От редакторов русского издания

Вид материала

Документы

Содержание Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма 82 Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма Евреи, национальное государство ... 83 84 Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма 4. Левацкий антисемитизм Цит по Pichl E p cit Vl 1 S 26 Глава вторая. Евреи, национальное государство ... gj 94 Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма Глава вторая. Евреи, национальное государство ... R. France et Allemagne. 1912. 96 Золотой век безопасности 98 Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма Глава вторая. Евреи, национальное государство ... 1 Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

Подобный материал:

• Предисловие редакторов русского издания, 732.37kb.
• Философия русского религиозного искусства XVI-XX вв. Антология, 6335.43kb.
• Автор, название, изд-во, год издания, 464.93kb.
• Концепция и специфические характеристики первого номера корпоративного издания для, 905.48kb.
• В. Н. Дёмин Гиперборея. Исторические корни русского народа, 1249.63kb.
• В. В. Зеленский От редактора русского издания 1929, 10660.27kb.
• Информационно-библиографические издания, 485.77kb.
• Национальное достояние русского народа, 99.7kb.
• Федеральный компонент, 401.39kb.
• Информационно-библиографический отдел Золотое кольцо России, 148.24kb.

80

^ Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

г ва вторая. Евреи, национальное государство ...


Франции, протестантской церкви в Германии — под предлогом борьбы с либерализмом во имя христианства. Толпа использовалась аристократами только как средство укрепления собственных позиций для того, чтобы их голос получил более широкий резонанс. Ясно, что они и не могли и не желали организовывать толпу и что они отвернутся от нее, как только достигнут своей цели. Но при этом они определили, что антисемитские лозунги весьма эффективны в деле мобилизации широких масс населения.

Соратники придворного капеллана Штекера не были организаторами первых антисемитских партий в Германии. Сразу же после того, как была выявлена привлекательность антисемитских лозунгов, радикальные антисемиты тут же отделились от Берлинского движения Штекера, вступили в крупномасштабную борьбу с правительстом и основали партии, представители которых в рейхстаге при голосовании по всем серьезным вопросам внутренней политики выступали вместе с крупнейшей оппозиционной партией — социалдемократами³⁹. Они быстро избавились от компрометирующего первоначального союза с силами прошлого. Бёкель, первый член парламента, занимавший антисемитские позиции, был обязан местом парламентария голосам крестьян Гессена, которых он защищал «от юнкеров и евреев», т.е. от дворян, у которых было слишком много земли, и от евреев, от чьих кредитов крестьяне зависели.

Какими бы мелкими ни были эти первые антисемитские партии, они стали сразу же отличать себя от всех других партий. Они изначально заявили претензию на то, что являются не партией наряду с другими партиями, а партией «над всеми партиями». В национальном государстве, разделенном на классы и партии, только государство и правительство притязали на место над всеми партиями и классами, притязали на то, чтобы представлять нацию как целое. Партии являются, как считалось, группами, депутаты которых представляют интересы своих избирателей. Даже несмотря на то что они боролись за власть, предполагалось, что правительству надлежит устанавливать равновесие между конфликтующими интересами и их выразителями. Претензия быть «над всеми партиями», заявленная антисемитскими партиями, отчетливо засвидетельствовала их притязания стать представителями всей нации, получить исключительную власть, завладеть государственной машиной, подменить государство. Поскольку в то же время речь шла об организованных партиях, то было ясно, что они же

³⁹ См. Wawrzinek К. p. cit. Поучительные сведения обо всех этих событиях, особенно о том, что касается придворного проповедника Штекера, см. Frank W. p. cit.

али получить государственную власть как определенные партии

тобы их избиратели могли занять господствующие позиции.
Национальное государство появилось тогда, когда ни одна группа,
уже не была в состоянии иметь политическую власть в своем исключи
тельном владении, так что правительство стало осуществлять полити
ческое правление, которое больше не зависело от социальных и эконо
мических факторов. Левые революционные движения, боровшиеся за
радикальные изменения социальных условий, никогда непосредственш
не затрагивали эту высшую политическую власть. Они оспаривали
только власть буржуазии, а также влияние на государство и были по
этому всегда готовы подчиниться правительству во внешних делах, где,
ставились на карту интересы представлявшейся единой нации. Много
численные программы антисемитских групп в то же время с самого на
чала соотносились главным образом с делами на международной арене,
Их революционный порыв был направлен против правительства, а не
какого-то социального класса, и они действительно намеревались раз
рушить политическую организацию национального государства посред
ством партийной организации.

Притязания одной партии быть вне системы всех партий означали нечто более существенное, чем антисемитизм. Если бы речь шла только о том, чтобы избавиться от евреев, то сделанное Фричем на одном из первых антисемитских конгрессов⁴⁰ предложение не создавать новук партию, а распространять антисемитизм до тех пор, пока все существующие партии не станут враждебными по отношению к евреям, принесло бы результаты гораздо быстрее. Однако предложение Фрича не, получило поддержки потому, что уже в то время антисемитизм воспринимался как средство ликвидации не только евреев, но и самого национального государства.

Не случайно устремления антисемитских партий совпали с ранними стадиями империализма, и им можно найти параллели в определенных течениях в Великобритании, свободных от антисемитизма, а также в отчетливо антисемитских широких движениях на континен

^е • Только в Германии такие новые течения возникали непосредственно из антисемитизма как такового, а антисемитские партии пред

ествовали образованию (а затем их пережили) чисто империалистиких групп, таких, как Всегерманский союз и другие, которые также

P тендовали на то, что являются чемто иным и чемто над остальными партийными группами.

⁴⁰ Это ——————————————

а», ^пР^еДложение было выдвинуто в 1886 г. в Касселе, где было основано Deutsche «semitische Vereinigung.

_{в г} Р°онее рассмотрение феномена «партий над всеми партиями» и пандвижений см. ^{Ве Вос}ьмой настоящего издания.


^ 82
Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

Тот факт, что сходные образования, не придерживавшиеся активного антисемитизма, избегавшие шарлатанства антисемитских партий и имевшие поэтому, как поначалу казалось, гораздо лучшие шансы на окончательную победу, в итоге оказались поглощены или сметены антисемитским движением, является серьезным свидетельством в пользу важности данного вопроса. Вера антисемитов в то, что их притязания на исключительное господство не превосходили уже достигнутого евреями в действительности, обладала тем преимуществом, что могла восприниматься как внутриполитическая программа, а условия были таковы, что необходимо было выступить на арене социальной борьбы для того, чтобы добиться политической власти. Они могли выдвигать утверждение, что борются против евреев точно так же, как рабочие борются против буржуазии. Их преимущество заключалось в том, что, атакуя евреев, которых считали тайной силой за спиной правительств, они могли открыто атаковать само государство, в то время как империалистические группы с их мягкой и бывшей для них чемто вторичным антипатией к евреям никак не могли найти соприкосновения с основными социальными проблемами эпохи.

Другая, в высшей степени важная характеристика новых антисемитских партий заключалась в том, что они сразу же устремились к организации в наднациональном масштабе всех антисемитских групп в Европе, что открыто противопоставлялось и было вызовом распространенным сугубо национальным лозунгам. Давая жизнь такому наднациональному движению, они ясно указывали, что не только нацелены на политическое господство над нацией, но и спланировали уже дальней

" 42

шии шаг к всеевропеискому правительству «над всеми нациями» . Этот второй, причем революционный, момент означал принципиальный разрыв со status qu. На это зачастую не обращали внимания, поскольку сами антисемиты отчасти в силу традиционных привычек, отчасти потому, что сознательно лгали, использовали в своей пропаганде язык реакционных партий.

Внутренняя связь между особыми условиями существования евреев и идеологией подобных групп в случае с организацией определенной группы вне наций еще более наглядно видна, чем в случае с созданием партии вне партий. Евреи, очевидно, были единственным межъевропейским элементом в разделенной на нации Европе. Казалось логичным, что враги евреев должны были организоваться на основе того же

⁴² Первый международный антиеврейский конгресс состоялся в 1882 г. в Дрездене, на нем присутствовали 30 делегатов из Германии, АвстроВенгрии и России. В ходе дискуссий Штекер был побежден радикалами, которые собрались год спустя в Чемнице и основали Alliance Antijuive Universelle. Удачный анализ этих встреч и конгрессов, их программ и дискуссий можно найти в Wawrzinek К. p. cit.

вторая. ^ Евреи, национальное государство ... 83

инципа, что и те, кого считали тайными вершителями политических судеб всех наций.

В то время как этот аргумент совершенно явно носил чисто пропа

андистский характер, реальный успех наднационального антисемитизма определялся более общими рассуждениями. Еще в конце прошлого столетия, и особенно после франкопрусской войны, все большее число людей ощущали, что организация Европы в согласии с национальным принципом устарела, поскольку уже не могла адекватно соответствовать новым экономическим требованиям. Это ощущение служило мощным аргументом в поддержку международной организации социализма и в свою очередь усиливалось благодаря такой организации. В массах распространялось убеждение в том, что по всей Европе их интересы одинаковы⁴³. В то время как международные социалистические организации оставались пассивными и не проявляли интереса к какимлибо вопросам международной политики (т.е. как раз к тем вопросам, на которых можно было бы испытать их интернационализм), антисемиты начали с проблем международной политики и даже сулили найти решение внутренних проблем на наднациональной основе. Если не принимать идеологии за чистую монету и взглянуть более пристально на действительные программы соответствующих партий, то обнаружится, что социалисты, которые были больше заняты внутренними проблемами, гораздо лучше вписывались в национальное государство, чем антисемиты.

Разумеется, это не означает, что интернационалистские убеждения социалистов не были искренними. Напротив, они были сильнее и к тому же гораздо более почтенными по возрасту, нежели открытие классовых интересов, пересекающих все границы национальных государств. Однако осознание первостепенной важности классовой борьбы побуждало социалистов пренебрежительно относиться к тому наследию, которое Французская революция завещала рабочим партиям и которое единственно могло привести их к развитой политической теории. Социалисты оставили, по существу, без изменений первоначаль

°е понятие «нация среди наций», каждая из которых принадлежит человеческой семье, но так и не смогли найти средства, способного пре

ратить эту идею в рабочее понятие, пригодное для мира суверенных ^сУДарств. Их интернационализм, соответственно, оставался личным

ждународная солидарность рабочих движений была, насколько она действительно

по ^{СТвовала} межъевропейским делом. Безразличие этих движений к международной

" ике было также своеобразным средством отгородиться от активного участия в со

_эт „ ^{и им}периалистической политике соответствующих стран или от борьбы против

теп °^литики. Ведь было совершенно очевидно, что с точки зрения экономических ин

ф ^{в Все} последствия от падения империй в полной мере ощутят все представители


^ 84
Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

убеждением каждого, а здоровое отсутствие интереса к национальному суверенитету превращалось в совершенно нездоровое и нереалистичное безразличие к международной политике. Поскольку левые партии выступали не против национальных государств в принципе, а только против такого их аспекта, как национальный суверенитет, поскольку, далее, их собственные невыраженные надежды на федералистские структуры, куда в конечном счете интегрируются на равных правах все нации, каким-то образом предполагали национальную свободу и независимость всех угнетенных народов, то эти партии могли действовать в рамках национального государства, а в эпоху упадка его социальной и политической структур могли даже представать как единственная группа населения, которая не предавалась экспансионистским фантазиям и мыслям об уничтожении других народов. Наднационализм антисемитов означал прямо противоположный подход к вопросу о международной организации. Их целью было создание господствующей суперструктуры. Они могли разглагольствовать в гипернационалистическом духе даже тогда, когда готовились разрушить государственную структуру своей нации, потому что племенной национализм с его неумеренной жаждой завоеваний являлся одним из основных средств, с помощью которых можно было взломать узкие и тесные пределы национального государства и его суверенитета⁴⁴. Чем более эффективной становилась шовинистическая пропаганда, тем легче было убедить общественное мнение в необходимости какой-то наднациональной структуры, которая будет управлять сверху и без национальных различий посредством всеобщей монополии на власть и с помощью инструментов насилия.

Не вызывает сомнений то, что особые условия существования еврейского народа как народа, живущего по всей Европе, могли быть пригодны для целей социалистического федерализма по меньшей мере так же хорошо, как и для зловещих замыслов наднационалистов. Однако социалисты были настолько заняты классовой борьбой и настолько пренебрегали политическими последствиями своих унаследованных от прошлого теорий, что осознали существование евреев в качестве политического фактора только тогда, когда столкнулись с полномасштабным антисемитизмом как серьезным соперником во внутренних делах. Они не только не были готовы включить еврейскую проблему в свои теории, но и боялись вообще затрагивать ее. Здесь, как и в международных делах, они уступили поле наднационалистам, которые в результате смогли выставлять себя в качестве единственных, кто знает, как решать мировые проблемы.

г ва вторая. Евреи, национальное государство ... 85

К концу столетия исчерпали себя последствия афер 70х годов, и процветания и всеобщего благоденствия положила конец, особенно Германии, незрелым волнениям 80х. Никто не смог бы предсказать, что это наступившее затишье было лишь временной передышкой, что все нерешенные политические вопросы вкупе с неутоленной политической ненавистью с удвоенной силой и яростью будут поставлены в повестку дня после первой мировой войны. Антисемитские партии в Германии после первоначальных успехов вновь утратили значение. Их лидеры, взбудоражив на короткое время общественное мнение, исчезли через заднюю дверь истории в темноте безумия и знахарского шарлатанства.

^ 4. Левацкий антисемитизм

Если бы не ужасающие последствия антисемитизма в нашу эпоху, то мы могли бы уделить меньше внимания процессу его развития в Германии. Как политическое движение антисемитизм XIX столетия лучше всего изучать на примере Франции, где он господствовал на политической арене в течение более чем десятилетия. Как идеологическая сила, боровшаяся с другими, более респектабельными идеологиями за признание со стороны общественного мнения, он достиг своей наиболее выраженной формы в Австрии.

Нигде больше не оказали евреи таких крупных услуг государству, как в Австрии, где множество национальностей удерживалось вместе только посредством двойной монархии дома Габсбургов и где евреи, выступавшие в роли государственного банкира, пережили, в отличие от всех иных европейских стран, падение монархии. Подобно тому как в первый период этого процесса в начале XVIII столетия кредит Самюэля Оппенгеймера означал то же самое, что кредит дома Габсбургов, так и «в завершающий период австрийский кредит был кредитом reditanstalt» — банкирского дома Ротшильдов⁴⁵. Несмотря на то что у нархии на Дунае не было однородного населения, а это является и олее важной предпосылкой для эволюционного перехода к нациоьному государству, она не могла избежать трансформации просвеного деспотизма в конституционную монархию и создания совреных гражданских учреждений. Это означало, что она должна была нять определенные институты национального государства. В то же я современная система классов складывалась в Австрии путем их


1940.

⁴⁴ Ср. главу восьмую настоящего издания.

^{n P H}" ^{The stry f the Vienna} Creditanstalt Menrah Jurnal. Vl. 28.




86


87

Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

, вторая. Евреи, национальное государство ...


врастания в структуру существующих национальностей, так что определенные национальности стали отождествляться с определенными классами или по крайней мере с профессиями. Немцы превратились в господствующую национальность во многом в том же смысле, как буржуазия стала господствующим классом в национальных государствах. Венгерская земельная аристократия играла, причем даже более выраженно, роль, сходную с той, что сыграло дворянство в других странах. Государственная машина изо всех сил стремилась сохранять абсолютную дистанцию по отношению к обществу, управлять, располагаясь над всеми национальностями точно так же, как поступало национальное государство по отношению к своим классам. Результатом для евреев было то, что еврейская национальность просто не могла слиться с другими и не могла сама стать национальностью точно так же, как она не слилась с другими классами и не стала сама классом в национальном государстве. Подобно тому как евреи в национальных государствах отличались от всех классов общества в силу своего особого отношения к государству, так и в Австрии они отличались от всех других национальностей в силу своего особого отношения к Габсбургской монархии. И точно так же как повсюду всякий класс, вступавший в открытый конфликт с государством, проникался антисемитизмом, так и в Австрии всякая национальность, которая не только включалась во всеобъемлющую схватку национальностей, но и вступала в открытый конфликт с самой монархией, начинала свою борьбу с нападков на евреев. Было, однако, существенное различие между такими конфликтами в Австрии, с одной стороны, и в Германии и Франции — с другой. В Австрии они не только были острее, в момент начала первой мировой войны все национальности, а это означало — любой сегмент общества, находились в оппозиции к государству, так что население в большей степени, чем гделибо еще в Западной и в Центральной Европе, было проникнуто активным антисемитизмом.

Наиболее примечательным из этих конфликтов была постоянно нараставшая враждебность по отношению к государству со стороны представителей немецкой национальности, усилившаяся после основания империи. Кроме того, немцы после финансового краха 1873 г. обнаружили полезность антисемитских лозунгов. В этот момент социальная ситуация была практически такой же, как в Германии, но при этом социальная пропаганда, нацеленная на приобретение голосов представителей среднего класса, прибегла к гораздо более яростным нападкам на государство и гораздо более открыто заявляла о нелояльности по отношению к стране. Более того, Немецкая либеральная партия, возглавляемая Шёнерером, с самого начала была партией низшего среднего класса, лишенной связей с дворянством и не испытывавшей какихли

аничений с его стороны, была партией, придерживавшейся крайевых воззрений. Ей никогда не удавалось добиться действительно ^Не_ссовой базы, однако она весьма преуспела в университетах, где в 80е ^М i создала тесно сплоченную студенческую организацию на платоткрытого антисемитизма. Антисемитизм Шёнерера, поначалу правленный почти исключительно против Ротшильдов, завоевал ему симпатии рабочего движения, которое рассматривало его как подлинного но заблудшего радикала⁴⁶. Его основное преимущество заключалось в том, что он мог основывать свою антисемитскую пропаганду на известных фактах как член австрийского рейхсрата, он боролся за национализацию австрийских железных дорог, основная часть которых благодаря государственной лицензии находилась с 1836 г. в руках Ротшильдов, поскольку же ее срок истекал в 1886 г., Шёнерер сумел собрать 4 подписей против ее возобновления, а также смог сфокусировать интерес общественности на «еврейском вопросе». Тесная связь между Ротшильдами и финансовыми интересами монархии стала совершенно очевидна, когда правительство попыталось продлить лицензию на условиях, явно невыгодных государству, а также населению. Агитация, которую вел Шёнерер по этому вопросу, положила в действительности начало оформленному антисемитскому движению в Австрии⁴⁷. Дело в том, что это движение было начато и возглавлялось человеком, чья искренность не вызывала сомнений, чего никак нельзя сказать о немце Штекере и его агитации.

Движение Шёнерера не остановилось перед использованием антисемитизма в качестве средства пропаганды и быстро разработало ту пангерманскую идеологию, которой суждено было оказать на нацизм влияние большее, чем оказала какаялибо другая немецкая разновидность антисемитизма. Движение Шёнерера хотя и одержало победу в конечном счете, потерпело временное поражение от другой антисемитской партии, христиансоциалов, возглавляемых Люгером. Шёнерер подвергал католическую церковь и оказываемое ею влияние на австрийскую политику почти такой же критике, как и евреев. А христиансоциалы были католической партией, с самого начала стремившейся вступить в союз с теми реакционными консервативными силами, которые столь пригодились в Германии и во Франции. Поскольку австрийс

^Neuschaefer F. A. Gerg Ritter vn Schenerer. Hamburg, 1935 Pichl E. Gerg erer. 1938. 6 vls. Даже в 1912 г., когда агитация Шёнерера давно утратила всякое ние, венская «Arbeiterzeitung» испытывала очень нежные чувства к этому челове• о котором она могла говорить только теми словами, которыми воспользовался однажtd fv. ^CMaP^{K ГОВО}РЯ о Лассале «И если бы мы обменялись выстрелами, справедливость бак ^аЛЭ признать даже во время стрельбы Он — человек, а все остальные старые «ы» (Neuschaefer F. A. p. cit. S. 33).

^M" ^Neuschaefer F. A. p. cit. S. 22 ff, и Pichl E. p. cit. Vl. 1. S. 326 ff.


88


89

Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

Г ва вторая. Евреи, национальное государство ...

кие христиансоциалы сделали больше социальных уступок, они добились больших успехов, чем в Германии или во Франции. Вместе с социалдемократами они пережили падение монархии и стали наиболее влиятельной группой в послевоенной Австрии. Однако еще задолго до установления Австрийской республики, в 90е годы, когда Люгер с помощью антисемитской кампании сумел стать мэром Вены, христиан социалы уже заняли типичную двойственную позицию по отношению к евреям в национальном государстве — позицию враждебности к интеллигенции и дружелюбия по отношению к деловым людям из числа евреев. Совсем не случайно, что, когда Австрия, ужавшись до своего немецкого национального компонента, стала национальным государством, они после ожесточенной и кровопролитной схватки с социалистическим рабочим движением за власть захватили государственную машину. Христиан социалы оказались единственной партией, которая была готова к исполнению этой роли и которая уже в условиях старой монархии сумела завоевать популярность благодаря своему национализму. Поскольку Габсбурги были немецким домом и обеспечивали своим немецким подданным некоторое преобладание, то христиан социалы никогда не нападали на монархию. Их функция состояла скорее в том, чтобы добиться для, по существу, непопулярного правительства поддержки со стороны значительной части немецкого населения. Их антисемитизм остался без последствий. Те десятилетия, когда Люгер правил Веной, были в действительности своего рода золотым веком для евреев. Вне зависимости от того, насколько далеко заходила иногда их пропаганда, чтобы завоевать голоса, христиан социалы никогда не могли заявить, как Шенерер и пангерманисты, что они «рассматривают антисемитизм как оплот национальной идеологии, как наиболее существенное выражение действительно всеобщего убеждения и тем самым как основное национальное достижение века»⁴⁸. И хотя христиансоциалы в той же мере, как и антисемитское движение во Франции, находились под влиянием клерикальных кругов, они по необходимости были гораздо более сдержанными в своих нападках на евреев, потому что не атаковали монархию таким же образом, каким антисемиты во Франции атаковали Третью республику.

Успехи и неудачи двух австрийских антисемитских партий показывают, что социальные конфликты не имели большого значения с точки зрения основных проблем эпохи. Завоевание голосов низшего среднего класса было явлением преходящей важности в сопоставлении с делом мобилизации всех оппонентов правительства. Действительно, опорой движения Шенерера были те немецкоязычные провинции, где

^ Цит по Pichl E p cit Vl 1 S 26

обще не было еврейского населения, где никогда не существовало онкуренции с евреями или ненависти к еврейским банкирам. Сохранеие пангерманистского движения с его яростным антисемитизмом в этих провинциях тогда, когда ослабли его позиции в городских центпах было связано просто с тем обстоятельством, что эти провинции никогда не достигали такого уровня всеобщего процветания в предвоенный период, какой примирял городское население с правительством.

Полное отсутствие лояльности к своей стране и к ее правительству которую пангерманисты заменили на открытую лояльность к бисмарковскому рейху, а также следовавшее отсюда представление о национальности как о чемто независимом от государства и территории, привели группу Шенерера к подлинно империалистической идеологии, в которой заключается разгадка временной слабости этой группы и ее конечной силы. Здесь же следует искать причину того, почему пангерманистская партия в Германии (Alldeutschen), никогда не преступавшая границ ординарного шовинизма, проявляла высшую степень подозрительности в отношении своих австрийских братьевгерманистов и не желала принять протянутую ими руку. Австрийское движение стремилось к чемуто большему, чем просто получение власти в качестве партии, чемуто большему, чем обладание государственной машиной. Оно жаждало такого революционного переустройства Центральной Европы, при котором немцы Австрии, вместе и при поддержке со стороны немцев Германии, станут правящим народом, при котором все другие народы региона окажутся в том же состоянии полу рабства, в каком были славянские нации в Австрии. В силу такой близости к империализму, а также фундаментальных изменений, привнесенных им в понятие национальности, придется отложить обсуждение австрийского пангерманистского движения. Оно уже не является, по крайней мере по своим последствиям, принадлежащим XIX в. просто подготовительным движением, оно, более чем какаялибо другая разновидность антисемитизма, относится к кругу событий нашего столетия.

Прямо противоположным образом обстоит дело с французским антисемитизмом. История Дрейфуса выявляет все прочие элементы анисемитизма XIX столетия в их сугубо идеологическом и политическом пектах. Это кульминация антисемитизма, выраставшего из специфиеских условий национального государства. В то же время острота его формы предвосхищала будущее, так что главные действующие лица ^к бы осуществляют грандиозную генеральную репетицию того предвления, которое пришлось отложить более чем на три десятилетия. ^азанное дело воплотило в себе все факторы, явные и подспудные, итические и социальные, что выдвинули «еврейский вопрос» на


90
Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

столь заметное место в XIX в. Преждевременная вспышка этого дела удержала его вместе с тем в рамках типичной для XIX столетия идеологии, которая хотя и пережила все французские правительства и политические кризисы, но не годилась в полной мере для политических условий XX в. Когда после поражения 1940 г. французский антисемитизм получил свой высший шанс при правительстве Виши, он носил уже совершенно устаревший и с точки зрения масштабных целей довольно бесполезный характер, на что постоянно указывали немецкие нацистские авторы⁴⁹. Он не оказал какого либо влияния на формирование нацизма, и если и имел какое то значение, то скорее сам по себе, чем как активный исторический фактор наступившей, в конечном счете, катастрофы.

Основная причина такой благотворной ограниченности заключалась в том, что антисемитские партии Франции, столь безудержно активные на внутренней сцене, не имели наднациональных притязаний. В конце концов, они были частью наиболее старого и наиболее развитого национального государства Европы. Никто из антисемитов не предпринимал всерьез попытки организовать «партию над всеми партиями» или захватить государство как партия в какихлибо целях, расходящихся с интересами партии. Несколько попыток cups détat, которые могли быть порождены союзом между антисемитами и высшими армейскими офицерами, были до смешного неадекватными и прозрачными по замыслу⁵⁰. В 1898 г. 19 членов парламента были избраны благодаря антисемитским кампаниям, однако то была вершина, которую больше никогда не удавалось достичь и падение с которой было стремительным.

В то же время это был самый ранний случай успеха антисемитизма как катализатора всех иных политических процессов. Данное обстоятельство можно увязать с отсутствием авторитета у Третьей республики, победившей очень незначительным большинством голосов. В глазах масс государство утратило свой престиж вместе с монархией, и нападки на государство уже не воспринимались как святотатство. Ранняя вспышка насилия во Франции являет удивительное сходство с подобным возбуждением в Австрийской и Германской республиках после первой мировой войны. Нацистская диктатура столь часто увязывалась с так называемым поклонением государству, что даже историки в какой-то мере предали забвению тот трюизм, что нацисты воспользовались полным крушением поклонения государству, которое по природе своей связано с поклонением князю, восседающему на троне благодаря

⁴⁹ См. прежде всего Vernunft W. Die Hintergründe des französischen Antisemitismus Natinalszialistische Mnatshefte. Juni. 1939. ⁰ См. главу четвертую настоящего издания.

^ Глава вторая. Евреи, национальное государство ... gj

милости Бога, и которое крайне редко встречается в республике. Во франции еще за 50 лет до того, как в центральноевропейских странах было повсеместно утрачено почтение к государству, поклонение государству испытало много потрясений. Здесь нападать совокупно на евреев и государство было гораздо легче, чем в Центральной Европе, где на евреев нападали для того, чтобы подвергнуть нападкам правительство.

Кроме того, французский антисемитизм настолько же старше своих европейских двойников, насколько старше эмансипация евреев во Франции, восходящая к концу XVIII столетия. Представители эпохи Просвещения, подготавливавшие Французскую революцию, презирали евреев и полагали такое отношение естественным делом. Они видели в евреях пережитки «темных веков», а также ненавидели их как финансовых агентов аристократии. Единственными открытыми друзьями евреев во Франции были консервативные писатели, которые осуждали антиеврейские настроения как «одно из излюбленных занятий XVIII в.»⁵¹. Для какогонибудь более либерального или радикального автора стало почти традиционным предупреждать о том, что евреи _ это варвары, которые попрежнему живут при патриархальной форме правления и не признают никакого другого состояния⁵². Во время Французской революции и после нее французское духовенство и французские аристократы присоединили свои голоса к общему антиеврейскому хору, хотя и по другим, более материальным причинам. Они обвинили революционное правительство в организации распродажи церковной собственности для того, чтобы оплачивать «евреев и торговцев, которым задолжало правительство»⁵³. Эти старые аргументы, какимто образом сохранявшиеся в ходе бесконечной борьбы между церковью и государством во Франции, поддерживали насилие и озлобление, возникшие вследствие действия в конце столетия иных и более современных сил.

Главным образом из-за сильной клерикальной поддержки антисемитизма французское социалистическое движение приняло наконец Решение выступить против антисемитской пропаганды в Истории Реифуса. До того времени левые движения во Франции XIX столетия ьфажали отчетливую антипатию в отношении евреев. Они просто слеовали традиции просветительства XVIII в., которое было источником

⁵² См • ^{aiStre J M de Les} sirées de St. Petersburg. 1821. Vl. 2. P. 55.

Vl. 5 p^{0er C Nuveau m}nde industriel. 1829, или Furier С. euvres cmplètes. 1841.

the jewj ц ^антиеврейских учениях Фурье см. также Silberner E. Charles Furier n

⁵³ cm L 2^{UeStin Jewich} Scial Studies. ctber 1946.

^Grundlag_e ^]940 Vl.


93


92

Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

вторая. Евреи, национальное государство ...


французского либерализма и радикализма, и рассматривали антиеврейские установки как составную часть антиклерикализма. Такие настроения левых подкреплялись в первую очередь тем фактом, что эльзасские евреи продолжали жить посредством одалживания денег крестьянам. Эта практика в свое время подтолкнула Наполеона к принятию декрета 1808 г. После того как условия в Эльзасе изменились, левый антисемитизм нашел новый источник силы в связи с финансовой политикой дома Ротшильдов, игравшего заметную роль в деле финансирования Бурбонов, поддерживавшего тесные связи с Луи Филиппом и процветавшего при Наполеоне III. За этими очевидными и довольно поверхностными побудительными мотивами лежала более глубокая причина, имевшая решающее значение для всей структуры специфически французской разновидности радикализма и почти приведшая к тому, чтобы все французское левое движение обратилось против евреев. Позиции банкиров в экономике Франции были значительно сильнее, чем в других странах, а промышленное развитие Франции после кратковременного подъема в период правления Наполеона III заметно отставало от развития других стран, так что докапиталистические социалистические тенденции продолжали быть весьма существенными. Низшие средние классы, проникшиеся в Германии и в Австрии антисемитизмом только в 70е и 80е годы, когда они уже отчаялись настолько, что их можно было использовать как в консервативных политических целях, так и в целях новой политики, направленной на мобилизацию толпы, — эти самые классы во Франции были подвержены антисемитизму еще примерно за 50 лет до этого, когда с помощью рабочего класса они привели революцию 1848 г. к кратковременной победе. В 40е годы, когда Туссеналь опубликовал свое произведение «Les Juifs, Ris de lEpque», наиболее важную книгу из буквально потока памфлетов, направленных против Ротшильдов, оно было с энтузиазмом встречено всей левой прессой, бывшей в то время органом революционных низших средних классов. Их чувства, как они были выражены Туссеналем, немногим отличались — хотя были хуже оформлены и менее разработаны — от чувств молодого Маркса, а нападки Туссеналя на Ротшильдов являются всего лишь менее талантливой, но более разработанной вариацией писем из Парижа, которые Берне написал за 15 лет до этого⁵⁴. Эти евреи также ошибочно считали банкираеврея

⁵⁴ Очерк Маркса по «еврейскому вопросу» достаточно хорошо известен и не нуждается в цитировании Поскольку высказывания Берне в силу их полемического и нетеоретического характера сегодня забываются, приведем выдержку из 72го письма из Парижа (январь 1832 г) «Ротшильд поцеловал папе руку Наконецто установился порядок, который замыслил Бог, когда творил мир Бедный христианин целует ноги папы, а богатый еврей целует его руку Если бы Ротшильд предоставил свой римский заем под 60°

игральной фигурой в капиталистической системе. И данное заблуж_ние оказывало определенное влияние на муниципальную и низшую правительственную бюрократию во Франции вплоть до наших дней⁵⁵.

Эта вспышка массовых антиеврейских настроений, питавшаяся экономическим конфликтом между евреямибанкирами и их клиентурой, как значимый политический фактор просуществовала не дольше, чем длились подобные вспышки, в основе которых лежали чисто экономические или социальные факторы. Те 20 лет, когда Французской империей правил Наполеон III, были для французского еврейства временем процветания и безопасности во многом подобно тому, как это было в Германии и в Австрии два десятилетия до начала первой мировой войны

Единственная разновидность французского антисемитизма, которая оставалась сильной и пережила как социальный антисемитизм, так и негативные установки антиклерикальных интеллектуалов, — это та, что была связана с общей ксенофобией. В особенной мере это было видно после первой мировой войны, когда отношение к иностранным евреям задавало стереотип восприятия иностранцев вообще. Различение между евреямисоотечественниками и теми евреями, что «вторглись» в страну с Востока, проводилось во всех западноевропейских и центральноевропейских странах. К польским и русским евреям в Германии и в Австрии относились точно так же, как во Франции — к румынским и немецким евреям, а на евреев из Познани в Германии или из Галиции в Австрии смотрели с таким же снобистским презрением, с каким смотрели на евреев из Эльзаса во Франции. Однако только во Франции данное различение приобрело такое значение во внутренних Делах. Вероятно, это связано с тем обстоятельством, что Ротшильды, которые, более чем ктолибо другой, служили мишенью антиеврейских выпадов, иммигрировали во Францию из Германии, так что вплоть до ачала второй мировой войны было обычным делом подозревать евреев в симпатиях к врагам нации.

разр ⁵° ^{И послал бы} кардиналуказначею более десяти тысяч дукатов, то они бы низвеТ ^6МУ °^{бнять Святого} °тца Разве не было величайшим счастьем для мира Brmf ^ргнуть ^всех королей и поместить на трон семейство Ротшильдов» (Воете L 55 _а ^{aus Pans}. 18301833)

^БРуссе ^{Я УСТановка х}°Рошо описана в предисловии муниципального советника Поля ник ну_ж ^{ЗНаменитой} работе об антисемитизме Чезаре Ломброзо (1899) «Мелкий лавоч¹¹⁰¹ Дни ^{ЭеТСЯ в к}Р^еД^ите, а мы знаем, как плохо организован и как дорог кредит в на^вплоть ^{здесь ме}лкий торговец возлагает ответственность на еврейского банкира Все, ^Ления о P ^очих — правда, только тех рабочих, которые не имеют четкого представ^ЭКспр_ОПп ^ЭУЧНОМ социализме, — считают, что революция будет развиваться, если общая ^ст°в, яв ^{ИЭЦИЯ капита}листов будет предварена экспроприацией еврейских капитали^Вестны Щ^ИХся наиболее типичными капиталистами и имена которых наиболее изссам» ^(см Lmbrs С LAntisémitisme P, 1899)


94


95

Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

_{а вг}порая. Евреи, национальное государство ...


Националистический антисемитизм, безобидный, если сравнивать его с современными движениями, во Франции никогда не был монополией реакционеров и шовинистов. По этому вопросу писатель Жан Жироду, министр пропаганды в кабинете Даладье военной поры, пребывал в полном согласии⁵⁶ с Петеном и правительством Виши, которое также, несмотря на все свои старания угодить немцам, не могло вырваться за пределы подобной устаревшей антипатии к евреям. Такая неудача тем более бросалась в глаза, что Франция выдвинула выдающегося антисемита, который понимал весь масштаб и возможности нового оружия. То обстоятельство, что им оказался видный писательроманист, характерно для условий Франции, где антисемитизм в общемто никогда не пользовался такой же дурной славой в социальном и в интеллектуальном отношении, как в других европейских странах.

Луи Фердинанд Селин, которому присуща была изобретательность и идеологическое воображение, отсутствовавшее у более рациональных . французских антисемитов, придерживался простого тезиса. Он утверждал, что евреи воспрепятствовали эволюции Европы к политическому единству, служили причиной всех европейских войн начиная с 843 г. и замышляли разрушить и Францию, и Германию, возбуждая их взаимную вражду. Селин предложил такое фантастическое объяснение истории в своем произведении «Ecle des Cadavres», написанном во времена Мюнхенского пакта и опубликованном в первые месяцы войны. Более ранний памфлет на эту тему — «Bagatelle pur un massacre» (1938), хотя и не содержал нового ключа к европейской истории, был уже удивительно современным в своем подходе. Здесь отменялись всякие ограничивающие различения между отечественными и иностранными, между плохими и хорошими евреями и не обращалось внимания на разработанные законодательные проекты (что являлось специфической особенностью французского антисемитизма), памфлет прямо приступал к существу дела и выдвигал требование убийства всех евреев.

⁵⁶ Для того чтобы увидеть удивительную преемственность во французских антисемитских аргументах, можно сравнить, например, образ еврея Искариота у Шарля ФуР^ь который приезжает во Францию со 10 фунтов, обосновывается в городе, где есть шесть конкурентов в его сфере, сокрушает все соперничающие дома, накапливает боль шое состояние и возвращается в Германию (см. Furier С. Thérie des qua re muvements. 1808. P. 88 ff. euvres Cmplètes), с картиной, которую рисует Жироду в 1939 г. «Просачиваясь какимто тайным образом, который я тщетно пытался установить, сотни тысяч ашкенази, бежавшие из польских и румынских гетто, проникли в нашу страну... сгоняя со своих мест наших сограждан и в то же время разрушая их профессиональные обычаи и традиции... а также игнорируя все исследования, связанные с переписью, налогами и трудовой деятельностью» (Giraudux J. Pleins puvirs. 1939).

Первая книга Селина была очень благосклонно принята ведущими интеллектуалами Франции, которые отчасти были удовлетворены атакой на евреев, отчасти полагали, что речь идет всего лишь об интересной новой литературной выдумке⁵⁷. В силу тех же самых причин доморощенные французские фашисты не воспринимали Селина всерьез, несмотря на то что нацисты всегда знали о том, что он был единственным подлинным антисемитом во Франции. Врожденное здравомыслие французских политиков и их глубоко укорененная респектабельность не позволяли им признать шарлатана и сумасшедшего. В результате даже немцы, которые разбирались, что к чему, должны были продолжать использовать таких неадекватных для соответствующих целей сторонников, как Дорио (последователь Муссолини) и Петен (старый французский шовинист, вовсе не понимавший современных проблем), в своих тщетных усилиях убедить французский народ в том, что уничтожение евреев может послужить средством решить абсолютно все проблемы. То, как складывалась ситуация в годы, когда официальная и даже неофициальная Франция изъявляла готовность сотрудничать с нацистской Германией, наглядно свидетельствует о том, насколько антисемитизм XIX в. был неэффективным с точки зрения новых политических целей века XX, причем даже в стране, где он достиг наивысшего развития и пережил все прочие перемены в общественном мнении. Не помогло и то, что такие способные журналисты XIX столетия, как Эдуард Дрюмон, и даже такие выдающиеся современные писатели, как Жорж Бернанос, вносили свой вклад в дело, которому гораздо более адекватно служили сумасшедшие и шарлатаны.

Как оказалось, решающую роль сыграло то обстоятельство, что во Франции в силу разных причин так и не сложилась полноценная империалистическая партия. Как указывали многие французские колониальные политики⁵⁸, только франкогерманский союз мог бы позволить Франции соперничать с Англией в разделе мира и с успехом принять участие в борьбе за Африку. Тем не менее, несмотря на все свои шумные тирады и враждебность по отношению к Великобритании, Ранция ни разу не позволила соблазнить себя на участие в таком соерничестве. Франция была и осталась, хотя ее значение и убавлялось, ^1Qn par excellence на континенте, а ее слабые империалистические ползновения приводили обычно к появлению новых движений за на

^СУЮ

рР^{ежде всего} критическое обсуждение книги Марселем Арланом в «Nuvelle ^{евраль 1938 г}) который утверждает, что позиция Селина, в своей ^АнДре Жид (апрель 1938 г.) считает, что Селин, рисуя только еврей^пР^еУ^{спел в} изображении не реальности, а той самой галлюцинации, _с вызывает реальность. ^м напр. Pinn R. France et Allemagne. 1912.


^ 94
Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

Националистический антисемитизм, безобидный, если сравнивать его с современными движениями, во Франции никогда не был монополией реакционеров и шовинистов. По этому вопросу писатель Жан Жироду, министр пропаганды в кабинете Даладье военной поры, •пребывал в полном согласии⁵⁶ с Петеном и правительством Виши, которое также, несмотря на все свои старания угодить немцам, не могло вырваться за пределы подобной устаревшей антипатии к евреям. Такая неудача тем более бросалась в глаза, что Франция выдвинула выдающегося антисемита, который понимал весь масштаб и возможности нового оружия. То обстоятельство, что им оказался видный писательроманист, характерно для условий Франции, где антисемитизм в общемто никогда не пользовался такой же дурной славой в социальном и в интеллектуальном отношении, как в других европейских странах.

Луи Фердинанд Селин, которому присуща была изобретательность и идеологическое воображение, отсутствовавшее у более рациональных . французских антисемитов, придерживался простого тезиса. Он утверждал, что евреи воспрепятствовали эволюции Европы к политическому единству, служили причиной всех европейских войн начиная с 843 г. и замышляли разрушить и Францию, и Германию, возбуждая их взаимную вражду. Селин предложил такое фантастическое объяснение истории в своем произведении «Ecle des Cadavres», написанном во времена Мюнхенского пакта и опубликованном в первые месяцы войны. Более ранний памфлет на эту тему — «Bagatelle pur un massacre» (1938), хотя и не содержал нового ключа к европейской истории, был уже удивительно современным в своем подходе. Здесь отменялись всякие ограничивающие различения между отечественными и иностранными, между плохими и хорошими евреями и не обращалось внимания на разработанные законодательные проекты (что являлось специфической особенностью французского антисемитизма), памфлет прямо приступал к существу дела и выдвигал требование убийства всех евреев.

⁵⁶ Для того чтобы увидеть удивительную преемственность во французских антисемитских аргументах, можно сравнить, например, образ еврея Искариота у Шарля Фурье, который приезжает во Францию со 10 фунтов, обосновывается в городе, где есть шесть конкурентов в его сфере, сокрушает все соперничающие дома, накапливает большое состояние и возвращается в Германию (см Furier С. Thérie des quatre muvements. 1808. P. 88 ff. euvres Cmplètes), с картиной, которую рисует Жироду в 1939 г. «Просачиваясь какимто тайным образом, который я тщетно пытался установить, сотни тысяч ашкенази, бежавшие из польских и румынских гетто, проникли в нашу страну... сгоняя со своих мест наших сограждан и в то же время разрушая их профессиональные обычаи и традиции... а также игнорируя все исследования, связанные с переписью, налогами и трудовой деятельностью» (Giraudux J. Pleins puvirs. 1939).

^ Глава вторая. Евреи, национальное государство ...

Первая книга Селина была очень благосклонно принята ведущими интеллектуалами Франции, которые отчасти были удовлетворены атакой на евреев, отчасти полагали, что речь идет всего лишь об интересной новой литературной выдумке⁵⁷. В силу тех же самых причин доморощенные французские фашисты не воспринимали Селина всерьез, несмотря на то что нацисты всегда знали о том, что он был единственным подлинным антисемитом во Франции. Врожденное здравомыслие французских политиков и их глубоко укорененная респектабельность не позволяли им признать шарлатана и сумасшедшего. В результате даже немцы, которые разбирались, что к чему, должны были продолжать использовать таких неадекватных для соответствующих целей сторонников, как Дорио (последователь Муссолини) и Петен (старый французский шовинист, вовсе не понимавший современных проблем), в своих тщетных усилиях убедить французский народ в том, что уничтожение евреев может послужить средством решить абсолютно все проблемы. То, как складывалась ситуация в годы, когда официальная и даже неофициальная Франция изъявляла готовность сотрудничать с нацистской Германией, наглядно свидетельствует о том, насколько антисемитизм XIX в. был неэффективным с точки зрения новых политических целей века XX, причем даже в стране, где он достиг наивысшего развития и пережил все прочие перемены в общественном мнении. Не помогло и то, что такие способные журналисты XIX столетия, как Эдуард Дрюмон, и даже такие выдающиеся современные писатели, как Жорж Бернанос, вносили свой вклад в дело, которому гораздо более адекватно служили сумасшедшие и шарлатаны.

Как оказалось, решающую роль сыграло то обстоятельство, что во Франции в силу разных причин так и не сложилась полноценная империалистическая партия. Как указывали многие французские колониальные политики⁵⁸, только франкогерманский союз мог бы позволить Франции соперничать с Англией в разделе мира и с успехом принять участие в борьбе за Африку. Тем не менее, несмотря на все свои шумные тирады и враждебность по отношению к Великобритании, Франция ни разу не позволила соблазнить себя на участие в таком соперничестве. Франция была и осталась, хотя ее значение и убавлялось, natin par excellence на континенте, а ее слабые империалистические поползновения приводили обычно к появлению новых движений за на

57 р,

м. прежде всего критическое обсуждение книги Марселем Арланом в «Nuvelle Revue Française» (февраль 1938 г.), который утверждает, что позиция Селина, в своей сущности, «slide». Андре Жид (апрель 1938 г.) считает, что Селин, рисуя только еврейскую «spécialité», преуспел в изображении не реальности, а той самой галлюцинации, которую вызывает реальность.

См., напр. Ptnn ^ R. France et Allemagne. 1912.


96


97

Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

Глава вторая. Евреи, национальное государство ...


циональную независимость. Кроме того, поскольку французский антисемитизм питался главным образом чисто национальным франконемецким конфликтом, то «еврейский вопрос» почти автоматически не мог играть заметной роли в империалистической политике, несмотря на то что ситуация в Алжире с его смешанным населением, состоявшим из местных евреев и арабов, создавала для этого превосходные условия⁵⁹. Беззастенчивое и грубое разрушение французского национального государства в результате германской агрессии, издевательский германо-французский союз, возникший вследствие германской оккупации и поражения Франции, могли подтвердить, как мало собственных сил привнесла эта natin par excellence в нашу эпоху из своего славного прошлого она не меняла своей сущностной политической структуры.

5. ^ Золотой век безопасности

Только два десятилетия отделяли момент временного упадка антисемитских движений от начала первой мировой войны. Этот период был справедливо охарактеризован как «золотой век безопасности»⁶⁰, так как лишь немногие из тех, кто жил в ту пору, ощущали слабость, очевидно присущую устаревшей политической структуре, которая, несмотря на все пророчества о близящемся закате, продолжала функционировать с кажущимся блеском и с необъяснимым монотонным упорством. Рядом друг с другом и, как казалось, с одинаковой стабильностью продолжали держаться анахроничный деспотизм в России, коррумпированная бюрократия в Австрии, тупой милитаризм в Германии и нерешительная, пребывающая в постоянном кризисе республика во Франции, причем все они по прежнему находились в тени Великобритании с ее мировой мощью. Ни одно из правительств этих государств не пользовалось особой популярностью, все сталкивались с усиливавшейся внутренней оппозицией, однако нигде, как казалось, не проявлялось серьезной политической воли к радикальным изменениям политических условий. Европа была слишком поглощена экономической экспансией для того, чтобы какая-либо нация или социальный слой всерьез относились к политическим вопросам. Все могло идти своим чередом, так как никто ни на что не обращал никакого внимания. Или, как

Некоторые аспекты «еврейского вопроса» в Алжире рассматриваются в моей статье «Why the Crémieux Decree was abrgated» Cntemprary Jewish Recrd. April. 1943.

Определение принадлежит Стефану Цвейгу, который так назвал период перед первой мировой войной (см. Zweig S. The wrld f yesterday An autbigraphy. 1943).

проницательно отмечал Честертон, «все продлевает свое существование посредством отрицания того, что существует»⁶¹.

Неслыханный рост промышленных и экономических возможностей вел к постоянному ослаблению роли чисто политических факторов в раскладе сил на международной арене, в то время как экономическая мощь приобретала господствующее значение. Мощь воспринималась как синоним экономических возможностей, а затем обнаружилось, что экономический и промышленный потенциалы являются всего лишь ее современными предпосылками. В определенном смысле экономическая мощь могла подчинять себе правительства, так как у них была та же вера в экономику, как и у простых бизнесменов, которым удалось убедить правительства в том, что государственные средства принуждения необходимо использовать исключительно в целях защиты интересов бизнеса и национального достояния. В течение очень короткого периода в известной мере соответствовало истине замечание Вальтера Ратенау о том, что 3 человек, хорошо знающих друг друга, держат в своих руках судьбы мира. Такое весьма своеобразное положение дел сохранялось как раз до 1914 г., когда вследствие самого факта войны разрушилась вера масс в провиденциальный характер экономической экспансии.

Евреи, более чем какаялибо другая часть европейских народов, были введены в заблуждение видимостями золотой эпохи безопасности. Антисемитизм казался делом прошлого. Чем больше правительства утрачивали силу и престиж, тем меньше внимания обращали на евреев. В то время как государство играло все более незначительную и бессодержательную роль в деле представительства, политическое представительство тяготело к тому, чтобы превратиться в своего рода театральный спектакль, исполняемый с той или иной степенью блеска. Дело дошло до того, что в Австрии сам театр превратился в фокус национальной жизни, стал институтом, общественное значение которого очевидно превосходило общественное значение парламента. Театральность политического мира стала столь явной, что театр смог предстать как сфера реального.

Растущее влияние крупного бизнеса на государство, а также ослабление потребности государства в услугах евреев ставили под угрозу существование евреябанкира и приводили к определенным изменениям в структуре занятий евреев. Первым симптомом упадка еврейских банковских домов была утрата ими престижа и власти в рамках еврейских общин. Они уже не обладали силой, достаточной для того, чтобы

Превосходное описание ситуации в Британии см. Chestertn G. К. The return f Dn ^xte Это произведение появилось только в 1927 г., однако «было задумано и отчасти написано до войны».

—1028


^ 98
Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

осуществлять централизацию и в известной мере монополизировать общее достояние евреев. Все большее число евреев покидали сферу государственных финансов, с тем чтобы заняться самостоятельным делом. Из поставок продовольствия и одежды для армий и правительств вырастало новое еврейское занятие — продовольственной и хлебной торговлей, а также швейной промышленностью, в которой евреи вскоре завоевали заметное положение во всех странах. Ломбарды и торгующие всем магазины в местечках и в сельской местности были предшественниками универмагов в крупных городах. Это не означает, что прекратились отношения между евреями и правительствами, однако в эти отношения было вовлечено меньшее количество людей, так что в конце данного периода мы наблюдаем почти ту же картину, как и в начале несколько евреев, занимающих важные финансовые позиции, имеют слабые отношения (или вообще не имеют) с широкими слоями еврейского среднего класса.

Еще более серьезное значение, чем расширение класса независимых деловых людей из числа евреев, имело другое изменение, происшедшее в структуре профессиональных занятий, — еврейство Центральной и Западной Европы достигло точки насыщения в своем благосостоянии и экономическом преуспевании. Возможно, это был момент, когда евреи могли показать, что они действительно хотели иметь деньги ради денег или ради власти. В первом случае они могли бы расширять свое дело и передавать его наследникам во втором — они могли бы стремиться более прочно утвердиться в сфере государственного бизнеса и бороться против влияния крупного бизнеса и промышленников на правительства. Однако они не сделали ни того ни другого. Напротив, сыновья преуспевающих бизнесменов и в меньшей степени банкиров отказывались от дела своих отцов ради свободных профессий и чисто интеллектуальных занятий, обратиться к которым евреи предшествующих поколений не могли себе позволить. То, чего так опасалось некогда национальное государство — возникновение еврейской интеллигенции, — сейчас происходило с фантастической быстротой. Особенно заметный наплыв детей евреев в сферу культурных занятий был в Германии и в Австрии, где значительная часть культурных учреждений, таких, как газеты, издательства, консерватории и театр, стали сферой деятельности евреев.

То, что стало возможным благодаря традиционному еврейскому пристрастию и уважению к интеллектуальным занятиям, привело в результате к подлинному разрыву с традицией, а также к интеллектуальной ассимиляции и национализации значительных слоев западноевропейского и центральноевропейского еврейства. В политическом отношении это служило свидетельством эмансипации евреев от опеки го

^ Глава вторая. Евреи, национальное государство ...

сударства, растущего сознания общности своей судьбы с судьбой соотечественников, а также значительного ослабления связей, делавших евреев межъевропейским образованием. В социальном отношении еврейские интеллектуалы были первыми, кто как группа нуждались в принятии в нееврейское общество и стремились к этому. Социальная дискриминация, бывшая чемто малозначительным для их отцов, которые не стремились к социальному взаимодействию с неевреями, стала важнейшей проблемой для этих людей.

В поисках путей в общество эта группа была вынуждена принять образцы социального поведения, создававшиеся теми отдельными евреями, которые, в виде исключения из правила дискриминации, принимались в общество в течение XIX столетия. Они быстро обнаружили ту силу, которая способна была открыть все двери, ту «сияющую мощь славы» (Стефан Цвейг), которая стала неодолимой благодаря вековому идолопоклонству перед гением. Отличие стремления евреев к славе от общего идолопоклонства перед славой, присущего той эпохе, заключалось в том, что евреи не были заинтересованы в славе в первую очередь для самих себя. Жить в ауре славы было более важно, нежели стать знаменитым. Таким образом, они стали выдающимися рецензентами, критиками, коллекционерами и организаторами того, что было связано со славой. «Сияющая мощь» была чрезвычайно действенной силой, с помощью которой социально бездомные могли устроить себе дом. Другими словами, еврейские интеллектуалы пытались, и в известной мере преуспели в этом, стать живой связью, объединяющей пользующихся славой индивидов в общество знаменитых, в интернациональное по определению общество — ведь достижения духа выходят за пределы национальных границ. Общее ослабление политических факторов, за два десятилетия приведшее к ситуации, где реальность и кажимость, политическая реальность и театральное представление легко могли пародировать друг Друга, сейчас позволяло им стать представителями какого-то призрачного интернационального общества, в котором национальные предрассудки, казалось, уже не имели значения. Довольно парадоксальным образом это интернациональное общество было, по-видимому, единственным, признававшим национализацию и ассимиляцию своих еврейских членов. Для австрийского еврея было гораздо легче быть признанным австрийцем во Франции, чем в Австрии. Призрачное мировое гражданство этого поколения, эта фиктивная национальность, о которой они заявляли, как только упоминалось их еврейское происхождение, отчасти уже походила на те паспорта, которые позднее давали их обладателям право жить в любой стране, кроме той, ^что выдала эти паспорта.


^ 1

Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма


Данные обстоятельства по самой своей природе не могли не сделать евреев заметными как раз в тот момент, когда их деятельность, их удовлетворенность и счастье в этом мире кажимости указывали на то, что как группа они не стремились в действительности ни к деньгам, ни к власти. В то время как серьезные государственные деятели и публицисты занимались «еврейским вопросом» гораздо меньше, чем в какой-либо период после эмансипации евреев, и в то время как антисемитизм практически полностью исчез с открытой политической сцены, евреи стали символом общества как такового и объектом ненависти всех тех, кого общество не принимало. Антисемитизм, утратив свою опору в тех особых условиях, которые влияли на его развитие в течение XIX столетия, стал делом шарлатанов и сумасшедших, свободно взбивавших ту фантастическую смесь из полу истин и диких предрассудков, которая появилась в Европе после 1914 г. и стала идеологией всех фрустрированных и озлобленных элементов.

Поскольку «еврейский вопрос» в его социальном аспекте выступал как катализатор социального брожения вплоть до того момента, когда дезинтегрированное общество идеологически ре кристаллизировалось вокруг возможности массового уничтожения евреев, необходимо обрисовать некоторые основные черты социальной истории эмансипированного еврейства в прошлом столетии.