Geum.ru

Дмитрий Калюжный

Вид материалаДокументы

Содержание


Топография мифа и его "население"
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7
^

Топография мифа и его "население"


 

Бран, сын Фебала, нашёл серебряную ветвь, покрытую белыми цветами. Собрав родственников, Бран продемонстрировал им волшебную ветвь, но тут, ко всеобщему изумлению, перед ними возникла женщина в странных одеждах. Она пропела собравшимся о великих чудесах на лежащих за морями островах потустороннего мира, каждый из которых больше Ирландии и населён прекрасными женщинами, не ведающими стыда, болезней и смерти. Она пела о том, что уделом каждого из жителей этих чудесных земель является счастье. Окончив песню, женщина исчезла и унесла с собой волшебную ветку. Бран не смог её удержать даже двумя руками.

На следующий день Бран с двадцатью семью родственниками отплыл на запад. Первым приключением для них стала встреча с богом моря Мананнаном, сыном Лера, который мчался по воде на колеснице. Бог подтвердил ирландцам сведения об ожидающих их чудесах. И тогда море показалось им равниной с цветущими кустарниками и садом плодоносящих деревьев. В тот день корабль Брана миновал остров Веселья, когда его команда валилась с ног от хохота, а к вечеру они достигли острова женщин. Прекрасная повелительница женщин предложила сойти Брану на берег, но он побоялся; тогда она бросила в него клубком ниток, который попал в руку Брана, и в тот же миг корабль вылетел из воды на сушу. На острове ирландцев уже ждали мягкие постели и изысканные яства. Им казалось, что восхитительная остановка длилась не более года, но это было не совсем так. Когда один из членов команды затосковал по родине и уговорил Брана плыть домой, владычица острова предупредила их никогда не ступать на землю. Возвратившись в ирландские воды, Бран обнаружил, что его никто не узнаёт и что его экспедиция в потусторонний мир давно стала легендой. В отчаянии один из героев, забыв о предупреждении, спрыгнул на землю, но тот же час превратился в горстку праха, как будто он умер столетия назад. Брану ничего не оставалось, как плыть обратно…

Это – пример так называемого "осознанного сновидения". Стивен Лаберже писал: "Большинству учёных кажется, что такие явления вообще не могут иметь место во время сна. А если они не могут быть феноменами сна, значит, их возникновение объясняется другими причинами, выходящими за рамки научных исследований. Философы также склонялись к тому, чтобы считать сообщения об осознанных сновидениях неправдоподобными и даже абсурдными. Всё это говорит о том, что уже само существование этого феномена представляет концептуальную важность. Доказательство существования осознанных сновидений бросает вызов множеству заблуждений относительно природы сна, сознания и реальности" [12].

Также В.С. Батищев, проделавший немало "сонных" опытов, сообщает:

"…Чрезвычайно меня заинтриговавшим открытием явилось осознание факта, что многие и наиболее интересные мысли, идеи, решения жизненных и профессиональных задач приходили ко мне, как правило, во сне или сразу после него. Я попробовал целенаправленно использовать этот феномен для развития способности решения математических и физических задач у своей дочери. И здесь результат превзошёл мои самые смелые надежды. Теперь интерес к сну стал совсем стабилен. Но в сновидениях я по-прежнему не находил ничего полезного. Наконец в конце 1990 года я очень заинтересовался феноменом эйдетического мышления и начал практиковать различные упражнения и тренинги для его развития у себя. В том числе во время ночного сна. Само это мышление мне удалось развить лишь в весьма слабой и нестабильной форме, но в процессе тренировок я наткнулся на множество очень забавных феноменов. В частности, у меня появилась и начала резко расти способность к осознанию себя во сне или к вхождению в сновидение непосредственно из состояния бодрствования. Только теперь я, наконец, обратил серьёзное внимание на удивительное разнообразие форм сновидений и вообще того, что может происходить во сне и сновидениях" [6]…

Подавляющему большинство живущих ныне – как и, надо полагать, в прошлом – сновидения не предлагают ничего, кроме всякой чепухи. Мало кто умеет не то что внятно рассказать, но даже запомнить, что ему там было явлено, во сне. Но всегда были мастера: такой и увидит, и запомнит, и расскажет, и растолкует, что к чему. С момента, когда сновидящий начинает следить за своими снами, он постепенно научается ими как бы управлять или, во всяком случае, запоминать важное. То, что считает важным. Также у него интуитивно складывается топография пространств его сновидений.

Исходя из данных психологии, можно предположить, что первоначально люди видели пейзажи и прочие образы, обычные для местности их проживания. Возможно, на первом этапе, когда речь не была ещё хорошо развита, из снов появились звери и растения, становившиеся тотемами родовых групп (а позже гербами племён). Да, это вполне вероятно, и даже не противоречит бытующему ныне представлению, что тотемизм есть форма религии раннеродового строя, характеризующаяся верой в сверхъестественную связь данной родовой группы с каким-либо тотемом, который считался покровителем рода. Вот именно: "сверхъестественная связь", "покровитель".

А вот что сочинил по этому поводу Е.М. Мелетинский:

"На природные объекты переносились человеческие свойства, им приписывалась одушевлённость, разумность, человеческие чувства, часто и внешняя антропоморфность и, наоборот, мифологическим предкам могли быть присвоены черты природных объектов, особенно животных. Выражение сил, свойств и фрагментов космоса в качестве одушевлённых и конкретно-чувственных образов порождает причудливую мифологическую фантастику. Определённые силы и способности могли быть пластически выражены многорукостью, многоглазостью, самыми диковинными трансформациями внешнего облика; болезни могли быть представлены чудовищами – пожирателями людей, космос – мировым древом или живым Великаном, родоплеменные предки – существами двойной – зооморфной и антропоморфной – природы, чему способствовало тотемическое представление о родстве и частичном тождестве социальных групп с видами животных. Для мифа характерно, что различные духи, боги (а тем самым и представленные ими стихии и природные объекты) и герои связаны семейно-родовыми отношениями" [3].

Опять наблюдаем то же самое: учёный полагает, что бытовало некое объективное "тотемическое представление", и уже оно способствовало возникновению мифологии.

О родственных связях с духами в славянских племенах сообщает Мирча Элиаде: "Среди сверхъестественных существ мужского пола нужно назвать многочисленных домашних духов, фамильярно называемых дед или дедушка, духов леса (леший) и предков" [18].

Позже во снах появились боги, но встретить их было дано не каждому, потому что они жили в особых местах: на горах, островах и в прочих далёких царствах за тридевять земель. Конечно, история не донесла нам летописей об эволюции "сонных" воззрений, ну, а наше "пост-логическое" мышление нам на что? Мы вполне можем себе представить, как после смерти великого вождя (например, изобретателя тотема) его образ впервые явился новому вождю (или шаману), и был воспринят именно как дух. Но время шло, сменилось три-четыре поколения, и никого, кто знал бы этого незаурядного человека живым, не осталось: все переселились к нему, в царство мёртвых. Потом, может, помер ещё один незаурядный вождь; "на том свете" стала складываться иерархия богов.

А жили эти боги… где они жили? В основном на горах. Даже кельты, "селившие" своих богов на далёких островах, "приплыв" к островам, обнаруживали там горы.

Но это теперь мифы переводят так, что получаются горы. А раньше значение слов было иным. Возьмём в руки Полный церковно-славянский словарь, откроем на стр. 129:

"Горний = высший, верхний, небесный (Иез. 41, 7; Колос. 3, 3). Горнее место – место в алтаре за престолом; это место знаменует пренебесный престол великого архиерея, прошедшего небеса И. Христа; равно как и священнодействующий архиерей, сидящий на горнем месте, представляет собою Спасителя…" [13].

И мы находим эти мифические горы во многих и многих текстах! В книгах Ветхого Завета в легендах о Моисее, например. Согласно Библии, пришёл он со своими людьми в пустыню Синайскую; "и расположился там Израиль станом против горы". "Моисей взошёл к Богу на гору, и воззвал к нему Господь с горы". Господь дал ему скрижали завета и приказал возвращаться с ними к народу Божьему. А легенда этого народа утверждает, что в день откровения небеса разверзлись, и гора Синай, освобождённая от земли, поднялась в воздух и вершина её коснулась подножия Божественного Престола. Сопровождая Господа, по одну сторону его явились двадцать две тысячи ангелов с венцами для левитов, единственного племени, оставшегося преданным Господу, пока остальные поклонялись Золотому Тельцу. По другую сторону было шесть мириадов три тысячи пятьсот пятьдесят ангелов с огненными венцами для каждого израильтянина. И так далее.

Или вот, в апокрифическом Евангелии от Евы: "Я стояла на обрывистой скале и видела огромного человека и рядом гнома; и я услышала, как раздался голос грома, и прислушалась; и Он заговорил со мной, и сказал: Я есмь ты, и ты еси Я; и чем бы ты ни была, Я в тебе. Во всём Я рассеян, и когда бы ни пожелала, соберёшь Меня; и собирая Меня, собираешь Себя".

Здесь, правда, не гора, а скала, но всё же… А помните рассказ о китайской бесплодной женщине, внутрь которой дух Фую Вэнь-юаньшуай внедрил жемчужинку, от которой она его же и родила? Вот продолжение той истории; без горы и здесь не обошлось:

Когда стали обмывать ребёнка, то увидели 24 магических знака, написанных неизвестными письменами на его левой стороне, и 60 – на правой, но все знаки тут же исчезли. А мать в другом сновидении увидела духа, вручающего ей браслет и драгоценный камень, почему ребёнку и дали имя Хуань ("браслет") и второе имя Цзы-юй ("дитя – драгоценный камень"). Ещё в детстве он изучил всех конфуцианских классиков, но в 12 и 26 лет безуспешно пытался сдать экзамены на гражданский или военный чин. Тогда он решил стать отшельником, но в этот момент в небе появился дракон и бросил жемчужину к его ногам. Вэнь-юаньшуай подобрал её и проглотил. Дракон начал танцевать перед ним. Тогда Вэнь-юаньшуай схватил дракона, скрутил его и намотал его хвост на руку. Тотчас же лицо Вэнь-юаньшуая стало серым, волосы красными, тело синим, весь его вид – устрашающим. После этого бог горы Тайшань назначил его своим помощником, а Юй-ди провозгласил главой всех других духов горы Тайшань. Он подарил ему браслет, цветок из драгоценного камня и право свободного входа на небеса с петициями в особых случаях и возвращения на землю. Его изображали с драгоценным браслетом в левой руке и железной булавой в правой в храмах божества горы Тайшань, рядом помещали изображения двух слуг и коня. Особо почитали Вэнь-юаньшуая на его родине в Вэньчжоу.

И уж если говорить о драконах: наш родной Змей Горыныч, он ведь тоже не просто так, а сын горы! Это при том, что на Русской равнине реальных-то гор не очень, чтобы много…

В общем, практика сновидений, рождающих мифы, вела к эволюции всего: и сновидений, и мифов, и церковных структур. И это была отнюдь не прямолинейная эволюция, как оно зачастую представляется историкам. У Г.С. Батищева читаем:

"Творчество вовсе не есть то псевдопутешествование, отправляясь в которое оставляют якорь не поднятым. Оно не крутится вокруг изначально данной неподвижной точки "самости", не снабжает периферийными дополнениями нетворческий самотождественный центр, но свободно уходит в путь, фатально не заданный, непрестанно пролагаемый вперёд. Поэтому быть творческим субъектом – это значит не быть лишь однажды, раз и навсегда произошедшим и потом лишь развивающимся, но, напротив, непрестанно и вечно продолжающим происходить, продолжающим расширять и углублять сферу и богатство содержания, из которого он происходит и которое наследует в себе. Вот это и есть единственно достойный путь для человека: быть в не завершимом состоянии генеза и тем самым делать себя самого всё более и более полным, всё более многомерным Дитя-Наследником беспредельной объективной диалектики. Ведь универсальность не дана человеку вся сразу как нечто законченное, она есть по сути своей вечная неустанная универсализация – по мере всё более содержательного встречания с космосом в его ранее недоступных нам измерениях и аспектах... [9].

"Горние выси" при переходе мифических героев из Нави в Явь превратились в горы, где жили боги (Олимп), а также в некие "небеса", а имена богов стали присваивать звёздам.

А что же Иисус Христос? На каком этапе или, в соответствии с приведённым выше списком "эпох эволюции мифов" – в какую эпоху мог появиться этот миф?

Возможно, он сам послужил толчком к переходу божеств из "навной" стадии их существования, к "явной". Известно, что распространение сведений о деяниях и казни Иисуса привело к объединению людей во множество сект, различавшихся по принципу, кем его считать: богочеловеком, человекобогом или просто пророком чисто человеческой природы. Мало того, произошло массовое движение в защиту казнённого бога, именуемое ныне "Крестовыми походами". При каких условиях это могло бы быть?

Допустим, к моменту появления мифа об Иисусе человечество уже отказалось от идеи "потустороннего мира" в том виде, в каком его предлагает сон, признав, что боги обитают на каких-то вполне доступных горах или пусть на недоступном, но зрительно представленном во всей красе небе. Чего же удивительного, в таком случае, в том, что бог спустился на землю? Или что у него родился земной ребёнок? Для сравнения: прилети сейчас инопланетянин, никого не удивит сам факт: наука вполне допускает (и люди в большинстве с этим согласны), что на других планетах могут жить разумные существа, а техническая практика, в общем, подтверждает, что полёты в космосе возможны. Заведи с ним какая-нибудь земная женщина шашни – ну, посудачили бы всласть, а удивляться-то чему? Так и здесь: если земля для богов доступна, то отчего бы не родиться богочеловеку.

Однако ажиотаж, вызванный сообщениями об Иисусе, показывает, что представления людей о мире были принципиально иными: большинство не могло принять идеи проникновения в Явь хоть чего-то из Нави. Характерно и то, что для своей победы христианству потребовалось обосновать постулат о чуде, – ведь в сновидениях не бывает чудес, и приключения героев мифов не рассматриваются как чудо. Отсюда, кстати, следует, что пласт мифов, повествующих о возвращениях духов умерших с того света, начал складываться примерно в то же время, что и миф об Иисусе.

…Есть интересное сообщение об одном даосе, который при помощи амулетов и магических заклятий проникает в Пещеры в Небесной Горе, светящиеся изнутри собственным светом. Попав туда, он проникает в самого себя и обретает ту лёгкость существа, которая делает его невесомым. Освободившись от всех социолингвистических условностей, он изменяет душу таким образом, чтобы изгнать все усвоенные прежде привычки и обязательства. Он видит во сне, будто стал бабочкой, и, проснувшись, спрашивает себя, ему ли приснилось, что он бабочка или, напротив, бабочке приснилось, что она – Чжуан-цзы. Мир предстаёт ирреальным созданием из грёз…

…но специалистам очень хочется присвоить грёзам даты.

Например, рождеству Иисуса Христа. Или плаванию Брана на волшебный остров, о котором рассказано в начале этой главы. Это миф "несомненно очень древний", пишут мифологи. Они полагают, что он был записан монахами в VIII веке, и эти монахи, конечно, привнесли в него элементы христианства, "но им не удалось полностью завуалировать волшебную атмосферу первоисточника".

(Отмечу в скобках для памяти: оказывается, когда это выгодно для их теорий, традиционные историки соглашаются, что переделки источников имели место быть…)

Да, так вот, о волшебной атмосфере мифа. На мой взгляд, чтобы увидеть сон о плавании к волшебным островам, VIII век ничуть не лучше XVIII века. Но мифологам даже VIII век в качестве хронологической точки не очень нравится; по их мнению, во времена христианства волшебный, полный языческого символизма миф никак не мог появиться. Однако Зигмунд Фрейд думал иначе: он и в ХХ столетии обнаруживал такую возможность…