М. А. Мунтян геополитика и геополитическое мышление (история и современность) I классическая геополитика москва 2007 Курс лекций

Вид материала

Курс лекций

Содержание Вопросы для закрепления материала и самопроверки Основные термины и понятия Дополнительно можно прочитать Программа курса Постулаты геополитики

Подобный материал:

• Вопросы к экзамену по дисциплине «Геополитика», 29.62kb.
• 3 «Цели и задачи дисциплины» Цель преподавания дисциплины, 306.67kb.
• Геополитика, 22.33kb.
• Тема Геополитика как научная, 207.7kb.
• Программа дисциплины «Геополитика и ее развитие», 169.53kb.
• Рабочая программа дисциплины «геополитика» Направление подготовки, 496.75kb.
• Понятие геополитики как науки, 502.81kb.
• Итика и экономическая динамика евразии: история, современность, перспективы материалы, 4701.56kb.
• Курс лекций специальность 080105 «Финансы и кредит» Москва 2007, 659.57kb.
• Международный форум «Геополитика и проблемы безопасности Кавказа» (г. Владикавказ,, 37.05kb.

ПОСТУЛАТЫ

Человек, имеющий одни часы, твёрдо знает, который час. Человек, имеющий несколько часов, ни в чём не уверен.

Закон Сегала. «Мэрфология».


Анализ и обзор достижений различных школ в геополитической науке позволяют констатировать не только значительные различия в подходах, используемой методологии, в определении объекта исследования, наконец, в самом характере и направленности геополитического мышления, но и обнаружить чрезвычайно многочисленные толкования геополитики как научной дисциплины даже в рамках одной и той же политической культуры. Многие авторы использовали и продолжают использовать само понятие «геополитика» как своего рода политологический штамп столь широкого применения, что его содержание стало весьма противоречивым и порою несёт в себе взаимоисключающие элементы.

Именно их «трудами» и «заботами» подрывалось доверие к геополитике и геополитическому мышлению, применяемых для проникновения в суть сферы международных отношений и формулирования национально-государственных интересов и принципов геостратегического поведения в мире. К тому же в геополитике классического периода её развития нередко ощущался разрыв между уровнем изысканий теоретического характера, учитывающим все перемены в тенденциях научно-технологического и социально-политического обновления жизни человечества, и широким прикладным использованием возможностей и результатов этой научной дисциплины, подвёрстываемых, как правило, под управленческие нужды правящих элит тех или иных государств.

Проявляемые в литературе попытки «заземления», «национализации» геополитики отдельными авторами и школами в известной мере поколебали универсалистские устои этой научной дисциплины. Ее «деглобализация» автоматически вела к фрагментации понятийного аппарата и разрозненности в его интерпретации, абсолютизации одних и игнорированию других выявленных объективных и субъективных факторов и генерируемых в их взаимодействиях регулярностей или закономерностей. К. П. Плешаков даже высказал в этой связи мнение, что «никакого мало-мальски унифицированного геополитического учения не сложилось; возникли только достаточно устойчивые его компоненты, которые в той или иной конфигурации присутствуют в большинстве всех концепций»^.

И хотя в целом вряд ли можно солидаризоваться с подобной оценкой, тем не менее идея этого ученого об «устойчивых компонентах», характерных для различных геополитических концепций, представляется весьма верным наблюдением, ценность которого увеличивается использованием вычлененных таким образом геополитических постулатов (некоторые авторы называют их закономерностями) для верификации принадлежности к геополитике множества продвигаемых под её флагами околонаучных проектов и моделей. Речь идёт, таким образом, о выделении тех общих позиций, подходов, исследовательских результатов, которые проявились или были получены представителями различных геополитических школ на начальном этапе развития «классической геополитики». Это позволит, вместе с тем, провести ревизию теоретических основ геополитики в период её зарождения и становления.

ПОСТУЛАТ 1. Геополитика-это научная дисциплина, изучающая и трактующая историю и теорию мирового развития, международных отношений с материалистических позиций. Она возникла как наука о влиянии комплекса природно-географических факторов на исторический процесс, включая состояние и перспективы текущей мировой политики. К. Э. Сорокин считает геополитику материалистической альтернативой марксизму, хотя не приводит сколько-нибудь убедительных доводов в пользу своей точки зрения^.

Более основательным представляется в этой связи мнение Александра Дугина. «Как Маркс более чем убедительно вскрывает технику производственных отношений и их связи с историческими формациями, - пишет этот философ, - так и геополитика разоблачает историческую демагогию внешнеполитического дискурса, показывая реальные глубинные рычаги, решающим образом влияющие на международные, межгосударственные и межэтнические отношения. Но если марксизм есть глобальный пересмотр классической экономической истории, то геополитика - пересмотр истории международных отношений». В первом случае явно акцентируемый экономикоцентризм обусловил противопоставление теорий А. Смита и К. Маркса. Во втором - принцип географии как судьбы был использован для разделения планеты на подконтрольные талассократии и теллурократии зоны^.

С этой точки зрения международные отношения – продукт не повелений Бога или предписаний религиозных воззрений, не производное светских идеологий, не воплощение порывов человеческой натуры и не эманация конфликтов производительных сил с производственными отношениями. Они – многогранный, многослойный эволюционно-рациональный процесс, определяемый в конечном счете объективным закономерностям материального мира, в первую очередь природной среды.

Геополитика исходит из того, что международные отношения детерминируются не столько человеческой волей, будь-то воля вождя, политической элиты или даже большинства нации, сколько их географической средой, в которой нация возникла и развивается. «География, - отмечал американский геополитик Н. Спайкмен, - есть самый фундаментальный фактор во внешней политике государств, потому что он наиболее постоянен. Министры приходят и уходят, умирают даже диктаторы, но цепи гор остаются неколебимыми». За все пять тысяч лет истории международных отношений, считает этот учёный, не было ничего такого, что ослабляло бы данную исходную позицию геополитики. По его мнению, даже «союзы создаются не благодаря чувствам и эмоциям, а вследствие действия географических причин и баланса сил. Если при этом и возникают какие-нибудь дружеские чувства по отношению к союзнику, то они обычно являются следствием, а не причиной политического сотрудничества»^.

Х. Маккиндер, который сформулировал в 1904 году свою концепцию «географической оси истории», был абсолютно уверен, что нашёл основную доминанту исторического развития. «Мы впервые в состоянии предложить, с некоторой степенью определённости, корреляцию между большими географическими и большими историческими генерализациями (обобщениями). Впервые мы можем понять реальное соотношение событий в масштабе целого мира и можем искать формулу, которая будет отражать результаты географической причинности во всемирной истории и будет иметь практическое значение, так как организует конкурирующие силы в политике».

Он считал, что физические характеристики мирового пространства определяют тем или иным образом человеческие действия, в связи с чем постулировал: «Человек, а не природа, действует и инициирует, но природа в огромной степени контролирует». И далее он рассуждает: «Мне кажется, что впервые в постколумбову эру мы имеем дело с закрытой политической системой, хотя она и измеряется масштабами земного шара. Любой взрыв социальных процессов вместо распыления в окружающем неизвестном пространстве и варварском хаосе будет возвращаться многократно усиленным из самых отдалённых частей планеты, и слабые элементы политического и экономического организма мира в конечном счёте могут быть расшатаны».^

ПОСТУЛАТ 2. Геополитики обычно сводят географические факторы к двум их видам:

а) природно-климатическим (месторасположение, рельеф, климат, территория);

б) цивилизационно - политическим (народонаселение, культура, образование, политический режим, расположение той или иной страны по отношению к другим).

Они исходят из того, что географические реалии определяют важные стороны жизни наций в мировом сообществе народов: характер экономического развития и хозяйственных взаимодействий с внешним миром, место в общецивилизационном развитии на том или ином историческом этапе, удельный вес в системе международных отношений и т.д. Э.А. Поздняков отмечал по этому поводу: «…Не связанные друг с другом и растянутые на протяжении многих веков различные частные концепции географического детерминизма, как бы сгущаясь вместе и наряду со сгущением физического, земного пространства, обрели сначала вид науки политической географии, а затем и геополитики - этого чистого порождения ХХ века».^ Переход от политгеографии к геополитике произошёл по мере переноса акцентов с преимущественно географического аспекта воздействия окружающей природной среды на деятельность государств и народов на политический и политико-стратегический аспект роли и влияния географического фактора и прежде всего роли пространства в жизни государства.

Древние греки первыми обратили внимание на влияние географической среды на общественное бытие человека и его ассоциаций. Известный им мир они делили в соответствии с климатическими условиями. Философу Пармениду принадлежит идея пяти климатических поясов: одного жаркого, двух холодных и двух промежуточных. Аристотель, опираясь на эту концепцию, подчеркивал жизненные преимущества промежуточных зон, так как именно в одной из них греки создали свою цивилизацию. Значение географических условий для расцвета и гибели государств и целых цивилизаций отмечали Платон, Полибий, Цицерон и “отец географии” Страбон. Последний разделил мир на четырёхугольники и в рамках одного из них разместил известную ему человеческую ойкумену, которая состояла из Европы, Ливии и Азии. Вполне геополитическим в современном смысле этого понятия можно считать мнение Страбона о том, что необитаемые страны не представляют для него интереса. «Не служит никаким политическим целям, - писал он, - хорошее знакомство с отдалёнными местами и населяющими их людьми, особенно если это острова, чьи обитатели не могут ни помешать нам, ни принести пользы своей торговлей».

Уже в наше время теория климатических поясов приобрела новую жизнь. Широкое распространение получило убеждение, что история создавалась в пространстве между 20 и 60 градусами северной широты, в Северном полушарии, где расположен основной массив суши. С этой точки зрения политическая энергия мира генерировалась в основном в умеренных климатических зонах и исторические центры развития двигались с юга на север в рамках указанного географического коридора. Речные цивилизации Мессопотамии и Египта сменились городами-государствами Греции, затем могучей организацией Римской империи. Все древние цивилизации располагались в границах между 20 и 45 градусами северной широты, культурные и политические центры современной Европы, России, США и Японии размещаются между 45 и 60 градусами, то есть в прохладно-умеренной зоне^.

ПОСТУЛАТ 3. Основным «героем», субъектом исторических действий и объектом тщательного изучения геополитики является государство, его способности и возможности использования пространства для приращения силы, мощи, которая определяла его место и степень влияния в мире. Эта позиция была доминирующей для геополитиков классического периода развития этой научной дисциплины. Как предвидел Ф. Ратцель, именно потребность человека и социальных организмов во всё большем пространстве и способность людей эффективно его использовать станет основополагающим принципом международной политики ХХ века, в то время как государство будет выступать в качестве укорененного в почву живого организма, духовногое и нравственного образования.

Его ученик и последователь Р.Челлен, помимо пространственных черт, выделял еще четыре других ипостасей государства: экополитику - определённой формы хозяйство со своей собственной динамикой; демополитику – жизнь народа с его национально - этническими характеристиками; социополитику – социальное сообщество различных классов, страт и социопрофессиональных групп; кратополитику - формы государственного управления с их административными и конституционными структурами. Вместе взятые они, по выражению Р.Челлина, образуют «пять элементов одной и той же силы подобно пяти пальцам на одной руке, которая трудится в мирное время и сражается в военное».

Сила государства, по мнению «отца геополитики», определяет его место и роль в мире, поэтому сила – более важный фактор для поддержания существования государства, чем закон, поскольку сам закон может поддерживаться только силой. Х.Маккиндер в этой связи отстаивал тезис о принципиальном и неизбежном неравенстве возможностей различных государств в обладании силой. «Большие войны истории, - писал он в своей книге «Демократические идеалы и реальность”, - являются результатом неравного развития наций, и это неравенство есть не столько результат большей энергии или гениальности одной нации по сравнению с другими, но во многом оно является следствием неравного распределения людских ресурсов и стратегических возможностей на земном шаре».

«Другими словами, - продолжал он, - в природе не существует такого понятия, как равенство возможностей для наций. Или я абсолютно не понимаю факты географии». И далее: «Мы должны признать существование этих географических реальностей и принять меры с тем, чтобы повлиять на развитие событий»^. Маккиндер был, пожалуй, одним из первых политических стратегов ХХ века, который поставил под сомнение казалось бы непоколебимое преимущество морских держав перед континентальными, в связи с неуклонным ростом могущества которых он и призывал «повлиять на развитие событий» в пользу талассократий, чётко определив проблему и найдя её решение до того момента, пока процесс станет неуправляемым.

И сам термин «геополитика», и теория этой научной дисциплины, как считает Т.В.Андрианова, связаны с возникновением, развитием и падением великих держав. Статус геополитической державы предполагает не только наличие геополитических интересов, но и подкрепление их соответствующими аргументами. А таковыми на протяжении веков были сильная армия, хорошее вооружение, квалифицированное руководство. Империя Александра Македонского, Римская империя, Золотая Орда, Османская империя, Испанское королевство, Британская и Российская империи - всё это исторические примеры геополитических держав, менявших в соответствии со своими интересами политический и экономический облик целых континентов.

Если техническая оснащённость, а под нею подразумевались уровень вооружений и возможности транспортных и иных коммуникаций, позволяли навязать и близким, и дальним странам свой диктат, то геополитическая держава сразу же начинала действовать. По мнению Т.А. Андриановой, потребность научного анализа эффективности государственной политики по распространению своего влияния и власти в том или ином направлении не случайно совпала с эпохой империализма. Именно в это время «мировые горизонты империалистических держав приучали мыслить континентами”^. Т.В. Андрианова приходит к выводу, что в таком смысле геополитику можно рассматривать как предтечу очень популярных в настоящее время глобализма, глобального мышления, глобальных проблем¹⁰.

ПОСТУЛАТ 4. Классическая геополитика развивалась на убеждении, что для государства как своего рода живого организма естественна склонность к максимально возможному увеличению своей мощи, силы, что в зависимости от обстоятельств она, эта склонность, принимала формы экономического преобладания, политического господства, прямых территориальных захватов или приращений, нередко рассматривалась как постоянная. Её параметры выводились из географических факторов, но конкретное возрастание государственной мощи, как считалось, происходило в контексте мировой истории, во взаимодействии с другими государствами.

Сформулированное Ф. Ратцелем отношение к государству как «живому пространственному, укорённому в почве организму», который вписывается «в серию явлений экспансии Жизни, являясь высшей точкой этих явлений», стала главной мыслью и основой геополитической методики в классической версии этой научной дисциплины. В том, что касается территориальной экспансии «государства как пространственного феномена», то классическая геополитика выделила два её вида - меридианальную и широтную. Экспансия по оси Север-Юг как расширение военно-стратегического, политического, экономического, культурного влияния вдоль меридиана, считалась наиболее эффективной с геополитической точки зрения, что подтверждается историческим опытом. Широтная экспансия по параллелям трактовалась в качестве наступательной, более агрессивной и конфликтной, чреватой крупномасштабными военными столкновениями. Она возникала, как правило, после того, как исчерпывались возможности меридианальной экспансии. Начиная с Ф. Ратцеля, многие геополитики считали экспансию во всех её формах и видах закономерным явлением, «законом» международной жизни во все исторические эпохи.

Х. Маккиндер на основании подобного экскурса в историю пришел к выводу, что экспансия в равной мере была присущей и морским, и континентальным государствам и цивилизациям, причём, отмечал он, было бы серьёзной ошибкой выбирать среди них какого-либо постоянного фаворита в их исторической схватке. «Каждый понимает, - писал он, - что благодаря протяжённости океана и мобильности кораблей решающая битва на море имеет немедленные и долгосрочные результаты. Цезарь победил Антония и завоевал Средиземноморье. Британия одержала победу при Трафальгаре и получила полный контроль над океаном. Но мы хотим обратить внимание на значение баз для морской державы и отношение к ним континентальной державы. В конечном итоге это и есть фундаментальный вопрос. Речная египетская цивилизация испытала нашествие кочевников из глубин пустыни. Они перекрыли подходы к плодородным землям и завоевали Египет. Критская цивилизация была завоёвана пришедшими из глубин Балканского полуострова племенами. Македонская континентальная держава перекрыла водные пути для Греции и Финикии. Ганнибал постоянно угрожал водным путям Рима. Вопрос был решён в битве на континенте. Цезарь победил на море, но Рим всегда стремился удерживать и защищать свои границы на суше. В средние века христианские католические государства защищали себя на море, но имели за собой континентальные базы. Затем господство над морями перешло к государству, которое не имело такой широкой континентальной опоры, но имело достаточно плодородную почву и полезные ископаемые. И спустя почти три столетия «возникновение огромных могущественных сил, широко опирающихся на ресурсы континентов, препятствует тому, чтобы Британия оставалась хозяйкой морей».¹¹

В этом смысле показательно, что практически все авторы связывают выдвижение США в разряд геополитических держав с тем моментом, когда внутреннее развитие этой страны подготовило ресурсы для проведения экспансионистской политики на международной арене. И. Уоллерстайн в своей книге «Геополитика и геокультура» отмечает, что «начало пути США к нынешнему положению гегемона в мировой политике следует датировать 1873 годом». Именно в это время Великобритания начала терять свои господствующие экономические и политические позиции в мире, встречая растущую конкуренцию со стороны США, Германии и Франции. По его мнению, геополитические последствия этой конкуренции были молниеносными¹². Дж. Слоен корректирует указанную дату начала американской международной экспансии, считая ею 1898 год - время войны между США и Испанией. Но и он связывает именно с экспансией превращение США в «гранда мировой политики».

Более того, он подчеркивает, что предпосылки к экспансионизму были заложены раньше, когда Белый дом, формируя северную границу государства, а) прикупил у России в 1867 году Аляску; б) склонил территории, пограничные с Канадой (штаты Айдахо, Монтана, Вайоминг, Северная Дакота, Южная Дакота), присоединиться к «звёздам и полосам»; в) когда удалось поглотить «ничейные земли» (современные штаты Юта, Колорадо, Аризона, Нью-Мексика, Оклахома), находившиеся между восточными и западными штатами США; г) когда страна покрывалась сетью железных дорог, положивших начало интенсивного освоения ее внутренней территории.

Американо-испанская война стала результатом противоречий, возникших между двумя странами в связи с формированием южной границы США, и оказалась весьма удачным геополитическим дебютом этой страны. Американцы легко и быстро одержали победу, за 20 млн. долл. выкупили у Испании Филиппины. Именно с этой войной несколько позднее В.И. Ленин свяжет начало новой стадии общественного развития-империализма. Концом XIX века датируется и стратегия экспансии США в азиатско-тихоокеанском регионе, основы которой были разработаны адмиралом А. Мэхэном.

Практически то же самое можно наблюдать, если рассмотреть пример Германии, превращение которой после 1871 года в единое, промышленно развитое государство резко обострило международную обстановку. Молодая индустриальная держава не только не скрывала своих агрессивных планов и устремлений, но и деятельно готовилась к переделу сфер господства и влияния в мире. Германская геополитическая школа возникает и формируется на волне экспансионизма, характеризовавшей кайзеровскую политику. «Целью войны 1914 г. была попытка создать новый европейский порядок, при котором Германия бы доминировала. Вот как Рицлер, секретарь канцлера Бетман - Гольвега, описывает предполагаемый европейский союз: он был бы ни чем иным, как «европейской маской нашей воли к власти».

Бетман-Гольвег прекрасно понимал, что Великобритания не могла согласиться с тотальным германским господством в Европе. Поэтому Великобритания (как и Франция, и Россия) должна быть разбита, а это означало, что Германии предстояло играть роль сверхсилы. По свидетельству Рицлера, записывавшего мысли Бетман-Гольвега, тот считал: «Трагическая ошибка Англии, возможно, состояла в том, что она вынудила нас собрать все свои силы и использовать весь свой потенциал, и не только вовлекла нас в мировые проблемы, но и буквально заставила нас, против нашей воли, пожелать мирового господства». Последняя фраза особенно характерна для немцев как желание переложить на других моральную ответственность за агрессию¹³.

Проиграв вчистую в ходе первой мировой войны, Германия трудами геополитиков стала обосновывать необходимость и возможность реванша. «Именно Германия, разбитая и покорённая в результате поражения 1918 года, - писал американский исследователь А.Дорпален, - придала географии значение базиса для завоевания и национального самосохранения».¹⁴ К.Хаусхофер откровенно писал в этой связи, что «геополитика подготавливает инструменты для политической жизни в целом».¹⁵

ПОСТУЛАТ 5. Творцы классической геополитики, как и последовавшие за ними новые поколения ученых, исходили и исходят из того, что дихотомия «морских» и «континентальных» государств представляет собой одну из осей исторического развития. Они полагают, что разделение стран и народов по двум «номосам», двум модусам общественной жизни основано на фундаментальном характере объективных факторов, постоянно действующих в истории, что мобилизуемая в ходе их противостояния и противоборства энергия превращает международные отношения в едва ли не самую динамическую сферу жизни человечества.

Взаимоотношения Моря и Суши - постоянная тема геополитики на всех стадиях её развития, раскрываемая всеми приверженцами этой научной дисциплины, вне зависимости от того, по какую сторону «водно-земной» дихотомии они находятся. Подчёркивая известный из истории вечный протагонизм между «Левиафаном» и «Бегемотом», классики геополитики, тем не менее, не считали, что то или иное государство не может изменить свой «номосный» статус. Им было хорошо известно, что США с самого начала своего возникновения были «континентальной» страной и только спустя столетие они начали действовать как «морское» государство; что Франция всегда имела зачатки и «моря», и «суши» и это отражалось в ее поведении в Европе и мире, и т.д.

Это хорошо просматривалось в планах Наполеона, который сначала попытался отнять у Англии титул «владычицы морей», но когда это не удалось сделать из-за поражения при Трафальгаре, он сразу же переориентировался на достижение французской гегемонии на континенте, ради чего отправился в поход для покорения России. Ученые геополитики при этом исходили из того, что трансформация возможна лишь в одну сторону, то есть такую возможность имеет континентальное государство, чьи границы выходят на побережье океана и которое, обзаведясь многочисленным торговым и мощным военно-морским флотом, свяжет свою экономику и политику с контролем и доминированием на океанских коммуникациях. И всё же наиболее разработанная тема в трудах геополитических классиков - это противоречия и особенности борьбы стран и народов, принадлежащих к разным номосам.

К.Хаусхофер проявил особую прозорливость в том, что касается анализа специфики поведения в международных делах континентальных и морских государств. «Из-за своего климата, - писал он, - континентальные нации склонны к контрастам. Эволюционные тенденции, характерные для островных наций, играют подчинённую роль в их развитии, так как континентальные нации развиваются через революции. Они разрывают со своим прошлым, если оно кажется им обременительным. Они предпочитают последовательность, а не параллелизм. Соответственно, их действия более импульсивны: они склонны к радикальным решениям. Из-за отсутствия эластичности континентальные государства часто недооценивают достоинства островных, их цепкую изобретательность, гибкость, мобильность. Недооценивают они и присущую островным государствам стратегию окружения и тактику анаконды». И далее: «Континентальные государства более сильны, более жестоки, более консервативны в вооружениях, склонны пренебрегать частностями и в государственных, и в военных делах. Они стремятся их стандартизировать и координировать. Они безразличны к нюансам общественного мнения и часто платят за это довольно дорого».

Интересны высказывания Хаусхофера и относительно особенностей поведения островных, морских государств. «Как правило, - замечал он, - островные нации абсолютно не понимают проблем территориальных границ. Поэтому они неправильно оценивают континентальные пограничные ситуации и не могут понять опасности, внутренне присущие им. Они не понимают и условий действия континентальных армий. Если они посылают войска за море, то численность их, как правило, оказывается слишком малой. Они недооценивают важность континентальной массы и численность населения, всегда делают ставку не на сухопутные силы. Всё это приводит к неадекватному снаряжению, неожиданным изменениям стратегии, импровизациям, отклонениям от стратегической линии в условиях нехватки времени для подобных экспериментов. Живя в схожих физических и духовных условиях, островные государства понимают друг друга значительно лучше, чем они понимают континентальные государства».¹⁶

Х.Маккиндер первым из геополитиков высказал мысль о естественности для морских держав демократической системы управления, в то время как континентальные государства не безосновательно тяготеют к авторитарным методам управления общественными делами. Он увязывал трактовку и аргументацию этой научной позиции со степенью контроля человека над природой. Только высокий показатель в этой сфере позволяет, по его мнению, реализовать и поддерживать принципы демократии в обществе. Но вопрос контроля над природой со стороны общества никогда не может считаться окончательно решённым. При любом сбое в работе общественного механизма человек опять оказывается в зависимости от сил природы, причём природные факторы начинают в таком случае действовать с интенсивностью, зависящей от того, насколько благоприятна или неблагоприятна для человека данная среда обитания. В этой связи «общественный механизм» должен перестраиваться «на ходу», иначе общество быстро скатывается к революциям.

«Посмотрите, - пишет Маккиндер в своей книге «Демократические идеалы и реальность», - к какому критическому положению привёл Россию год внутренних революций. Она находится в состоянии паралича, когда мозг ещё видит и направляет, но нервы уже не дают сигнала мускулам»¹⁷. Разрушение общественного механизма весьма опасно, так как нарушается процесс аккумуляции богатства общества, а всё ранее накопленное растрачивается в течение 7-8 лет. Не допустить возвращения контроля природы над обществом и не растратить впустую национальное богатство – вот два условия сохранение демократических принципов управления делами общества, как считал Х.Маккиндер.

Если развитие морских государств геополитики можно описать, следуя метафоре движения круглого колеса (К. Маркс свёл действие возникающего здесь торгового строя к формуле «товар – деньги – товар»), то для континентальных государств характерны слабая историческая динамика, господство иеархических общественных структур и властные системы монархического типа. Их «летаргический сон» прерывается лишь сильными дозами проникающего сюда индустриализма и неорганичной для них модернизации.

Бразильский историк Н. Вернека Содре сравнивал развитие своей страны с вращением квадратного колеса, что многое объясняет в жизни и других континентальных государств. Оно, “вращение этого квадратного колеса”, требует колоссальных усилий всей нации. Колесо медленно и «со скрипом» поднимается на грань словно бы для того, чтобы продемонстрировать смену бурного, однобокого и неравномерного развития стагнацией и медленным движением в обратном направлении. Для следующего прыжка колеса вперёд нужно прилагать усилия, ещё более существенные, чем раньше, и так до той поры, пока грани квадратного колеса поистешутся терниями истории и соответствующая страна обретёт способность катить, а не трястись на дорогах прогресса¹⁸. Именно с процессами технологической и социально-политической модернизации континентальных держав связывал Х.Маккиндер накопление ими жизненной энергии и мощи, которые ставят под сомнение доминирующие позиции морских государств в мире.

ПОСТУЛАТ 6. Другой осью истории ученые геополитики классического периода развития этой научной дисциплины считали дихотомию «центр – периферия». Географы привычно констатируют в этой связи движение центров цивилизационного развития по оси юг-север, историки предпочитают мыслить движущие силы истории, в том числе процессы накопления капиталов и духовной энергии, в категориях движения с Востока на Запад, в связи с чем понятия «центр» и «периферия» в их интерпретациях носят конкретно-историческое содержание, меняющееся со сменой исторических эпох.

Классическая же геополитика описывает дихотомию «центр-периферия» в терминах конфликта между морскими и континентальными державами. Наиболее последовательно концепция преимуществ морских держав по сравнению с континентальными была разработана американским геополитиком А. Мэхэном. В его весьма объёмном и капитальном труде «Влияние морского могущества на историю» он рекомендовал учитывать пример Великобритании, флот которой позволил этой стране «присутствовать во всех точках земного шара» и над многими из них осуществлять контроль к собственной выгоде.

Х. Маккиндер выступил против тенденции «пренебрегать предупреждениями истории и рассматривать морское могущество как неизменно превосходящее, из-за единства океана, могущество континентальное». Именно с этим связана разработанная им концепция материковой сердцевины – хартленда, которая не просто стратегически важна для понимания всего мирового развития, но и по отношению к которой и в зависимости от которой формируется вся интерпретация системы международных отношений.

Идея противоборства центра и периферии, вне зависимости от того, в морском или континентальном номосе они «прописываются”, до сих пор находит своё отражение в творчестве современных учённых. Если американец И.Уоллерстайн в работе «Геополитика и геокультура» фактически исследует современные аргументы, свидетельствующие в пользу взглядов А.Мэхэна, то россияне Э.А.Поздняков и А.Дугин высказываются, вслед за Маккиндером, в пользу центральности евразийского хартленда.

Два профессора Вашингтонского университета США, Дж. Моделски и П. Морган, в 1985 году выступили с утверждением, что «глобальная политическая система», под которой они понимали международные отношения, представляет собой «институты и механизмы для управления глобальными проблемами или отношениями». В центр такой системы они поместили «мировые державы», чьё влияние доминирует в мире. По их представлению, сменяя друг друга, мировые державы формируют характер «глобальной системы».

“Если мы представим каждый период, который ассоциируется с той или иной мировой державой, как один цикл, – пишут они, - то тогда история системы может рассматриваться как серия длинных циклов”. Понятие “длинных циклов” вводится этими авторами для того, чтобы представить историю международных отношений после великих географических открытий, то есть с конца XV века до наших дней, в виде пяти последовательно сменявших друг друга этапов господства четырёх «великих держав». Это были Португалия, Нидерланды, Великобритания (господство которой в международных отношениях продолжалось два цикла) и США. Пятый цикл начался в 1914 году и назван учёными Вашингтонского университета «американским веком».

У авторов этой концепции «длинный цикл» равен 107 годам, по истечении которых лидерство в мировой политике переходит (или не переходит, как в случае с Великобританией) к другой державе. Обычно подобная «смена лидера» сопровождается, как утверждали Дж.Моделски и П.Морган, «глобальной войной». Не трудно заметить, что «мировыми державами» в интерпретации этих профессоров были исключительно морские государства. В то же время в их схеме игнорируются периоды доминирования Испании, Франции, а затем России в международных отношениях Европы и мира, равно как и целый ряд других нюансов отношений между морскими и континентальными державами в новое время.¹⁹

ПОСТУЛАТ 7. Геополитику как научную дисциплину нельзя рассматривать и оценивать только под углом зрения выявления политического потенциала географических факторов и их участия в формировании потенциала силы, могущества и влияния того или иного государства. Она прочно связана с процессом освоения человеком вещественного мира, с теми технологическими возможностями, которые имелись и имеются в его распоряжении в те или иные исторические эпохи. Как утверждает К. Плешаков, «научно-технический прогресс с каждым своим шагом изменял географические факторы бытования нации»²⁰.

Это понимали и принимали во внимание многие из основателей классической геополитики. Для Х. Маккиндера представляются не случайными такие совпадения во времени, как одновременное появление экономической концепции Адама Смита и паровой машины. Изобретение двигателя внутреннего сгорания и создание на его основе автомобиля, подводной лодки и аэроплана он связывает с распространением кредитной системы и бурным развитием финансово-экономической сферы жизни индустриальных обществ. В такой постановке вопросов Маккиндер пытался нащупать зависимости, существовавшие во взаимоотношениях науки с обществом и общества с наукой.

Использование результатов научных открытий и появлявшихся на этой основе технологических возможностей А. Мэхэн рассматривал на примере изменения геостратегических и международных экономических целей США в результате строительства Панамского канала. Признавая борьбу за выживание естественным состоянием нации, он видел только две формы, два пути реализации этой борьбы: войну и формирование потенциала возможностей. «Нации европейского типа, - писал американский адмирал, - включая США, всё больше и больше обречены искать ресурсы и рынки для своей промышленности и капитала в менее развитых частях мира, поэтому они находятся в состоянии взаимной конкуренции». С этой точки зрения реализация совместного американо - английского проекта в Панаме, длившаяся с 1901 по 1921 год, привела к ситуации, когда «независимо от того, каким количеством военной силы они (США) могут обладать, эффективность действий этой силы увеличивается благодаря Панамскому каналу»²¹.

Классическая геополитика не могла абстрагироваться от евроцентричности всего научного знания в эпоху собственного становления, от того самоочевидного факта, что именно «Запад разрабатывал, осуществлял и диктовал магистральные направления, пути и средства мирового развития, вовлекая в свою орбиту постепенно всё новые регионы, страны и народы. Европа дала современному миру, - пишет далее К.С.Гаджиев, - передовую научную мысль и идеи гуманизма, великие географические открытия, положившие начало объединению всей ойкумены в единое целое рыночной экономикой, институтами представительной демократии, традициями права и светского государства и т.д. Англичане, французы, испанцы, голландцы, заселив гигантские просторы так называемых «свободных» земель Северной и Южной Америк, Австралии и Южной Африки, положили начало новым нациям и национальным государствам европейского замеса“²³.

Формировавшаяся евроатлантическая цивилизация обнаружила непреодолимую тенденцию к пространственной экспансии. Её многочисленные формы и направления всего в трёх словах сформулировал известный идеолог и деятель Британской империи XIX века Сесиль Родс: «Расширение – это всё». О. Шпенглер, в свою очередь, считал тенденцию к расширению роком, «охватывающим позднего человека эпохи мировых городов, заставляющего его служить себе, вне зависимости от того, хочет он того или не хочет, знает ли он об этом или нет».²³ В начале XX века такие радикальные критики капитализма, как либерал Дж. Гибсон, марксисты Р. Люксембург, Р. Гильфердинг и В.И. Ленин, стали рассматривать присущий ему экспансионизм как особую стадию развития, назвав её империализмом и подчеркнув тем самым усиление борьбы на международной арене за передел мира.

ПОСТУЛАТ 8. Для геополитики овладение человеком вещественного мира теснейшим образом связано с развитием средств коммуникаций и транспорта, так как каждая серьёзная подвижка в этой сфере немедленно сказывалась на состоянии всего мирового расклада геополитических сил. Восхождения великих империй всегда были связаны с породиствми скакунами, парусными кораблями, пароходами, железными дорогами и другими средствами передвижения человека в пространстве, ибо “империя - это проблема транспорта”²⁴. Транспортные средства и коммуникации и сейчас продолжают оставаться основными инструментами овладения человеком пространства и времени. «Зависимость масштабов политической организации от издержек транспорта, - пишет К.С.Гаджиев в своей книге «Геополитика», - отчасти объясняет, почему империи и крупные государства вплоть до нашего времени концентрировались, как правило, в бассейнах рек и по морским побережьям (Мессопотамия и Древний Египет, Индия и Китай, Карфаген, Римская и Византийская империи и т.д.)».

Сперва развитие мореплавания связало мир в единую систему и дало морским державам преимущество по отношению к континентальным странам. Затем развитие сухопутных коммуникаций, главным образом железных дорог, в известной степени ликвидировало превосходство первых над вторыми, так как сделало возможным быстрое освоение, овладение континентальными пространствами, более или менее свободное маневрирование разного рода ресурсами и потенциалами.

Развитие воздухоплавания в очередной раз изменило геополитическое положение всех наций, подорвав традиционные понятия территориального суверенитета и естественной безопасности. «В век воздуха, - писал А.Тойнби, - местонахождение центра тяжести человеческой деятельности может быть определено не физической, а человеческой географией. Не расположением океанов и морей, степей и пустынь, рек и горных хребтов, дорог и троп, но распределением численности человечества, его энергии, способностей, мастерства и нравов»²⁵. Авиация, которая стала эффективным средством преодоления препятствий в виде гор, морей, океанов, громадных пространств для перемешению людей, во многом «размягчила» дихотомию морских и континентальных государств.

Делая экскурс в историю становления морского могущества европейских держав, Х. Маккиндер приходит к выводу, что освоение морских путей технологически было намного легче, так что их следует рассматривать в качестве естественных коммуникаций. Освоение же больших массивов суши было делом гораздо более сложным и практически невозможным до появления соответствующих транспортных и коммуникационных средств. Их развитие шло в таком направлении, что стратегические возможности континентальных государств непрерывно возрастали.

В ХХ веке мир перестал быть «побережным по своей сути», как считал британский геополитик, когда в пределах достижимости были только побережья, а основная территория материков оставалась недосягаемой из-за отсутствия дорог. В XVI веке Россия, завоевав Сибирь, устанавливает контроль над материковой сердцевиной (хартлендом) Евразийского континента. Освоение Сибири Маккиндер считал «великой революцией», выдвинувшей Российское государство в центр геополитического расклада сил в глобальном масштабе. Развитие в России железнодорожного транспорта и, в частности, строительство транссибирской магистрали, привело, по его мнению, к ещё одной переоценке геостратегических сил, так как при достаточной военной мощи государства, владеющего хартлендом, оно легко может перекрыть все океанические и морские пути сообщения. Формулируя итоги первой мировой войны, он заключал: «Мы избежали опасности в этот раз, но факт географии остаётся неизменным и предоставляет гораздо большие стратегические возможности для континентальных держав, нежели для морских»²⁶.

В свою очередь, К.С.Гаджиев считает, что развёртывание промышленной революции и развитие сухопутных коммуникаций, особенно бурное развитие железнодорожного, а затем автомобильного транспортов, позволили освоить огромные континентальные пространства, дав жизнь таким сухопутным гигантам, как Германия, США, Россия. Рассуждая о роли транспортных средств в возникновении великих империй, этот российский геополитик пишет: «Пожалуй, исключением из этого правила являются империи, созданные монголами и арабами. Любопытное объяснение факту возникновения и жизнеспособности империи арабов дал ибн Халдун. Он, в частности, утверждал, что пустыня, лишённая значительных топографических барьеров, являлась для арабов эквивалентом моря. Города в пустыне функционировали как морские порты».²⁷ Знаменательным представляется и то, что многие русские историки XIX века и практически все евразийцы характеризовали Россию как «сухопутный океан».

ПОСТУЛАТ 9. Суть геополитики как научной дисциплины связана главным образом с идеей пространства и контроля над ним. Как известно, авторство ввода в политический обиход термина «пространство» принадлежит Ф.Ратцелю, считавшим его фундаментальным понятием, которое способно раскрыть суть и характер общественных отношений. Государство, по его мнению, развивается успешно тогда, когда его политические руководители и народ обладают “чувством пространства“, идентичным в ратцелевском понимании “таланту к управлению” или “дару колонизации”. “В драме власти люди - герои до тех пор, пока они думают с позиций пространства. Как только и перестают обращать внимание на фактор пространства, они уходят в тень”, - утверждал этот германский политгеограф. И далее: “Пространство – решающий фактор в мировой политике. Обширные пространства сохраняют жизнь. Широкомасштабные изменения гораздо мягче можно провести на обширных территориях, а не на маленьких”. Особое внимание Ратцель уделял понятию “подчинение пространства”, которое в его интерпретации соединяло в себе и завоевание, и демографическое, хозяйственное освоение, и контроль.

Будучи представителем континентальной державы, которой еще предстояло бороться за право освоения свободной морской торговли, Ратцель подметил ее важное отличие от торговли континентальной. Свобода континентальной торговли достигается путем переговоров, так как контролировать коммуникации за пределами своей территории невозможно. Свобода же морской торговли, как считал Ратцель, достигается путем военного превосходства: “В отличие от континентальной, морская торговля достигает своих целей энергично и независимо. Первая не идет вслед за захватами и захваты не следуют за ней, но морская торговля идет одновременно с захватами”. Отсюда столь большое внимание морских держав к средствам, позволяющим контролировать океанические коммуникации, из чего он делал вывод о том, что “ морская торговля всегда ведет к политической экспансии “. Идеи Ф. Ратцеля именно в такой их направленности в дальнейшем развивал К. Хаусхофер, который впитал их, еще ребенком присутствуя при разговорах своего отца со знаменитым географом.

Классическая геополитика считала чрезвычайно важным такой показатель, как степень освоения народом пространства, которое он контролирует. Показатель этот складывался из учета следующих факторов:

а) плотности населения и его соотношения с имеющимися природными и иными ресурсами;

б) этнического состава населения, в первую очередь доли в нем титульной нации;

в) экономического освоения пространства, в том числе степени интенсивности хозяйства;

г) военного освоения пространства;

ж) цивилизационного освоения пространства;

з) освоения пространства контролируемыми коммуникациями.

Они, эти факторы, представляли собой, по сути, различные ипостаси контроля государства над пространством. С ними связаны и различные формы государственного контроля над территориями. В своё время Р.Челлен именно в этой связи пытался внедрить в политическую науку термины «экополитика» (изучение государства как экономической силы), «демополитика» («исследование динамических импульсов, передаваемых народом государству»), «социополитика» («изучение форм правления и власти в соотношении с проблемами права и социально-экономическими факторами»).

Классическая геополитика оперировала понятиями политического, военного, экономического, цивилизационного, демографического, коммуникационного пространственного контроля. В зависимости от физико-географических факторов, формы такого контроля также подразделялись на несколько категорий - наземный, океанический, воздушный.

Политический контроль опирается на ту или иную инфраструктуру, будь-то государственно-административные, партийные, договорные или «властно» - делегированные её разновидности. Политический контроль СССР над Средней Азией в 20-е годы базировался на государственно-договорных и «делегированных» (опора на лояльную местную элиту, пользовавшуюся значительной автономией) основах. В 1949-1953 г.г. Москва осуществляла непрямой политический контроль над КНР, используя договорные механизмы, а также ориентацию промосковской группы в руководстве страны.

Военный контроль - поддержание контроля над определённой территорией военными средствами. Примером такового являлась оккупация Афганистана СССР с 1979-1980 годов вплоть до вывода советской военной группировки из этой страны в 1989 году. Опосредованный военный контроль или проекция военной мощи на ту или иную зарубежную территорию или регион связывается, как правило, или с ограничением возможной геополитической экспансии, или закреплением плодов такой экспансии. Расширение НАТО на восток – типичный пример такового.

Экономический контроль. Растущая роль этой формы контроля над пространством подкрепляется глобализацией международных экономических отношений и возрастающим воздействием экономики на сферы жизни современных обществ. Классическая геополитика рассматривала экономическое проникновение как основную форму пространственной экспансии. Государство при этом играло центральную роль, организуя экономические союзы, таможенные унии, добиваясь доминирующих позиций по хозяйственной жизни и т.д.

Цивилизационный контроль. Имеет объективный характер, но трудно поддаётся чёткому описанию. Так как цивилизации, за редким исключением, отождествляются с группами государств, то цивилизационный контроль практически всегда выступает на субцивилизационном уровне и как понятие носит довольно условный характер. К примеру, цивилизационное поле российской цивилизации значительно обширнее, нежели территория современной Российской Федерации, так как она складывалась на пространстве исторической России. Попытки евроатлантической, китайской и исламской цивилизаций расчленить российское цивилизационное пространство за счёт переориентации на собственные геополитические центры возникшие здесь независимые государства подрывают их подконтрольность православно-христианской цивилизации. Для Китая, в свою очередь, геополитической проблемой является цивилизационный контроль исламской цивилизации над Синьцзяном, буддистской – над Тибетом и Внутренней Монголией.

Коммуникационный контроль. Наиболее прямая форма контроля над пространством. Контроль древнерусских княжеств над своими территориями не оспаривался другими этносами, но даже для урегулирования внутрирусских проблем локального характера коммуникационный контроль княжеств над пространством был чрезвычайно низким: описаны случаи, когда вооружённые дружины неделями блуждали по лесам, не в состоянии найти противника, также искавшего врага. К сожалению, и до сих пор коммуникационный контроль России над её Севером и Востоком желает быть гораздо более полным и эффективны;

Демографический контроль. Качественный и количественный показатели демографического контроля имеют чрезвычайно важное значение для обеспечения общего контроля над теми или иными пространствами. Примером такого рода может служить переселение в Синьцзян этнических китайцев (если в 1949 году их здесь насчитывалось 3-4 тысячи человек, то к 90-м годам в Синьцзяне было уже свыше 6 млн. ханьцев). С другой стороны, КНР может контролировать значительные пространства целого рода государств Юго-Восточной Азии, где этнические китайцы составляют значительную часть населения и контролируют важные сферы экономической жизни.

Наземный контроль. Распространяется на сухопутную часть земного шара, в том числе на недра. Это наиболее древнее измерение геополитического контроля, но и по сей день он остаётся базисным. В настоящее время наземный контроль невозможно эффективно осуществлять без других форм контроля.

Океанический контроль. Сыграл в истории роль интегратора мира. Остаётся таким и сейчас, идёт ли речь о военно-стратегическом, экономическом или цивилизационном контроле. Широкомасштабное использование ресурсов морского дна придаёт океаническому контролю новые и чрезвычайно важные аспекты.

Воздушный контроль. Развившись в последние 90 лет, изменил характер геополитического мышления, сделал возможным практический контроль над всем без исключения пространством планеты. Авиация в перспективе может ослабить традиционную роль океанического контроля как интегратора мира. Контроль авиации над пространством в настоящее время является определяющим при решении конкретных военных задач. ²⁸

Классическая геополитика исходила из того, что все формы контроля над пространством, взаимодействуя друг с другом, формировали в конечном счёте то, что мы называем контролем государства над определенной территорией. Анализ соотношений этих форм в каждом конкретном геополитическом случае представляет собой значительный практический интерес. Замечено, что чем полнее государство контролирует своё геполитическое пространство, чем теснее его «заселяет» и эффективно осваивает титульная нация, тем выше его геополитическая неуязвимость и тем выше шансы, что оно станет стремиться к геополитическому расширению (пример Англии, Германии). В то же время государство, слабо освоившее свою территорию, может стремиться к превентивному её расширению, чтобы отодвинуть границы от своего центра (пример России, Китая). В вопросе о контроле как над своим, так и над приобретённым или которое предполагается захватить, пространствами наблюдается чёткая динамика перехода от прямых к разного рода опосредованным его формам, особенно по мере приближения к современности.

ПОСТУЛАТ 10. Классическая геополитика, исходя из идеи продвижения мира к доминированию (мировому господству) морского или континентального геополитического центра, тем не менее всегда оперировала реальностями многополярного мира, состоявшего хотя бы из несколько больших пространств. Само миропонимание в этот период (до второй мировой войны) сохраняло свой евроцентристский характер. Европейские державы продолжали диктовать свою волю и определять правила политической игры на международной арене, отводя подавляющему большинству стран и народов пассивную роль объектов великих держав.

И первая мировая война с этой точки зрения, хотя и называлась «мировой», тем не менее представляла собой по существу войну западных стран за сохранение статус-кво или за передел уже поделённого мира в своих собственных интересах. Именно в этой связи Р.Гаркави определял геополитику как «картографическое представление отношений между главными борющимися нациями»²⁹, имея виду такие центры силы, как Великобритания, Германия, Россия, США, Франция, Япония. Однако с течением времени обнаружилось, что баланс сил, созданный концертом европейских великих держав, не выдерживает испытания на международной арене. Европейский по существу баланс силы стал слишком узким для расширившей свой ареал до уровня мирового международной политики. Её глобализация особенно рельефно проявилась в канун и в ходе второй мировой войны. Из нее система международных отношений вышла биполярной, удивительно точно отражавшей основную геополитическую дихотомию – “море” против “суши”, талассократия против теллурократии, Бегемот против Левиафана.

К.С. Гаджиев не без основания считает, что традиционная геополитика сформировалась в рамках евроцентристского мира и евроцентристской парадигмы мирового развития. С этой точки зрения представляется естественным, что мы вправе говорить о последних десятилетиях XIX и первых десятилетиях ХХ века как о периоде, когда евроцентристский мир достиг своего апогея. Он характеризовался:

- развитием технических возможностей, позволивших государствам с помощью развитых средств связи и коммуникаций установить полный контроль над своими пространствами;

- расширением экономических возможностей внутренней интеграции стран в процессе формирования рыночных структур;

- вызреванием мировой экономической системы, основанной на инфраструктуре национальных государств;

- становлением массовой системы образования, которая способствовала социализации подрастающих поколений в качестве членов гражданского мира;

- утверждением парламентской системы правления с её системой представительства и выражения народной воли и т. д.

Нападение японской авиации 7 декабря 1941 года на Перл-Харбор и связанное с этим вступлением США во вторую мировую войну воочию и продемонстрировали начало конца евроценристского мира и начало новой эпохи в мировой истории³⁰.


ВОПРОСЫ ДЛЯ ЗАКРЕПЛЕНИЯ МАТЕРИАЛА И САМОПРОВЕРКИ

1. Назовите все 10 постулатов классической геополитики.
   
2. Попытайтесь хотя бы выборочно охарактеризовать содержание трех-четырех из постулатов.
   
3. Назовите формы контроля государства над пространством.
   
4. Охарактеризуйте соотношение форм контроля государства над пространством и проводимой им внешней политикой.
   

ОСНОВНЫЕ ТЕРМИНЫ И ПОНЯТИЯ


ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ЦЕНТР (ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОЛЮС)- как правило, центр геополитической интеграции, активный субъект масштабного геополитического процесса. Он осуществляет меридианальную интеграцию, то есть связывание отдельных пространственных секторов в единое целое по меридиану, в направлении Север-Юг. Она позитивна в случае уверенного контроля над северными и центральными областями. Негативна в случае, если на севере и в центральных областях есть геополитические образования, чья лояльность геополитическому центру сомнительна или слаба. Широтная интеграция (интеграция по параллелям) - наиболее уязвимый и сложный момент связывания подконтрольных центру геополитических пространств. Осуществление её рационально лишь в максимально мирных, дипломатических формах. Подобного рода интеграция основана на постепенном присоединении разнородных регионов к центральной части через лояльность центру отдельных пространственных секторов. Связи между геополитическими центрами образуют геополитические оси, то есть союзы.


ЕВРОЦЕНРИЗМ – исходное положение многих научных и общественно-политических направлений мысли, концепций, доктрин; весьма распространённая точка зрения об авангардной роли в мировом развитии евроатлантической техногенной цивилизации; центральный пункт господствовавшей до недавнего времени лапласовско - ньютоновской научной картины мира, рассматривавшей фундаментальные естественные и социальные процессы как строго детерминированные и обратимые.

Рационализм и связанная с ним наука – эти творения европейского гения, позволили человеку проникнуть в тайны микро- и макромира, создать для общественной жизни удобства и комфорт, о которых прежние эпохи даже не могли и мечтать, в известном смысле овладеть временем и пространством. В прогрессистской концепции исторического движения вперёд и вверх, от плохого к лучшему, от низшего к высшему, от несовершенного к совершенному Европа и рождённая ею цивилизация стали рассматриваться в качестве парадигмальных ориентиров для развития всего остального мира. Вестернизация, то есть овладение формами и средствами общественного развития, характерными для евроатлантической цивилизации, начала восприниматься как способ решения всех проблем человечества.

Развитие науки и всемирно-исторического процесса между тем обнаружили свидетельства ошибочности и упрощённости концепций, связанных с евроцентризмом и евроцентристскими взглядами на мировое развитие. Ещё в конце XIX – начале ХХ века многие выдающиеся умы человечества заговорили о «закате Европы» (О.Шпенглер), «увядании творческих сил западной культуры» (П.Сорокин), то есть подняли вопрос о кризисе евроантлантической цивилизации. К концу ХХ столетия предпринимаются серьёзные попытки разработать новую научную картину мира, основывающуюся на идее многоцентрия, плюрализма опытов продвижения в будущее различных частей мира.

С этой точки зрения евроцентристский мир, существовавший с XV века, уже закончил свой исторический путь, но это вовсе не означает, что вместе с этим уходит в небытие и евроатлантическая цивилизация. В контактах с другими цивилизационными феноменами современного мира она ищет энергию для самореформирования, влияя на мир развёртыванием научно-технической революции и опытом продвижения к информационной фазе развития человечества. Этот мир становится одновременно всё более единообразным и разнообразным, дополняя гомогенизацию экономических отношений, технологических и научно-производственных процессов существенной дифференциацией на уровне жизненных начал и традиций народов, демонстрируя свой социокультурный, этнонациональный, профессиональный, духовно-ценностный плюрализм. И одним, но не единственным и даже не приоритетным, из его центров становится евроатлантическая цивилизация, что кардинальным образом меняет смысл и содержание термина «евроцентризм».


ДОПОЛНИТЕЛЬНО МОЖНО ПРОЧИТАТЬ

1. Плешаков К. Компоненты геополитического мышления // Международная жизнь, 1994. №10.
   
2. Плешаков К. Геоидеологическая парадигма: взаимодействие геополитики и идеологии на примере отношений между СССР, США и КНР в континентальной Восточной Азии (1949-1991 г.г.). М.,1994. С. 5-25.
   
3. Гаджиев К.С. Геополитика. М.,1997. С. 17-23, 33-36.
   

ПРОГРАММА КУРСА

«ГЕОПОЛИТИКА И ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ»

ГЕОПОЛИТИКА: ЧТО ЭТО ТАКОЕ?

(лекция, 2 часа)

Геополитика как одна из научных дисциплин, изучающая международные отношения. История возникновения геополитики как науки. Географический детерминизм и геополитика. Геополитика и политическая география: общее и особенное. Геополитика как «географическая ось истории». Геополитика и теории общественного развития сквозь призму дихотомии морских и континентальных держав. Периодизация геополитических идей и эволюции геополитического мышления: этапы классической, ревизионистской и современной геополитики. Основные черты и особенности морской и континентальной геополитик. Геополитические научные школы: англо-американская, французская, германская, российская. Геополитика войны и геополитика мира. Судьба геополитики как науки после геополитической катастрофы конца 80-х - начала 90-х годов XX столетия. Современная геополитика в трактовке российских ученых: Т.А. Андриановой, К.С. Гаджиева, А.Г.Дугина, Э.А. Позднякова, К.Э. Сорокина, Ю.В. Тихонравова и др.


ГЕОПОЛИТИКА КАК НАУКА: АРГУМЕНТЫ «ЗА» И «ПРОТИВ» (семинар, 2 часа)

1. Назовите несколько принципиальных отличий, разграничивающих политическую географию и геополитику.

2. Приведите аргументы «за» и «против» квалификации геополитики как: а) “фундаментальной науки”; б) науки - «перекрестка»; в) «промежуточной» науки; г) лженауки.

3. Почему геополитика не может стать массовой идеологией?

4. В чем суть геополитического подхода к международным отношениям?

Литература:

1. Гаджиев К.С. Геополитика. М., 1977. С. 5 - 17.

2. Дугин А.Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России, М., 1977. С. 7-20.3. Поздняков Э.А. Концепция геополитики. В сб. ст. «Геополитика: теория и практика». М., 1993. С. 7-23.

4. Тихонравов Ю.В. Геополитика. М., 1998. С. 16 - 56.


ПОСТУЛАТЫ ГЕОПОЛИТИКИ

(лекция, 2 часа)


Постулаты как константы геополитического подхода к международным отношениям на протяжении всей 100-летней истории геополитики:

а) предсказуемость международных отношений в связи с их обусловленностью объективными природно-географическими факторами и перманентно существующими материальными обстоятельствами;

б) природно-климатические и цивилизационно-политические факторы как объективные детерминанты политики;

в) государства - живые организмы и их центральная роль в истории международных отношений;

г) противоборство морских и континентальных держав как главный движущий механизм мировой истории;

д) дихотомия «центр-периферия» в качестве одной из консолей геополитического подхода к истории международных отношений;

ж) геополитика как познание процесса овладения человечеством материального мира, его пространств;

з) контроль над пространствами и коммуникациями как центральная проблематика геополитики;

и) развитие науки и техники и их влияние на содержание геополитических постулатов.


ДИХОТОМИЯ МОРЯ И СУШИ В ГЕОПОЛИТИКЕ (семинар, 2 часа)

1. Понятия «теллурократии» и «талассократии» в геополитике.
   
2. Различия в морском и континентальном развитии стран и народов.
   
3. Доминирование морских держав в истории международных отношений.
   
4. Возникновение и развитие политических идей атлантизма и мондиализма.
   
5. «Холодная война» как отражение специфического силового равновесия между морским и континентальным блоками государств после второй мировой войны.
   

Литература

1.Андрианова Т.В. Геополитические теории XX в. М., 1996. С. 82 - 107.

2. Дугин А.Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. М„ 1997. С. 107 - 121.

3. Нартов Н.А. Геополитика. Учебник. М., 1999. С. 73 - 90.

4. Поздняков Э.А. Концепция геополитики. В сб. ст. «Геополитика