Фонд «Стратегия 2020» Доклад
| Вид материала | Доклад |
- Разработана с учетом Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020, 1315.74kb.
- Стратегия экономического и социального развития автономной республики крым на 2011-2020, 1111.14kb.
- Развитие общественных институтов, 1053.24kb.
- Результаты мониторинга Стратегии социально-экономического развития муниципального образования, 299.43kb.
- Общие положения, 1252.78kb.
- Проект стратегия инновационного развития Красноярского края на период до 2020 года, 1116.39kb.
- Программа XI международного бизнес-форума на дону г. Ростов-на-Дону, пр. М. Нагибина,, 117.93kb.
- Доклад Губернатора Хабаровского края В. И. Шпорта на Форуме «Стратегия 2020», 99.38kb.
- Программа XI международного бизнес-форума на дону г. Ростов-на-Дону, пр. М. Нагибина,, 216.99kb.
- Стратегия социально-экономического развития сибири до 2020 года, 2023.69kb.
4.4. Резюме
Анализ собранных в ходе проекта эмпирических данных позволяет нам говорить о сильной локальной специфике, которая отличает российскую культуру производства (и наукоемкого в том числе). По мнению наших информантов, она значительно менее развита, стандартизирована и эффективна в сравнении с культурой производства, практикуемой в идеало-типических «западных» компаниях.
Обычно причины такого разрыва объясняются посредством историко-культурных аргументов: «Нет у нас культуры, нет опыта, нет традиции, нет» (Сергей, 41 год). Значительно реже можно услышать экономические обоснования, хотя на наш взгляд именно они выглядят достаточно убедительно: «У страны просто не было денег и на генетику и на бомбу. Понятно, что в Политбюро выбрали бомбу» (Алексей, один из основателей компании №3, кандидат физ.-мат. наук, 37 лет); и еще одна цитата из перспективы сегодняшнего дня:
«Все действительно новое, любая революционная технология – это очень дорого. Нельзя за копейку требовать технологии, доведенной до конвейерной стадии. За копейку в лучшем случае можно получить отдельное изделие, а не серию. Если мы хотим, чтобы у нас были не только отдельные подкованные блохи, а отлаженные производства, нужно тратиться. Нужны огромные и системные госвложения» (Александр К., директор Центра менеджмента и маркетинга при Политехническом университете, 63 года).
Высокая культура производства, которая предполагает внедрение прогрессивной техники и технологии, научной организации труда, систематическое улучшение условий труда, обеспечение персонала надлежащими бытовыми условиями, повышение профессионального мастерства работающих и т.д., стоит дорого. В России только крупные корпорации могут позволить себе поддержание и развитие международных стандартов культуры производства. Остальные вынуждены работать в условиях ограниченного горизонта планирования, по изменчивым (часто неэффективным) схемам управления производственными процессами, с низкими стандартами контроля качества, к тому же испытывать нарастающий дефицит квалифицированных кадров. Удивительно, что в стране существуют инновационные компании, которые в таких условиях способны производить конкурентно успешную продукцию.
Завершая анализ особенностей культуры производства, мы должны отметить некоторые позитивные тенденции. Они связаны с опытом инновационных компаний, которые по мере своих финансовых и организационных возможностей стремятся импортировать на российскую почву международные практики производственной культуры. О таких компаниях упоминали некоторые информанты:
«Сейчас, я знаю несколько примеров в нашей отрасли… сейчас уже серьезно занялись культурой производства, отстраиванием всей цепочки, контролем качества, оптимизации взаимодействия между подразделениями и остальным, что входит в культуру производства. В этих компаниях пытаются создать в систем тонкий баланс между формальными и неформальными инструментами контроля и поощрения. Но в основе все равно западный стандарт» (Михаил Ф., совладелец и гендиректор компании CRM, 34 года).
«Культура производства, если говорить о культуре производства в российских компаниях, она в последние годы стала немного подтягиваться к западным аналогам. Просто люди поняли, что проще заимствовать, чем изобретать велосипед. Все, кто имел дело с американскими, например, компаниями, все знают, что у них то, что называется «порядок» и степень качества организации всего процесса первоначально был существенно выше, чем у нас» (Игорь, гендиректор Центра Разработок компании №1, канд. физ-мат. наук, 50 лет).
5. Бизнес-культура российского инновационного сектора
Сразу следует оговорить, что в этом разделе будут сравниваться международная (западная) бизнес-культура и бизнес-культура, присущая типичным российским компаниям/менеджерам с советским background’ом, а также существование российских разработчиков в той и/или другой культуре. В нашем массиве есть примеры российских компаний, придерживающихся международных стандартов в своей деятельности (правда, все они созданы людьми, много работавшими заграницей). Однако и они, вступая во взаимоотношения с госструктурами, вынуждены «играть по другим правилам».
Пятая часть исследовательского отчета посвящена социологическому анализу наиболее четко выделенных и описанных информантами характеристик, отличающих культурные практики российского бизнеса228. Инновационный бизнес уникален и одновременно сложен тем, что включает в себя все другие сферы предпринимательской деятельности (производство, торговлю, менеджмент, маркетинг). При этом он выстраивается вокруг процесса разработки нового еще не существующего на рынке продукта или услуги.
Инновационный бизнес, как и любой другой, подчиняется общей логике рынка, однако в разных национальных экономиках правила эффективного ведения бизнеса разнятся вопреки формальной общей рыночной логике. Об этом много писали теоретики неоинституционализма (Норт, 1997; Гранноветтер, 2002; Уильямсон, 1996). Об этом на примере инновационного сектора российской экономики постараемся написать и мы. Сначала из перспективы наших информантов будет произведена реконструкция ключевых особенностей российской бизнес-культуры. Затем будут проанализированы институциональные условия и правила ведения бизнеса в России в сравнительном ключе, через сопоставление с правилами и нормами, характерными для международной (условно – «западной») культуры ведения бизнеса.
5.1. Характерные черты отечественной бизнес-культуры из перспективы «креативного класса»
Неоинституционализм опирается на принцип «методологического индивидуализма», который признает реально действующими участниками социального процесса не группы или организации, а индивидов. Согласно этому принципу, коллективные общности (например, фирмы или государство) не обладают самостоятельным существованием, отдельным от составляющих их членов, и поэтому должны объясняться с точки зрения целенаправленного индивидуального поведения. Мы, отталкиваясь от принципа «методологического индивидуализма» представим образ российской бизнес-культуры из перспективы ее непосредственных участников – инновационных предпринимателей и работающих в наукоемком секторе экономики профессионалов – «креативного класса».
5.1.1. Российский бизнес-стиль: «понт», «кидалово» и вывод активов
Говоря о специфике укоренившейся в России бизнес-культуры, нельзя хотя бы кратко не остановиться на ее стилистических особенностях, проявляющихся в манере делового поведения, в локальной практике бизнес-отношений, которые маркируют российский второй сектор экономики.
Важнейшей чертой отечественного предпринимательства, на наш взгляд, является зачаточное состояние этики и этикета деловых отношений. Собранные нами в ходе исследования эмпирические данные дают основания говорить, что в России развитие профессиональной культуры ведения ответственного, создающего долгосрочные партнерские отношения, ориентированного на рост клиентской базы бизнеса только начинается. В стране пока не возникли общепринятые российские нормы деловой этики, а международные стандарты бизнес-отношений во многом остаются чуждыми для наших соотечественников. То есть деловое поведение у нас пока не получило какого-то стандартизированного образца. Стиль наших предпринимателей в значительной степени определяется профессиональной средой их социализации, но также и индивидуальными во многом интуитивными представлениями о достойной и эффективной манере участия в бизнес-процессах.
Социализированные в международных бизнес-сообществах иностранные предприниматели иногда переживают состояние культурного шока, вступая в деловые отношения с российскими партнерами. Причиной таких коммуникативных сбоев, как правило, становится специфические для иностранцев формы самопрезентации российских бизнесменов, их «легкое» отношение к формальным договоренностям и непредсказуемые трудности исполнения контрактов.
Распространенную в России манеру самопрезентации Д. Марфакьен описывал с помощью сленгового словечка «понты». Английский антрополог достаточно тонко подметил психологическую связь «понтов» с состоянием неуверенности и попытками ее скрыть: «Очевидна, как это не печально, связь между ощущением общественного «отставания» и тенденцией понтоваться» (Марфакьен, 2009: 154). Основными чертами самопрезентации а-ля «понт» можно считать исключительно серьезное отношение к себе, демонстрацию всеми способами своего статуса, своих уникальных навыков, возможностей и связей, что дополнительно отягощается подчеркнуто пренебрежительным отношением к чужому статусу и мнению. В интервью с российскими «инноваторами», имеющими богатый опыт работы с иностранными коллегами, мы нашли оценки делового поведения в «русском стиле»:
«У россиян по-прежнему присутствует стиль общения с коллегами на Западе некий… превосходство какое-то, то есть «все дураки, а мы самые умные». Вот они все дураки, а мы самые умные. И люди даже не пытаются понять, почему другая сторона выбрала этот путь. Наш путь – самый лучший. И никто в аргументацию эту не погружается. /.../ Нас в этом смысле считают чванами» (Владимир, руководитель корпоративной лаборатории, канд. физ.-мат. наук, 59 лет).
«Понт – желание добиться и удержать «первое место» в мире, который (пока) твоего статуса не знает. Понт – поиск постоянства в нестабильных условиях…» (Марфакьен, 2009: 32). Следует обратить внимание, что Марфакьен связывает «понт» с «нестабильными условиями», которые, как нам кажется, являются источником большинства специфических характеристик российской оргкультуры, а в еще большей степени влияют на культуру производства и распространенные у нас бизнес-стратегии. Мы еще остановимся подробнее на этой связи чуть позже, в заключение этой части отчета. Сейчас же позволим себе проиллюстрировать особенности российского бизнес-стиля любопытной цитатой, почерпнутой из интервью с одним из директоров компании №3, человеком, обладающим богатым опытом работы в разных культурах:
«На мой взгляд, по крайней мере, в нашем хай-тек бизнесе, где нужно очень много работать, но вы должны иметь незашоренные мозги, очень важно сохранять чувство юмора. То есть как бы вот, это работа, которая... Ты должен как бы со стороны на себя смотреть и развлекаться во многом, включать фан. И самоирония еще. Вот это, конечно, важно. Когда я вижу человека, у которого нет самоиронии, который надутый такой, серьезный до тоскливости, я… скучать начинаю. Я думаю это во многом проблема для нашего крупного бизнеса. Потому что у нас... Я много сейчас общаюсь с ребятами, хотя больше и больше волна уже идет другого типа. Но вот эта надутость, эта важность, с которой люди себя несут, она их очень ограничивает в принятии решений и так далее» (Алексей, компания №3, 37 лет).
На разницу в стиле делового поведения россиян и европейцев обращали внимание и информанты из компании № 2:
«Люди, стиль общения отличаются достаточно сильно. То есть, начиная от того, что за границей это вежливое обходительное отношение, а в России это достаточно прямолинейное, обратная связь сразу выдается – нравится/не нравится. Потом в России очень важна статутность, то есть, кто приехал на проект – простой консультант или старший консультант, или консультант уже с большим опытом работы. На это обращают внимание сильно» (Иван Ч., руководитель группы разработки ПО в компании №2, 31 год).
Помимо «понтов», российский бизнес-стиль характеризуется легким отношением к возможности частичного или полного игнорирования взятых на себя обязательств, иначе говоря, к обману партнеров и/или клиентов («кидалово»). В «западном» стандарте делового поведения подобная практика жестко наказывается, становится причиной крушения профессиональной репутации, потери партнеров и клиентов. Пока репутационные издержки в российском деловом мире воспринимаются не слишком серьезно, во всяком случае, как менее значимые, чем потенциальные дивиденды от успешно проведенного «кидалова»:
«Мы стараемся вообще не работать с российскими производителями. Себе дороже получается: то со сроками накладки, то качество недопустимое. А главное, у наших отсутствует представление, что бизнес – это честное и благородное дело. Все время чувствуется какое-то подспудное желание нае** ть заказчика. Нет уважения к бизнес-партнерам» (Никита, консультант по продажам в компании №2, 24 года).
Возможно, причина низких барьеров для нарушения договоренностей существующая в определенных бизнес кругах связана с общероссийским пренебрежением к писанному праву, к сакральному измерению заключенных договоров:
«Бизнес в России – это более такой, скажем так, понятийный бизнес. С юристами даже со многими общался: у нас можно предпринимателям в бане о чем-то договориться, а потом их юристы не знают как то, о чем договорились их шефы, положить на бумагу. Потому что, как бы вроде те по понятиям разрулили все, а вот на юридическую, скажем так, структуру это не ложится никак. И бывают задачки такого плана, что вроде все хотят, что договорено, а реализовать не получается. И потом, юристу через какое-то время нагоняй от шефа: что такое у тебя происходит – я же там с уважаемым человеком обо всем договорился?! Почему до сих пор проект договора не готов? Ну вот, то-то, то-то, то-то не позволяет все наши, как говорится..., как это... ну все интересы наши необходимым образом изложить, тогда нужно, как бы отступить на шаг назад, еще больше отдать, чем мы договорились. – Ну, так все – отдавай – я же с человеком договорился – все. Не можешь так, как положено, то есть, как договорились, значит, делай так, как можно. И получается, что бизнес делается без каких-либо не то что советов или консультаций с юристом, просто по понятиям. И опять же даже в нашей сфере есть договорные какие-то отношения. На Западе договор – это все: ты договорился – чтобы пересматривать условия договора – это нужно что-то... что-то должно случиться сверхъестественное. У нас это ни о чем не говорит. Договор и договор. А тут какие-то новые вводные появились – давай-ка еще раз сядем за стол, еще раз переговорим. Неважно, что договор уже есть. То есть деловая этика отличается» (Михаил Ф., совладелец и гендиректор компании CRM, 34 года).
По мнению информантов, российскую предпринимательскую культуру характеризует низкий уровень ответственности, доверия и уважения между бизнес-партнерами, что выражается в регулярных коммуникативных сбоях и нарушениях контрактных договоренностей и часто провоцирует конфликты. Информанты, имеющие личный опыт ведения бизнеса в РФ, как правило, пессимистично оценивали профессиональный этос российского бизнес-сообщества.
«У нас очень низкая культура взаимоотношений… то есть организационная культура очень низкая. Найти организации, которые мне сделают то, что обещали, в обещанный срок, за обещанные деньги, с обещанным качеством, мне, в общем-то, так и не удалось» (Михаил Г., бизнесмен, собственник ряда полиграфических кампаний, 43 года).
Дефицит общих, разделяемых большинством «правил игры», помноженный на отсутствие позитивного образа честного, благородного «русского предпринимателя», создает в среде российских бизнесменов тяжелый параноидальный климат, где «понты» кажутся уместным коммуникативным стилем, а «кидалово» приемлемой практикой работы с партнерами.
Можно сказать, что у нас пока не сформировалась развитая предпринимательская культура. В ней удивительным образом воспроизводятся унаследованные из советского прошлого необязательность, банальный непрофессионализм и клиентские отношения. Успешность взаимодействия часто в большей степени засвистит от личных отношений контрагентов, чем от условий заключенного между ними контракта (опять проступает неуважение к писанному праву). Личные связи по-прежнему сохраняют большое значение: «Личные контакты, ну, они решают все. И это самое эффективное сейчас» (Женя, сотрудница международной компании по тестированию лекарств, 31 год).
Также вполне рядовым явлением для российской бизнес-культуры является «кидалово» работодателя. В собранном в ходе исследования массиве данных встречается несколько историй нелояльного поведения такого рода. Приведем лишь одну из них:
«Если говорить вообще про бизнес в России, то сплошь и рядом встречаются ситуации, когда ключевые топ-менеджеры – начальник отдела продаж или еще кто-то там – отпочковывали свой параллельный бизнес... и уводили клиентскую базу. Это вообще сплошь и рядом. И самое интересное, что юридически трудовой договор, даже включив это ограничение... это ограничение неконкурентности ничтожно с точки зрения российского законодательства. А на Западе... те же Штаты – попробуй сотрудник произвести такой шаг, это его по судам просто замордует бывший работодатель. То есть там подобные ограничения – соль и хлеб их юридической системы. Потому что ты, приходя на ключевой пост в компанию, получаешь доступ к самой конфиденциальной информации этой компании, в том числе информации о клиентах. И естественно, что если эту информацию ты потом себе во благо и в ущерб своему бывшему работодателю – это вопиющее. У нас в договоры пункты о неконкуренции, о защите информации вносят, но это малоэффективно...» (Михаил Ф., совладелец и гендиректор компании CRM, 34 года).
Идеально-типическая модель «западной» культуры делового поведения, как видно из переведенного нарратива, обычно используется информантами, чтобы подчеркнуть «недоразвитость» российской бизнес-культуры. Американцы или немцы всегда «честнее», они заботятся о своей профессиональной репутации, они не «кидают» партнеров, и все потому, что у них есть «ощущение будущего», в которое надо вкладывать:
«Одна из лучших черт здесь [в США] – это честность и доверие, что русскому человеку очень трудно вначале понять. У нас всегда априорно, что тебя обманут. И априорно, что тебе не поверят. Любой чиновник скажет: «А вот почему так?». А здесь первое сначала – презумпция невиновности» (Александр, инженер-разработчик, канд. физ-мат. наук, работает в НАСА, 60 лет, США).
«Наши немецкие коллеги всегда стремятся понять, разобраться с проблемой. /…/ У них установка на компромисс, на поиск взаимовыгодных решений. Они могут позволить себе долгосрочное планирование, то есть ощущение будущего, поэтому они строят перспективные отношения» (Иван Т., руководитель группы разработки ПО в компании №2, 33 года).
Наверное, информанты склонны к некоторой идеализации практик «западной» деловой культуры, но для нашего анализа важнее понять мотивы, в результате которых американская или немецкая бизнес-культура некритически воспринимается информантами в качестве некого «образца». Возможно, объяснением может служить наполняющее наших сограждан ощущение перманентной неопределенности, нестабильности, отсутствия правил:
«А вот в бизнесе российский стиль – это как вот в боях без правил…. Есть одно правило – нет правил!» (Михаил Ф., совладелец и гендиректор компании CRM, 34 года).
Вероятно, что все особенности российского бизнес-стиля – и «понты», и «кидалово», и короткий горизонт планирования – побочные следствия «нестабильных условий» в которых социализировались, профессионализировались, организовывали бизнес российские предприниматели. Их можно интерпретировать как временные признаки «болезни роста», от которых российская бизнес-культура быстро избавиться, как только «правила игры» обретут ясные и стабильные формы.
Однако пока российский бизнес, включая и инновационный сектор, ориентируется на выработку краткосрочных бизнес-стратегий. В условиях перманентной неопределенности долгосрочное планирование, выстраивание лонгитюдных отношений с партнерами и клиентами кажется лишней тратой ресурсов. Таким образом, для типичного предпринимателя в нашей стране оперативная бизнес-задача ограничивается схемой, реализуемой в три хода: 1) создал бизнес, 2) развил до продажной стадии и 3) продал, вывел активы из зоны риска, то есть из российской экономики. На распространенность этой бизнес-стратегии в нашей стране указывали в интервью многие наши информанты:
«Задача, конечно, стоит развиться, капитализироваться и продавать» (Михаил Ф., совладелец и гендиректор компании CRM, 34 года).
«Как правило российский бизнес заботится о каких-то своих проблемах сегодняшнего дня, не думает о завтра-послезавтра, не думает на пять лет вперед» (Максим, сотрудник международной рекрутинговой компании, 30 лет).
«Средний немецкий предприниматель гораздо консервативнее. Русский же гораздо агрессивнее, не в смысле агрессии в человеческом общении, а в смысле агрессии в своих инвестициях. Русские более ориентированы на риск. /…/ И при этом очевидно, что в России больше вкладывается средств в краткосрочные проекты, когда отдача и прибыль нужна уже завтра. То есть сделал бизнес какой-то, нашел покупателя и…вывел активы» (Александр, инженер-программист, 41 год, ФРГ).
Практически все принявшие участие в исследовании предприниматели говорили об ограниченном горизонте бизнес-планирования, который соответствует типичной для страны ситуации неопределенности, о стремлении быстро конвертировать ресурсы в дензнаки и вывести активы заграницу229:
«На сегодняшний день наше планирование, периоды планирования не далее чем год» (Екатерина, HR-менеджер компании №3, 27 лет).
«Заглядывать дальше, чем на год вперед в наших условиях – пустая трата времени» (Михаил Ф., совладелец и гендиректор компании CRM, 34 года).
«В России долгосрочные стратегии не работают» (Михаил В., химик-фармаколог, PhD, 41 год, США).
«Сейчас у всех здесь в бизнесе, и у меня в том числе, горизонт планирования – два года. Или не так. Сначала скажу, почему я не хочу более долгосрочного планирования, то есть о личных стратегиях. Мне кажется, эта страна в нынешней ее конфигурации власти, бизнеса, а самое главное – во внутреннем отношении людей к ней, то есть во внутреннем самоощущении людей, которые в ней живут – мне эта страна кажется почти обреченной. Я не понимаю, как в ней себя реализовать на протяжении оставшихся 20-30 лет, которых я более или менее могу… планирую прожить» (Михаил Г., бизнесмен, собственник ряда полиграфических кампаний, 43 года).
Таким образом, характеризуя отечественный бизнес-стиль, важно отметить его зависимость от изменчивых институциональных условий («правил игры»), в которых развивается частный сектор постсоветской России: непрозрачное и изменчивое законодательство и противоречивый характер государственного регулирования экономики, ее сырьевой характер и укорененность в ней клиентских отношений создают ситуацию, когда наиболее эффективной бизнес-стратегией кажется краткосрочное планирование. В результате российский бизнес – это, как выразился один из наших информантов, «бизнес, сидящий на чемоданах», то есть готовый в любую минуту выводить активы. Понятно, что для инновационного сектора, где производственный цикл занимает много лет, и к тому же требует значительных инфраструктурных инвестиций, существующий сегодня в стране экономический климат не очень благоприятен.