Geum.ru

А. В. Гулыга перевод Б. А

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   38

Слушая жалобы пожилых людей, мы узнаем, что природа заметно стареет и что слышен звук шагов, которыми она приближается к своему упадку. Климат, уверяют эти люди, теперь уже не тот, что прежде. Силы природы истощены, ее красота и правильность убывают. Люди теперь и не так крепки и не достигают такого возраста, как раньше. И этот упадок замечается будто бы не только в естественном устройстве Земли, он простирается и на нравственное состояние людей. Старые добродетели отжили свой век, и их место заняли новые пороки. Ложь и обман сменили прежнюю честность. Это ошибочное мнение, не заслуживающее даже опровержения, представляет собой плод не столько заблуждения, сколько себялюбия. Честные старики, которые настолько тщеславны, что вообразили себе, будто небо постаралось породить их во времена наивысшего благоденствия, не хотят согласиться с тем, что и после их смерти в мире все может обстоять так же прекрасно, как и до их рождения. Они охотно убеждают себя в том, что природа стареет вместе с ними, дабы не жалко было расставаться с миром, который и сам уже близок к своей гибели.

Конечно, фантазия измерить возраст и долговечность природы мерилом одного человеческого поколения лишена всякого основания. Однако на первый взгляд представляется не столь нелепым другое предположение, а именно что на протяжении нескольких96

тысячелетий может стать заметным некоторое изменение в состоянии поверхности Земли. Здесь недостаточно будет отметить вместе с Фонтенелем, что и в старину деревья не вырастали выше, чем ныне, что и прежде люди не отличались ни большим долголетием, ни большей силой, чем теперь, - всего этого, говорю я, еще недостаточно для заключения, что природа не стареет. Эти состояния имеют твердо установленные границы, обусловленные неотъемлемыми свойствами, - границы, которых природа не могла бы расширить даже при наилучшем своем устройстве и при самом цветущем своем состоянии. В этом отношении ни одна страна не отличается от другой: страны плодородные с наилучшим климатом не имеют никакого преимущества перед скудными и неплодородными. Однако если бы удалось сравнить достоверные свидетельства древних времен и точные наблюдения в настоящее время, для того чтобы решить вопрос, не замечается ли какое-нибудь различие в плодородии земли, не требовала ли раньше земля меньше ухода, чтобы обеспечить питание человеческому роду, то это, по-видимому, могло бы в известной мере пролить свет на нашу задачу. Это позволило бы нам как бы охватить взором первые звенья длинной цепи, по которым можно было бы судить, к какому состоянию постепенно приближается Земля за долгие периоды своего существования. Однако подобное сравнение очень сомнительно или, вернее, невозможно. Человеческое трудолюбие до такой степени способствует плодородию земли, что вряд ли можно было бы решить, кто больше всего виноват в одичании и запустении тех стран, которые раньше были цветущими государствами, а ныне почти совершенно обезлюдели,—нерадивость государств или убыль населения. Я посоветовал бы заняться этим исследованием тем, кто обладает большей способностью и склонностью изучать этот вопрос по памятникам истории в том и другом направлении; я же подойду к этому вопросу исключительно в качестве естествоиспытателя, дабы прийти по возможности к основательным познаниям именно с этой стороны. Мнение большинства естествоиспытателей, составлявших различные теории Земли, сводится к тому, что

7 Иммануил Кант 97

производительность Земли постепенно падает, что Земля медленными шагами приближается к тому состоянию, когда она станет необитаемой и пустынной, и что наступление полной старости и смерть природы от истощения сил есть лишь вопрос времени. Это важная проблема, и, конечно, стоит потратить усилия для того, чтобы осторожно подойти к этому выводу.

Но сначала определим, какое понятие мы должны составить себе о старении тела, которое под воздействием естественных сил развивается до совершенства и под воздействием стихийных сил видоизменяется.

Старение какого-нибудь существа в ходе его изменения не есть определенная стадия, вызванная внешними и насильственными причинами. Те же причины, по которым какая-нибудь вещь достигает совершенства и пребывает в таком состоянии, с другой стороны, постепенно приближают ее к гибели незаметными изменениями. То, что она должна, в конце концов, прийти в упадок и погибнуть, есть естественная ступень (Schattierung) в течение ее существования и следствие тех же причин, которые привели к ее образованию. Все предметы природы подчинены следующему закону: тот же механизм, который вначале работал над их совершенствованием, продолжая менять вещь и после того как она достигла своего совершенства, постепенно лишает ее благоприятных условий и, в конце концов, незаметно доводит ее до полной гибели. Этот образ действия природы ясно обнаруживается в устройстве растительного и животного царств. Та самая сила, которая побуждает деревья к росту, приносит им смерть, после того как они завершают свой рост. Когда волокна и сосуды уже не способны расширяться, питательный сок, продолжая проникать в различные части растения, начинает закупоривать и уплотнять внутренность каналов, и из-за того, что движение соков затруднено, растение, в конце концов, засыхает и умирает. Тот же механизм, благодаря которому животное или человек живет и растет, приносит ему, в конце концов, смерть, когда рост его заканчивается. Ибо, в то время как питательные соки, поддерживающие его жизнь, отлагаясь на каналах, перестают их расширять и увеличивать в объеме,

98

внутренние полости этих каналов сужаются, кругообращение соков затрудняется, и животное съеживается, стареет и умирает. Точно так же и постепенное ухудшение состояния Земли до такой степени вплетено в цепь перемен, которые вначале способствовали ее совершенствованию, что оно может стать заметным лишь через длительный промежуток времени. Поэтому мы должны бросить беглый взгляд на те изменчивые сцены, которые природа разыгрывает с самого своего начала до момента достижения ею совершенства, чтобы обозреть всю цепь следствий, в которой гибель — последнее звено.

Земля, возникнув из хаоса, несомненно, находилась сначала в жидком состоянии. Не только ее круглость, но в особенности ее сфероидальная форма, при которой ее поверхность приняла во всех точках перпендикулярное положение по отношению к направлению силы тяжести, изменившемуся под воздействием силы вращения, доказывают, что ее масса обладала способностью сама собой принимать ту форму, какой требует в этом случае равновесие. Она перешла из жидкого состояния в твердое, и мы видим несомненные признаки того, что сначала затвердела поверхность Земли, между тем как внутренность шара, в котором вещества по законам равновесия все еще существовали отдельно друг от друга, непрерывно посылала смешанные с ними упругие массы воздуха вверх под затвердевшую кору и создавала под ней обширные пустоты, что привело к образованию различных впадин, неровностей на земной поверхности, материков, горных хребтов, обширных морей, а также к отделению суши от воды. Мы располагаем также несомненными памятниками природы, которые показывают, что эти перемены на протяжении длительных периодов времени полностью не прекращались, как этого и следовало ожидать от жидкой массы такого объема, каким была тогда и каким долго оставалась внутренность нашей Земли, где процесс отделения веществ друг от друга и обособление воздуха из общей хаотической смеси не могли так скоро завершиться; образовавшиеся там пустоты постепенно увеличивались, и снова расшатывались и обрушивались фундаменты обширных сводов, отчего обнажались огромные99

пространства, ранее погребенные в морской пучине, тогда как другие, наоборот, погружались в морс. После того как внутренность Земли пришла в более твердое состояние и обвалы прекратились, поверхность земного шара стала несколько спокойнее, хотя далеко еще не завершила своего формирования. Вещества должны были еще быть поставлены в их определенные границы, которые устранили бы всякий хаос и тем самым могли бы поддержать на всей земле порядок и красоту. Море само подняло берега суши, осаждая поднявшиеся вверх вещества, удалением которых оно углубляло свое собственное ложе; оно нагромождало дюны и насыпи, предотвращавшие наводнения. Реки, которые должны были отвести влагу с суши, не были еще заключены в надлежащие русла, они еще затопляли равнины, пока они сами наконец не нашли для себя подходящих каналов и не подготовили себе равномерного спуска от истоков до моря. После того как природа достигла этого состояния порядка и укрепилась в нем, все элементы на поверхности Земли пришли в равновесие. Плодородие ее начало щедро раздавать свои богатства, оно было свежо, находилось в расцвете своих сил, или, если можно так выразиться, в поре своей возмужалости.

Природа нашего земного шара в ходе своего развития не достигла во всех своих частях одинакового возраста. Некоторые части ее юны и свежи, между тем как в других она, по-видимому, истощается и стареет. В некоторых местностях она первобытна и лишь наполовину развита, другие части находятся в состоянии высшего благоденствия, а третьи, пройдя уже свою счастливую пору, клонятся к упадку. Вообще возвышенные места земной поверхности самые старые, они первые поднялись из хаоса и первые достигли полного развития, низменности же моложе и позже достигли степени своего совершенства. Соответственно возвышенности раньше должны погибнуть, а для низменностей этот роковой час наступит позднее.

Люди населили, прежде всего, самые высокие места на земле; в равнины же они спустились позднее и вынуждены были сами приложить усилия к тому, чтобы ускорить развитие природы, которое шло слишком

К оглавлению

100

медленно по сравнению с быстрым размножением людей. Египет, этот дар Нила, был в самой верхней своей части заселен и многолюден, тогда как половина Нижнего Египта, вся дельта и та местность, где Нил отложением ила поднял свое устье и вырыл себе узкое русло, представляли собой еще необитаемые топи. В настоящее время в области древней Фиваиды(1), по-видимому, сохранилось лишь немногое от того исключительного плодородия и расцвета, которые обеспечивали ей столь удивительное благосостояние; зато красота природы спустилась в более низкие и более молодые части страны, которые в настоящее время более плодородны, чем верхние. Область Нижней Германии, созданная Рейном, самые равнинные части Нижней Саксонии, та часть Пруссии, где Висла разветвляется на множество рукавов и, словно отстаивая свои вечные права, стремится затопить те местности, которые частично отвоеваны у нее трудолюбием человека,— все эти земли кажутся более молодыми, более тучными и цветущими, чем более высокие местности, расположенные в верховьях этих рек, которые были уже населены тогда, когда низменности еще представляли собой топи и морские заливы.

Это изменение природы заслуживает объяснения. Не сразу после того, как суша освободилась от моря, реки нашли для себя готовые русла и подготовленный равномерный спуск к морю. Во многих местах они еще выходили из берегов и образовывали стоячие воды, которые делали почву негодной для обработки. Но постепенно они прорыли себе в свежем и мягком грунте каналы, а из намытого ими ила, которым они были насыщены, образовали по обеим сторонам наиболее сильного своего течения берега, которые при низком уровне воды могли вместить и ограничить их поток, а когда река сильно прибывала и выходила из своих берегов, эти берега постепенно становились выше, пока их вполне установившиеся русла не пришли в такое состояние, которое позволило им притекавшие из окрестностей воды отводить по ровному отлогому стоку до самого моря. Самые возвышенные местности первые воспользовались этим необходимым развитием природы,

101

а потому и первыми были заселены, между тем как низменности некоторое время вели еще борьбу с хаосом и позже достигли совершенства. С тех пор эти низменные страны обогащаются за счет возвышенных местностей. Реки, которые во время паводка бывают полны подмытым илом, откладывают его, когда разливаются, около своего устья, поднимают почву, которую они затопляют, и образуют сушу, которая, после того как река подняла свои берега до надлежащей высоты, становится обитаемой и, будучи удобрена тучной землей возвышенностей, становится более плодородной, чем сами эти возвышенные местности.

Благодаря этому непрерывному формированию и изменению, которые претерпевает поверхность Земли, более низко расположенные места становятся обитаемыми, тогда как высоко расположенные иногда пустеют. Однако этому чередованию подвержены главным образом лишь некоторые страны, а именно те, которые испытывают недостаток атмосферных осадков и потому без периодических наводнений лишены необходимой влажности и неминуемо остаются необитаемыми пустынями после того, как реки поднимают свои берега и тем самым кладут предел этим наводнениям. Египет представляет собой нагляднейший пример этого изменения, преобразившего его природу до такой степени, что если эта страна, по свидетельству Геродота, за 900 лет до него сплошь затоплялась, когда вода в реке прибывала всего только на 8 футов, а в его эпоху требовалось уже повышение уровня воды на 15 футов, чтобы покрыть всю страну, то в наше время для этого требуется подъем воды на 24 фута. Отсюда видно, что эта страна постоянно приближается к своей гибели, которая ей угрожает все сильнее.

Но так как это изменение природы, поскольку оно охватывает лишь некоторые участки земной поверхности, маловажно и незначительно, то следует решить вопрос о старении Земли в целом, и для этого необходимо исследовать прежде всего те причины, которым большинство естествоиспытателей приписывают подобное действие и которые дают им достаточное основание предсказать гибель природы земного шара.

102

Первая причина такова. По мнению этих естествоиспытателей, соленость моря вызвана тем, что реки относят в море выщелоченную из почвы соль, попадающую в них вместе с дождевой водой; эта соль при непрерывном испарении пресной воды остается в море, накопляется и таким образом доставила морю всю ту соль, которая в нем еще содержится. Отсюда нетрудно заключить, что так как соль — главная побудительная причина роста и источник плодородия, то, согласно этой гипотезе, Земля, постепенно теряя ее, должна прийти в состояние омертвения и бесплодия.

Вторая причина усматривается в действии дождя и рек, размывающих почву и уносящих ее в море, которое будто бы все больше и больше ею наполняется, между тем как высота суши постоянно уменьшается; поэтому следует опасаться, что море, непрерывно поднимаясь, в конце концов, снова неминуемо затопит сушу, которая когда-то была вырвана из-под его владычества, Третье мнение - это предположение тех, кто, зная, что в течение длительного времени море заметно отступает от большинства берегов, превращая в сушу обширные пространства, дотоле находившиеся на дне его, либо высказывает опасение, что эта жидкая стихия будет действительно поглощена, переходя каким-то образом в твердое состояние, либо такую же угрозу усматривает в действии других причин, которые мешают дождю, состоящему из испарений, снова возвратиться туда, откуда он поднялся.

Четвертое, и последнее, мнение - это мнение тех, кто считает некий всеобщий мировой дух (неощущаемое, но всюду действующее начало) скрытой движущей силой природы, тонкое вещество которой, непрерывно что-то порождая, постоянно расходуется, вследствие чего природе и грозит опасность одряхлеть и, постепенно истощаясь, умереть.

Именно эти мнения я сначала хочу кратко рассмотреть, а затем постараюсь обосновать то мнение, которое мне представляется единственно правильным.

Если бы первое мнение было справедливо, то из него следовало бы, что вся соль, которой полны воды Океана и всех внутренних морей, раньше была смешана

103

с почвой, покрывающей сушу, и, будучи вымыта из нее дождями и унесена туда реками, постоянно еще вносится в моря таким же образом. Однако, к счастью для Земли и в противоположность тем, кто полагает, что с помощью подобной гипотезы можно легко объяснить соленость моря, это предположение оказывается при ближайшем рассмотрении несостоятельным. В самом деле, если допустить, что среднее количество дождевой воды, выпадающей за год на землю, будет иметь 18 дюймов высоты (а такое количество действительно, как мы знаем, выпадает в умеренном поясе) и что все реки берут свое начало от дождя и им питаются, а также что только две трети дождя, падающего на сушу, возвращаются через реки в Океан, а одна треть отчасти испаряется, отчасти идет на питание растений, наконец, что море занимает самое меньшее половину земной поверхности, то этим мы поставим приведенное мнение в наилучшие для него условия; и все же окажется, что все реки на земле увеличивают за год количество воды в море лишь на один фут, и, если даже принять глубину его в среднем равной всего 100 саженям, они наполнили бы его только за 600 лет, после того как испарение высушило бы его до дна за такое же время. Согласно этому расчету. Океан благодаря притоку воды всех ручьев и рек должен был бы с момента сотворения мира наполниться уже десять раз, но количество соли, оставшейся от этих потоков после испарения, могло бы быть лишь в десять раз больше того количества ее, которым они наделены. Отсюда следовало бы, что, для того чтобы определить содержание соли в морской воде, достаточно дать кубическому футу речной воды испариться десять раз, после чего полученный осадок соли оказался бы равным тому ее количеству, какое получится после того, как такое же количество морской воды испарится лишь один раз. Но это столь неправдоподобно, что даже невежда не поверит, хотя бы потому, что, по расчету Валлериуса(2), в Северном море, в тех местах, где в него впадают немногие реки, соль составляет одну десятую, иногда одну седьмую часть воды, а в Ботническом заливе, где она сильно разбавлена пресной речной водой, - все же одну104

сороковую часть ее. Таким образом, благодаря дождям и рекам Земля достаточно предохранена от утраты своей соли и своего плодородия. Скорее следует предположить, что море, вместо того чтобы отнимать у суши ее соленые вещества, еще наделяет ее собственными, ибо хотя после испарения и остается грубая соль, но поднимается часть соли, которая стала летучей, и вместе с парами уносится на сушу и сообщает дождю ту плодотворную силу, которою он наделен в большей степени, чем даже речная вода.

Второе мнение более правдоподобно и внутренне гораздо лучше согласованно. Манфред(3), который излагает это мнение столь же научно, сколь и осмотрительно в «Комментарии Болонского Института», считает только его правильным; содержание его статьи можно найти в «Allgememes Magazin der Natur». Он указывает, что старый пол собора в Равенне, покрытый слоем мусора и находящийся под новым полом, во время прилива оказывается на 8 дюймов ниже уровня моря; поэтому, если в ту пору, когда строили собор, море не было ниже, чем теперь, этот пол должен был при каждом приливе оказываться под водой, ибо, по свидетельствам старины, море тогда подступало к самому городу. В подтверждение своего мнения, что уровень моря все время поднимается, Манфред указывает на пол собора св. Марка в Венеции, который находится теперь так низко, что, когда вода в лагуне прибывает, она затопляет иногда и площадь св. Марка, да и сам пол оказывается под водой; но ведь нельзя предположить, что при построении этого собора дело обстояло таким именно образом. Манфред говорит и о мраморной скамье, построенной вокруг ратуши св. Марка, вероятно, для удобства мореплавателей, дабы они прямо с суши могли всходить на свои корабли; теперь эта скамья почти не отвечает этой цели, так как при обычном приливе она находится на полфута под водою; таким образом, из этих данных видно, что уровень моря теперь более высокий, чем в старое время. Разъясняя свое мнение, Манфред утверждает, что реки приносят в море ил, наполняющий их во время половодья и смываемый дождевыми потоками с возвышенных

105

местностей; благодаря этому они поднимают дно моря, которое становится выше по мере того, как его ложе наполняется илом. Для того чтобы привести в согласие степень этого повышения уровня моря с действительным уровнем, Манфред старался определить количество ила, какое несут реки, когда становятся мутными; для этого он в конце февраля зачерпнул воды из реки, которая течет у Болоньи, и дал отстояться земле; он нашел, что земля составляет 1/174 воды, в которой она содержалась. На основании этого и зная количество воды, какое реки несут в море в течение одного года, он определил высоту, на какую море должно было постепенно подняться по этой причине, и получилось, что за 348 лет уровень моря должен был бы подняться на 5 дюймов.

Изложенные выше соображения относительно мраморной скамьи вокруг ратуши св. Марка в Венеции и желание найти мерило для определения величин в других наблюдениях побудили Манфреда в своих расчетах увеличить упомянутое повышение, чтобы за 230 лет оно составило один фут, потому что реки, как он уверяет, помимо той мягкой земли, которая делает их воду мутной, несут с собой в море еще много песку, камней и т. п. С этой точки зрения беда для Земли надвигается довольно быстро, хотя Манфред в своих рассуждениях более осторожен, чем Гартзекер, который на основании таких наблюдений над Рейном предсказывает Земле такую участь, что в течение 10 тысяч лет ее обитаемая часть должна быть размыта и унесена водой и все покроется морем, из которого будут торчать одни только голые скалы; отсюда нетрудно рассчитать, до какой степени разрушения дойдет Земля за более короткий срок, например через 2 тысячи лет.

Действительная ошибка этого мнения заключается только в этих «больше» или «меньше», по существу же оно справедливо; верно, что дождь и реки размывают почву и уносят ее в море; но далеко не доказано, что они делают это в таких размерах, какие предполагает автор. Он произвольно допустил, что реки бывают весь год такими мутными, какими они бывают в те дни, когда

106

таяние снега в горах порождает бурные потоки, которые с такой силой обрушиваются на почву, что воде ничего не стоит размыть ее и унести, тем более что она насквозь пропитана влагой и разрыхлена зимними холодами. Если бы автор сочетал свою осмотрительность со вниманием, которое ему следовало бы обратить на различие между реками, из коих те, что питаются снегами с гор, забирают силою вливающихся в них потоков больше земли, чем те, что берут свое начало в равнинах, то он настолько уменьшил бы свои цифры, что ему пришлось бы, вероятно, отказаться от мысли объяснить на этом основании наблюдаемые изменения. Наконец, если вдобавок еще принять в соображение, что благодаря тому самому движению, которое дает основание говорить, что море не терпит в себе ничего мертвого, а именно благодаря постоянному удалению всех веществ, имеющих неодинаковую с ним степень подвижности, море не дает этому илу оседать на его дне, а непременно выносит его на сушу, тем самым увеличивая ее количество, — если принять это во внимание, то опасение, будто море переполнится илом, уступило бы место обоснованной надежде, что земля, похищаемая у возвышенных местностей, будет постоянно увеличивать сушу у морских берегов. И в самом деле, во всех заливах, например в том, который известен под названием Красного моря, а также в Венецианском заливе, море постепенно отступает от берегов, и суша постоянно делает новые приобретения за счет владений Нептуна; между тем если бы предположение упомянутого естествоиспытателя было правильным, то вода должна была бы все больше заливать берега, а суша — быть погребена под жидкой стихией.