Иоганн Готфрид гердер идеи к философии истории человечества часть первая

Вид материала

Книга

Содержание Книга восемнадцатая I. Царства вестготов, свевов, аланов и вандалов Питу. Codex legum Wisigothorum. Paris, 1579. 3* Свод законов (лат.). II. Царства остготов и лонгобардов

Подобный материал:

• Иоганн Готфрид гердер идеи к философии истории человечества часть первая, 37688.39kb.
• Вопросы к вступительному экзамену по дисциплине, 120.62kb.
• Учебно-методический комплекс учебной дисциплины «История зарубежной философии (20 век)», 429.83kb.
• И. Г. Гердер полагал, что человечество в своем развитии закон, 715.41kb.
• «История западноевропейской философии. Часть первая. Античность. Средние века», 256.77kb.
• Задача курса студент должен знать основную проблематику философии и осознанно ориентироваться, 539.28kb.
• Вопросы для сдачи кандидатского экзамена по истории философии, 38.83kb.
• Социально-исторические идеи таджикских просветителей конца XIX начала, 593.79kb.
• 1. Ответьте на вопросы: 1 Вчём заключаются антропологические основания идей Платона, 91.72kb.
• Темы рефератов по истории и философии науки для соискателей Православного института, 44.49kb.

^ КНИГА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Как мощная река, вобравшая в себя стремительные горные потоки, но задержанная в глубоком ущелье или направляемая слабыми плотинами, в конце концов с неукротимою силой вырывается на свободу и заливает поля и долины,— волна следует за волною, поток обрушивается за потоком, пока все не превращается в широкое море, без конца и без края,— а затем, с трудом обузданная, повсюду оставляет за собой следы опустошения и, спустя время, цветущие луга, оживленные ею, ставшие плодородными,— так совершалось и такое впечатление оказывало знаменитое переселение северных народов в провинции Римской империи. Долго велись войны с этими племенами, долго сдерживали их натиск, долго направляли энергию их в разные стороны, заключая с ними союз, нанимая их на военную службу, нередко обманывали их и обходили, но, наконец, они позаботились сами о себе, потребовали себе земли или просто заняли их, отчасти даже тесня и прогоняя друг друга. Нас интересует сейчас не столько то, какие права были у каждого народа на отведенные ему или завоеванные им земли^1*, а мы будем обращать внимание лишь на то. как пользовались они землей и какие новые установления дали они Европе. Повсюду народы Европы получили новую прививку,— какие же побеги и какие плоды принесла она человечеству?

^ I. Царства вестготов, свевов, аланов и вандалов

Два вероломных министра Восточной и Западной империй, Руффин и Стиликон, призвали вестготов, которые на Востоке опустошили Фракию и Грецию, а на Западе — Италию. Аларих осаждал Рим, а поскольку Гонорий не сдержал данного им слова, Аларих дважды занимал и, наконец,

^1* Точное описание переселения народов, изменения границ между ними и т. д. см. в кратком изложении у Гаттерера — «Очерк всемирной истории». Гёттинген, 1773, с. 449 и др.; в более пространном у Маскова — «История немцев». Лейпциг, 1727; у Краузе — «История основных событий современной Европы» и т. д.¹

511

разграбил Рим. Нагруженный богатой добычей, вестготский король спустился к Сицилийскому проливу и намеревался завоевать Африку, эту хлебную житницу Рима, но смерть прервала его победное шествие; мужественный разбойник был похоронен прямо посреди реки, вместе со множеством драгоценностей. Преемника его Адольфа (Атаульфа) император, чтобы избавить от него Италию, направил в Галлию и Испанию против вторгшихся туда вандалов, аланов и свевов; здесь он и основал, еще раз обманутый, но, наконец, обрученный с Плацидией, дочерью императора Феодосия, первое королевство вестготов. Ему принадлежали прекрасные города — Нарбонна, Тулуза, Бордо, а некоторые из его наследников еще расширили свои владения. Но поскольку франки были тут слишком близкими для них соседями и поскольку католические епископы враждебно и вероломно поступали с готамй-арианами, то они обратили силу своего оружия в сторону Пиренеи и, после длительных войн с аланами, свевами и вандалами, завоевали, изгнав отсюда всех римлян, прекрасный полуостров — Испанию и Лузитанию вместе с частью южной Галлии и африканским берегом.

О существовавшем в Испании в течение целых 178 лет царстве свевов мы не можем сказать ничего, поскольку после всевозможных бедствий и грабежей оно исчезло, не оставив после себя памяти,— остатки его вошли в испанское королевство готов. Очень занятно повели себя вестготы, как только достигли этих мест. Уже в Галлии, когда столицей была еще Тулуза, Эрих повелел составить свод законов^2*, а преемник его Аларих, на основании законов и сочинений римских юристов,— кодекс, который был как бы первым Corpus Juris^3* варваров и возник еще до Юстиниана^4*. Этот кодекс многие немецкие народы, бургунды, англы, франки, лонгобарды, считали сокращением римских законов, и даже для нас в нем сохранилась часть законодательства Феодосия,— но сами готы предпочитали придерживаться своих законов и прав. Теперь, перейдя через Пиренейские горы, вестготы оказались в цветущей стране, со множеством городов, с развитыми промыслами и торговлей. Когда Рим уже стал рабом роскоши, Испания еще дала столице мира ряд знаменитых мужей^5*, и в сочинениях их уже в те времена сказывается в чем-то испанский характер. Но, с другой стороны, и христианство рано проникло-в Испанию, а поскольку дух народа, этого странного смешения множества наций, был в этой обособленной стране весьма склонен ко всему необычайному, замысловатому, то здесь почувствовали такой вкус к чудесным легендам и аскетическим упражнениям, к воздержанию и отшельнической жизни, к ортодоксии и мученичеству, к роскоши возводимых над святыми могилами церквей,   что Испания благодаря   своему   особому

^2* ^ Питу. Codex legum Wisigothorum. Paris, 1579.

3* Свод законов (лат.).

4* Схультинг.    Jurisprudentia    Ante-Justinianea,    p.    683    Cothofredi.   «Prolegomena  Codicis Theodosiani», c. 6, 7².

5* Испанцы — Лукан, Мела, Колумелла, оба Сенеки, Квинтилиан, Марцнал, Флор и др. См. «Историю испанской поэзии» Веласкеса. Гёттинген, 1769, с. 3.

512

географическому положению очень скоро смогла стать чем-то вроде настоящего дворца христианства. Отсюда удобно было запрашивать или даже поучать и римского епископа, и епископов Гиппонского, Александрийского, Иерусалимского; а еретиков можно было разыскивать даже и за пределами страны и преследовать их вплоть до самой Палестины. Так получилось, что издавна испанцы были заклятыми врагами всякой ереси, и, насколько истинна их вера, они жестоко доказывали и присциллианам, и манихеям, и арианам, и иудеям, Пелагию, Несторию и т. д. На этом апостолическом полуострове рано сложилась церковная иерархия, а церковные соборы, которые проводились тут особенно часто и строго, послужили образцом для самого римского престола, и если королевство франков позднее помогало верховному пастырю светской рукой, то Испания еще гораздо раньше — духовною дланью. Вот в это царство с его древней культурой, с его твердо установленной церковной иерархией и двинулись теперь готы, искренние и чистосердечные ариане,— они не могли долго сопротивляться ярму католических епископов. Правда, они долго не склоняли свою выю и пытались вооружаться и добротою и духом гонения,— им хотелось добиться объединения двух церквей. Напрасно! Господствующая римско-католическая церковь не уступала, и, наконец, на нескольких соборах, происходивших в Толедо, учение ариан было так жестоко осуждено, как будто ни один испанский король не был приверженцем  этой секты. После того как умер король Леовигильд, последний, в котором жива была еще энергия готов, а сын его Реккард пошел на примирение с католической церковью, законы королевства, принятые на собрании епископов, сразу же приобрели епископский, монашеский оттенок. В этих законах воспреобладали телесные наказания, к которым немцы всегда относились с презрением, но еще более явствен был в них дух суда на еретиками, хотя это было и задолго до того, как мир узнал слово «инквизиция»^6*.

Итак, в этой прекрасной стране, окруженной горами и морями, где можно было основать долговечное и могущественное королевство, стоило только иметь мужество и разум и не уступать ни климату, ни церкви, готы устроились весьма неуютно. А тот поток, который при Аларихе прошумел над Италией и Грецией, давно уж отзвучал; дух Адольфа, клявшегося уничтожить Рим и на развалинах его выстроить новый город — готскую столицу мира,— давным-давно был усмирен, как только он позволил уговорить себя и отправился на границу империи и взошел на брачное ложе с Плацидией. Медленно шло завоевание, потому что немцы должны были покупать провинции ценою немецкой же крови. А когда окончилась и столь же бесконечная вражда с епископами, когда договорились, наконец, между собой епископы и сильные мира сего — две противоположные крайности,   то   возможность установить твердое господство   готов   в

8* Решение церковных соборов, помимо такого большого собрания, как «Espana Sagrada»³, содержатся уже в «Истории Испании» Феррераса⁴. Законы вестготов, помимо  Питу,— у Линденброга в «Codex legum antiquarum»⁵ и в других изданиях.

513

Испании была окончательно упущена. Ведь если раньше короли готов избирались самим народом, то теперь, по решению епископов, власть короля стала наследственной, а личность его была обожествлена. Церковные соборы превратились в сенат, епископы стали первым сословием государства. Высокие чины, утопая в роскоши, изнеживая свои нравы, утратили былую верность; некогда бесстрашные воины, между которыми разделены были земли, утратили в своих богатых усадьбах мужество; короли, обретя достоинства веры, утратили нравы и добродетель. Итак, королевство не было укреплено перед лицом врага, с какой бы стороны он ни подошел, и когда он явился со стороны Африки, страх и ужас опережали его, так что, одержав победу в одной-единственной битве, мечтательные арабы в течение двух лет завоевали самую большую и прекрасную часть Испании. Многие епископы показали себя предателями, вельможи покорились новой власти или бежали и пали в сражениях. Государство, которое должно было держаться уже на личной храбрости и рвении готов, даже и без всякого политического уклада, оказалось беззащитным, как только исчезли былые мужество и верность. Сколь бы многому, какой бы дисциплине, каким бы ритуалам ни научилась у испанских соборов церковь, для страны, для ее внутреннего устройства, город Толедо с самого начала был могилой и остался ею надолго^7*.

Ибо когда мужественная горстка разбитых наголову и обманутых готов осмелилась выйти из горных ущелий и за семьсот, за восемьсот лет, в трех тысячах семистах сражениях, едва смогла завоевать потерянное за два года и в одной большой битве,— разве не тень была это, вышедшая из гроба, разве не тень от былой странной смеси христианского и готского духа? Некогда владевшие всей страной христиане вынуждены были отвоевывать у сарацин, у язычников, свою землю, осквернявшуюся теми в течение стольких веков; и дорого доставалась им теперь каждая церковь, которую можно было освятить заново. Восстанавливались и заново учреждались бесчисленные епископаты и монастыри, обет строить церкви был венцом рыцарской и христианской чести, а поскольку завоевание совершалось столь медленно, было достаточно времени и для освящения церквей и для обетов. Кроме того, новое завоевание Испании совершалось в пору расцвета рыцарства и папства. Царства, отнятые у мавров, король получал в лен от папы, чтобы править в них, как подобает подлинному сыну древней церкви. Епископы повсеместно стали его соправителями, а христианские рыцари, вместе с ним завоевывавшие королевство,— grandee у ricos hombres^8*6, высшим дворянством, делившим с королем власть в новой империи христиан. Если прежде, при прежней истинной вере, надлежало изгонять иудеев и ариан, то теперь изгоняли иудеев  и  мавров, так  что  прекрасная,  процветавшая  при  самых разных

^7* Специального исследования одного шведа о причинах скорого падения готской империи мне не удалось увидеть. Сочинение Изерхьельма «De regno Westro-Gothorum in Hispania> (Упсала, 1705) содержит академическую риторику.

^8* Великие и богатые мужи (исп.).

514

народах земля постепенно становилась очень приятной пустыней. И теперь повсюду в Испании можно видеть памятники и старого и нового христианского государства готов, а все, что порождено было временем в промежуток между ними, не могло изменить план и основу здания. Правда, католический король уже не сидит на троне рядом с троном епископа в Толедо, а священная инквизиция с самого своего возникновения была не столько орудием слепой веры, сколько орудием деспотизма, но в этой замкнутой со всех сторон романтической стране фанатизма воздвигнуто так много прочных и долговечных рыцарских замков, что можно сказать — мощи святого Иакова в Компостелло покоятся еще более мирно, чем мощи святого Петра в Риме. Больше полусотни архиепископов и епископов, больше трех тысяч обычно очень богатых монастырей пользуются приношениями королевства, которое и на две другие части света распространило свою истинную веру — с помощью огня, меча, обмана и огромных собак; в одной испанской Америке восседает на своих престолах, во всем величии церкви, почти столько же епископов и архиепископов, что и в самой Испании. Если говорить о духовных творениях испанцев, то сразу же вслед за римлянами приходит пора христианских поэтов, полемистов, юристов, а за ними следуют толкователи Писания и сочинители легенд — в таком изобилии, что даже испанские комедии и фарсы, даже танцы и корриды никак не могут обходиться без христианства. Епископски-готское и римское каноническое право тесно переплелись, а проницательный ум народа притупился, занятый всей тонкостью их взаимоотношений, так что теперь в области права перед нами — пустыня, и вместо плодов растут шипы^9*. И хотя, наконец, и от тех высоких должностей при дворе и короле, которые у готов, как и у всех остальных немецких народов, поначалу были просто чиновничьими должностями, а впоследствии стали почетными званиями, на протяжении полутысячи лет позволявшими тянуть лучшие соки земли, хотя и от этих должностей осталась только тень, поскольку власть короля сумела в одних случаях объединиться с папской, в других — унизить гордыню великих мира сего и ограничить их могущество, то, независимо от этого, коль скоро ложные принципы уже положены в основу государства и глубоко проникли в самый характер нации, эта прекрасная страна, по всей видимости, на долгое время останется несколько смягченной, европейской Африкой, готско-мавританским христианским королевством.

* * *

Изгнанные из Испании вестготами, вандалы вместе с остатками аланов отправились в Африку и здесь основали первое христианское разбойничье гнездо, более мощное и сильное, чем все, что впоследствии устраивали их преемники—магометане. Гейзерих, король вандалов, один из самых храбрых

^9* Испанским комментариям к римскому праву, к «Siete Partidas», «Leyes de Toro», «Autos у acuerdos del Conseio Real» нет числа; в них исчерпалось все глубокомыслие нации.

515

варваров, каких только видела земля, с очень небольшой кучкой воинов за несколько лет захватил все прекрасное африканское побережье, от Гибралтара до Ливийской пустыни, и построил флот, с помощью которого он в течение полувека, словно нумидийский лев, очищал берега Средиземного моря, начиная с Греции и Иллирии, выплывал за Геркулесовы столпы на Западе, проникал в Галицию на Востоке, присвоил себе Балеарские острова, Сардинию, часть Сицилии и целых десять дней, неторопливо, методично, грабил столицу мира Рим, оставляя после себя одну пустоту, после чего счастливо и благополучно прибыл в свой Карфаген вместе с похищенной императрицей и ее двумя дочерьми, с золотой крышей храма Юпитера, с древней казной иерусалимского храма, с неизмеримой ценности сокровищами и творениями искусства (лишь часть отняло у него море), со множеством пленников, которых он не знал, куда и девать. Старшую дочь императора, Евдоксию, он выдал за своего сына, другую вместе с матерью отправил назад, и вообще он был таким умным и предприимчивым страшилищем, что, несомненно, достоин был дружбы и союза с Аттилой, который вышел с азиатской реки Лены, дошел до Рейна и перешел его и который на всем пути своем завоевывал мир, наводил на него страх и налагал на него дань. Справедливый к подданным, строгий в соблюдении нравов, воздержанный, умеренный, а жестокий лишь в гневе и в приступах подозрительности, всегда начеку, всегда счастливый, Гейзерих прожил долгую жизнь, мирно умер и оставил двум своим сыновьям цветущее царство, в котором собраны были все сокровища Запада. Завещание его заключало всю последующую судьбу царства. Согласно его последней воле, править в нем должен был лишь самый старший в роду, как самый опытный,— но это распоряжение и послужило яблоком раздора и причиной смертоубийства между его потомками. Кто бы ни был старший в роду, он не мог уже поручиться за свою жизнь, ибо всякий младший хотел быть старшим; братья, родственники убивали друг друга, каждый страшился другого, каждый завидовал, а поскольку дух основателя царства не был унаследован никем из них, то вандалы погрязли в обычной для африканской зоны роскоши и лени. Военный лагерь, которым они всегда жили, чтобы поддерживать в себе мужество, стал ареной игрищ и разврата, и не прошло даже столько времени, сколько правил сам Гейзерих, как все царство погибло, причем в одном-единственном походе. Восьмой царь, Гелимер, вместе со всеми награбленными сокровищами, был проведен по Константинополю в варварски-роскошном триумфе и умер как местный житель; пленных вандалов разослали по крепостям на персидской границе, остальные рассеялись по всему миру; странная империя, монеты которой еще находят в африканской земле, рассыпалась, как волшебный замок из золота и серебра. Утварь из иерусалимского храма, похищенную Гейзерихом во время римского грабежа, в Константинополе в третий раз пронесли в триумфе, после чего ее вернули назад в Иерусалим, подарив одной христианской церкви,— с тех пор эти сокровища наверняка разлетелись по всему свету в виде монет с арабскими начертаниями. Так путешествуют святыни: царства исчезают с земли, одни времена,

516

одни народы приходят на смену другим. Если бы царство вандалов в Африке сохранилось, это было бы важным моментом, потому что вся история Европы, Азии и Африки была бы иной, а европейская культура пошла бы другим путем. А теперь память об этом народе скрывает в себе название одной из испанских провинции^10*.

^ II. Царства остготов и лонгобардов

Прежде чем перейти к ним, мы не можем не уделить внимания бичу божию, наводившему страх на мир, метеору, стремительно промелькнувшему на небе Европы,— царю гуннов Аттиле. Мы уже отметили, что, собственно говоря, гунны, снявшись с насиженных мест в Татарии, привели в движение все немецкие народы; это было последнее значительное переселение народов, и оно положило конец Римской империи; при Аттиле могущество гуннов в Европе достигло всего своего устрашающего величия. Восточные императоры платили Аттиле дань; он презирал их как слуг их собственных рабов, заставлял отсчитывать себе 2100 фунтов золота ежегодно и при этом ходил в льняной одежде. Ему служили готы, гепиды, аланы, герулы, аказиры, тюринги и славяне; сам же он жил в северной Паннонии в маленьком пустынном местечке, в деревянном доме "*. Его сподвижники и гости пили из золотой посуды, сам он — из деревянной чаши, он не носил золота и драгоценных камней, ими не были украшены ни его меч, ни сбруя его лошади. Он был справедлив, очень добр к своим подданным, недоверчив к врагам, горд перед гордыми римлянами; совершенно неожиданно, вероятно по примеру царя вандалов Гейзериха, он снялся с места с войском в пятьсот или семьсот тысяч человек, состоявшим из всех народностей, повернул на Запад, стремительно пролетел через всю Германию, перешел Рейн, разрушил половину Галлии — все трепетало перед ним, пока, наконец, западные народы не собрали войско и не выступили против него. Аттила поступил тактически мудро, стянул свои войска в Каталаунскую долину, где путь к отступлению был всегда открыт; против него выступали римляне, готы, леты, арморики, бреоны, бургунды, саксы, аланы, франки; он сам руководил сражением. Битва была кровопролитной, царь вестготов пал на поле брани; погибли бесчисленные воины, и исход битвы решили незначительные моменты. Аттила перешел Рейн

^10* «История вандалов» Маннерта. Лейпциг, 1785,— это вполне достойный юношеский опыт ученого, который создает себе непреходящий памятник «Географией Греции и Рима»⁷.

11* Черты характера Аттилы раскрываются в посольских записках Приска, по которым нельзя, конечно, достоверно судить обо всей его жизни. Комментарии к этим запискам и нравам народов того времени собраны у Ф. К. И. Фишера в издании найденной им поэмы «De prima expebUtione Attifee». Lips., 1780, и в книге «Нравы и обычаи европейцев в V—VI веках». Франкфурт, 1784³.

517

в обратном направлении, никто не преследовал его; на следующий год, с новыми силами, он перешел через Альпы, отправился в Италию, которую пересек во всех направлениях, разрушил Аквилею, разграбил Милан, сжег Павию и, чтобы положить конец всей Римской империи, все свои силы бросил на Рим. Здесь Лев, римский епископ, отправился навстречу ему, умоляя пощадить город. Царь гуннов повернул назад, перешел через Альпы и только намеревался отомстить за проигранную в Галлии битву, как вдруг его настигла смерть. С громкими воплями похоронили его гунны; вместе с ним пало их ужасное могущество. Сын его Эллак умер вскоре после него; царство распалось, остатки гуннов вернулись в Азию или рассеялись. Аттила — это тот самый король Этцель, о котором рассказывают поэмы разных немецких народов, герой, на пирах которого поэты разных наций воспевали деяния их предков; и он же — то самое чудовище, которому на медалях и картинах приделывали рога, весь народ которого превращали в лесных бесов и мандрагор. К счастью, Льву удалось достичь того, в чем не могли преуспеть целые войска,— он освободил Европу от калмыцкого ига, ибо народ Аттилы был монгольским племенем, что можно распознать по его культуре, образу жизни, обычаям и нравам.

* * *

Нужно упомянуть и царство герулов, потому что оно положило конец всей Западной Империи. Герулы, как и другие немцы, давно уже были наемными воинами римлян, а поскольку империя нищала и жалованье перестали выплачивать, они взяли его себе сами; третья часть, земли в Италии была отдана им, а удачливый авантюрист, Одоакр, предводитель скир-ров, ругов и герулов, стал первым королем Италии. Последний император, Ромул, оказался у него в руках, но, испытывая сострадание к его юности и стройной фигуре, Одоакр пожалел его и отправил, положив ему пенсию, на виллу Лукулла в Кампанью. Семнадцать лет Одоакр управлял всей Италией, включая и Сицилию, и управлял небезуспешно, хотя всякие несчастья и бедствия и преследовали страну. В конце концов жажда добычи возмутила царя остготов Теодориха, юный герой выпросил себе Италию у константинопольского двора, победил Одоакра, а поскольку Одоакр не пожелал идти на унизительную для него сделку, то его убили. Так началось в Италии господство остготов.