Моя служба в царской армии России началась со случая, который оказал решающее влияние на мою жизнь

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• День, который перевернул всю мою жизнь, 1620.62kb.
• День, который перевернул всю мою жизнь, 1624.86kb.
• Реферат по чопу на тему, 58.64kb.
• Виктор Нигагосов – Жизнь оккультиста или Десять лет спустя Москва 2005 год, 5197.48kb.
• Биография Родился 20 марта (1 апреля н с.) в местечке Великие Сорочинцы Миргородского, 37.8kb.
• -, 182.29kb.
• «Гимназии №5», 23kb.
• Опера это жанр, который всегда притягивал меня, и если бы моя жизнь сложилась по-другому,, 247.46kb.
• В. А. Круглов Кадровая политика бкп в армии в 40–50-е гг., 104.67kb.
• Мохандас Карамчанд 10. 1869, Порбандар, 30., 40.11kb.

решение, оказались мои заявления, услышанные некоторыми членами правительства. Как

в бытность мою президентом, так и позднее, я со стороны евреев, как в нашей стране, так

и за границей, получал радовавшие меня свидетельства благодарности за позицию,

которую я занимал. Благодарность в современном мире вещь редкая, поэтому тем ценнее

становятся даже малейшие ее проявления.

В начале апреля я нанес ответный визит генералу Дитлу в Рованиеми. Из рассказа

генерала об обстановке на северном театре военных действий стало ясно, что

соотношение сил между немецкими и русскими войсками, включая финские части

правого фланга, в значительной степени выровнялось, численное превосходство в силах,

необходимое для ведения наступательных операций, ушло в прошлое.

Когда я вернулся в Ставку, туда стали поступать тревожные сведения со Свирского

фронта, где русские значительными силами перешли в наступление на наш плацдарм.

Противник явно рассчитывал, что наступление в самую распутицу поставит

обороняющихся в затруднительное положение. И вправду, те редкие дороги, которые

существовали севернее Свири, в весенний слякотный период стали почти

непроходимыми. Сейчас наступила критическая фаза, во время которой часто казалось,

что мы будем вынуждены покинуть плацдарм. После упорных боев положение все же

удалось стабилизировать, и к 21 апреля линия фронта на всем протяжении стала прежней.

Выяснилось, что действующая на Свирском фронте 7-я армия русских с начала января

получила значительные подкрепления и, что в начале наступления она насчитывала шесть

дивизий и четыре бригады. Хотя сведения о потерях противника [420] были

неопределенны, все же можно было утверждать: наступление противнику стоило дорого.

Ему пришлось ощутить, что ударная сила финской армии пока еще не утрачена.

Такое же сражение во время распутицы состоялось в период с 24 апреля по 23 мая на

Кестеньгском направлении, где оборону держали две дивизии 3-го армейского корпуса.

Русские здесь усилили свои войска двумя дивизиями и двумя же бригадами и угрожали

обходным маневром перерезать единственную проходившую по лесу слабо прикрытую

дорогу, по которой осуществлялось снабжение наших войск. Хотя этот театр военных

действий и входил в полосу, ответственность за которую нес немецкий командующий,

меня беспокоил окончательный результат этих боев не только с оперативной точки

зрения. И на этом этапе немцы запросили помощи финских войск, однако, несмотря на

напряженность обстановки и сознание того, что серьезная неудача на севере может

поставить в трудное положение всю оборону Финляндии, я не мог согласиться на их

просьбы.

Относительно возврата 163-й дивизии обратно под командование немцев, я ничего не

имел против, особенно когда, по договоренности с генералом Дитлом, мне вернули 6-ю

финскую дивизию, дислоцированную в Каяни. В середине мая немецкую дивизию отвели

в Лапландию. Это соединение, целиком состоявшее из жителей Берлина и его

окрестностей, несмотря на крепкую волю, немногого добилось на Свирском фронте. Во-

первых, карельские условия местности были для нее абсолютно чуждыми, и, кроме того, у

ее солдат отсутствовали тот практицизм и сноровка, которые находятся в крови финнов с

самого рождения, да и время действия для берлинцев и бранденбуржцев было вовсе не

легким.

После переброски 163-й пехотной дивизии на север южнее линии Оулуярви-Мииноа

больше не оставалось немецких войск. Был сделан большой шаг в направлении раздела, к

которому я стремился с самого начала войны.

С помощью частей усиления, которые генерал Дитл передал в распоряжение 3-го

армейского корпуса, наступление противника на участке Кестеньги было, наконец,

остановлено и первоначальная линия фронта восстановлена. И здесь русские понесли

большие потери. План противника значительными силами проникнуть по построенной

им в глухом лесу дороге свидетельствовал об инициативности и храбрости, но и сейчас,

[422] как и во время Зимней войны, русские оказались не на уровне таких задач.

Весной 1942 года военное управление оккупированными территориями несколько

изменилось. Инспектором военной администрации был назначен полковник Котилайнен,

который с сентября искусно и целеустремленно заботился об управлении Восточной

Карелией. Это мероприятие оказалось хорошо продуманным и одновременно

предоставило мне возможность непосредственно следить за работой военной

администрации.

Ниже я расскажу о некоторых важнейших формах работы, проведенной в Восточной

Карелии.

Когда финские войска в 1941 году оккупировали части Восточной Карелии, то им

досталась территория, сильно пострадавшая от войны, но еще больше от разрушений,

которые русские осуществляли при отступлении. Как на других театрах военных

действий, так и здесь по приказу советского правительства на практике проводилась

тактика выжженной земли, в которую входила эвакуация населения и уничтожение

населенных пунктов, дорог и движимого имущества, если его не успевали увезти раньше.

Что касается эвакуации людей, то ее удавалось осуществлять лишь частично. Те карелы,

которые в предвоенные годы не стали жертвами массовых репрессий, оставляли свою

родную местность против своего желания. Во многих местах отъезд откладывали

настолько, что военные действия успевали сделать эвакуацию невозможной или же

население защищалось от нее, прячась в лесах. Оставшимся позволяли вернуться в свои

родные края, или, если это было невозможно из-за близости фронта, их помещали в

лагеря. Там содержалась четвертая часть первоначальной численности населения, или

90000 человек, из которых половину составляли карелы, а другую - люди, высланные из

внутренних районов Советского Союза. Лучшая и работоспособная часть населения была

призвана на военную службу или эвакуирована, так что большинство оставшихся были

либо старики, либо совсем молодые люди.

Лучше всего русские справлялись с разрушительной работой и вывозом движимого

имущества. Колхозы по большей части остались без рогатого скота и лошадей, в

дополнение к чему запасы зерна были либо сожжены, либо увезены. Население было

оставлено на пороге голода. Из деревень сгорели лишь некоторые, а в городах и

промышленных центрах разрушения [423] были огромны. Когда мы взяли Петрозаводск и

Кондопогу, то разрушения в этих городах, произведенные с особой тщательностью,

показали, что в первом городе из всей жилой площади осталась лишь половина, а во

втором - едва 20 процентов. Поскольку из семи электростанций пять было уничтожено,

а из семи крупных лесопилок осталась только одна в более или менее пригодном

состоянии, промышленность, практически говоря, была парализована.

Поскольку не работали органы местного управления, а в производстве и распределении

продуктов питания не существовало никакого порядка, то перед оккупационными

властями встала трудная задача, выполнение которой сначала поручили командирам

корпусов и дивизий на основе спущенных им специальных инструкций. В соответствии с

ними систему управления оккупированными территориями необходимо было по

возможности в большей степени сделать такой же, какая существует в Финляндии. В

инструкциях обращали внимание на то, что управленческие мероприятия в Восточной

Карелии должны носить такой характер, чтобы они показывали и населению этих

районов, и иностранцам стремление Финляндии возродить благосостояние этой

территории, вне зависимости от национальности или политических взглядов жителей.

Необходимо, чтобы население по своей воле и желанию включилось в производительную

работу.

Эти принципы предполагали доверительную работу с населением. Уже первые контакты

в этом плане дали куда более значительные результаты, чем мы ожидали, принимая во

внимание те противоречившие международным правилам инструкции по развертыванию

партизанского движения, которые советское правительство передавало населению. Ни с

карельским, ни тем более со славянским населением не возникло никаких трений.

Одним из свидетельств сотрудничества были советнические комитеты, созданные в

январе 1942 года, к участию в которых главнокомандующий пригласил коренных карелов.

У такого комитета, собиравшегося один раз в три месяца, было право высказывать свое

мнение в основополагающих организационных мероприятиях, а также выступать с

инициативой по их проведению в жизнь. Кроме того, им предоставлялась возможность с

помощью своего бюро, постоянно располагавшегося в Петрозаводске, следить за работой

различных управленческих [424] органов. В феврале 1944 года главнокомандующий издал

приказ, чтобы вместо такого комитета было создано на более широкой основе

представительство. Но провести этот план в жизнь не успели.

Первой и одновременно самой трудной задачей была организация снабжения продуктами

питания. Когда наши войска вошли в Восточную Карелию, то сначала потребности

гражданского населения в продуктах питания приходилось удовлетворять только за счет

армейских запасов. Поскольку распределявшиеся продукты питания были ограничены

самым необходимыми и наиболее легко транспортируемыми видами, паек мучных

изделий должен был быть вдвое больше пайка, выдававшегося в Финляндии. В 1941-1942

годах собранного в Восточной Карелии урожая хватило лишь на пайки из расчета 120

граммов в день на человека. Поэтому из скудных запасов Финляндии необходимо было

передать такое количество муки, чтобы хлебный паек можно было увеличить в три раза.

Потом, когда в 1942 году посевы зерновых и животноводство стали развивать и население,

занимающееся земледелием, смогло удостовериться, что результаты его труда

действительно идут на пользу его благосостояния, положение с продуктами питания

облегчилось. Колхозную систему в связи с нехваткой сельскохозяйственных орудий и

рабочей силы, а также из-за порожденной ею антипатии, необходимо было

ликвидировать. Ранней весной 1942 года землю, пригодную под пашню, передали для

использования частным лицам. Со временем такая организация сникала большую

популярность. Весной 1944 года больше половины пахотной земли или всего примерно

20000 гектаров было уже в работе. Радовало и постоянное увеличение количества

домашнего скота, причем в такой степени, что по окончании третьего года оккупации уже

были удовлетворены потребности населения.

Этих результатов нельзя было бы достичь без обильной помощи из Финляндии,

получаемой в виде сельскохозяйственного инвентаря и племенного скота, а также без

многогранных рекомендаций и курсов, к чему относилось и создание по инициативе

молодежи сельскохозяйственных кружков. Постепенно общими усилиями удалось

добиться в Восточной Карелии выдачи таких же по размеру пайков, как и в самой

Финляндии, а в некоторых случаях даже превысить эти размеры. Это коснулось

распределения табака, керосина и карбида. [425]

В связи с тем, что промышленные предприятия лежали в руинах, населению невозможно

было предоставить работу на заводах и фабриках, но, с другой стороны, нехватка рабочей

силы препятствовала производственной деятельности, осуществляемой в широких

пределах. Правда, кое-какие электростанции, лесопильные и иные малые предприятия

восстановили, но большую часть необходимых промышленных изделий приходилось

ввозить из Финляндии.

Экономический подъем в Восточной Карелии сказался и на товарообмене, который

начался после того, как четыре торговые фирмы из числа крупнейших в Финляндии

создали монопольное объединение, и оно открыло магазины на всей оккупированной

территории. Объем продажи товаров этим предприятием, которое назвали акционерным

обществом "Вако", за 1941-1943 годы вырос с 17 миллионов марок до 297 миллионов.

Объединение занималось также гостиничным и ресторанным бизнесом и одновременно

создало ряд предприятий по производству продуктов питания, а также предоставило

возможность населению продавать свои изделия при его посредничестве. Из своих

прибылей акционерное общество "Вако" выделяло большие средства на

благотворительные цели. Так, профессиональная школа в Петрозаводске работала

исключительно за счет его благотворительности.

По инициативе финского Красного Креста населению раздавали много одежды и обуви,

для облегчения положения с одеждой организовали рабочие дома, курсы, в дополнение к

чему всю трофейную одежду и обувь раздали населению Восточной Карелии.

Организуемые в Финляндии частные сборы детской одежды для детей Восточной

Карелии приносили удивительно обильные результаты.

Нелегко было во время войны и кризиса с продовольственными продуктами осуществить

программу здравоохранения, соответствующую финским требованиям. Еще летом 1941

года я попросил Красный Крест Финляндии подготовиться к работе на этом новом для

него поприще, и, после того как той же осенью было создано собственное районное

управление для Восточной Карелии, эта организация стала развертывать там свою работу.

В Восточной Карелии открыли две общие больницы, две детские больницы, один

туберкулезный диспансер, одну психиатрическую лечебницу, десять лечебниц с

отделениями для рожениц, а также четырнадцать здравпунктов. Эти учреждения, [426]

большинство из которых были подготовлены за несколько недель, создавались по мере

того, как наши войска овладевали все новыми территориями. Для хирургических

операций в распоряжении населения находились военные и полевые госпитали. Всего

было подготовлено столько лечебных стационаров, что одно койко-место приходилось на

87 жителей, а в Финляндии это соотношение было иным - 1:156.

Население обслуживала целая группа патронажных сестер, значение работы которых

было решающим в борьбе с распространением заразных болезней. Число прививок против

брюшного тифа, сыпного тифа, оспы и дифтерита достигло многих десятков тысяч и

эпидемий удалось не допустить. В этой работе огромную помощь оказала центральная

лаборатория, подаренная Красным Крестом Финляндии. В связи с профилактикой

туберкулеза была проведена рентгеноскопия населения, многим тысячам людей сделали

прививки против этой болезни.

Особо больших усилий потребовала в Восточной Карелии борьба с золотухой. В течение

двух военных зим всем детям школьного возраста давали разовую дозу витамина Д и,

кроме того, витаминные таблетки. Это вместе с увеличенными пайками продуктов

питания помогло быстро укрепить состояние здоровья детей, что доказывает и статистика

детской смертности. Во всех школах были созданы кухни, и дети один раз в день получали

горячую пищу. За здоровьем школьников наблюдали врачи, не забывали и о лечении

зубов.

Оккупационные власти были обязаны следить и за организацией образования. В ноябре

1941 года для карельского населения действовали 50 народных школ, и постепенно их

число увеличилось до 112, в которых обучалось примерно 10000 человек. Помимо этого, в

Петрозаводске были открыты лицей и народное училище, организованы семинары.

Многие молодые карелы имели возможность учиться в высших и средних учебных

заведениях Финляндии. Позаботились и об обучении русских детей, создав 15

русскоязычных школ, в которых обучалось в общей сумме около 3000 учеников. В

распоряжении населения имелось 110 библиотек.

Религиозная деятельность осуществлялась в соответствии с приказом

главнокомандующего, в котором гарантировалась свобода вероисповедания и запрещалась

любая антирелигиозная пропаганда. Большинство населения исповедовало православную

[427] религию. Кроме православных церквей, были также и евангелистско-лютеранские

молельни, и те и другие действовали совершенно независимо от соответствующих

конфессий в Финляндии.

Трудной и деликатной была задача найти соответствующие формы для организации

правовой защиты и применения законов, поскольку опираться на советские законы и

уложения мы не могли, да и применять правовую систему, действующую в Финляндии,

было невозможно. Основополагающие правовые нормы утверждались приказами

главнокомандующего или инструкциями командующего военной администрацией от

имени главнокомандующего.

Что касается уголовного права, то мы были вынуждены прибегнуть к действующему

уголовному кодексу Финляндии: применять его было поручено независимым военным

судам. Основой судебного рассмотрения гражданских дел стала система мировых судей,

восходящая к царскому времени. В рамках этой системы на первом этапе судебного

процесса дело рассматривал третейский судья.

Следующей судебной инстанцией являлся верховный суд, соответствовавший финскому

"гофгерихту". Поскольку в карельских судах могли рассматривать дела и финских

граждан, был разработан специальный закон, согласно которому решения верховного суда

Восточной Карелии имели такую же силу, как и решения финских судов. Таким образом,

оккупационные власти стремились предоставить жителям Восточной Карелии такую же

правовую защиту, какой обладают граждане Финляндии.

Этих отрывочных сведений достаточно, чтобы нарисовать картину условий жизни,

существовавших в Восточной Карелии в 1941-1944 годах. С полным основанием можно

сказать, что на территориях, оккупированных финскими войсками, населению были

предоставлены не только права, предоставляемые международными договорами, но о нем

проявляли заботу, которая внесена в историю второй мировой войны как единственный

пример такого характера.

Уже многие годы один из майских дней посвящался финским матерям. В военные годы

этот день приобрел новое, более глубокое содержание в связи с тем, что в общих усилиях

всей нации огромное бремя легло на плечи женщин, да еще усиленное жертвами,

выпавшими на их долю. Десятки тысяч [428] матерей испытали самое тяжелое горе,

потерю любимого сына, погибшего на поле боя. Как правило, бренные останки павших

героев отправляли по инициативе эвакуационного центра, работавшего под руководством

полевых пасторов, в родные края для предания земле, но часто случалось и так, что

родным могли лишь сообщить о смерти сына, павшего в бою.

В День матери, 10 мая 1942 года, я подписал следующий, приказ:

"Финским матерям! Отмечая в этом году во второе воскресенье мая день,

посвященный финским матерям, защитники Отечества на полях войны,

преисполненные ревностного чувства и глубокой любви в сердцах,

вспоминают о вас, матери.

Вы многое дали нашей стране. С колыбели вы воспитывали то поколение,

благодаря которому страна остается свободной. Сейчас, в дни нашей борьбы

за независимость, когда мужчины сражаются на фронте, вы дома

воспитываете для Отечества новое поколение. Так пусть ему будет

позволено возделывать поля и строить нашу страну в более спокойных и

мирных условиях, чем нынешнему поколению.

Трудом и молитвами в эти годы борьбы вы поддержали своих сынов и

дочерей, стоящих на страже обороны. На время испытаний, выпавших

нашему народу, вам пришлось отдать своих любимых детей на благо страны.

Ваши молитвы были с вашими детьми на полях сражений, придавая им

героические силы во имя спасения Отечества и обеспечения прочного мира.

В этот день я хочу передать привет и выразить свое глубокое

соболезнование тем матерям, любимые дети которых пали героями за

Отечество и его будущее.

Работа, проделанная всеми вами в борьбе нашего народа, неоценимо

огромна, а жертвы ваши неизмеримы.

От имени армии Финляндии, выражая глубокое признание, я вручаю всем

матерям в нашем отечестве общий орден - КРЕСТ СВОБОДЫ.

Пусть он и для грядущих поколений будет символом святого призвания

матери воспитывать у детей нашего народа горячую волю к свободе, которая

на вечные времена должна гарантировать нашей стране столь дорого

доставшуюся независимость и нашему народу - внутреннее величие".