Geum.ru

Делить по тому‚ что он оставил после себя‚ чтобы оно росло дальше‚ и побудил ли он других мыслить в новом направлении‚ а именно с мощью‚ действующей после него

Вид материалаКнига

Содержание


Билл Гейтс
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   ...   33
Сальвадор Дали в книге о себе

Жизнь знаменитого художника-сюрреалиста на первый взгляд кажется потрясающим и непостижимым феноменом в смысле уникальности преобразования несколько отсталого в развитии одинокого мальчика-отшельника в яркий гений художника, жившего, как улитка, в раковине собственного воображения и сумевшего с беспощадной точностью запечатлеть едкие особенности современного мира‚ рожденные в неуловимом вихре сбивчивых и часто непонятных фантазий. Однако это только на первый взгляд. Вглядевшись в размытый и нестройный жизненный путь художника‚ жившего «не по правилам»‚ можно отыскать те ключевые повороты и изгибы‚ приведшие его сначала к подножью кряжистого пика‚ именуемого Самореализацией‚ а потом и на его ослепительно яркую‚ хоть и постоянно ускользающую вершину.

Родившись во вполне обеспеченной‚ но слишком обычной для воспитания сильной личности семье, тем не менее рассчитывающей сыграть мессианскую роль в искусстве‚ Сальвадор рос аморфным и не способным на какие-либо решения или действия. Старший брат Сальвадора‚ тоже Сальвадор‚ внезапно умерший от острой желудочной инфекции в менее чем двухлетнем возрасте, оставил неизгладимый и тревожный отпечаток на всей дальнейшей жизни экзальтированного Дали-человека и неординарного Дали-художника. Весьма любопытно, что сам Дали сознательно изменил и дату смерти брата, и его болезнь, и даже возраст умершего (он говорил, что первенец умер от менингита в семилетнем возрасте).

Своей смертью Сальвадор Дали-первый обеспечил Сальвадору Дали-второму неестественное и граничащее с безумием родительское обожание‚ ставшее основанием для его эгоцентризма и энергетического всепоглощения. Богатому на воображение Сальвадору, проводившему многие часы в одиночестве, ка­залось, что образ умершего брата неотступно преследует его, и ему всегда хотелось предпринять что-то неестественное, отличное от установленных в обществе норм, чтобы отделиться от своего «двойника». Как упоминает испанский исследователь творчества Дали Карлос Рохас, Сальвадору, подобно Винсенту Ван Гогу‚ также получившему в наследство от умершего старшего брата свое имя и вынужденному каждый день видеть надгробие с собственным именем‚ Сальвадор Дали, попадая в спальню родителей, всегда сталкивался с фотографией своего ушедшего в мир иной брата. Хотя справедливости ради стоит заметить, что любящие родители не принуждали Сальвадора соревноваться с тенью умершего — его подгоняло собственное неумолимое и параноидальное воображение. С одной стороны, мальчик рос с мыслью‚ что мир существует исключительно для него, и порой он был‚ по собственным воспоминаниям‚ просто опасным для окружающих, с другой — природа этого ненормального и непредсказуемого поведения крылась в желании обрести защиту пожирающего его изнутри чудовища — внутреннего Эго. Именно оно заставило Дали-художника сделать страшное признание: «Я всегда хотел доказать самому себе, что существую, что я — это я, а не покойный брат». Возможно, именно нависший дамокловым мечом над детским бессознательным неумирающий облик умершего сделал его упрямым и экзальтированным эгоистом‚ без каких-либо угрызений совести совершающим поступки один ужаснее другого. Сальвадор вообще не переносил и мысли о ком-нибудь другом или чьих-либо чувствах‚ так же ненавистных ему‚ как и запрет совершать что-нибудь сумасбродное. «Я писался в постель чуть ли не до восьми лет — только ради своего удовольствия... Как-то вечером я до крови исцарапал булавкой щеку моей дорогой кормилицы — только за то‚ что лавка‚ куда она меня водила покупать мои любимые лакомства‚ была уже заперта»‚ — написал позже Сальвадор Дали в обескураживающих откровениях о себе.

Однако другая сторона семейного обожествления имела для избалованного мальчика более печальные последствия‚ ибо‚ как известно‚ детская жестокость не знает границ. Сверстники‚ гораздо более ловкие, приземленные и приспособленные к жизни‚ не только не воспринимали не умеющего контактировать с людьми Сальвадора‚ но и заставили его замкнуться в собственном мире — единственно приемлемой и приятной для обитания среде для существа‚ желающего слышать лишь собственный голос и явно не готового стать частью заурядного и ненавистно морального общества. Жалкие неполноценные контакты со сверст­­никами неизменно заканчивались обжигающими неудачами и неизменно стимулировали еще большую замкнутость Сальвадора в собственном мире.

Нельзя сказать‚ что мальчик не переживал отвержение себя детским окружением‚ о чем ярко свидетельствуют запечатленные им наполненные отчаянием и тревогой одинокого изгоя‚ видения юного периода жизни (как‚ кстати‚ и сам факт таких четких воспоминаний). К этому, пожалуй, стоит добавить и выводы ряда исследователей относительно сексуальной неполноценности Дали. Единственным способом жить для Сальвадора оказался уход во внутренний мир грез и героических мечтаний‚ где он всегда был победителем и замечательным героем. Именно отсюда берет начало навязчивое и непреодолимое желание что-то доказать всему остальному миру. Игнорирование Сальвадором Дали внешнего мира достигло таких катастрофических масштабов‚ что его внутренний мир практически безвозвратно вытеснил реальность‚ а возрастающая вера в собственную исключительность‚ последовательно и беспрерывно развивавшаяся с первых дней его жизни‚ позволяла противопоставить себя всему остальному человечеству. Любовь и ободрение в раннем возрасте сделали Сальвадора психологически защищенным от непонимания другими его собственного уклада мыслей — у ребенка отлично срабатывал защитный механизм вытеснения. Напротив‚ «борьба» с миром не только не была для него непосильным бременем‚ но и доставляла определенное удоволь­ствие — предстать перед миром ярко выделяющимся оригиналом‚ способным на самый необузданный поступок‚ — это непрестанное желание сделало Дали патологически неизлечимой индивидуальностью‚ которую он сохранял на протяжении всей жизни и которая многое определила в его творчестве. Быть‚ но не как все‚ создавать‚ но не то же‚ что все! Это стало жизненной философией Дали‚ которую со временем дополнили основательные знания‚ конечно, полученные не в учебных заведениях‚ а в результате длительного внутреннего поиска‚ навязчивой потребности понять суть вещей‚ от которых его псевдоучителей отделяло поистине космическое расстояние.

Он бредил собственной гениальностью с детских лет! Уже в десятилетнем возрасте, чтобы выделиться из толпы, он совершал умопомрачительные и опасные прыжки с высоты. Иногда Дали прыгал в лестничные пролеты — он готов был подвергнуть себя смертельному риску ради привлечения внимания к своей персоне, и этом было что-то патологическое. Живя во внутреннем мире, он нуждался в доказательствах внешнего и с юных лет рассматривал его исключительно как аудиторию. Это стало ранней неестественной, но очень действенной формой самореализации. При этом Сальвадор мало беспокоился по поводу своего безнадежного отставания в школе (придя в школу‚ он умел лишь назвать буквы алфавита и написать собственное имя)‚ а еще больше он привык к отчуждению. Даже тот факт‚ что он стал второгодником‚ нисколько не поколебал уверенности Сальвадора в собственной исключительности, и он так же‚ как и преж­де‚ продолжал бредить своей мессианской ролью короля-гения. «Он настолько закоренел в умственной лени‚ что это делает невозможным любые успехи в учении» — таким было заключение учителей‚ заставлявшие всхлипывать родителей Дали‚ но отнюдь не трогавшие его самого. Вспоминая об одноклассниках‚ он отмечал‚ что «не играл и даже не разговаривал с ними». Продолжая неутомимые путешествия по загадочному саду соб­ственного воображения‚ мальчик не желал впускать туда ни­кого; что же касается учебы‚ то он‚ ненавидя какие-либо умственные усилия‚ укладывающиеся в некую сомнительную логическую схему‚ раз и навсегда поставил на ней крест.

Однако не признавать учебы в любом виде не означало для юного Дали не признавать знаний или‚ лучше сказать‚ сладост­ных мук познания. В поисках места уединения Сальвадор уговорил мать выделить ему прачечную под обустройство «мастерской» по собственному усмотрению. Под самой крышей дома‚ в умиленных наслаждениях полным одиночеством и в борьбе с желанием выскочить на шумный детский гомон на улице он создал свой непостижимый и экзотический мир. Мир одинокого короля‚ безнадежно больного нарциссизмом. Отец как-то подарил ему подшивку журналов об изобразительном искусстве‚ что, к его удивлению, дало первый ощутимый толчок к приобретению всеобъемлющей магической идеи.

Вообще же, роль родителей в становлении Дали была уникальной — они никогда открыто не препятствовали каким-либо действиям сына, а подсознательные попытки влияния на него служили еще большим стимулом для развития непредсказуемой фееричности и плодовитости будущего художника. Их ослепительная любовь была настолько бесконечной, что если и не поощряла немыслимую извращенность сына во всем, то, по меньшей мере, полностью оправдывала ее. Скорее всего, именно позиция родителей в начале жизненного пути Сальвадора Дали сделала возможным решительный поход против правил и обеспечила возрастание в геометрической прогрессии нонконформизма, родившего агрессивную личность, способную достичь настоящего успеха. Мать мастера удивительно выделялась образованностью и страстью к чтению — не исключено, что именно ее одержимость книгами дала мальчику повод заглянуть в богатую семейную библиотеку. Именно мать, когда вручила мальчику альбом для переводных картинок и вырезала для него животных, первой попыталась открыть колоссальную всепоглощающую мощь магического мира живописи. И отец, при всем его внутреннем сопротивлении необъяснимым порывам сына, сделал свой вклад в формирование художника, обеспечив ему учебу в Резиденция де Эстудьянтес.

Сальвадору‚ одержимому необыкновенной манией величия‚ нужна была достойная идея — находясь во власти бесконечных умопомрачительных мечтаний‚ он создал свой героический образ‚ ради сотворения которого готов был терпеть муки лишений. Он почти ненавидел «дебильных детей‚ которые выучат все‚ что пожелаешь»‚ и это больше была ненависть не к людям‚ а к обезличиванию. Будучи восьмилетним затворником‚ Дали понял‚ что сила личности — в отличии от большинства‚ а еще лучше — от всего человечества‚ и мощь интеллекта — в том‚ чтобы заставить мир признать твои отличия‚ пусть даже порочные и гнусные‚ как знаки новаторства и высшего понимания мира. (Например‚ лишь только для того‚ чтобы отличаться от сверст­ников‚ Дали‚ будучи юношей‚ отпустил волосы и бакенбарды.) Живопись как идея как нельзя лучше вписывалась в эксцентризм Сальвадора Дали и давала ему полную свободу воспроизведения навязчивых фантазий‚ избавиться от которых он был не в состоянии.

Не без подражания известным картинам в восьмилетнем возрасте Дали начал рисовать на крышках шляпных коробок‚ которые торжественно развешивал на стенах своей «мастер­ской». Следующим толчком к превращению живописи в идею стала поездка в деревенское имение семейства Пичот‚ глава которого был настоящим художником-импрессионистом. Восприимчивый и впечатлительный рассудок мальчика яростно впитывал не только нарисованное‚ но и цвета‚ приемы написания и сами иллюзии. Нарисовав однажды оригинальным способом на старой двери горсть вишен‚ Дали добился наивысшей похвалы господина Пичота‚ что подтолкнуло его называть себя Художником. Интересно‚ что отец Сальвадора‚ внутренне противясь неестественным‚ по его мнению‚ художественным порывам своего сына и заставляя его посещать колледж‚ все же снабжал юное дарование всем необходимым для развития художественных наклонностей и продолжения занятий живописью. Сам же Сальвадор‚ неизменно оставаясь более чем посредственным учеником‚ тщательно изучал специальную литературу и с какой-то ожесточенной страстью поглощал книги семейной библиотеки. Не утруждая себя зубрежкой схоластических школьных правил‚ которые Сальвадор считал бесполезными‚ он‚ тем не менее‚ постепенно превращался в ревностного труженика художественной нивы: целыми днями юноша проводил над рисунками и картинами‚ не испытывая даже малейшей потребности прервать работу для игр или общения со сверстниками. Ему нравились творческие поиски, и он всегда отождествлял себя с великим первопроходцем и гением современности‚ независимо от того‚ что реально получалось на полотнах. Думая о себе как о самом значительном интеллекте‚ Дали передавал импульсы окружению‚ которому приходилось воспринимать его таковым или не воспринимать вовсе (последнее мало заботило самого Дали). Все же это было не пустым бахвальством‚ ибо Дали ДОЛЖЕН был соответствовать смоделированному собственному образу. Амбиции юноши уже с самого раннего сознательного возраста подкреплялись просто потрясающей работоспособностью‚ вызывавшей благоговение окружения и беспокойство родителей. Даже смерть обожаемой им матери вызвала в нем мстительные чувства — с ощетинившимся сердцем и неугасаемым пренебрежением к миру‚ он‚ едва проснувшись‚ хватал кисть‚ чтобы не выпускать ее до самого вечера. Все, происходящее в мире, его болезненная восприимчивость направляла внутрь — даже смерть матери он интерпретировал как яростный вызов судьбы лич­но ему.

Многие исследователи творчества Дали уверены, что роль отца была двойственной. Например, во многом поведение мальчика объясняется отцовским отчуждением: Дали считал, что был обделен отцовской любовью, которая предназначалась его умершему брату. И не важно, действительно ли Дали-отец плохо относился к сыну или это был плод его нездорового воображения — этим определялось его поведение. Более того, это поведение закрепилось еще до того, как Дали сумел стать известным художником, а его безумные выходки привели к тому, что отец отрекся от сына, когда последнему исполнилось двадцать пять. Это при том, что Дали подражал отцу и восхищался им, принося ему многочисленные страдания! Довольно символичным для становления Дали был тот факт, что книга последователя обожаемого им Зигмунда Фрейда — Отто Ранка — о травме рождения и отлучения от груди явилась едва ли не букварем для воспаленного сознания будущего художника. Кстати, библиотека отца, к которой он прикоснулся в довольно раннем возрасте, сыграла значительную роль в его становлении. Как утверждают биографы, юноша проглотил все книги, которые попались ему под руку. В так называемый универсальный набор книг, оказавших наибольшее влияние на становление гения, вошли, прежде всего, Вольтер и Ницше, а философия Канта и Спинозы, равно как и откровения других искателей ответа на главный жизненный вопрос, просто потрясли его и не могли не оказать влияния на будущий выбор пути и способ станов­ления.

Работоспособность и Воля становятся определяющими внутренними стимулами молодого человека. Если он сумел выделиться эксцентричными выходками в детстве, то сумеет вы­делиться и необъяснимыми, но захватывающими образами своих полотен! Дали был готов к самой жестокой и изнурительной борьбе, но не к тому, чтобы принять чью-то точку зрения.

Уже перед поступлением в Мадридскую Академию изящных искусств в возрасте двадцати одного года Сальвадор достиг таких заметных успехов‚ что его дальнейший выбор практически ни у кого не вызывал сомнений — даже отец‚ жаждавший увидеть сына профессором‚ смирился с тем‚ что Сальвадор будет художником. В своем дневнике честолюбивый и терпеливый родитель отметил‚ что Сальвадор почти все время проводит за рисованием картин‚ которые потом отправляет на различные выставки‚ а его ранний успех уже «превзошел все отцовские ожидания». «Даже если мой сын не станет профессором‚ меня достаточно убедили окружающие‚ что его твор­ческая направленность — не ошибка». Эти признания ста­реющего скептика более всего свидетельствуют о том‚ что в двадцать один год Сальвадор Дали был полон решимости стать художником. И если его близкие также уверовали в возможность Сальвадора пользоваться таким ремеслом в качестве профессии‚ то сам юноша знал — он будет великим художником. Пока еще эта вера ни разу не подводила его. Однако оценки творчества молодого Дали весьма противоречивы: если в школе на уроках рисования ему якобы предоставляли полную свободу, то даже за время пребывания в художественной академии он «ничего не создал и ничего не изобрел». В то же время вовсе не случайным кажется замечание извест­ного испанского поэта Фредерико Гарсиа Лорки (в «Оде Сальвадо­ру Дали»), который был близким другом молодого Сальвадора Дали, о том, что «его краски столь же незрелые», как и он сам, но что он готов превозносить «твердую волю» Дали. Это серьезное признание, подтверждающее, что Дали самоотверженно работал, а не только занимался непристойными выходками, как может показаться на первый взгляд человеку, впервые прочитавшему его биографию.

Самолюбие и тщеславие Дали не знали границ, но они не ослепляли его. Если он и отвергал одних учителей, то все же настойчиво искал других. Искал страстно, напряженно, как ищет человек на грани безысходности. Главное — он знал твердо и четко, чего он хочет. Он хотел быть великим художником и готов был умереть, но выполнить задуманное. Фанатичная одержимость, помноженная на знания, получаемые на лету буквально со всех сторон, да удивительная наблюдательность, развитая благодаря чрезмерной интровер­тованности и сознательной абстрагированности от внешнего мира, безответственному погружению во внутренний мир, сделали свое дело — разрушитель всего окружающего воз­желал преобразовать неполноценный современный мир. А мо­жет быть, просто что-то доказать его равнодушным обита­телям...

Билл Гейтс

(родился 28 октября 1955 года)

«Я прочел о Наполеоне больше, чем кто бы то ни было; я прочел все, что мог, о Леонардо да Винчи и Франклине Рузвельте».

^ Билл Гейтс

Для обывателей программист-миллиардер Билл Гейтс, достигший колоссальных успехов, даже не имея высшего образования, — во­площение сказочной мечты, непонятный и загадочный феномен. Для исследователя глубинных причин успеха — неизбежный результат долгих и кропотливых усилий одержимого человека, сосредоточившегося на единой идее.

Влияние этого человека на развитие цивилизации является бесспорным и глобальным: к концу ХХ века операционные системы Windows, разработанные Гейтсом и его помощниками, были установлены на 90% всех персональных компьютеров планеты. Вряд ли он сознательно стремился к такому результату с юношеских лет, когда начал общаться с электронными вычислительными машинами, но в основе действий разработчика компьютерных программ была устойчивая мотивация создать нечто бесподобное — такое, чего еще не было и что является лучшим. Более того, создать это первым, что, пожалуй, является определяющим в мире безумных скоростей и жестокой конкуренции.

Основой устремлений любой личности, способной раскрыться для себя и всего остального мира, всегда неодолимое желание быть первым и лучшим и наряду с полным отсутствием жалости к себе делали больше, нежели громкое образование, именитые учителя и подаренные возможности. Билл Гейтс может считаться образцом отношения к себе, поскольку сумел научиться воспринимать изумляющий масштабами труд как большую бессрочную игру. Он всегда ощущал себя лишь участником азартной замысловатой партии; деньги же оставались только свидетельством признания обществом достижений.

Но даже если бы он не достиг статуса самого богатого человека в мире, его отношение к созданию компьютерных программ вряд ли бы изменилось. Он сумел бы занять позицию одного из самых узнаваемых людей в мире конца ХХ — начала XXI века. Появление преуспевающего бизнесмена и одновременно гения программирования — человека, готового терпеть любые лишения и неудобства ради хотя бы маленького шага вперед, — является, прежде всего, убедительным подтверждением закономерности того, что последовательные и настойчивые действия открывают любые двери, а границам человеческих возможностей нет предела. Успех Билла Гейтса подкупает не только тем, что, начав с нуля, он достиг уникальных результатов в программировании и стал миллиардером. Еще более важными представляются шаги этого человека после преодоления отметки всеобщего признания. Например, уход с административного поста созданной им корпорации-монстра «Micro­soft», начало масштабной благотворительной деятельности и не­которые другие. Все это является свидетельством творческого духа, нацеленного на созидание и способного не быть ослепленным никакими формальными составляющими успеха, прежде всего деньгами и признанием.

Трудно сказать, был ли Билл Гейтс необычным ребенком, но его склонности к математике, поразительную память и разносторонние интересы отмечали все, кто знал его в детстве. Живя в людном Сиэтле на западе США, мальчик во многом ориентировался на жизненную позицию родителей, которые были признанными в узком мире юриспруденции авторитетами. Отец Билла был известным в городе юристом, мать будущего гения программирования была учительницей. Те, кто был вхож в семью Гейтсов, не отмечали ничего необычного. Говорили, что именно матери Билл обязан потрясающей страстью к по­знанию нового и необычной для маленького мальчика любовью к книгам, стимулирующим воображение. Впрочем, нельзя не отметить один важный штрих, заметно повлиявший на восприятие Биллом Гейтсом любой человеческой деятельности: его отец был профессионалом, и мальчику с ранних лет внушили, что человек, за что бы он ни брался, должен быть признанным знатоком своего дела — только в этом случае он добьется уважения окружающих.

Достаточно высокий социальный статус родителей и поглощение в юношеском возрасте огромного количества биографий великих людей не только развили в Билле Гейтсе чрезвычайную самооценку, но и стимулировало поиск такой модели жизненного уклада, которая позволила бы ему реализоваться как личности. Стоит признать, что он рано достиг высокого уровня самоактуализации, и первопричиной этого оказалась именно семейная атмосфера, стимулирующая влечение к достижениям в принципе. Развитая и неугасаемая с годами страсть к изучению биографий выдающихся людей в значительной степени способ­ствовала развитию высокой мотивации к успеху. С такой же тщательностью, как геолог исследует породу, он проанализировал каждый штрих биографии Наполеона. Но не только жизнь великого корсиканца интересовала Гейтса: он проводил соб­ственный детальный анализ в поисках закономерностей побед известных политиков, государственных деятелей, изобретателей. Построение жизненных стратегий успешными людьми стимулировали Билла подумать и о своем предназначении в жизни.

Уже в юношеском возрасте знакомые Гейтса отмечали его достаточно высокий интеллектуальный потенциал. Но этому потенциалу еще надо было найти применение. Поскольку, отдавая дань справедливости, стоит заметить, что способных детей, подобных Биллу или даже превосходящих его в талантах, в каждой школе можно отыскать великое множество. А родители, любя единственного сына (и второго ребенка) ровной постоянной любовью, не определили его жизненной ориентации и не предложили ему идею, которой он мог бы воспользоваться.

Идея неожиданно нашлась. Как ни странно, но первый серь­езный импульс дала частная школа, которую посещал Билл Гейтс. А зародыш глобальной идеи появился благодаря распространению в мире бизнеса новых электронных машин, начинающих играть все большую роль в жизни человека второй половины ХХ века. Когда юноше было четырнадцать, руководство школы решилось на новаторский шаг — отыскать средства и предоставить ученикам возможность ознакомиться с многообещающей технической новинкой. Этот факт изменил всю будущую жизненную стратегию Билла Гейтса.

Итак, в четырнадцатилетнем возрасте, учась в восьмом классе, Билл впервые увидел огромную вычислительную машину под названием компьютер. Он настолько увлекся программированием, что стал посвящать этому все свободное время. По всей видимости, сначала это была просто захватывающая игра, мотивированная жаждой познания неизвестного и яростным мальчишеским стремлением быть первым. Билла и еще нескольких юношей подхлестывало и отсутствие знающих учителей: то, что является недостижимым для большинства окружающих, но покоряется тебе, имеет величайшую ценность и в твоих глазах, и в оценках окружения. Именно так все начиналось у маленьких компьютерных гениев. Прилагая безумные усилия и самостоятельно осваивая машины, они рыскали в поисках любой новой информации о них.

Еще более показательным штрихом в биографии Гейтса оказалось самостоятельное решение проблемы с доступом к компьютерам, после того как школа по экономическим сообра­жениям отказалась от предоставления ученикам возможности изучать новые машины. В какой-то степени это был переломный момент, и вполне можно утверждать, что Билл Гейтс и его товарищ Пол Аллен прошли сквозь испытание фрустрацией. Чем недостижимее казалась вычислительная машина для двух увлеченных школьников, тем изощреннее становились их подходы к решению задачи. В конце концов они убедили серьезную компанию в том, что способны помочь усовершенствованию компьютеров. Кстати, примечательно, что еще будучи школьниками, они выступили не в качестве физических лиц, а со­здали прообраз собст­венной компании, которая и подписала соглашение с компьютер­ным производителем. Ранняя самостоятельность способствовала не только взрослению, но и поиску неординарных решений, позволяющих школьникам вести дело на равных со взрослым миром бизнеса.

Пристальный взгляд на юность Гейтса вынуждает обратить внимание на еще два принципиальных фактора в процессе формирования личности этого человека. Во-первых, он не был здоровяком в физическом смысле и не мог рассчитывать на лидер­ство в кругу сверстников по силовому критерию. Это, вкупе со сложностями добычи какой-либо информации о программировании, усиливало стремление преодолеть фрустрацию на пути к значимости в своей среде, что всегда немаловажно для юных молодых людей. Это подтверждают некоторые подробности из его школьной жизни. Так, утвердившись в школьной среде как знаток программирования, Билл разработал расписание для школы. А несколько позже, ради развлечения, даже создал программу, благодаря которой он в определенный момент школьного курса был единственным мальчиком среди наиболее привлекательных сверстниц. Если бы юный Гейтс был лишен возможности демонстрировать свое превосходство в знании компьютерного программирования, вряд ли он стал бы отдавать дни и ночи этому делу с таким пылом. Во всяком случае, в школьном возрасте. Но компьютерное программирование не только было интересным само по себе, но и открыло уникальные возможности приобрести авторитет в среде сверстников. Поэтому оно всецело завладело вниманием Билла.

Конечно, позже любовь к программированию стала подкрепляться более серьезными стимулами, например возможностью зарабатывать деньги, работая наравне со взрослыми программистами. Чутье подсказывало Гейтсу: будущее компьютера более глобально, чем могло показаться американскому обыва­телю в 1970 году. Впрочем, это было вовсе не чутье. Скорее точный анализ, в основе которого находилась жесткая логика и понимание направления развития современного мира, десятки книг и технических статей, а также часы раздумий. Что же, вправе спросить читатель, никому другому, кроме Билла Гейтса, не приходило в голову, что компьютеры могут так перевернуть наш привычный добрый мир? Полагаем, над этим задумывались многие. Но успех Гейтса был предопределен по другим причинам. Во-первых, он оказался человеком действия: все, о чем думал, тут же делал реальностью. А во-вторых, он приступал к активным действиям тотчас, не позволяя откладывать решение задачи ни на минуту. Позже Гейтс докажет, что оперативность анализа ситуации и принятия решения является определяющим в мире, где новая информация облетает планету за считанные секунды. Наконец, в-третьих, Гейтс и Аллен научились пре­одолевать расстояние длиной в задачу на одном дыхании, как спринтер преодолевает стометровку. А многократное повторение этого действия позволило компаньонам надолго стать лидерами в этой области. Находясь у истоков развития нового информационного мира, Гейтс сам оказался орудием преобразования мира, и это дало ему в руки неоспоримые козыри.

Итак, знания и решимость Билла постепенно выстроили идею, следуя которой он должен был превратить знания и приобретенные навыки в перспективное будущее. Было бы наивным думать, будто бы все было гладко на начальном этапе дружбы с чудесными машинами. Однажды, работая на одну из компаний, Билл неожиданно влез в запретную зону. Его лишили возможности общаться с компьютером. Когда он нашел другую щель, чтобы добраться к фантастической машине, то опять не удержался и внедрился в тщательно защищаемую зону сети. Его снова отлучили от компьютера. Наконец, подвергаясь влиянию отца и его окружения, Билл на время забросил свои компьютеры и стал готовиться к поступлению в колледж. Но к тому времени они с Полом уже были хорошо известны в сфере компьютерного программирования, и теперь уже их отыскивали фирмы, которые нуждались в мастерах подобного плана. Трудно ответить на вопрос, почему молодые люди, к тому времени ставшие неразлучными компаньонами, пытались всякой своей работе найти коммерческую основу. По всей видимости, главная причина в сформированном в американском обществе менталитете относительно того, что именно деньги являются мерилом успеха человека. Но так же верно, что деньги не стали самоцелью ни для Гейтса, ни для Аллена, которые в работе дополняли друг друга. С другой стороны, зарабатывая солидные суммы на компьютерном программировании в столь раннем для бизнеса возрасте, они утверждались и поднимались на одну ступень со взрослыми. А также подтверждали своим близким перспективность избранного направления.

Так, разработка программы для контроля дорожного движения в Сиэтле в один год принесла им 20 тысяч долларов. Но главным успехом оказалось приглашение в крупную компьютерную фирму TRW, которая сама разыскала парней, уже ставших известными программистами. Впервые работая по найму и завершая учебу в школе‚ Билл уловил‚ что формальное образование мало что значит в жизни‚ но в то же время признанные программисты того времени поощряли своих молодых коллег к получению специальных знаний‚ которые приобретали с каждым годом все больший и больший вес. Колоритность и внушительность атмосферы программирования наталкивала на мысль‚ что это область будущего и что она сулит нечто значительное — такое, что еще скрыто завесой тайны от невооруженного взгляда. Знакомство с Джоном Нортоном и многими другими энергичными исследователями новой‚ почти неведомой человечеству области, заставило молодых людей поверить‚ что в программировании сделаны лишь первые шаги. Все это помогло прорасти семени, полученному в частной школе Сиэтла, которое под воздействием собственных усилий и опытного окру­жения начало трансформироваться в глобальную жизненную стратегию.

Но было ли определение Билла Гейтса случайным? Ни в коем случае. Он двигался осознанно и целенаправленно, и тщательно продуманные последовательные шаги привели его к важному решению посвятить жизнь программированию. В унисон Гейтсу действовал и его друг Пол Аллен, сыгравший заметную роль в его жизни. Кроме того, оба товарища-компаньона, насквозь пропитанные коммерческой атмосферой своего времени и своей среды‚ на ходу получали необходимый опыт ведения бизнеса и оттачивали деловую хватку. Это было одним из необходимых условий выживания в условиях отдельно взятого государства и времени, и в том числе выживания творческого на­чала в их общей деятельности. И не стоит сомневаться, что именно творческие струны были основой инструмента, созданного из двух родственных душ, движимых фанатическим желанием быть первыми и лучшими.

Пожалуй, наиболее трудным самостоятельным решением в раннем периоде жизни Билла Гейтса стал отказ от учебы в престижном Гарвардском университете‚ на юридический факультет которого он все же поступил. Наверное, это произошло «по инерции» — он не мог решиться разочаровать родителей, да и сам еще не был окончательно уверен в возможности карьерного роста без образования. Но когда Гейтс увидел, каких сумасшедших темпов набрало развитие компьютеров, он понял: если помедлит хотя бы год, компьютерное мастер­ство станет увлекательной историей для его внуков. Появление первого персонального компьютера просто ошарашило Билла, как электрический разряд невероятной силы, который прошел через его мозг. Отбросив все в сторону, он тотчас вместе с неразлучным Полом приступил к адаптации компьютерного языка к новой машине.

Из поля внимания двух неудержимых в своей страсти людей было вычеркнуто все‚ что существовало за пределами компьютерных технологий. Они ввязались в потрясающую умопомрачительную гонку: в течение нескольких недель почти беспрерывных поисков по ночам и между занятиями в университете было совершено почти фантастическое — адаптация компьютерного языка Бейсик к новому компьютеру‚ которого они даже в глаза не видели. Они ориентировались лишь на техническое описание в журнале! Скорость и качество стали определяющим критерием успеха в конце ХХ века. Гейтс и Аллен сумели объединить творческий поиск, технические достижения и бизнес. Опасения угроз со стороны конкурентов стимулировало молодых людей действовать на пределе своих творче­ских и физических возможностей. Компания, разработавшая новый мини-компьютер, была готова подписать договор. Всего через полгода такие известные в стране компании, как «Дженерал Электрик»‚ «Эн Си Ар» и «Ситибэнк», купили улучшенную версию Бейсика‚ разработанную Гейтсом и Алленом. Еще более любопытно, что написанная юными компьютерными мастерами программа в следующие шесть лет была непревзойденной на рынке.

Важность успеха программы для персонального компьютера Altair заключалась для Билла Гейтса прежде всего в том‚ что он убедился в правильности и перспективности выбранного пути‚ а также в жизненности разрабатываемой идеи. Теперь можно было двигаться дальше. Как и следует современному деловому человеку‚ он с присущей истинным завоевателям успеха агрессивностью двинулся дальше. Двадцатилетний бизнесмен и программист снова проявил завидную дальновидность — он создал первую в мире компанию по обеспечению программами персональных компьютеров. Компанию‚ которой суждено было на долгие годы завоевать мир. В 1975 г. родилась «Microsoft»‚ ставшая фундаментом глобальной идеи и одновременно первым шагом в реализации Гейт­сом победного шествия по планете.

И до, и после создания «Microsoft» Гейтс был верен правилу: отдаваться только одному делу‚ и отдаваться ему до конца. Поэтому, приняв стратегическое решение, он тотчас отказался от игры на два фронта — оставил университет. Это был своеобразный Рубикон, за которым уже не было пути назад и возвращения в мир без компьютера. Несмотря на недоумение родителей‚ для молодого Гейтса все уже было решено: им полностью завладела идея — добиться успеха в компьютерном программировании и создать нечто уникальное. Он чувствовал превосходство и был намерен им воспользоваться.

Владимир Ленин

(22 апреля 1870 года — 24 января 1924 года)

«Сам Ленин‚ конечно‚ человек исключительной силы... Человек талантливый‚ он обладает всеми свойствами «вождя»‚ а также необходимым для этой роли отсутствием морали и чисто барским‚ безжалостным отношением к жизни народных масс».