Geum.ru

Дмитрий Калюжный

Вид материалаДокументы

Содержание


Человек и его сновидения
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7
^

Человек и его сновидения


 

Вот живёт человек. Наяву он видит природу вокруг: лес, река, звери. Видит свою немногочисленную родню и изредка прочих людей. А во сне… А во сне он видит то же самое, но и – внимание! – изредка встречается он там со своими покойными родителями, тела которых самолично закопал в землю или спалил на ритуальном костре. Ну, и что ему думать о своём посмертном будущем? Или видит он самого себя в неведомых местах, ведущим разговоры с неведомо кем – как ему это понимать? Ведь не продавали ещё в киосках журналов со статьями Зигмунда Фрейда или Карла Юнга, не пришёл никто и не рассказал ему, что сновидения – всего лишь отражение в его, первобытного человека, психике всяких первобытных страхов и сексуальных фантазий. (Тем более, что, как теперь оказывается, даже сам дедушка Фрейд понимал проблему не вполне адекватно.) И тогдашний первобытный человек совершенно логически делал в своём "до-логическом" мозгу вывод: помимо явного мира есть ещё и неявный, мир не тел, но духов. И к такому выводу обязательно придёт любой, чьё сознание не перегружено наукой, литературой, кинофильмами и прочими "поглотителями" внимания.

Ал. Панов в "Школе сновидений" пишет: "Вспоминая самые ранние детские сны, можно добраться до времени, когда в восприятии реальности и снов не было существенной разницы: и то, и другое было пузырями времени и света событий и действий, имеющими внутреннюю логику и ясность равной чудесности и свежести" [6]. Это совершенно верно; так же, неразделённо, понимал мир первобытный человек. Он лично еженощно попадал "на тот свет", и то, что он видел там духов, было для него таким же фактом бытия, как и облака и звёзды, которые он видел на небе и тоже не мог потрогать руками.

Юный принц Гаутама тайно покинул дворец отца своего, сидя на царственном коне Кантхака. Чудесным образом проник он сквозь охраняемые ворота, скакал ночью, освещаемый факелами четырежды шестидесяти тысяч божеств; с лёгкостью перенёсся через величественную реку шириной в одиннадцать тысяч двадцать восемь локтей, а затем одним взмахом меча срéзал свои царские локоны — при этом оставшиеся волосы, длиной в ширину двух пальцев, завились вправо и прижались к его голове…

Разве не очевидно, что здесь описано сновидение?

Св. Брендану было видение голубя, указывавшего путь к острову. В поисках этой прекрасной земли св. Брендан дважды отправлялся в плавание в компании спутников. По пути они пережили много удивительных событий. Однажды на Пасху встретили кита, на спине которого святой отслужил мессу. После охранительной молитвы кит нырнул в волны и уплыл. Св. Брендан укрощал многочисленные водовороты, и даже сатана не смог нарушить безмятежность духа святого человека, показывая ему муки ада… Он встретил великана-язычника, которого обратил в веру, ужасающую мышь и огромного морского кота. И достиг он прекрасного острова, явленного в видении, а когда вернулся в Ирландию, бросил свой монастырь и удалился в пустошь близ Лимерика, где и умер…

Мы, нынешние, живём в неестественном ритме. Наш сон подчинён трудовому графику; ум занят анализом событий телесериалов и новостных передач. Привыкнув нежиться на мягкой подушке, вскакивая по утрам по зову будильника, мы обо многом давно забыли! Не было раньше телесериалов, будильников и подушек; люди спали совсем иначе, нежели теперь. И, соответственно, иначе относились к своим сновидениям.

Дальше будет широко процитирован Карл Юнг (1875-1961), швейцарский психолог и философ, подробно изучавший природу сновидений. Конечно, его труды достаточно известны; но прилагал ли их кто-нибудь к нашему историческому прошлому, например, в поисках генезиса первобытного мифа?.. Но сначала – несколько слов о "технологии сна".

Вот что пишет С. Каплан-Уильямс: "Как ни странно, антропологи и этнографы только сейчас начинают изучать привычки, связанные со сном у разных народов".

Американская исследовательница Кэрол Уортман собрала сведения о сне у десяти народов, не связанных с европейской или западной культурой. Выяснилось, что эти люди предпочитают спать большими группами, чтобы сквозь сон слышать дыхание соплеменников, вздохи домашнего скота, треск костра, дающего тепло. Заснуть в одиночку человеку из такого племени никак не возможно. Спят в своей дневной одежде на звериных шкурах, циновках, на низких деревянных топчанах и просто на земле. Практически никто не соблюдает какие-то определённые часы для сна; режим сна и бодрствования диктуется сменой дня и ночи, света и тьмы.

Женщины, девушки и дети новогвинейского племени гебуси спят на циновках в небольшом помещении общинного дома. Мужчины и юноши спят более просторно в том же доме, на деревянных топчанах. Женщины спят около десяти часов в сутки и засыпают, как только стемнеет. Мужчины дольше остаются на ногах. Как и многие другие примитивные народы, гебуси опасаются злых духов, привидений и колдовства и особенно беззащитными чувствуют себя во время сна. Глубокий сон считается делом рискованным ещё и потому, что душа слишком крепко спящего человека, тем более если он видит сны, может улететь чересчур далеко и не вернуться. Дремота большими группами позволяет, по мнению гебуси, уменьшить такой риск.

Мужчины раз в одну-две недели проводят ночные шаманские радения. Аудитория, то впадающая в сон, то просыпающаяся, слушает в этом сумеречном состоянии сознания разговоры шамана с духами из мира теней.

Другой опыт сделал американский психиатр Томас Вер. Он попытался восстановить в какой-то мере условия сна наших предков. В его опытах пятнадцать добровольцев были лишены источников искусственного освещения. В первые несколько ночей участники опыта проспали по одиннадцать часов, но затем возникли сложности с засыпанием, и добровольцы лежали в темноте, перед тем как заснуть, один-два часа. Затем следовал сон, длившийся три-пять часов, потом люди просыпались, как правило, после сновидения и около часа не спали, тихо лёжа. После этого следовал утренний сон продолжительностью около четырёх часов.

Как предполагает Вер, сон "в два приёма" – естественная норма для человека. Он оставался таковым даже с переходом людей к скотоводству и земледелию. Роджер Экирк изучил документальные и литературные свидетельства о том, как спали европейцы до появления ярких источников искусственного света, и нашёл несколько сотен указаний на то, что обитатели Европы спали тогда, как он выражается, "сегментированным сном", который и сейчас обычен на Новой Гвинее. Каждый вечер и селяне и горожане впадали в "первый сон", это называлось именно так. Через несколько часов, вскоре после полуночи, спящие просыпались и проводили один-два часа без сна, но в спокойном отдыхе. Иногда живущие в одной комнате тихо беседовали или молились, размышляли над увиденными сновидениями. Затем следовал второй, или утренний, сон.

Ну, а теперь слово Карлу Юнгу.

"Бессознательные процессы не фиксируются прямым наблюдением, но их продукты, переходящие через порог сознания, могут быть разделены на два класса. Первый содержит познаваемый материал сугубо личностного происхождения; эти программы являются индивидуальными приобретениями или результатами инстинктивных процессов, формирующих личность как целое. Далее следуют забытые или подавленные содержания и творческие процессы. Относительно них ничего особенного сказать нельзя. У некоторых людей подобные процессы могут протекать осознанно. Есть люди, сознающие нечто, не осознаваемое другими. Этот класс содержаний я называю подсознательным разумом или личностным бессознательным, потому что, насколько можно судить, оно всецело состоит из личностных элементов; элементов, составляющих человеческую личность как целое.

Есть и другой класс содержаний психики с очевидностью неизвестного происхождения; все события из этого класса не имеют своего источника в отдельном индивидууме. Данные содержания имеют характерную особенность — они мифологичны по сути (выделено мной, – Д.К.). Специфика здесь выражается в том, что содержания эти принадлежат как бы типу, не воплощающему свойства отдельного разума или психического бытия человека, но, скорее, типу, несущему в себе свойства всего человечества, как некоего общего целого. Когда я впервые столкнулся с подобными явлениями, то был несколько удивлён и, убедившись, что наследственными факторами их не объяснишь, решил, что разгадка кроется в расовых признаках. Чтобы решить вопрос, я отправился в Соединённые Штаты и исследовал сны чистокровных негров, после чего, к великой радости, убедился, что искомые признаки ничего общего с так называемым кровным или расовым наследованием не имеют, как не имеют и личностного индивидуального происхождения. Они принадлежат человечеству в целом и, таким образом, являются коллективными по природе. <…>

Я мог бы предоставить вам убедительные и подробные доказательства существования этих мифологических структур в бессознательном разуме. … Мне пришлось работать годы, собирая материал. … Сейчас лишь хочу предварительно заметить, что в слое бессознательного содержатся мифологические паттерны и что бессознательное формирует содержания, которые невозможно предписать индивиду и которые, более того, могут оказаться в крайнем противоречии с личностной психологией сновидца. Поразительными порой оказываются и детские сновидения, символика которых подчас поражает глубиной мысли, настолько, что невольно воскликнешь сам себе: "Да как это возможно, чтобы ребёнок мог такое увидеть во сне?". <…>

Не следует думать, что здесь прячется что-то мистическое. Хотя стоит мне заговорить о коллективном бессознательном, как меня сразу же стараются обвинить в обскурантизме. А речь идёт всего лишь о новой области науки, и допущение существования коллективных бессознательных процессов граничит с тривиальным здравым смыслом. Возьмём ребёнка: он не рождается с готовым сознанием, но его разум не есть табула раса (tabula rasa). <…> Сам мозг рождается с определённой структурой, работает современным образом, но этот же самый мозг имеет и свою историю. Он складывается в течение миллионов лет и содержит в себе историю, результатом которой является. Естественно, что он функционирует со следами этой истории, в точности подобным телу, и если поискать в основах мозговой структуры, то можно обнаружить там следы архаического разума. <…>

Подобно анатомической схожести тел, имеющих два глаза, два уха, одно сердце и т.д., с несущественными индивидуальными различиями, разумы также схожи в своей основе. Это легко понять, изучая психологию первобытных людей. Наиболее ярким фактом в мышлении первобытных является отсутствие различия между индивидуумами, совпадение субъекта с объектом, как определил Леви-Брюль, мистическое участие (participation mystique). Первобытное мышление выражает основную структуру нашего разума, тот психологический пласт, который в нас составляет коллективное бессознательное, тот низлежащий уровень, который одинаков у всех" [11].

Хорошо изложено, убедительно. Сразу ясно, откуда историки и литературоведы подцепили мысль о до-логическом, специфически мифотворческом уме наших предков: им это подсказали психологи. Жаль, что они не сделали следующего шага, и не поняли, сколь многое в нашей истории (точнее говоря, в том представлении о ней, которое создано трудами историков) взялось из снов. А ведь об этом кто только не говорил! К примеру, Карлос Кастанеда в "Искусстве сновидения" повествует, как он сам столкнулся в Мексике с мастером древней сновидческой практики, неким Хуаном, и брал у него уроки:

"Дон Хуан утверждал, что мир, который мы считаем единственным и незыблемо абсолютным, является лишь одним из множества параллельно существующих миров, наподобие того, как располагаются слои в луковице. Он уверял, что все эти сферы иного бытия так же реальны, уникальны и абсолютны, как и наш мир. И мы обладаем способностью в определённой степени внедряться в них, хотя энергетически ограничены возможностью воспринимать только наш мир.

Дон Хуан объяснил мне, что одного желания недостаточно, чтобы научиться воспринимать другие миры, – необходимо накопить энергию, достаточную для того, чтобы их "ухватить". Другие миры существуют постоянно и независимо от нашего осознания, но их недоступность нашему восприятию является целиком и полностью следствием нашей обусловленности. Другими словами, исключительно благодаря этой обусловленности мы вынуждены согласиться с тем, что мир нашей повседневности единственно возможный мир" [21].

А вот мнение Стивена Лаберже: "В греческой мифологии сон считался границей смерти. Это указывает на то, что на протяжении долгого времени в человеческом сознании эти две концепции были тесно связаны. Причину заметить не сложно: оба состояния характеризуются отсутствием активности и сильно отличаются от оживлённого бодрствования. Считалось, что во время сна душа временно покидает тело, а после смерти она уходит навсегда. Поэтому сон рассматривали как короткую смерть, а смерть — как длинный сон. Ассоциация между смертью и сновидениями вытекала из связи между смертью и сном. Очевидно, представления о сновидениях, сне и смерти тесно переплетались с понятием тьмы преисподней" [12].

В Египте представления о связи сна и смерти, сновидений и загробной жизни оформились в изощрённые ритуалы похорон, сопровождаемые специальными мерами по сохранению тела покойника на как можно более длительный срок, чтобы он, покойник, закончив свой путь здесь, имел возможность пребывать там, в своём сновидении, сиречь вести загробную жизнь.

Можно условно представить себе следующие эпохи.

1) Речь не развита, сновидения не обсуждаются. Мы о ней говорить не будем.

2) Речь появилась и развивается, сновидения оформляются в устные мифы.

3) На основании вышедшей из снов мифологии (и при появлении новых мифов) складываются системы обрядов. Люди, сами подчиняясь духам снов, подозревают в том же прочих существ и даже явления природы, полагая, что и у тех тоже должны быть духи. В молениях своим духам просят их о заступничестве перед чужими духами; позже обращаются к ним напрямую. Погребальные обряды и моления посвящены одному: обеспечить умершему счастливую участь на том счете.

Эволюция воззрения шла в этот период под знаком антропоцентризма. Фантазировать люди ещё не умеют, никаких "сказов реальности" нет. Интересно, что этот вопрос достаточно подробно обсуждался литературоведами. Так, К.Г. Фрумкин пишет:

"Наиболее тёмный вопрос фантастики – вопрос о фантастичности мифа. По странному стечению обстоятельств, авторы статей "Фантастика" в различных справочных изданиях – Б. Михайловский в "Литературной энциклопедии", Р.И. Нуделман в " Краткой литературной энциклопедии", Е. Аксёнова в "Словаре литературоведческих терминов" и В.С. Муравьёв в "Большой Советской энциклопедии" – считают мифологию первой разновидностью фантастики. Психолог Теодюль Рибо считал мифы плодом воображения, а фантастическую литературу называл "отголосками мифов".

Однако чаще литературоведы – видимо, от греха подальше – всё-таки оставляют мифологию за пределами фантастики. "Архаический мир, – считает Елена Ковтун, – не знает фантастики в собственном смысле слова: для современного ему сознания всё в нём представляет собой "абсолютную реальность".

Поистине "соломоново" решение этой проблемы предложил В.М. Чумаков, который заявил, что в мифах имеется фантастика, но это бессознательная фантастика, в мифах она "не осознаётся в своём собственном качестве, а предстаёт в виде реальной данности". То есть авторы мифов были фантастами, которые не знали, что они фантасты…" [22].

Например, змей – нечто земное и даже подземное, "низкое", противостоящее духовному в "этом мире", в "том" – горнем мире – не мог оставаться неизменным, и в представлениях людей естественно приобрёл крылья, сохранив, однако, свою суть гадкого, подлого существа, с которым следует бороться. А дальше этот "фантастический" змей эволюционировал в мифическом слое человеческих рассказов, "превратившись" в некое "реальное" существо, дракона, с которым следует сражаться. Действительно, "бессознательная фантастика"...

Между прочим, мифы продолжают появляться и сегодня, хотя большинство людей об этом не догадывается, принимая современные мифы за действительность – точно так же, как первобытный человек принимал за действительность свои сновидения. У нас – потомков наших предков – ум ничуть не изменился. Просто наши мифы другие по форме. А что до их содержания, то можно понять, что содержание зависит от многих причин, или, скажем, от их совокупности в контексте эпохи. Язык и письменность данного народа, отсутствие-наличие телевидения, образованность людей и авторитетность идеологов, длительность бытования конкретного мифа и, наконец, климат и география – здесь всё может иметь значение.

4) С развитием мышления и тем паче с появлением письменности мифы остаются достоянием "простого народа", а "лучшие люди" научаются фантазировать въяве.

5) Постепенный перенос мифических героев (богов и духов) в Явь; "Царствие небесное" помещается в воображении людей на реальное небо, а ад – под землю. Кризис прежней системы верований, массовое разочарование в сновидческих прорицаниях, возможно, вызванное избытком прорицателей и осознанием, что сновидения – не некая всеобщность, распределяемая между многими людьми, а всего лишь персональные галлюцинации, не объединяющиеся ни в какую всеобщность. Принятие системы "явных богов" большинством людей. Иное оформление религий и соответствующих обрядов; однако явление духов признаётся фактом реальности.

Не исключено, был некоторый период, когда, разуверившись в "сонном" потустороннем мире, его мнили существующем в зазеркалье.

6) Полное забвение сновидческих корней мифологии и отрицание её самой при том, что бог и духи, живущие в Яви "где-то рядом", принимается за абсолютную реальность. Не случайным было гордое заявление атеистов в начале 1960-х годов: "Космонавты на небо летали, никакого бога там не нашли".

7) Появление светского вольномыслия эпохи Возрождения – гуманизма, подменившего всех богов законами природы; впрочем, понимались они тогда чисто механистически. Из этой идеи выросли все современные науки.

Эти этапы не просто менялись, а плавно появлялись друг за другом при сохранении многих понятий и обрядов предыдущего этапа. Иначе говоря, от каждого остались "следы": мистические практики шаманов, толкования снов, суеверия – люди до сих пор плюют через плечо (обязательно левое!), отгоняя злого духа; стучат по дереву, "чтоб не сглазить"; занавешивают зеркало в доме покойника. Практикуются и религиозные культы, и астрология; "политологи" развлекаются нумерологическими расчётами...

Но вернёмся к сновидческой системе Явь-Навь. Она знала три типа участников. Это: первичные стихийные мифотворцы; жрецы – своеобразные привратники "потустороннего мира" (они и сейчас благоденствуют); и, наконец, толкователи феномена, перенёсшие Навь в Явь и заложившие основу для внедрения мифов в реальную историю. Их и рассмотрим. Всё остальное человечество, не умеющее запоминать собственных снов, но зато легко попадающее в словесные кружева мифотворцев, жрецов и толкователей, мы можем спокойно оставить спать на их подушках.