5. о принципах социализма, в частности, об стк, о народных предприятиях и др
| Вид материала | Документы |
- Российская федерация орловская область краснозоренский районный совет народных депутатов, 107.88kb.
- Вней Борис Павлович рассуждал о сущности научного социализма. По окончание лекции, 142.58kb.
- Берёзовский сельский совет народных депутатов умётского района тамбовской области двадцать, 15.62kb.
- 2(786) 14 21 января 2008 Советы посторонних, 171.54kb.
- Концепция социализма в экономическом наследии Ленина и Сталина. Основные школы «политической, 15.92kb.
- Концепция социализма в экономическом наследии Ленина и Сталина. 22. Основные школы, 17.42kb.
- Решение, 188.23kb.
- Лекция 10. Сср в 1945 конце 1980-х, 139.83kb.
- Роль банков в формировании финансовой инфраструктуры, 329.18kb.
- Концепция социализма в экономическом наследии Ленина и Сталина. 22. Основные школы, 15.95kb.
"Л. А." (<ссылка скрыта>) 7 ноября 2011 года высказала а «Импульсе» свое мнение по вопросу об управлении общественной собственностью при социализме. Она писала «Оскар Строк (Герман Янушевский) пишет: "Это означает только одно. Сущность социалистической собственности, социалистических отношений собственности и социалистического способа производства состоит в том, что национальной собственностью должен управлять КАЖДЫЙ ЧЛЕН ОБЩЕСТВА. Каждый своей частью и природных ресурсов и экономической инфраструктуры. Но лишь в ДЕНЕЖНОМ выражении в виде управления капиталом». Но это лишь одно из толкований - толкование Оскара Строка. Ему кажется, что оно логично<…>Однако в действительности это не так. Нет никакой логики в выделении "своей части" при действительно общем труде. Он - общий, а не просто совокупность отдельных частей. Такой совокупностью он был на заре зарождения капитализма, при мелком цеховом производстве. С развитием капитализма труд становится по существу общим, общественным. И что значит часть природных ресурсов? Воздух - это ресурс? И как его разделить на части? Океан - это ресурс? Люди тысячелетиями владели ресурсами сообща, без выделения долей. Например, колодцами. Помещик Лев Толстой понимал, что частная собственность на землю - это неправильно. Небо и земля - общие. А при социализме нужно все разделить на части, и каждый, якобы, будет управлять своей частью. Да еще в денежном выражении в виде управления капиталом...Но цель управления капиталом - его рост, а не что иное. На то он и капитал. И потом, управление развитым производством - сложный процесс, нарушения в котором ведут к большим катастрофам. Так зачем же осложнять его управлением частными долями? Кроме того, будущее вырастает из настоящего. Где в настоящем капиталистическом обществе примеры эффективного управления производством через миллионы мелких долей?». Я полагаю, что точка зрения "Л. А." – абсолютно верная.
***
В ходе дискуссии Ф.Тягуновым была высказана мысль, что применяемый мною термин «государственный социализм» далеко не лучший из множества возможных. Он предлагает называть социализм, существовавший в СССР «советским социализмом». Обосновывая свое предложение, он пишет: «…можно говорить о разновидностях государственного устройства при социализме: в форме Советов, в парламентской форме, автократической форме (президентская республика) и, может быть, еще какой-нибудь. Тогда имеет право на жизнь и широко распространенный термин «советский социализм».
В самом деле, если капиталистический способ производства может существовать при любой политической системе (диктатура Гитлера, Пиночета, королевство, парламентская республика, президентское правление и т.п.), то и социализм может иметь самую разнообразную политическую оболочку. И короткая история СССР показала процесс эволюции форм политического устройства.
Что же касается термина «советский социализм», то ему присущ тот недостаток, что он как бы органически сплавлен с политической формой Советов, хотя по существу начиная с конца 1920-х годов в СССР реальной советской власти не было. Слово «Советы», вошедшее в наименование государства, – Союз Советских Социалистических Республик – служило лишь прикрытием диктатуры партийно-государственного аппарата. А термин «государственный социализм» более точно отражает суть той разновидности социализма, который был присущ СССР, а именно то обстоятельство, что общенародная собственность имела государственную форму (более подробно о термине «государственный социализм» я пишу в параграфе 3. «Моя позиция по государственному социализму» в очерке «А был ли в СССР социализм?», а также в очерке «О государственном социализме в СССР».
6. О кардинальной реформе системы образования
В ходе дискуссии некоторые товарищи высказали сомнение в целесообразности введения в число непременных признаков демократического социализма еще и осуществление кардинальной реформы всей системы образования, связанной с переходом от устаревшей классно-урочной системы обучения к новой системе, основанной на коллективной форме обучения.
Подобные сомнения вполне объяснимы. Ведь на фоне колоссальных перемен, происходящих в российском обществе с начала 1990-х годов, школа кажется неким островком еще сохранившихся традиций (если не считать ликвидации комсомольско-пионерской организации).
Однако образование – именно та сфера, которая имеет непосредственное отношение ко всем аспектам общественного бытия: идеологии и политики, философии и науки, искусства и творчества, морали и права, культуры и традиции, экономики и здравоохранения. И то, в каком направлении и насколько интенсивно сегодня разворачиваются процессы преобразования школы, завтра во многом будет определять степень согласованности реформирования основных сфер практики общественного бытия. Учитель высшей категории с 18-летним педагогическим стажем В.Рязанов в письме на мой адрес пишет: «К сожалению, все предпринимавшиеся до сих пор попытки реформировать систему образования «сверху», ни к чему хорошему не приводили. Разрабатывались различные концепции и программы развития образования, утверждались стратегии реформирования школы, даже президенты выходили со своими инициативами типа «Наша новая школа», однако качественных изменений не происходило, а потому сохранялись и продолжают сохраняться все признаки кризисного положения:
- низкое качество знаний учащихся,
- отсев и второгодничество (чаще в скрытом, замаскированном виде),
- формализм и показуха: вместо подлинных успехов в обучении и воспитании – “красивые отчеты”,
- низкий уровень дисциплины в школе и усиление преступности среди молодежи,
- функциональная неграмотность среди населения, культурная деградация людей, получивших среднее и высшее образование, массовая неспособность к самообразованию,
- перегрузка учащихся и учителей при сравнительно низких конечных результатах,
- массовое, почти всеобщее незнание мировых, международных языков, несмотря на их многолетнее изучение в школах и вузах, и вопреки усиливающемуся спросу на них в силу все возрастающей интенсификации международных экономических, политических, научных и других связей,
- беспомощность органов просвещения, управленческого аппарата изменить положение в школе и во всей системе образования, которая (беспомощность) вынуждает руководителей бросаться из крайности в крайность: либо забрасывание нижестоящих инстанций циркулярами, указаниями, “решениями”, либо полное невмешательство».
В своей монографии « Новая педагогическая технология и её звенья. Демократическая система обучения по способностям» (1994) В. Дьяченко писал: «В СССР и других социалистических странах на протяжении десятилетий упорно отрицали наличие кризиса школы и системы образования, с настойчивостью доказывали, что кризис школы вызван капиталистическим строем, общественным укладом жизни. В прессе, на всех форумах демагогически объявляли: то, что происходит в их собственных школах и системе образования, является передовым, прогрессивным, а то, что происходит за рубежом, - отсталым и отжившим. Так как принято было считать, что у нас на родине самая передовая система образования, то никаких радикальных мер против наступающего и усиливающегося школьного кризиса не предпринимали. Все постановления и реформы школы и системы образования носили исключительно показной характер. Последствия подобной преступной беспечности и очковтирательства оказались такими: СССР как страна была разрушена, система образования подорвана, подрастающее поколение, молодежь на протяжении двух-трех десятилетий вместо подлинного образования чаще всего получала только документы о среднем образовании, вместо высшего образования – нередко липовые дипломы. Примерно то же самое происходило и в других соцстранах… Вероятно, кризис школы, а следовательно, и многие другие невзгоды нашего народа можно было преодолеть, если бы все вопросы, связанные с кризисом школы и системы образования, были поставлены хотя бы четверть века назад и были бы приняты меры, чтобы этот кризис преодолеть. Но этого не произошло» (с. 27-28).
По мнению В.Дьяченко, главной и даже единственной причиной кризиса современной школы является классно-урочная система обучения. Поэтому качественного улучшения работы школ при классно-урочной системе произойти в принципе не может. Решение проблем школы путем совершенствования классно-урочной системы невозможно. Необходимо последовательно и неуклонно осуществлять переход к демократической системе обучения по способностям (или коллективному способу обучения).
В чем же заключается этот переход? Тех, кто желает глубже познакомиться с теорией коллективного способа обучения и опытом перехода на новую систему обучения, отсылаем к книге В. Дьяченко «Новая дидактика» (2001). Желающие могут познакомиться с фрагментом этой книги (см. ссылка скрыта ссылка скрыта), где речь идет как раз о конкретных мерах по реформированию современной школы. Также о фазах переходного периода от классно-урочной системы к КСО можно узнать из материала М.А.Мкртчяна (см. ссылка скрыта ссылка скрыта).
Следует также отметить, что в настоящее время в создание новой образовательной практики на основе коллективных учебных занятий вовлечены уже сотни тысяч педагогов не только России и Ближнего зарубежья, но и всего мира. География распространения идей КСО расширяется с каждым годом. Была даже создана общественная организация «Ассоциация педагогов по созданию коллективного способа обучения», которая с 1995 года выпускает научно-методический журнал «Коллективный способ обучения». С одним из номеров этого журнала за 2007 год можно познакомиться (ссылка скрыта ссылка скрыта). В нем на с. 207-221 приводится интервью с автором концептуальных идей и научных положений коллективного способа обучения В.Дьяченко, в котором затронуты вопросы построения этого общественно-исторического способа обучения: теория, практика и методология становления; предшественники, основатели, последователи. Кроме того, в номере есть интересные статьи учеников и последователей Дьяченко, в которых раскрываются различные вопросы методологии и теории образования (статьи М.А.Мкртчяна, В.Д.Лебединцева и др.), а также дается описание опыта перехода на КСО в некоторых образовательных учреждениях страны.
7. Диалектика социализма
В.Беленький в статье «Диалектика и судьбы социализма в России» (www.proza.ru/2011/10/22/1120) пишет: «…уничтожаются наиболее одиозные характеристики капитализма – капиталистическая частная собственность на средства производства, эксплуатация человека человеком, капитал и прибавочная стоимость, анархия производства, другие сущностные черты капиталистической экономики. Но в то же время сохраняются, удерживаются элементы старого способа производства, опосредующие связь нового со старым, делающие возможным вступление нового в жизнь и его нормальное функционирование. Соотношение отрицаемого и удерживаемого в разных странах будет своеобразным по форме, но общим в главном и основном».
В вышеприведенном абзаце четко сформулированы не только причины, определяющие особенность социализма, как первого этапа становления коммунистической общественно-экономической формации, но и по существу изложена суть диалектики всеобщего исторического процесса перехода одной формации в другую. Новое в общественном развитии никогда не возникает вдруг, с пустого места. Оно всегда имеет свою предысторию, свои корни в предыдущем способе производства. Когда совершается скачок перехода одного качества в другое, то ряд элементов старого уничтожаются, исчезают не все и не полностью, а еще продолжительное время сосуществуют с новыми элементами и блоками системы. При этом сама преемственность выполняет, как отмечает В.Беленький, очень важную функцию - сохраняющиеся элементы старого способа производства опосредуют не только связь нового со старым, но и делают возможным вступление нового в жизнь, его нормальное функционирование. В самом деле, разве нэп был случайностью? В крестьянской стране, где господствовало мелкотоварное или полунатуральное сельскохозяйственное производство в условиях разрухи, разве возможно был восстановление, а затем созидание индустриальной базы социализма без сохранения товарно-денежных отношений между частным и государственным секторами экономики? Военный коммунизм, породивший Кронштатдское и Тамбовское восстания, обанкротился не случайно: леворадикальным крылом большевизма не была принята во внимание диалектика объективных процессов перехода одного способа производства в другое.
Кроме того, как совершенно правильно отмечает В.Беленький, «Забвение снятия затрудняет, особенно в современных условиях, целостное восприятие социализма, ведет к черно-белому пониманию действительности. Вырабатывается некий идеальный тип социализма, с которым сравниваются другие представления или реальный социализм. При этом исходят из того, что практическое должно полностью соответствовать теоретическому. Омертвляются или схематизируются принципиальные положения марксизма, например, о том, что на низшей фазе коммунистической формации имеются родимые пятна капитализма, сохраняется узкий горизонт буржуазного права. Между тем, в этих формах, хотя и не только в них, проявляют себя результаты снятия капиталистической системы социалистическим переворотом, становлением нового общества. Причем это не одномоментный акт, а сложный процесс. Непонимание значения снятия и снятого лежит в основе целого направления в современном марксизме, скептически оценивающего результаты советской истории. На разные лады утверждается мысль, что ничего социалистического в этой истории не было. А между тем марксистам такого рода не дано диалектическое видение соотношения старого и нового, отрицаемого и утверждаемого, ложного и истинного. Они полагают общество двухцветным, лишая его развитие того, что Гегель относил к опровержению философских систем…».
О том же я писал во «Введении». Сегодня, к сожалению, развелось множество горе-маркссссистов, которые пишут, что подавай им «истинный социализм» в точном соответствии с «предначертаниями» классиков (в том числе и И.Сталина). Если он в чем-то отличается от их указаний, то это уже нечто некачественное, плохое, даже мерзкое и т.д. Ну, разве при социализме могут быть деньги? Или товары? Социализм должен быть чистеньким, без уголовников, без бюрократов, без проституток, без фарцовщиков, лишь с одними морально чистыми гражданами, думающими только об общем благе. А если он грязный, да еще с родимыми пятнами капитализма, то это разве социализм?
В подтверждение выводов, сделанных в четвертом разделе данного очерка, хочу привести еще одну важную цитату из статьи В.Беленького. Он пишет: «Социализм называют способом производства, общественной формацией и низшей фазой коммунизма. Последнее понятие не только наиболее точное, – оно позволяет определить место социализма в процессе движения от одной формации к другой, т.е. от капитализма к коммунизму. Здесь важно ухватить единство движения и покоя. Момент покоя выражает качественную определенность социализма, его своеобразие, его принципы и черты. Чтобы они сформировались, необходим переходный период от капитализма к социализму. Изменения утвердившегося социализма различны: это и его становление, и смена состояний первой фазы коммунистической формации, и движение к высшей фазе. В целом социализм есть переходная, промежуточная стадия в развитии общества от капитализма к коммунизму. А это значит, что и теоретически, и политически важно раскрыть его ослабевающую преемственность по отношению к капитализму и постепенно усиливающееся сближение с полным коммунизмом».
В.Беленький рассматривает также противоречие между потребительной стоимостью и меновой стоимостью продуктов труда. Он пишет: «При социализме потребительная стоимость господствует над меновой. Противоречие между ними остается, но оно ограничено и регулируемо. Степень указанного господства неравномерна. Рабочая сила и средства производства в наибольшей степени "не только товар, уже не товар, перестает быть товаром", хотя их стоимостные характеристики сохраняются в целях повышения эффективности, окупаемости, "прибыльности" (В.Ленин, ПСС, т. 44, с. 492), интенсификации производства. Стало быть, планирование прежде всего должно быть ориентировано на номенклатуру продукции». Если обратиться к демократическому социализму, где должны быть преодолены недостатки государственного социализма, существовавшего в СССР, то, продолжая мысль В.Беленького, следует заметить, что в целях более полного удовлетворения потребностей населения должна быть радикально перестроена вся система регулирования производства, а именно, она должна базироваться на заказах потребителей, т.е. на их запросах массы потребительной стоимости, а не на централизованно разрабатываемых планах, спускаемых сверху вниз до предприятий–производителей (см. 7-ю главу монографии «Мир на перекрестке четырех дорог…»), да еще к тому же в стоимостной оценке (товарная продукция). Однако товарно-денежные отношения еще не исчезают от того, что регулирование экономики начинает осуществляться при помощи системы договорных отношений между потребителями и производителями. Следующий прогноз К.Маркса и при демократическом социализме сохраняет свою актуальность: «…по уничтожению капиталистического способа производства, но при сохранении общественного производства определение стоимости остается господствующим в том смысле, что регулирование рабочего времени и распределение общественного труда между различными группами производства, наконец, охватывающая все это бухгалтерия становятся важнее, чем когда бы то ни было" (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. 2-е изд. т.25, ч. 2, с. 421). Вместе с тем это положение в ходе дискуссии отвергалось М.Богдановым в статье «Капитал и теория научного коммунизма» (nizm.narod.ru/), в которой он пишет: «Любому студенту, интересующемуся марксистской политической экономией, известно, что конкретный труд создаёт потребительные стоимости (полезные эффекты). Абстрактный (общественный) труд – стоимости. Соответственно в коммунистическом производстве применяется только конкретный труд. Конкретный труд в процессе производства создаёт свойства продукции, вытекающие из цели её создания. В процессе потребления раскрываются созданные в процессе производства функциональные свойства продукции, и при этом образуются потребительные стоимости или полезные эффекты. Отношение образованного полезного эффекта к затратам конкретного труда, применённого для производства продукции, становится критерием оценки производственной деятельности». Весьма странным является вывод М.Богданова о том, что в коммунистическом производстве применяется только конкретный труд. Этот вывод находится в полном противоречии с марксистской теорией политической экономии. Любой труд во все времена, при всех способах производства имеет две стороны: целесообразную деятельность, формирующую потребительские качества продуктов, и затраты абстрактного труда, формирующие их стоимость. В своей монографии «К общей теории политической экономии» я пишу: «Труд, безотносительно к его общественной форме, может быть рассмотрен с двух сторон: во-первых, с точки зрения затраты человеческой физиологической энергии и, во-вторых, с точки зрения техники воздействия на предмет труда с помощью различных приемов и орудий.
В процессе трудовой деятельности рабочей силы затрачивается энергия мускулов, нервов, мозга, или, короче говоря, физиологическая энергия. Сам факт затраты энергии не есть еще решающий признак труда, ибо физиологическая энергия затрачивается человеком и при ходьбе, и во время беседы, и вообще в любой момент его жизнедеятельности. Затраты физиологической энергии в процессе труда являются естественным моментом жизнедеятельности человека, его организма. В некоторых видах труда ее затраты происходят весьма интенсивно. Однако нельзя утверждать, ибо это не соответствует действительности, будто затраты физиологической энергии человека в процессе труда всегда более интенсивны, чем при других действиях человека, не связанных с трудом. Следовательно, и интенсивность затрат физиологической энергии не является решающим признаком труда. Что же в таком случае является характерным, решающим признаком труда в отличие от всех других актов жизнедеятельности человека? Этим отличительным признаком является та форма, в которой затрачивается физиологическая энергия, т.е. целесообразная деятельность рабочей силы».
С аналогичной критикой М.Богданова выступает и В.Архангельский, который пишет: «Что касается совместимости или несовместимости социализма и коммунизма со стоимостью, с законом экономии времени, с планомерным и пропорциональным развитием народного хозяйства, то всего лишь маленькое наблюдение: в стране (СССР), где поначалу долгое время пресекалась многоукладная экономика (а после отпуска вожжей расцвел криминальный прессинг предпринимателей) экономика пришла в упадок. Там же, где был взят курс на соревнование, состязательность и конкуренцию укладов производства, страна развивается высочайшими темпами при сохранении господствующего положения социалистических форм производства (народный Китай). Как без стоимости, без денег можно осуществить взаимодействие укладов? Как без этих «капиталистических» категорий вписаться в экономическую систему международной кооперации и разделения труда? Из того, что мы видим воочию — напрашивается противоположное. Достичь экономическую эффективность производства, обеспечить сбалансированное развитие народного хозяйства без стоимостного регулятора пока еще никому не удалось.
Те, кто внимательно проработал критику Энгельса в адрес представлений Дюринга о пяти разновидностях стоимости, должны были четко уяснить одну-единственную вещь: до тех пор, пока труд остается трудом, затратой человеческой умственной и физической энергии, до тех пор при комбинированном (ненатуральном) производстве, чрезвычайно важным остаются сопоставление величины затрат прошлого и живого труда с общественно признанным количеством труда, содержащимся в произведенном продукте» («Капитал и теория научного коммунизма» - вложение в рассылку «ИМПУЛЬСА» от М. Богданова 10 декабря 2011с замечаниями В.Архангельского, сделанными по тексту рассылки).
М.Богданов, считающий себя истинным марксистом, опубликовал выдержку из произведения своего единомышленника А.Фетисова « Назревшие проблемы политической экономии». II. Критическая часть. (ссылка скрыта), в которой тот камня на камне не оставил от экономики социализма, существовавшего в СССР: «Товарное производство, да еще до высшей фазы коммунизма в придачу (!) сделают в нашей стране то, чего не смогли сделать все открытые и скрытые реставраторы капитализма, взятые вместе, начиная с октября 1917 года. Товар сделает то, чего не могли сделать Юденич, Врангель, Деникин, Черчилль, Гитлер и все прочие "завоеватели". Пусть никого не обманывают вновь объявившиеся проповедники, что советский товар - особого рода, - нет и никогда не было никакого товара особого рода, есть один товар - произведенный как стоимость, для продажи».
Между прочим, в рассматриваемой статье М.Богданова досталось не только В.Беленькому, но и мне. М.Богданов процитировав нижеприводимую выдержку из моего сообщения на рассылке «ИМПУЛЬС» от 18 09 2011 г. «Когда я пишу о шести принципах демократического социализма, то речь идет не о моих пожеланиях или намерениях, а о выводах из анализа негативного и позитивного опыта социализма, существовавшего в СССР. Эти принципы относятся не к существу категорий «производительные силы» и «производственные отношения», а к механизму функционирования экономических отношений и к надстройке», делает следующий вывод: «Профессор Паульман, не откладывая в долгий ящик, сразу решительно заявляет о полном разрыве с теорией марксизма-ленинизма. По мнению профессора категории «производительные силы» и «производственные отношения» не имеют никакого отношения к способу общественного производства, в частности, к социализму. Профессор утверждает, что главное в социализме так называемые экономические отношения и надстройка».
В рассуждениях М.Богданова поражает то, что он или не желает, или вообще не способен разобраться в том, что кем-либо написано. Как в народе говорят, «Смотрит в книгу, а видит ф..у». Я в своем очерке «А был ли в СССР социализм?» перечисляю следующие обязательные признаки демократического социализма:
1) обеспечить прямое народовластие, не допуская возникновения диктатуры чиновников партийного и государственного аппарата; 2) избежать монополизации общественной (общенародной) собственности в руках государства; 3) уйти от административного, сугубо централизованного управления экономикой; 4) отладить механизм прямого воздействия экономических интересов населения на деятельность предприятий, отраслей и регионов; 5) наряду с буржуазной системой оплаты труда, обеспечить социалистический принцип распределения национального дохода в форме общественных фондов потребления; 6) в обучении и воспитании учащихся всех типов учебных заведений должна применяться не классно-урочная, а коллективная форма обучения. Из перечисленных признаков три относятся к форме экономических отношений, а остальные три – к надстройке. Только это и имелось в виду, когда я писал, что эти признаки не адекватны понятиям «производительные силы» и «производственные отношения» (оба этих понятия я использую в той интерпретации, которой придерживаюсь в монографии «К общей теории политической экономии» (кстати, в полном соответствии с духом и буквой марксизма). Таким образом, я ни в кои времена не отлучал себя от марксизма-ленинизма, а вывод М.Богданова в отношении меня является или преднамеренной ложью, или следствием, скажем мягко, верхоглядства и поверхности.
Если же говорить обо всех обязательных принципах (главных чертах) демократического социализма, то я снова хотел бы подчеркнуть, что полностью солидарен в этом вопросе с А.Ковалевым. А что касается вывода М.Богданова о том, что игнорирование марксистского положения о том, что только производительные силы и производственные отношения определяют способ общественного производства, привело В.Ф.Паульмана к путанице понятий государственная собственность и общественная (общенародная) собственность», то оно, вне всякого сомнения, свидетельствует лишь об его элементарной неграмотности в вопросах политической экономии (см. 4-ю главу моей монографии «Мир на перекрестке четырех дорог…»). Кульминацией же провокационного очернительства является вывод «марксиста» М.Богданова о том, что «в действительности анализ «негативного и позитивного опыта социализма» В.Ф.Паульмана показывает, что его идеалом общественного устройства является государственный социализм с отчуждением труда, применением наёмного труда и с сохранением цели общественного производства – производство ради производства». Просто диву даешься, как подобные «теоретические изыскания» вообще позволяют размещать на форуме КПРФ в библиотеке марксистской литературы по экономике и теории организации в разделе « О ПРОБЛЕМАХ КОММУНИЗМА»! До какой же деградации надо дойти, чтобы доверять распространение знаний о марксизме таким невеждам и провокаторам, как М.Богданов.
Очень содержательны и интересны рассуждения В.Беленького о диалектике поражения социализма в СССР. Он называет три противоречия, послужившие внутренними причинами гибели социалистической системы, выразившиеся в конфликте формы и содержания в способе производства. Первая – это противоречие между производительными силами и государственной формой общественной (общенародной) собственности. Беленький считает, что было догматизировано сталинское положение о государственной собственности как высшей форме общественной собственности, до уровня которой на пути к коммунизму должна подняться кооперативная форма общественной собственности. Действительно, если бы руководством страны был бы взят курс на изменение пропорций в пользу опережающего роста производства предметов потребления и услуг вместо подигрывания американской политике гонки вооружений и достижения амбициозной цели - перегнать всех и вся по производству средств производства, то совершенно неизбежна была бы необходимость в радикальной реформе форм собственности и хозяйственного механизма. Я имею в виду необходимость развития всеохватывающей сети потребительских и других типов кооперативов всех уровней, а также переход на систему прямых договорных отношений между организованными потребителями и производителями. Я такое предложение делал, когда в 1991 году работал в правительстве СССР, однако оно не нашло отклика. В.Беленький отмечает очень важный аспект этой проблемы – нахождение оптимума соотношения централизованного и децентрализованного начал в управлении экономикой. Он пишет: «Логика назревших изменений определялась законом отрицания отрицания. Первое отрицание состояло в том, что нецентрализованную экономику царской России заместила высокоцентрализованная советская экономика. Но через несколько десятилетий успешного развития его источники стали иссякать. Пришло время второго отрицания, результатом которого должен был стать социалистический синтез государственной централизации и демократической децентрализации. Назрел переход от господствующего положения общенародной формы социалистической собственности к преобладанию групповых ее форм». Второе противоречие - социально-политическое. «Имеются в виду, - пишет В.Беленький, - отрицательные изменения в социальной структуре советского общества, в первую очередь – появление такой социальной группы как бюрократия, которая подмяла под себя стратификационную и институциональную системы. Бюрократия не была классом,<…>но в результате своей эволюции от бессубъектной до более активной формы существования приобрела огромное влияние, извратившее многие сущностные черты советского строя. Ее бытие основывалось не на частной, а на государственной собственности, и она была кровно заинтересована в сохранении и упрочении последней до тех пор, пока ее, бюрократии, побуждения, в конце концов, не стали приобретать буржуазный характер». И, наконец, третье противоречие было связано «…со спецификой самой Октябрьской революции, победившей далеко не в самой развитой стране. То обстоятельство, что в ходе строительства социализма СССР пришлось решать задачи общецивилизационного порядка, догонять капитализм прежде всего в технико-технологическом отношении, порождало, как уже отмечалось, опасность круга в развитии».
Моя позиция по данной проблеме подробно изложена в 5-й главе монографии « Мир на перекрестке четырех дорог…».
8 .О коммунизме
Число охочих писать о коммунизме чрезвычайно велико. С одной стороны, это явление можно объяснить тем, что в критические, переломные эпохи, когда сгущаются грозовые тучи, люди начинают лихорадочно искать пути спасения от надвигающейся катастрофы. А, с другой стороны, идет нормальный поиск альтернатив господствующему в настоящее время глобальному капитализму, «прелести» и абсурдность которого не могут не шокировать не выживших еще из ума людей: это – и баснословная роскошь ничтожного меньшинства на фоне миллиардов нищенствующих, и войны ради грабежа природных богатств, и деградация сотен миллионов людей как результат наркомании, алкоголизма, проституции, игорного бизнеса, дичайшей поп-культуры во всех ее аспектах (включая использование Интернета). Нет сомнения и в том, что крах социализма в СССР заставил разбираться в том, что было не так сделано КПСС и найти способы избежать в дальнейшем допущенных ошибок, чтобы выйти на просторы коммунизма. Видимо, шок от исчезновения СССР и социалистического лагеря уже прошел и наступил период реанимации левого движения, которое набирается сил по мере разрастания стихийного протеста масс в связи с перманентным кризисом глобального капитализма.
Придумано даже философское обоснование сочинению различных проектов коммунистического общества. Так, Д.Неведимов пишет: « Законы природы нельзя поменять по желанию человека, но законы общества – можно» («Религия денег или Лекарство от Рыночной экономики». Библиотека трейдера – ссылка скрыта. с.58).
Я в полной мере разделяю скептицизм В.Архангельского, который писал мне в своем письме: «Рассуждать сегодня о коммунизме, по-моему, дело неблагодарное. Говоря о наполнении конкретным содержанием каких-либо отношений будущего, я стараюсь специально подчеркивать, что то, какими мы их представляем сегодня - это лишь предположение, в лучшем случае - научный прогноз, который, возможно, и действительно мог бы реализоваться, но ввиду каких-то неожиданных и непредвиденных обстоятельств (благоприятных для людей или совсем наоборот), возможно, и не состоится, а произойдут совсем другие события, возникнет какая-то новая ситуация в производительных силах, которые повлекут какие-то иные производственные отношения. К.Маркс и Ф.Энгельс это прекрасно понимали и до последних дней своей жизни неоднократно обращали внимание своих современников, что ситуация меняется с каждым годом. И постоянно охлаждали революционный пыл своих коллег-единомышленников. Если мне и пришлось придумать какие-то противоречия для будущего, то только потому, что оппоненты утверждали, что при коммунизме их вообще никаких быть не может, такая вот будет райская благодать. А с другой стороны, свербила мысль: человеческое-то общество все равно ведь продолжит жить и развиваться дальше? оно же не превратится в мертвое, достигшее всех целей, за которыми - ничего больше нет? Писатель Ефремов в "Туманности Андромеды" поведал совсем о другом! Мне его позиция показалась куда основательней и притягательней. И первым моим сочинением (1969 г.) стала "В Коммуне – остановка»?
В.Архангельский в своей работе «Концепция социализма как общества диалектических противоположностей» справедливо замечает, что «…коммунизм является закономерным результатом развития социализма, результатом разрешения имманентных социализму противоречий. Все это требует вскрытия диалектики социализма.
Партия, ставящая своей целью построение коммунизма, правящая партия развивающегося в направлении к коммунизму социалистического общества, должна беспрестанно чувствовать и контролировать пульс этой борьбы противоположностей социалистического общества с тем, чтобы своевременно, синхронно с ним осуществлять становящиеся возможными и необходимыми мероприятия по коммунистическому преобразованию общества, по закреплению уже достигнутых успехов».
В.Архангельский также подчеркивает, что согласно законам диалектики «…из всех известных мне работ классиков вытекает одно и только одно: нет и не может быть «последнего» общественного устройства, оно может существовать разве что только в фантазии, нет и никогда не будет общественного устройства, которое не было бы исторически преходящим, потому что в мире нет ничего, кроме вечно изменяющейся, развивающейся, обновляющейся объективной реальности<…>переход к новому качеству не сопровождается прекращением движения, прекращением борьбы. Борьба – абсолютна. Переход к новому качеству сопровождается, следовательно, возникновением новых противоположностей, единство которых образует новый предмет. Поэтому гипотеза не разделяет претензий некоторых политэкономов на охват политэкономическими исследованиями всего послекапиталистического развития человеческого общества, всей подлинной истории, безбрежного «социализма-коммунизма», простирающегося от начала XX века до 2017, 2100, 2200, 2500, 3000, 4000 года и так далее неизвестно докуда. Это – абсурдная и безнадежная затея. Исходить можно только из фактов, только из данной для познания реальности».
Что можно определенного сказать о коммунизме, кроме того, о чем в корректной форме уже написали К.Маркс и Ф.Энгельс? Напомню классическое определение коммунизма, сформулированное К.Марксом в «Критике Готской программы»: «На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидуумов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, — лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: «Каждый по способностям, каждому — по потребностям».
Можно, конечно, исследовав процессы и закономерности в существовавших или до сих пор здравствующих социалистических обществах, обнаружить те черты, которые, безусловно, являются новыми и не присущими предыдущим эксплуататорским формациям. Такие черты имеются, в частности, в содержании социалистических экономических отношений, а также в сфере нравственности (коллективизм, сотрудничество). В социалистических экономических отношениях, как я уже писал в 4-й главе монографии «Мир на перекрестке четырех дорог…», хотя работникам и необходим был весь затраченный ими труд, тем не менее, в процессе создания национального дохода их рабочее время делилось на две части: первая предназначалась на создание продукта для удовлетворения их личных потребностей («продукт для себя»), вторая – на создание продукта для удовлетворения их общественных потребностей («продукт для общества»). Вторая часть рабочего времени – это был их долг как сособственников по обеспечению нормального функционирования общества в целом. Ее никоим образом нельзя отождествлять с изъятием прибавочного продукта при капитализме. Что касается величины продукта для себя, то она складывалась из двух частей. Первая часть – это продукты и услуги, используемые индивидуально или совместно членами семей, вторая часть – это продукты и услуги, предназначенные для коллективного пользования (просвещение, здравоохранение и т.п.). И при коммунизме труд будет делиться на те же две части, аналогично тому, как это имело место при социализме. Различие, пожалуй, будет состоять только в том, что в системе распределения будет реализован принцип, о котором писал К.Маркс в «Критике Готской программы», - «Каждый - по способностям, каждому - по потребностям!».
Я уже писал о различных проектах будущего общества, который придумали В.Иноземцев (« За десять лет. К концепции постэкономического общества». М.: Academia, 1998), Д.Неведимов («Религия денег или Лекарство от Рыночной экономики». Библиотека трейдера – ссылка скрыта), А.Шушарин («Полилогия современного мира. Критика запущенной социологии». М.: Мысль. 2005-2006), В.Чабанов («Экономика XXI века, или третий путь развития». С-Петербург. Издательство «БХВ-Петербург».2007) и др. Будучи на деле противниками марксизма, они не называли свои общества будущего коммунизмом, придумывая им свои оригинальные названия: «Постэкономическое общество» (В.Иноземцев), «Святое общество» (Д.Неведимов), «Общество «идеального типа» (А.Шушарин), «Ладземля» (В.Чабанов) и т.д.
В «Альтернативах» было опубликовано также мнение А.Ивакина о будущем обществе, которое он назвал « Царством свободы» и еще «Обществом разума». Комментируя статью Е.Фадеева, И.Ивакин пишет: «Мне понравилась Ваша статья. Понравилась своей разумной критичностью. Меня привлекает Ваша идея объединения людей-новаторов не по классовому признаку, а по поставленной ими перед собой цели. Целью же Вы справедливо считаете создание подлинно научной теории замены современного хаотически функционирующего общества обществом, построенном на разумных началах. В моем понимании последнее - это ноосфера (сфера разума). Коммунизм - это термин неопределенный, да и следует согласиться с тем, что - весьма дискредитированный. Правда, если внимательно читать Маркса, то можно понять, что главное, что кроется под этим термином, это - "царство свободы". Свобода же есть познанная необходимость. Вы правильно замечаете, что теорию надо сверять с жизнью, а необходимость жизни, если последнюю не замыкать лишь в социальной оболочке, состоит в реальной направленности природной эволюции, которую Тейяр де Шарден назвал ортогенезом, то есть направленным развитием разума. Итак, всеобщая необходимость - это разумное строительство общества разума. Разумное строительство требует того, чтобы объединяющиеся с целью этого строительства люди проповедовали разумный теоретический подход к делу преобразования себя и окружающей действительности. Разумное же мышление - это диалектическое мышление. Так что совсем не случайно и словесное, и фактическое совпадение: в основе и диалектики и ноосферы лежит именно Разум. Поскольку же разум подразумевает и разумное отношение людей друг к другу, то объединяющиеся интеллектуалы-новаторы должны быть не только умными, но и порядочными людьми. Я уверен, что процесс такого объединения должен обеспечиваться мощным информационно-техническим контролем за наличием у объединяющихся именно названных качеств: носители тайных, злых, антигуманных умыслов в ноосфере неуместны, как ложка дегтя в бочке мёда. Я согласен с Вами, что на первом месте при объединении должна быть четко сформулированная цель, но, как известно, и "кадры решают всё".
Я позволю себе высказать два замечания по поводу соображений, содержащихся в комментариях А.Ивакина. Во-первых, для него « Общество разума» - это воплощение идеи, которую отстаивал академик Н.Моисеев (см. параграф «Общечеловеческий разум и теория ноосферы» в 6-й главе монографии «Мир на перекрестке четырех дорог…»). В этом параграфе я, в частности, писал: «Решение глобальных проблем, перед которыми сегодня стоит человечество, возможно только с помощью революционного общечеловеческого разума. Разрешение назревших противоречий не может произойти само собой, стихийно. Стихийное развитие процессов (политических, экономических) на нашей планете могло идти лишь до каких-то определенных значений, учитывая, например, экологический аспект расширенного воспроизводства. Но к началу XXI столетия масштабы и уровень назревших проблем глобализации возросли настолько, что стихийное развитие уже недопустимо. Необходимо активное вмешательство общественного разума для сознательного регулирования экономики и политики, чтобы снять угрозу назревающих катастроф. А это в свою очередь предполагает мобилизацию не только накопленного технологического и производственного потенциалов, но и всего интеллектуального потенциала человечества, развитие активного общественного сознания по всем направлениям. Перед людьми на этой планете встала дилемма: либо вступление в эпоху ноосферы (в марксистском понимании), либо путь постепенной, более или менее медленной деградации, или же добавим - бифуркации с катастрофическими последствиями. Для положительного решения этой дилеммы потребуется развитие марксистской теории ноосферы в целях обеспечения коэволюции человека и биосферы. На ее основе станет возможным разработать предложения о целенаправленном развитии биосферы и общества, о взаимоотношениях между цивилизациями и народами, о путях преодоления классового антагонизма как сущности глобального капитализма, а также о стратегии взаимоотношений человека с природой, т.е. речь идет о планируемом, направляемом мире – мире демократического социализма».
Однако еще задолго до возникновения бума изобретения многочисленных проектов создания идеальных обществ будущего, как сообщается в книге, подготовленной Институтом экономики РАН в 2010 году, «А . М. БИРМАН И ЕГО ВРЕМЯ. 100-летию со дня рождения», подобная попытка была предпринята в реальной политике Н.Хрущевым. «Кульминационной точкой этого процесса, - пишут авторы названной книги, - было принятие XXII съездом КПСС новой Программы партии, в которой в буквальном соответствии с марксистско-ленинским пониманием коммунизма намечались этапы построения в СССР материальных основ коммунистического общества. В ней утверждалось, что к 1980 г. Советский народ будет жить при коммунизме. В дополнение к программе съезд также принял новый Устав КПСС, содержавший Моральный кодекс строителя коммунизма. Принятая программа обязывала КПСС направлять развитие страны в направлении создания бесклассового общества, ликвидации различий между промышленностью и сельским хозяйством, городом и селом, физическим и умственным трудом. Принимались меры по «отмиранию» государства, переходу его функций к общественным организациям, по отмене товарного обращения и денежных расчетов путем развития общественных фондов потребления.
Хотя выполнимость взятых КПСС на себя обязательств внушала большие сомнения, над их реализацией работали Госплан СССР и госпланы союзных республик, сотни академических и ведомственных институтов. Находились и горячие приверженцы строительства коммунизма. К ним, в частности, принадлежал академик С.Г. Струмилин, опубликовавший книгу «Наш мир через 20лет», призванную, по словам ее автора, «послужить делу популяризации основных идей Программы КПСС, объявившей, что к 1985 г. у нас в основном будет построен коммунизм». Исходя из предначертаний Программы КПСС, Струмилин попытался проанализировать характерные явления периода строительства коммунизма в нашей стране. Он стремился показать «коренные перемены, которые принесут всеобщее превращение труда в творчество, в первую жизненную потребность, осуществление коммунистического принципа распределения и полный переход к общественному самоуправлению». Демонстрирует, какую судьбу ждет собственность в СССР, разделение труда при коммунизме, как изменится быт в городе и деревне, рабочий день, распределится свободное время и т. д. Идеи Струмилина получили некоторую популярность. Ведущие газеты и журналы стали брать у него интервью. Так в стране сформировалось направление, связанное с коммунистическим видением будущего. Оно не осталось только на бумаге. Еще в мае 1960 г. был опубликован закон «Об отмене налогов с заработной платы рабочих и служащих». В нем заявлялось о поэтапной в течении пяти лет отмене налогов с заработной платы. В то время налоги с населения составляли менее 8% государственных доходов, и, как считал первый секретарь ЦК КПСС, потеря такой суммы не пробьет в бюджете невосполнимую брешь. В октябре 1961 г. Минфин рапортовал о выполнении первого этапа – отмене налогов с заработной платы до 60 руб. в месяц. Увеличивались общественные фонды потребления, предполагалась отмена платы за городской транспорт, бесплатным должен был стать хлеб и т. д.».
Сегодня можно с юмором воспринимать решение XXII съезда КПСС, однако это была серьезная политика. Ее волюнтаризм не был очевиден для подавляющего большинства людей. Этот эпизод в истории СССР лишний раз показывает, что заскоки имеют место не только у глав государств и их руководящей верхушки, но и у целого народа. Конечно (я это знаю точно), в Госплане СССР нашлись люди, которые возражали против фантастических планов, но на них обрушился гнев Н.Хрущева, который кричал: «Надо как следует считать с карандашом в руке!».
Остановлюсь теперь на некоторых других проблемах, затронутых в ходе состоявшейся дискуссии вокруг моего очерка.
Помимо проектов об идеальных обществах, творческая мысль породила массу концепций о т.н. «третьем пути». Я уже писал в статье «Третий путь, или Утопии XXI века» о различных проектах этого вида. Остановлюсь еще коротко на идее, выдвинутой В Лебедевым об общественном строе, именуемом «Гармонизмом». (см. «ГАРМОНИЗМ это (общественный строй) не капитализм и не социализм, о противоположностях, противоречиях и о общественно экономических формациях». Санкт-Петербург Издательство Политехнического университета 2011 ISBN 978-5--7422-2914-8 ссылка скрыта ). Характеризуя этот общественный строй, В.Лебедев пишет: ««Гармонизм» (от слово гармония), это общественный строй, в котором осознано реализуется, научно обоснованный алгоритм перехода (на основе данных мониторирования накоплений) от капиталистического строя к социалистическому строю типа социал-демократического (демократическому социализму) и, в случае необходимости, обратно, при этом таких переходов в течение развития системы общество—государство может быть множество, до тех пор пока в системе общество—государство не возникнет по объективным законам природы, новая полюсная пара противоположностей на смену ныне существующей паре, соответствующей капиталистической общественно экономической формации — «собственник средств производства—не собственник средств производства», после чего произойдет смена существующей капиталистической общественно экономической формации на новую общественно экономическую формацию». Откровенно говоря, я не представляю себе, как описываемый В.Лебедевым процесс становления гармоничного общества будет происходить не по законам общественного развития, а по законам природы. Но дело даже не в этом, а в том, что в предлагаемой концепции должны происходить совершенно невероятные явления. Такие, например, как отсутствие эксплуатации работников наемного труда и собственников средств производства (?!) при сохранении частной собственности на средства производства и института наемных работников, продающих свою рабочую силу капиталистам. Даже не будучи марксистом, трудно себе представить отсутствие экономических отношений эксплуатации наемных работников при соблюдении следующих двух условий, о которых сообщает нам В.Лебедев: «Собственник средств производства получает объективно ему необходимую прибыль для дальнейшего развития производства, личного потребления и накоплений для будущих трат; а не собственник средств производства получает объективно необходимую ему зарплату за труд для личного потребления и накопления для будущих трат». Вот такая вот гармония в ГАРМОНИЧНОМ обществе!