Tennenhaus Eisler "The Chalice and the Blade"
| Вид материала | Реферат |
СодержаниеВторая половина истории |
все виды ненасильственных правонарушений, включая сексуальные, также
представлена орудием божественного правосудия. И даже преднамеренное
убийство брата было не таким серьезным преступлением, как ослушание власти и
вкушение плодов от древа познания. Ибо не убийство Авеля Каином обрекло
человечество на жизнь в скорби, но недозволенная и самостоятельная попытка
Евы познать добро и зло.
И вот, в то время, как кровопролитие на войне, при жестоких наказаниях
или утверждении абсолютной власти мужчин над женщинами и детьми становится
нормой, акт рождения считается порочным и нечистым. В ветхозаветных законах
об очищении - очищение от родов втиснуто между очищением от проказы и
чистыми и нечистыми животными. В главе 12 книги Левит читаем, что женщина,
родившая ребенка, подлежала ритуальному очищению. Оно включало в себя не
только ее изоляцию, но и плату жрецам, и определенные ритуальные действия.
Только после принесения "жертвы" за "грех": годовалого агнца во всесожжение
и молодого голубя или горлицу - "ко входу скинии собрания к священнику", и
после того как "он принесет это перед Господом и очистит ее", она будет
чиста "от течения кровей ее".
Таким образом, сначала в Месопотамии и Ханаане, а затем в теократиях
Иудей и Израиля, воинственное, авторитарное правление и подчинение женщины
стали составными частями новой морали общества господства. Благодаря
мастерской переработке мифов, знание было призвано греховным. Даже рождение
сделалось грязным. Короче говоря, направление культурного развития было
изменено столь успешно, что действительность перевернули вверх ногами.
И все же, оглядываясь на историю, даже на ту, что составлялась в угоду
могущественным правителям, мы обнаруживаем, что старое мышление, древнее
мышление человечества, на совершенно ином витке эволюции старается снова
утвердиться Великая Богиня, чей культ был когда-то идеологическим стержнем
более миролюбивого и равноправного общества,: не исчезла бесследно. Хотя она
и перестала быть верховным началом, управляющим миром, с ее силой все-таки
невозможно было не считаться - ей поклонялись даже в средневековой Европе
как Богоматери. Несмотря на столетия запретов, ее культ не был полностью
истреблен. Как Гор и Осирис, как Гелиос и Дионис, а задолго до них - молодой
бог Чатал-Хююка, как юная богиня Персефона - Кора древних элевсинских,
таинств, Иисус - сын божественной Матери. По сути, он все еще является сыном
Богини, и, как ее более древние божественные дети, символизирует возрождение
природы, воскресая каждую весну на Пасху.
Точно так же, как сын Богини, он когда-то был ее супругом; в
христианской мифологии Христос также является Женихом Матери-Церкви.
Крестильная купель или чаша, занимающая столь важное место в христианских
обрядах, является еще древним женским символом сосуда или вместилища жизни;
вместе с Крещением, как пишет историк мифа Эрих Ньюманн, это означает
"возвращение в таинственное чрево Великой Матери и его воды жизни".
Даже день рождения, выбранный для Иисуса (истинная дата неизвестна),
был заимствован из праздников, посвященных культу Богини. Для праздника
Рождества было выбрано время года, когда древние традиционно отмечали зимнее
солнцестояние, - день, когда Богиня рождает солнце, обычно выпадавший на
период между 21 и 24 декабря. Также и дни с 21 декабря по 6 января (праздник
Крещения), на которые еще и в римские времена приходились народные
празднества рождения и обновления.
Но при всем сходстве существуют и фундаментальные различия.
Единственная женщина христианского пантеона - смертна. Она все еще
почитается как милосердная и сострадающая мать. На некоторых изображениях,
как, например, "Vierges Ouvrantes", она все еще хранит в своем теле высшее
чудо и тайну жизни. Но теперь она явно второстепенная фигура. Центральным
мифом этой "мужской" религии стало не рождение юного бога, а его распятие и
смерть.
Мать только дает жизнь Христу; это божественный Отец посылает его на
землю - жертвенного козла отпущения для искупления человеческих пороков и
грехов. А для смертных, которых он послан "спасти", его краткое пребывание в
этой "юдоли слез" не имеет особого значения. Важна лишь его смерть и его
обещание лучшей жизни после смерти - но только для тех, кто покорно
исполняет все предписания Отца. Для остальных же нет надежды даже в смерти -
лишь вечные муки и проклятье.
Теперь акцент в религиозной символике приходится уже не на живительные,
поддерживающие и возрождающие силы Богини. Исчезли изображения цветов и
птиц, животных и деревьев, оставшись в лучшем случае лишь фоном. Еще
сохранилась память о Богине, укачивающей на руках свое божественное дитя, -
это Мадонна с младенцем. Но теперь умы людей захвачены и снедаемы одной
темой, пронизывающей все христианское искусство. Полотно за полотном
изображает христианских святых, истязающих свои тела нечеловеческими муками,
христианских мучеников, убиваемых самым жестоким образом - дюреровские
мрачные видения, "Страшный Суд" Микеланджело и бесконечный танец Саломеи с
отрубленной головой Иоанна Крестителя.
Но, вероятно, сюжет, присутствующий в искусстве повсеместно - Христос,
умирающий на Кресте,- как никакой другой демонстрирует, насколько изменился
основной мотив искусства. От прославления природы и жизни оно перешло к
возвеличиванию боли, страданий и смерти. Ибо в этой новой действительности,
которую, как теперь считается, единолично сотворил Бог-мужчина, живительную
и питающую Чашу как высшую силу Вселенной вытеснила сила подавления и
разрушения, смертоносная сила Клинка. От этой действительности и по сей день
страдает все человечество - и женщины, и мужчины.
*******************************
Главы 8, 9
^ ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ИСТОРИИ
Путешествуя сквозь толщу времени, мы смогли, благодаря археологическим
находкам, побывать в иной действительности. На "той" стороне мы обнаружили
не грубые стереотипы "человеческой природы", но удивительные горизонты
лучшей жизни. Мы видели, как на заре цивилизации культурное развитие
затормозилось, а затем повернулось вспять. Мы видели, что когда
социально-техническое развитие возобновилось, оно приняло совершенно иное
направление. Однако мы видели и то, что корни древней цивилизации все-таки
не удалось выкорчевать полностью.
Любовь древних к жизни и природе, обычай делиться, а не отнимать,
заботиться, а не угнетать - представление о власти, как об ответственности,
а не господстве - не исчезли. Но как и все, что связано с женщиной, с
женским началом, они отошли на задний план.
Не исчезло и стремление человека к красоте, справедливости и миру.
Скорее, оно было подавлено и оттеснено новым общественным порядком.
Временами оно искало себе выход. Но все более бессмысленным становилось
стремление сделать основной проблемой перестройку человеческих отношений
(начиная с отношений между двумя половинами человечества) на основе жесткой
насильственной субординации.
Трансформация действительности была настолько успешной, что, казалось
бы, очевидное положение: то, как в обществе строятся основополагающие
человеческие отношения, в итоге отражается на всех сторонах жизни и
мышления, - тогда почти не осознавалось. В результате даже наши сложные
современные языки изобилующие техническими терминами для обозначения
мыслимых и немыслимых вещей, не имеют специальных слов, которыми можно было
бы описать разницу между тем, что мы до сих пор называли обществом
господства и обществом партнерства.
Лучшее, что у нас есть, - слово "матриархат", как противоположное
"патриархату". Но эти слова лишь обозначают две стороны одной медали. Более
того, вызывая в памяти эмоционально окрашенные образы отцов-тиранов и мудрых
старцев, термин "патриархат" неточно описывает даже нашу сегодняшнюю
систему.
"Партнерство" и "господство" - удобные обозначения двух рассматриваемых
нами противоположных принципов общественного устройства. Но хотя они и
определяют разницу, но не передают сути: существует два пути построения
отношений между женской и мужской половинами человечества, которые оказывают
глубокое воздействие на всю общественную систему в целом.
Для более ясного и экономного изложения мы нуждаемся в более точных
терминах, чем те, что предлагает нам традиционный словарь. Обратимся к
греческой цивилизации, в которой впервые нашла точное выражение научная
мысль. Опираясь на эту традицию, я предлагаю два новых термина, которые буду
использовать в определенном контексте как альтернативу "господству" и
"партнерству".
Для более точного, чем словом "патриархат", обозначения общественной
системы, управляемой мужчинами с помощью силы или угрозы силы, я предлагаю
термин андрократия. Уже кое-где используемый, термин этот происходит от
греческих корней слов "andros" - мужчина и "kratos" (как в "демократии") -
"власть", "господство".
Для обозначения реальной альтернативы системе, основанной на подчинении
одной половины человечества другой половине, предлагаю новый термин
_гилания_. "Ги" происходит от греческого корня "gyne" ("женщина".), "ан"- от
"andros" ("мужчина"). Буква "л" между ними - от греческого глагола "luein",
который имеет двойное значение: 1) решать (как в "анализе") и 2) растворять
или освобождать (как в "катализе"). В этом смысле буква "л" символизирует
стремление разрешить наши проблемы, освободив обе половины человечества от
нелепого, уродливо жестокого распределения ролей, навязанного иерархиями
господства, присущими андрократической системе. Буква "л" также может быть
поставлена в связь со словами "love", "любовь".
Мы подходим к важнейшему разграничению между двумя разными типами
иерархии, в обиходе не различаемыми. Здесь термин "иерархия" применяется по
отношению к системе человеческих отношений, основанной на силе или угрозе
силы. Подобные иерархии господства сильно отличаются от другого типа,
который я предлагаю назвать иерархией осуществления. Это иерархии систем
внутри систем, например, молекул, клеток и органов тела: нарастание по
направлению к более высокому, более развитому, более сложному уровню
функционирования. Напротив, иерархиям господства свойственно препятствовать
осуществлению высших функций не только в общественной системе в целом, но и
в каждом отдельном человеке. Поэтому гиланическая модель общественного
устройства открывает гораздо больше возможностей для развития в будущем, чем
модель андрократическая.
.................................................................
*****************************
Иисус и гилания
Почти две тысячи лет назад на берегах "моря Галилейского" нежный и
сострадательный юный еврей по имени Иисус осудил современные ему правящие
классы - не только сильных и богатых, но даже и религиозные власти - за
эксплуатацию и угнетение народа Палестины. Он проповедовал всеобщую любовь и
учил, что смиренные, убогие и слабые воцарятся на земле. И в делах, и в
речах он отвергал подчиненное и отчужденное положение, отведенное женщине
его культурой. Свободно общаясь с женщинами, что само по себе уже было
ересью, Иисус провозглашал всеобщее духовное равенство. Неудивительно, что
власти признали Иисуса опасным революционером, чьи радикальные идеи надо
было искоренить любой ценой.
Некоторые христианские теологи, такие, как Леонард Свиндлер,
утверждали, что Иисус был феминистом, так как он критиковал жесткую
сегрегацию и притеснение женщин. Однако главная цель феминизма -
освобождение женщин. Поэтому назвать Иисуса феминистом было бы исторически
неадекватно. Очевидно, точнее было бы говорить, что учение Иисуса содержало
гиланический взгляд иа человеческие отношения.
Этот взгляд был не нов и содержался, как мы уже отмечали, в тех частях
Ветхого Завета, которые подходили цивилизации партнерства. Но более
настойчиво - а на взгляд религиозной элиты того времени, и просто еретически
- сформулировал его юный плотник из Галилеи. И, хотя освобождение женщин не
было его главной заботой, но, если взглянуть на идеи, которые проповедовал
Иисус, с точки зрения теории культурной трансформации, мы увидим
поразительную объединяющую тему: перспектива освобождения всего человечества
через замену андрократических ценностей гиланическими.
Книги Нового Завета, приписываемые ученикам, якобы лично знавшим
Иисуса, - Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, считаются лучшим
источником сведений об "истинном" Иисусе. Хотя они были написаны спустя годы
после его гибели и, несомненно, сильно редактировались, все же, вероятно,
это наиболее точное отражение учений Христа по сравнению с другими частями
Нового Завета: Посланиями к Коринфянам или Деяниями Апостолов.
Основополагающая идея идеологии господства: мужчина выше, чем женщина -
здесь почти не звучит. Зато эти тексты пронизывает мысль Христа о духовном
равенстве.
Еще удивительнее слова Христа о том, что "женские добродетели" должны
занять важнейшее место. Не противься злу насилием, подставь левую щеку тому,
кто ударит тебя в правую, поступай с другими так, как хочешь, чтобы
поступали с тобой, люби ближнего и даже врага твоего, учит Христос. Вместо
"мужских добродетелей" - жестокости, агрессивности и превосходства - мы
должны превыше всего ценить взаимное уважение, сострадание, нежность и
любовь.
Если взглянуть внимательнее не только на то, чему учил Христос, по и на
то, как он распространял свои идеи, мы снова и снова убеждаемся, что он
проповедовал заповеди общества партнерства. Он не признавал догмы,
гласившей, что высокопоставленные правители есть избранники божьи. Он на
равных держался с женщинами, открыто бросая вызов дискриминационным нормам.
И, в отличие от поздних христианских подвижников, споривших о том, есть ли у
женщины бессмертная душа, Христос никогда не утверждал, что женщина духовно
ниже мужчины.
Давно идут споры о том, существовал ли Иисус на самом деле. Утверждают
(достаточно аргументированию), что, кроме крайне сомнительных христианских
источников, нет никаких документов, подтверждающих его существование. Также
отмечают, что почти все события его жизни и многие идеи уже встречались в
жизнеописаниях мифических персонажей других религий. Это означало бы, что
образ Иисуса скомпонован из заимствованных элементов так, чтобы отвечать
интересам руководителей церкви. Любопытно, но, возможно, единственным
основательным аргументом в пользу историчности Христа являются его
феминистские и гиланические мысли и поступки. Ибо, как мы видели, системе
нужны были новые боги и герои, которые бы утверждали, а не отрицали
андрократические ценности.
Таким образом, непонятно, зачем стали бы придумывать персонаж, который
бы, как читаем в Евангелии от Иоанна (4:7-27), нарушал андрократические
обычаи своего времени, открыто разговаривая с женщинами. Персонаж, чьи
ученики дивились тому, что он говорит с женщиной, да еще так долго. Который
восстал против традиционного обычая забивать камнями до смерти женщину,
виновную, по мнению ее повелителей-мужчин, в связи с мужчиной, который не
был ее хозяином.
Иисус включает женщин в число своих слушателей (Лк. 10:38-42) и даже
призывает их активно участвовать в общественной жизни. Он ставит активную
Марию в пример ее сестре - домоседке Марте. А во всех Евангелиях мы читаем о
Марии Магдалине и о том, как Иисус к ней - к проститутке - относился с
уважением и нежностью.
Еще удивительнее, что именно к Марии первой является воскресший
Христос. Именно Мария Магдалина сторожит его могилу, рыдая в склепе. Именно
ей является Иисус в видении, прежде чем своим двенадцати апостолам. И именно
Марии Магдалине Иисус велит рассказать остальным о своем скором пришествии.
Неудивительно поэтому, что в свое время учение Христа обладало - как
обладает и по сей день - большой притягательностью для женщин. Хотя историки
христианства об этом редко упоминают, но даже в Новом Завете мы обнаруживаем
женщин - христианских подвижниц. Например, ученица Христа Тавифа, что значит
"серна" (Деян. 9 : 36), никогда не включавшаяся в хорошо известную
традиционную дюжину апостолов. Апостол Павел почтительно приветствует Юнию,
апостола-женщину, прежде него присоединившуюся к Христу. "Приветствуйте
Мариам, которая много трудилась для нас, - читаем мы в Послании к
Римлянам (16:6-7).- Приветствуйте Андроника и Юнию, сродников моих и
узников со мною, прославившихся между Апостолами и прежде меня еще
уверовавших во Христа".
Некоторые ученые считают, что новозаветное Послание к евреям вполне
могло быть написано женщиной по имени Прискилла, женой Акилы. Она называется
в Новом Завете "сотрудницей" Павла, и ее имя обычно ставится впереди имени
ее мужа. И, как указывает историк-теолог Констанс Парви, в Деяниях Апостолов
(2 :17) однозначно признается, что и женщины могут быть пророками. "...Излию
от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери
ваши..."
Итак, несмотря на сильный социальный гнет, женщины играли ведущие роли
в первых христианских общинах. И, как указывает теолог Элизабет Шусслер
Фьоренза, это подтверждается и многочисленными упоминаниями о встречах
первых христиан, происходивших в домах женщин. Например, в Первом Послании к
Коринфянам (1 : 11) читаем о церкви в доме Хлои. В Деяниях (16:14, 15, 40)
упоминается торговка Лидия, помогавшая утверждать церковь в Филиппинах.
Мария Магдалина... Ее презирают как проститутку, женщину, нарушившую
основной закон андрократии. требовавшей от нее быть сексуальной
собственностью своего мужа или хозяина. Однако она явно играет важную роль в
раннехристианском движении. Как мы видим, существуют убедительные
свидетельства, что Мария Магдалина возглавила христианское движение после
смерти Христа. В некоем запрещенном документе изображается, как она
сопротивлялась насаждению в некоторых сектах иерархического порядка, с
которым боролся Христос; подобный документ едва ли мог быть включен в Новый
Завет, который составляли главы этих сект.
Андрократическое мышление не в состоянии смириться с тем, что Христос
был вовлечен в гиланическую контрреволюцию. Перефразируя пословицу, легче
верблюду пролезть через игольное ушко, чем фундаменталисту усвоить такое
представление. Чего ради Иисус стал заботиться о том, чтобы поднять роль
женщин, "женских" ценностей? Христос должен был бы заниматься важными
Делами, к которым "женские вопросы" никак не относятся.
Примечательно, что Иисус учил тому, что делал сам, Он, еврей,
родившийся во времена, когда иудаизм был религией мужского господства. Это
было время, когда женщин все еще забивали камнями за прелюбодеяние, другими
словами - за нарушение прав сексуальной собственности мужей или хозяев.
Поэтому очень важно, что Иисус не только предотвратил такое избиение
камнями, но и бросил вызов фарисеям, которые подстроили ему ловушку.
Он обнаруживает исключительно высокий уровень чувствительности,
интеллекта, а также исключительное мужество, с которым противостоит властям
и даже, рискуя жизнью, высказывается против жестокости, угнетения и
алчности. Поэтому Христос не мог не осознавать, что "мужские" ценности:
господство, неравенство, насилие, - разрушающие и уродующие жизнь, должны
быть заменены "женскими" ценностями: состраданием, ответственностью и
любовью. Иисус знал, что духовная эволюция человечества приостановилась,
когда человеческие отношения стали перестраивать на основе насильственно
поддерживаемого принципа подчинения. Это осознание могло привести к
фундаментальному общественному перевороту, могло избавить нас от гнета
андрократической системы.
Однако сопротивление было слишком сильно. И в конце концов отцы церкви
оставили нам Новый Завет, в котором преобладают догмы совсем иного
характера, призванные оправдать андрократическую структуру и цели Церкви.
Запрещенные писания
Истинный облик старых шедевров часто открывается только после того, как
реставраторы кропотливо снимут слой за слоем более поздние дорисовки, грязь,
старый лак. Точно так же новое поколение теологов и историков религии
расчищает сейчас облик Иисуса.
Для того чтобы лучше понять истинную природу раннего христианства, нам
придется выйти за рамки канонических писаний, содержащихся в Новом Завете, и
обратиться к другим древнехристианским документам, часть которых была
обнаружена лишь недавно. Наиболее важными среди них являются 62 гностических
Евангелия, найденные в 1945 году при раскопках Наг Хаммади в Верхнем Египте.
Профессор Элейн Пейджелс замечает в своей книге "Гностические
Евангелия": "Те, кто писал и распространял эти тексты, не считали себя
"еретиками". Тем не менее, почти все сведения об этих "еретических" писаниях
исходили от людей, их критиковавших, - так что на объективность этих
сведений рассчитывать не приходится.
Люди, вставшие примерно в 200 году до н. э. во главе того, что позднее
было названо ортодоксальной, или истинной церковью, приказали уничтожить все
списки этих текстов. Но, как пишет Пейджелс, "некто, возможно, монах из
соседнего монастыря Св. Пахомия, взял запрещенные Книги и укрыл их от
уничтожения в кувшине, где они оставались погребенными почти 1600 лет". Но в
результате почти детективной истории прошло еще 34 года, прежде чем ученые
завершили свои исследования и результаты были обнародованы в книге Пейджелс
в 1979 году.
Как утверждает профессор Хельмут Кестер из Гарвардского университета,
некоторые из этих текстов старше, чем новозаветные Евангелия. Они
датируются, "по-видимому, второй половиной первого века 50-100 гг.), т. е.
созданы не позже, а раньше евангелий от Марка, Матфея, Луки и Иоанна".
Гностические Евангелия были, таким образом, написаны в то время, когда
андрократия уже давно была нормой на Западе. Это не гиланические документы,
но все же они содержат мощный вызов устоям общества господства.
Термин "гностический" происходит от греческого слова "gnosis" -
"знание") и противоположен по смыслу слову "агностицизм", которое означает
невозможность познания. Как и другие мистические религиозные учения Запада и
Востока, гностическое христианство придерживалось, казалось бы, традиционной
догмы, гласившей, что тайна высшей или божественной истины доступна всем
через религиозное послушание и добродетельную жизнь.
Но тогда какие же ереси содержал гностицизм, почему понадобилось его
запрещать? Гностические Евангелия проповедовали ту же идею, за которую
еврейское священничество так ненавидело Христа, - доступ к Богу лежит не
через религиозную иерархию во главе со старшим раввином, архиепископом,
папой, но через познание или божественное знание.
А еще мы находим в этих текстах подтверждение мысли, возникшей уже при
чтении канонических писаний и ранее обнаруженных гностических фрагментов.
Мария Магдалина и в самом деле была одной из важнейших фигур христианского
движения.
В Евангелии от Марии мы снова читаем, что именно она первой увидела
воскресшего Христа (о чем вскользь замечено у Марка и Иоанна). Здесь мы
также читаем, что Христос любил Марию Магдалину больше, чем других учеников
- это подтверждается в гностическом Евангелии от Филиппа.
Однако лишь по этим запрещенным писаниям можно судить, сколь велика
была роль Марии в истории раннего христианства. В Евангелии от Марии читаем,
что после смерти Иисуса Мария Магдалина была единственным христианским
лидером, осмелившимся бросить вызов Петру как главе новой религиозной
иерархии, претендующему на то, что только он и его соратники имеют прямую
связь с богом.
"Рассмотрим политический подтекст Евангелия от Марии, - комментирует
Пейджелс. - Как Мария противостоит Петру, так и гностики, которые следуют ее
примеру, противостоят власти того духовенства, которое объявляло себя
преемниками Петра".
Существовали и другие, не менее существенные разногласия между
нарождающейся, все более иерархичной церковью, возглавляемой Петром и
другими христианскими общинами, такими, как большинство гностических, и
такими сектами, как монтанисты и маркиокиты. Эти секты, в отличие от тех,
кого теперь называют отцами церкви, не только почитали женщин как апостолов,
пророков или основателей веры; демонстрируя свою приверженность учению
Христа о духовном равенстве, они включали женщин в руководство сект.
Более того, некоторые гностические секты, подчеркивая гиланический
принцип равенства, выбирали главу жеребьевкой на каждом собрании. Об этом мы
знаем, к примеру, от епископа Лионского Иринея (ок. 180 г.), известного
врага гностицизма.
"В то время как ортодоксальные христиане ставили духовенство выше
мирян, - пишет Пейджелс, -- последователи гностицизма не делали таких
различий между собой. Вместо того чтобы делить своих членов на высших и
низших, они следовали принципу абсолютного равенства. Все посвященные, и
мужчины, и женщины, принимали равное участие в выборах: любой мог быть
выбран священником, епископом или пророком. Более того, поскольку выборы
происходили на каждом собрании, даже отличия, выпавшие по жребию, не могли
превратиться в постоянные "высокие посты".
Для христиан-андрократов, стремившихся повсюду властвовать, господствуя
и подчиняя, такая практика была возмутительным нарушением основ. Например,
ортодокс Тертуллиан возмущался тем, что "они допускают всех, они вместе
слушают, вместе молятся - даже с язычниками, если тем случится быть у них".
Не меньшее негодование вызывал у него обычай "встречать всех приходящих
поцелуем мира".
Но более всего Тертуллиана приводило в ярость - и неудивительно,
поскольку грозило подорвать сами основы иерархической инфраструктуры,
которую он и его единомышленники старались навязать Церкви, - равноправное
положение женщин. "Особенно гневает Тертуллиана то, что "женщины из
еретиков" наравне с мужчинами могут наделяться властью, - замечает Пейджелс.
- "Они обучают, они участвуют в дискуссии, они лечат" - он подозревает, что
они могли даже совершать обряды крещения, то есть выполнять функции
епископа!".
Для таких людей, как Тертуллиан, только одна "ересь" была страшнее
учения о духовном равенстве мужчины и женщины. Ибо она представляла
серьезнейшую угрозу растущей власти мужчин, которые утверждались теперь как
новые "князья церкви", - идея Божества-женщины. А именно, это - как мы
убеждаемся, читая гностические Евангелия и другие священные тексты, не
включенные в корпус Нового Завета, - исповедовали ранние последователи
Христа.
Следуя более ранним и все еще не забытым традициям, в которых Богиня
была Матерью и Вседающей, последователи Валентина и Марка молились Матери
как "мистическому, вечному Молчанию", как "Благодатной, Той, что прежде
всего сущего" и как "непогрешимой Мудрости". В другом тексте, Триморфной
Протенойе (в переводе - Тройственная Первичная Мысль) прославляются мысль,
разум и предвидение как женские качества - снова в русле древней традиции,
где это были свойства Богини. Текст начинается словами Божества: "Я -
Протенойя, Мысль, обитающая в Свете... Та, что существует прежде Всего... Я
- в каждом создании. Я - Невидимое внутри Всего... Я - ощущение и Знание,
говорящее посредством Мысли. Я - истинный Голос".
В другом тексте, приписываемом гностическому учителю Симону Магусу, сам
рай - место начала жизни - представлен как чрево Матери. А в учениях,
приписываемых Марку или Теодоту (ок. 160 г. н. э.) мы читаем: "мужские и
женские элементы вместе составляют прекраснейшее порождение Матери -
Мудрость".
Какую бы форму не принимали эти "ереси", очевидно одно: они происходят
от древних религиозных традиций, когда почиталась Богиня, а жрицы были ее
земными представительницами. Соответственно, почти повсеместно божественная
мудрость воплощалась в женском образе - о чем свидетельствуют такие
"женские" слова, как древнееврейское "хокма" и греческое "софия", что значит
"мудрость", или "божественное значение", а также некоторые древние
мистические традиции, как восточные, так и западные.
"Ересью" была и нетрадиционная трактовка святого семейства. "Одна из
групп гностических источников утверждает, что получила тайную традицию от
Иисуса через Иакова и Марию Магдалину, - говорит Пейджелс. - Члены этой
группы молились обоим божественным родителям, Отцу и Матери".
Нечто подобное проповедовал учитель и поэт Валентин: хотя Божество
принципиально неописуемо, его можно вообразить как диаду, имеющую две
ипостаси - женскую и мужскую. Другие настаивали на андрогинической природе
божественного или же определяли Святой дух как женское начало, так что
используя христианскую традицию, можно сказать: от союза Отца с Духом,
святым, или Божественной Матерью родился их Сын Иисус Христос.
Гиланические ереси
Идеи этих ранних христиан не только угрожали растущей власти отцов
церкви, но и бросали вызов господству мужчины в семье, подрывая основной
патриархальный принцип: женщины- существо низшее.
Библеисты отмечают, что раннее христианство воспринимали как угрозу и
еврейские, и римские власти. И не только потому, что христиане не проявляли
преданности императору и лояльности к государству. Профессор С. Скотт
Бартчи, бывший директор Института происхождения христианства в Тюбингене
(Германия) отмечает, что гораздо более опасным казалось то, что Иисус
Христос и его последователи ставили под вопрос существующие семейные
традиции. Они считали женщин полноправными личностями. Ранние христиане,
заключает Бартчи, высказывали "неуважение" к устоям римской и еврейской
семьи, отводившим женщине подчиненное положение.
Если рассматривать семью, как микромодель большого мира, то
"неуважение" к господству мужчины в семье, когда слово отца - закон, можно
понять, как угрозу системе неравноправия, основанной на силе. Вот почему те,
кто мечтают о "старых добрых временах", когда женщины и "худшие мужчины"
знали свое место, прежде всего стремятся вернуть "традиционную" семью. Это
также позволяет увидеть в новой свете ту борьбу, что раздирала мир две
тысячи лет назад, когда Иисус проповедовал сострадание, ненасилие и любовь.
Можно провести немало интересных параллелей между нашим временем и теми
бурными годами, когда начала распадаться могущественная Римская империя. И
то, и другое - периоды, которые сторонники "теории хаоса" называют
состоянием растущей неустойчивости системы, периоды, когда могут произойти
любые невиданные и непредсказуемые изменения системы. Если взглянуть на годы
непосредственно до и после смерти Христа с точки зрения конфликта между
андрократией и гиланией, то окажется, что, как и наши дни, это был период
мощного гиланического возрождения. Здесь нет ничего удивительного, вспомним
слова лауреата Нобелевской премии ученого-термодинамика Ильи Пригожина о
том, что в периоды больших социальных распадов изначально малые "колебания"
могут привести к трансформации всей системы.
Примем возникновение христианства за изначально малые колебания,
появившиеся сначала на окраинах Римской империи (к маленькой провинции
Иудее); тогда его влияние на культурное развитие обретает новое значение, а
поражение вызывает еще большую горечь. Более того, если взглянуть на раннее
христианство с точки зрения взаимодействия систем, мы увидим и иные
проявления возрождающейся гилании, даже в самом Риме.
Например, образование там иногда предполагало одинаковую программу
обучения для девочек и мальчиков. Как пишет теолог-историк Конетанс Парви,
"в I веке н. э. в Римской империя было много высокообразованных женщин,
некоторые были достаточно влиятельны и независимы в общественной жизни".
Существовали официальные ограничения. У римских женщин должны были быть
мужчины-опекуны, и они не имели права голоса. Но они, особенно аристократки,
все больше участвовали в общественной жизни. Одни занимались искусствами,
другие медициной. Третьи участвовали в деловой жизни, в заседаниях,
занимались спортом, посещали театры, стадионы и путешествовали, без
сопровождения мужчин. Другими словами, как отмечают и Парви, и Пейджелс,
тогда существовало движение за эмансипацию женщин.
Вызов андрократической системе бросали не только женщины, происходили
восстания рабов и волнения в дальних провинциях империи. К примеру,
восстание под предводительством Бар-Кохбы (132-135 гг.) ознаменовало собой
конец Иудеи. Однако в ответ на эти вызовы, в ответ на призывы христиан к
непротивлению, состраданию и миру, римская андрократия становилась все более
жестокой и деспотичной.
Как предельно наглядно демонстрируют отвратительные излишества римских
императоров (включая христианина Константина), и знаменитые бои гладиаторов,
и прочие подобные забавы, попытка гиланического преобразования потерпела
здесь поражение. Не удалась она даже внутри самого христианского движения.
Маятник возвращается
"Несмотря на предшествующую общественную деятельность женщин, - пишет
Пейджелс, - большинство христианских общин к 200 году признало письмо
Лже-Павла, принадлежащее Тимофею, в котором подчеркивается (и
преувеличивается) антифеминистская тенденция во взглядах Павла: "Пусть
женщина учится молча с должным смирением. Я запрещаю женщине обучать или
осуществлять власть над мужчинам: она должна молчать". К концу II века н. э.
участие женщин в религиозных обрядах было однозначно отвергнуто, группы, в
которых женщины оставались главами, были признаны еретическими".
Далее Пейджелс сообщает: "Исследователи ранней истории христианства
(области "патристики", изучающей труды "отцов церкви") должны быть готовы к
пассажам, подобным тому, что заключает Евангелие от Фомы: "Симон Петр сказал
им [ученикам]:
"Пусть Мария покинет нас, ибо женщины недостойны Жизни". Иисус сказал:
"Я сам буду вести ее, чтобы сделать ее мужчиной, чтобы она тоже смогла стать
духом живущим, подобно вам, мужчинам. Ибо каждая женщина, сделавшая себя
мужчиной, войдет в Царство Небесное".
Такое откровенное исключение половины человечества из числа достойных
жизни - да еще именно той половины, в чьем чреве жизнь зарождается - имеет
смысл лишь в контексте андрократического регресса. Подтверждается то, что в
глубине души подозревали многие из нас: с христианским евангелием любви
что-то случилось. Иначе как объяснить, что им оправдывали все истязания,
завоевания и кровопролития, совершаемые преданными христианами против других
и друг против друга, из которых, собственно, и состоит почти целиком вся
западная история?
Ибо в конце концов здесь произошло непредсказуемое глубокое
преобразование системы. Из руин классического Рима сложилось новое здание.
То, что начиналось как тайный культ, выросло в новую "мировую" религию. Но
вместо того чтобы осуществить свою задачу, преобразовав общество, этот
"периферийный захватчик" преобразился сам. Христианство стало
андрократической религией. На смену Римской империи пришла Священная Римская
империя.
Уже к 200 году - вот она, духовность вверх ногами - христианство полным
ходом становилось той самой иерархической, основанной на силе системой,
против которой восставал Христос. А после обращения в христианство
императора Константина оно превратилось в официальное орудие, а вернее,
слугу государства. Как пишет Пейджелс, когда "христианство получало
официальное признание, христианские епископы, ранее преследовавшиеся
властями, теперь сами оказались в верхушке государственного аппарата".
Христианские историки сообщают, что в 312 году накануне битвы, в
которой потерпел поражение и был убит соперник Константина Максенций, а
Константин был провозглашен императором, ему привиделся в лучах заходящего
солнца крест с надписью "сим победишь". Правда, они обычно забывают
упомянуть, что Фауста, жена первого христианского императора, была сварена
заживо, а сын Крипс убит по его же приказу. Однако кровавое насилие, которым
сопровождалось насаждение христианства в Европе, не ограничивается частными
распоряжениями Константина. Ни даже его и его преемников публичными
рескриптами, такими, например, как указы, объявлявшие ереси актом
предательства, караемым пытками и смертью.
Теперь высшее священство само имело право наказывать тех, кто не хотел
принять "новый порядок". Методично запрещалась вся "еретическая" информация,
которая могла бы угрожать новой системе андрократической иерархии.
Бог - чистый дух, Бог - мать и отец в одном лице превратился в бога -
просто мужчину. Как вынужден был признать почти две тысячи лет спустя, уже в
1977 году, Папа Павел VI, женщинам не позволялось вступать в духовный сан,
"потому что наш Господь был мужчина". Одновременно гностические Евангелия и
прочие подобные тексты, до сих пор имевшие свободное хождение в
раннехристианских общинах, объявлялись ересью и уничтожались теми, кто
объявил себя "православной", а, стало быть, единственно законной церковью.
Все эти источники, - пишет Пейджелс, - "тайные Евангелия, откровения,
мистические учения - не были включены в тот избранный список, который
составил Новый Завет... К тому времени когда закончился отбор, видимо, не
раньше 200 года, практически вся женская божественная образность исчезла из
ортодоксальной традиции".
Одни христиане клеймили как еретиков других христиан, веривших в
равенство, - и это после того, как в раннехристианских общинах мужчины и
женщины жили и работали по Христовой заповеди, люби друг друга как братья и
сестры. А многие из них приняли смерть христианских мучеников. Но мужчинам,
которые теперь использовали христианство, чтобы установить свое господство,
нужно было втиснуть христианскую жизнь и христианскую идеологию в рамки
андрократии.
С годами христианизация европейских окраин стала очередным оправданием
постулата господства о том, что сильный всегда прав. Это предполагало не
только насильственное обращение в веру тех, кто не придерживался
официального христианства, но и разрушение "языческих" храмов, святилищ и
идолов, закрытие древнегреческих академий, рассадников "ереси". Церковь
столь успешно доказывала "нравственность" права сильного, что вплоть до
эпохи Возрождения в Европе практически не .существовало ни одного
художественного произведения, ни одного научного изыскания, не "освященного"
Церковью. Существующие знания уничтожались так тщательно (включая массовое
сожжение книг), что этот процесс распространился и за пределы Европы, куда
только достигали влияние и власть христианства.
Так, в 391 году по указу Феодосия I теперь уже полностью
андрократизированные христиане сожгли знаменитую александрийскую библиотеку,
одно из последних вместилищ древней мудрости и знаний. При содействии
позднее канонизированного Кирилла (патриарха Александрии) христианские
монахи растерзали Гипатию - замечательного математика, астронома и философа
александрийской школы неоплатоников. Ибо эта женщина, признанная теперь
одним из величайших ученых, была для Кирилла лишь недостойной, которая
осмелилась преподавать мужчинам.
В официальные священные писания включены догмы павлинизма или, как
сейчас выясняется, псевдопавлинизма, трактующие женщин и все, что связано с
ними, как нечто низшее, но столь опасное, что требует постоянного надзора.
Были, однако, и немногие исключения: Климент Александрийский все еще
характеризует Бога как соединение мужского и женского начал и пишет, что имя
"человечество" - общее для мужчин и женщин. Однако в основном предложенная
Иисусом модель человеческих отношений, в которой мужчина и женщина, богатый
и бедный, иноверец и иудей суть одно и то же, была искоренена из идеологии и
практики ортодоксальной христианской Церкви.
Мужчины, стоявшие у власти новой ортодоксальной Церкви, могли во время
обрядов поднимать древнюю Чашу, ставшую теперь чашей Святого Причастия с
символической кровью Христа. Однако фактически снова господствовал Клинок.
От огня и меча Церкви в союзе с правящим классом пали не только "язычники" -
митраисты, иудеи или посвященные в древние таинства Элевсина и Дельф, но и
все христиане, не желавшие принимать их правила. Они все еще заявляли, что
их цель - распространение учения Иисуса о любви. Однако их крестовые походы,
их охота за ведьмами, инквизиция, костры для книг и костры для людей несли
не любовь, но старые андрократические репрессии, разрушения и смерть.
Итак, по иронии истории, революция ненасилия, начатая Иисусом, за
которую Он умер на кресте, закончилась установлением порядка, опирающегося
на силу и страх. Как отмечали историки Уилл и Ариэль Дюраны, исказив и
извратив учение Христа, средневековое христианство оказалось моральным
регрессом. Перестав быть угрозой андрократической системе, христианство
стало тем, чем становились почти все религии, создававшиеся во имя
просвещения и свободы, - могущественным орудием укрепления этой системы.
Несмотря на это, борьба гилании против андрократии отнюдь не
закончилась. В определенные периоды на протяжении мрачных столетий
андрократического христианства вновь и вновь возникала потребность повернуть
наше культурное развитие в сторону гилании. Как мы увидим далее, эта борьба
была главной невидимой силой, формировавшей западную историю, и ныне она
опять обретает ведущую роль.
********************************
..............................................
********************************