- Писаний Денис Михайлович Луганський національний університет імені Тараса Шевченка, 99.73kb.
- Де Гобино, Жозеф Артур, 4751.19kb.
- Екатерина Ткачева, 265.04kb.
- План действия сионистов для порабощения народов всего мира Раввин, 825.04kb.
- Н. Н. Волков Цвет в живописи. Издательство «Искусство» Москва, 1965 год Предисловие, 3522.35kb.
- Жизнь альберта эйнштейна, 4132.64kb.
- Ю. Е. Березкин инки историчский опыт империи ленинград «наука» Ленинградское отделение, 3210.56kb.
- Книга вторая, 12985.34kb.
- Артур Конан Дойль История спиритизма «История Спиритизма»: Издательство "aum"; Москва;, 6512.27kb.
- Павел Валерьевич Волков Разнообразие человеческих миров Клиническая характерология, 5742.07kb.
1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 53 ^
Мифологическое ядро фашистской революции
Если сказанное до сих пор верно, и к фашизму нужно подходить как к революционной форме национализма — почему тогда термин «фашистский» для большинства людей имеет чисто негативный подтекст, напоминая о тоталитаризме, разрушении, нигилизме и бесчеловечности? Для начала нужно заметить, что так было не всегда. До тех пор, пока итальянский фашизм не начал строить тесных взаимоотношений с нацистской Германией, признанной точкой зрения в Европе и США было, что Муссолини делает чудеса для своей страны. В популярной американской песенке 1930-х пелось: «Ты крут, Ты великий Гудини. Ты крут, Ты как Муссолини !»
Создание "оси" между фашистской Италией и нацистской Германией в 1936-м, кровавое участие обеих стран на стороне Франко в Испанской Гражданской Войне, то, что Италия была союзником Германии к началу Второй Мировой (и, таким образом, оказалась втянутой в масштабные, не поддающиеся осмыслению, преступления Третьего Рейха), навсегда изменил образ не только итальянского фашизма, но фашизма вообще.
Но факт, что фашистская революция в конце концов стала для многих синонимом войны и циничной бесчеловечности — не случайность. Напротив, он изначально заложен в фашистском видении национального возрождения, состоящего не из одного, а из двух мифов, способных, в сочетании, высвободить гигантскую деструктивную энергию. Первый — это концепция нации, как организма, очеловеченного, будто это герой эпической истории, проходящий через моменты славы и позора, силы и слабости. Пример подобного мифа можно подсмотреть у Итальянской Ассоциации Националистов, присоединившейся к фашизму в 1923-м:
Фундаментальным тезисом Национализма, ставящим националистскую доктрину в один ряд с другими политическими доктринами, является то, что различные общества, существующие на Земле, являются настоящими организмами, которым дарована жизнь, гораздо более долгая по сравнению с жизнью индивидов, продолжающаяся столетиями и тысячелетиями. Таким образом, Итальянская Нация состоит не только из 36-ти миллионов живущих сейчас итальянцев, но и всех сотен тысяч миллионов итальянцев, которые будут жить в будущих столетиях, и которых тоже нужно рассматривать как компоненты единого целого. В этой концепции, каждое поколение и каждый индивид из поколения — бесконечно малая часть нации, клетка национального организма. Точно также как клетки рождаются, живут и умирают, в то время как организм остается неизменным, так и индивиды рождаются, живут и умирают, в то время как нация продолжает свое тысячелетнее существование.14
Отсюда видно, что центральные метафоры ультра-национализма являются по сути виталистическими. То есть они часто объединяют физическую реальность биологии, пространства и материи с метафизической «реальностью» духа, героизма и воли: стандартные фашистские образы «крови» и «расы», например, обьединяют в себе оба этих измерения. Фашистский национализм — мифический воображаемый мир, в котором требования Истории, Судьбы и Провидения, воплощенные в нации, довлеют над индивидом, где сочувствие ко всем человеческим существам, независимо от их расы и ценности для общества, рассматривается как признак духовного упадка, который необходимо преодолеть. Это мир, в котором утопическая жажда обновления вращается вокрух двоичных, полярных противоположностей: болезнь/здоровье, наша нация/враг, мужчина/женщина.
Если ультра-национализм проявляет мужской шовинизм в своих представлениях о мужчине: мужчина воин, мужчина герой, мужчина создатель; то его же он проявляет и в своих фантазиях о женщине: заботливая женщина, женщина, которая всегда рядом, женщина, дарующая жизнь. Сострадание и сомнение — слабости, которые необходимо преодолеть. Твердость и уверенность — добродетели, которые необходимо лелеять. При Нацистах слова «жестокий» и «фанатичный» приобрели даже позитивный подтекст. Нация, как сумма всех ее фашистских индивидов, должна вести себя как мужчина-воин. Она должна быть дисциплинированной, гордой, смелой, хорошо оснащенной и подготовленной, готовой к борьбе, наступательно агрессивной, и обеспеченной для всего этого человеческими средствами через функции воспроизводства и заботы, присущие женщине.15
А как насчет второго компонента фашистского мифа: возрождения? Миф возрождения, или «палингенеза» принадлежит к гораздо более старой вселенной метафор, чем «нация». Он обращается к распаду и смерти, как к предвестникам новой жизни, нового творения. Внутри палингенетического воображения разрушение — прелюдия к регенерации, смерть сама по себе трансформируется в осмысленное принесение в жертву, становясь частью развертывающейся эпической фазы истории. Как только теория генетической или расовой чистоты появляется на горизонте этого видения будущего величия, становится логичным провеять зерно и избавиться от шелухи, чтобы осталась только чистая пшеница. Или, как говорил один нацистский идеолог еще в 1925-м:
Нельзя выказывать никакого сожаления к низшим и к слабейшим: калекам, эпилептикам, слепым, безумным, глухим и слабоумным, детям алкоголиков, сиротам, преступникам, проституткам, сексуальным меньшинствам, и т.д. Все, что мы делаем для них — не только отвлекает ресурсы от более благородных целей, но противодействует процессу естественного отбора... Эта низшая категория заслуживает уничтожения и смерти. Осмотрены и определены как непригодные. Деревья, которые не плодоносят, должны быть срублены и преданы огню.16
^
Тоталитарная природа фашистской революции
Фашизм появляется, когда ультра-национализм сливается с мифом возрождения, в ответ на кризис в обществе, производя идеологию, центральным видением которой является очистка старого общества от его упадка и омоложение (возрождение) нации с новым порядком, населенной фашистским «новым человеком». Некоторое представление о масштабах этого утопического видения можно получить из следующей декларации Роберта Лея, предводителя нацистской организации, Фронт Немецких Рабочих (взято из его речи, произнесенной в 1938-м):
Есть одна вещь, которую нужно понять для осознания величия этого исторического момента: речь не идет о создании новой государственной системы, или новой экономической системы. Мы не говорим о внешних проявлениях, таких как наращивание армии или полный переворот в экономике. Речь идет об обновлении человека, личности. Это люди меняются.
Верите ли Вы, что идея могла сделать что-то подобное ранее? Обновление личности проявляется в том, что идея способна преобразовать все аспекты человеческой жизни. Национал-социализм имеет силу для того, чтобы освободить немецкий народ, каждого немца, от вреда, который ему нанесли, от того, что мешало ему выполнять свои функции. Это является конечной, величайшая целью.17
Для проведения «обновления человека» националистический дух подразумевал на практике координацию всех аспектов социальной, экономической, политической, культурной и интеллектуальной жизни в рамках авторитарного государства. Уничтожение либеральных свобод и социалистического интернационализма было, таким образом, для фашистов частью процесса исцеления. Вот почему фашисты гордились тем, что они преобразовали Италию в «тоталитарное» («полное») общество18 («тотальное государство» было таким же позитивным термином для нацистов19). Негативный подтекст, приобретенный этими терминами в политологии после рассмотрения фашистских (и коммунистических) попыток переустройства общества, является следствием ужасных человеческих жертв этих «тотализирующих» (наполняющих) усилий. Любой революционный миф, ведущий к попытке уничтожить плюрализм современного общества в стремлении достигнуть утопии через «тотальный» контроль над обществом неизбежно приводит к искаженной карикатуре этой утопии. Он ведет к дистопии (или «плохой» утопии), в которой разрушение и бесчеловечность, благословленные государством, оправдываются ссылками на конечные цели: создание нового типа государства, населенного людьми нового типа.
Однако, тоталитарные следствия фашистских попыток реализовать свою утопию зависят от многих факторов. Фашистская Италия, например, была значительно менее авторитарным государством чем Нацистская Германия. Перед приходом к власти фашизм (который, в отличие от партии нацистов, никогда не имел за собой существенной доли электората) был настолько хрупкой силой, что Муссолини пришлось идти на существенные компромиссы со своим радикализмом. Он не стеснялся этого, и был готов отказываться и менять некоторые из декларированных им взглядов в угоду требованиям момента, до тех пор, пока он был способен следовать своей главной цели — возглавлять и направлять процесс преобразования Италии.
Более того, недоверие к государству и слабая социализация большинства итальянцев означали, что фашистские идеалы героизма и слепой веры в лидера, не могли быть легко привиты существующей политической культуре. Это означало, что приходилось идти на значительные уступки консервативным силам, а слишком радикальное переустройство итальянской общественной жизни было исключено. Более того, технологические и материальные ресурсы Италии были несоизмеримо меньше в сравнении со странами к северу от Альп, таким образом, наращивание военной силы было медленным и территориальные амбиции приходилось сдерживать: основной отдушиной для имперских амбиций Италии перед Второй Мировой была Эфиопия — феодальное африканское государство без современной армии. Нельзя сказать, что фашизм был более разрушительным или бесчеловечным в подчинении себе Эфиопии, по сравнению с некоторыми «либеральными» государствами 19-го века (такими как Бельгия, например) в постановке на колени их собственных колоний.
Было бы также неверно предполагать, что фашизм развил аппарат насилия, сравнимый по масштабам с Нацистским. Перед принятием антисемитских законов 1938-го, основными, определенными идеологией режима, врагами были резко анти-фашистски настроенные либералы и коммунисты, которых (за редкими исключениями) либо ссылали в сельские районы юга, либо сажали в тюрьмы, не прибегая к особым пыткам или казням. На самом деле, до тех пор, пока фашизм не принял схемы Гитлера для Нового Европейского Порядка, он правил страной с меньшим социальным насилием, чем в условиях фактической гражданской войны с 1919-го по 1921-й, позволивших Муссолини и его чернорубашечникам стать существенной политической силой. В культурной сфере тоже. Фашизм почти ничего не предпринимал для цензуры художественного творчества, не навязывал определенного стиля (хоть и строго контролировал содержимое новостей, передаваемых через прессу, радио и кино). Напротив, он старался предстать патроном всей художественной продукции, любой формы и содержания, используя пропаганду для ассоциации себя со всеми технологическими, научными и спортивными достижениями Италии, безотносительно к действительным политическим взглядам ученых или спортсменов.20
В Третьем Рейхе многое было по-другому. Его лидеры жестко следовали своей интерпретации нацистских идеалов. Его спецназ насчитывал сотни тысяч «фанатичных» последователей, готовых быть «жестокими» на благо нации. В его распоряжение попала современная страна с гигантскими индустриальными и технологическими ресурсами, и, по сравнению с Италией, хорошо образованным социализированным населением. Эта версия ультра-национализма избрала себе целью расовое здоровье и гигиену. Основой для этого стала лже-наука «евгеника», определившая врагами чистоты нации целые категории человеческих существ от евреев (4-6 миллиона убито) и цыган (более 750000 убито) до гомосексуалистов, а так же физически и умственно неполноценных, большинство которых стало жертвами программы систематического уничтожния: более 320000 этнических немцев было стерилизовано, и около 150000 убито для улучшения «здоровья нации». Это не считая многих миллионов славянских военнопленных и гастарбайтеров, которые попали в рабство или были убиты как воплощения расовой неполноценности.
Крестовый поход Нацизма против духовного упадка пошел дальше преследования идеологических врагов, таких как коммунисты, масоны и радикальные христиане, (напр. Свидетели Иеговы) — к попытке уничтожения всех форм искусства, попирающих «немецкие ценности» и обозначенных как «культурный большевизм». К таковым были отнесены все формы литературы и изобразительного искусства, не взывающие непосредственно к нацистской идеологии. В результате, Германия увидела полное уничтожение того, что историки искусства называют «модернизм», а также экспериментальной музыки, включая продукты «расово низших» культур. Это привело к запрету на все искусство, литературу и музыку евреев, к признанию вне закона джаза (поскольку он связан с неграми). Но все же свинг был настолько популярен, что нацистской пропаганде пришлось заказывать версии американских хитов со словами, специально составленными для разжигания расовой ненависти и высмеивающими врага.
Внешняя политика нацистов тоже была гораздо более амбициозна и разрушительна по сравнению с итальянской. Она включала в себя соединение огромных территорий Европы в империю, основывающуюся на расовых принципах, для полной эксплуатации их человеческих, материальных и культурных ресурсов на пользу Великой Германии. Не удивительно, что нацистские попытки реализовать свои фантазии относительно Нового Мирового Порядка привели к войне, бесчеловечности, массовому порабощению, массовым убийствам и попыткам геноцида невиданных масштабов, с использованием всех материальных и технических ресурсов современного государства.21
n