Доклад Ингушского «Мемориала»

Вид материала

Доклад

Содержание 1. Массовые убийства из всех видов оружия с воздуха и земли 2. Насильственное лишение свободы путем изоляции в кон­центрационные лагеря и помещения, приспособленные под мас­совое содержани 4. Лишение имущества

Подобный материал:

• Майское Республики Северная Осетия Алания см. Приложение 1 к доклад, 684.62kb.
• Диссертация принята к защите 21. 05. 2009 г. Текст объявления о защите диссертации, 3414.73kb.
• Протокол заседания судейской коллегии Мемориала «победа-66» 2011, 892.72kb.
• Реабилитация и возвращение ингушского народа на историческую родину (1953-1961 гг.), 386.53kb.
• Однодневная экскурсионная программа из астраханской гостиницы к месту мемориала, посвященному, 29.98kb.
• Красный Лиман Донецкой области; руководство, 23.22kb.
• Коллектив юнармейцев Поста №1 мемориала боевой и трудовой славы Забайкальского края-, 6.58kb.
• Ём Игоревич политические pr-технологии в условиях межэтнической напряженности на примере, 303.39kb.
• Центральный государственный архив со асср канцелярия начальника терской области, 1728.13kb.
• Ливчак Прихватизация «Мемориала», 194.08kb.

1. Массовые убийства из всех видов оружия с воздуха и земли


Свидетельское показание, подтверждающее сказанное:

«Заместитель командира российского 429-го мотострелко­вого полка в/ч 01860 (часть расквартирована в г. Владикавказе) по воспитательной работе подполковник А.Бесатаев (осетин) еще до начала этнической чистки пытался вызвать у подчиненных не­нависть к ингушам, называя их не иначе как бандитами, ворами.

Когда часть полка придали десантным войскам, переброшен­ным из г. Пскова, открыто призывал уничтожать «бандитское племя» – от стариков и женщин до малых детей. Командиры тан­ковых взводов – лейтенанты Резников и Качлавашвили – достойно выполняли наказ своего «учителя» Бесатаева: Резни­ков с невзоровским удовольствием рассказывал, как расстреливал из пулемета и пушки всех ингушей, которые пытались выбраться из зоны боевых действий на легковых и грузовых машинах, автобусах. Его не смущаю, что они безоружны. С восторгом хвалил он и действия Качлавашвили, из пулемета «косившего, как траву» убегающих из с. Дачное ингушей – стариков, женщин и детей…

Командир зенитной батареи капитан Маркин у с. Дачное ви­дел, как осетинские боевики загнали гражданских людей в боль­шой дом на окраине поселка и подожгли его. Маркин по рации со­общил об этом командиру полка Коротееву, который скомандо­вал: «Никаких мер не принимать».

Командир танкового батальона Замыцкий позволял своим подчиненным и боевикам расправляться с мирным населением, не принимавшим участия в боевых столкновениях. Для охраны аэропорта Владикавказа были выделены три танка третьей роты под командованием русского лейтенанта, прибывшего из Закав­казского военного округа. Подчиняясь усвоенным в Закавказье привычкам, лейтенант повел танки в пос. Карца и Октябрьское и стал расстреливать ингушские дома.

Перед началом этнической чистки танки 429-го полка имели номера от 110 до 139, после операции по уничтожению мирных граждан они были заменены на номера от 600 до 610».

(С. Белозерцев и Л. Дуванова «Механика смерти», стр. 43-44).

В.Опрышко и А.Кодукаев, спецкоры газеты «Коммерсант-Даilу» свидетельствуют следующее:

«На линии фронта около села Дачное мы имели возможность наблюдать за странными действиями российских войск. Задачу разделения воюющих сторон они выполняли своеобразно: ак­тивно поддерживали огнем атакующих осетинских ополченцев.

Интересная деталь: российские танки и бронетранспортеры в этой войне участвовали практически без опознавательных знаков российской армии (в отличие от конфликта в Таджикистане).

На наших глазах подразделения русских десантников очи­щали от снайперов только взятый, сожженный и разграбленный осетинами поселок Чермен. По улицам ездили российские боевые машины десанта и уничтожали огнем любой дом, из кото­рого раздавались выстрелы».

Свидетельство представителя Президента России в Ингуше­тии государственного советника юстиции Исы Костоева: «Собы­тия, происшедшие в ночь с 30 на 31 октября, – это завершение це­лой, разработанной заранее, спланированной акции в отношении ингушского народа. В этом у меня, как у работника прокуратуры, нет никакого сомнения. Это прежде всего.

Второе. У меня есть основания считать, что высшее руковод­ство России, Верховный Совет, правительство, Президент, кото­рого я представляю, несмотря на неоднократные мои и представителя Верховного Совета в Ингушетии предупреждения, не при­няли должных мер по предотвращению конфликта.

В течение почти 2-х лет в Ингушской Республике не было ника­ких управленческих властных структур. Неоднократно нами, мною и представителями Верховного Совета, ставились вопросы перед Министром Внутренних дел, перед службами безопасности, перед правительством, перед Верховным Советом о том, что ингушский народ, лишившись столицы, лишившись половины своего народа, проживающего в объявившей суверенитет Чеченской Республике, существует в каком-то неопределенном пространстве, что крими­ногенная обстановка обостряется с каждым днем.

В этот регион проникает оружие, и я настойчиво просил соз­дать временные структуры власти, назначить главу администра­ции республики, дать нам, представителям Москвы, возмож­ность, хоть как-то стабилизировать социально-экономическую жизнь в этом регионе. К нашему зову и просьбам было холодное отношение.

И должен сказать, что я лично с представителем Верховного Со­вета России в Ингушетии генералом армии Ермаковым посещал еще 3 месяца назад министра внутренних дел России с просьбой дать нам возможность создать здесь работоспособное управление внутренних дел, чтобы оно взяло ситуацию в свои руки.

Одновременно с этим я имею информацию – об этом из­вестно всем – в Северной Осетии в течение 18 месяцев существо­вало ЧП, введенное и осуществлявшееся в нарушении закона о ЧП в самой Осетии, в нарушение закона о ЧП РФ, в нарушение за­кона, наконец, о ЧП бывшего Союза.

Я юрист по образованию и очень хорошо прорабатывал эти за­коны. Я неоднократно ставил вопрос, зная о готовящейся акции, чтобы осуществление ЧП в Пригородном районе было взято под юрисдикцию российских органов, хотя формально на этих по­стах, воздвигнутых между Ингушетией и Северной Осетией стояли и российские внутренние войска. Фактически ситуацию накаляли созданные на государственном уровне незаконные воо­руженные формирования Северной Осетии. И те, которые с 31 ок­тября по сей день проливают кровь невинных людей, детей, жен­щин, стариков.

Я просил избавить регион от этих незаконных формирований, обеспечить, если без этого нельзя, ЧП силами российских войск. Об этом мы просили Верховный Совет.

27 октября я представил Президенту специальный доклад по этим вопросам. Тогда же я был у Вице-премьера Правительства РФ Хижи с этими вопросами. Хижа оказался, на мой взгляд, глав­ным виновником в этой великой трагедии, которая произошла с ингушским народом в дни конфликта. Хижа не разобрался в си­туации, не поняв, что происходит, не считаясь с тем, что суще­ствует Закон «Об образовании Ингушской Республики» и Закон «О реабилитации репрессированных народов», а главное, – пре­небрегая сутью этой тяжелой проблемы, – отторжения исконных ингушских земель, – возникшей 35 лет тому назад в 1957 году.

Хижа и с ним же прибывшие военачальники провели жесто­чайшую акцию уничтожения безвинных людей в регионе кон­фликта, я имею ввиду ингушское население. Отсекли Пригород­ный район от Ингушетии и дали возможность незаконным воору­женным формированиям совершить геноцид над ингушским на­родом, который продолжается и по сегодняшний день. Невоору­женные, несчастные люди, изгнанные из своих домов, по сей день мерзнут в ущельях. Их дома жгут те же войска, которые столь жестоко, столь бесчеловечно уничтожали этих людей и су­мели выбросить более 70 тыс. ингушей за пределы Пригородного района.

В течение вот уже 20 дней не могут обуздать этих нелюдей, совершивших геноцид по отношению к ингушам, и следственные подразделения, прибывшие туда.

Что же касается осуществления самой войсковой операции, которая проведена в эти дни, я не стратег, не военный человек, но законы, которыми должны были руководствоваться, я знаю. Вой­ска должны были сыграть роль разъединительную, а вместо этого получилось, что была проведена широкомасштабная воен­ная акция против ингушей с применением большого количества военной техники, ракетно-артиллерийских систем, авиации, тяжелых орудий, танков, пушек, гранатометов, минометов – все это должно стать предметом специального расследования, при участии незаинтересованных экспертов из других государств.

Эта акция готовилась задолго до 31 октября, сегодня об этом имеются и документальные подтверждения, и определенные следственные материалы, полученные от людей, непосред­ственно информированных в этих вопросах, и руководил всем этим в первую очередь Председатель Верховного Совета Север­ной Осетии Галазов, и правительство Северной Осетии.

Каждый ингуш, кто бы он ни был, в какой бы квартире, в ка­ком бы доме ни жил, был взят заранее на учет, были созданы спе­циальные концентрационные помещения для них. Эта операция была четко согласована руководством Северной Осетии с Южной Осетией, и самые большие жертвы ингушское население понесло по вине боевиков из Южной Осетии, прибывших сюда для уча­стия в уничтожении мирного населения. Во главе этих банд стояли Кулумбеков и Тезиев, которых так долго лелеяло россий­ское руководство в своем парламенте, Президент, правительство. И то оружие, которое передавалось российским руководством Южной Осетии якобы для защиты от Грузии, сегодня, в эти дни, используется против мирного ингушского населения, являю­щего частью России».


2. Насильственное лишение свободы путем изоляции в кон­центрационные лагеря и помещения, приспособленные под мас­совое содержание граждан ингушской национальности


С 1 по 31 ноября 1992 года из своих домов, квартир, дворов, с улиц были насильственно захвачены и уведены в заложники 662 ингуша (мужчин, женщин, детей). (В Приложениях к настоящему Докладу име­ется поименный список этих людей).

14 ноября 1992 года только в одном поселке Южный было насильственно задержано и увезено в заложники 137 человек – мужчин и женщин ингушской национальности. Их участь разде­лили и иностранные корреспонденты (Список в Приложениях), пытавшиеся объективно осветить обстановку в Пригородном районе.

Эти люди увозились в концлагеря, где подвергались пыткам и насилию.

По документам Комиссии по расследованию преступлений против женщин и детей, по многочисленным обращениям («Ко­митета депортированных студентов из Северной Осетии», «Ко­митета по поиску заложников», «Комитета женщин Ингушетии», «Союза депортированных») можно сделать следующий вывод относительно умерщвления и пыток.

Заложники содержались без воды и пищи, по несколько раз в день подвергались избиению (мужчины и юноши), изнасилованиям были подвергнуты женщины и девочки от 11 лет, есть слу­чаи насильственного умерщвления грудных детей и скармлива­ние их трупов голодным свиньям на глазах матерей (см. свиде­тельские показания в Приложениях).

По документам «Комиссии по расследованию преступлений против женщин и детей» явствует, что умерщвление производи­лось тремя способами: перерезалось горло, вырывалось сердце, вспарывались животы. Большинство тел, выданных впослед­ствии ингушской стороне, имели именно такие повреждения. У многих трупов перерезаны сухожилия и связки на плечевом су­ставе, предплечье и под левой подмышкой, сожжены половые органы, отрезаны и вырваны языки. До сих пор жива 4-летняя де­вочка, у которой осетинские боевики отрезали язык.

По имеющимся фотографиям трупов мужчин и женщин видны следы пыток паяльными лампами и окурками. Характер останков, найденных родственниками, свидетельствует о сожже­нии заживо – людей обливали бензином и поджигали. Часто на глазах родных и соседей. (Во многих свидетельских показаниях тому есть подтверждения). Многие трупы расчленены.

Особо необходимо выделить пытки в подвале медицинского института в г. Владикавказе. 240 студентов – ингушей и чечен­цев, депортированных из Северной Осетии в письме Министру здравоохранения России Нечаеву Э.А. описывают преступления в пыточных камерах медицинского института. Ингушей пытали и убивали по распоряжению «врача», ректора Северо-Осетинского медицинского института Салбиева К.Д. Под его личным руководством были насильственно задержаны, пленены и поса­жены в подвал института студенты – ингуши. Многие из них были ограблены, избиты, изнасилованы прямо в этом подвале.

Имеется много фактов, подтверждающих преступления осе­тинских медиков – врачей и среднего медперсонала.

Так, главный врач 1 городской больницы г. Владикавказа X. Авсанов отдал списки ингушей – пациентов больницы – осе­тинским боевикам, которые тяжело больных людей (в возрасте от 50 до 70 лет), не имевших сил покинуть больницу, убивали на месте в палатах или свозили в концлагеря.

В этой больнице, в хирургическом отделении, был кастриро­ван больной юноша Яндиев.

Врач 2 терапевтического отделения этой больницы Цакоева особо жестоко унижала достоинство больных ингушей.

В онкологическом диспансере г. Владикавказа раковым боль­ным ингушской национальности было отказано в инъекциях, из-за чего тяжелобольные люди умирали на глазах медперсонала.

В районной больнице с. Октябрьское больных ингушей (де­тей, мужчин, женщин) прямо с больничных коек забирали в за­ложники, не выдавали нуждавшимся лекарства. На вызовы ско­рой помощи в ингушские дома и квартиры медработники не вы­езжали, грубо отвечали на просьбы о помощи.

После издевательств и пыток многие дети и взрослые люди теряли речь, память, впадали в депрессивно-угнетенное состоя­ние, из которого многие до сих пор не вышли. До сих пор много случаев психических расстройств среди молодых женщин и муж­чин, вызванных геноцидом.

В наших документах имеются факты по преступлениям про­тив человечности в отношении ингушей со стороны медицин­ских работников Северной Осетии, прямо и косвенно участвовав­ших в убийствах и пытках гражданского населения. В свидетель­ских материалах называются фамилии врачей: Качмазова В., Багаева В., Битиева К., Хугаева, Джагаевой Л., вышеназванного рек­тора медицинского института Салбиева.


3. Заложники


Осенью 1992 года были насильственно захвачены в залож­ники и по имеющимся сведениям отправлены в Южную Осетию 190 человек ингушской национальности. До сих пор их судьба не­известна. Многочисленные обращения родных и близких во все республиканские и федеральные инстанции не дают никакого ре­зультата. В прилагаемых в Приложении документах имеются ма­териалы, подтверждающие нежелание российского руководства всех уровней решать эту проблему. Переписка истцов с органами правопорядка России всех уровней ведется уже 4-й год, и ни по одному пропавшему без вести заложнику нет сведений.

Работа Генеральной Прокуратуры РФ в Ингушетии и Приго­родном районе ведется крайне неэффективно и даже травми­рующе для родных и близких, заинтересованных в поиске своих родственников-заложников.

Руководители прокурорских групп (Штаб располагался по­чему-то во Владикавказе) – Глейх Л.А., Кузьмин П.К., Костин В.В., Журавлев С.Н., Паранов А.В. отказались выезжать в г. На­зрань для заслушивания показаний потерпевших.

Руководитель ОСОГ (особая следственная группа) Щукин А.В. вообще дезинформировал Генеральную Прокуратуру РФ об истинном положении с заложниками-ингушами.

Так, 30 апреля 1993 года проводилась операция по аресту ви­новных во взятии в заложники братьев Бузуртановых С.О. и Х.О. Санкции на арест были предъявлены Цуциеву В., Дряеву Р., Кучиеву Ф. и др., которые 2-го ноября 1992 года насильственно увезли братьев Бузуртановых в заложники. Но руководитель ОСОГ Прокуратуры РФ Щукин А.В., представители служб МБ, МВД РФ не захотели довести операцию до конца. В результате вышеуказанные преступники – Цуциев, Дряев, Кучиев – нахо­дятся на свободе.

С 31 октября по 4 ноября 1992 года в спортзале ДК села Сунжа незаконно насильственно удерживались в заложниках 375 ингу­шей, многие из них были изнасилованы, избиты, позже расстре­ляны. До сих пор неизвестна судьба 15 заложников из с. Сунжа. Свидетелем незаконного содержания заложников был депутат тогдашнего Верховного Совета России С.Н. Бабурин, тоже не принявший никаких мер по освобождению ингушей.

Установлены главные виновники, совершавшие преступле­ния в с. Сунжа. Это Качмазов В.Г., Багаев B.C., Апаев С, Дряев Р. И тем не менее следствие приостановлено.

В поселке Карца 6 ноября 1992 года осетинский ополченец Хубаев Л.С. незаконно лишил свободы Богатырева М.А. Назначен­ная мера пресечения – заключение под стражу – теперь заме­нена Хубаеву подпиской о невыезде.

Есть случай, когда суд осудил осетинского боевика, винов­ного в смерти людей не за его преступления, а лишь за ношение холодного оружия.

Розыскным действиям работников следственных групп РФ противостоят силы осетинского ополчения и прочих незаконных вооруженных формирований, препятствующие их работе при вы­ездах на осмотр мест происшествий, угрожая физической распра­вой следователям, свидетелям и потерпевшим, указывающим места массовых захоронений. Так, до сих пор невозможна работа следователей на свалке с.Сунжа, где находится одно из самых больших захоронений ингушей – жертв 1992 года.

2 июня 1993 года осетинские ополченцы здесь не дали рабо­тать розыскной группе ОСГ МВД РФ под руководством подпол­ковника милиции A.M. Павлова, подполковника Комарова А.Н., подполковника Щерчкова В.И. Требование осетинских боевиков было удовлетворено.

Захват в заложники продолжался и после периода активных военных действий в октябре-ноябре 1992 года.

21 апреля 1993 года в поселке Спутник взят в заложники Доскиев Б.М.,

22 мая 1993 года схвачены в заложники и зверски убиты Куриев Х.-М.О. и Холухаев A.M.,

18 июня 1993 года в с.Чермен взяты в заложники и зверски убиты Орцханов З.С. и Орцханов С.Х.

Факты захвата в заложники в 1994 и 1995 годах приводятся да­лее в специальном разделе.

О том, что розыскная и следственная работа искусственно тормозится, говорит тот факт, что в официальном документе Совета Безопасности РФ, в котором дана политическая оценка так называемому осетино-ингушскому вооруженному кон­фликту 1992 года, сказано следующее: «Совет Безопасности РФ отметил, что до настоящего времени за участие в конфликте осенью 1992 года к уголовной ответственности привлечено 86 человек, из них в отношении 63 приняты решения об аресте. 10 уголовных дел направлены для рассмотрения в суд, однако по ряду причин решения о задержании и арестах систематически не выполняются».

Таким образом, нежелание или невозможность законного судопроизводства по фактам преступлений, связанных со взятием в заложники граждан ингушской национальности с осени 1992 года и по сей день, подводит к необходимости участия в решении данной проблемы международных судебных инстанций.


4. Лишение имущества


В ходе боевых действий и карательно-мародерских акций в некоторых селах полностью, в других частично разрушен жилой фонд, школы, мечети, принадлежавшие ингушам.

В нескольких селах (Дачное, Чермен, Куртат, поселке Карца) через три года после событий начали производиться работы по восстановлению разрушенного жилого фонда и объектов соци­альной инфраструктуры во исполнение Указа Президента РФ от 15.02.95 г. № 139 о поэтапном возвращении беженцев к местам по­стоянного проживания.

В качестве примера, наглядно иллюстрирующего истинное положение с восстановлением жилья и возвращением беженцев, ниже приводится справка правительственной комиссии Респуб­лики Ингушетия, осенью 1995 года обследовавшей ситуацию в одном из населенных пунктов Пригородного района Северной Осетии.

«В селении Куртат разрушено 327 домовладений, принадле­жавших гражданам ингушской национальности. За 1994-1995 год на восстановление 25 ингушских домовладений по сведениям ВГК затрачено 481,9 млн. рублей, но ни одно из указанных домо­владений не восстановлено.

Так, на улице Ленина, 2, по домовладению гр. Дзаурова О.А. в первом квартале 1995 года значатся выполненными работы по за­кладке фундамента и освоено 33,4 млн. рублей. По данному объекту вызывает сомнение правильность определения стоимо­сти выполненных работ.

На улице Ленина 3, по домовладению гр. Гадаборшева А.Б. выполнены лишь земляные работы, траншея под фундамент и стоимость этих работ определена в 3,6 млн. рублей. В аналогич­ном состоянии находятся все 25 ингушских домовладений, обсле­дованных в ходе проверки.

Проверкой также отмечено, что в селе систематически расхи­щаются строительные материалы с разрушенных и восстанавли­ваемых домов.

Например, на ул. Ленина, 13, с подворья гр. Патиева Я.М. уже с уложенных в фундамент 9 блоков 6 похищено. Без сомнения, эта акция проводилась в дневное время и с использованием подъем­ных механизмов и транспортных средств.

На ул. Ленина, 33, в домовладении Гадаборшева Б.Б. были выполнены в полном объеме все работы по закладке фунда­мента, однако весь фундамент разобран и все блоки вывезены. Указанным хищением причинен материальный ущерб в сумме 28 млн. рублей.

На ул. Ленина, 34, домовладение Дзаурова Д.З., – также с использованием автотранспорта похищен кирпич в количестве 36 тыс. шт.

В домовладении Кодзоевой К.М. (ул. Ленина, 16) объем вы­полненных работ составил 28,2 млн. рублей. Однако 9-10 сен­тября 1995 года вновь возводимое строение разобрано, весь кир­пич вывезен.

Домовладение Шаухаловой А.З. по ул. Горького, 5, до мая 1995 года стены дома были сохранены и по данному объекту были выполнены работы в объеме 27,1 млн. рублей. В сентябре 1995 года неустановленными лицами дом разобран и похищен кирпич. Со слов потерпевшей, указанное преступление совер­шено 7 сентября 1995 года. По данному факту в Кавказскую меж­региональную прокуратуру было передано соответствующее заявление.

На момент проверки в с.Куртат завезено 77 вагончиков для временного проживания возвращающихся ингушских беженцев. В течение 1995 года 2 вагона сожжены, 67 вагонов разбиты, разу­комплектованы и разграблены. Практически на территории села осталось в целости 8 вагончиков, в которых располагаются в течение светового дня рабочие ингушской национальности, ежедне­вно прибывающие в село из Ингушетии.

Отсутствие какой-либо безопасности, свидетельством чему явился обстрел жителей этого села 22 июня 1995 года, в резуль­тате которого 2 человека были убиты и 4 ранено, не дает возмож­ности гражданам ингушской национальности постоянно нахо­диться в селе. Выставленные на охрану общественного порядка посты правоохранительных органов Северной Осетии и мобиль­ного отряда Министерства внутренних дел Российской Федера­ции не принимают мер к предотвращению и пресечению подоб­ных преступлений, что в конечном итоге делает невозможным продолжение строительно-восстановительных работ в данном населенном пункте.

С одной стороны, руководство Северной Осетии противодей­ствует возвращению вынужденных переселенцев в места их пре­жнего проживания, официально мотивируя свою позицию отсут­ствием необходимой инфраструктуры, и отсутствием возможно­сти обеспечить ингушам безопасность.

С другой стороны, правоохранительные органы РСО, грубо игнорируя законы Российской Федерации, в том числе ст. 118 УПК РФ, преднамеренно не охраняют права граждан РСО ингуш­ской национальности и, более того, делают все возможное, чтобы в указанных населенных пунктах не было домов или вагон­чиков, пригодных для проживания ингушей.

В ходе проверки также отмечено, что правоохранительные ор­ганы запрещают лицам ингушской национальности свободно пе­редвигаться по территории населенного пункта и на всей терри­тории Республики Северная Осетия.

Необходимо отметить, что по отношению к жителям насе­ленных пунктов Пригородного района Республики Северная Осе­тия: Майское, Чермен, Карца, Дачное, Хурикау, где на постоян­ной основе проживает около 15 тыс. ингушей, в том числе и вер­нувшихся к своим домовладениям, со стороны руководства Осе­тии не предпринимаются реальные действия в решении социаль­ных проблем. А именно: предоставлении медицинской помощи, получении пенсий, пособий, пользование услугами почты, торго­вой сетью, транспорта и всех иных услуг и средств необходимых для жизни».

К изложенному выше необходимо добавить, что в других посел­ках – Карца и Чермен – лица ингушской национальности отде­лены от осетинского населения этих сел «колючей проволо­кой» – линией, за которой любому ингушу (ребенку ли, мужчине, женщине) грозит смерть. Заблокированные внутри отведенного им жизненного пространства, являясь юридически гражданами Северной Осетии, эти люди не имеют возможности работать, приобретать необходимые продукты питания, получать меди­цинскую помощь, учить детей в школах.

На территории Пригородного р-на фактически созданы резер­вации для ингушей.

В записке членов Общественной Палаты при Президенте РФ, подготовленной по итогам поездки в Республику Северная Осе­тия и в Республику Ингушетия сообщается: «Делегация, посетив село Чермен, поселок Карца, Попов хутор Пригородного района, станицу Орджоникидзевскую, города Назрань и Владикавказ, имела возможность встретиться с самыми разными представите­лями как конфликтующих сторон, так и Временной администра­ции.

В Чермене восстановлено 42 осетинских дома, ингушских – ни одного. Поселок со стороны Ингушетии заблокирован двумя траншеями и земляным валом между ними высотой 1,5-2 метра и колючей проволокой – спиралью «Бруно».

Поселок Карца превращен в полную резервацию – без средств связи, магазина, медицинского обслуживания. Выйти за пределы охраняемой зоны жители-ингуши практически не могут. Их отказываются обслуживать врачи-осетины во время, выделен­ное для врачебного осмотра. Разрушенные дома никто не восста­навливает. Систематически не выплачиваются пенсии, некото­рым пенсионерам по 2 года. Всего же на территории Северной Осетии с момента издания президентских указов переселено всего лишь 36 ингушских семей, причем, в сохранившиеся дома.

В согласительную комиссию, созданную в Северной Осетии и призванную решать судьбу возвращаемых беженцев, не вклю­чены представители ингушей. Милиция в зоне конфликта со­стоит из лиц осетинской национальности».

Список разрушений по ингушским населенным пунктам При­городного района дается в Приложении.