посланием к Римлянам, с тем различием, что в последнем апостол раскрывает смысл более возвышенный и вопросы более глубокие, тогда как в первом он более укоряет, чем назидает, употребляет язык, который бы мог быть понимаем "бессмысленными" галатами и облекает речью простою мысли уже известные, дабы властью образумить народ, которого нельзя было убедить разумно. Затем (во 2 кн.), рассуждая о происхождении галатов (о стране, ими населяемой, о нравах, о языке их и проч.), Иероним опытом своего времени старается оправдать укор, отнесенный к ним св. Апостолом, утверждая, что следы древнего несмыслия галатов не исчезли еще и в его время. В предисловии к 3 книге Иероним осуждает изысканную напыщенность в слове, с какою некоторые пастыри того времени начали проповедовать в церквах христианских.

В этом толковании поочередно соединяется изъяснение с обличением. Так начальные слова (гл. I. 1.) апостола дают толковнику случай обличать ересь Эвиона и Фотина, отвергавших божество Искупителя; немного далее Иероним раскрывает несостоятельность теории Валентина об эонах и тут же высказывает намерение обличить в особой книге философа Порфирия (порицавшего церковь по случаю спора между ап. Петром и Павлом); идет против заблуждения Татиана, порицавшего брак. Как относительно образа толкования, так и способа изложения его, Иероним следовал главным образом Оригену (писавшему толкование на это послание), не опуская из виду и других греческих толковников, оставивших небольшие изъяснения на Послание к Галатам.

В то время, как Иероним трудился над толкованием Послания к Галатам, новая просьба его учениц прервала на время его занятия. Узнав о смерти Альбины — матери дорогой подруги своей Маркеллы, Павла и Евстохия, надеясь, что уже ничто более не удерживало ее оставаться в Риме, просили Иеронима убедить ее прийти на восток, дабы она, в кругу сонма смиренных отшельниц вифлеемских и некогда неразлучных ее подруг, мирно провела остаток дней своих. Блаженный взялся быть исполнителем их общего желания и от лица Павлы и Евстохии написал убедительное письмо, приглашая Маркеллу в Вифлеем. Здесь он с живостью речи представляет в самых светлых чертах жизнь вифлеемскую, ее безмятежную тишину и безмолвие сравнительно с шумным Римом, и дабы еще более возвысить достоинство ее, он рисует мрачную картину непрерывного шума и смутного волнения столицы мира, применяя к ней пророчество апостола о новозаветном Вавилоне (Апок. 17, 5 и дал.). Желание это осталось напрасным. Маркелла до смерти оставалась в Риме.

По прежней просьбе Павлы и Евстохии Иероним в 388 г. написал Толкование на Послание к Ефесеям. И это толкование подобно предыдущему разделено на три книги с предварительным предисловием к каждой из них. Толкователь замечает здесь, что Послание к Ефесеям самое трудное и таинственное из всех других посланий апостола. Занимаясь в общих собраниях монастырской братии устным изъяснением книги Левит в назидание братий монастыря, Иероним дома в тоже время писал Толкование на Послание ап. Павла к Титу. Толкование это по изложению и характеру сходно с предыдущими. Писано по просьбе Павлы и Евстохии.

Из уважения к памяти Блезиллы, при смертном одре которой Иероним некогда еще в Риме читал и изъяснял книгу Экклезиаста, с намерением ослабить в ней привязанность к мирским наслаждениям и расположить к серьезной и нравственной жизни, он в 389 г. окончил толкование на эту книгу, посвятив новый труд свой матери и сестре почившей (Павле и Евстохии). Толкование это отличается особенною отчетливостью мыслей и чистотою изложения; бл. Иероним изъясняет книгу Экклезиаста и в буквальном и в духовном смысле, справляясь при этом и с изъяснениями ученых раввинов. На эту книгу, как увидим после, Иероним ссылался как на свидетельство своего взгляда на учение Оригена, с которым он действительно часто здесь встречается и делает на него свои критические замечания.

Вслед затем бл. Иероним написал три сочинения, касающиеся Св. Писания: Книгу об именах еврейских, Книгу о названии и положении еврейских мест Палестины и Книгу вопросов или предании еврейских на книгу Бытия.

В первом из этих сочинений он, в порядке алфавитном, этимологически изъясняет имена, встречающиеся в Ветхом и Новом Заветах. Передавая в этом сочинении главным образом труды двух знаменитых мужей Филона и Оригена (из которых первый писал словарь об именах еврейских, а второй исправил его и дополнил), которые в то время ходили в перепутанном и испорченном виде, Иероним прибавил к ним много своего, исправил слова, извращенные переписчиками или неверно объясненные Филоном и Оригеном. Находят и в Иеронимовом издании этой книги недостатки, как относительно порядка и расположения книги, так и — верности значения и объяснения имен; но можно думать, что некоторые вещи внесены в книгу Иеронима после, усердием других, не знавших хорошо еврейского языка.

При составлении Книги вопросов еврейских целью Иеронима было — исправить по еврейскому тексту места Св. Писания, искаженные переписчиками в греческих и латинских экземплярах, и затем, при помощи еврейской этимологии, изъяснить наименования лиц и мест, которые невразумительны в греческих и латинских переводах. Сочинение имеет свое относительное достоинство, особенно если судить по времени его появления, но из предисловия к нему видно, что Иероним еще при жизни своей слышал критиков, недовольных многим в сочинении его.

Важнее двух первых книга о положении и названиях мест Палестины. Но сочинение не вполне Иеронимово. Он перевел на латинский язык сочинение Евсевия, в котором описаны были почти все города, горы и реки св. Земли, распределил при этом по своему предметы в порядке алфавитном, делая по местам многим уместные сокращения, добавления и изменения. Сам опытно знавший местность Палестины, он поверял своим собственным наблюдением сказания Евсевия.

При разработке этих трех сочинений Иерониму ясно представлялась идея священной географии и археологии, которые так важны и необходимы при изучении и понимании священного Писания.

Окончив еще один труд, начатый еще в Риме по просьбе папы Дамаса, — перевод книги Дидима о Св. Духе, Иеронима предался на некоторое время молчанию и не писал ничего. Но в это время он обдумывал новый обширный труд: он предположил было составить церковную историю или, говоря его словами, сочинение о том: "как и чрез кого Церковь Христова, начиная с пришествия Спасителя до конца IV века, рождалась, воспитывалась, возрастала среди гонений и увенчивалась мучениками; как потом, перешедши к христианским государям, она усиливалась во внешнем могуществе и величии и ослабевала по добродетелям". Но не видно, чтобы Иероним исполнил эту мысль; по крайней мере, нет никаких свидетельств о существовании такого рода сочинения, и сам он не упоминает о нем в каталоге своих творений. Два сочинения, объявленные им после 391 г.: Жизнь Малха монаха и Жизнь преподобного Иллариона, входили, кажется, некоторым образом в задуманный им план церковной истории.

Жизнь Малха монаха, с которым Иероним познакомился, как мы видели, еще во время первого прибытия своего на восток, в родовом поместье Евагрия Антиохийского, заключает в себе подробный рассказ о старце Малхе и его престарелой подруге, с которою он, в продолжение целой жизни, связан был узами брака с соблюдением девства. В конце этого жизнеописания, переданного устно самим старцем, Иероним показывает цель составления его: "восхвалить чистоту девства и показать, что целомудрие и среди мечей, среди пустынь и диких зверей, не боится плена; что человек, преданный Исусу Христу, может быть умерщвлен, но не побежден".

Описывая подвиги и чудеса преп. Иллариона, блаженный Иероним удивляется в святом отшельнике не столько дивному дару чудотворений, сколько глубокому смирению его и удалению от славы человеческой, — наперекор противникам, считавшим великого подвижника почти обыкновенным человеком по причине его частых отношений к миру. История эта назидательна и богата не только религиозным содержанием, но и обилием учености светской. Это одно из тех особенных творений знаменитого учителя, которые совмещают в себе редкое сочетание познаний христианских, мудрости мирской и благочестивых нравственных уроков. Из повествования о чудесах Иллариона видим, что знамение креста, окропление святою водой и помазание освященным елеем являли чудные действия: изгоняли демонов, исцеляли больных и проч.

В это же время, только, кажется, прежде указанных двух сочинений, сделан Иеронимом перевод с греческого языка на латинский 39 Бесед Оригена на Евангелие от Луки, которых подлинный греческий текст не дошел до нас, написаны семь Трактатов или Толкований на псалмы, от 10 до 16 псалма. Толкования эти в отдельном виде тоже не дошли до нас.

После разных частных опытов исправления, толкования и переводов по Священному Писанию, о которых мы говорили, Иероним приступил теперь к обширному систематическому труду по этому делу, которым он занимался несколько лет сряду с таким изумительным терпением, какое свойственно только такому самоотверженному труженику, каков Иероним и каков был неутомимый в подобных трудах "адамантовый" Ориген.

Мы уже видели, что в Риме он положил начало своим трудам, пересмотрев и исправив латинский перевод Нового Завета и Псалтири, доныне употребляемой в церкви западной. Ободренный своими первыми успехами, Иероним приступил теперь к исправлению Ветхого Завета в латинском переводе по тексту греческому LXX, и частью по еврейскому, и некоторые книги исправил таким образом, а некоторые вновь перевел по списку (Hexaples) Оригена, употребительному в то время во всех церквах палестинских и считавшемуся там самым лучшим и вернейшим. Труд этот окончен Иеронимом в 392 году. Но из всего этого обширного труда дошла до нас только небольшая часть, именно: Книга Псалмов и Книга Иова и еще Предисловия к Книгам Паралипоменон и к Книге притчей Соломоновых. Книга Иова, тотчас же по переводе или исправлении ее, послана была Иеронимом в подарок Павле и Евстохии. Вся остальная часть перевода утрачена; сам Иероним, в письме к Августину, жаловался, что большая часть этого перевода кем-то похищена у него. Но, как и следовало ожидать, Иероним не остановился над исправлением латинского перевода книг Писания по тексту LXX; окончивши этот труд, он задал себе более продолжительный и решительный труд, — перевод Библии с языка еврейского на латинский. Причиною, побудившею его взяться за это дело, было, по словам его, многие повреждения, вкравшиеся в переводы греческие и латинские, а равно и то, что иудеи со знанием и без знания дела заподозревали все тексты и переводы Св. Писания, употреблявшиеся у христиан, и в своих спорах с ними любили упрекать их в неверности текста, на котором последние опирались в подтверждение какой либо мысли. Под влиянием этих, равно как и некоторых других побуждений, Иероним начал свой труд и совершал его не в порядке канона еврейского, а так, как вызывал его случай, и смотря по тому, какой книги требовали его друзья. Книги Царств (со включением Книги Судей), как первый плод задуманного труда, он украсил общим введением, которое может служить прекрасным предисловием ко всем книгам, переведенным им с еврейского. В 393 г. он послал их в Рим епископу Домниону, присовокупив в письме к нему, что он перевел уже с еврейского на латинский язык 16 книг пророков.

Несмотря на то, что новый перевод книги Иова с греческого, представленный им Павле и Евстохии в роде подарка, был встречен неблагомыслием врагов, называвших его исправителем мнимых ошибок, Иероним не терял мужества и опять занялся этою книгою с намерением в строгой точности перевести ее с еврейского. При этом он встретил такую трудность, какой не предполагал, и только помощью ученого иудея из Лидды привел к концу свой труд, произведший в народе такое же неудовольствие, как и первый. В конце 393 г. Иероним сочинил уже значительную часть Библии, то есть: Книги Царств, пророков, Иова и Псалмы. В следующем году он приступил к Книгам: Пятикнижию, Юдифь, I. Навина, Судей и Руфь, но окончил только Пятикнижие, остальные же явились уже 10 лет спустя. В 397 году он перевел и посвятил Хромацию, епископу аквилейскому, Книги Паралипоменон; затем, после долгой болезни, чтобы не получить от друзей упрека в недеятельности, в несколько дней перевел три Книги Соломона, т. е. Притчи, Экклезиаста и Песнь песней. Вскоре потом Иероним отправил Домниону и Рогациону перевод Ездры и Неемии. Что касается остальных Книг, то трудно определить время их появления; достоверно только то, что весь труд свой заключил он Книгою Есфирь около 404 года.