Джордж Ритцер Современные социологические теории

Вид материала

Документы

Содержание Микро- и макропозиций Полярные микро- и макропозиции Движение к интеграции микро- и макропозиций Примеры интеграции полярных позиций Интегрированная социологическая парадигма Многомерная социология

Подобный материал:

• Современные социологические теории, 14098.35kb.
• Демонстрационная версия рабочей программы по курсу «социология» выписка из учебного, 59.84kb.
• Выписка из Государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования, 270.96kb.
• Программа дисциплины Эмиль Дюркгейм вчера и сегодня для направления/специальности 020300, 87.35kb.
• Конспект лекций по социологии автор составитель, 713.04kb.
• Тематика курсовых работ по общей социологии Современные российские социологические, 35.76kb.
• Примерной программы наименование дисциплины: Современные социологические теории Рекомендуется, 169.92kb.
• Алексеева та современные политические теории опыт запада курс лекций московский государственный, 4958.5kb.
• Примерный перечень тем курсовых работ по дисциплине, 36.79kb.
• Тема: Становление и развитие социологии. Социологические теории, 59.99kb.

Глава 10

ИНТЕГРАЦИЯ

МИКРО- И МАКРОПОЗИЦИЙ

В данной главе, так же как и в следующей, мы рассмотрим два ведущих направления в современной социологической тео­рии. Мы проследим ее динамику начиная с 1980-х гг., (хотя, как мы увидим, здесь не обошлось и без предшественников современных теорий, сыгравших важную роль в социологии), когда в Соединенных Штатах отмечалось бурное развитие социологии, продолжающееся и в настоящее время. Прежде всего это касается вопроса о соотношении микро- и макросвя­зей. В главе 11 мы рассмотрим развитие социологической те­ории, в широком масштабе происходившее в Европе — что было вызвано повышением интереса к взаимосвязи между действием и структурой. Как мы увидим, между работами американских ученых, посвященными микро- и макроин­теграции, и европейскими теориями о деятельности соци­альных агентов и структуре, существуют как принципи­ально сходные моменты, так и существенные различия. Эти два направления сами могут рассматриваться как при­меры теоретического синтеза, а значит, и как один из эта­пов широкого движения к этому синтезу, который стал пред­метом рассмотрения II части настоящей книги.

Полярные микро- и макропозиции

До недавнего времени одним из крупнейших разногласий в американской социологической теории XX в. был конф­ликт между полярными микро- и макротеориями¹ (и тео­ретиками) и, что, возможно, более важно, между теми, кто таким образом интерпретировал социологические теории (Acher, 1982). Такие крайние концепции и интерпретации теорий имели тенденцию преувеличивать масштабы рас-

¹ Использование терминов «микро- и «макро» предполагает наличие ди­хотомии, однако мы отдаем себе отчет в том, что существует континуум! варьирующийся в пределах микро- и макроуровня (см. приложение).

[417]

хождения между микро- и макротеориями, а также, в более общем плане, кон­фликта и разногласий (Gouldner, 1970; Wardell andTurner, 1986a; Wiley, 1985) в социологической теории.

Идеи классиков социологической теории, рассмотренные в части 1 настоящей книги — Маркса, Дюркгейма, Вебера, Зиммеля, — можно понять (что многие и делали) как выражение полярных микро- или макропозиций. Однако наиболее оправдан взгляд — именно его мы и будем придерживаться, — согласно которо­му этих мыслителей заботило соединение микро- и макроуровней (Moscovici, 1993). Справедливо полагать, что Маркса интересует принудительное и отчуж­дающее влияние капиталистического общества на отдельных работников (и ка­питалистов). Центральный аспект теории Вебера — проблема трудного поло­жения индивида в железных тисках сложившегося рационального общества. Зиммеля, главным образом, интересовали отношения между объективной (мак­ро-) и субъективной (или индивидуальной, микро-) культурой. Даже Дюркгейм исследовал влияние социальных фактов макроуровня на индивидов и индивиду­альное поведение (например, самоубийство). Если мы принимаем такую характе­ристику классиков социологической теории, тогда оказывается, что немалая часть американской социологической теории XX в. утратила интерес к микро-макро­связи и характеризуется поляризацией микро- и макропозиций — т. е. превосход­ством теоретиков и теорий, придающих повышенное значение и влияние микро-либо макроуровню. Таким образом, рассмотренные в третьей части книги теории тяготели к той или иной крайности. Со стороны «макроэкстремизма» выступали теория конфликта, структурный функционализм и некоторые разновидности нео­марксистской теории (особенно экономический детерминизм). С «микроэкстре­мистской» — символический интеракционизм, этнометодология, теории обмена и рационального выбора.

Среди наиболее примечательных теорий XX в., преимущественно ориенти­рованных на макроуровень, выделяют «культурный детерминизм»¹ Парсонса (Parsons, 1966); теорию конфликта Дарендорфа (Dahrendorf, 1959) с ее упором на им­перативно скоординированных ассоциациях; и макроструктурализм Питера Блау, суть которого выражена в его броском заявлении: «Я структурный детерминист» (Blau, 1977a, р. х). Макроструктурный «экстремизм» также имеет и другие источ­ники (Rubinstein, 1986), в частности, концепции таких представителей сетевой тео­рии, как Уайт, Борман и Брейгер (White, Boorman, and Breiger, 1976), экологов, например Дункана и Шнора (Duncan and Schnore, 1959), и структуралистов, таких как Мэйхью (Mayhew, 1980). Далеко не каждый может превзойти максимализм позиции Мэйхью, который, в частности, говорит: «В структурной социологии еди­ницей анализа всегда является социальная сеть и никогда — индивид» (Mayhew, 1980, р. 349).

Как «микроэкстремистские» можно рассматривать немалую долю теорий, от­носящихся к символическому интеракционизму, и идеи Блумера (Blumer, 1969a),

¹ Даже такой сочувственный наблюдатель, как Джеффри Александер (Alexander, 1987, р. 296), при­знает свойственный Парсонсу «коллективистский уклон»; см. также Coleman (1986, р. 1310). Од­нако, хотя наибольшее влияние Парсонс имел в области коллективистской теории, в его творчестве можно обнаружить отчетливую линию на интеграцию микро-и макропозиций.

[418]

который зачастую имел в виду именно структурный функционализм, определяя символический интеракционизм как социологическую теорию, по-видимому, целиком сконцентрированную на микроуровневых явлениях (см. главу 6, где да­ется совершенно другая интерпретация воззрений Блумера). Еще более отчет­ливый пример крайней микропозиции мы находим в теории обмена Джорджа Хоманса (Homans, 1974), искавшего альтернативу структурному функционализ­му и нашедшего ее в наиболее радикальном направлении бихевиоризма, сфо­кусированном на микропорядке, которое развивает Скиннер. Кроме того, сюда относится этнометодология с ее вниманием к повседневной деятельности субъек­тов. У Гарфинкеля (Garfinkel, 1967) вызывали неприязнь макроподходы струк­турного функционализма и его тенденция превращать действующих субъектов в «остолопов».

Движение к интеграции микро- и макропозиций

Поляризация микро- и макроориентаций — тенденция, ставшая характерной для большой части социологических теорий XX в. Начиная с 1980-х гг., проявилось, преимущественно в американской социологии, движение от крайностей микро- и макроподходов к согласованности во мнении, что необходимо уделять основное внимание интеграции (или синтезу) микро-и макротеорий и/илиуровней социаль­ного анализа. Данный подход, в самом деле, отражает смену акцентов в социоло­гии по сравнению с подходом, характерным для 1970-х гг., когда Кемени утверж­дал: «Этому различию уделяется столь мало внимания, что термины "микро" и "макро" обычно даже не упоминаются в работах по социологии» (Kemeny, 1976, р. 731). Можно говорить о том, что в этом отношении американские теоретики социологии возродили теоретические установки классиков социологии.

Хотя особенно бурное развитие в новом направлении наблюдалось в 1980-е и 1990-е гг., ученые и раньше обращались непосредственно к вопросу соединения микро- и макросоциологии. Например, в середине 1960-х гг. Хельмут Вагнер (Wag­ner, 1964) исследовал взаимосвязь теорий частного и общего порядка. В конце этого десятилетия Уолтер Уоллэс (Wallace, 1969) изучил микро-макроконтину­ум, однако в его анализе этот вопрос отошел на второй план и рассматривался как дополнение к его базовой классификации социологической теории. В середине 1970-х гг. Кемени (Kemeny, 1976) призвал уделять больше внимания отличию микро- от макроуровня, а также способам их взаимосвязи.

Однако именно в 1980-е гг. мы стали свидетелями увеличению числа работ, по­священных вопросу объединения микро- и макропозиций. Коллинз утверждал, что работа над этой темой «обещает стать значительной базой для теоретического развития в ближайшее время» (Collins, 1986a, р. 1350). В своем введении к двух­томнику, одна из книг которого посвящена макро- (Eisenstadt and Helle, 1985a), а вторая — микротеории (Helle and Eisenstadt, 19.85), Эйзенштадт и Хелле сдела­ли вывод о том, что «противостояние микро- и макротеорий принадлежит про­шлому» (Helle and Eisenstadt, 1985b, p. 3). Подобным же образом, Мюнх и Смел-зер в своем заключении к антологии «Микро-макросоединение» (Alexander et al., 1987) заявили: «Полемические уверения в том, что один уровень фундамен-


[421]

Я использовал интегративный подход в работе «Выражая Америку: критика гло­бального общества кредитных карточек» (Ritzer, 1995). В частности, я обратился к идеям Ч. Райта Миллза (С. Write Mills, 1959) относительно взаимодействия между микроуровневыми личными и макроуровневыми общественными проблемами при анализе проблемных ситуаций, порождаемых использованием кредитных карточек.

Личные проблемы — те, что влияют на индивида и его непосредственное окру­жение. Например, муж, который бьет жену, создает проблемы для своей супруги, других членов семьи и, возможно, для себя (особенно если вступает в действие закон). Однако действия отдельно взятого мужа, бьющего свою жену, не порож­дают общезначимой проблемы: эти действия не приведут к массовому протесту за отмену брака как социального института. Общественные проблемы, как прави­ло, затрагивают большое количество людей и общество в целом. Разрушение бра­ка как института, отчасти из-за распространения случаев избиения женщин, было бы общественной проблемой. Между личными неурядицами и социально значи­мыми проблемами существуют различные взаимосвязи. Например, широкое рас­пространение первых может вырасти в общественную проблему, которая, в свою очередь, послужит причиной многих личных проблем.

Я исследую широкий спектр той и другой категории проблем, связанных с ис­пользованием кредитных карточек. Свою аргументацию и интегрированный под­ход к соединению микро- и макроуровней я проиллюстрирую на примере задолжен­ностей по потребительскому кредиту. На макроуровне совокупная потребительская задолженность стала общественной проблемой, поскольку значительное и растущее количество людей становится должниками компаний, эмитирующих кредитные карты. Следствием растущей потребительской задолженности является увеличение числа правонарушений и случаев банкротства. К макроуровню относится и остает­ся общественной проблемой также и та роль, которую играет правительство, потвор­ствующее росту задолженностей из-за своей склонности к накоплению долга. Боль­шую роль в том, что люди увязаю в долгах, играют компании-эмитенты кредитных карточек, которые делают все возможное, чтобы распространить их среди как мож­но большего числа пользователей. Например, все большее количество людей полу­чают по почте извещения о том, что им предоставляются уже оформленные кредитные карточки. Можно легко приобрести значительное их количество с внушительным размером перечисленного на них совокупного кредита. Возможно, наибольшее по­рицание вызвают действия компаний-эмитентов кредитных карточек, направлен­ные на то, чтобы сделать обладателями карточек студентов колледжей и старшекласс­ников. Молодых людей стараются поймать на «кредитный крючок». Такие действия, несомненно представляютобщественную проблему, создающую для бесчисленного количества людей личные трудности.

Обращаясь к личным проблемам, скажем, что миллионы людей сами влезают в долги, иногда непоправимо, в результате злоупотребления кредитными карточ­ками. Люди выстраивают огромные «пирамиды», порою выживая благодаря ис­пользованию кредита на одной карточке для минимальных платежей по другим. Доведенные до разорения, многие люди перестают соблюдать условия платежей и иногда вынуждены объявить о своем банкротстве. В результате требуются годы, а иногда и весь остаток жизни, чтобы покрыть старые долги и восстановить право

[422]

на получение кредитов. Даже если дело не заходит так далеко, многие вынужде­ны работать только для того, чтобы заплатить проценты по своей задолженности на кредитной карточке, не будучи способными изменить свой кредитный баланс. Таким образом, можно сказать, что они связаны пожизненным договором с фир­мами-эмитентами кредитных карточек.

Описанные здесь виды личных трудностей в совокупности порождают обще­значимые проблемы. И, как мы уже видели, таковые, например, политика и дей­ствия компаний-эмитентов кредитных карточек (предложение уже оформленных кредитных карточек и вербовка учащихся), способствуют возникновению личных сложностей. Таким образом, между личными неурядицами и общественными про­блемами, взаимно усиливающими друг друга, существует диалектическая связь. В более общем плане, приведенный пример с кредитными карточками показыва­ет приложимость интегрированного микро, макроподхода к изучению актуальной социальной проблемы.

Многомерная социология

Джеффри Александер предложил понятие «новая "теоретическая логика" социоло­гии» (Alexander, 1982, p. xv). Она затрагивает «социологическое мышление на каждом уровне интеллектуального континуума» (Alexander, 1982, р. 65). В этом аспекте Александер называет социологию многомерной. Хотя многомерность име­ет в его работе несколько значений, наиболее уместно говорить о многомерном по­нимании уровней социального анализа.

Начнем с рассмотрения того, что Александер (вслед за Парсонсом) называет проблемой порядка. Ученый полагает, что микро-, макроконтинуум («"индивидуаль­ный" или "коллективный" уровень анализа» [Alexander, 1982, р. 93]) связан с тем, как в обществе на разных уровнях создается упорядоченность. На макроуровне кон­тинуума порядок складывается извне и является по своей природе коллективист­ским; т. е. он порождается общественными явлениями. На микроуровне упорядо­ченность возникает из интернализованных факторов, она индивидуалистична по своей природе: порядок проистекает из индивидуальных договоренностей.

К проблеме порядка добавляется, в классически парсоновской манере, пробле­ма действия. Действие подразумевает материалистически-идеалистический кон­тинуум, соответствующий объективно-субъективному, который упомянут в моей интегрированной социологической парадигме. Как материальное, действие опи­сывается в качестве инструментального, рационального и обусловленного. Как нематериальное, оно представляется нормативным, нерациональным и аффектив­ным. Скрещивая предложенные Александером континуумы порядка и действия, мы получаем четыре уровня социального анализа, сильно напоминающие указан­ные мною (рис. 10.2).

Несмотря на то что терминология разнится, между моделями, предложенны­ми Александером и мною, почти нет различий. Отличие состоит в том, как мы соотносим четыре указанных уровня. Я уделяю внимание их диалектической вза­имосвязи, тогда как Александер акцентирует один из уровней.

Он считает, что «теоретически ошибочно» (Alexander, 1987, р. 295) отдавать предпочтение микроуровню и критически оценивает, например, символический

[423]

интеракционизм, а также те теории, которые отталкиваются от индивидуально-нормативного уровня нерациональной произвольной деятельности и на его осно­ве выстраивают макроуровни. По его мнению, недостаток этих теорий состоит в том, что, сохраняя понятия индивидуальной свободы и волюнтаризма, они не спо­собны исследовать особую (sui generis) природу коллективных явлений. Алексан-дер также критикует теории, например теорию обмена, которые отталкиваются от индивидуально-инструментального уровня и переходят от него к макроуровевым структурам типа экономики. Такие теории также, по его мнению, не в состоянии адекватно изучать макроуровневые явления. Таким образом, Александер подвер­гает критике все теории, берущие свое начало на микроуровнях и стремящиеся объяснить на этой основе явления макроуровня.

Что касается последнего, то Александер высказывает несогласие с коллектив­но-инструментальными теориями (например, экономическим и структурным де­терминизмом), придающими особое значение принудительному порядку и устра­няющими индивидуальную свободу. Суть его возражений заключается именно в том, что такие теории не учитывают индивидуальную деятельность.

Хотя Александер занимался изучением взаимосвязей между всеми четырьмя уровнями своей модели, его симпатии (что неудивительно, принимая во внимание его парсоновские и структурно-функционалистские корни) на стороне коллективно-нор­мативного уровня и тех теорий, которые от него отталкиваются. По его утвержде­нию, «надежда на соединение коллективного порядка и индивидуального волюнта­ризма лежит в русле нормативной, а не рационалистической традиции» (Alexander, 1982, р. 108). Принципиальное значение имеет точка зрения ученого, согласно кото­рой предпочтительна именно такая ориентация, поскольку источники порядка ин-тернализованы (в совести), а не экстернализованы, как это происходит в случае с коллективно-инструментальной ориентацией. Таким образом, этот подход к ин-тернализации норм учитывает как порядок, так и произвольную деятельность.

В целом, согласно утверждению Александера, любой индивидуальный, или мик­ро-, подход следует отвергнуть, поскольку он приводит к «беспорядочности и пол­нейшей непредсказуемости», а не к порядку (Alexander, 1985, р. 27). Таким образом, «общий абрис социальной теории может быть выведен только из коллективистской перспективы» (Alexander, 1985, р. 28; курсив мой). Выбирая их двух коллективист­ских направлений, Александер занимает коллективно-нормативную позицию.




[424]

Следовательно, с точки зрения Александера, социальные теоретики должны выбирать либо, коллективистские (макро-) позиции, либо индивидуалистский (микро-) подход. В первом случае возможен лишь «относительно небольшой» эле­мент индивидуального соглашения. Если же предпочтение отдается индивидуа­листской теории, тогда возникает «индивидуалистическая дилемма» в попытке ввести в теорию сверхиндивидуальные явления, чтобы объяснить присутствую­щие в ней элементы беспорядочности. Данную дилемму можно разрешить толь­ко, «если оставлена формальная приверженность индивидуализму» (Alexander, 1985, р. 27).

Таким образом, хотя Александер использует четыре уровня анализа, которые в значительной степени сходны с применяемыми мною, между этими двумя теория­ми обнаруживается существенная разница. Александер придает первостепенное значение коллективно-нормативным теориям и роли норм в социальной жизни. Я же отказываюсь считать важнейшим какой-либо уровень и выступаю за необхо­димость изучения диалектической взаимосвязи между ними. В итоге Алексан­дер преувеличивает значение макро- (субъективных) явлений, что весьма ограни­чивает его вклад в развитие теории микро-макроинтеграции. В своей более поздней работе ученый заявил: «Я считаю, что теоретики производят ошибочное обобщение, переходя от отдельной переменной к непосредственному воссозданию целого» (Alexander, 1987, р. 314). Можно утверждать, что Александер сам — один из этих тео­ретиков, поскольку стремится произвести ошибочное обобщение, переходя от кол­лективно-нормативного уровня к остальному пространству социального мира.

Не указывая непосредственно на работы Александера, Гидденс (Giddens, 1984) пришел к аналогичному выводу о том, что все работы, перенимающие парсонов-ское различение действия и порядка, в итоге неизбежно слабы на микроуровнях, особенно в области «знания социальных акторов как составной части обществен­ных практик. Я [Гидденс] не думаю, что какая-либо точка зрения, в значительной степени обязанная Парсонсу, может удовлетворительным образом изучить этот вопрос, составляющий самое ядро социальной теории» (Giddens, 1984, p. xxxvii).

Все же следует отметить, что Александер сформулировал более интегративный подход, определяющий взаимообусловленность понятий микро и макро. Свою точку зрения он формулирует следующим образом: «Коллективное окружение действия одновременно и вдохновляет, и ограничивает его. Если верна моя кон­цепция действия, это окружение будет рассматриваться в качестве его продукта; если я могу правильно построить концепцию окружения, действие будет считать­ся его конечным результатом» (Alexander, 1987, р. 303). Это уже более сложное, диалектическое понимание микро-, макросвязи, во многом схожее с моей инте­грированной социологической парадигмой, в отличие от его более ранней модели.