Geum.ru

План диссертации: Введение. Глава Понятие и сущность юридического лица. Эволюция юридического лица как института гражданского права

Вид материалаДиссертация
Подобный материал:
1   ...   10   11   12   13   14   15   16   17   ...   25
4.

На наш взгляд, указанные формулировки свидетельствуют о том, как строятся имущественные отношения между собственником – государством (в лице его представителей – Правительства РФ и Мингосимущества России) и военными организациями (Минобороны России и воинскими частями). Собственник принимает решение об изъятии указанных объектов права оперативного управления, закреплённых за Минобороны России, рассматривая его, видимо (в соответствии с п. 1 статьи 296 ГК РФ), как излишнее для Минобороны России. При этом вопрос передачи, как мы видим из формулировок Распоряжения, согласовывается с Минобороны, а не с КЭУ и не с воинскими частями, на балансе которых находятся эти объекты. Указание «обеспечить передачу в установленном порядке указанных объектов в муниципальную собственность» Правительство отдаёт также не конкретным воинским частям или КЭУ, а Министерству обороны России. На наш взгляд, это убедительно свидетельствует о том, что в действительности субъектом права оперативного управления является не КЭУ и не воинские части, а именно Минобороны России.

В связи с вышеизложенным, следует также обратить внимание на необходимость обособления конкретного имущества юридического лица и его чёткого отграничения от имущества других юридических лиц. В этом отношении представляется показательным одно из арбитражных дел.

Президиум ВАС РФ признал недействительным постановление главы администрации Ирбитского района Свердловской области о регистрации ООО "Санаторий-профилакторий "Уралочка" в связи с тем, что ООО образовывалось на базе имущества, принадлежащего другому юридическому лицу (не являющемуся учредителем), а администрация Ирбитского района, таким образом, не имела правовых оснований для регистрации данного общества, так как в соответствии со ст. 51 ГК РФ нарушение установленного законом порядка образования юридического лица или несоответствие его юридических документов закону влечет отказ в государственной регистрации юридического лица1.

Таким образом, при определении правового положения военных организаций важно помнить о действительной обособленности имущества. Особенно важно это при создании новых структурных подразделений (в случае, если идёт речь о наделении их статусом юридического лица).

Что касается имущественных взаимоотношений структурных подразделений между собой, с вышестоящими и нижестоящими организациями, то эти отношения, как и раньше, строятся на административно-правовой, а не гражданско-правовой основе. Практически любые вышестоящие организации имеют возможность беспрепятственно изымать и перераспределять имущество, находящееся на балансе подчинённых организаций, что, по-видимому, вполне оправдано и соответствует самой сущности военной организации и необходимости наиболее оптимального использования имущества в интересах выполнения служебно-боевых задач, стоящих перед такой организацией. Вместе с тем, если в соответствии с действующим законодательством, юридические лица, являясь самостоятельными субъектами, имущественные отношения между собой должны строить на договорной основе. Изымать же имущество у учреждения может только собственник, да и то только излишнее, неиспользуемое или используемое не по назначению (п. 2 ст. 296 ГК РФ). Таким образом, существующие имущественные взаимоотношения, на наш взгляд, также свидетельствуют об отсутствии имущественной обособленности у структурных подразделений ФПС России.

В соответствии с принципом самостоятельной имущественной ответственности юридического лица, сформулированным в ст. 56 ГК РФ, участники (учредители) юридического лица не отвечают по его обязательствам, а юридическое лицо не отвечает по обязательствам первых. Иными словами, речь идёт о раздельной ответственности юридического лица и его участников (учредителей) по их обязательствам. Учреждение, в порядке исключения из правила о самостоятельной гражданско-правовой ответственности юридического лица, отвечает по своим обязательствам только находящимися в его распоряжении денежными средствами. При недостаточности таких средств собственник имущества (учредитель учреждения) может быть привлечён к субсидиарной ответственности. Под недостаточностью в данном случае понимается отсутствие денежных средств на текущем счёте учреждения1.

Также в отношении учреждений действуют общие правила ГК РФ о субсидиарной ответственности собственника имущества юридического лица по обязательствам последнего в случае, если несостоятельность (банкротство) юридического лица вызвана собственником и имущества юридического лица недостаточно (п.3 ст. 56, п. 8 ст. 114 ГК РФ).

Необходимо отметить, что на самом деле субсидиарная ответственность Российской Федерации по обязательствам военных организаций на сегодняшний день остаётся только гипотетической. Мало того, государство, не финансируя вовремя военные организации, само создаёт предпосылки для неисполнения или ненадлежащего исполнения военными организациями обязательств. Кроме того, возникающие при этом проблемы решаются весьма оригинальным образом. Так, Председатель ВАС РФ, в ответе на письмо Минобороны России от 30.11.96 № 223/240, разъясняет, что «невыделение собственником имущества учреждения, в том числе Российской Федерацией, полностью или частично денежных средств, необходимых для оплаты учреждением в соответствии с договором переданных ему товаров, выполненных для него работ, оказанных услуг, может быть признано обстоятельством, свидетельствующим об отсутствии вины учреждения в неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательства, и служить основанием для освобождения его от имущественной ответственности.

Такое освобождение возможно в случае, когда учреждение в соответствии с пунктом 1 статьи 401 Гражданского кодекса Российской Федерации представит доказательства принятия всех необходимых мер, направленных на выполнение обязательства.

Представление указанных доказательств позволит освободить учреждение от имущественной ответственности в виде взыскания неустойки (штрафа, пени)»2.

Необходимо также отметить, что режим ограничения гражданско-правовой ответственности учреждения только находящимися на его счёте денежными средствами, по-видимому, установлен в целях сохранения имущества учреждения. Предполагается, что собственник, создавая учреждение для каких - либо целей (не связанных с извлечением прибыли), наделяет его необходимым для этой деятельности имуществом. В случае же обращения взыскания на это имущество, деятельность учреждения может быть затруднена. Таким образом, собственник должен быть заинтересован в защите имущества, закреплённого за учреждением от обращения на него взыскания. Следовательно, субсидиарная ответственность в этом случае для собственника представляется более предпочтительной, чем необходимость последующего восстановления имущества учреждения для обеспечения его нормального функционирования. Так, например, в случае возникновения гражданско-правовой ответственности у госпиталя, при недостаточности денежных средств на счёте этого учреждения, для собственника субсидиарная ответственность представляется более целесообразной, чем последующее приобретение ценного медицинского оборудования, утраченного в результате обращения на него взыскания кредиторов. В наше же время, в условиях тотальных хронических неплатежей, все военные организации, если бы не были защищены указанным особым режимом права оперативного управления, давно бы уже остались без имущества, потеряв остатки боеспособности.

Интересно, что Постановлением ЦИК и СНК СССР 1937 года предусматривалось, в частности, что если остаток кредитов или средств на бюджетном счёте должника не покрывает всей суммы взыскания, то остальная сумма оплачивается непосредственно самим банком при последующем очередном открытии кредитов или перечислении средств должнику1.

Анализируя указанный порядок, С.Н. Братусь критикует тезис А.В. Венедиктова о субсидиарной ответственности государства по долгам учреждений, считая, что «изложенный выше порядок удовлетворения требования по исполнительным листам, предъявляемым кредиторами к учреждениям, не даёт основания для такого вывода. Если задолженность учреждения его кредитору не покрыта, то она погашается не государством, как таковым, а самим же должником-учреждением после того, как при очередном открытии кредитов на его текущий счёт будут перечислены причитающиеся ему средства. Иначе говоря, происходит лишь отсрочка платежа по обязательству, а не перенесение ответственности на другое лицо»1.

Именно такой порядок, в отличие от легально установленного субсидиарного, по существу, сохраняется и сегодня. Автору не известны случаи привлечения Российской Федерации к субсидиарной ответственности по долгам военных организаций. Интересен при этом подход к указанным проблемам руководства страны. С.В. Кириенко, будучи премьер-министром, рассуждал следующим образом: «В утверждённый бюджет заложен определённый объём инвестиций, предположим, 2 трлн рублей, министерству или ведомству сообщают, что реально оно получит не 2 трлн рублей, а не более 1 трлн. Однако в конечном итоге, тот же «Росуголь» заключая под бюджетные обязательства договоры, получает только 500 млрд вместо 1 трлн, (заключив при этом договоров «скажем, аж на 3 трлн рублей». «Что же такое государственный долг в данном случае? Я понимаю под ним только вот этот вот кусочек - недоплаченные 500 млрд рублей, так как эта сумма была гарантирована, на неё можно было заключать договора, вот это и есть государственный долг. Всё остальное не может рассматриваться как долг государства, то есть госбюджета. Это долг только госучреждения»2.

Далее премьер-министр рассматривает проблему неплатежей на примере Минобороны России: «В 1998 г. министерство запланировало потребить тепла и электроэнергии на 10 трлн рублей, в свой же бюджет заложило только 1,5 трлн рублей. В итоге заплатило бы опять 0,7 – 0,8 трлн, но самое страшное заключается не в дефиците бюджета, а в том, что в МО заранее знают, что договоров на потребление энергии будет заключено заведомо больше, чем сами себе записали в бюджет. Так вот – это не государственный долг в прямом смысле этого слова. Правительство не имеет права заплатить ни копейки больше, чем предусмотрено в бюджете. В бюджете эти долги никогда не были заложены. Это заведомо нереальные вещи»1.

Таким образом, представляется возможным сделать вывод о том, что фактически о субсидиарной ответственности государства по гражданско-правовым обязательствам пока говорить рано.

Рассматривая проблемы гражданско-правовой ответственности военных организаций следует отметить, что учреждение отвечает по своим обязательствам не только денежными средствами, находящимися на его счёте, но и так называемыми «специальными средствами» (средствами, полученными от разрешённой деятельности, приносящей доходы) и приобретённым на эти средства имуществом2.

Ещё одним статусоопределяющим признаком юридического лица является государственная регистрация в качестве субъектов гражданских правоотношений.

Как уже отмечалось выше, до принятия ГК РФ регистрации организаций (и военных в том числе) в качестве юридического лица фактически не требовалось. Признание организации юридическим лицом связывалось не с формальными моментами (наличием соответствующей записи о юридической личности организации в её уставе или положении), а с материальными (наличием признаков, указанных законодателем – см. например ч.1 ст. 11 Основ гражданского законодательства).

В этом отношении весьма показательно Постановление Президиума ВАС РФ по иску ЗАО «Комплекс» к КЭУ г. Москвы ГлавКЭУ Минобороны России (далее – КЭУ г. Москвы) в связи с неисполнением ответчиком условий контракта.

Арбитражным судом г. Москвы производство по делу прекращено на основании п. 1 ст. 85 АПК, поскольку, по мнению суда, КЭУ г. Москвы не является юридическим лицом. Президиум ВАС РФ отменил это определение, признавая КЭУ г. Москвы юридическим лицом. По мнению Президиума ВАС РФ, Арбитражный суд г. Москвы «формально подошёл к оценке правового положения КЭУ г. Москвы, руководствуясь лишь его письмом от 11.02.97 об отсутствии у ответчика статуса юридического лица, а также справкой Московской регистрационной палаты о том, что КЭУ г. Москвы в Московском регистрационном реестре не значится». Арбитражный суд г. Москвы не проанализировал разделов Положения о КЭУ1, где отражены полномочия КЭУ военных округов, к которым данным документом отнесено и КЭУ г. Москвы. Анализ норм указанного Положения, по мнению Президиума ВАС РФ, «позволяет сделать вывод о создании и функционировании КЭУ г. Москвы как учреждения, по существу обладающего признаками юридического лица, приведёнными в статьях 48 и 52 ГК РФ».

Анализ Президиумом ВАС РФ соответствия правового положения КЭУ г. Москвы легальным признакам юридического лица представляется достаточно интересным и показательным, поэтому автор считает необходимым процитировать эту часть текста постановления дословно.

«КЭУ г. Москвы обладает организационным единством и действует на основании общего положения об организациях данного вида; финансируется за счёт средств федерального бюджета по смете Минобороны России; в соответствии с установленными Положением целями его деятельности и заданиями собственника осуществляет право владения, пользования и распоряжения закреплённым за ним имуществом, финансируя квартирно-эксплуатационные расходы, капитальное строительство и капитальный ремонт включённых в план объектов (п. 19, главы XIII и XIV Положения).

КЭУ г. Москвы вправе от своего имени заключать предусмотренные пунктом 19 Положения гражданско-правовые договоры, а именно: договоры с поставщиками квартирного и технического имущества, материалов, топлива; договоры на капитальное строительство и капитальный ремонт включённых в план объектов, выполняя при этом функции заказчика.

В соответствии с указанными полномочиями ответчиком был заключён контракт от 03.06.96 № 581/96 с ЗАО «Комплекс» на строительство жилого дома, расположенного по адресу: Москва, Вишняковский переулок, 4, неисполнение условий которого привело к обращению истца в арбитражный суд с требованием о взыскании убытков и штрафных санкций.

Изложенное свидетельствует о том, что характер деятельности КЭУ г. Москвы предопределяет как его способность отвечать по обязательствам своим имуществом (в пределах выделенных денежных средств), так и его возможность предъявлять иски и выступать в качестве ответчика в арбитражном суде.

Факт отсутствия регистрации КЭУ г. Москвы как юридического лица в данном случае не может быть принят во внимание, поскольку на момент его создания регистрации военных организаций не требовалось.

При таких обстоятельствах следует признать, что КЭУ г. Москвы является юридическим лицом, в связи с чем определение от 17.04.97 подлежит отмене, а дело – передаче в арбитражный суд г. Москвы для рассмотрения по существу»1.

Необходимо отметить, что подобный подход к определению статуса организации в спорных случаях вполне обычен для Президиума ВАС РФ2.

Выводы Президиума ВАС РФ о правовом статусе КЭУ г. Москвы в первом случае и производственного управления во втором случае представляются спорными, так как согласно п. 1 ст. 51 ГК РФ, «Юридическое лицо подлежит государственной регистрации в органах юстиции в порядке, определяемом законом о регистрации юридических лиц. Данные государственной регистрации, в том числе для коммерческих организаций фирменное наименование, включаются в единый Российский государственный реестр юридических лиц, открытый для всеобщего ознакомления».

При этом действующей до сих пор статьёй 34 Закона РСФСР «О предприятиях и предпринимательской деятельности» предусмотрено, что деятельность незарегистрированного предприятия запрещается. Доходы, полученные от деятельности незарегистрированного предприятия, взыскиваются через суд и направляются в местный бюджет3.

Что же касается учреждений, то никаких негативных последствий в случае несоблюдения требования об обязательной государственной регистрации не предусмотрено, да и сам порядок регистрации учреждений до сих пор полностью не урегулирован.

Вместе с тем в соответствии с «Положением о порядке государственной регистрации субъектов предпринимательской деятельности», утвержденным Указом Президента Российской Федерации от 8 июля 1994 г. N 1482, государственной регистрации подлежат также действующие (выделено автором) и вновь создаваемые на территории Российской Федерации некоммерческие организации, если в соответствии с их утвержденными учредительными документами (уставами) им предоставлено право ведения предпринимательской деятельности. Видимо, по аналогии должен решаться вопрос и о необходимости регистрации уже действующих некоммерческих организаций, не занимающихся предпринимательской деятельностью.

Действительно, в перечне организаций, подлежащих обязательной государственной регистрации по ранее действующему законодательству, воинские части не значились1. Не подлежали государственной регистрации по ранее действующему законодательству главные управления министерств (ведомств) как переведённые на полный хозрасчёт, так и выполняющие сбытовые и снабженческие функции на основе хозрасчёта, комбинаты и областные управления отдельных отраслей промышленности с правами главков, юридические лица, находящиеся на хозрасчёте, но не ставящие своей основной целью хозяйственную деятельность: поликлиники, санатории, дома отдыха, стадионы, театры, клубы, научно-исследовательские учреждения и т.п.

Вместе с тем, как отмечал С.Н. Братусь, «юридические лица, не подлежащие занесению в государственный реестр, возникают с момента утверждения уставов, а в тех случаях, когда требуется регистрация уставов или регистрация самих юридических лиц, - с момента этой регистрации»2.

Анализ содержания указанных выше норм, сущности государственной регистрации, а также п. 2 статьи 51 («Юридическое лицо считается созданным с момента его государственной регистрации»), на наш взгляд, позволяет сделать вывод о том, что все юридические лица, созданные до вступления в силу ГК РФ, должны подлежать обязательной государственной регистрации. При этом представляется целесообразным внести соответствующие изменения в Федеральный закон «О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», указав при этом срок выполнения данного требования.

В противном случае получается, что в едином государственном реестре будут содержаться сведения о всех юридических лицах за исключением огромного количества некоммерческих организаций, созданных до вступления в силу ГК РФ, которым не было предоставлено право ведения предпринимательской деятельности. Вместе с тем такие организации также участвуют в гражданском обороте, хотя их правоспособность и ограничена. Таким образом, неопределённость их гражданско-правового положения (особенно учитывая то, что довольно часто их деятельность регламентируется правовыми актами, давно уже не соответствующими ни действующему законодательству, ни условиям и особенностям рыночной экономики) может создать серьёзные трудности для их контрагентов, особенно при возникновении споров.

Интересно, что в случае с КЭУ г. Москвы эта организация, как видно из материалов дела, представила в арбитражный суд письмо от 11.02.97 об отсутствии у неё, как у ответчика, статуса юридического лица, а также справку Московской регистрационной палаты о том, что КЭУ г. Москвы в Московском регистрационном реестре не значится. При этом КЭУ г. Москвы, действуя на основании Положения о квартирно-эксплуатационной службе и квартирном довольствии Советской Армии и Военно-Морского Флота, считает возможным заключать от своего имени «предусмотренные пунктом 19 Положения гражданско-правовые договоры, а именно: договоры с поставщиками квартирного и технического имущества, материалов, топлива; договоры на капитальное строительство и капитальный ремонт включённых в план объектов, выполняя при этом функции заказчика». И только обращение истца (ЗАО «Комплекс») в арбитражный суд с требованием о взыскании убытков и штрафных санкций за неисполнение условий контракта на строительство жилого дома заставило КЭУ г. Москвы усомниться в своей правосубъектности. Мнение Президиума ВАС РФ о неправильности определения арбитражного суда г. Москвы от 17.04.97, которым производство по делу прекращено на основании пункта 1 статьи 85 АПК РФ (поскольку, по мнению суда, КЭУ г. Москвы не является юридическим лицом), представляется спорным. По мнению президиума ВАС РФ, ошибка арбитражного суда г. Москвы заключалась в том, том, что он не проанализировал разделов указанного Положения, где отражены полномочия квартирно-эксплуатационных управлений военных округов, к которым данным документом отнесено и КЭУ г. Москвы. Анализ норм указанного Положения, по мнению Президиума ВАС РФ, «позволяет сделать вывод о создании и функционировании КЭУ г. Москвы как учреждения, по существу обладающего признаками юридического лица, приведёнными в статьях 48 и 52 Гражданского кодекса Российской Федерации». Но если уж судами допускается разночтение указанных документов, то как будут определять правовое положение таких организаций их контрагенты? Да и мало ли что может быть написано в многочисленных ведомственных постановлениях, не прошедших регистрацию в органах юстиции, а зачастую и просто юридическую экспертизу.

Неопределённость гражданско-правового положения структурных подразделений «силовых ведомств» создаёт возможности для злоупотреблений. Так, например, каким образом контрагент воинской части может определить гражданско-правовой статус дивизиона транспортных кораблей? Именно неурегулированность вопроса о статусе воинских частей и отсутствие обязательной государственной регистрации для них в качестве субъектов правоотношений стали предпосылкой совершения преступления командиром дивизиона транспортных кораблей капитаном второго ранга Даниловым А.А., который под именем командира несуществующего в природе пограничного корабля «Пётр Севастьянов» М. Плотникова подписал договор с предприятием «Провидение» о доставке указанным кораблём продукции в национальные сёла района. В результате А. Данилову, по предварительному сговору с президентом компании «Провидение» П. Щукиным и заместителем главы администрации района А. Тряпицыным удалось присвоить 100 млн. рублей, за что позже они были осуждены по ст. 147 п. 3 (мошенничество). Спецкор журнала «Вестник границы России» подполковник А. Журавлёв, описывая случившееся, отмечает: «Даже не слишком осведомлённый в юридических тонкостях человек знает, что в подобных случаях требуется представить подлинные документы – удостоверение личности офицера и бланки с печатями войсковой части»1.

Конечно же, бланки с печатями войсковой части вряд ли могут служить подтверждением гражданско-правового статуса этой организации и полномочий предъявляющего их человека. Вместе с тем при наличии и доступности сведений о государственной регистрации той или иной военной организации в качестве юридического лица и о правомочиях конкретного человека, выступающего от имени этой организации, вся эта история могла бы выглядеть по-другому.

В качестве ещё одного примера злоупотребления в этой сфере можно привести деятельность преступной группы, выявленной Главной военной прокуратурой и военной контрразведкой в метрологической службе войск ПВО. Группой военнослужащих и служащих под руководством начальника метеослужбы полковником Казачковым выписывались фиктивные наряды на поставку дорогостоящей измерительной техники в несуществующие воинские части, в результате чего было похищено приборов на сумму 9 миллионов 269 тысяч деноминированных рублей (примерно 1,5 миллиона долларов США).

Таким образом, неопределённость гражданско-правого статуса военных организаций создаёт трудности не только для контрагентов, но и для самих военных организаций. В связи с этим подход ВАС РФ при определении статуса КЭУ г. Москвы о том, что «факт отсутствия регистрации КЭУ г. Москвы как юридического лица в данном случае не может быть принят во внимание, поскольку на момент его создания регистрации военных организаций не требовалось», представляется не только не совсем обоснованным, но и опасным, так как этот прецедент даёт потенциальную возможность ссылаться на необязательность регистрации в качестве юридического лица организаций, действовавших от своего имени до принятия ГК РФ, даже если и в то время их гражданско-правовой статус не был чётко определён. Это, в свою очередь может создать возможности для злоупотреблений неопределённостью статуса таких организаций или для отказа со стороны контрагентов вступать в гражданские правоотношения с военными организациями с неопределённой правосубъектностью.

Анализ вышеизложенного позволяет сделать вывод о том, что для внесения ясности и определённости в ситуации с участием в гражданском обороте структурных подразделений военных ведомств необходимо привести их статус в соответствие с действующим законодательством. Для этого необходимо произвести государственную регистрацию в качестве юридических лиц (с внесением в государственный реестр) всех военных организаций, наделённых правом выступать в гражданском обороте в качестве самостоятельных субъектов гражданских правоотношений.

Что касается вновь создаваемых или реорганизуемых военных организаций, то в соответствии с пунктом 2 статьи 51 ГК РФ, в качестве юридического лица такие организации будут считаться созданным с момента их государственной регистрации (именно в качестве юридического лица).

Важным свойством юридического лица является способность от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности.

Правоспособность юридического лица возникает в момент государственной регистрации (п. 2 ст. 51 ГК РФ). Таким образом, на сегодняшний день в соответствии с действующим законодательством способностью от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, бесспорно, обладают только те военные организации, которые уже зарегистрированы в качестве юридического лица. Что касается тех военных организаций, гражданско-правовой статус которых до сих пор чётко не определён, но которые ранее как бы приравнивались к юридическим лицам, то законность их самостоятельного выступления в гражданском обороте вызывает сомнения. Да и, собственно говоря, необходимо разобраться, действительно ли они раньше вступали в гражданские правоотношения от своего имени.

Как отмечает А. Беспалов, «основным способом снабжения воинских частей материальными средствами является централизованное снабжение, осуществляемое системой довольствующих органов»1.

Что касается вступления воинских частей в договорные отношения, то первоначально предоставление частям широкой хозяйственной самостоятельности (и даже привлечение их к самообслуживанию в хозяйственной сфере) было обусловлено ограниченностью бюджетных средств в первые годы восстановления хозяйства, разрушенного гражданской войной. В частности, приказом Реввоенсовета № 1896 (август 1921 г.) предписывалось: «Привлечь Красную Армию к самостоятельному обслуживанию своих нужд в тех пределах и формах, в которых это, не отрывая армию от выполнения её прямых задач, может дать наибольшие хозяйственные результаты»1.

Позже, на XI съезде Компартии было принято решение о снабжении армии «через механизм денежного обращения», что означало «применение принципа платности поставок материальных средств и оказания услуг, то есть перевод этих отношений из области административного регулирования в сферу действия гражданского права»2.

В процессе укрепления экономического положения страны самообслуживание воинскими частями своих хозяйственных нужд сокращалось, усиливалась централизация снабжения армии.

Опыт первых месяцев войны показал неэффективность обеспечения войск путём вступления воинских частей в договорные отношения и практически всё обеспечение армии необходимым имуществом было централизовано.

В настоящее время на практике воинские части фактически вступают в гражданские отношения, заключая договоры от своего имени. Как уже отмечалось, довольно часто это становится основанием для выводов о самостоятельной правосубъектности воинских частей3.

Но имеют ли право на самом деле воинские части вступать в договорные отношения от своего имени?

На наш взгляд, для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо проанализировать, кто в действительности приобретает права и обязанности по договорам, заключаемым воинскими частями.

Как уже было рассмотрено выше, фактически вся хозяйственная деятельность воинских частей осуществляется ими под руководством и контролем вышестоящих органов. Денежные средства и иное имущество, используемое воинскими частями для выполнения ими своих гражданско-правовых обязательств, воинским частям поступают также из вышестоящих структур. Имущество, полученное по договорам, заключённым воинскими частями, в случае необходимости может быть изъято вышестоящими органами управления или передано ими другим воинским частям.

Таким образом, анализ правового положения воинских частей позволяет сделать вывод о том, что в действительности они вступают в гражданские правоотношения не от своего имени, а от имени того федерального органа исполнительной власти, к которому они принадлежат (ФПС России, Минобороны России и т. п.).

Рассматривая правовые последствия наделения воинских частей - структурных подразделений ФПС статусом юридического лица, прежде всего, необходимо отметить, что они в таком случае становятся независимыми равноправными участниками хозяйственных отношений. Из этого, в частности, следует, что любое имущество может передаваться от одного такого юридического лица другому только на основании гражданско-правовых сделок. Иными словами, для того, например, чтобы передать подчиненному пограничному отряду десяток ящиков тушенки, вышестоящему звену необходимо будет заключить с этим отрядом гражданско-правовой договор. Но что еще важнее, так это то, что по своей организационно-правовой форме воинские части являются государственными учреждениями. Учреждения, наделяемые имуществом на праве оперативного управления, не имеют права самостоятельно распоряжаться этим имуществом (как движимым, так и недвижимым) (п.1 ст. 298 ГК РФ). "Таким образом, учреждение, даже с согласия собственника, не вправе отчуждать закреплённое за ним как движимое, так и недвижимое имущество собственника. При возникновении такой необходимости оно вправе просить собственника о том, чтобы он сам (от своего имени) произвёл отчуждение принадлежащего ему имущества"