Geum.ru

Псковская агиография XIV-XVII вв

Вид материалаАвтореферат диссертации
Подобный материал:
1   2   3   4   5
ЧАСТЬ III. Житие Никандра Псковского.

В Главе 1 рассматривается история сложения текста Жития Никандра (далее – ЖН) в конце XVI-начале XVII вв. Древнейшей редакцией ЖН, созданной в начале XVII в., но мало похожей на типичное для этого времени житие святого, Н. И. Серебрянский считал текст, читающийся в списке РГАДА, собр. МГАМИД, № 145 (далее – список Собакина). Мы назвали эту редакцию Псковской. Второй список Псковской редакции, обнаруженный нами (РГИА, собр. Синода, № 3693, далее – список Архивный), привлекается к исследованию впервые. В Архивном списке ЖН заканчивается описанием преставления святого, в списке Собакина дополнительно читаются рассказы о трех прижизненных и одном посмертном чуде Никандра. Анализ разночтений между двумя списками показал, что оба списка ЖН с разной степенью полноты и точности передают текст их протографа, в обоих списках есть как вторичные, так и первичные чтения.

Подробно в данной главе рассматривается вопрос о хронологии описываемых в Псковской редакции событий. Н. И. Серебрянский отметил «сочиненность» (за исключением даты смерти Никандра - 7090 г.) всех датировок в ЖН разных редакций. В начальной фразе ЖН по списку Собакина читается дата 7015 г., авторами последующих редакций, а затем и исследователями (в том числе и Н. И. Серебрянским) она трактуется как дата рождения Никандра, в Архивном списке этой даты нет. Анализ начальной фразы в списке Собакина показал грамматические несообразности в отношениях между словами в предложении, что свидетельствует, на наш взгляд, о вторичности данного фрагмента текста. Мы склонны считать, что первоначально даты 7015 г. не было в тексте Псковской редакции, она была проставлена на полях как уточнение, но последующими переписчиками внесена в текст, при этом сам текст не был изменен - и дата осталась вне грамматических связей в предложении.

Вопрос о смысле начальной фразы в ЖН тесно связан с проблемой датировки Псковской редакции. Начальную фразу ЖН Псковской редакции (она заимствована из Жития Александра Свирского) понимать следует, по-видимому, так: автор описал немногое из того, что «в царство государя царя и великого князя Ивана Васильевича» слышал о жизни Никандра. Из чего следует, что автор жил во времена Ивана Грозного. Н. И. Серебрянский считал, что упоминание о царе Иване Васильевиче нельзя рассматривать как определение времени составления ЖН, поскольку в ЖН повествуется о событиях, которые произошли после смерти Грозного (например, сообщается о строительстве Благовещенской церкви и основании обители в Никандровой пустыни), и датировал первоначальную редакцию (Псковскую – по нашей терминологии) началом XVII в. Проделанный нами анализ содержания не дает оснований для сомнений в датировке Псковской редакции ЖН временем царя Ивана Грозного, ибо почти все упоминаемые в ней детали и реалии укладываются во временные границы царствования Ивана Васильевича.

Не только упоминание событий и дат может иметь значение при определении времени создания ЖН, но и умолчание о них. Так, например, в Чуде 4 по списку Собакина, решающем для датировки Псковской редакции, не говорится о том, что старец Исайя, пришедший в пустынь после смерти Никандра, долгое время жил в пустыни, вокруг него собралась бра­тия и новгородский митрополит Александр (был главой новгородской епархии с 1576 по 1591 г., причем с 1589 по1591 гг. в сане митрополита) поставил его в игу­мены Никандровой пустыни, о чем рассказывается в Монастырской редакции ЖН (о ней см. ниже). Сохранилась обельная грамота 1598 г., выданная царем Феодором Иоанновичем Никандрову монастырю и игумену Исайе.26 Следовательно, вплоть до 1598 г., а может быть, и дольше, Исайя оставался игуменом Никандровой обители. Трудно представить, что, описывая историю ограбления старца Исайи дьячком Андреем, автор начала XVII в., сообщив множество деталей из жизни Андрея, указав точное время его прихода в пустынь, продолжительность его жизни вместе с Исайей, назвав его возраст, рассказав о его дальнейшей судьбе, не упомянул бы о том, что Исайя через некоторое время стал игуменом Никандрова монастыря. Вероятнее всего, автор ЖН не знал об этом событии, так как оно еще не произошло. На наш взгляд, это серьезный аргумент, доказывающий, что ЖН, читающееся в списке Собакина, могло быть составлено вскоре после смерти Никандра, но еще до образования монастыря на месте пустынного вселения преподобного. Даты, содержащиеся в Чуде 4 (дьячок Андрей пришел в пустынь 2 января 7093 г., прожил здесь год и 7 дней, т.е. по январь 7094 г.), позволяют определить нижнюю временную границу написания ЖН по списку Собакина – не ранее января 7094 (1586) г.

ЖН, читающееся в Архивном списке, завершается описанием погребения Никандра в 1581 г. (в нем нет рассказа об Исайе и Андрее), и в таком виде оно вполне могло быть не только "услышано", но и написано "в царство госу­даря царя и великого князя Ивана Васильевича". Мы не исключаем возможности того, что первоначально ЖН заканчивалось описанием погребения святого (как в Архивном списке), а затем к нему были присоединены четыре рассказа о чудесах Никандра - как в списке Собакина. Стилевое единство собственно житийной части и завершающих ЖН четырех рассказов о чудесах в списке Собакина в большей степени соответствует предположению, что весь текст был написан одним автором. Вопрос о том, первичен или вторичен текст ЖН в Архивном списке, читались ли четыре рассказа о чудесах Никандра в архетипе Псковской редакции или же были присоединены позднее, мы оставляем открытым, все же более склоняясь к мнению, что в Архивном списке текст Псковской редакции был сокращен.

Кроме датировки ЖН временем царя Ивана Васильевича, которую дает сам автор, о раннем происхождении Псковской редакции ЖН свидетельствуют и ее литературные особенности. Стиль ЖН бли­зок к разговорному, и само повествование нередко превращается в бесхитростный диалог Никандра с теми, кто пришел к нему, ища духовного утешения. Основным источником для первого биографа святого стали рассказы местных жителей - Ивана Долгого, Симеона, Петра Есюкова, Иосифа. Незамысловатые истории, записанные с их слов, полны живой памяти современников о святом, еще не превратившейся в выверенные и продуманные рассказы, записанные спустя два-три десятилетия. Своеобразие структуры и стиля ЖН Псковской редакции объясняется, на наш взгляд, эстетическими и онтологическими представлениями той среды, представителями которой были автор и его информанты. Житие Никандра ближе к типу "народных" житий (термин Л. А. Дмитриева), в которых нашли выражение не только стихия народной речи, но и народное мировоззрение.

Говоря о литературной неискушенности автора, все же отметим, что у него были литературные образцы, на которые он ориентировался. Так, вступление к ЖН совпадает в некоторых фразах с Житием Александра Свирского; типологическое сходство с Житием Александра Свирского есть в рассказе о том, как некий Петр, гнавшийся за лосем, находит пустынь Никандра. В разработке сюжета об охотнике и отшельнике автор ЖН проявляет самостоятельность, переплетая традиционные мотивы с местными реалиями и не повторяя механически рассказа из Жития Александра Свирского о том, как Андрей Завалишин обнаружил хижину преподобного.

ЖН по спискам Собакина и Архивному мы дали название Псковская редакция. Ее автор упоминает имена, знакомые и значимые для пскови­чей; в описании жизни Ни­кандра в Пскове и Крыпецком монастыре он обнаруживает хорошее знание топографии Пскова, его церковной и монастырской жизни. Эта редакция дошла до нас в псковской рукописной традиции: рукопись РГАДА, собр. МГАМИД, № 145 принадлежала псковскому стольнику Василию Никифоровичу Собакину, одному из собирателей псковских древностей, по заказу которого переписывались произведения литературы Древнего Пскова.

Редакции ЖН, созданные в XVII в., исследуются в Главе 2. Среди известных в настоящее время рукописей с ЖН выделяется группа из 4 списков, оканчивающихся описанием 9 или 10 чудес, последнее из которых датируется 1665 г. Читающееся в этих списках ЖН мы назвали Новгородской редакцией. Анализ написанных в 1663-1665 гг. рассказов о чудесах (4-10) приводит к выводу, что их автор не был монахом Никандровой пустыни, о чудесах он рассказывает со слов братии или самих исцелившихся. Все, от кого записаны рассказы о чудесах, были новгородцами высокого социального положения (дворяне, стряпчий и дьякон Софийского собора, игумен), вероятно, и сам автор принадлежал к этим же социальным кругам. Рассказы 1663-1665 гг. отмечены единством проявления авторского «я»: повествование ведется от 1-го лица, но при этом автор не является участником событий или свидетелем их, он только повествователь, передающий рассказанное ему. В первых же (1-3) и в последующих рассказах о чудесах автор скрыт за неопределенно- или обобщенно-личным «нам», «братия» и т.д.

Все списки Новгородской редакции, кроме списка ГИМ, собр. Щукина, № 436, начинаются с изложения биографии святого («В лето 7015, при державе …»), в списке Щукина, № 436 есть традиционное для житий вступление. В разделе чудес в списке Щукина, № 436 читается рассказ о спасении в 1664 г. дворянина Федора Мягкого в битве под Витебском (чудо 8), в остальных списках ЖН этого рассказа нет, и потому в некоторых списках после 7 чуда следуют чудо 9 и 10. Переписчиками других списков эта оплошность была замечена, и в номерах чудес была восстановлена нумерация, без пропусков. Исключение рассказа о Федоре Мягкове объясняется его содержанием: история его спасения во время битвы не воспринималась как чудо.

Менее понятны причины исключения последующими переписчиками традиционного житийного вступления. Вступление, как и другие фрагменты ЖН, обнаруживает сходство с Житиями Феодосия Печерского в редакции Нестора (на это совпадение указал Н. И. Серебрянский), а также Гурия и Варсонофия Казанских в редакции Гермогена, Михаила Клопского в редакции Василия Тучкова. Единство литературных источников для вступления, основной части и описания первых трех чудес доказывает, что вступление – не индивидуальное добавление одного списка, оно было написано вместе со всем текстом ЖН. Таким образом, список Щукина, № 436, на наш взгляд, представляет собой полный текст Новгородской редакции 1663-1665 гг. Во второй половине XVII в. текст этой редакции пополняется тремя новыми рассказами о чудесах 1670-1673 гг., при этом никаких редакционных изменений в текст ЖН не вносится.

Текст Новгородской редакции 1663-1665 гг. неоднороден: стиль повествования и принципы художественной организации текста в семи последних чудесах (4-10), записанных в 1663-1665 гг., совершенно иные, чем в биографической части ЖН и описании первых трех чудес. Одной из особенностей биографической части являются заимствования, как уже указывалось, из Житий Феодосия Печерского, Гурия и Варсонофия Казанских, Михаила Клопского. В первых трех рассказах о чудесах также есть заимствования из Жития Михаила Клопского. Герои первых трех чудес не связаны с Новгородом, в 1-м и 3-м рассказах о чудесах есть обширные вступления, ни в одном из последующих семи рассказов о чудесах 1663-1665 г. (4-10 ) нет вступления, они начинаются, как правило, с указания, от кого автор слышал о чуде. Эти и некоторые другие детали доказывают, что автор жизнеописания и первых трех рассказов о чудесах и автор рассказов о последующих семи чудесах, с его особым проявлением авторского «я», - не одно и то же лицо. Основываясь на анализе текста Новгородской редакции, мы полагаем, что до Новгородской редакции 1663- 65 гг. существовала еще одна редакция ЖН , мы дали ей название Монастырская, рассказы о чудесах, записанные в 1663-1665 гг., были присоединены к ней. В «чистом» виде текст Монастырской редакции в настоящее время неизвестен.

В монографии обсуждается вопрос о времени создания Монастырской редакции. Во вступлении к главе «Чюдо 1-е по преставлении преподобнаго отца нашего Никандра чюдотворца пустынножителя», повествующей об исцелении старца Исайи, который стал затем первым игуменом Никандровой пустыни, автор Монастырской редакции неоднократно пишет о том, что он знал исцелившегося: «Видехом бо калугера…», «якоже от самого оного слышахом исцелевшаго…», «видехом бо мниха безнога ходящя…» (ГИМ, собр. Щукина, № 436, л. 296 об.-297). Вступление к рассказу о первом посмертном чуде Никандра автор Монастырской редакции заимствует из «Сказания об исцелевшем хромце» митрополита Феодосия, в котором повествуется об исцелении хромца у гроба митрополита Алексия. Мы не воспринимаем слова о том, что автор Монастырской редакции видел Исайю и слышал его рассказы, как неудачную цитату из литературного источника. Исайя еще в 1598 г. был игуменом монастыря, и автор Монастырской редакции, составление которой мы относим к началу XVII в., действительно мог знать и слышать его рассказы. Автор Монастырской редакции был искушенным агиографом, в его работе с текстом Псковской редакции чувствуется опытная рука. Текст Псковской редакции, сохранивший непосредственные интонации, образность, строй и ритм устной речи, отразивший народные представления об идеальном святом, автор Монастырской редакции превращает в литературное произведение, созданное согласно строгим житийным канонам, герой которого отвечает общепринятому идеалу святости.

Новый этап в истории текста ЖН связан с подготовкой к канонизации преподобного, для собора 1687 г. был создан специальный список ЖН. Текст ЖН 80-х гг. XVII в. (мы назвали его Соборной редакцией) читается в двух списках – РГИА, ф. 834, собр. Синода, № 3786 (далее – Исторический список) и БАН, собр. Археографической комиссии, № 8 (далее - Архивский список). Соборная редакция является продолжением текста Новгородской редакции (вариант с 12 чудесами), в ней дополнительно читаются 8 рассказов о чудесах, которые произошли в 80-е гг., последнее датируется 1685 г.; в Архивском списке читаются, кроме того, описание переложения мощей Никандра и рассказ о соборе 1687 г. Сходство структуры и стиля рассказов 80-х гг. позволяет предположить, что они были написаны одним лицом. В. О. Ключевский высказал предположение о существовании редакции ЖН 1686 г., автором которой был игумен Никандрова монастыря Евфимий. Анализ Архивского и Исторического списков ЖН показал, что в составлении Соборной редакции непосредственное участие принимали два человека: игумен Евфимий и постриженик и игумен Никандровой пустыни, а в 80-е гг. Тихвинский архимандрит Макарий. В монографии большое внимание уделяется биографии Макария, его книжным интересам, его связям с Никандровым монастырем и роли в русской церковной жизни.

К Соборной редакции восходит Риторическая редакция, которая читается в сборнике из древлехранилища Псковского музея-заповедника, ф. Никандровой пустыни, № 37 (XVII - XVIII вв.), ее текст исследуется в Главе 3. Менее всего редакторской правке подвергся в Риторической редакции раздел чудес. К тексту Соборной редакции с 20 чудесами в Риторической редакции присоединяется еще один рассказ об исцелении в 1695 г. Анны Крекшиной; иначе, чем в Соборной редакции, изложены решения собора 1687 г., в остальном описание чудес в Соборной и Риторической редакциях практически совпадает.

Кардинальной переработке подверглась в Риторической редакции историко-биографическая часть ЖН. Весь текст Риторической редакции, вместе с рассказами о чудесах, разделен на главы, всего их 37. Почти все главы историко-биографической части (1-9), а также «Сказание о чудесах» (16 глава) начинаются с пространного вступления, объем которого иногда превосходит сам рассказ, и заканчиваются дидактическим рассуждением (от одного-двух предложений до целой тирады) на тему, развиваемую в данной главе. Текст Соборной редакции явно не соответствует представлению автора Риторической редакции о «правильном» житии. Даже в том случае, когда в Соборной редакции даются вполне традиционные для жития описания, воспроизводящие типичные житийные топосы, автор Риторической редакции, используя свой источник лишь как канву, создает совершенно иной словесный и смысловой рисунок. Так, например, на основе краткого сообщения Соборной редакции о том, что Никандра отдали учиться грамоте, автор Риторической редакции создает отдельную главу. Стиль автора Риторической редакции отличается высокопарностью, ему свойственно пристрастие к сложным эпитетам («животодыханное здание», «небомудреный Павел», «подобоестественная доброта» и т. д.), он вводит пространные монологи героев, молитвы, развивает, варьирует, усложняет традиционные житийные мотивы и топосы. Риторическая редакция – один из примеров «высокого» жития, составленного согласно строгим канонам этого жанра, стиль которого соединяет логичность и последовательность со стилистической сложностью.

В 1799 г. ЖН было издано в Синодальной типографии. Значительные отличия текста ЖН в издании 1799 г. от предыдущих редакций позволяют считать его самостоятельной редакцией. Печатная редакция является сокращением и обработкой Риторической редакции, многие изменения в ее тексте свидетельствуют о строгости духовной цензуры в конце XVIII в., особенно это касается рассказов о чудесах. Во многих рассказах о чудесах Никандра Риторической редакции только одно обещание приехать в его монастырь исцеляло болящих от недугов, в Печатной редакции болящие исцеляются после посещения пустыни. Некоторые чудеса в Печатной редакции исключаются, либо серьезно перерабатываются, так как истории, в них рассказанные, мало похожи на чудо (например, прижизненное чудо об Иосифе и коте). В историко-биографической части ЖН исключаются или сокращаются обширные вступления к главам, главы объединяются. Кроме того, в Печатной редакции упрощаются образные выражения, смягчаются эмоциональные оценки происходящего, исключаются конкретные детали. Существенные смысловые изменения в Печатной редакции убеждают в том, что текст ЖН проходил серьезную духовную цензуру, цель которой состояла в том, чтобы убрать из жизнеописания все, что может показаться с ортодоксальной точки зрения противоречивым, сомнительным и чересчур эмоциональным. Причем небольшие изменения были внесены непосредственно при подготовке рукописи к изданию. Сохранился список ЖН, который был, вероятно, оригиналом для издания 1799 г. (РГАДА, ф. 381, собр. Синодальной типографии, № 260), в нем более 80 исправлений (от одного слова до небольшого предложения). Пытаясь исправить в ЖН явную «сочиненность» хронологии, редактор Синодального списка зачеркнул читающиеся в Риторической редакции даты и сверху надписал иные. Так, например, согласно Риторической редакции, Никандр преставился спустя 47 лет и два месяца после последнего своего пришествия в пустынь, в Синодальном списке – 32 года и два месяца.

Служба Никандру известна в настоящее время в 5 списках, их исследование содержится в Главе 4. Изучение списков показало, что существуют две совершенно различные редакции Службы. Первая редакция представляет бденную службу (ГИМ, Синодальное собр., № 620; ГИМ, собр. Уварова, № 149; Ярославский музей-заповедник, собр. Лукьянова, № 675). По содержанию Первая редакция Службы Никандру условна, в ней нет упоминаний о реальных фактах биографии Никандра, в ее песнопениях прославляются общие для всех пустынножителей подвиги. Упоминание редких конкретных деталей (Великий Новгород, церковь Богоматери, рака святого) встречается только в списке Уварова, № 149.

Из ЖН Соборной редакции (Архивский список) известно, что перед собором 1687 г. монахом Андроником была составлена Служба преподобному, но "повеле святейший Иоаким патриарх новосложную службу Никандру отложити того ради, что ее складывал монах Андроник не по архиерейскому благословению" (БАН, собр. Археограграфической комиссии, № 8, л. 88). Не исключено, что в списках Первой редакции дошла до нас Служба, сложенная Андроником. Первоначальным, вероятнее всего, был текст, сохранившийся в списке Син. 620, без упоминания о Великом Новгороде, обретении мощей, раке святого. Эти конкретизирующие изменения могли быть редакторской правкой, сделанной в Новгороде, когда Служба и ЖН перед отправкой их в Москву были привезены к новгородскому митрополиту Корнилию.

Вторая редакция Службы известна в двух списках (ГИМ, Синодальное собр., № 621, Псковский музей-заповедник, ф. Никандровой пустыни, № 37), ее текст был напечатан вместе с ЖН в издании 1799 г., она читается и в современных печатных минеях. Вторая редакция Службы Никандру ни в одном из песнопений не совпадает с Первой редакцией, это совершенно самостоятельный текст, составленный опытным гимнографом, что доказывают такие приемы, как анафорическое начало песнопений одного комплекса, составление акростиха, единство мотивов и образов каждой песни. По своему содержанию песнопения Второй редакции более соотносимы с биографией преподобного.

В сборнике ГИМ, Синодальное собр., № 620 вместе с ЖН читается совместный канон Александру Свирскому и Никандру. До пожара 1673 г. в Никандровой пустыни была церковь во имя Александра Свирского (этот святой дважды являлся Никандру, укрепляя его в подвигах пустынножительства) с приделом, посвященным Никандру. Поскольку общий канон связан с богослужебной практикой в их общем храме, сгоревшем в 1673 г. , то его составление следует отнести к более раннему времени. По своему содержанию канон не повторяет службы Александру Свирскому и Никандру, в нем в самых общих чертах прославляются добродетели двух святых.

Заключение. Несмотря на неповторимость каждого из рассмотренных нами в монографии житий, в их литературной истории есть сходные черты, что позволяет выделить три периода в развитии псковской агиографии, когда жития святых создавались по единым эстетическим принципам. В первый период – вторая четверть XIV – первая треть XVI в.- были созданы краткие редакции Повести о Довмонте, Жития и Слова о обретении мощей Всеволода-Гавриила, Жития Евфросина, Исидора Юрьевского, а также Повести о Псково-Печерском монастыре.27 Агиографические сочинения этого времени характеризует внимание к историческим фактам, лаконичное описание событий, отсутствие библейских цитат и сопоставлений, развернутых вступлений и заключительной похвалы. Второй период – середина XVI в. – можно назвать эпохой Василия-Варлаама, в 40-60- гг. создавшего жития как псковских, так и новгородских святых в соответствии с принципами, сформированными в литературной школе митрополита Макария. В третий период - конец XVI – начало XVII вв. - жития псковских святых приобрели форму «правильного» жития, при этом описание жизни святого, насыщенное почерпнутыми из летописных источников историческими фактами, сочеталось с назидательными комментариями и рассуждениями, многословными характеристиками, цитатами и параллелями из Библии и житийной литературы, психологическими мотивировками поступков, высоким книжным стилем. Во второй половине XVII - XVIII вв. большинство житий продолжают переписываться в редакциях XVI и начала XVII вв. (существенной переработке подвергается только цикл произведений о Всеволоде). Предлагаемые нами в Заключении выводы во многом предварительны и схематичны, поскольку не все произведения, посвященные псковским святым или же написанные псковскими агиографами, исследованы, они будут уточняться и дополняться при дальнейшем изучении рукописного и литературного наследия Древнего Пскова.