Мы к вам приедем…
| Вид материала | Документы |
- Яобещал тебе написать, как только мы приедем в Москву, но хлопот было много, времени, 29.45kb.
- Конфликты и пути их решения, 391.89kb.
- Е. Евлампиева (пос. Пола, Новгородская обл.), 88.75kb.
- Марченко Алексей Михайлович Болезнь? Ну и хрен с ней! Вступление Ну зачем, зачем, 2343.21kb.
- Марченко Алексей Михайлович - "Болезнь? Ну и хрен с ней!" Вступление Ну зачем, зачем, 3184.4kb.
- Назва реферату: Життєва основа роману Василя Барки Жовтий князь Розділ, 31.05kb.
- Памятка жизнь плюс кошка — это удивительное сочетание, я клянусь вам!, 230.14kb.
- Памятка туриста по турам в республику турция авиаперевозка, 209.8kb.
- Во всех моих предыдущих книгах я останавливалась на моих собственных сексуальных oщущениях, 831.35kb.
- Елена Шпартко Сезонные явления, 544.14kb.
Калмыкия
...В Элисту въезжали где-то часов в десять утра, Волгоград я элементарно проспал. Парни потом говорили, что сразу же после того, как мы его проехали, начался жуткий ветер, так гнавший мелкий песок и местную рыжую пыль, что даже такой опытный водитель, как Жора, приличную часть дороги не рисковал ехать со скоростью больше пя-тидесяти-шестидесяти километров в час.
Не знаю.
Проспал весь этот беспредел к чертовой матери.
Когда же мы приехали в эту славную, Господи прости, столицу национальной республики Калмыкия, там по-весеннему светило солнышко и дул несильный, прохладный ветерок.
Очень комфортные условия для предстоящей игры, мне так кажется...
...По-быстрому вписались в местную гостиницу, я принял душ и попытался прозвониться по мобильному Гарри.
Пива так хотелось, что аж губы в трубочку выворачивались.
А — фиг вам, уважаемый господин московский.
Нет в городе Элисте мобильной связи.
По крайней мере, у моего оператора.
Столица республики, блин.
Сколько живу в нашей стране — столько удивляюсь...
...А номера комнат парней я при заселении — забыл спросить.
Беда.
Ладно, думаю, сейчас вниз к стойке спущусь, спрошу у администратора.
Спускаюсь, а Гарри уже там тусует.
И на лице — та-а-акая жажда пенного напитка нарисована, что мне даже чуток стыдно стало.
Моя по сравнению с этим — песочница на границе с Сахарой.
— Привет, — говорю, — Гарри. Мучаешься?
— А, — поднимает глаза, — это ты, Дэн. А я что-то подумал, что ты сразу спать завалишься. Ну и решил не стучаться, не будить чтобы. А мы с Али решили все-таки пивком чуть-чуть размяться, да и Жору отпаивать надо перед сном, замучился, бедный. Глаза, что твои сливы. Глеб как раз за ним пошел. А мы пока — пойдем-ка с тобой, брат, на улицу, покурим. Душно-то, что твой звиздец...
— Пойдем, — соглашаюсь. — Мне тут тоже что-то душновато после вашего коньяка в нереальных для растущего организма количествах...
Но как только мы направились к выходу, нас грозно и резко одернули:
— Стоять! А ну, стоять, блин!
Я, честно говоря, чуть перессал даже и просто застыл в позе «оленя, застреленного в крестец», как говорит один наш с Гарри общий приятель.
А Мажор таки нашел в себе силы обернуться.
И даже — с некоторым достоинством.
Насколько оно, разумеется, возможно с такого жуткого бодунища...
Пришлось — и мне.
Глядим — молоденький, но уже вполне себе квадратный, сержант милицейский, в форме с нашивками ОМОНа.
В «бронике», каске и с укороченным «кала-шом» на ремне.
Мой ровесник, похоже.
Или даже — помоложе, у них тут не поймешь.
Степь.
Но вроде как — русский.
— Ты чо, — спрашиваю, мотая башкой, — совсем озверел что ли, парень, орать-то так громко? Я чуть не обосрался! Думал, война началась...
— А она и началась, — кривится, — вы же — из Москвы, да?
— Ну из Москвы, — ухмыляется, тоже приходя в себя, Гарри, — а это что, сейчас запрещено? Калмыкия вышла из состава Российской Федерации? И когда же тогда случилось сие знаменательное событие?
— Да лучше б вышла, — вздыхает, поправляя каску сержантик, — тогда бы сюда можно было бы хоть танки ввести. А так и «дорогих россиян» из себя корчат, уроды, и — такой беспредел творят, что мне даже стыдно, что местный. И когда только на этих блядей хоть какой окорот у вашей Москвы найдется...
— Не ссы, — недобро смеется Гарри, — брат. Найдется. И, я так мыслю, довольно скоро. Как только Путин на второй срок пойдет, так и начнет порядок наводить. А не начнет — мы сами приедем...
— Да вы уже приехали, блин, — вздыхает. — Вон, ваш автобус камнями так закидали, что двоих пацанов в тяжелом состоянии в больничку увезли. И «легких» человек пятнадцать, но там вроде все слава Богу. Да еще двоих вчера на ножи подняли, на гоп-стопе. Телефоны мобильные почистили, деньги забрали. Вот меня тут и поставило начальство, чтоб никого на улицу не пускал. Так сказать, во избежание...
— Кого порезали, кто на больничке? — это уже, гляжу, Али с Жорой подошли.
Я даже и не заметил.
Али начисто выбрит, подтянут, собран.
Как будто и не было бессонной ночи с неумеренным количеством потребления...
Нда...
Вот уж где контраст.
Перевожу взгляд на Гарри и — чуть на задницу не сажусь.
Нет, щетина с его щек никуда, разумеется, не исчезла.
Но вот все остальное...
— Да, — говорит, — командир, куда парней-то увезли, знаешь?
Сержант вслед за мной переводит внезапно ставший острым взгляд с одного на другого.
— Так, — кивает, — понятно. Вы, типа, старшие. Это хорошо. Ваша машина на стоянке перед гостиницей стоит? Ну, такой джип здоровый?
— Наша, — кивает Али. — Что дальше?
— Да, — вздыхает сержант, — мальчишек ваших жалко. Хорошо б, если б вы туда съездили, я вам даже сопровождающего дам, на всякий случай, нас здесь трое дежурит. Вы, конечно, ви-ясу — парни резкие, но местный мент с автоматом и вам в подмогу не помешает. Только надо подождать пару минут, хорошо?
— Хорошо, — кивает Али. — Я все равно в сортир собрался заскочить. А чтоб тебе люлей не подогнали за самоуправство, вот, перепиши данные, скажешь, что отправил помогать людям, которые здесь по делу.
И протягивает ему закатанный в пластик пропуск со своей фотографией.
— Ого, — рассматривает документ сержант. — Вы тут, типа, проверяющие от Российского футбольного союза?
— Мы тут, — смеется Глеб, — типа фанаты, если честно. Но — непростые, как сам понимаешь.
— Понимаю, — смеется в ответ ОМОН-овец. — Лады, валите в сортир, я сейчас товарища по рации вызову...
...В сортире Глеб, ни слова не говоря, вынул из грудного кармана маленький полиэтиленовый пакетик, насыпал по щепотке порошка на сгиб ладони себе и Гарри,
— Да, — соглашается Гарри, — сейчас — как нельзя кстати.
И вслед за Али втянул эту фигню ноздрей. Постояли, помотали башками, посмотрели Друг на друга.
— Ну что, пошли?
— Угу. Теперь можно.
Я только головой покачал.
Нет, я слышал, разумеется, что у части «основы» кокаин пользуется уважением, но чтобы вот так, среди бела дня...
Ну да ладно.
Они парни взрослые, без меня разберутся...
...На входе нас уже ждали трое парней из ОМОНа: тот самый молодой сержант, еще один такой же, только чуть постарше, и лейтенант с грубым обветренным лицом и ледяными прозрачными глазами.
Ага, думаю.
Чечня.
У меня пара однокурсников там в армии отслужила, я этот взгляд ни с чем не спутаю...
Молча пожали друг другу руки, Гарри достал пачку сигарет, предложил, парни угостились.
Стоим, дымим.
— Значит так, — говорит лейтенант, — в больничку вас Саня проводит...
И кивает в сторону сержанта постарше.
— У него там просто, — улыбается немного по-детски молоденький сержантик, — мама работает, сестрой в хирургии. Если что, покажет, к кому обратиться.
— Добро, — кивает Али. — Денег платить надо?
— Не надо, — отрицательно мотает головой сержант Саня. — Там уже ваши пацаны вчера собрали достаточно, на игре дубля клич кидали. Молодцы, кстати, парни. Я раньше думал, что фанаты — это просто быдло вечно бухое. Так нет, там и от клуба народ приехал, и сами денег собрали достаточно. Но вам все равно съездить стоит, посмотреть, что к чему. И — это — берегите себя. У нас тут непросто...
— Мы, — мрачно усмехается Гарри, — и сами не простые. Пусть эти гады молятся, что «основа» фактически не приехала...
— И что тогда? — резко вскидывает голову лейтенант.
— Тогда, — кривится Али, — расклад мог бы и поменяться. В прямо, извини, противоположном направлении. Одно дело молодежь с безопасного расстояния булыжниками закидывать, другое — с реальными бойцами бизнес вести. Там такие обмороки встречаются — сам боюсь...
— И что? — буровит его взглядом лейтенант. — Ты хочешь сказать, что такие как ты, их не контролируют, так, что ли? Такая силища и бесхозной гуляет? Да в жизни не поверю...
— Ой, старшой, — вздыхает Али, — а ты что, реально веришь, что все и всех в этой жизни кто-то контролирует? Меньше детективов на ночь читай, у тебя и так работа нервная...
Лейтенант усмехается.
— Интересный, —говорит, — ты парень, похоже. Наслышан я про вашего брата, вместе снами парни из московского ОМОНа стояли, понарас-сказывали. Пивка бы с тобой попить не торопясь да за жизнь поговорить. Жалко — не судьба. Мы все три дня, пока вы здесь находиться будете, на «повышенной готовности» жить станем. С хлеба на воду и спать не раздеваясь...
— Жалко, — соглашается Али. — Я б с тобой тоже выпил. Только я уже завтра уезжаю. Сегодня на матч схожу, потом в гостиницу, высплюсь — и в дорогу. Хочу еще в Астрахань заскочить, спиннинг покидать, раз уж такой расклад вышел...
— Завидую, — улыбается, вздыхая, летеха. — Ну ладно, езжайте уж. Проведаете своих, пивка попьете и — давайте спать, до стадиона. И нам спокойнее, и вам безопаснее...
— Согласен, — улыбается в ответ Али.
Они жмут друг другу руки, мы садимся в машину и едем в больничку.
Автомат сержанта Сани больно упирается мне в ребро, от него пахнет какой-то смазкой и холодным металлом.
А от самого Сани — потом, степью и почему-то — ветром. Он смотрит в окно, показывает дорогу и с уважением трогает кожаную обивку джипа, восторгаясь, как все в нем правильно и разумно устроено.
Меня укачивает, и я мгновенно засыпаю, просыпаясь только на больничном дворике, где резкий порывистый ветер гоняет кругами красно-желтую калмыцкую пыль и обрывки бумажного мусора.
В приемное отделение прорываемся фактически бегом, дует страшно.
— Астраханец, — почему-то с уважением отзывается о ветре Саня.
Мы согласно киваем.
...Первый, кого я вижу в приемном отделении, — Никитос. Ему порезало стеклом лоб, и он пришел на перевязку.
Чуть бледный, но вроде в остальном — в полном порядке.
— Ты как? — спрашиваю.
— Нормально, — отвечает.
— А Серхио что? — дергаюсь. — Тоже под раздачу попал?! Где он?!
— В порядке с ним все, — кривится Никита. — Даже не поцарапало. Только вот обосрался наш Серхио, Дэн. Такая вот, блин, стыдоба перед парнями вышла. Ныл, мямлился, потом в аэропорт рванул. Сейчас уже, наверное, в Москве. С собой звал, кстати, придурок хренов...
— А ты что? — удивляюсь.
— А я, — поднимает на меня злой взгляд, — никуда отсюда не поеду, без пацанов. И еще. Я с тобой поговорить хотел, ты же из, как это у вас называется, «хардкора», ну «основы», так ведь?
— Ну, — говорю, — так. А что такое?
— Да ничего, — жмет плечами. — Просто я к вам хочу. Ты же меня знаешь, Данька, я хоть и раздолбай, но если что — не подведу. И не побегу. Поговори со старшими, хорошо? Мне теперь это — очень надо. Очень. Я таких, как эти уроды, — бить хочу. Руками, ногами, арматурой, да — чем угодно. Что под руку попадет. Чтобы они юшкой исходили, чтоб кровью блевали, чтоб юлой по песку ползали...
Я молчу. Киваю.
Со мной такое тоже когда-то случилось. И вот теперь — я здесь. И тоже — никуда не уеду. Никуда и ни за что.
...И еще — вот ведь какая странная штука, думаю. Если б передо мной еще полгода назад встал бы выбор, с кем идти — с умным, рассудительным, чуть холодноватым Серхио или раздолбаем, сплетником, мажором и интриганом Никитосом — я бы стопудово выбрал Серхио.
И, как теперь выясняется, — совершил бы очень грубую жизненную ошибку.
Вот такие дела...
Я вздыхаю.
— Хорошо, — говорю. — Прям ща и познакомлю. С Гарри. Слышал про такого?
Никита кивает:
— Мажор? Слышал, конечно. Личность авторитетная...
— Вот-вот, — смеюсь, — тот самый. Только Мажором его не называй, обидится. Мы вместе приехали. Сейчас они переговорят тут, и мы пиво пить поедем. Там и поговоришь, если что. Тебе как, можно пиво-то?
— А почему нет? — удивляется.
В это время из двери появляются — один за другим — Али, Гарри, сержант Саня, старый выездной фанат Волчок и мужик из официального фан-клуба. Володя Майор, я его так, немного знаю.
Несмотря на то, что в наших кругах к «официалам» принято относится с некоторым презрением, дядю Володю у нас уважают.
Он — из старой фанатской гвардии, из тех, кто на стадионе фанател еще тогда, когда я под столом в старой родительской квартире ползком дороги прокладывал. А то, что пристроился работать в фан-клуб, — так это еще неизвестно, где мы сами будем лет так через несколько. А так — всегда поможет, если что. В автобус пристроит, из ментовки, если получится, вытащит.
Правильный мужик, короче.
Подошли, Волчок и дядя Володя со мной поздоровались. Майор спросил у Никитоса, как тот себя чувствует.
— Ничего, нормально, — жмет плечами Никитос.
Майор кивает.
И вправду, могло быть и хуже.
— Значит так, — говорит Али. — Те, кого на ножи взяли, — вообще в порядке. Через пару дней выпишут, ничего серьезного, жизненно важные органы не задеты. А вот с парнишкой, которому башку камнем пробили, — могут быть проблемы. Очень сильное сотрясение, может и через день в порядке быть, а может и месяц проваляться. И то, если без осложнений обойдется. Спасибо Волчку, согласился с ним на неделю остаться, денег ему уже парни передали да и гостиницу оплатили. И мы с Гарри двести баксов от себя добавили, должно хватить по-любому. А тебе, Мажор, — урок, кстати. Я понимаю, что хардкору Элиста неинтересна, но — видишь, что получается...
— Вижу, — мрачнеет Гарри. — Я уже с кем положено созвонился, пока ты с парнягами говорил. И с флинтами, и с апельсинами, и с юнион. Будем мутить общак, по-любому. На следующий год — все приедут, даже гладики подписались, всей основой, без понтов и без дураков. Тогда и посмотрим...
Сержант Саня делает вид, что ничего не слышал.
Видно, что он на нашей стороне, и я его хорошо понимаю.
Служба.
Али тоже замечает эту фигню и хлопает Саню по плечу.
Тот улыбается.
— Сань, — просит Али, — ты ребятам помоги, если что. Видно, что вы нормальные мужики все, включая летеху. Мы, поверь, в долгу не останемся...
Саня кивает.
— Вы, — смеется, — самое главное, на следующий год городишко наш с землей не сравняйте. Какая-никакая, а все-таки Родина...
— Не переживай, — смеется в ответ Гарри. — Мы, в принципе, народ безобидный. Так, обучим кое-кого правилам хорошего тона, не более. Самим, небось, эта гопота поперек горла стоит...
— А то, — морщится Саня. — Еще этот, бай наш гребаный, половину Чечни сюда вывез, урод. Типа, братья они калмыкам. Ага. Братья. Кому, может, и братья, а я к этим «братьям» уже три раза в командировки мотался. А лейтенант — пять. Так ему уже здесь, на родине, постоянно угрожать начали, он даже семью в Астрахань перевез. А куда денешься, дочка маленькая, жена молодая. Как бы сам вслед за ними не перебрался, он у нас как батя, хоть и одногодок почти. Да что там говорить...
И рукой машет.
— Да, — кивает Гарри, — тут уж — не до футбола...
— А на футболе, — мрачнеет Саня, — другие работать будут. Наш отряд туда хрен направят. Так что вы там тоже... поосторожнее...
— Не переживай, — успокаивает его дядя Володя, — как-нибудь разберемся. Ты, самое главное, — ребятишкам помоги, если что. Одни здесь останутся...
— Да что бы не помочь? — жмет плечами сержант.
На этом и расстаемся.
Саня еще мать хочет навестить, вместе с Майором и Волчком, поговорить немного. И о наших раненых, чтоб присмотрела, и о своих каких-то делах, видимо. До гостиницы, говорит, сам потом доберется.
Ну нам-то это только хорошо, как раз для Никитоса место в джипе освобождается. А вечером, в гостинице, я уверен, у дежурящего там ОМОНа появятся корзины с отличной едой и ящик-другой самой лучшей водки или коньяка, которые только есть в этом сраном пердяевском городишке.
Али умеет платить по счетам.
И — никогда ничего не забывает.
Ни плохое, ни хорошее.
Такой человек...
...Мы садимся в машину и отправляемся пить пиво.
Парни-то более-менее в порядке, а мне почему-то совершенно дико хочется спать. Будто песка в глаза насыпали.
Водителю Жоре, думается, — то же самое.
Ну оно и понятно.
Эти-то двое — на «допинге».
Понимаю, хоть и осуждаю...
Хотя кто я такой, чтобы их осуждать?
Да и посрать им, похоже, честно говоря, на все мои осуждения...
...Мысли путаются, и я опять засыпаю...
...Прихожу в себя перед гостиницей.
Гарри заботливо провожает меня до номера и отправляется обратно в машину, ехать в пивной бар.
О как, думаю, они за меня все решили...
Типа, — старшие...
Хотя, может, оно и правильно?
...Ближе к вечеру парни меня разбудили, и мы направились в сторону стадио.
Пешочком, благо недалеко.
В «пазике», который за нами прислал фан-клуб места на всех, естественно, не хватило, и Мажор сам лично отобрал «пешеходный моб» из тех, кто, по его мнению, мог за себя постоять.
Нехилый, кстати, такой мобчик получился, человек двадцать.
Али в эти дела не вмешивался, тут он Гарри полностью доверял.
Кстати, Гарри по дороге рассказал, что его окна выходили прямо на какой-то местный парк, в котором каждые несколько минут вспыхивали разрозненные стычки между отдельными мелкими группками наших и местных.
Сам он решил не вмешиваться, если даже нашим и доставалось.
А что?
Все — люди взрослые, все предупреждены о том, что случилось. И если кто-то, несмотря ни на что, хочет поискать себе приключения, — это их право.
Большая, так сказать, и светлая личная жизнь.
Он-то, Гарри, тут причем?
Он топ-бой, а не нянька, сопли всем подряд подтирать...
...До стадиона добрались почти без приключений.
Местные, разумеется, пару раз пытались заряжать что-то типа «Москва-пидорас», но мы не реагировали.
А прыгнуть, глядя на сплоченную группу крепких парней, они, по-видимому, просто не решились.
Нацмены, что с них взять, порода такая.
Прыгают только тогда, когда абсолютно уверены в успехе.
Атак — ни-ни...
...Молодых на входе на сектор шмонали жестоко. Даже в жопу, говорят, заглядывали в прямом смысле этого слова.
Трусы снимать заставляли.
Искали файера и прочую пиротехнику, ну-ну.
По ней еще вчера с другими местными ментами молодняк договорился, денег дал, и теперь она прямо на террасе в строго оговоренном месте лежала. Они, хоть и молодые, но не идиоты же.
Не первый раз на выезде, порядок знают.
Меня же Али протащил в «зону обыска для взрослых».
Сказал, что я с ним.
Так там вообще все гуманно было, только карманы вывернуть попросили да по брюкам похлопали.
Детский сад, блин.
Единственное, кому досталось, — так это пьяным.
Заперли в сортире, и все дела. Так там весь матч и проблудили, в собственной блевотине.
Но это, чего уж там, — правильно, я так думаю.
Ты сюда для чего приехал — команду поддерживать или за шиворот соседу блевать?
...А шиза на секторе была просто сумасшедшей!
Мы с Гарри вывесили черно-желтую «импер-ку» нашей бригады, были и баннера некоторых других известных фирм.
А я и не знал, что парни приехали!
Прошелся по сектору, встретились, пообнимались на радостях.
Поуворачивались от летящих в сторону нашей террасы булыжников, куда ж без этого.
...И — началось.
Наш сектор, всего-то человек триста, начисто переорал и перепел на фиг весь их стадион, а наша команда впервые в сезоне победила в чемпионате России!
Полная победа!
А какое файер-шоу молодые после первого гола устроили!
Красота!
Уровень боления фанатов Великого Клуба, безказяв!
После матча добрались на ментовском «пазике » до гостиницы, заперлись в номере у Гарри, крепко выпили водки, пошли, побратались с дежурившими парнями-омоновцами и завалились спать.
Разговор, правда, под водку получился почему-то совершенно никакой.
Обо всем и ни о чем.
Даже вспомнить не о чем.
Обидно, я уже как-то привык к совершенно другому уровню общения.
Ну да ладно.
Не каждый раз башню грузить, в конце-то концов...
Можно и передохнуть немного.
О футболе, о бабах...
...А так — только один момент запомнился, в самом конце, когда я спросил у Али, почему они с Гарри всего по сто баксов парням на общак дали.
Нутам, в больнице.
Для них ведь это — совершенно не сумма, они за иной вечер в разы больше пропивают, сам видел.
Ответил, правда, не Глеб.
Гарри.
— Понимаешь, — говорит, — Данька, мы, конечно, могли бы вообще все оплатить. Без проблем. Да что там — «мы». Вон, Али и в одиночку бы справился. И даже не поморщился бы. А что дальше? Где тогда само понятие «общака» искать, общего дела, братства нашего красно-белого? Какое мы такое право имеем парней чувства причастности ко всему этому лишать? И, плюс, — если мы платим, — то мы кто? Хозяева? А это не нужно ни нам, ни движу. Понимаешь?
— Честно говоря, не совсем, — жму плечами. — Помощь есть помощь, при чем тут все это? Но, думаю, может, со временем и разберусь.
— Со временем, — хлопает меня по плечу Мажор, — точно разберешься. Ты парень вроде как головастый...
И — разошлись по номерам окончательно.
Я, правда, еще долго ворочался.
Радовался победе.
Курил у окошка.
Даже вещи на всякий случай в сумку собрал, чтобы с утра не мучиться...
Но потом и меня срубило...
...Ас утра встал почему-то — легко и спокойно.
Безо всяких проблем.
Закинул сумку в джип, уселся рядом с Гарри на заднее сидение, закурил.
А голова — чистая, будто и не пил весь вечер.
Видимо, сказалась выпрошенная вчера у парней пара дорожек кокаина.
Интересная фигня, кстати.
Вроде — и ничего не дает, голову не дурманит совершенно, а на самом деле — дает очень многое.
Надо будет потом как-нибудь поразмышлять на эту тему.
Не в смысле употребления, разумеется, мне это и на фиг не надо.
В смысле понимания того, что на самом деле представляет из себя этот модный «наркотик для интеллектуалов ».
Интересно...
Просто интересно, не более того.
Правда, страшновато.
А вдруг подсядешь?
Парни хоть и говорят, что физиологической зависимости и привыкания он не вызывает, но — шало ли кто что говорит.
Своим умом надо жить, я так думаю.
Под эти мысли — и задремал.
А проснулся только от телефонного звонка на мобильный.
Надо же, думаю, вот и «Мегафон» заработал...
Взглянул на номер и быстро-быстро нажал кнопку приема.
Лондон, блин, вызывает.
Лида.
— Привет, — говорит, — что второй день к телефону не подходишь? Я уже извелась вся!
Мне неожиданно стало очень и очень хорошо. Надо же, думаю...
— Ты извини, — отвечаю, — я в Элисте на футболе был, а тут мой оператор не работает совершенно...
— Ну, слава Богу, — вздыхает. — Я уже боялась, что случилось что. А я завтра, кстати, в Москву прилетаю, вот! В пять часов! На три дня! У папы день рождения, он и тебя тоже позвал.
— Смотрины, что ли? — смеюсь.
— Смотрины в прошлый раз были, — хохочет, — и ты их выдержал! Мама только и говорит, что у меня наконец-то хороший мальчик появился. Серьезный, за себя может постоять, да еще и из хорошей семьи! Мамина мечта, короче...
— Да уж, — сглатываю. — И что теперь?
— А теперь, — смеется еще радостней, — встречай меня в Шереметьево завтра, женишок. Вот уж не думала, не гадала!
— Хорошо, — глупо улыбаюсь в телефонную трубку, — встречу.
— Ну тогда — пока. И отключилась.
Что, блин, за манера, думаю.
Придется отучать.
Справлюсь.
Иначе на голову сядет.
А мне с ней, похоже, — еще долго общаться.
Очень долго.
Вот только не потому, что она так решила.
Я, кажется, — это сам решил.
А она — только озвучила, намеками.
Хотя...
Может быть, — и не я.
Но эта мысль мне что-то совсем не понравилась, и я ее немедленно отбросил за ненадобностью.
Какая, в принципе, мне-то, дураку, разница, кто из нас это решил?
Главное, что оба этого хотели, я так думаю...
— Парни, — говорю, — диспозиция меняется, извините. Мне теперь в Волгограде не на железнодорожный вокзал надо, а в аэропорт. Лида завтра из Лондона прилетает...
— Аэропорт, — жует полуседой ус похмельный и не очень довольный новой вводной Жора, — он, Дэн, аж на другом конце города. На въезде, со стороны Москвы. Это нам крюк километров двести крутить придется. Со скоростью не больше шестидесяти километров в час по забитой и раздолбанной дороге, кстати. Ты-то эту кишку чертову проспал, не видел, а так Волгоград — это одна узкая полоса вдоль Волги, но, блин, длинная зараза. Больше ста километров...
— Ну, — перебиваю, — высадите меня где-нибудь на границе города, где такси поймать можно. Сам доберусь, делать-то все равно нечего.
Жора замолкает и вопросительно смотрит на
Али.
Тот думает.
— Так, значит, — говорит, наконец, — правы оба. С одной стороны, наше обещание доставить Даньку до вокзала никто пока что не отменял. С другой, — посреди бела дня пилить через это безобразие смысла нет ни малейшего. Тут и я сам-то с ума сойду, что уж о водителе говорить. Значит, довозим тебя до ближайшей стоянки такси и высаживаем к чертовой матери.
Я киваю.
Али закуривает.
— Но! — поднимает вверх указательный палец. — За такси платишь не ты, а мы. И даже не спорь. Потому что мы должны тебя довезти до аэропорта, а то, что не хотим, — это не твоя проблема, а наша. Понятно?
— Не понятно, — вспыхиваю. — Не маленький, разберусь как-нибудь!
— Немаленький, немаленький, — успокаивает меня Гарри. — Только ты пойми, Дэн, если мы нарушим свое обещание, мы не перед тобой, а перед собой обосремся. Следовательно, у тебя простой выбор: либо ты соглашаешься с тем, что мы платим за такси, либо мы сами везем тебя в этот хренов аэропорт на другой конец города, понимаешь?
Я остываю.
Логика, думаю, в его словах имеется. К тому же, кто-кто, а эти — никогда от своего не отступятся.
А Жору и вправду жалко...
— Тогда давайте на такси, — ворчу, — а то со мной Жора больше никогда в жизни разговаривать не будет...
Все облегченно вздыхают, Гарри угощает меня щепоткой кокаина.
— Взбодрись, — вздыхает, — слегонца. Тебе сейчас, бедолаге, сначала через весь город пылить в дребезжащей «шестерке», скорее всего. А потом с билетами суетится. И знаешь что? Давай-ка я тебе еще баксов триста одолжу, в Москве отдашь. Вдруг билетов в эконом-класс не будет? А перед любимой девушкой этим оправдываться — это как теплую водку пить с похмелья. Вроде и надо, и никуда не денешься, а противно. Я знаю, что говорю, уже семь лет как женат. Двоих доченек мне родила, умница...
Ни фига себе, думаю.
Если б мне кто сказал, что у отмороженного по жизни Гарри Мажора может быть столько нежности в голосе.
И про дочек он мне никогда почему-то не рассказывал.
Вот такие вот дела, соображаю.
Похоже, что они меня уже своим считают.
Приняли, так сказать.
Ну, насчет Али я пока что не уверен, конечно, а вот Гарри — кажется, принял.
Здорово.
Вынюхал кокаин, взял, с благодарностью, триста баксов.
Действительно, думаю, мало ли что...
...Так оно, кстати, и получилось.
В Москву пришлось лететь как олигарху, в бизнес-классе.
В обычный «эконом» мест не было даже на листе ожидания.
Как бы я и вправду потом Лиде в глаза-то смотрел?