В. Е. Борейко Этика и менеджмент заповедного дела
| Вид материала | Документы |
Содержание1. Законодательное закрепление принципа организации заповедников и национальных парков навечно. 2. Возьми меня за руки. |
- Ф. Р. Штильмарк ИдеЯ абсолютной, 1350.79kb.
- Рабочая программа дисциплины (модуля) Основы заповедного дела, 348.21kb.
- Ю. В. Прикладная этика: Опыт университетского словаря. Тюмень, 2001 Борейко В. Е. Популярный, 214kb.
- Этика социальной работы профессиональная этика социального работника Этика, 1918.94kb.
- Статья специализированной инспекции государственного контроля за использованием и охраной, 53.59kb.
- Учебники по курсу Болошов Л. Е. Этика: учебное пособие. М., 2004. Гусейнов А. А., Апресян, 1123.01kb.
- Смирнов А. Мусульманская этика как система Всмысловом поле «мусульманская этика», 365.07kb.
- Учебной и научно-исследовательской работы студентов Этика и история этических учений, 170.52kb.
- Семинарские занятия по курсу "этика" Тема, 22.52kb.
- Утвердить прилагаемый план мероприятий по подготовке к празднованию в 2009 году установления, 215.64kb.
Выводы:
Необходимо:
^ 1. Законодательное закрепление принципа организации заповедников и национальных парков навечно.
2. Законодательное закрепление организации в заповедниках участков абсолютной заповедности с площадью 50% территории заповедника.
3. Признание моральных и юридических прав природы (наделение дикой природы правоспособностью).
4. Отказ от ресурсного подхода в законодательстве, касающемся ОПТ.
5. Популяризация идей экологической этики среди юристов и народных депутатов.
6. Отказ от сомнительной терминологии типа «зона регулированного заповедного режима», размывающей понятие заповедности в законах об ОПТ.
15. Государственный реестр территорий _дикой природы
В «Концептуальных основах развития заповедного дела в Украине», утвержденных Государственной службой заповедного дела Минприроды Украины в 2003 г., записана революционная этическая идея о том, что «охране подлежат все участки дикой, слабо измененной человеком природы» (34). Таким образом, в Украине, впервые среди стран СНГ, начинает создаваться юридическая база для защиты прав дикой природы на существование, свободу и процветание.
Понятно, что для спасения всех оставшихся в Украине участков дикой природы невозможно создать огромное количество заповедников и заказников. Поэтому было предложено использовать опыт США, Канады, Финляндии и Австралии, где созданы Национальные системы территорий дикой природы, состоящие как из объектов природно-заповедного фонда, так и площадей, не входящих в него. В этих странах участки дикой природы, не являющиеся ОПТ, но входящие в Национальную систему территорий дикой природы, согласно специальным законам (в США такой закон принят в 1964 г.), защищаются от активного хозяйственного использования. На них разрешен только примитивный туризм и традиционные пользования — пчеловодство, ограниченный выпас, рыболовство и т.п.
Думается, что создание Национальной системы (Государственного реестра) территорий дикой природы — новый и очень перспективный путь развития заповедного дела. В 2005 г. Киевским эколого-культурным центром через народных депутатов Украины в Верховный Совет Украины подан законопроект о создании Государственного реестра территорий дикой природы.
Сколько же территорий дикой природы нужно оставить вне хозяйственного человеческого использования? Согласно Экоэтического Императива о равноценности и равноправии всего живого — 50% площади земли. Конечно, пока это нереальная цифра, но к ней нужно стремиться. Предоставляя природе для «одичания» некогда занятые человеком территории.
Выводы:
Необходимо:
1. Законодательное утверждение Государственного реестра территорий дикой природы, Национальных систем территорий дикой природы.
2. Организация широкомасштабного поиска всех оставшихся участков дикой природы и включение их в Национальные системы территорий дикой природы с целью взятия под охрану.
16. Критика экономической оценки заповедников
12 апреля 2005 г. на Всероссийской конференции «Земля и недвижимость в России. Государственный кадастр объектов недвижимости — одна из основ фискально-правовой системы государства» заместитель руководителя Росимущества Д.Б. Арбатский заявил: «Категория земель «особо охраняемые территории» должна отмереть. Эта категория земель, особенно нацпарки в лесном фонде, есть недоразумение, мешающее развитию рынка и использованию земель лесного фонда» (89).
Подобные нападки на заповедное дело заставляют некоторых экологов и экономистов пойти по опасному и неверному пути оценки биоразнообразия и дикой заповедной природы экономическим путем (43, 44, 52).
«Чем выше экономическая ценность природных объектов, тем больше вероятность, что принятые экономические решения, воплощенные в различных проектах и программах, будут эколого-сбалансированными, учитывать интересы охраны среды и экономии природных ресурсов», — полагает д.э.н., московский экономист С.Н. Бобылев. Однако такое вроде бы простое и понятное на первый взгляд предложение не выдерживает критики со стороны экологической этики. Причем критика ведется как по методам экономической оценки, так и по существу самого экономического подхода.
Начнем с того, что заповедники, национальные парки, храмы, библиотеки, больницы, театры, другие культурные и моральные человеческие институции — суть хранилища нематериальных ценностей. От них нельзя ожидать получения прибыли, так как они не являются бизнесом. Их предназначение — производить неденежные ценности. Ну, к примеру, как можно подсчитать прибыль от Третьяковской галереи или Лувра?
Хотя, конечно, можно пойти другим путем, расставив в национальном парке игровые автоматы, соорудив казино, резко увеличив доходы от туризма, но это уже не будет национальный парк.
Государство никогда, ни при каких условиях не сможет получить прямую экономическую прибыль от заповедников и других охраняемых природных территорий. Заповедное дело — это всегда убыточная «отрасль». Также как музеи, академическая наука, дошкольные учреждения. Но важность их доказывается, как правило, не с точки зрения экономики, а с культурных, моральных, воспитательных, социальных и других позиций. «Экономические интересы при издании подобных заповедников отсутствуют, а преобладают исключительно моральные, научные, эстетические и гигиенические», — писал еще в 1918 г. российский классик заповедного дела Д.К. Соловьев (47).
Рынок определяется людьми с низкой потребительской культурой. Законы рынка убийственны для заповедного дела, как и для всякой другой деятельности, плоды которой нужны лишь немногим, а оценить их способны лишь еще более немногие, а практические результаты (если они могут быть) достигаются не теми, кто заповедал, а обществом и природой в целом, причем заранее неизвестно, когда и в каком виде.
Теоретизирования экономистов от экологии изначально содержат ошибку, ибо они оценивают природу, и ОПТ в том числе, исключительно с точки зрения их полезности для человека. Так, группа украинских экономистов во главе с О.Ф. Балацким полагает, что «процесс заповедания предполагает исключение ряда территорий из сферы обычной хозяйственной деятельности для достижения особых нетрадиционных экономических целей» (223). Не упоминая при этом главную цель заповедания — охрану дикой природы ради нее самой, без получения каких-либо экономических или неэкономических полезностей для человека.
Любой заповедный участок дикой природы — это шедевр. Шедевр не имеет цены, поскольку не обладает потребительской стоимостью (последняя, как известно, определяется, в частности, продолжительностью рабочего времени, требующегося для производства данного продукта).
Так вот, совершенно невозможно указать, сколько времени нужно затратить, чтобы создать тот или иной участок дикой природы. Все подлинное — уникально, не сопоставимо, выведено за границу всякой эквивалентности, и не может быть включено в массово-потребительские отношения.
Сам акт продажи, чем постоянно оперируют «экологи-рыночники», всегда понижает ценность заповедника или национального парка. Выражение «он продался с потрохами» отражает тот взгляд, что некоторые вещи не следует продавать именно потому, что это уменьшает их ценность (так секс с проституткой ценится гораздо меньше, чем секс с любимой женщиной). Поэтому не даром существует такое понятие как «вещь не для продажи». Заповедники и национальные парки также существуют как «вещь не для продажи».
Современные стремления выставить все на продажу в заповедном деле, из всего извлечь доход не могут считаться моральными, так как толкают к ползучему разрушению классических принципов заповедности. Нельзя относить заповедники к сфере услуг. Нельзя превращать их в парикмахерские и магазины. Заповедники многие называют храмами природы. Но настоящими храмами они станут лишь тогда, когда из них будут изгнаны торговцы.
Существенный просчет любого экономического подхода к оценке заповедной дикой природы заключается еще и в том, что многие из населяющих заповедник живых существ не имеют никакой экономической цены и являются скорее «нересурсами», нежели ресурсами. Однако они могут играть огромную роль в экологических и эволюционных процессах, которые не в силах оценить экономическая наука.
Экономическая ценность биоразнообразия не эквивалентна истинной ценности и его роли в дикой природе. Биоразнообразие обладает массой ценностей, экономическую стоимость которых почти или вообще невозможно подсчитать: экологической, образовательной, научной, музейной, воспитательной, религиозной, эстетической, духовной, символической и др. Мы уже не говорим о внутренней ценности, самоценности любого живого существа и участков дикой заповедной природы. Здесь экономическая наука вообще бессильна.
Заместитель директора по науке национального парка «Югыд Ва» Е. Шубницина подтверждает сказанное примером:
«Одна из главных опасностей, которые угрожают сейчас священным горам — это разведка и добыча полезных ископаемых. В связи с исчерпанием запасов полезных ископаемых в легкодоступных районах геологоразведочные и добычные работы ведутся сейчас в самых отдаленных уголках. Штольни и траншеи, прорезающие склоны гор, не только уродуют уникальные ландшафты: вся аура «святого» места оказывается разрушенной. С позиций «товарной экологии» ущерб от такой деятельности переводу в рубли практически не поддается: гольцовые тундры имеют очень низкую биопродуктивность, и все, что удается вменить в вину варварам — это две–три популяции каких-нибудь редких лишайников. Поэтому как никогда остро стоит сейчас проблема разработки методики оценки эстетической и сакральной ценности природных объектов, а главное — ее законодательное закрепление» (294).
Если экономический подход и дальше будет существовать в заповедном деле, то сакральное, духовное, эстетическое, научное значение ОПТ всегда будут проигрывать их хозяйственной ценности.
Например, в 2005 г. в Запорожской области был снят охраняемый статус памятника природы местного значения с природного объекта «Могила Куксунгур», потому, что экономическая оценка научной и культурной ценностей этого природного объекта никак не могла сравняться с экономической оценкой его хозяйственной ценности как железорудного месторождения.
Эти два примера убедительно подтверждают, что экономику нельзя допускать при оценке объектов природно-заповедного фонда, иначе мы их все можем потерять. Рыночная экономика является необъективной, потому что не позволяет ценам говорить экологическую правду.
Всегда или почти всегда ОПТ будет экономически выгоднее хозяйственно использовать (рубить лес, ловить рыбу, разрабатывать полезные ископаемые), нежели охранять как культурные, научные, природные или эстетические ценности.
Ценность природы не всегда равна ее цене. Здесь давайте снова вспомним парадокс А. Смита, что ценность воды выше ценности алмаза, но алмаз имеет большую цену, чем вода.
Экологи-рыночники и экономисты-экологи все свои аргументы и теории основывают только на корыстных, утилитарных интересах человека.
С ними не согласен американский эколог Дж. Ливингстон:
«Природоохрана, вместо того, чтобы бороться с утилитарным императивом, предпочитает легитимировать его и использовать в своей аргументации. Для нашего движения я воспринимаю это как желание смерти (…). Стандартный аргумент заботы о себе не признает никакой земной роли или места для дикой жизни, кроме человеческого интереса, никакого существования, кроме как в человеческих целях. Если не открыто, так косвенно, он воспитывает восприятие природы, которое противоречит ее охране. Отношение, которое поддерживает этот аргумент, всегда было нашей главной преградой. Это «петля», в которую мы попали (…). Принимать дикую природу только как человеческую собственность означает сделать природоохрану невозможной» (221).
Чтобы продемонстрировать абсурдность применения экономического подхода в заповедном деле, остановимся на важной цитате из недавней работы московских экономистов С.Н. Бобылева и О.Е. Медведевой: «В развитых и развивающихся странах проведено довольно много исследований по определению стоимости существования, в основном для редких животных и национальных парков. В основе этих исследований лежат социологические опросы населения по определению им экономической оценки уникальных объектов биоразнообразия, потенциальной готовности населения платить за их существование» (52). Другими словами, людей опрашивают, сколько они готовы выложить из своего кошелька на поддержание охраняемого природного объекта, чем и определяется так называемая «стоимость существования», имеющая важное значение в общей экономической оценке заповедника или национального парка. Но ведь это же самая настоящая схоластика! Люди могут дешево оценить заповедный объект в силу различных субъективных причин: низкого уровня своего экономического и культурного образования, бедности и т.д. Их вкусы непостоянны. Известно, что при жизни великий живописец Ван Гог не мог продать ни одной своей картины, однако сегодня за один его холст дают 90 млн. долларов.
На наш взгляд попытка экономистов свести заповедное дело к предпочтениям потребителей и вопросу «сколько вы готовы заплатить за дикую заповедную природу» является аморальной по своей сути. Доллар, даже на коротком поводке, всегда несет угрозу дикой природе.
Апеллирование к экономическим, корыстным аргументам в заповедном деле и охране природы в целом пробуждает низменные чувства людей. А это очень опасно.
Опора только на экономические аргументы нежелательна для самих защитников заповедников, ибо превращает их в «природопользователей» с убогой «рыночной» философией. Она убивает любовь, благоговение и уважение к природе, ведет к блокированию нравственно-духовного развития личности. Ориентация на экономические аргументы в заповедном деле способствует его духовной деградации, пораженчеству, ибо заставляет защитников дикой природы приспосабливать свои взгляды и действия под мировоззрение и поступки тех, кто рассматривает дикую природу как сырье для собственной прибыли.
Американский экофилософ Джек Тернер высказывается по этому поводу еще более определенно: «Для меня эта новая «этика» охраны природы (основанная на экономике — В.Б.), отдает цинизмом — как будто не сумев убедить и уговорить свою любимую, вы внезапно переключаетесь на наличные. Новые экономические сторонники охраны природы думают, что они являются рациональными, но я думаю, они относятся к Матери–Природе как к публичному дому (...). Я верю, что классическая экономическая теория и все теории, которые она предполагает, разрушают волшебное кольцо жизни» (36).
Сходную позицию занимает видный американский эколог _П. Эрлих. По его мнению, «экономическая система, охваченная манией роста, и охрана природы тоже принципиально противостоят друг другу» (163).
Нередко заповедники, как главную форму охраны природы, отождествляют с рациональным природопользованием. Это совершенно неверно. Вот что пишет крупнейший российский знаток природоохранного права профессор О.С. Колбасов:
«Хотелось бы решительно возразить против отождествления рационального использования природных богатств и охраны природы. Дело в том, что рациональное использование природных богатств, как оно осуществляется в современных условиях, таит в себе возможность противоречия интересам охраны природы. Для любого производителя товаров главное заключается в том, чтобы при использовании природных богатств получить реально в самое короткое время как можно больше товарной продукции при наименьших издержках производства. Затраты же данного производителя на охрану природы, как правило, не дают ему самому никакой прибавки в товарной продукции, ибо они являются полезными только для всего общества в целом или даже только для будущих поколений людей. Таким образом, потенциально, по своей внутренней сущности товаропроизводитель не заинтересован в охране природы, ибо экономически и технически он может произвести больше товарной продукции и его затраты (издержки производства) будут меньше, если он не будет затрачивать средства на цели охраны природы. Производитель товаров заинтересован в таком использовании природных ресурсов, при котором он в каждый текущий момент избавлен от расходов, не увеличивающих массы (стоимости) его товарной продукции» (цит. по: 74).
И далее О.С. Колбасов пишет, каким образом государство может обеспечить охрану природы: «Это осуществляется главным образом путем принуждения в форме государственного и общественного (штрафов, контроля, налогов и т.д.) Важную роль среди этих факторов принуждения, несомненно, играют и сохраняемые природные территории — заповедники, заказники, памятники природы и др., ограничивающие территориальное пользование товаропроизводителей, изымающее природные объекты» (цит. по: 74).
Однако, отличие охраны природы от рационального природопользования не только в экономике. Но еще и в мотивациях. Если говорят, что не надо пилить деревья, они красивы и самоценны — это охрана природы. А если говорят, не пилите деревья, они еще не выросли — то это уже самое обыкновенное рациональное природопользование. Эти две точки зрения, как правило, взаимоисключающие. Суть заповедников — охрана природы, а не рациональное природопользование. Необходимо также заявить о приоритете прав живого на жизнь и дикой природы на существование перед рыночными интересами человека.
В завершении — еще одна цитата, на этот раз из «Словаря терминов и понятий, связанных с охраной живой природы» Н.Ф. Реймерса и А.В. Яблокова: «Режим заповедный — полное невмешательство людей в природные процессы…, не преследующее каких бы то ни было иных целей, кроме сохранения видов живого и (или) оберегаемых сообществ на основе поддержания экологического равновесия. Следует подчеркнуть недопустимость получения каких-либо экономических выгод (сенокошение и т.п.) при поддержании Р.з.» (64).
Выводы:
Необходимо:
1. Организация широких общественных дискуссий об опасности сугубо экономического подхода в оценке биоразнообразия, заповедников и других ОПТ.
2. Повышение значимости нематериальных ценностей заповедников, национальных, природных, ландшафтных парков и других ОПТ в глазах общественности и властей.
17. Критика экономического использования _заповедников
^ Возьми меня за руки.
Помоги мне перейти
Через эту ночь.