От редакторов русского издания

Вид материала

Документы

Содержание Глава седьмая. Раса и бюрократия Глава седьмая. Раса и бюрократия 2. Золото и раса Глава седьмая. Раса и бюрократия 35 Frnde J A Ibid Глава седьмая. Раса и бюрократия Глава седьмая. Раса и бюрократия 285 Глава седьмая. Раса и бюрократия

Подобный материал:

• Предисловие редакторов русского издания, 732.37kb.
• Философия русского религиозного искусства XVI-XX вв. Антология, 6335.43kb.
• Автор, название, изд-во, год издания, 464.93kb.
• Концепция и специфические характеристики первого номера корпоративного издания для, 905.48kb.
• В. Н. Дёмин Гиперборея. Исторические корни русского народа, 1249.63kb.
• В. В. Зеленский От редактора русского издания 1929, 10660.27kb.
• Информационно-библиографические издания, 485.77kb.
• Национальное достояние русского народа, 99.7kb.
• Федеральный компонент, 401.39kb.
• Информационно-библиографический отдел Золотое кольцо России, 148.24kb.

«Их раса была их титулом превосходства над туземцами, и заниматься ручным труДом означало уронить достоинство, сообщаемое им их расой... В наиболее утративших Нравственность это отвращение к труду вырождалось в претензию на содержание как естественное право» (Kiewiet С. W. de. p. cit. P. 216).


^ Глава седьмая. Раса и бюрократия


275




ных. Такое заключение было логичным и неизбежным, если радикальным образом отрицалось наличие каких бы то ни было общих связей с дикарями на практике это означало, что христианство впервые перестало действовать как средство решительного обуздания опасных извращений человеческого самосознания, и это было предвосхищением той опасной неэффективности, которую оно продемонстрировало в более поздних расистских обществах²². Буры просто отрицали христианское учение об общности происхождения всех людей и превратили те места из Ветхого Завета, где еще не преодолены границы древнеизраильской национальной религии, в суеверие, которое нельзя назвать даже ересью²³. Подобно евреям, они твердо поверили в себя как в избранный народ²⁴, с той существенной разницей, что избраны они были не для божественного спасения человечества, а для ленивого господства над другой разновидностью людей, обреченной на столь же ленивое выполнение тяжелых трудовых обязанностей²⁵. Такова была воля Божья на земле, и голландская реформатская церковь провозгласила это и продолжает провозглашать и теперь, находясь в этом отношении в остром и враждебном про

„ос

тиворечии с миссионерами всех других христианских деноминации .

В бурском расизме, в отличие от других его разновидностей, было нечто безыскусное и, можно сказать, наивное. Лучшим подтверждением этой мысли является полное отсутствие литературы и других достижений интеллекта²⁷. Он был и остается отчаянной реакцией на отча

²² Голландская реформатская церковь всегда находилась на передовом фронте борьбы буров против влияния христианских миссионеров в Капской колонии. Однако в 1944 г. она сделала еще один шаг вперед, приняв «без единого голоса против» резолюцию, запрещающую браки между бурами и англоязычными гражданами (согласно передовой статье в газете «Cape Times» от 18 июля 1944 г., цит. по New Africa. Cuncil n African Affairs. Mnthly Bulletin. ctber, 1944.)

²³ Кьевье (Kiewiet C. W. de. p. cit. P. 181) упоминает «учение о расовом превосходстве, извлеченное из Библии и подкрепленное получившими широкое хождение в XIX в. популярными интерпретациями дарвиновских теорий».

²⁴ «Бог Ветхого Завета был для них почти такой же национальной фигурой, как и для евреев... Я припоминаю захватывающую сцену в одном кейптаунском клубе, где дерзкий англичанин, случайно оказавшийся за столиком с тремя или четырьмя голландцами, осмелился заметить, что Христос был неевропейцем и что с юридической точки зрения ему не было бы разрешено иммигрировать в ЮжноАфриканский Союз. Это высказывание привело голландцев в такое возбуждение, что они чуть не попадали со стульев»

(Barnes L. p. cit. P. 33).

²⁵ «Голландский фермер считает, что изоляция туземцев и их унижение заповеданы Богом, и спорить против этого — значит совершать преступление и святотатство» (Bentwich N. Suth Africa. Dminin f racial prblems Plitical Quartely. 1939. Vl. 10. № 3).

²⁶ «До сего дня миссионер для буров есть предатель основ, белый человек, выступающий с черными против белых» (Millin S. G. Rhdes. L., 1933. P. 38).

²⁷ «Поскольку у них было мало искусства, еще меньше архитектуры и совсем не было литературы, для того чтобы резко отгородиться от туземцев и чужестранцев, они нуждались в своих фермах, своих Библиях и своей чистоте крови» (Kiewiet С. W. de. p. cit. P. 121).

янные условия жизни, не получившей ясного словесного выражения и не имевшей последствий, пока он был изолированным явлением. Положение стало меняться лишь с появлением британцев, которые не выказывали интереса к своей новейшей колонии, еще в 1849 г. называвшейся военной станцией (в отличие от колонии того или иного типа). Но одно только их присутствие, т.е. их совершенно иное отношение к туземцам, которых они не считали отличным от людей биологическим видом, затем их попытки (после 1834 г.) отменить рабство и прежде всего их усилия по установлению фиксированных границ земельной собственности, вызвало в застойном бурском обществе бурную реакцию. Для буров было характерно то, что на протяжении всего XIX в. их реакции следовали одному и тому же повторяющемуся стереотипу бурские фермеры бежали от английских законов, организуя треки (переселения) в дикие глубинные районы и без сожаления расставаясь со своими домами и фермами. Не желая мириться с ограничениями на свою собственность, они предпочитали вовсе ее покинуть²⁸. Это не означает, что буры не чувствовали себя дома, где бы им ни пришлось оказаться они чувствовали и продолжают чувствовать Африку своим домом в гораздо большей степени, чем какиелибо последующие иммигранты, но Африку в целом, а не какую-то определенную ограниченную территорию. Их фантастические «треки», повергавшие в остолбенение британскую администрацию, ясно показывали, что они превратились в племя и утратили европейское чувство территории, чувство своей patria. Они вели себя в точности как черные племена, столетиями бродившие по Черному континенту, чувствовавшие себя дома везде, где случалось остановиться их орде, и каждую попытку закрепить их на определенном месте воспринимавшие как смерть.

Отсутствие корней характерно для всякой расовой организации. То, на что сознательно нацелены европейские «движения» — превра

⁸ «Настоящий участник «великого трека» ненавидел границы. Когда английское правительство настаивало на фиксированных границах всей колонии или отдельных фермерских хозяйств, он чувствовал, что у него чтото отнимают... Лучше уж было податься прочь, туда, где была вода и незанятые земли и не было английского правительства, отменявшего законы о свободном переселении, и где белого человека нельзя было вызвать в суд для дачи объяснений по поводу жалоб его холопов» (Ibid. P. 5455). «Уникальное в истории колонизации движение «великий трек» (р. 58) было поражением политики более интенсивного заселения. Практика землепользования, требовавшая территории размером с целый канадский поселок для поселения десяти семей, распространилась на всю Южную Африку. Она сделала навсегда невозможной сегрегацию белой и черной рас в районах отдельного проживания... Выведя буров за пределы досягаемости английского закона, «великий трек» позволил им установить «правильные» отношения с туземным населением» (р. 56). «В последующие годы «великий трек» стал больше чем просто протестом ему предстояло превратиться в восстание против английской администрации и в краеугольный камень, заложенный в англобурский расизм XX в.» (James S. p. cit. P. 22).






щение народа в орду, может, подобно лабораторному эксперименту, наблюдаться в этом печальном раннем опыте буров. Если уничтожение корней как сознательная цель основывалось в первую очередь на ненависти к миру, в котором не было места для «излишних людей», так что его разрушение могло становиться высшей политической целью, отсутствие корней у буров было естественным следствием того, что они давно освободились от необходимости трудиться и жили в мире, построенном не руками человека. Такое же поразительное сходство отмечается между «движениями» и бурскими представлениями об «избранности». Но в то время как избранность пангерманских, панславянских или польских мессианских движений была более или менее сознательным орудием господства, извращенное христианство буров произрастало из ужасающей реальности, в которой несчастные «белые люди» почитались как божества равно несчастными «черными людьми». Живя в условиях, которые они не были в состоянии превратить в цивилизованный мир, они не обнаруживали вокруг себя большей ценности, чем себя самих. Важно, однако, что независимо от того, является ли расизм естественным результатом катастрофы или сознательным орудием ее приближения, он всегда тесно связан и с презрением к труду, ненавистью к территориальным ограничениям, общей беспочвенностью и активистской верой в свою божественную избранность.

Первый британский режим в Южной Африке, с его миссионерами, солдатами и первопроходцами, не осознавал, что бурские взгляды имеют определенную опору в реальности. Англичане не понимали, что абсолютное верховенство европейцев, в котором они в конечном счете были так же заинтересованы, как и буры, едва ли могло быть обеспечено иначе, чем с помощью расизма, так как число постоянных европейских поселенцев безнадежно уступало числу туземцев²⁹. Для них было шоком, «что поселившиеся в Африке европейцы должны были сами вести себя как дикари, поскольку таков был обычай страны»³⁰, и их простым утилитарным умам казалось просто нелепым жертвовать производительностью и прибылями во имя фантомного мира белых богов, господствующих над черными тенями. Только после того как англичане и европейцы постоянно обосновались здесь в результате золотого бума, они научились постепенно приспосабливаться к населению, которое нельзя было заманить обратно в европейскую цивилизацию даже соображениями прибыли, которое утратило даже присущие европейскому человеку низшие стимулы после того, как порвало с его выс

²⁹ В 1939 г. все население ЮжноАфриканского Союза насчитывало 9,5 млн человек, в том числе 7 млн туземцев и 2,5 млн европейцев. Среди последних было 1,25 млн буров, около одной трети англичан и 1 тыс. евреев (см. Bentwich N. p cit.).

³⁰ Prtide J. A. p. cit. P. 375.

шими мотивами, потерявшими смысл и привлекательность в обществе, где никто не стремится ни к каким достижениям и каждый стал богом.

^ 2. Золото и раса

Месторождения алмазов в Кимберли и золотые разработки в Витватерсранде были найдены посреди этого фантомного расового мира, и «земля, которую до этого, не удостаивая своим вниманием, миновали корабль за кораблем, везущие эмигрантов в Австралию и Новую Зеландию, увидела вдруг на своих пристанях толпы людей, спешащих дальше в глубь страны к золотым рудникам. В большинстве своем это были англичане, но немало было и приехавших из Риги и Киева, Гамбурга и Франкфурта, Роттердама и СанФранциско»³¹. Все они принадлежали к «разряду людей, предпочитающих авантюры и спекуляции оседлой производственной деятельности и не приспособленных к работе в упряжке обыденной жизни... (Тут были) золотоискатели из Америки и Австралии, немецкие спекулянты, торговцы, содержатели питейных заведений, профессиональные игроки, адвокаты... отставные армейские и флотские офицеры, младшие сыновья из видных фамилий... Восхитительно пестрое сборище, в котором деньги, получаемые за счет невиданной производительности рудников, текли, как вода». К ним присоединялись тысячи туземцев, сначала прибывавших сюда, чтобы «красть алмазы и откладывать заработанное на покупку ружей

ОО v

и пороха» , но, когда «самый застойный из колониальных регионов взорвался бурной активностью, быстро превратившихся в наемных рабочих, в кажущийся неиссякаемым источник дешевой рабочей силы»³³. Изобилие туземцев и их дешевого труда — это единственное и, пожалуй, самое важное отличие этого золотого бума от ему подобных. Вскоре стало очевидным, что толпе с четырех концов света даже и не понадобится заниматься добычей во всяком случае, постоянной привлекательной чертой Южной Африки, постоянным ее ресурсом, манившим авантюристов на постоянное здесь поселение, было не золото, а человеческий материал, обещавший постоянную свободу от необходимости трудиться³⁴. Местные европейцы служили здесь только надсмотрщиками, не

³¹ Kiewiet С. W. de. p. cit. P. 119.

³² Frude J. A. p cit. P. 4.

³³ Kiewiet C. W. de. p cit. P. 119.

44

«Тем, чем обилие дождя и травы было для новозеландских баранов, просторы дешевых пастбищ — для австралийской шерсти, гектары плодородных прерий — для канадской пшеницы, тем для южноафриканской горнодобычи и промышленности был дешевый туземный труд» (Kiewiet С. W. de. p. cit. P. 96).


Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма


^ Глава седьмая. Раса и бюрократия


279


278




выдвигая из своей среды даже квалифицированных рабочих и инженеров — и тех и других приходилось регулярно ввозить из Европы.

Вторым по важности для окончательного исхода всего дела моментом было то, что этот золотой бум не был предоставлен самому себе, а финансово и организационно зависел от обычной европейской экономики, от аккумулированного в ней излишнего богатства и от помощи еврейских финансистов. С самого начала «сотня или около того еврейских коммерсантов слетелись, как орлы на добычу»³⁵, действуя, по сути, в качестве посредников, через которых европейский капитал инвестировался в золотодобычу и производство алмазов.

Единственной частью южноафриканского населения, не участвовавшей и не желающей участвовать во внезапно охватившей страну бурной деятельности, были буры. Они ненавидели всех этих uitlanderB, которым не нужно было гражданство, но которые нуждались в британском покровительстве и получали его, тем самым укрепляя влияние английских властей в регионе мыса. Буры прореагировали обычным для них способом они продали свои алмазосодержащие владения в Кимберли и в очередной раз перебрались в дикие глубинные районы. Им было непонятно, что новый приток пришельцев состоял уже не из английских миссионеров, правительственных чиновников или обычных поселенцев, и они осознали, когда было уже слишком поздно, уже потеряв свою долю богатств золотого бума, что новый золотой идол вовсе не так уж несовместим с их кровавым идолом, что новая толпа также неохоча до работы и не способна к созданию цивилизации, как и они сами, и потому не станет, подобно британским чиновникам, терзать их требованиями соблюдать закон или, подобно христианским миссионерам, будоражить их рассуждениями о равенстве всех людей.

Буры в испуге бежали от того, чего в действительности так и не произошло, — от индустриализации страны. Правы они были только в той мере, в какой нормальное производство и цивилизация в самом деле могли автоматически разрушить сложившийся в расовом обществе образ жизни. Нормальный рынок труда и товаров ликвидировал бы расовые привилегии. Но золото и алмазы, которые вскоре стали источником существования для половины южноафриканского населения, не были товарами в том же смысле и не производились таким же образом, как шерсть в Австралии, мясо в Новой Зеландии или пшеница в Канаде. Иррациональное, нефункциональное место золота в экономике сделало его независимым от рациональных методов производства, что, разумеется, никогда не допустили бы столь фантастических различий между заработками черных и белых. Золото — это объект спекуляций,

^{^ 35} Frnde J A Ibid

чья стоимость в конечном счете определялась политическими факторами, — стало «животворной силой» Южной Африки³⁶, но оно не стало основой нового экономического порядка.

Буры боялись также просто присутствия uitlanderB, так как ошибочно принимали их за английских поселенцев. Уитлендеры же приезжали исключительно с целью быстрого обогащения, и оставались только те из них, кто не вполне преуспел, или кому, подобно евреям, за неимением собственной страны, некуда было возвращаться. Ни одна из групп не была очень уж озабочена тем, чтобы создать общество по образцу европейских стран, как это сделали переселенцы в Австралии, Канаде и Новой Зеландии. Как с радостью обнаружил Барнато, «трансваальское правительство не похоже ни на одно правительство в мире. Это и не правительство вовсе, а компания с неограниченной ответст

07

венностью, насчитывающей порядка двадцати тысяч акционеров»⁰. Точно так же результатом отчасти ряда взаимных недоразумений была и англобурская война, которую буры считали «кульминацией замысла британского правительства объединить Южную Африку», в то время как на самом деле она была продиктована главным образом интересами вкладчиков капитала³⁸. Проиграв войну, буры проиграли не больше того, от чего они уже и так добровольно отказались, — свою долю в богатствах но они определенно выиграли согласие остальных слоев европейцев, включая английское правительство, на неправовое устройство расового общества³⁹. Сегодня все слои населения, англичане и африкандеры, организованные рабочие и капиталисты, находятся в

⁶ «Золотые рудники — это жизненный сок в жилах Союза золотодобывающая промышленность давала прямо или косвенно средства к существованию половине населения, и половина финансовых средств правительства поступала прямо или косвенно от Добычи золота» (Kiewiet С W de p cit P 155)

³⁷ См Emden P H Jews f Britain, A Series f Bigraphies L, 1944 Глава «Frm Cair t the Cape»

⁸ Кьевье (Kiewiet С W de p cit P 138139) упоминает, однако, и другой «набор обстоятельств» «Любая попытка английского правительства добиться от правительства Трансвааля уступок или реформ неизбежно делала из него агента горнопромышленных Магнатов Независимо от того, осознавали ли это на Даунингстрит или нет, Великобритания оказывала поддержку инвестициям капитала и помещению его в горнодобычу»

«Многое в нерешительном и уклончивом образе действия английских государственных мужей поколения до англобурской войны может быть отнесено на счет колебаний ^английского правительства между его обязательствами перед туземцами и обязательствами перед белыми сообществами Теперь, однако, война с бурами вынудила принять Решение в вопросе о туземцах По условиям мирного договора английское правительство °тошло от своей гуманной позиции и позволило лидерам буров одержать блестящую победу в мирных переговорах, увенчавших их военное поражение Англия прекратила Усилия по регулированию жизненно важных отношений между белыми и черными ДауНингстрит капитулировала перед напором заморских окраин» (Kiewiet С W de p cit P 143144)




согласии по расовому вопросу⁴⁰, и если возвышение нацистской Германии и ее сознательные усилия по превращению немецкого народа в расу значительно укрепили политические позиции буров, то поражение Германии не ослабило их

Буры ненавидели финансистов больше, чем остальных иностранцев. Они какимто образом понимали, что финансист был ключевой фигурой в комбинации излишнего богатства и излишних людей, что именно его функцией было превратить золотой бум в более масштабное и более постоянное деловое предприятие⁴¹. Более того, война с англичанами вскоре показала еще более решающую сторону дела совершенно очевидным было то, что ее подтолкнули иностранные вкладчики капитала, требовавшие правительственной защиты их колоссальных прибылей в дальних странах как чегото само собой разумеющегося, как если бы армии, вовлеченные в войну против иноземных народов, были просто полицейскими силами, борющимися с местными преступниками. Бурам было без разницы, что люди, внедрившие такого сорта насилие в темные делишки вокруг производства золота и алмазов, были уже не финансисты, а те, кто какимто образом выбились из толпы и, подобно Сесилу Родсу, верили не столько в прибыль, сколько в экспансию ради самой экспансии⁴² Финансисты, бывшие в большинстве своем евреями и только лишь представителями, а не владельцами излишнего капитала, не имели ни необходимого политического влияния, ни достаточного экономического могущества, чтобы связать спекуляцию и финансовые авантюры с политическими целями и использованием силы

Вне всякого сомнения, однако, что финансисты, не будучи решающим фактором в системе империализма, были достаточно характерными фигурами на его начальной стадии⁴³. Они воспользовались преимуществами, предоставленными им перепроизводством капитала и сопровождавшим его полным переворачиванием экономических и моральных ценностей. Вместо простой торговли товарами и обыкновенной прибыли

⁴⁰ «Существует совершенно ошибочное представление, что африкандеры и англоязычные жители Южной Африки попрежнему не согласны в том, как следует обращаться с туземцами Напротив, это — одно из немногих, в чем они таки согласны» (James S p cit P 47)

⁴¹ Это происходило главным образом благодаря действиям по методу Альфреда Бейта, который появился здесь в 1875 г, чтобы скупать алмазы для одной из гамбургских фирм «До этого держателями акций горнодобывающих предприятий были только спекулянты Методы Бейта привлекли и подлинных инвеститоров» (Ernden P H p cit )

⁴² Очень характерной в этом отношении была позиция Барнато, когда речь зашла о слиянии его дела с группой Родса «Для Барнато слияние было не чем иным, как финансовой сделкой в интересах делания денег Поэтому он хотел, чтобы компания не имела ничего общего с политикой Роде, однако, был не просто дельцом » Это показывает, насколько не прав был Барнато, когда полагал «Если бы я обладал образованностью Сесила Родса, то не было бы сесилей род сов» (Ibid )

⁴³ Ср глава пятая настоящего издания, примечание 34

от производства беспрецедентный размах приобрела торговля самим капиталом. Только одно это обеспечило финансистам исключительное положение, а вдобавок доходы от инвестиций в других странах скоро стали возрастать гораздо более быстрыми темпами, чем торговые прибыли, так что коммерсанты и купцы уступили первенство финансистам⁴⁴. Главная экономическая характеристика финансиста состоит в том, что он извлекает прибыли не из производства и обмена товаров или из банковских операций, а единственно из комиссионных услуг. Это особенно важно в контексте нашего рассмотрения, так как это придает ему даже и в нормальной экономике тот оттенок нереальности, фантомообразного существования и какой-то в конечном счете напрасности, что были типичны для столь многого из того, что происходило в Южной Африке. Безусловно, финансисты никого не эксплуатировали, и их контроль за ходом дел в их деловых предприятиях был минимальным, независимо от того, были ли это совместные мошеннические организации или двусторонне обеспеченные здоровые начинания.

Стоит особо отметить также, что финансистами становились именно представители еврейской черни. Действительно, открытие золотых месторождений в Южной Африке совпало с первыми в новое время еврейскими погромами в России, так что в Южную Африку потянулась струйка еврейских эмигрантов. Здесь они, однако, едва ли сыграли бы какую-то роль в многонациональном сборище сорвиголов и ловцов удачи, если бы еще раньше там не оказалось некоторое число еврейских финансистов, которые немедленно проявили интерес к вновь прибывшим, понимая, что те могут служить их представителями в прочем населении.

Еврейские финансисты прибыли практически из всех стран Европейского континента, где с точки зрения их социального положения они были столь же излишни, как и другие южноафриканские иммигранты. Они были совершенно отличны от нескольких утвердившихся знатных еврейских семейств, чье влияние начиная с 1820 г. неуклонно падало и в чьи ряды по этой причине они не могли больше быть ассимилированы. Принадлежали они к той новой касте еврейских финансистов, которую После 70—80х годов мы обнаруживаем во всех европейских столицах, куДа они прибыли, покинув в большинстве своем страны своего рождения Для того, чтобы попытать счастья в международной биржевой игре. Этим


экономическую сторону империализма характеризует увеличение доходов от ино

Ранных капиталовложений и относительное уменьшение доходов от иностранной °Рговли Было подсчитано, что прибыль Великобритании от всей иностранной и ко°Ниальной торговли в 1899 г составила только 18 млн фунтов, в то же время доход в °М же году от иностранных капиталовложений составил от 90 до 1 млн фунтов

^(cm Hbsn J A Imperialism L, 1938 P 53 ff ) Очевидно, что эти капиталовложения Ребовали более долгосрочной и планомерной политики эксплуатации, чем простая

^т°Рговля


^ Глава седьмая. Раса и бюрократия


Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма


283




они занимались повсюду, к великому смятению старых еврейских фамилий, которые были слишком слабы, чтобы воспрепятствовать беззастенчивому делячеству вновь прибывших, и потому были счастливы, когда те переносили поле своей деятельности за моря. Другими словами, еврейские финансисты стали такими же излишними в сфере указанной еврейской банковской деятельности, как богатство, которое они представляли, стало излишним в узаконенном промышленном производстве, а ловцы удачи — в мире узаконенного наемного труда. В самой Южной Африке, где перед коммерсантами уже встала угроза уступить свой статус в экономике страны финансистам, вновь прибывшие — семейства Барнато, Бейты, Сэми Маркс — вытеснили старых еврейских поселенцев с их позиций с большей легкостью, чем это происходило в Европе⁴⁵ В Южной Африке, хотя едва ли гделибо еще, они играли роль третьего фактора в первоначальном союзе между капиталом и толпой в значительной мере они и привели в движение создание этого союза, держали в своих руках приток капитала и его инвестирование в золотодобычу и производство алмазов и вскоре стали более заметны, чем ктолибо иной

То, что они были еврейского происхождения, добавляло к их роли финансистов неуловимый символический привкус — привкус исходной бездомности и неукорененности — и тем самым привносило элемент таинственности и накладывало на все дело особый символический отпечаток К этому должны быть добавлены их действительные международные связи, которые, естественно, усиливали распространенные в народе заблуждения относительно еврейского политического могущества повсюду в мире Вполне можно понять, почему фантастические представления о международном тайном еврейском правительстве, изначально порожденные близостью еврейского банкирского капитала к государственным экономическим предприятиям, напитались здесь еще большим, чем на Европейском континенте, ядом. Евреи впервые попали здесь в центр расистского общества и почти автоматически были выделены бурами из всех остальных «белых» людей как объект особой ненависти, не только из-за того, что они представляли собой всю экономическую ситуацию, но и как другая «раса», воплощение дьявольского принципа, привнесенного в нормальный мир «черных» и «белых» Ненависть эта становилась более яростной еще и из-за того, что, как подозревали буры, им будет труднее, чем когонибудь иного, убедить ев

⁴⁵ Первые еврейские поселенцы в Южной Африке в XVIII и первой половине XIX в были авантюристами, начиная с середины XIX в за ними последовали коммерсанты ^и торговцы, самые видные из которых обратились к промыслам, таким, как рыболовство и добыча морского зверя (братья де Пасс) и разведение страусов (семья Мозенталь) Позднее они были почти силком вовлечены в алмазное производство в Кимберли, где, однако, они никогда не достигли такого выдающегося положения, как Барнато и Бейт

реев, с их более древней и обоснованной претензией на избранность, в избранности самих буров. Если христианство просто отрицало избранность как таковую, иудаизм казался бросающим вызов соперником. Задолго до того, как нацисты намеренно организовали в Южной Африке антисемитское движение, расовый вопрос вторгся в конфликт между uitlanderaMH и бурами в форме антисемитизма⁴⁶, что особенно примечательно, поскольку евреи не сохранили своей важной роли в производстве золота и алмазов до начала следующего столетия.

Как только золото и алмазодобывающая отрасли достигли империалистической стадии развития, когда акционерыабсентеисты требуют от своих правительств политической защиты, оказалось, что евреи не могут сохранить за собой своих важных экономических позиций. У них нет своего правительства, к которому можно обратиться за помощью, а положение их в южноафриканском обществе настолько ненадежно, что на карту поставлено нечто большее, чем просто ослабление влияния. Они могли обеспечить себе экономическую надежность и постоянное пребывание в Южной Африке, в чем они нуждались больше, чем какаялибо иная группа uitlanderB, только заполучив определенный статус в обществе, что в данном случае означало допуск в закрытые английские клубы. Им приходилось обменивать свое влияние на право считаться джентльменом, как об этом открыто заявил Сесил Роде, когда покупал себе долю в алмазном тресте Барнато после слияния его компании «Де Бирс» с компанией Альфреда Бейта⁴⁷. Но эти евреи могли предложить и нечто большее, чем просто экономическое могущество только благодаря им не меньший, чем они, нувориш и авантюрист Сесил Роде в конце концов был признан респектабельным английским банковским бизнесом, с которым у еврейских финансистов были все-таки лучшие связи, чем у кого бы то ни было⁴⁸. «Ни один из английских банков не ссудил бы и шиллинга под обеспечение золотыми акциями. И только неограниченное доверие к этим алмазным дельцам из Кимберли действовало как магнит на единоверцев в Англии»⁴⁹.

Золотой бум превратился в окончательно сложившееся империалистическое предприятие только после того, как Сесил Роде отобрал у еврейских предпринимателей их владения, вырвал у Англии и забрал

⁴⁶ Schnitze E Die Judenfrage m SuedAfnka Der Weltkraft ctber, 1938 Bd 15 № 178

Барнато продал свои акции Родсу, чтобы быть допущенным в Кимберлийский клуб «Это не просто денежная сделка, — будто бы сказал Роде Барнато — Я намереваюсь сделать из тебя джентльмена» Барнато наслаждался жизнью джентльмена восемь лет, а затем покончил с собой (см Milhn S G p cit P 14, 85)

⁴⁸ «Путь от одного еврея (в данном случае Альфреда Бейта из Гамбурга) к другому — легок Роде отправился в Англию повидать лорда Ротшильда, и тот встретил его с одобрением» (Ibid )

⁴⁹ Emden P H p cit


Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма


^ 285


Глава седьмая. Раса и бюрократия




в свои руки инвестиционную политику и стал центральной фигурой в Капской колонии. 75 процентов выплачиваемых держателям акций дивидендов шло за рубеж, в подавляющем большинстве в Великобританию. Родсу удалось заинтересовать английское правительство своими деловыми начинаниями, убедить его в том, что для защиты капиталовложений необходимы экспансия и экспорт средств насилия и что такая политика является священным долгом любого национального правительства. В то же время в самой Капской колонии он ввел упомянутую типично империалистическую экономическую политику игнорирования всех промышленных предприятий, не находящихся во владении заморских акционеров, в результате чего не только золотодобывающие компании, но и само правительство тормозили эксплуатацию богатейших залежей промышленных металлов и производство товаров широкого потребления⁵⁰. Заложив основы такой политики, Роде создал и самый влиятельный фактор в процессе последующего умиротворения буров игнорирование развития всех понастоящему промышленных предприятий было самой твердой гарантией исключения нормального капиталистического развития, а следовательно, и нормального изживания расового общества.

Несколько десятилетий ушло на то, чтобы буры поняли, что им нечего бояться империализма, поскольку он ни разовьет их страну так, как это произошло в Австралии и Канаде, ни станет извлекать прибыли из всей страны в целом, удовлетворившись высоким оборотом инвестиций в одной только специфической отрасли. Империализм, таким образом, обнаружил желание обойти так называемые законы капиталистического производства и их эгалитарные проявления, коль скоро была обеспечена безопасность этих однобоких капиталовложений. В конечном счете это привело к прекращению действия закона простой прибыльности, и Южная Африка стала первым примером того явления, которое всегда имеет место в случаях, когда толпа становится решающим фактором в союзе между толпой и капиталом.

В одном отношении, и притом самом важном, буры остались неоспоримыми хозяевами страны везде, где политика рационального труда и производства вступала в конфликт с расовыми соображениями, верх

⁵⁰ «Южная Африка сосредоточила всю свою производительную энергию мирного времени на добыче золота. Средний вкладчик капитала помещал свои деньги в золото, так как это обещало наибольшую и наибыстрейшую отдачу. Но Южная Африка располагала также громадными залежами железной руды, меди, асбеста, марганца, олова, свинца, платины, хрома, слюды и графита. Их добыча, наряду с угольными шахтами и горсткой фабрик по производству товаров широкого потребления, считалась «второстепенной» отраслью. Интерес к этим отраслям со стороны инвесторов носил ограниченный характерИ развитие этих второразрядных производств не поощрялось золотодобывающими компаниями и в значительной мере тормозилось правительством» (James S. p. cit. P. 333).

брали последние. Снова и снова мотивы прибыли приносились в жертву требованиям расового общества, часто с неимоверными потерями. Рентабельность железных дорог была уничтожена в одночасье, когда правительство уволило 17 тысяч работниковбанту и стало платить белым служащим зарплату, на 2 процентов большую⁵¹ расходы на муниципальное управление превысили разумные пределы после замены местных муниципальных служащих белыми Закон о цветном барьере окончательно отстранил всех черных рабочих от механизированного труда, что привело к колоссальному росту издержек производства промышленных предприятий. Теперь расистский мир буров мог чувствовать себя спокойно и меньше всего опасаться белых рабочих, чьи профсоюзы горько жаловались на недостаточность мер, содержащихся в Законе о цветном барьере⁵².

На первый взгляд кажется странным, что ожесточенный антисемитизм пережил и исчезновение еврейских финансистов, и успешную индоктринацию расизма во все группы европейского населения. Евреи, разумеется, не были исключением из этого правила они, как и все остальные, приспособились к расизму, и их поведение по отношению к неграм не вызывало упреков⁵³. И все же, сами того не осознавая и под давлением особых обстоятельств, они порвали с одной из наиболее крепких традиций страны.

Первый признак «ненормального» поведения появился сразу после того, как еврейские финансисты утратили свои позиции в золотодобывающей и алмазной отраслях. Они не покинули страну, а поселились в ней навсегда⁵⁴, заняв необычное для белой группы положение — ни в числе «золотых» поселенцев, ни среди бедняцкого белого сброда». Вместо этого они почти сразу же приступили к созданию тех отраслей, которые были, по мнению южноафриканцев, «второстепенными», так как

⁵¹ James S. p. cit. P. 111112. «Правительство полагало, что это будет хорошим примером для частных предпринимателей... и общественное мнение вскоре вынудило многих предпринимателей изменить свою политику в области найма».

⁵² James S. p. cit. P. 108.

³ И здесь может быть обнаружена имевшая место до конца XIX в. определенная разница между ранними поселенцами и финансистами. Например, негрофильски настроенный член капского парламента Саул Саломон происходил из семьи, поселившейся в Южной Африке в начале XIX в. (см. Emden P. H. p. cit.).

⁴ Между 1924 и 1930 гг. в Южную Африку иммигрировало 12319 евреев, а покинуло страну всего 461 человек. Эти цифры весьма поразительны, если принять во внимание, что весь приток иммигрантов за соответствующий период за вычетом эмигрантов составил 14241 человек (см. Schnitze E. p. cit.). Если сравнить эти цифры с данными об эмиграции в таблице в примечании 6, то мы увидим, что в 20е годы евреи составляли примерно треть всей иммиграции в Южную Африку и что они, в полную противоположность другим категориям uitlanderB, поселялись здесь навсегда их доля в ежегодной эмиграции составляла менее 2 процентов.