Давид юм сочинения в двух томах тоμ 2

Вид материала

Содержание

Идея совершенного государства
К оглавлению

Подобный материал:

1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 54

==771

но тем путем, который их отцы, идя по стопам своих отцов, проложили для них. Некоторые нововведения в силу необходимости должны иметь место в каждом человеческом учреждении, и они удачно осуществляются там, где просвещенный гений века направляет их к разуму, свободе и справедливости. Но ни один человек не имеет права делать насильственных нововведений; опасно пытаться вводить их даже при помощи законодательства; от них всегда можно ожидать больше зла, чем добра И если история дает примеры противоположного характера, их не следует считать прецедентом; их надлежит рассматривать только как доказательства того, что наука о политике дает мало правил, которые не допускали бы некоторых исключений и ни в каком случае не подпадали бы под воздействие удачи или случая. Насильственные нововведения в эпоху царствования Генриха VIII осуществлялись по настоянию властного монарха, поддерживаемого видимостью законодательной власти; нововведения в эпоху царствования Карда I имели своей питательной средой раздоры и фанатизм; и все они в конце концов оказались удачными. Но даже первые были в течение долгого времени источником многочисленных беспорядков и еще более многочисленных опасностей, а если измерять верноподданство исходя из последних, то в человеческом обществе должна была бы воцариться полная анархия и для каждого правительства сразу наступил бы последний период существования¹²⁸.

Предположим, что узурпатор, изгнав своего законного монарха и королевскую семью, установил в какой-либо стране свою власть на десять—двенадцать лет и сохранил настолько строгую дисциплину в войсках и настолько правильную диспозицию в своих гарнизонах, что не было бы поднято ни одного восстания и даже не было бы слышно ропота против его правления. Можно ли утверждать, что народ, который в глубине души питает отвращение к его измене, молчаливо дал согласие на его власть и обет верноподданства просто потому, что в силу необходимости живет под его властью? Предположим теперь, что прежний монарх вос-

==772

становлен на троне при помощи армии, которую он набрал в чужих странах; подданные принимают его с радостью и ликованием и ясно показывают, с какой неохотой они подчинялись какому-то иному игу. Я могу теперь спросить, на каком основании покоится право монарха? Безусловно, не на народном согласии, ведь, хотя народ охотно подчиняется его власти, подданные никогда не воображают, что их согласие сделало его монархом Они согласны, потому что понимают, что он уже по праву рождения есть их законный господин. А что касается того молчаливого согласия, которое теперь можно вывести из того обстоятельства, что они живут под его властью, то оно представляет собой не что иное, как согласие, которое они раньше дали тирану и узурпатору.

Когда мы утверждаем, что все законные системы правления возникли из согласия людей, мы, конечно, оказываем им гораздо больше чести, чем они того заслуживают или даже ожидают и желают получить от нас После того как владения Рима стали слишком обширными, чтобы республика могла ими управлять, люди во всем известном тогда мире были чрезвычайно благодарны Августу за ту власть, которую он при помощи насилия установил над ними, и они проявили такую же склонность подчиниться тому преемнику, которого он им оставил в своей последней воле и завещании. Впоследствии для них явилось несчастьем то, что в рамках одной фамилии никогда не сохранялось сколько-нибудь продолжительного и регулярного наследования, но что линия императоров постоянно прерывалась или из-за совершаемых частными лицами убийств, или из-за массовых восстаний. Преторианская гвардия после падения каждой фамилии возводила на престол одного императора, а легионы на Востоке — другого, в Германии же, возможно, — третьего. И только меч мог решить спор Положение народа в этой могущественной империи было достойно жалости не потому, что не подданные всегда определяли выбор императора, ибо это было бы практически неосуществимо, но потому, что они так и не попали под власть каких-либо последовательно и регулярно сменявших друг

==773

друга хозяев. Что же касается насилия, войн и кровопролитий, которыми сопровождалось каждое новое урегулирование [вопроса о престоловладении], то на это жаловаться было бесполезно, потому что такие явления были неизбежны.

Дом Ланкастеров правил на нашем острове около шестидесяти лет, и все же сторонники Белой розы, казалось, ежедневно множились в Англии. Нынешний порядок существует в течение еще более продолжительного периода. Едва ли ныне полностью исчезли все мнения в пользу права на престол другой фамилии, хотя едва ли в момент изгнания прежней фамилии кто-либо из живущих ныне людей был в том возрасте, когда он мог отвечать за свои поступки, мог дать согласие на ее власть или обещать ей свое верноподданство. Безусловно, достаточным свидетельством будет общее мнение людей по этому вопросу. Ведь мы порицаем сторонников отрекшейся от престола фамилии не просто потому, что они в течение столь долгого времени сохраняли свое воображаемое верноподданство. Мы порицаем их за то, что они остаются верными фамилии, которая, по нашему мнению, была изгнана справедливо и которая с момента воцарения новой династии потеряла все права на власть.

Но мы можем иметь более правильное и по крайней мере более философское опровержение принципа первоначального договора, или народного согласия. Может быть, будет достаточно следующих замечаний.

Все моральные обязанности можно разделить на две категории. К первой относятся те, к выполнению которых человек побуждается природным инстинктом, или непосредственной склонностью, влияющей на него независимо от всех представлений о долге и от всех соображений об общественной или личной пользе. К ним относятся любовь к детям, чувство благодарности к благодетелям, жалость к несчастным. Когда мы размышляем о тех выгодах, которые приносят обществу такие человеколюбивые инстинкты, мы по справедливости воздаем им должное в виде мораль» ного одобрения и уважения. Но лицо, вдохновляемое

==774

ими, чувствует их силу и влияние и до такого размышления.

Ко второй категории моральных обязанностей относятся те, которые не опираются на какой-либо врожденный природный инстинкт, а выполняются исключительно из чувства долга, когда мы принимаем во внимание интересы человеческого общества и невозможность его сохранения, если этими обязанностями пренебрегать. Именно таким образом справедливость, или уважение к собственности других лиц, верность, или соблюдение обещаний, становятся обязательными и приобретают власть над людьми. Ведь поскольку очевидно, что человек любит самого себя больше, чем кого-либо другого, он от природы склонен как можно больше расширять свои владения; и ничто не может ограничить его в этом стремлении, кроме размышления и опыта, из которых он узнает о губительных последствиях такого своеволия и полном развале общества, которое должно последовать за ним. Поэтому его врожденная склонность, или инстинкт, здесь сдерживается и ограничивается последующим суждением или наблюдением.

Абсолютно так же, как с естественным долгом справедливости и верности, обстоит дело с политическим или гражданским долгом верноподданства. Наши врожденные инстинкты толкают нас либо к тому, чтобы дать себе неограниченную свободу, либо к тому, чтобы добиваться господства над другими. И только размышление побуждает нас жертвовать столь сильными страстями во имя интересов мира и общественного порядка. Небольшого опыта и наблюдения достаточно, чтобы научить нас тому, что невозможно сохранить общество без власти правителей и что такая власть быстро вызовет к себе презрение, если ей не будут оказывать полное повиновение. Соблюдение этих общих и очевидных интересов является источником всего верноподданства и той нравственной обязательности, которую мы ему приписываем.

Поэтому какая же необходимость в том, чтобы основывать долг верноподданства, или повиновения правителям, на долге верности, или уважения к обеща-

==775

ниям, и предполагать, что именно согласие каждого человека подчиняет его государству, если оказывается, что и верноподданство и верность покоятся совершенно на одном и том же фундаменте и оба выполняются людьми ввиду очевидных интересов и потребностей человеческого общества? Утверждают, что мы обязаны повиноваться своему государю, потому что дали молчаливое обещание поступать так. Но почему мы обязаны выполнять свое обещание? Здесь следует заявить, что торговля и общение людей, которые приносят такую огромную выгоду, не могут быть обеспечены, если люди не уважают своих обязательств. Подобным же образом можно сказать, что люди вообще не могли бы жить в обществе, по крайней мере в обществе цивилизованном, без законов, правителей и судей, нужных для того, чтобы предотвратить посягательства сильных на слабых, пристрастных на справедливых и беспристрастных. Так как долг верноподданства имеет такую же силу и власть, как и долг верности, то мы ничего не выигрываем от сведения одного к другому. Общих интересов или потребностей общества достаточно, чтобы было установлено и то и другое.

Если спросят о причине того повиновения, которое мы обязаны оказывать правительству, я охотно отвечу: причина в том, что в противном случае общество не могло бы существовать. И этот ответ будет ясен и понятен всем людям. Ваш ответ будет таков: причина в том, что мы должны держать свое слово. Но, не считая того, что никто, пока он не изучит философскую систему, не поймет и не оценит данного ответа, не считая, повторяю, этого, вы сами окажетесь в затруднительном положении, когда вас спросят: почему же мы обязаны держать свое слово? И вы не сможете дать никакого ответа, который непосредственно, без всяких околичностей, объяснил бы нам наше обязательство сохранять верноподданство.

Но кому должны мы оказывать верноподданство? И кто наш законный суверен? Этот вопрос часто является самым трудным из всех и ведет к бесконечным дискуссиям. Когда людям настолько повезло, что они могут ответить: наш теперешний государь, который

==776

наследует трон по прямой линии от своих предков, правивших нами в течение многих столетий, то на такой ответ возразить нечего, даже если историки, проследив происхождение указанной королевской фамилии до самой глубокой древности, смогут обнаружить, как это обычно случается, что впервые она приобрела власть посредством узурпации и насилия. Личная справедливость, или воздержание от завладения собственностью других лиц, признается одной из самых 1лавных добродетелей; однако разум говорит нам, что если мы внимательно расследуем переход из рук в руки предметов длительного пользования, таких, как земли или дома, то мы увидим, что некогда владение ими было основано на обмане и несправедливости, а не на праве собственности. Настоятельные потребности человеческого общества в области как общественной, так и частной жизни не позволяют провести такое точное расследование. И нет такой добродетели, или моральной обязанности, которую нельзя было бы легко отклонить, если мы дадим увлечь себя фальшивой философии, тщательно рассматривая и исследуя эту добродетель при помощи всех придирчивых правил логики в любом свете или любой ситуации, в которую ее можно поставить.

Вопросами, касающимися частной собственности, заполнены бесконечные тома по праву и философии (если в обоих случаях мы добавляем комментарии к первоначальным текстам); и в конце концов мы можем вполне обоснованно сказать, что многие из установленных в этих томах правил неопределенны, двусмысленны и произвольны. То же мнение можно сформулировать в отношении престолонаследия, прав монархов и форм правления¹²⁹. Несомненно, что встречаются некоторые ситуации, особенно в самом начале существования любого строя, которые не допускают решения по законам справедливости и беспристрастности. И наш историк Рапин считает, что спор между Эдуардом III и Филиппом де Валуа был именно такого характера и мог быть разрешен только посредством обращения к небу, т. е. войны и насилия¹³⁰.

==777

Кто скажет мне, Германии или Друз должен был наследовать Тиберию, если бы он умер, когда они оба были живы, и не назвал одного из них своим преемником? Следовало ли бы признать право усыновления равным праву кровного родства в стране, где оно оказывало такое же действие в семьях частных лиц и уже в двух случаях имело место в общественной жизни? Следовало ли бы считать Германика старшим сыном, потому что он родился раньше Друза, или же младшим, потому что он был усыновлен императором после рождения своего брата? Следовало ли бы уважать право старшего в стране, где он не имел преимущества при наследовании в семьях частных лиц? Следовало ли бы считать Римскую империю в то время наследственной на основании двух случаев или ее уже тогда надлежало считать принадлежавшей более сильному или владевшему ею в данный момент, так как она была основана на недавно осуществившейся узурпации ^ш {...]

Примеры такого рода часто встречаются в истории римских императоров, в истории преемников Александра Македонского и в истории многих других стран. И не может быть ничего более ужасного, чем деспотический режим такого рода, где преемственность наследования нарушена, осуществляется нерегулярно и ее следует определять в каждом случае посредством си-· лы или выборов. При свободной системе правления это часто бывает неизбежно, а также горазда менее опасно. Интересы свободы часто могут там заставлять людей в интересах их собственной безопасности менять наследников короны. А вся система, составленная из разных частей, может все же сохранить достаточную устойчивость, опираясь на аристократические или демократические элементы, хотя бы монархический элемент время от времени и изменялся в целях приспособления его к двум первым.

При абсолютистской системе правления, когда нет законного государя, который имеет право на трон, можно с уверенностью определить, что он будет принадлежать тому, кто первый его займет. Примеры такого рода слишком часты, особенно в восточных мо-

==778

нархиях. Когда прекращается какой-либо королевский род, завещание или выбор последнего монарха определяет право на занятие престола. Так, эдикт Людовика XIV, который признавал за побочными принцами право на наследование, если престол не сможет занять кто-либо из законных принцев, имел бы в случае соответствующего хода событий некоторый вес * ¹³².

Так, Карл II в своем завещании распорядился всей испанской монархией. Передача территории прежним владельцам, особенно в сочетании с завоеванием, также считается законным правом. Общее обязательство, которое связывает нас с правительством, заключается в интересах и потребностях общества; и это обязательство обладает очень большой силой. Установление его в отношении того или иного определенного государя либо той или иной формы правления часто является более неопределенным и сомнительным. В этих случаях значительный вес — больший, чем в отношении частной собственности, — имеет наличное владение ввиду тех беспорядков, которыми сопровождаются все перевороты и изменения в правлении.

Интересно, что в протесте герцога Бурбонского и законных принцев против указанного распоряжения Людовика XIV утверждается доктрина первоначального договора применительно даже к этому абсолютистскому государству. Они ссылаются на то, что французская нация избрала Гуго Капета и его наследников, чтобы он управлял ими и их потомками, и если соответствующая линия обрывается, то резервируется негласное право избрать новую королевскую фамилию и это право нарушается приглашением на трон побочных принцев без согласия нации. Но граф де Булэнвилье, письменно выступивший в защиту побочных принцев, высмеивает указанное представление о первоначальном договоре, особенно в применении к Гуго Капету, занявшему трон, как он говорит, при помощи тех же средств, которые всегда применялись всеми завоевателями и узурпаторами. Действительно, его титул, после того как он им овладел, признали штаты. Но разве это выбор или договор? Мы можем заметить, что граф де Булэнвилье был известным республиканцем, но, будучи образованным человеком и хорошим знатоком истории, он знал, что во время всяких переворотов и установления новых порядков народ почти никогда не спрашивают и только время дает право и авторитет тому, что обычно основано вначале на силе и насилии. См. «Etat de la France», Vol. Ill¹³³.

==779

Прежде чем кончить, мы заметим только, что, хотя апелляция к общему мнению в таких отвлеченных науках, как метафизика, естественная философия или астрономия, может справедливо считаться неправильной и неубедительной, все же во всех моральных и эстетических вопросах фактически не существует никакого иного критерия, при помощи которого можно было бы решить любой спор. И ничто не может служить более ясным доказательством того, что теория соответствующего рода является ошибочной, чем выяснение того, что она ведет к парадоксам, противоречащим здравым суждениям людей, а также практике и мнению всех времен и народов. Учение, которое основывает всякое законное правительство на первоначальном договоре или согласии народа, совершенно очевидно относится к таким теориям; и самые известные сторонники этого учения, развивая его, не постеснялись утверждать, что абсолютная монархия несовместима с цивилизованным обществом и поэтому вообще не может быть формой гражданского правления * и что высшая власть в государстве не может отбирать ни у одного человека путем налогов и поборов какую-либо часть его собственности без его личного согласия или без согласия его представителей **. Но какую силу могут иметь любые моральные рассуждения, ведущие к мнениям, столь далеким от общей практики людей повсюду, за исключением одного нашего королевства, определить нетрудно.

Я знаю в античной литературе только один текст, где обязательство повиноваться государству приписывается обещанию, а именно «Критон» Платона, где Сократ отказывается бежать из тюрьмы, потому что он негласно обещал подчиняться законам. Так он в духе тори делает вывод о пассивном подчинении на основании идеи вигов о первоначальном договоре.

Не следует в этих вопросах ожидать новых открытий. Если до самого последнего времени едва ли кто-

См. Локк о правительстве, гл. VII, § 90. ** Там же, гл. XI, § 138—140 "<.

К оглавлению

К оглавлению

==780

либо воображал, что правительство основано на договоре, то оно явно не может иметь такое основание.

Преступный мятеж у древних обычно обозначался словами νεωτέριζε iv, novas res moliri¹³⁵.

^ ИДЕЯ СОВЕРШЕННОГО ГОСУДАРСТВА ^13β

С формами правления дело обстоит не так, как с другими искусственными изобретениями, где можно выбросить старую машину, если мы можем изобрести другую, более точную и удобную, или где можно спокойно провести испытания, даже если успех сомнителен. Установленная система правления имеет бесконечное преимущество именно из-за того обстоятельства, что она уже установлена, ибо основная масса человечества управляется авторитетом, а не разумом и никогда не придает веса тому, что не имеет рекомендации прошлого. Поэтому вмешательство в это дело или проведение экспериментов на основе всего лишь доверия к каким-либо предположительным соображениям или к философии никогда но будет признаком мудрого правителя, который с почтением относится к тому, что несет на себе следы прошлого; и, хотя такой правитель может попытаться предпринять некоторые усовершенствования на благо обществу, все же он приспособит свои нововведения, насколько это будет возможно, к старому сооружению и полностью сохранит главные колонны и опоры существующего строя.

Математики Европы резко разделились во мнениях относительно того, какая форма корабля более всего удобна для плавания; и справедливо считается, что Гюйгенс, который наконец решил этот спор, оказал услугу как ученому, так и торговому миру, хотя Колумб и доплыл до Америки, а сэр Фрэнсис Дрейк со" вершил кругосветное путешествие, не сделав такого открытия. И если необходимо допустить, что одна форма правления более совершенна, чем другая, независимо от обычаев и склонностей конкретных людей, то почему же мы не можем спросить, какая форма самая совершенная из всех, хотя современные неуклюже конституированные и плохо действующие прави-

==781

тельства, кажется, служат потребностям общества и хотя установить новую систему правления будет не так легко, как построить корабль по новому чертежу. Эта тема, безусловно, заслуживает наибольшего внимания из всех, которые только может придумать ум человека. И кто знает, если бы данная проблема была решена благодаря достижению всеобщего согласия мудрых и просвещенных людей, то, может быть, в будущем наступил бы такой момент, когда предоставилась бы возможность претворить теорию в практику либо ввиду распада какой-либо старой системы правления, либо ввиду того, что объединение людей образовало бы новую систему где-либо в отдаленной части света. Во всех случаях было бы полезно знать, что есть самое совершенное в этом роде, дабы мы могли как можно больше приблизить к нему какой-либо реально существующий строй или форму правления путем осторожных изменений и нововведений, с тем чтобы не причинить обществу слишком больших волнений.

Все, что я пытаюсь сделать в данном эссе, сводится к тому, чтобы вновь ввести в оборот указанную тему для размышления; и поэтому я изложу свои соображения насколько можно более кратко. Я понимаю, что длинная диссертация на эту тему окажется не очень-то приемлемой для публики, которая будет склонна считать такие изыскания и бесполезными, и химерическими.

Все планы государств, которые предполагают осуществление огромных преобразований в нравах людей, основаны только на воображении. Такой характер носит «Государство» Платона и «Утопия» сэра Томаса Мора. «Океания» представляет собой единственный ценный образец государства, который был до сих пор предложен вниманию общества¹³⁷.

Представляется, что главные недостатки «Океании» следующие. Во-первых, предложенная ею система чередования неудобна, ибо она периодически отстраняет людей независимо от их способностей от общественной службы. Во-вторых, ее аграрий практически не-

==782

осуществим. Люди вскоре овладеют практиковавшим < ся в Древнем Риме искусством скрывать свое имущество под чужим именем, пока в конце концов злоупотребления не станут столь распространенными, что люди отбросят даже видимость ограничения. В-третьих, «Океания» не обеспечивает достаточной гарантий свободы или восстановления справедливости. Сенат должен предлагать, а народ соглашаться; благодаря этому методу сенат не только имеет право вето в отношении народа, но его вето, что имеет гораздо большее значение, действует до голосования народа. Если бы в государственной системе Англии король обладая правом вето такого же рода и мог предотвратить передачу любого законопроекта в парламент, он был бы абсолютным монархом. Но так как его вето следует за голосованием в палатах, то оно не имеет большого значения. Такое различие получается в зависимости от того, где поместить одну и ту же вещь. Когда на-ι родный законопроект обсужден в парламенте и дове-· ден до совершенства, все его достоинства и недостатка взвешены и уравновешены; если после этого его представят на одобрение королю, то немногие из монархоз осмелятся отвергнуть единодушное желание народа, Но если бы король мог задушить неприятный ему закон в зародыше, как это делалось в течение некоторого времени в парламенте Шотландии при помощи лордов по закону (of the articles), то в английской системе правления не было бы равновесия, а жалобы никогда не находили бы удовлетворения. И совершенно очевидно, что чрезмерная власть проистекает при любой системе правления не столько из новых законов, сколько из того, что забывают искоренять злоупотребления, которые часто возникают в связи со старыми. Макиавелли говорит, что любую систему правления следует чаще возвращать к ее первоначальным принципам. В таком случае, как нам представляется, можно сказать, что, согласно «Океании», все законодательство оказывается в руках сената, а это Гаррингтон счел бы неудобной формой правления, особенно после отмены агрария.

==783

Ниже указана та форма правления, против которой я не могу в пределах теории обнаружить сколько-нибудь серьезных возражений.

Пусть Великобритания и Ирландия или любая другая территория равных размеров будет разделена на 100 графств, а каждое графство — на 100 округов, что составит всего 10 000 округов. Если страна, в которой предполагается образовать республику, занимает меньшую территорию, мы можем уменьшить число графств, но их должно быть во всяком случае не менее 30. Если она занимает большую территорию, лучше будет увеличить округа или объединить больше округов в одно графство, чем увеличивать число графств.

Пусть все фригольдеры в графстве с доходом в 20 фунтов в год и все владельцы домов стоимостью в 500 фунтов в городских округах¹³⁸ собираются ежегодно в приходской церкви и избирают путем голосования какого-нибудь фригольдера графства в качестве своего депутата, которого мы назовем представителем графства.

Пусть 100 представителей графства через два дня после своего избрания собираются в столице графства и избирают путем голосования из своей среды 10 магистратов графства и одного сенатора. Таким образом, во всей республике окажется 100 сенаторов, 1100 магистратов графства и 10 000 представителей графства. Ибо мы дадим всем сенаторам полномочия магистратов графства, а всем магистратам графства полномочия представителей графства.

Пусть сенаторы собираются в столице государства и их облекают всей полнотой исполнительной власти в республике, правом объявлять войну и заключать мир, отдавать приказы и распоряжения генералам, адмиралам и послам — короче говоря, всеми прерогативами английского короля, за исключением права вето.

Пусть представители графств собираются в своих соответствующих графствах и обладают всей полнотой законодательной власти в республике; большее число графств, высказавшихся за или против, будет решать вопросы. Если же их голоса разделяются поровну, пусть сенат имеет право решающего голоса,

==784

Каждый новый закон должен сначала обсуждаться в сенате; и даже если он отвергнут, то по настоянию и протесту 10 сенаторов он все равно должен быть разослан графствам. Сенат, если захочет, может приложить к тексту закона свои доводы за или против его принятия.

Поскольку было бы слишком хлопотно собирать всех представителей графства по поводу каждого пустячного закона, который может потребоваться, сенат имеет право по своему усмотрению послать закон магистратам графства или представителям графства.

Магистраты, даже если закон направлен непосредственно им, могут, если захотят, созвать представителей графства и представить вопрос на их решение.

Независимо от того, направил ли сенат закон магистратам графства или представителям графства, один экземпляр его вместе с доводами сената должен быть послан каждому представителю за восемь дней до того дня, на который назначено собрание для его обсуждения И хотя сенат может передать вопрос на решение магистратам, однако если пять представителей графства прикажут магистратам созвать заседание всех представителей и представить вопрос на их решение, то они должны подчиниться.

И магистраты графства, и представители графства могут дать сенатору графства текст закона, который нужно предложить в сенате; и если 5 графств поддержат один и тот же наказ, то закон, даже если он отвергнут сенатом, должен быть направлен либо магистратам, либо представителям графства, как указано в наказе 5 графств.

Любые 20 графств голосованием либо своих представителей, либо магистратов могут лишить любого человека права занимать какую бы то ни было общественную должность в течение года; 30 графств могут сделать то же на срок в три года.

Сенат имеет право изгнать из своих рядов любого члена или нескольких членов, которые не подлежат переизбранию в данном году. Сенат не может изгонять дважды в течение одного и того же года сенатора от одного и того же графства, 50 Давид К>ц

==785

Полномочия старого сената остаются в силе в течение трех недель после ежегодных выборов представителей графств. Затем все новые сенаторы, собравшись, уединяются подобно конклаву кардиналов и при помощи сложной системы голосования вроде той, что применялась в Венеции или на Мальте, избирают следующих должностных лиц: протектора, который представляет достоинство республики и председательствует в сенате, 2 государственных секретарей, 6 следующих советов: государственный совет, совет по вопросам религии и науки, совет по вопросам торговли, юридический совет, военный совет и совет адмиралтейства, причем каждый из этих советов состоит из 5 человек, а также 6 комиссаров казначейства и одного первого комиссара. Все они должны быть сенаторами. Сенат также назначает всех послов при иностранных дворах, которые не обязательно должны быть сенаторами.

Сенат может продлить полномочия кому-либо из них или всем им, но должен переизбирать их каждый год.

Протектор и 2 секретаря имеют право заседать и голосовать в государственном совете. В компетенцию этого совета входят все вопросы высшей политики. Члены государственного совета имеют право заседать и голосовать во всех других советах.

Совет по вопросам религии и науки надзирает за университетами и духовенством. Совет по вопросам торговли опекает все то, что может влиять на торговлю. Юридический совет рассматривает все случаи злоупотреблений законами со стороны судебных чиновников, а также изучает вопрос о том, какие усовершенствования можно внести в гражданское право. Военный совет осуществляет надзор за милицией и ее дисциплиной, складами, запасами и т. п., а когда республика находится в состоянии войны, обсуждает соответствующие приказы генералам. Совет адмиралтейства имеет те же полномочия в отношении военно-морского флота, а также назначает всех офицеров флота от капитанов и ниже. Ни один из указанных советов не имеет права издавать приказы от своего имени, за исключением тех случаев, когда они получают полномочия на

==786

это от сената. В других случаях они должны все передаватА сенату.

Когда у сената каникулы, то любой из указанных советов может созвать его раньше того дня, на который была назначена его сессия.

Кроме этих советов или судов существует еще один, который называется судом претендентов и формируется следующим образом. Если какие-либо кандидаты на должность сенатора получают более одной трети голосов представителей графства, то тот кандидат, который получил голосов больше, чем другие, но меньше, чем избранный сенатор, лишается права в течение года занимать какую-либо общественную должность, включая даже должности магистрата и представителя, однако занимает свое место в суде претендентов. Таким образом создается суд, который может иногда насчитывать 100 членов, а иногда не иметь их вообще и тем самым оказываться ликвидированным на год.

Суд претендентов не обладает властью в республике. В его компетенцию входит только ревизия государственных финансов и обвинение кого-либо перед сенатом. Если сенат оправдывает соответствующее лицо, суд претендентов может по своему усмотрению апеллировать к народу, магистратам либо представителям. Получив эту апелляцию, магистраты или представители собираются в день, назначенный судом претендентов, и избирают в каждом графстве 3 человек, в число которых не может входить сенатор графства. Эти люди в количестве 300 собираются в столице и еще раз судят обвиняемого.

Суд претендентов может внести в сенат любой закон; если таковой будет отвергнут, суд претендентов может апеллировать к народу, т. е. к магистратам или представителям, которые рассматривают его в своих графствах. Каждый сенатор, выведенный из состава сената по решению суда, занимает свое место в суде претендентов.

Сенат обладает всеми судебными полномочиями палаты лордов, т. е. рассматривает все апелляции на

50*

==787

решения низших судов. Он также назначает лордаканцлера и всех судебных чиновников.

Каждое графство само по себе является своего рода республикой, и его представители могут издавать местные законы, которые вступают в силу лишь спустя 3 месяца после их одобрения. Экземпляр закона посылается сенату и всем остальным графствам. Сенат или любое из графств может в любое время аннулировать любой местный закон другого графства.

Представители обладают всеми полномочиями английских мировых судей во время судебных процессов, исполнения поручений и т. п.

Магистраты назначают всех налоговых инспекторов в каждом графстве. Все вопросы, касающиеся налогов, решаются окончательно апелляцией к магистратам. Они утверждают финансовые отчеты всех чиновников, но их собственные финансовые отчеты должны рассматриваться и утверждаться в конце года представителями.

Магистраты назначают приходских пасторов или священников во все приходы.

Устанавливается пресвитерианская система правления, и высшим церковным судом является собрание всех пресвитеров графства, или синод. Магистраты могут изъять любое дело из этого суда и решить его сами.

Магистраты могут судить, смещать или отстранять от должности любого пресвитера.

Учреждается милиция в подражание швейцарской, которая широко известна, и мы не будем о ней говорить. Целесообразно сделать только одно добавление, а именно что ежегодно будет набираться армия численностью в 20 000 человек с периодически меняющимся составом, которая будет оплачиваться и содержаться в лагерях в течение 6 недель каждое лето, с тем чтобы не получилось так, что солдаты окажутся совершенно незнакомыми с лагерной жизнью.

Магистраты назначают всех офицеров от полковника и ниже, сенат — всех офицеров выше полковника. Во время войны генерал назначает офицеров от полковника и ниже, и его назначение сохраняет силу

==788

в течение 12 месяцев. Но после этого оно должно быть утверждено магистратами того графства, к которому принадлежит полк. Магистраты могут уволить любого офицера из полка графства, а сенат может сделать то же самое в отношении любого офицера, состоящего на службе. Если магистраты полагают, что нецелесообразно утверждать назначение, сделанное генералом, они могут назначить другого офицера вместо того, кого они отвергли.

Все преступления рассматриваются внутри графства магистратами и присяжными. Но сенат может прервать любой процесс и сам рассмотреть соответствующее дело.

Любое графство имеет право обвинить любого человека перед сенатом в любом преступлении.

Протектор, 2 секретаря, государственный совет вместе с 5 или более лицами, которых назначит сенат, обладают в случае чрезвычайных обстоятельств диктаторской властью на срок до 6 месяцев.

Протектор может помиловать любое лицо, осужденное низшим судом.

Во время войны ни один офицер, служащий в армии, которая находится на поле боя, не может занимать какой-либо гражданской должности в республике.

Столице, которую мы будем называть Лондон, можно предоставить 4 места в сенате. Поэтому она может быть разделена на 4 графства. Представители каждого из этих графств избирают 1 сенатора и 10 магистратов. Поэтому в городе имеются 4 сенатора, 44 магистрата и 400 представителей. Магистраты обладают теми же полномочиями, что и в графствах. Представители имеют такие же точно полномочия, но они никогда не встречаются в одном общем собрании: они отдают свои голоса в своих отдельных графствах, или секциях ста.

Когда вводится в действие какой-либо местный закон, вопрос решается большинством графств, или секций ста. Если же они разделились поровну, магистраты имеют право решающего голоса.

==789

Магистраты избирают мэра, шерифа, главного уголовного судью и других должностных лиц города.

Представители, магистраты и сенаторы, как таковые, жалованья от республики не получают. Жалованье получают протектор, секретари, члены советов и послы.

Первый год каждого столетия отводится для исправлений всякого рода неравенства, которое могло со временем образоваться в представительстве. Это исправление должно быть осуществлено законодательным путем.

Следующие краткие тезисы политического характера могут объяснить основания указанных распоряжений.

Люди низкого звания и мелкие собственники достаточно хорошо судят о тех, кто не очень удален от них по рангу или условиям жизни; поэтому во время своих окружных собраний они, вероятно, изберут лучших или почти лучших представителей. Но они совершенно непригодны для собраний в графствах и для проведения выборов в высшие органы республики. Их невежество дает сановникам возможность их обманывать.

10 000 человек, даже если их не переизбирать ежегодно, составляют достаточно широкую основу для любого свободного государства. Правда, в Польше больше 10 000 шляхтичей, и все же они угнетают народ. Но поскольку власть всегда сохраняется у одних и тех же лиц и в одних и тех же семьях, это делает их своего рода отличающейся от народа нацией. Кроме того, шляхтичи там объединяются под руководством нескольких глав семей.

Все свободные системы правления должны состоять из двух советов, малого и большого, или, другими словами, из сената и народа. Народу, как замечает Гаррингтон, без сената не хватает мудрости, а сенату без народа — честности.

Если большому собранию представителей народа, например в 1000 человек, разрешить вести обсуждение, то оно выльется в беспорядок. Если же обсуждения не разрешить, то сенат будег иметь по отношению

^ К оглавлению

К оглавлению

==790

к такому собранию право вето, причем вето наихудшего вида, т. е. еще до принятия решения.

В этом заключается один из недостатков, который еще ни одна система полностью не устранила, но который легче всего в мире устранить. Если народ занимается обсуждением вопроса, то все приходит в хаос, если же он этим не занимается, то он может только принимать постановления, сенат же решает за него. Разделите народ на множество отдельных групп, тогда они смогут спокойно вести обсуждение, и все недостатки, по-видимому, будут предотвращены.

Кардинал де Ретц говорит, что все многолюдные собрания, из кого бы они ни состояли, представляют собой просто толпу и в своих дебатах подчиняются влиянию самых незначительных доводов. Подтверждение этого мы получаем каждый день на практике. Когда какая-нибудь нелепость приходит в голову одному члену собрания, он передает ее своему соседу и т. д., пока ею не заражается все собрание. Разделите это огромное целое, и пусть даже каждый представитель будет самого дюжинного ума, однако маловероятно, чтобы что-либо иное, кроме разума, смогло овладеть всеми. Когда влияние и пример устранены, здравый смысл всегда одержит верх над неразумием среди некоторого числа людей¹³⁹.

В каждом сенате нужно остерегаться двух вещей: его заговора и раскола внутри него. Его заговор наиболее опасен. И против этого зла мы предусмотрели следующие средства: 1. Огромную зависимость сенаторов от народа благодаря ежегодным выборам, осуществляемым не таким серым стадом, как английские избиратели, а людьми, обладающими состоянием и образованием.

2. Незначительность их власти. Они распоряжаются очень немногими должностями. Почти все должности раздаются магистратами в графствах.

3. Суд претендентов, состоящий из людей, которые являются ближайшими соперниками сенаторов, обладают почти теми же интересами, занимают неустойчивое положение; эти люди, безусловно, воспользуются рсеми возможными средствами против сенаторов.

==791

Раскол сената предотвращается вот чем: 1. Незначительностью его численного состава. 2. Тем, что поскольку фракция предполагает заговор или сепаратные интересы, то ее образованию препятствует зависимость сенаторов от народа. 3. Тем, что сенат обладает властью исключить из своего состава любого фракционера. Правда, когда из графства приходит другой сенатор с таким же настроением, то сенаторы не имеют права его исключить, и было бы неправильно, если бы они могли сделать это, ибо данный факт показывает настроение народа и может иметь место в результате какого-либо неправильного ведения общественных дел. 4. Тем, что, как можно предполагать, почти каждый член сената, столь регулярно избираемого народом, годен для любой государственной службы. Поэтому было бы целесообразно, чтобы сенат принял некоторые общие решения относительно распределения должностей среди своих членов. Эти решения не свяжут их в критические моменты, когда в ком-либо из сенаторов могут обнаружиться необыкновенные способности, с одной стороны, или же из ряда вон выходящая глупость — с другой; но их будет достаточно, чтобы предотвратить интриги и раздоры, сделав распределение должностей регламентированным делом. Например, пусть будет решено, что ни один человек не получит должности, пока не пробудет четыре года в сенате, что, за исключением послов, ни один человек не может занимать должность два года подряд, что ни один человек не получит высшей должности, если он не занимал до этого низшей, что ни один человек не может быть дважды протектором и т. п. Сенат Венеции руководствовался подобными решениями.

В вопросах внешней политики интересы сената вряд ли можно вообще отделить от интересов народа, поэтому целесообразно дать сенату полную власть при решении данных вопросов. В противном случае не может быть секретности или тонкой политики. Кроме того, без денег нельзя заключить ни одного союза; так что сенат все же находится в достаточно зависимом положении. Я не говорю уже о том, что, посколь-

==792

Blog

Давид юм сочинения в двух томах тоμ 2

Содержание