Псковская агиография XIV-XVII вв

Вид материала

Содержание

Предметом исследования
Научная новизна исследования
Теоретическая и практическая значимость монографии
Реализация и внедрение результатов исследования
Апробация исследования
Структура и объем монографии.
Основное содержание монографии
Часть ii. повесть о довмонте
Том ii. жития преподобных
ЧАСТЬ II. Литературная история Жития Саввы Крыпецкого
Публикации по теме исследования

Подобный материал:

1 2 3 4 5

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

Институт русской литературы (Пушкинский Дом)

На правах рукописи

ОХОТНИКОВА ВАЛЕНТИНА ИЛЬИНИЧНА

ПСКОВСКАЯ АГИОГРАФИЯ XIV-XVII вв.

Специальность 10.01.01.-10 - русская литература

Автореферат

диссертации в форме монографии

на соискание ученой степени

доктора филологических наук

Санкт-Петербург

2009

Работа выполнена в Отделе древнерусской литературы

Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор А. А. Алексеев

доктор филологических наук, профессор А. Н. Власов

доктор филологических наук, профессор В. В. Калугин

Ведущая организация:

Сыктывкарский государственный университет

Защита состоится 29 июня 2009 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 002.208.01 по присуждению ученой степени доктора филологических наук при Институте русской литературы (Пушкинский Дом) Российской Академии Наук по адресу: 199034, Санкт-Петербург, наб. Макарова, д. 4.

С диссертацией можно ознакомиться

в библиотеке ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН.

Автореферат разослан « » 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Кандидат филологических наук С. А. Семячко

Представления о развитии агиографии в древнем Пскове во многом основывались на работах В. О. Ключевского («Древнерусские жития святых как исторический источник». М., 1871) и Н. И. Серебрянского («Очерки по истории монастырской жизни в Псковской земле». СПб., 1908; «Древнерусские княжеские жития: Обзор редакций и тексты». М., 1914), в которых большое место уделялось истории текстов житий псковских святых. В 1985 г. была издана наша монография «Повесть о Довмонте: Исследование и тексты». Иных исследований, в которых бы монографически рассматривалась литературная история житий псковских святых, не появилось, что и определяет актуальность выбранной для исследования темы.

Представляемая к защите монография «Псковская агиография XIV-XVII вв.: Исследование и тексты» возникла под влиянием исследований Л. А. Дмитриева, посвященных новгородским и северно-русским агиографическим сочинениям. Монография ученого "Житийные повести русского севера как памятники литературы XIII-XVII вв." (Л., 1973) заложила основы современных исследований древнерусских житий, созданных в одном книжном и культурном центре русского средневековья, обосновала целесообразность комплексного изучения агиографических сочинений определенного края. В своих исследованиях Л. А. Дмитриев убедительно доказывает, что особенности политической, хозяйственной и культурной жизни региона существенным образом влияют на развитие его агиографии, обусловливают появление в литературе русского Севера определенных типов житийных повестей. В работах по агиографии последнего времени продолжаются исследования житийных произведений, объединенных по территориальному принципу, то есть изучаются агиографические памятники Суздаля, Мурома, Устюга, Ярославля, Вологды. Объединенные, как может показаться, формально, на региональной основе, и изученные вместе, они обнаруживают некое художественное единство. Изучение агиографических памятников одного историко-культурного региона открывает как общее, так и особенное в их художественной структуре и литературной истории текстов.

^ Предметом исследования в монографии «Псковская агиография XIV-XVII вв.» является литературная история житий пяти наиболее почитаемых псковских святых - Всеволода-Гавриила, Довмонта, Евфросина Псковского, Саввы Крыпецкого, Никандра Псковского. Выбор именно этих памятников псковской агиографии обусловлен тем значением, которое они имели в развитии духовной и литературной жизни русского человека в различные исторические периоды.

Во время работы над монографией в рукописных отделах БАН, РНБ, РГБ, ГИМ, РГАДА, Псковского древлехранилища были выявлены многочисленные списки Житий и служб, посвященных Всеволоду-Гавриилу, Довмонту, Евфросину Псковскому, Савве Крыпецкому, Никандру Псковскому, которые и стали основным материалом для изучения. Привлечение к исследованию неизвестного ранее рукописного материала и его комплексный анализ привели к открытию большого числа новых редакций псковских житий, что существенным образом изменило представление о развитии псковской агиографии.

При изучении литературной истории каждого из перечисленных житийных произведений ставились следующие задачи: 1) выявить, по возможности наиболее исчерпывающим образом, списки житий псковских святых; 2) изучить их, дать археографическое описание доступных для работы рукописей^¹; 3) установить редакции житий, читающихся во вновь выявленных списках; 4) определить время составления как вновь выявленных, так и уже известных житийных редакций, рассмотреть их взаимоотношения; 5) установить литературные и исторические источники житийных памятников, рассмотреть вопросы их атрибуции; 6) исследовать жития как памятники литературы в структурном, стилевом и мировоззренческом аспектах; 6) на основе выводов, полученных в результате исследования литературной истории каждого из пяти псковских житий, рассмотреть проблему своеобразия и периодизации псковской агиографии XIV-XVII вв.

Поставленная в монографии задача комплексного исследования памятников псковской агиографии достигается системным подходом в их изучении. Исследовательская работа базировалась на разработанном школой Д. С. Лихачева методе изучения памятников древнерусской литературы, сочетающем археографический, текстологический, историко-литературный, культурологический аспекты.

^ Научная новизна исследования. В монографии «Псковская агиография XIV-XVII вв.» впервые проведено целостное филологическое исследование наиболее значимых в истории древнерусской литературы житийных памятников, посвященных псковским святым Всеволоду-Гавриилу, Довмонту, Евфросину Псковскому, Савве Крыпецкому, Никандру Псковскому.

Введено в научный оборот более 300 новых списков памятников псковской агиографии и гимнографии, выявлены новые редакции житий, определено время их создания, установлены их литературные и исторические источники, рассмотрены вопросы авторства.

Впервые жития псковских святых изучались в комплексе с гимнографическими произведениями в честь святых, что позволило решить целый ряд вопросов в истории текстов как гимнографических, так и житийных памятников.

Дополнены и воссозданы творческие биографии древнерусских писателей (Василия-Варлаама, Макария, Григория).

На основе изученного материала впервые поставлена проблема своеобразия и периодизации псковской агиографии.

Изданы тексты основных редакций псковских житий.

^ Теоретическая и практическая значимость монографии. Выводы и теоретические разработки, представленные в монографии, научное издание текстов основных редакций памятников псковской агиографии могут быть использованы

филологами при исследовании как региональной псковской, так и русской агиографии в целом;
историками, занимающимися изучением жизни средневекового Пскова;
богословами и историками при исследовании полемических сочинений XV-XVII вв.;
искусствоведами при описании произведений иконописи и монументальной живописи, иконография которых складывалась под воздействием псковских житийных текстов;
преподавателями вузов при разработке программных и специальных курсов по истории русской литературы;
при написании учебников и учебно-методических пособий для высшей школы.

^ Реализация и внедрение результатов исследования. Результаты исследования были реализованы автором при разработке курса древнерусской литературы на факультете русского языка и литературы Псковского педагогического университета, филологическом факультете и факультете журналистики Новгородского университета, а также при подготовке спецкурсов "Литература Древнего Пскова" и "Псковская агиография", читаемых на факультете русского языка и литературы и историческом факультете Псковского педагогического университета. Материалы исследования использовались при проведении семинаров и лекций на курсах повышения квалификации учителей в Псковском Институте повышения квалификации учителей, а также при разработке программы факультативного курса в школах Псковской области "Литература Древнего Пскова". Итоги исследования нашли отражение в научных статьях, энциклопедиях и библиографических справочниках. Исследование литературной истории псковских житий стало основой для публикации текстов, переводов и комментариев в проектах «Памятники литературы Древней Руси», «Библиотека литературы Древней Руси» и других изданиях (см. Список опубликованных работ).

^ Апробация исследования. Основные положения и выводы исследования докладывались и обсуждались на заседаниях Отдела древнерусской литературы Института Русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, ежегодных научных конференциях преподавателей Псковского университета, а также на всероссийских и международных конференциях, в том числе: на Международной конференции "Христианство и древнерусская литература. Первые Лихачевские чтения" (Санкт-Петербург, 2000), на Международной конференции "Летописание и историческое повествование Древней Руси. Вторые Лихачевские чтения" (Санкт-Петербург, 2003), на Международной конференции «Культурное наследие Древней Руси. Третьи Лихачевские чтения" (Санкт-Петербург, 2006), на международной конференции "Псков в российской и европейской истории" (Псков, 2003); Международной конференции "Соловецкая книжность" (Соловки, 2005), Международной конференции, посвященной 200-летию первого издания "Слова о полку Игореве" (Ярославль, 2000), чтениях, посвященных памяти Л. А. Дмитриева (ИРЛИ РАН, 2005 г.) и др. По теме исследования опубликовано более 40 работ, в том числе две монографии: «Повесть о Довмонте» и «Псковская агиография XIV-XVII вв.».

^ Структура и объем монографии. Монография состоит из двух томов. В Томе I представлены исследования житий святых князей Всеволода-Гавриила и Тимофея-Довмонта, в Томе II - житий преподобных Евфросина Псковского, Саввы Крыпецкого, Никандра Псковского. У каждого из житий своя литературная история, разными были причины и обстоятельства их появления, литературные образцы и источники, и потому каждому жизнеописанию святого в монографии посвящена отдельная часть. Структура каждой части определена основными задачами исследования: выявление и изучение, по возможности, всех дошедших до нас списков каждого произведения, сравнение их текстов и разделение на редакции; определение литературных и исторических источников. После изложения результатов изучения определенной редакции жития или службы дается археографический обзор списков и публикуется текст данной редакции по наиболее значимым ее спискам. Общий объем монографии 92 п.л.

^ ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ МОНОГРАФИИ

Том I. Жития князей Всеволода-Гавриила и Тимофея-Довмонта.

Во Введении рассматривается вопрос о правомерности и значимости изучения региональной литературы в жанровом аспекте.

ЧАСТЬ I. Агиографические и гимнографические произведения,

посвященные князю Всеволоду-Гавриилу.

Библиография работ, посвященных литературной истории этого памятника, исчерпывается трудами В. О. Ключевского и Н. И. Серебрянского, в которых были установлены основные редакции Жития Всеволода (Василия-Варлаама, Проложная, Григория) и дано их краткое описание. В монографии на основе более чем 80 выявленных списков исследуется рукописная традиция житийных произведений о Всеволоде, выделяются новые редакции, проводится источниковедческий и филологический анализ их текстов.

В Главе 1 рассматривается литературная история цикла произведений, посвященных князю Всеволоду-Гавриилу (далее – ЖВГ), в который входят написанные в начале 50-х гг. XVI в. псковским агиографом Василием-Варлаамом Житие, Слово о обретении мощей и Описание чудес. В результате изучения рукописной традиции ЖВГ в редакции Василия было выделено несколько групп списков в зависимости от того, сколько рассказов включает Описание чудес и какой вид имеют Слово о обретении мощей и рассказ о 21-м чуде. Выделяются Первоначальный и Усеченный виды ЖВГ, в списках Усеченного вида по сравнению с Первоначальным сокращены авторские отступления. Так, в Слове о обретении мощей может не читатьожет ся авторское послесловие; в описании 21-го чуда сокращаются или исключаются 1) предисловие, в котором Василий, убеждая в необходимости почитания святых, приводит в пример восхваление эллинских героев Гомером и Овидием (заимствование из Жития Михаила Клопского в редакции Василия Тучкова); 2) послесловие с датировкой чуда, сообщением о случившемся в это же время пожаре, поучением и молением автора. Таким образом, основным направлением в последующей переработке текста ЖВГ в редакции Василия стало исключение (или сокращение) авторских предисловий и послесловий.

Источники и принципы их обработки Василием - наименее изученные аспекты в литературной истории ЖВГ. Обычно Василий в своих сочинениях указывает источники, которыми он воспользовался. При написании ЖВГ Василий, по его словам, «мало нечто изобретох» из рассказов клирика Ивана, духовных бесед и сказаний «неложных свидетелей», а также из «некоего малого писания».

В рукописях встречаются два кратких текста ЖВГ, которым мы дали название Проложная редакция (в 1642 г. эта редакция вошла в состав печатного Пролога, ее текст встречается и в рукописных сборниках XVII в.) и Сокращенная Проложная редакция, ее текст дошел до нас в двух сборниках середины-конца XVI в.: РГБ, собр. Румянцева, № 397 (далее - Рум. 397); РНБ, собр. Титова, № 1220. Текст обеих редакций имеет явное сходство с редакцией Василия, в них нет ни одного нового эпизода, о котором не упоминалось бы в редакции Василия. Н. И. Серебрянский, касаясь вопроса о взаимоотношениях редакции Василия с Житием и Словом о обретении, читающимися в рукописи Рум. 397, высказал предположение, что Житие является сокращением редакции Василия, а Слово о обретении мощей – тем самым «малым писанием», которое могло быть источником для Василия. Текстологический анализ трех редакций (Проложной, Сокращенной Проложной и Василия), а также кодикологическое исследование рукописи Рум. 397 убеждают в том, что в середине XVI в. существовала не дошедшая до нас редакция ЖВГ - Проложная 1 редакция, вариантами которой являются две дошедшие до нас Проложные редакции. Проложной 1 редакцией, по нашему мнению, воспользовался Василий во время работы над ЖВГ, именно поэтому в тексте Василия есть совпадения как с Проложной, так и Сокращенной Проложной редакциями, которые по-разному сократили текст их общего протографа – Проложной 1 редакции.

Работая над житиями, Василий, как правило, не проводил серьезных разысканий, ограничиваясь одним или двумя источниками, его житийные сочинения не отличаются полнотой и исторической точностью. И при составлении Жития Всеволода Василий вряд ли изучал летописи и сопоставлял разные версии изображения одного и того же события. Сравнение с летописными текстами показало, что Василий обращался к летописи, текст которой был близок П1Л (именно с этой летописью обнаруживает сходство редакция Василия в рассказах о строительстве церкви Рождества Богородицы, походе на Суздаль, встрече Всеволода с Васильком Полоцким), но в то же время, вероятно, был полнее ныне известного нам текста П1Л.

О вторичности редакции Василия свидетельствует, на наш взгляд, структура рассказов о перенесении мощей Всеволода в Троицкий собор (1192 г.) и об обретении и перенесении мощей в Благовещенскую церковь (1362-1368 гг.). В отличие от кратких и логически ясных рассказов Проложных редакций, повествование об этих событиях в редакции Василия нарушается вставками о двух явлениях князя, строительстве новых ворот, славословием и косвенной датировкой события. Вероятно, некоторые из дополнений в рассказах о событиях 1192 г., 1362-1368 гг. Василий сделал на основе устных преданий, о которых узнал от клирика Ивана и других «неложных свидетелей».

Большое внимание в монографии уделяется выяснению авторской стратегии при редактировании источников. Особенности видения и изображения событий Василием, определяющие сделанные им изменения в тексте используемых источников, состоят в том, что Василий дает событиям и поступкам князя не историческое, в большей степени присущее летописям и Проложным редакциям ЖВГ (что, кстати, также доказывает их первичность по отношению к редакции Василия), а теологическое объяснение, во всем видя волю Бога или происки дьявола. В изображении Василия Всеволод предстает как идеальный князь, воплощающий в своей деятельности христианские заповеди, противостоящий тем, кто «наущаем дьяволом». Более всего интерпретация событий Василием отличается от летописных известий и Проложных редакций в описаниях изгнания Всеволода из Переяславля, похода на Суздаль и его ухода/изгнания из Новгорода. Бегство из Переяславля и поражение в битве с суздальцами объясняются Василием нежеланием Всеволода проливать кровь, уход из Новгорода – кротостью князя, со смирением принимающего несправедливое к себе отношение. Василий создает совершено определенный идеал святого - это праведник, который, «всегда заповеди Христа своего подражая во всем», достойно переносит мучения и гонения от людей, сердца которых «диавол ожесточи».

Касаясь вопроса о литературных источниках ЖВГ, Н. И. Серебрянский заметил, что характеристика личности святого и описание его погребения составлены под прямым влиянием Житий Феодора Ярославского и Александра Невского, не приводя конкретных примеров и не уточняя, каким редакциям этих житий следовал Василий. Сравнение ЖВГ с разными редакциями Житий Феодора и Александра Невского показало, что небольшие совпадения с ними наблюдаются на уровне мотивов и формул, но вряд ли можно говорить о прямых заимствованиях из этих житий. Вероятнее всего, Василий составлял собственный текст по аналогии, сплетая его из мотивов, приличествующих определенной ситуации. К этому же выводу приводит и использование Василием формулы уподобления святого другим прославленным святым «Хвалит бо Римская земля…»: текст Василия – свободная вариация распространенного в агиографической похвале мотива.^² Дословные совпадения с другими памятниками встречаются в ЖВГ, как правило, не в описаниях событий, а в авторских вступлениях, послесловиях, комментариях. Во вступлении к 21-му чуду псковский агиограф переписывает из Жития Михаила Клопского в редакции Василия Тучкова фрагмент с упоминанием о Гомере и Овидии (что уже было отмечено учеными); окончание Слова о обретении мощей (со слов «Мы же, о богоблаженне…») также почти дословно повторяет окончание Жития Михаила Клопского той же редакции. Вступление к Житию Всеволода обнаруживает сходство со Словом на перенесение мощей митрополита Петра в редакции Пахомия Логофета и Жития митрополита Петра в редакции Киприана. Большие фрагменты текста как в Житии, так и в Слове о обретении мощей совпадают со Службой на преставление Всеволода, составленной Никодимом, и Службой на обретение мощей, составленной Филофеем.

В Главе 2 рассматривается жизнеописание Всеволода, читающееся в составе Степенной книги (Степень 5, Глава 9). Анализ текста ЖВГ в Степенной книге с использованием выводов и наблюдений А. В. Сиренова, полученных при палеографическом изучении Волковского списка, архетипа дошедших до нас списков Степенной книги^³, приводит к выводу о многоступенчатом редактировании Жития и Слова о обретении мощей Всеволода в составе Степенной книги. Первоначально ЖВГ в составе Степенной книги представляло собой соединение несколько отредактированного текста редакции Василия с известиями Никоновской летописи о походе Всеволода на Суздаль и Ростов, его изгнании из Новгорода. Затем ЖВГ в Волковском списке было отредактировано: в двух местах листы рукописи были вырваны и вставлены новые. Именно на этих вставных листах текст Василия более всего подвергся редакторским изменениям.

Одним редактором (почерк 5) был заменен лист в середине Жития (л. 295-295 об.). Текст на вставном листе (он начинается с известия о том, что Мстислав стал киевским князем, и кончается сообщениями о строительстве церквей во время княжения Всеволода в Новгороде) представляет странное соединение известий, относящихся к разным векам и разным князьям с именами Мстислав и Всеволод: рассказы о событиях 6636-6641 гг. переплетаются с известиями о событиях 6720-6724 гг. Все известия, читающиеся в этой вставке (как начала XII, так и начала XIII в.), обнаруживают сходство с летописью, близкой Воскресенской.

Другим редактором (почерк 1) вставлены листы 302 -306 об., на которых читается конец Жития и полностью весь текст Слова о обретении мощей. Повествование о последних годах жизни Всеволода (призвание в Псков, смерть и погребение, посольство новгородцев) почти полностью повторяет редакцию Василия. Читающееся ныне в Волковском списке и в других списках Степенной книги Слово о обретении мощей является обработкой редакции Василия без привлечения каких-либо других источников. Редактор (почерк 1) более логично разделил текст Василия на Житие и Слово о обретении мощей: Житие заканчивается описанием погребения князя и краткой характеристикой его чудес, а описание событий 1192 г. (явление князя, прорубание новых ворот, перенесение мощей Всеволода в Троицкий собор) читается уже в Слове о обретении мощей. Рассказ о обретении мощей князя и их перенесении в 1363-1368 гг. (явление Всеволода, падение церковного свода, отсечение части его мощей) редактор выделил заголовком «Явление святого понамарю и чюдо, како отразися часть мощей его». По сравнению с редакцией Василия описание этих событий значительно сокращено (опущены сообщение об источниках, описание перенесения раки Всеволода в Благовещенский придел, похвала святому и молитвенное к нему обращение автора). Сокращения и композиционные перестановки привели к ошибкам, которые возникли в результате неудачной контаминации разных фрагментов.

Анализ ЖВГ в составе Степенной книги важен при рассмотрении вопроса о ее авторе-составителе. Детально эта проблема рассматривалась Е. В. Неберекутиной в предпринятом коллективом ученых под руководством Л. В. Милова исследовании. В результате проведенного с помощью ЭВМ сопоставления отдельных фрагментов из ЖВГ в Степенной книге с фрагментами текстов тех авторов, которые признавались составителями Степенной книги (Сильвестр, Афанасий, Василий), Е. В. Неберекутина пришла к выводу, что именно Василий-Варлаам был причастен к составлению Степенной книги и редактированию ЖВГ. Кроме того, "Похвала Василию" (16-я грань, 24-я глава), "Сказание о Даниле Переяславском" (16-я грань, 26-я глава) и "Чудеса" (рассказы о чудесах, входящих в описание взятия Казани – 17-я грань, 10-я глава, № 24, 25, 26, 27), считает Е. В. Неберекутина, также были написаны Василием.^⁴

Проделанное нами сравнение текстов ЖВГ в редакции Василия и в составе Степенной книги убеждает, что Василий не был редактором ни Степенной книги, ни написанного им жизнеописания Всеволода. Если бы Василий участвовал в составлении и редактировании Степенной книги, то вряд ли допустил столь кардинальную переработку ЖВГ, в результате которой появились недопустимые для Василия как автора фактические ошибки.

На основе редакции Василия в 1602 г. по благословению псковского архиепископа Геннадия «печерянином» Григорием была составлена новая редакция ЖВГ, история текста которой рассматривается в Главе 3. В научный оборот редакция Григория была введена в начале ХХ в. Н. И. Серебрянским (исследователю были известны два ее списка), он установил имя автора, в краткой характеристике памятника высказал мнение, что ни в литературном, ни в историческом отношении новая биография князя не представляет никакого интереса, поскольку Григорий просто переписывает текст Василия.

Сопоставление двух редакций привело нас к выводу, что Григорий не принимает истолкование и изображение Василием событий из жизни Всеволода. Григорий, по его собственным словам, создает жизнеописание князя на основе новгородских летописей. Действительно, почти все известия новгородских летописей были включены им в жизнеописание князя. Несмотря на то что Григорий переписывал летописные известия почти дословно, установить непосредственный летописный источник (или источники), к которым он обращался, нам не удалось. Чаще всего текст Григория оказывается ближе к Н1Л, однако некоторых деталей, о которых он пишет, в Н1Л нет, но они, как правило, есть в Н4Л и Н5Л. Возможно, агиограф пользовался несколькими летописями, но не исключено, что ему была известна летопись, соединяющая в себе особенности Н1Л и Н4Л/Н5Л. Жизнеописание Всеволода, составленное Григорием из «летописменных цветов», не соответствует рассказам Василия о тех же событиях ни в датировке, ни в трактовке, ни в деталях. Насколько текст Григория по своему историческому содержанию полнее сочинения Василия, показано в таблице на стр. 146-147 монографии. По сравнению с редакцией Василия, в редакции Григория нет только рассказов о встрече Всеволода с полоцким князем Васильком и о торжественном приеме Всеволода псковичами. Можно предположить, что решающим для Григория в данном случае был факт отсутствия этих известий в новгородских летописях.

Слово о явлении мощей в редакции Григория обнаруживает гораздо большее, чем Житие, сходство с редакцией Василия, что также объясняется отсутствием в летописях известий о перенесении мощей Всеволода в 1192 г. и явлении князя и переложении его мощей в 1363 - 1368 гг. Но и в Слове о явлении мощей Григорий не следует за сочинением Василия механически, он перестраивает его композиционно, стилистически перерабатывает, делает иные идеологические акценты, дополняет новыми историческими деталями. Наибольший интерес представляет изобилующее не известными по другим источникам сведениями описание перенесения мощей Всеволода в 1192 г., в котором в переработанном и дополненном виде соединяются текст Василия и летописные известия о князе Ярославе Владимировиче.

Повесть о чудесах Всеволода, которая в некоторых сборниках (РНБ, Q.I.70; РНБ, собр. Погодина, № 901; РГБ, собр. Гранкова, № 145) примыкает к Житию и Слову о явлении мощей, содержит рассказы о 15 чудесах. Мы считаем Повесть о чудесах поздним добавлением к циклу произведений о Всеволоде, написанных Григорием, поскольку масштабы и характер переработки (в основном, стилистическая правка) текста Василия в Повести о чудесах иные, чем в Житии и Слове о явлении мощей.

Соединяя в своем повествовании литературные детали и мотивы, заимствованные из редакции Василия, с известиями новгородских летописей (и часто дословно повторяя их текст) и с изложением законотворческих сочинений Всеволода - Устава и Рукописания, Григорий комментирует события и поступки героев, смещает идеологические акценты (например, усиливает отрицательную оценку новгородцев, включая в текст оценочные эпитеты и сравнения, цитаты из Священного Писания). Насыщенное упоминаниями и описаниями разных событий, ЖВГ не превращается в хаотический набор фактов, они подобраны, выстроены и освещены Григорием так, что драматическая жизнь новгородского и псковского князя Всеволода Мстиславича наполняется особым смыслом, являя собою образец идеального правителя и святого: мужественного защитника своей земли, церковного строителя, законотворца, противника междоусобных войн, достойного продолжателя заветов своих предков - Ярослава Мудрого, Владимира Мономаха, Мстислава Владимировича. Изображенные в свете этого идеала, жизнь и личность князя приобретают у Григория внутреннее единство и целостность, несмотря на обилие разнородной и разновременной информации. Григорий, хорошо зная каноны жития и следуя им, проявляет самостоятельность как в оценке исторических событий и лиц, так и в их литературном изображении, обнаруживая незаурядные риторические способности.

В Главе 4 исследуются поздние редакции ЖВГ – Компилятивная и Троицкая.

В сборнике начала XIX в. из древлехранилища Псковского музея-заповедника, ф. И. Михайлова, № 229 читается большая подборка произведений о Всеволоде: Компилятивная редакция Жития, Обретения мощей, Повести о чудесах; Рукописание и Устав Всеволода, а также Видение (Повесть о видении) псковских князей Всеволода и Довмонта албазинским казакам.

Компилятивная редакция Жития и Обретения мощей является соединением двух редакций - Григория и Проложной. Составитель Компилятивной редакции тщательно сверял обе редакции и вносил из Проложной редакции в текст Григория как целые эпизоды, так и отдельные слова, выражения, фразы. Так, из Проложной редакции переносятся в Компилятивную редакцию рассказы о встрече Всеволода и Василька Полоцкого, о торжественном приеме князя псковичами, которых не было в редакции Григория. При расхождениях между двумя текстами автор Компилятивной редакции нередко отдает предпочтение Проложной редакции (известие о посажении Владимиром Мономахом Мстислава в Белгороде, а Всеволода в Новгороде, об изгнании Всеволода из Переяславля и др.). Проанализировав наиболее значительные изменения, внесенные в ЖВГ составителем Компилятивной редакции, мы пришли к выводу, что вставки и замены сделаны составителем Компилятивной редакции для того, чтобы изменить изображение событий и действий князя, их мотивировки. Не умалчивая о негативном отношении новгородских летописей к князю, Григорий, комментируя летописные известия, подчеркивал страдальческий удел Всеволода, несправедливость претензий к нему со стороны князей и новгородцев. Составитель Компилятивной редакции, заменяя текст Григория на вариант Проложной редакции или редактируя его (например, при описании ухода Всеволода из Новгорода заменяя обидное для князя «выгониста» на «отиде»), смягчает некоторую резкость оценок поступков и решений князя, в редакции Григория идущую от известий новгородских летописей.

Повесть о чудесах Компилятивной редакции содержит, как и редакция Василия, 21 рассказ, но составлена она на основе двух источников. Сначала в Компилятивной редакции переписаны 15 чудес, которые читаются в Повести о чудесах, примыкающей к редакции Григория. Затем в Компилятивной редакции читаются еще 6 рассказов о чудесах, совпадающих с 15-м, 16-м, 18-21-м рассказами из редакции Василия. Перерабатывая текст источников, составитель Компилятивной редакции усиливает этикетность и дидактизм в описании чудес. К Повести о чудесах в Компилятивной редакции присоединяется (без включения в общую нумерацию чудес) неизвестный по другим редакциям ЖВГ рассказ о явлении Всеволода в Троицком соборе, которое произошло при архиепископе Иоакиме (1616-1623). Простота и непосредственность изложения производят впечатление записи устного рассказа, сделанной вскоре после описываемого события.

Создание Компилятивной редакции можно отнести к концу XVII –началу XVIII вв. В это время во вновь отстроенном после обрушения Троицком соборе появляются два придела в честь русских святых Александра Невского и Всеволода-Гавриила. Мощи Всеволода, ранее находившиеся в Благовещенском приделе, в новом соборе были поставлены в приделе его имени. Мы полагаем, что составление Компилятивной редакции, обобщающей и собирающей воедино все сохранившиеся до этого времени произведения, связанные с именем Всеволода-Гавриила, было вызвано именно этими торжественными событиями. Задача автора Компилятивной редакции и состояла в соединении официальной Проложной редакции, с 1642 г. входящей в состав Печатного пролога, с текстом редакции Григория и в придании произведениям о Всеволоде еще более «правильного» вида.

В сборнике из собр. Михайлова читается сохранившееся только в этом списке Видение псковских князей Всеволода и Довмонта албазинским казакам (1689/90 гг.), свидетельствующее о распространении культа псковских святых далеко за пределами псковской земли.

Троицкой редакцией мы назвали текст Жития, который читается в сборнике Псковского музея-заповедника, ф. Троицкого собора, № 471. Согласно записям (л. IV; с. 1), этот список был сделан в 1853 г. с рукописи, которую читал «митрополит Киевский и Галицкий Евгений в бытность его архиепископом Псковским» (1816-1822), что доказывает существование одного из списков Троицкой редакции в 20-е гг. XIX в. Никакими иными фактами о датировке списка, известного митрополиту Евгению, и о времени создания самого текста Троицкой редакции мы не располагаем. Если Компилятивная редакция, как мы полагаем, могла быть составлена в конце XVII- начале XVIII вв., то создание Троицкой редакции можно предположительно отнести к началу XVIII в.

Троицкая редакция Жития создана на основе Компилятивной редакции, текст которой подвергается целенаправленной и продуманной обработке. Автор Троицкой редакции делает композиционные перестановки внутри эпизодов, дополняет и изменяет описание событий согласно своим взглядам и на основе других источников. Он внимательно вчитывается в библейские цитаты и сравнения, проверяет, дополняет и исправляет их, производит стилистическую правку текста. Следует отметить большую светскость и "литературность" Троицкой редакции, что проявляется, в частности, в том, что ее форма, стиль, приемы художественной изобразительности менее этикетны, они обусловлены не столько традициями жанра, сколько авторским замыслом и его видением событий. Так, противопоставление Всеволода, "ревнителя ко благочестию", и "неразумных" новгородцев в Троицкой редакции приобретает не столько агиографический (исчезает мотив наущения дьяволом и т.д.), сколько политический характер. Автор Троицкой винит Новгород в "своеволии" и "безумии", в том, что он "преступи клятву", не слушал князя и не хотел повиноваться ему. Это противопоставление осложняется в Троицкой редакции появлением третьей стороны - Пскова и псковичей, которые, в отличие от Новгорода, уважают князя и не участвуют в наиболее "неразумных" акциях новгородцев. В Троицкой редакции противопоставление действий князя и псковичей новгородцам как воплощения разных начал (благочестия и благоразумия - своеволия и "буести") становится той доминантой, которая преобразует и организует все повествование. Как многим поздним редакциям древнерусской литературы, Троицкой редакции свойственны "вторичная" драматизация текста^⁵, замена повествования от автора прямой речью персонажей, прояснение логических, смысловых связей, усиление дидактического начала, уточнение цитат и сюжетных мотивировок. Но не ясны причины, вызвавшие появление в XVIII в. новой редакции Жития Всеволода с очень жестким акцентированием негативного отношения к новгородцам.

В Главе 5 изучаются богослужебные произведения, посвященные Всеволоду. Как и агиографические произведения, службы святому не были предметом специального исследования, отдельные замечания о службах Всеволоду есть в работах П. Строева, митрополита Филарета (Гумилевского), в описании рукописного собрания Синодальной библиотеки А. В. Горского и К. И. Невоструева. Служба на преставление Всеволода в печатной минее была рассмотрена в книге Ф. Г. Спасского «Русское литургическое творчество» (Париж, 1951). Изучение выявленных нами списков Службы привело к следующим выводам самого общего характера: в рукописях середины XVI-начала XVII вв. существуют три разных текста Службы на преставление Всеволода: Служба со славословием, включающая канон, написанный Никодимом; стихиры и славник на Господи воззвах с каноном неизвестного автора; Служба бденного типа с каноном, написанным Григорием.

Наиболее простой вид - служба со славословием^⁶ - имеет Служба на преставление с каноном Никодима (нач.: «Приидете, вернии, възвеселимся…»). Стилистическое единство всех песнопений позволяет предположить, что автору канона принадлежит и составление всей Службы. Текст Службы Никодима достаточно стабилен, в списках существенные различия имеются только в 3-м тропаре 3-й песни канона, тема которого – приход Всеволода в Псков. В Первом варианте Службы говорится, что Всеволод пришел в Псков из Вышеграда; во Втором варианте текст тропаря сокращен, кроме того вместо «от Вышеграда» читается «от Смоленска» (РГБ, собр. Егорова, № 938; РНБ, собр. Погодина, № 563 и др.). Разночтение «от Смоленска», вполне вероятно, является отражением определенных исторических реалий и могло быть первичным в тексте Службы.^⁷ В Службе Никодима, кроме упоминания в 3-й песни канона о приходе Всеволода в Псков, нет изложения конкретных исторических и биографических событий.

В рукописях второй половины XVI в. (РГБ, собр. Лукашевича, № 57; РНБ, Кирилло-Белозерское собр., № 449/706 и др.) к Службе Никодима присоединяются три «ины» стихиры на Господи воззвах, славник 6-го гласа на Господи воззвах заменяется славником 1-го гласа, к канону Никодима добавляется еще один канон (нач.: «Высоко житие имеаи…»), он не имеет надписания и не содержит каких-либо деталей, указывающих на автора. По содержанию эти стихиры и канон столь же условны, как и текст Службы Никодима.

При изучении истории гимнографических произведений, посвященных Всеволоду-Гавриилу, требует особого рассмотрения бытующее мнение о том, что автором одной из служб Всеволоду был Василий-Варлаам, без уточнения, какая именно Служба была им составлена, без перечисления конкретных ее списков.^⁸ И. И. Калиганов называет Василия-Варлаама автором Службы на преставление Всеволода из сборника РГБ, собр. Егорова, № 938.^⁹ Но канон в Службе по этому списку имеет указание на авторство Никодима, а сам текст содержит такие чтения (датировка преставления князя 10 февраля, чтение «от Смоленска»), которые не могли появиться в произведении Василия. Вполне возможно, что Василий был составителем Службы Всеволоду, но ни в одном из известных нам в настоящее время списков Службы Всеволоду имя Василия как автора не упоминается.

В конце ХVI-начале XVII вв. создается бденная Служба на преставление, имя ее автора – Григорий – было установлено А. В. Горским и К. И. Невоструевым при описании рукописей Синодального собрания. Ф. Г. Спасский предположил, что автором канона был Григорий Суздалец, однако составителем Службы, как и автором ЖВГ, следует считать инока Псково-Печерского монастыря Григория. От служб середины XVI в. гимнографические тексты этого автора, как и ЖВГ, отличаются историко-повествовательным содержанием: практически все основные факты биографии Всеволода отражены в Службе, составленной Григорием. Конкретность содержания сочетается в гимнографических текстах Григория с множеством библейских, агиографических и исторических сравнений и параллелей, что позволяет автору включить биографический факт в широкие временные координаты и высветить в них вневременные смыслы. Совершенно очевидно, что Григорий следовал гимнографическим образцам, но каким именно, пока трудно судить в силу неизученности этой части литературного наследия Древней Руси. Ф. Г. Спасский отметил, не приводя примеров, сходство отдельных частей Службы Григория со службами юродивым, а также Службами святым князьям Владимиру, Борису и Глебу, Александру Невскому, царю Константину. Сравнение текстов этих служб показало, что отдельные совпадения в инципитах, а также мотивах и темах действительно есть, но вряд ли можно считать эти совпадения заимствованиями. Вопрос об источниках и образцах при составлении Григорием Службы на преставление Всеволода нами пока не рассматривается.

В истории текста Службы на преставление Всеволода наблюдаются разные соединения перечисленных выше трех служб. Комбинации их текстов могут иметь единичный характер и читаться в одном-двух сборниках, иногда их сочетание носит устойчивый характер, как, например, соединение Службы Никодима со стихирами на Господи воззвах и каноном неизвестного автора. Устойчивый состав имеет бденная Служба на преставление Всеволода, в которой стихиры и канон неизвестного автора середины XVI в. соединяются с текстом Службы Григория. Такая Служба Всеволоду с двумя канонами (неизвестного автора и Григория) читается как в рукописях, так и в печатных Минеях XVII в.^¹⁰, а также в современных минеях, издаваемых Московской патриархией.^¹¹

История Службы на обретение мощей более проста. В большинстве списков читается Служба (нач.: «О дивное чюдо, источник чюдесем…»), в которой канон имеет надписание с указанием имени автора: «Творение Филофеево»; ранние списки этой Службы датируются серединой XVI в. Большая часть стихир из Службы Филофея дословно или частично совпадает со Службой на перенесение мощей митрополита Петра, составленной Пахомием Логофетом, на что обратили внимание еще А. В. Горский и К. И. Невоструев. Следовательно, Служба Всеволоду могла быть составлена в конце XV (перенесение мощей митрополита Петра состоялось в 1479 г.) – середине XVI в., поскольку она уже читается в рукописях этого времени. Служба Филофея, вероятно, была использована Василием при написании Слова о обретении мощей. Так, например, славословие из заключительной части Слова о обретении мощей совпадает с икосом из Службы Филофея (который в свою очередь совпадает с икосом из Службы на перенесение мощей митрополита Петра), отдельные менее значительные совпадения со Службой Филофея есть и в других частях текста ЖВГ в редакции Василия.

Филофея, автора служб Всеволоду и Чирской иконе, одни исследователи отождествляли с автором посланий, развивающих теорию «Москва-Третий Рим» (А. Х. Востоков, митрополит Филарет, П. М. Строев), другие - с игуменом Елеазаровского монастыря Филофеем, о котором упоминается в Житии Евфросина (В. Малинин). Мы также придерживаемся мнения, что автор посланий и автор канонов Всеволоду и Чирской иконе - не одно и то же лицо, поскольку компилятивный характер обеих служб не соответствует художественному уровню произведений Филофея – автора посланий.

Все последующие редакции Службы на обретение мощей составлены на основе редакции Филофея. В Службе полиелейного типа (РГБ, собр. Егорова, № 686) добавляются стихиры из Служб на преставление, написанных Никодимом, неизвестным автором и Григорием, новых песнопений практически не встречается. В бденной Службе на обретение мощей (РНБ, собр. Погодина, № 901, ГИМ, собр. Уварова, № 869 и др.) остается комплекс стихир Филофея и добавляются новые стихиры, близкие по своим формальным и содержательным особенностям Службе на преставление, составленной Григорием.

Таким образом, изучение Служб Всеволоду даже на начальном этапе существенным образом помогает и в исследовании истории житийных произведений о святом Всеволоде. Совпадения ЖВГ в редакции Василия со Службами на преставление в редакции Никодима и на обретение мощей в редакции Филофея делает возможным предположение, что Василий при написании ЖВГ обращался и к этим богослужебным текстам. Изучение Службы на преставление, составленной Григорием, как и анализ написанного им ЖВГ, приводит к выводу о высокой книжной культуре этого псковского писателя.

^ ЧАСТЬ II. ПОВЕСТЬ О ДОВМОНТЕ^¹²

В Главе 1 изложены результаты исследования отношений между редакциями Повести о Довмонте (далее – ПД) в составе трех псковских летописей – П1Л, П2Л, П3Л. Центральным вопросом, который рассматривается в этой главе, является вопрос о старшей редакции ПД и времени ее составления. Ю. К. Бегунов в работах, посвященных истории текста Жития Александра Невского (далее – ЖАН), и немецкий ученый Г.-Ю. Грабмюллер в монографии о псковском летописании приходят к выводу о первичности текста ПД в П2Л. Основанием для такого вывода является наличие в ПД П1Л/П3Л заимствований из Особой (по классификации Ю. К. Бегунова) редакции ЖАН, создание которой Ю. К. Бегунов относит к первой половине XV в.^¹³ Однако заимствования из Особой редакции ЖАН есть не только в ПД П1Л/П3Л (описание похода ливонцев на Псков, похода Довмонта в Поморье, похвала), но и в П2Л (описание похода ливонцев на Псков). Следовательно, если текст ПД в П2Л признать первичным, то составитель протографа П1Л/П3Л вторично должен был обратиться к Особой редакции ЖАН и на основе ее текста составить похвалу Довмонту и описание похода в Поморье, что маловероятно. Г.-Ю. Грабмюллер, разделяя мнение Ю. К. Бегунова о первичности текста ПД в П2Л, обращает внимание на политические тенденции ПД разных редакций и тех сводов, в составе которых она читается. По мнению ученого, ПД входила в первый псковский свод, составленный в 1368 г., который был антиновгородским по своей направленности. Политическим настроениям этого свода соответствует, как считает Г. –Ю. Грабмюллер, текст ПД в П2Л, в котором нет уподоблений Довмонта Александру Невскому и Дмитрию Александровичу.^¹⁴ Однако, как показывает анализ текста, описание Раковорского похода и завоевания Довмонтом Поморья в ПД П1Л/П3Л создает впечатление не подчиненности Пскова Новгороду, но равноправия двух партнеров. Более отвечает псковской точке зрения и заключительная похвала Довмонту, в которой ратные успехи псковского князя уподобляются победам Александра Невского и его сына Дмитрия Александровича.

Указанные изменения в тексте ПД П2Л, по нашему мнению, были сделаны составителем свода 1486 г., тенденции которого Г.-Ю. Грабмюллер определяет как «промосковские». Антивечевыми настроениями редактора свода 1486 г. можно объяснить и те изменения в тексте ПД, в результате которых преуменьшалась роль «мужей псковичей» в деятельности князя.

Вторичность ПД в редакции П2Л подтверждается также анализом состава сборника ГИМ, собр. Уварова, № 279. Уваровский сборник служит доказательством того, что существовал летописец, начало которого было тождественно П2Л, а ПД читалась в нем в редакции П1Л.

Уточнить время создания ПД позволяет привлечение к исследованию псковских летописей, в тексте которых наблюдаются совпадения с ПД. Наибольший интерес представляет статья 1410 г. П3Л, в которой читается некролог псковскому князю Даниилу Александровичу, составленный на основе похвалы Довмонту из ПД в редакции П1Л (с заимствованиями из ЖАН Особой редакции) и характеристики Александра Тверского в статье 1327 г. псковских летописей. Факт заимствования из ПД позволяет утверждать, что в начале XV в. ПД в редакции П1Л уже существовала.

Оперирование одним набором формул при описании военных событий, стилистическое сходство статей 1323, 1341, 1343 гг. с ПД и цитирование боевого призыва Довмонта приводит к выводу, что летописные статьи второй четверти XIV в. и ПД создавались в одно и то же время. Это было время осмысления псковской истории, начала псковской историографии. С работой по сбору и обработке исторического материала, развернувшейся в Пскове во второй четверти XIV в., связано, как мы полагаем, и создание ПД, ее первоначальный текст точнее передает редакция П1Л.

Вывод о том, что ПД, близкая редакции П1Л, была написана во второй четверти XIV в., косвенно датирует и Особую редакцию ЖАН. Ю. К. Бегунов считает, что Особая редакция ЖАН восходит к С1Л. Однако в С1Л (а также в НК2, Н4Л и Н5Л) уже читается фрагмент из ПД, в котором есть чтения из Особой редакции ЖАН. Более раннее существование ПД с заимствованиями из Особой редакции ЖАН подтверждает и статья 1410 г. псковских летописей (см. об этом выше).^¹⁵

В Главе 2 рассматривается история текста ПД в составе общерусских летописей. В первой половине XV в. ПД, близкая редакции П1Л, была использована при составлении общерусского свода, в котором ее текст был внесен в соответствующие погодные статьи, соединен с известиями о Довмонте Н1Л старшего извода и отредактирован.^¹⁶ Изменения текста ПД в составе летописей XV-XVI вв. соответствуют общей схеме взаимоотношений летописных сводов, представленной наиболее полно в монографии Я. С. Лурье «Общерусские летописи XIV-XV вв.» (Л., 1976). Особых идейно-политических тенденций в обработке ПД не прослеживается за исключением Сокращенной литовской летописи (далее – СЛЛ).

СЛЛ, как считает В. А. Чемерицкий, является московской переработкой смоленского свода 1446 г., созданной в 20-е гг. XVI в. СЛЛ открывается рассказами о сыне великого литовского князя Миндовга Войшелке, ставшем монахом на Афоне, и литовском князе Довмонте, его побеге в Псков, крещении, избрании псковским князем, походе в Литву. Рассказы о Войшелке и Довмонте в СЛЛ дают сложную картину соответствий разным летописным источникам. Совпадая в отдельных чтениях с С1Л (сводом 1479 г.), Владимирским летописцем, Степенной книгой, они отличаются от известных в настоящее время письменных источников о Довмонте интерпретацией событий. Общий характер редакторских изменений в СЛЛ смоленского свода В. А. Чемерицкий определил как «московско-православный», христиане Войшелк и Довмонт предстают в СЛЛ как последние представители достойных литовских князей. Мысль о том, что после Войшелка и Довмонта «литовскые первыя государи до конца оскудеша» и после них пошли «в Литве государи иншаго роду», определяет идеализированное изображение Довмонта в СЛЛ. Краткий рассказ о Довмонте в СЛЛ имеет важное значение при рассмотрении вопроса об источниках Распространенной редакции ПД.

В Главе 3 дано описание Хронографической и Средней редакций ПД. Хронографическая редакция дошла до нас в единственном списке (РНБ, Q.I.70), она впервые привлекается к исследованию. Хронографическая редакция создана на основе летописи, близкой Н5Л по спискам Погодинскому и Академическому. Составитель Хронографической редакции из разрозненных летописных сообщений о Довмонте вновь создает цельное произведение о псковском князе. Переписав практически без изменений летописные известия о Довмонте, он добавляет краткое описание кончины князя и сообщение об исцелении слепой у раки Довмонта в 1538 г., которое также читается в Погодинском и Академическом списках Н5Л (статья 7046 г.).

Кратко характеризуя Среднюю редакцию ПД, Н. И. Серебрянский в новых, по сравнению с другими редакциями, подробностях ее текста видел отражение древних записей. Наше исследование показало, что Средняя редакция ПД восходит к общему с Хронографической редакцией протографу, но последовательно преобразует его текст. Автор Средней редакции сокращает упоминания об участии новгородцев в походах Довмонта, оставляет нелестные характеристики московских князей, изменяет текст известий, содержание которых может свидетельствовать о зависимости псковского князя от великих князей, дает убедительное толкование его поступкам и решениям. Он сообщает новые сведения о деятельности князя (строительство церквей, основание Снетогорского монастыря), предлагает другую датировку событий. Автор Средней редакции впервые затрагивает вопрос о литовском периоде жизни Довмонта, его родословной и причинах побега в Псков. ПД во всех трех списках Средней редакции сопутствует Сказание о Войшелке, принявшем христианскую веру литовском князе, сыне Миндовга и старшем брате Довмонта. Не только в Сказании о Войшелке, но и в самой ПД Довмонт называется сыном Миндовга и братом Войшелка. Описывая родственные связи Довмонта, составитель Средней редакции опирался, вероятнее всего, на Родословную князей литовских, составленную в 30-60-е гг. XVI в., согласно которой Довмонт является сыном великого литовского князя Миндовга.^¹⁷

Вопросы об источниках, времени создания и авторе стали основными при изучении Распространенной редакции ПД (

Blog

Псковская агиография XIV-XVII вв

Содержание