Альтернативы российской модернизации
| Вид материала | Доклад |
- О монетарных факторах торможения инновационной модернизации, 465.87kb.
- «Состояние и перспективы развития выставочно- ярмарочной и конгрессной деятельности, 283.83kb.
- Отчет о выступлении на Конференции «Альтернативы в энергетике и автомобилестроении:, 68.05kb.
- Об утверждении региональной программы модернизации здравоохранения краснодарского края, 422.25kb.
- Адамский Александр Изотович, ректор Института проблем образовательной политики «Эврика», 795.46kb.
- Задачи Проекта модернизации общего образования на территории города Омска: определить, 35.2kb.
- Концепция модернизации российского образования Концепция модернизации российского образования, 384.03kb.
- Президенте Российской Федерации по модернизации и технологическому развитию экономики, 238.93kb.
- Основные характеристики модернизации, 252.46kb.
- На основании решения заседания Школьной стратегической команды протокол от 09. 01., 51.8kb.
СОВЕТ ПО НАЦИОНАЛЬНОЙ СТРАТЕГИИ
АЛЬТЕРНАТИВЫ РОССИЙСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ
Аналитический доклад, выполненный по заказу
РИО - Центр
Д.э.н. Дискин И.Е.
Москва, 2007
ОГЛАВЛЕНИЕ.
Введение. 3.
- Российская модернизация: теоретические подходы и анализ специфики. 11.
1.1. Теории модернизации и смежные направления. 11.
1.2. Социальная трансформация: модернизационная рамка. 29.
1.3. Модернизационные парадигмы. 48.
1.4. Российская модель модернизации. 63.
- Смена модернизационной парадигмы. 87.
2.1. Глобальные и внутренние вызовы, противоречия
модернизации. 87.
2.2. Трансформационная эволюция и «новая Россия». 111.
2.3. Исчерпанность традиционной парадигмы российской модернизации. 133.
2.4. Национально-демократическая модернизация: сущность и противоречия. 142.
- Задачи национально – демократической модернизации. 151.
3.1.Характер переходного периода. 151.
3.2. Макросоциальные и государственные ориентиры. 163.
3.3. Экономические требования. 175.
Заключение. 187.
Библиография. 195.
Введение.
Сегодня вопрос о новом модернизационном проекте для России перемещается все ближе к центру национальной повестки дня. Предметом обсуждения становится уже не столько настоятельность такого проекта, сколько его цели и возможные альтернативы, основания стратегии такого модернизационного проекта. Это обусловлено целым рядом факторов.
Во-первых, началось доктринальное самообоснование российского политического класса. Завершение восстановительного периода требует от российского политического класса выработки сколько-нибудь внятной, содержательной (т.е. выходящей за рамки примитивного утилитаризма) стратегии, легитимирующей его претензии на власть. Исторические обстоятельства существенно ограничили многообразие идеологических доктрин, которые могли бы использоваться в этих целях. В силу этого предпринимается попытка использовать концепцию модернизации как идеологически нейтральную, способную стать основой для широкого общеэлитного консенсуса.
Во-вторых, «непереваренное прошлое». «Похмелье» от результатов первого этапа реформ, использовавших идеи модернизации самым пошлым образом, в виде прямого переноса существующих на Западе институтов, вне анализа исторического и проблемного поля, причин успешного их функционирования «по основному месту жительства», в иных социальных обстоятельствах, заставляет искать лекарство, осмысливать историю болезни. Такое осмысление в принципе способно предотвратить влезание в новые социально-политические «буераки». Хотя это, как показывает опыт «монетизации льгот» и проведения муниципальной реформы, не всегда удается. История учит лишь способных учеников.
Эхо прошлого, memento mori все больше звенит набатом в головах у политиков, задумывающихся о своем политическом будущем. Не обходят схожие заботы и исследователей, для которых не идеологическая ангажированность и сервильность, а адекватное осмысление реальности является основой миссии. В этой связи возникает серьезный теоретический импульс разобраться в «степени вины» действующей модернизационной парадигмы.
В-третьих, дают о себе знать все более грозные вызовы будущего. Трансграничное геополитическое и цивилизационное положение России, ее контроль над целым рядом ресурсов, борьба за которые, по мнению большинства экспертов, составит существо политики первой трети XXI века (речь идет не только о т.н. «петрополитике») превращают нашу страну в объект самого серьезного давления. И дело, при наличии хоть какой-либо слабости, не ограничится soft power. Уже сегодня видно возрождение всех калькуляций холодной войны. Необходимо теоретическое основание стратегии наращивания российской мощи, прежде всего, в ее социально-политическом и экономическом измерениях.
Одновременно имеются существенные внутренние императивы развития. Огромный разрыв между сформированными у большинства населения представлениями о «нормальном» образе жизни, с одной стороны, и реальной социально-экономической ситуаций, с другой, будет оставаться мощным дестабилизирующим фактором. История знает много примеров как из мифологизированных воспоминаний о «золотом веке» рождались социальные потрясения, рушившие плоды упорного труда ряда поколений.
Сюда же следует отнести притязания наиболее активной части населения, прежде всего, молодежи. Императив активной части молодежи недискутабелен. Либо им дадут возможность принять участие в захватывающем приключении - в созидании «новой России», где их ждет подлинный успех, либо good buy Russia (как в прямом, так и в переносном смысле).
Должен повторить свой ранее высказанный тезис: либо Россия будет великой, либо ее не будет вовсе (в качестве значимого геополитического и социально-политического субъекта). Но величие России сегодня – это уже не только и не столько ее силовое могущество, но эффективная экономика, процветание народа, возможности развития для всех и для каждого.
Также следует учитывать и внешнеполитическую проекцию российского модернизационного проекта. Сегодня одним из серьезных инструментов soft power становятся концепции модернизации, развития в целом, претендующие на универсальность или, по меньшей мере, на широкое распространение/1/. Притязания на роль одного из глобальных игроков неосновательны без выдвижения собственной модели модернизации, без демонстрации успеха в реализации соответствующего проекта. Американский и китайский проекты «на столе». Европа явно стремится выдвинуть свой. А что Россия?
Обсуждая проблему модернизации России, следует сразу же объясниться по поводу постмодерных искусов. «Продвинутые» интеллектуалы морщит носы: «зачем обсуждать проблемы модернизации в эпоху постмодерна».
Но, во-первых, реально идущие процессы многомерной глобализации явно в родстве с предшествующими модернизационными представлениями. Налицо та же явная ориентация на рационализм и эффективность, жесткая, даже чересчур, приверженность избранным ценностным ориентирам. Стратегии преобразований, проводимые в странах, показывающих высокие темпы развития, явно основываются на модернизационных представлениях. Игнорировать этот факт ради следования философской моде, по меньшей мере, недальновидно.
Во-вторых, дискурс постмодерной критики идеи модерна как такового, как показывает анализ, все же локализован в кругах гуманитарной элиты. Эти идеи оказывают достаточно мало влияния на практику социального, экономического и политического функционирования в мире. Напротив, те круги, которые определяют логику мирового развития, руководствуются жесткой рациональной, если не эгоистической логикой. Там же, где постмодернисты обретают влияние на реальные процессы, там немедленно возникают серьезные потрясения.
В-третьих, даже если постмодернисты правы относительно заката эпохи модерна, то все же нужен очень серьезный анализ того насколько этот «закат» актуален для современной России с ее довольно специфическими проблемами, сильно отличными от предположительно «постмодерного» Запада. Тот факт, что мы живем в одном физическом времени, вовсе не означает, что мы живем с ним и в одном социокультурном и социополитическом временах и пространствах, т.е. вовлечены в решение одних и тех же проблем исторического развития. Именно общность переживаемых проблем определяет принадлежность к тому или иному культурному и социально-политическому пространству. Более того, именно выявление соответствующих различий в этих «временах» и «пространствах» позволит многое понять в актуальных проблемах российской модернизации.
Нам крайне необходим свежий взгляд на теорию модернизации через ее проекцию на актуальные проблемы отечественного развития. Прежде всего, нужно развеять многие мифы, порожденные тем, что исходные представления об этой теории сложились нашей стране в период борьбы с ней, как с «идеологическим оружием империализма». В результате этого, в период «смены вех», когда без разбора многое приветствовалось лишь потому, что оно же ранее отвергалось по идеологическим соображениям, теория модернизации стала рассматриваться в качестве единственно верной. При этом даже не сама теория модернизации в ее современном виде, а ее мифологизированное отображение, собранное из эклектических осколков позиций ее ныне забытых эпигонов. В то же время нам нужен содержательный анализ, а не новая идеологизированная версия происхождения этой теории/2/.
Также нам действительно нужен свежий взгляд на собственные проблемы, который возникает при «просеивании» этих проблем через упорядоченное «сито» теоретического анализа. Это хороший предохранитель от столь частого и столь дорого стоящего нашей стране стратегического легкомыслия. Но это «сито» надо выбирать под «муку», под характер проблем, стоящих перед нашей страной. При этом оно все же должно оставаться «ситом», отделяющим качественную муку обоснованных суждений от всяческой идеологизированной и, просто, дилетантской шелухи.
Для этого нам не следует дожидаться результатов длительной и мало подъемной попытки модернизации теории модернизации. Нам нужна более посильная, но крайне актуальная работа по использованию достижений этой теории для выстраивания национальной стратегии модернизации.
Прежде всего, необходимо выявить проблемы, актуальные для нашей страны, и сопоставить их с теми, которые уже обсуждались в рамках теории модернизации. Это позволит использовать предлагаемые рекомендации и оценить предупреждения теории, вникнуть в уроки уже реализованных модернизационных проектов.
Многие «ловушки» и «провалы» прежних реформ были обусловлены, прежде всего, слабым проникновением в подлинное существо проблем, стоявших перед соответствующими странами. Проще говоря, начинали лечить не реальные болезни, а те напасти, которые должна была переживать страна в соответствии с представлениями доминирующей в то время модернизаторской доктрины. Антидоктринерская прививка крайне полезна при обсуждении проблематики отечественного развития.
Также полезно в явном виде прописать специфику развития России в терминах теории модернизации, встроив тем самым ее в общий контекст соответствующего анализа. Это, безусловно, повысит предсказательные возможности нашего теоретизирования, т.к. за долгие годы развития теории и практики модернизации и, шире, анализа проблем развития и причин неразвитости, накопился большой эмпирический материал, позволяющий заранее предвидеть многие грядущие проблемы. Однако не следует и переоценивать результаты такого теоретизирования. Теория – инструмент анализа, а не священная доктрина, избавляющая от решений и ответственности.
Учитывая роль модернизационной парадигмы в выстраивании национальных и интернациональных стратегий развития, представляется крайне настоятельным провести переосмысление развития самой теории модернизации. Научный анализ процессов, относимых большинством исследователей к корпусу «модернизационных», ведет свою генеалогию от работ Макса Вебера/3/. Слово же «модернизация» как термин было введено в употребление лишь в 1950-х годах. «С тех пор оно характеризует теоретический подход, который, перенимая постановку вопроса у Макса Вебера, разрабатывает ее научными и теоретическими средствами социально функционализма. Понятие модернизации относится к целой связке кумулятивных и взаимно усиливающихся процессов: к формированию капитала и мобилизации ресурсов; к развитию производительных сил и повышению продуктивности труда; к осуществлению центральной политической власти и формированию национальных идентичностей; к расширению политических прав участия; развитию городских форм жизни, формального школьного образования; к секуляризации ценностей и норм и.т.д.»/4/.
За прошедшие полвека в рамках теории модернизации и в смежных дисциплинах наработан большой корпус исследований, который должен быть осмыслен в довольно специфической проекции проблем российской модернизации. Попытки обойти эту задачу столь частыми ссылками на универсальную значимость концепции «догоняющей модернизации» не являются, по меньшей мере, полностью основательны. В рамках самой современной теории модернизации очень актуальна критика «догоняющей модернизации» как линейной конструкции, предполагающей гонку «за лидером» по уже проложенной траектории развития. Эта критика, по меньшей мере, должна быть учтена при выработке российского модернизационного проекта.
В этой же связи требует анализа позиция многих российских практиков бизнеса, да и государственного аппарата: «от добра добра не ищут. Давайте не изобретать велосипед и использовать уже опробованные методы и инструменты». Безусловно, если велосипед изобретен, его изобретать не нужно. Но дьявол скрывается в деталях. Если меняется профиль и качество дороги, то нужно, по крайней мере, оценить, какой велосипед лучше к ней приспособлен.
В этой связи необходимо проанализировать взаимосвязи общих принципов современной теории модернизации и специфических социальных, культурных и политических особенностей развития нашей страны. Представляется, что выстраивание соответствующих коррелятов позволит продвинуть дальнейшую позитивную дискуссию.
Для подобной работы сложились серьезные предпосылки. В нашей стране за последние годы было выполнено значительное количество очень фундированных работ, как собственно по проблеме модернизации России, так и в смежных областях, таких как теория трансформации, теория развития, социология развития, экономическая социология. Здесь, прежде всего, имеются в виду работы А. Ахиезера/5/, А. Вишневского/6/, Т. Заславской/7/, Ю. Левады/8/, А. Панарина/9/, В. Радаева/10/, Е. Ясина/11/.
Однако, на пути столь необходимой плодотворной, взаимообогащающей дискуссии еще много барьеров. Так, по давно установившейся отечественной традиции, сильно отличающейся от практики Запада, в нашей науке полемика между сторонниками различных концепций ведется крайне редко. Еще реже стремление проникнуть в точку зрения оппонента. Часто остаются без внимания несущие конструкции авторской концепции, которые как раз и требуют понимающего анализа. В этой связи автор считает необходимым представить свое видение типологического места ряда работ российских исследователей в общих рамках теории модернизации с тем, чтобы таким образом стимулировать диалог по ключевым проблемам российской модернизации.
Фокусом усилий автора является обоснование тезиса, что многие проблемы нашего развития проистекают из недостаточного понимания характера того модернизационного проекта, который реализуется в современной России. Более того, важно осознать, что этот проект парадигмально связан с большинством предшествующих отечественных модернизационных проектов. Читателю предлагается аналитическая конструкция, направленная на парадигмальное различение модернизационных проектов. Эти проекты характеризуются их отношением к предшествующему развитию. Принципиально важна степень опоры таких проектов на разного рода идеологические доктрины или, напротив, на многомерную практику реальной жизни.
В центре обсуждения смена модернизационной парадигмы, в рамках которой в течение длительного времени развивалась Россия, переход к новой «органичной» модели модернизации, соответствующей кардинальным социальным переменам, произошедшим в нашей стране за предшествующие десятилетия.
В Докладе представлены задачи новой модели отечественной модернизации, отвечающей как вызовам, стоящим перед нашей страной, так и социальным предпосылкам ее развития. Здесь анализируются изменения в характере этого развития, требования к государственным институтам, обусловленные как спецификой отечественного социального функционирования, так и задачами модернизационного прорыва.
Значительное место в работе занимает анализ взаимосвязи процессов социальной трансформации и модернизационных проектов. Это связано с тем, что многие процессы, задающие рамки модернизационных проектов, носят макросоциальный характер и обладают очень длительными трендами, которые, в свою очередь, серьезно ограничивают «коридоры возможностей» развития. Анализ этих «коридоров» занимает существенное место в Докладе.
Но, одновременно, инерция сложившихся тенденций развития порождает очень серьезные противоречия в экономике, политике и социальной жизни нашей страны. Собственно, модернизационный проект и нужен тогда, когда инерционный сценарий чреват серьезными угрозами.
Именно эти тенденции и противоречия, возможности их разрешения и коррекции порождают подлинные альтернативы российской модернизации. Важно оценить последствия реализации каждой из этих альтернатив и сопоставить их с теми вызовами, которые брошены современной России. Стоит задача продемонстрировать читателю взаимосвязь различных модернизационных парадигм, соответствующих стратегий развития нашей страны с возможностями адекватного ответа на глобальные и внутренние вызовы.
Выбор между альтернативами не предопределен. Более того, поворот к наиболее привлекательной стратегии модернизации потребует мобилизации социальных и политических усилий активной части общества.
Но шанс все же есть. В большой мере он зависит от позиции политического класса страны. Она же в свою очередь, хочется на это надеяться, хоть в какой-то степени зависит от понимания этим классом сущности происходящего, понимания «что ныне лежит на весах». Даже сугубо прагматические, более того, своекорыстные интересы этого класса все жестче сопряжены с выстраиванием реалистичного российского модернизационного проекта, укладывающегося в довольно узкий «коридор возможностей», заданный нашей предшествующей историей и, особенно предшествующими десятилетиями.
Следует ясно отдавать себе отчет, что реалистичный модернизационный проект может многое скорректировать и перенаправить. Но он не может и, главное, не должен стремиться пересоздать нашу страну по принципу «нарисуем, будем жить». Так уже пробовали, заплатили и не раз дорогую цену, хватит.
Реализм модернизационного проекта может держаться на социальной поддержке и на критике тех слоев и групп населения, которые и способны и заинтересованы в рациональной оценке практики социальной, политической и хозяйственной жизни страны. В этой связи в Докладе значительное внимание уделяется тем кардинальным, в строгом смысле историческим макросоциальным изменениям, произошедшим в России за несколько предшествующих десятилетий. Показывается, что впервые в истории нашей страны сложились массовые слои и группы населения, основывающие свою социальную практику на индивидуальных ценностях и рациональном выборе – по существу «новая Россия». Показывается, что ценности и представления этих групп с необходимостью должны стать ориентирами нового модернизационного проекта – национально-демократической модернизации.
В Докладе обсуждаются сущность, принципы и задачи национально-демократической модернизации, ее социальные, государственные и экономические компоненты. Этот анализ не претендует на целостную модернизационную стратегию России. Разработка такой стратегии – задача, требующая длительных масштабных коллективных усилий. Примерный анализ отдельных, но очень значимых задач имеет своей целью показать практическую применимость сделанных в работе теоретических выводов.
В целом, цель данного доклада – убедить читателя, что в России «Модерн - незавершенный проект»/12/. Его ждет захватывающее будущее.
* * *
Хотелось бы поблагодарить всех участников обсуждений на различных стадиях подготовки данного Доклада и, прежде всего, моих друзей и коллег – членов Совета по национальной стратегии, неизменная благожелательность которых в большой мере стимулировала мои усилия. Критические замечания и соображения, высказанные в ходе обсуждения, по мере сил и возможностей нашли свое отражение в представляемом тексте.
Также особая благодарность РИО Центру, без побудительного стимула и участия которого эта многолетняя работа не получила бы своего завершения.
___________________________________
Литература:
/1/ Frencis Fukuyama. After the Neocons. Pp.114-154.
/2/ Крейг Калхун. Теории модернизации и глобализации: кто и зачем их придумывал. //Русские чтения. Выпуск 3. М. 2006.Сс.8-25.
/3/ М. Вебер. Протестантская этика и дух капитализма. М. Вебер. Избранные произведения. М.1990.
/4/ Хабермас, Ю. Философский дискурс о модерне. М. 2003.С.8.
/5/ Ахиезер А.С. Хозяйственно-экономические реформы в России: как приблизиться к пониманию их природы? Pro et Contra. Лето 1999. Три века отечественных реформ. Сс.41-66. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. В 3-х томах. М.1991.
/6/ Вишневский А.Г. Серп и рубль. Консервативная модернизация в СССР. М. 1999.
/7/ Заславская Т.И. Современное российское общество. Социальный механизм трансформации. М. 2004.
/8/ Левада Ю.А. От мнений к пониманию. М. 2003
/9/ Панарин А.С. Россия в цивилизационном процессе.- М.: ИФ РАН, 1995. - 261 с.
/10/ Радаев В.В. Экономическая социология. М.1997.
/11/ Ясин Е.Г. Модернизация экономики и система ценностей. М. 2003.
/12/Хабермас, Ю. Философский дискурс о модерне. М. 2003.С.5.
1.Российская модернизация: теоретические подходы и анализ специфики.
1.1. Теории модернизации и смежные направления.
Теории модернизации возникли в 60-х годах XX века в ходе борьбы с марксизмом за влияние в «третьем мире». В течение более раннего периода проблема «неразвитости» привлекала мало внимания исследователей. В период «холодной войны» теоретики объясняли проблемы неразвитости и путь к развитию в зависимости от точки зрения западной или социалистической метрополий.
Только к середине 80-х годов сложились теоретические представления, которые могут оказаться пригодными для обоснования внеидеологизированной политики развития. К этому же периоду относится и философское осмысление места теории модернизации в общесоциальном дискурсе.
«Теория модернизации придает веберовскому понятию «модерн» характер абстракции, имеющей большие последствия. Оно отделяет модерн от его истоков - Европы нового времени – и стилизует его как образец для процесса социального развития вообще, нейтрализованный в пространственно – временном отношении. Кроме того, доктрина модернизации разрывает внутренние связи между модерном и историческим контекстом западного рационализма, поэтому процессы модернизации отныне не воспринимаются в качестве рационализации, как историческая объективация разума»/1/.
Результатом такого осмысления стало постепенное перемещение понятия «модернизации» в центр исследовательского анализа представителей различных научных дисциплин, с разных сторон рассматривавших практику развития «новых» стран, анализировавших причины успехов и провалов реализовывавшихся в этих странах проектов развития.
Джеффри Александер, видный американский социолог, выделяет четыре стадии, которые совпадают с четырьмя десятилетиями XX столетия: 60-ми, 70-ми, 8-ми и 90-ми. Ранние теории модернизации реконструировали историю развития Запада и базировались на либеральной вере в гарантированный прогресс и универсальность американских ценностей, которые распространятся во всем мире, в особенности в развивающихся странах/2/.
Более того, можно проследить генезис такого понимания от К. Маркса, который в Предисловии к 1-му изданию «Капитала» указывал на наличие жестких законов общественного развития: «Дело здесь, само по себе, не в более или менее высокой степени развития тех общественных антагонизмов, которые вытекают из естественных законов капиталистического производства. Дело в самих этих законах, в этих тенденциях, действующих и осуществляющихся с железной необходимостью. Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего»/3/.
Фокусом усилий теории модернизации является выработка практичной стратегии развития. В этой связи ответ на вопрос «Что есть развитие?» требует одновременного прояснения стратегии и политики, определение того, какие проекты, какой тип промышленности, или, например, организация сельского хозяйства могли бы отвечать целям развития в конкретной стране и в конкретный период ее развития. Сегодня различные позиции в отношении политики развития, как показывает анализ, базируются на соответствующих позициях теории модернизации или, более широко, на теориях развития. В этой связи, как уже отмечалось, различные теории развития выступают средствами обоснования тех или иных внутри- и внешнеполитических стратегий. Они превращаются в серьезный инструмент глобального влияния. Сильным индикатором такой ситуации является призыв очень популярного политического писателя Френсиса Фукуямы к включению переосмысленных с учетом новых условий проблем модернизации и развития в качестве важной компоненты внешнеполитической стратегии США/4/.
Наше дальнейшее рассмотрение научных подходов, связанных с исследованием соответствующей проблематики, ставит своей задачей не только дать читателю представление о корпусе идей и теоретических направлений модернизации, но и породить у него определенные аллюзии, связанные со схожестью рассматриваемых в обзоре проблем и российских реалий. При дальнейшем обсуждении проблем российской модернизации мы сможем использовать результаты этого рассмотрения для создания некого содержательного каркаса представлений в качестве соотносительной теоретической рамки, позволяющей вскрывать собственно российские проблемы модернизации.
В рамках проблематики развития и обоснования стратегий модернизации сложилось значительное количество направлений и концепций, различающихся, как дисциплинарным подходом, так и предметным фокусом.
Ниже приводится структура наиболее значимых теоретических подходов без претензий на их исчерпанность. Прежде всего, хотелось бы отметить различение между экономически и социально ориентированными теориями. Также сохраняет свою значимость различение между рыночными и социалистически ориентированными теориями, которые радикально различаются определением причин неразвитости и, соответственно, путей ее преодоления, включая радикальную социальную революцию.
Соответственно, ниже дан краткий обзор концепций развития в соответствии с их объясняющими схемами причин неразвитости.
- Теории модернизации. (Теории отставания, догоняющего развития).
Общим для всех теорий модернизации является представление, что ответственность на неразвитость лежит на внутренних факторах, таких как неграмотность, традиционное аграрное общество, традиционные ценности и ожидания населения, слабое разделение труда, недостаток коммуникаций и инфраструктуры. Различия в структуре и историческом пути мало принималось во внимание, внешние влияния – игнорировались.
Следовательно, стратегия развития заключалась в изменении эндогенных, отмеченных выше факторов. Промышленные страны служили моделью экономики и общества. Исходным было представление, что существуют общие законы Прогресса и образец, задаваемый такими странами, будет реализован рано или позже. Теория модернизации как бы рисовала линейную модель, в континууме которой располагались как развитые, так и еще «недоразвитые» страны. Эта модель, таким образом, фиксировала уровень «отставания», преодоление которого и является целью модернизационного проекта. Соответственно мера «модернизации» и ее средства при таком понимании – качество производственной инфраструктуры, потребность в капитале, масштаб трансферта «ноу-хау». Развитие, как повышение производительности и эффективности может измеряться, прежде всего, ВВП на душу населения. Легко увидеть сходство такого подхода с теми представлениями, которые лежали в основе советской модернизации и продолжают оказывать влияние на современные представления о путях и средствах развития.
1.1 Дуалистические теории.
Дуалистические теории предполагают расщепление экономических и социальных структур на сильно различающиеся «модернизованный» и «традиционный» сектора. «Традиционный» характеризуется малоразвитым и малоразмерным сельским хозяйством, ремесленничеством, мелочной торговлей. В отличие от «традиционного» сектора, характеризующегося высокими затратами труда, «модернизованный» - характеризуется высокими затратами капитала и высокой степенью разделения труда.
Эти сектора, в представлениях дуалистических теорий, мало связаны между собой и развиваются по законам, характерным для каждого из этих секторов. В этом смысле «модернизованный» сектор может рассматриваться как эксклав развитых стран, которые получают основные выгоды от развития этого сектора без существенного влияния на развития внутреннего рынка соответствующих стран. Причиной возникновения дуальной структуры могут быть различные специфические факторы: недостаток коммуникаций и слабое развитие торговли между регионами; этнографические, языковые и религиозные различия, которые закреплялись в ходе колониальной истории.
Развитие в рамках дуалистической концепции означает поглощение «традиционного» сектора в ходе концентрации и развития «модернизованного» сектора. Следовательно, главной проблемой являются масштабы и скорость экспансии «модернизованного» сектора. Сельское хозяйство, согласно данной теории, должно предоставить для этого ресурсы, труд, также как и капитал. Многие авторы, сторонники данного направления подчеркивают роль сельского хозяйства в начале развития, которое предшествует или идет параллельно с промышленным развитием и предоставляет достаточный объем внутренних ресурсов для процесса развития.
Легко видеть, что картина, предлагаемая данным направлением, легко приложима не только к нашему прошлому, но и современному пространственному измерению России, включающей огромные пространства, где традиционные формы жизни и хозяйствования продолжают доминировать.
1.2 . Стратегические теории.
Неразвитость, с точки зрения данной теории, – результат действия замкнутого круга факторов. Например, низкий уровень реальных доходов населения в развивающихся странах – результат низкого уровня производительности труда. В свою очередь, этот низкий уровень производительности – следствие дефицита капитала, который является следствием низкого уровня сбережений населения. А тот – результат низкого уровня доходов – круг замкнулся.
Стратегическая теория рекомендует разрывать этот круг в какой-либо определенной точке, которую они рассматривают в качестве критической. Выбор такой критической точки варьируется в зависимости от конкретного варианта теории. Так, в ряде случаев предлагается «запустить» развитие и трансформацию традиционной экономики путем формирования источников капитала и увеличения инвестиций (инвестиционные теории). Эти теории претендуют на создание политики преодоления неразвитости, хотя они мало уделяют внимания объяснению ее причин.
Здесь вспоминается подход Витте. Сходные проблемы стоят перед рядом регионов России.
1.2.1 Теория сбалансированного роста.
Эта теория указывает на многие препятствия развития в условиях сужающегося рынка или при ограниченных рыночных возможностях. В этих обстоятельствах только пакет взаимосвязанных инвестиций, при этом реализованных одновременно, дает шанс ответа на комплекс взаимосвязанных требований. Эта теория связана с «теоремой Сэя» и требует инвестиций в сектора, тесно связанные с потреблением, ростом покупательной способности и спросом товаров народного потребления, продовольствия и т.п. Анализ модернизационных проектов показывает, что на деле критической точкой в условиях узкого рыночного спроса является дефицит инвестиций и, следовательно, потенциальные ресурсы его мобилизации. Если капитал доступен, инвестиции будут сделаны. Это обстоятельство должно учитывать государство при инвестиционном планировании сбалансированного развития.
Развитие рассматривается как экспансия рынка и общее повышение производства, включая сельское хозяйство. Возможность структурных перекосов сторонниками данной теории, сфокусированными на проблемах рынков, не рассматривается. В действительности, обеспечение инвестиций вовсе не обязательно влечет формирование капиталистического хозяйства.
Сторонники же данной теории априорно предполагают, что традиционное общество готово и хочет рациональных инвестиционных решений. Опыт развития целого ряда развивающихся стран опроверг это предположение. Наиболее вероятно, что такой путь приведет к небольшому сектору модернизованной экономики, погруженному в преобладающий традиционный, т.е. к дуальной модели. Еще один исход – коррупционное разворовывание инвестиций без существенного влияния на развитие/5/.
1.2.2 Теория несбалансированного роста.
В противоположность теории сбалансированного роста, критической точкой развития является не дефицит капитала, но недостаток готовности предпринимателей. Потенциальным предпринимателям в их решениях препятствуют институциональные факторы. С точки зрения недостатка предпринимательской готовности необходим механизм формирования мотивации, а также давления, которые автоматически приведут к необходимым инвестиционным решениям.
Согласно Хиршману результат дает не сбалансированный рост, но, напротив, различные несбалансированности, которые создают источники возможных доходов и потерь. Эти дисбалансы должны поддерживаться в качестве инструментов развития. Инвестиции не будут распространяться равномерно, но, напротив, концентрироваться в таких проектах, где дополнительные инвестиции могут реализовать свои преимущества при поддержке предпринимательской готовности. Примером использования дисбалансов может быть развитие промышленности, обеспечивающее импортозамещение. Здесь, естественно, вспоминается недавний пример создания такого дисбаланса в нашей стране путем резкой девальвации рубля. Локальный пример такого дисбаланса – создание реально действующих барьеров на пути ввоза старых легковых автомобилей. Результат – резкий рост инвестиций в автосборку.
Первые инвестиции прокладывают дорогу менее квалифицированным инвесторам, постепенно преодолевая ограничения предпринимательской готовности. Однако теория не дает намека, каким образом и как можно изменить ожидания предпринимателей и как обеспечить влияние институциональной среды на эти ожидания/6/.
1.2.3 Теория стадий экономического роста.
Это направление, несколько лучше известное российским читателям, ставит своей задачей объяснить долгосрочные процессы экономического развития с точки зрения экономической истории. У. Ростоу вводит пять стадий, которые проходит каждое общество. Так, в «традиционном обществе» более 75% населения занято в производстве продовольствия, политическая власть принадлежит землевладельцам или центральной власти, поддержанной армией или государственными чиновниками. «Переходная стадия», создает предпосылки для стадии «отрыва» путем проведения кардинальных изменений в непромышленных секторах. Растет экспорт сырья, возникает новый класс предпринимателей, среди элит распространяется привнесенная извне идея экономического прогресса.
Стадия «отрыва» приносит резкое повышение уровня инвестиций на душу населения. Эта стадия промышленной революции сопровождается радикальными изменениями в технологиях производства. Первоначально изменения захватывают небольшие группы в лидирующих секторах. В социальном измерении эта стадия связана с установлением идеологического доминирования «модернизованного» сектора общества над «традиционным».
«Гонка к зрелости» приносит распространение роста от лидирующих к другим секторам и широкое применение современных технологий, которое приводит к обширным изменениям в обществе в целом. Завершающая стадия «высокого массового потребления» достигается после достижения некоторого уровня национального дохода и формулирования экономической политики, направленной на повышение уровня личного потребления.
Критическая фаза развития – «стадия отрыва», в ходе которой уровень инвестиций повышается с 5 до 10% ВНП, а политические, социальные и институциональные рамки создают порядок, обеспечивающий самоподдерживающее развитие. Финансовые ресурсы базируются на аккумулировании высокого уровня сбережений. Перераспределение доходов в пользу привилегированных классов и групп, способных и желающих использовать капитал более эффективно, дает тот же эффект.
Несмотря на широкую известность этой теории, противостоящей марксистским положениям, это «расписание развития» дает мало объяснений причин, почему некоторые общества идут вперед, а другие – нет. Также она дает мало возможностей для прогнозирования. Определенные зафиксированные стадии дают широкие возможности для постановки альтернативных целей и процессов развития/7/.
1.2.4 Теория «большого толчка»
Эта теория, также как и «инвестиционная теория», сосредоточена на обеспечении условий «отрыва» (см. «стадии экономического роста»). Ее аргументы схожи с теорией «сбалансированного роста», но подчеркивают необходимость «большого толчка». Инвестиции должны превышать определенный минимум. Только крупные комплексные инвестиции в результате приносят социальные выгоды, превосходящие социальные издержки. Высший приоритет отдается инфраструктурному развитию и промышленности, которые должны осуществляться под правительственным руководством и влиянием/8/.
Здесь налицо родство с представлениями, доминирующими в последнее время в части наших правительственных кругов, готовых отказаться от чисто либеральных экономических концепций.
1.2.5 Теория «полюсов развития».
Роль центров регионального развития служит фокусом и побудительным мотивом данной теории. Так региональная концентрация помогает извлекать выгоды технологически продвинутым внешним экономикам и делает региональные центры привлекательными для предпринимателей, что стимулирует дальнейшее развитие. Эта теория является как бы «региональной теорией несбалансированного роста», в которой временные региональные дисбалансы используются для стимулирования развития. Однако в ней мало внимания уделяется процессам, при которых обеспечивается распространение развития из центров в провинции. Без такого распространения «полюса» могут трансформировать экономику страны в «дуальную экономику». Это, в свою очередь, как было показано выше, ведет к стагнации модернизационных процессов, локализованных в своих анклавах/9/.
Эти соображения, безусловно, должны учитываться в отечественной региональной политике с тем, чтобы предотвратить «замыкание» быстрого развития в небольшом числе «продвинутых» регионов.
1.2.6 Теория «круговой причинности».
Мюрдаль оппонирует стратегии «полей развития», указывая, что социальные системы и экономические процессы не развиваются в условиях равновесия. Напротив, эти факторы порождают позитивные или негативные циклы. В условиях laissez faire для развивающихся стран характерны тенденции к формированию негативных циклов. В принципе теория Мюрдаля отрицает монопричинное объяснение проблем развития развивающихся стран лишь экономическими факторами.
На пути к исчерпывающему объяснению социальные отношения должны быть инкорпорированы в теорию. В данном случае анализ реальной практики показывает, что использование либеральных подходов в реформировании экономики в условиях слабого распространения либеральных ценностей среди населения приводит к результатам, далеким от исходного замысла.
На национальном уровне – различия в уровнях развития между регионами, также как на международном уровне – торговля между развитыми и развивающимися странами. Различия имеют тенденцию повышаться потому, что эффект «диффузии», распространения в более развитых территориях и «современных» секторах дает больше эффекта, чем в отстающих территориях и традиционных секторах.
Например, когда импортные промышленные товары конкурируют с продукцией местных ремесленников, условия торговли ухудшаются, капитал выводится и т.п. Направление процесса сильно зависит от начальной ситуации и факторов, являющихся причинами изменений. В условиях развивающихся стран повышение регионального дуализма часто влечет за собой процесс «круговой причинности»/10/.
Идея, что при анализе процессов развития следует учитывать широкий спектр не только экономических, но разного рода социальных факторов, должна стать императивом для наших правительственных экономистов.
1.3 . Макросоциальные (социально-психологические и социокультурные) теории.
В дуалистической и стратегической теориях неразвитость и развитие объясняются исключительно экономическими факторами. Индивидуальные и групповые ценности в них элиминированы. В макросоциальных теориях, напротив, эти ценности рассматриваются в качестве главных факторов неразвитости и развития. Таким образом, они добавляют новые компоненты и одновременно понижают значение экономических теорий, которые лишь частично объясняют обсуждаемые процессы.
1.3.1 Социологическое объяснение социально-экономических изменений.
Хорошо известно, что одна из ранних и одновременно наиболее широко известных концепций такого рода принадлежит Максу Веберу, которую он изложил в «Протестантской этике и духе капитализма». В ней комбинируются социопсихологические и социологические переменные экономического развития. Поскольку он сосредотачивается на ценностных системах общества, то логичным является приоритетное значение религии. Согласно Веберу, протестантизм явился предпосылкой развития капитализма по двум причинам: протестантская этика, во-первых, утверждает аскетизм, который способствует инвестициям; во-вторых, она базируется на рационализме и поведении, ориентированном на достижение цели (целе-рациональное поведение)/11/.
Для того чтобы избежать вульгаризации веберовской концепции относительно действительно очень существенной роли ценностей в адаптации, модернизации и трансформации, следует учитывать также эмпирический факт, что многие предприниматели XVI века действительно были кальвинистами (т.е. происходили из кальвинистской Фландрии). Но помимо этого их объединяло и то, что они являлись эмигрантами из большинства крупных торговых и промышленных центров XV века: Аугсбурга, Антверпена, Льежа, городов Ломбардии и Тосканы, а также Лиссабона (в последнем случае преобладали евреи).
Роль иммигрантов широко обсуждается во многих теоретических и эмпирических работах в области модернизации, подчеркивающих их большую роль в диффузии новых моделей социального действия, в распространении новых ценностей и социальных образцов/12/.
Это означает, что, наряду с интерпретацией о принципиальной важности убежденности кальвинистов в своей избранности, следует также учитывать и иную позицию, отмечающую автономию, которую протестантизм и особенно кальвинизм предоставляют социальному субъекту. В результате базовым социальным механизмом становится индивидуальный рациональный выбор, сменяющий традиционные методы социального действия.
В более недавнее время Т. Парсонс и Смелсер объясняли экономическое развитие результатами напряжений и волнений в обществе /13,14/. Здесь видны следы влияния исследовательской традиции, связанной с «классовой борьбой», начатой французскими историками и продолженной марксистами. Если в традиционном, недифференцированном обществе опыт экономического роста и экономической дифференциации привносится извне, то это влечет за собой рассматриваемые напряжения и волнения.
Фрустрация отдельных групп населения, связанная с проблематизацией ими своего социального и экономического положения, влечет за собой дальнейшую дифференциацию и способствует росту напряжений и, соответственно, повышению социальной динамики и развитию. Этот процесс происходит малыми шагами, но в относительно короткое время. МакЛелланд указывает на отсутствие достижительных мотиваций в качестве одной из причин неразвитости. Внутреннее чувство достижения личного совершенства – предпосылка для инновационной активности/15/.
1.3.2 Теория социальных изменений.
Следуя концепции МакЛелланда, согласно которой уровень развития тесно кореллирует с достижительской мотиваций, Хаген пытается объяснить причины различий в достижительской мотивации между обществами, их классами и стратами. В традиционных обществах статус индивида строго зафиксирован. Ребенок учится действовать в соответствии с установленными нормами, а проявляемая им инициатива наказуема. Если внешние влияния новых групп обретают значимый статус, то статус старых элит слабеет. Утрата безопасности и фрустрации влекут за собой изменения поведения, которые влияют на внутрисемейные отношения. Дети имеют тенденцию к неудовлетворенности обществом и готовы усваивать новые ценности. Часть из них становится на инновационные позиции. Если такие личности, образуя соответствующие группы, приобретают доминантные позиции в обществе, то этот процесс становится фактором экономического развития. Схожие феномены могут происходить в результате изменения положения маргинальных групп (например, иммигрантов) или концентрации меньшинств. Это объяснение следует иметь в виду при анализе латентного этапа трансформации советского, а затем и российского общества, которые будут более детально рассмотрены ниже/16/.