Составитель. И. А. Муромов, 2003
| Вид материала | Документы |
- И. А. Муромов введение вэтой книге рассказ, 11923.67kb.
- Литература. Учебник хрестоматия для общеобразовательных учреждений. В 2-х частях., 113.09kb.
- Библиографический указатель Составитель: Елисеева, 346.68kb.
- Программа курса, темы практических занятий, рефератов, курсовых и дипломных работ Казань, 93.35kb.
- Содержание, 3544.56kb.
- Игорь Анатольевич Муромов, 8655.42kb.
- Закон Украины "О правовом статусе иностранцев и лиц без гражданства", 157.42kb.
- Культура, 1654.22kb.
- Игорь А. Муромов, 8264.88kb.
- Программа курса «содружество независимых государств» Составитель, 286.04kb.
фильмов. А я не мог ни работать, ни развлекаться".
Прошло года два. Чарли и Полетт уже не жили вместе, но еще не были в разводе и
оставались добрыми друзьями. В Европе между тем собирались тучи новой войны, и
Чаплин решил снимать комедийный фильм "Диктатор", высмеивающий Гитлера. В
разгаре работы над фильмом режиссера начали предупреждать, что у фильма будут
неприятности. И хотя "Диктатор" имел большой успех у зрителей, отношение Чаплина
с прессой и правительством становились все прохладнее.
Полетт развелась с Чаплиным тихо - она сделала это в Мексике, избежав тем самым
очередного скандала в прессе. Впрочем, возможно, это объясняется тем, что
события в Европе заслонили все остальное. Гитлер напал на Россию. Нацисты стояли
под Москвой, а Рузвельт тянул с открытием второго фронта. Однажды Чаплина
попросили выступить на митинге члены Комитета
282
100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ
помощи России в войне. Речь эту Чаплин начал с приветствия "Товарищи!" и горячо
уверял присутствующих, что нужно помочь русским.
С этого и начались неприятности. Впрочем, вначале внешне все было спокойно. Но
судьба послала Чарли встречу с Джоан Берри, начинающей актрисой, которая сыграла
в его жизни роль злого гения. Они стали довольно часто встречаться, и Чаплин
заключил с Берри контракт на роль в его следующем фильме, сценарий которого он
писал в это время. Но после заключения контракта Берри резко изменилась - начала
приезжать к нему пьяная среди ночи, буянить, устраивать скандалы. Когда Чаплин
не пускалее в свой дом, она била окна. Чаплин дал ей денег и оплатил проезд до
Нью-Йорка с одним условием, что она разорвет с ним контракт на роль в фильме. Он
надеялся, что избавился от нее навсегда, но не тут-то было. Однажды она снова
ворвалась в дом Чарли, устроила скандал, била стекла. Он вызвал полицию. И после
этой мерзкой истории с Берри Чаплин встретил главную любовь своей жизни. Он
искал замену Берри для главной роли в фильме "Призрак и действительность". Ему
предложили познакомиться с Уной О'Нил, дочерью известного драматурга.
"Она улыбнулась, - вспоминал Чарли, - и мои мрачные предчувствия сразу
развеялись. Я был пленен ее сияющей прелестью и каким-то особенным, ей одной
присущим обаянием... Чем больше я узнавал Уну, тем больше меня изумляли ее
чувство юмора и терпимость - она всегда с уважением относилась к чужому мнению.
Я полюбил ее и за это, и за многое другое". Чаплин готов был к съемкам нового
фильма, но снова появилась Берри и заявила, что она беременна от него. Началась
травля Чаплина в прессе, и они с Уной решили немедленно пожениться. Чарли было
тогда пятьдесят пять лет, Уне еще не исполнилось восемнадцати. Долговязая
профессорская дочка была угловата и не очень разговорчива, но ни возраст жениха,
ни его маленький рост ее не смущали. Новобрачным удалось обмануть репортеров,
зарегистрировать брак в тихом маленьком селении под Санта-Барбарой и провести
вдвоем медовый месяц.
Увы, начало их семейной жизни омрачил судебный процесс, который Берри затеяла
против Чаплина, предъявив иск об отцовстве ее ребенка. Судья вынес решение о
необходимости проведения анализа крови на ДНК Результат разочаровал всех
скандалистов и врагов Чарли: он ни в чем не был виноват, ребенок был не его,
девушка обманывала. И все же, ко всеобщему изумлению, судья вынес вердикт:
Чаплин все равно должен выплачивать матери ребенка необходимое пособие. Многие
увидели в этом решении суда еще одно подтверждение того, что Голливуд никогда не
любил гениального актера.
Процесс совершенно вымотал Чаплина. "Я был не в состоянии с кем-либо встречаться
или разговаривать. Я чувствовал себя опустошенным, оскорбленным, выставленным на
посмешище. Даже присутствие слуги смущало меня". Но, отдохнув вдвоем с молодой
женой вдали от Голливуда, где их не мог найти ни один репортер или приятель,
Чаплин вернулся к делам. Он дописал сценарий "Мсье Верду" и собрался приступить
к съемкам. К его большой радости, Уна заявила, что не хочет быть актрисой.
Наконец-то у Чапли-
283
на появилась жена, которая не пыталась с его помощью сделать карьеру звезды
кино. Он был счастлив.
Фильм "Месье Верду" был хорошо встречен публикой, но пресса и многие критики его
не приняли. Мало того, на Чаплина обрушились обвинения в том, что он пособник
коммунистов. Члены Католического легиона пики-тировали кинотеатры, и фильм всюду
снимали с проката. Он едва окупил свои затраты, не получив никакой прибыли.
Тогда Чаплин сделал новый фильм - "Огни рампы", но его уже мало волновал успех
или неуспех картины, поскольку они с женой решили выехать в Европу. Едва пароход
отплыл от берегов США, Чарли принесли радиограмму, в которой говорилось, что
въезд в Соединенные Штаты ему закрыт. Погостив в Лондоне, семья Чаплина, в
которой было уже четверо детей и ожидался пятый, решила поселиться в Швейцарии.
Они купили большой дом в селении Корсье с участком и садом.
Чарли Чаплин, живя в Швейцарии, не скучал по Нью-Йорку, который слишком
изменился со времен его молодости и работы в Голливуде. В Швейцарии у семьи
Чаплина было много друзей, среди них королева Испании, граф д'Антраг, кинозвезды
и писатели. Весной в гости приезжали англичане и американцы, а сами Чаплины
постоянно ездили в Лондон, Париж, Венецию и Рим. Уна была для Чаплина не только
женой, матерью его детей, другом в несчастье - она стала его божеством. Старость
великого комика прошла в удивительной гармонии с этой хрупкой, скромной и милой
женщиной, которая родила ему пятерых дочерей и троих сыновей.
КАРЛ VII
(1403-1461)
Французский король (с 1422), из династии Валуа, сын Карла VI и Изабеллы
Баварской Коронован в Реймсе (1429). При нем закончилась
Столетняя война (1337-1453). Прагматичной санкцией 1438 года способствовал
получению французской церковью определенной независимости
от папства.
В 1422 году в Пуатье своим королем арманьяки провозгласили Карла VII. Франция в
то время была официально разделена на две части. В одной из них правил
французский король Карл VII, в другой от имени несовершеннолетнего англичанина
Генриха VI - регент герцог Бедфордский. Гражданская война между арманьяками и
бургиньонами разразилась с новой силой.
30 сентября 1435 года скончалась Изабелла Баварская, поддерживавшая бургиньонов
и Генриха VI. Через пять месяцев после ее смерти Париж сдался коннетаблю
Ришмону, а Карл VII наконец смог беспрепятственно войти в свою столицу. Минуло
еще восемь лет, в течение которых продолжались военные действия между Англией и
Францией. Франция постепенно восстанавливала свои прежние границы. 28 мая 1444
года было подписано перемирие с Англией. Король наконец получил возможность
перевести дух. Теперь он мог
284
100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ
подумать о том, как поразвлечься. Со свойственной ему страстностью - в молодости
у него была тысяча любовных похождений, и ему удавалось частенько изменять своей
супруге, королеве Марии, - стал заглядываться на молодых фрейлин.
Первая, привлекшая его внимание, была мадам де Жуаез. Она была общепризнанной
красавицей. Ее наряды были самыми богатыми и изысканными в королевстве. Ее
платья были обшиты редким мехом; драгоценности, которые она носила, могла
позволить себе лишь королева.
Карл VII, встретив однажды мадам де Жуаез в коридоре, жестами и нежными словами
сделал ей нескромные предложения. Хитрая красавица притворилась, будто смущена.
Она прекрасно знала, что ей надо делать, и принялась кокетничать, стараясь
вызвать нежную страсть в Карле. Но такие игры могут привести к непредсказуемым
последствиям: однажды утром молодая женщина поняла, что влюбилась в короля, и
поняла, что попала в собственную ловушку. Мадам де Жуаез старательно скрывала
свои чувства, но любопытное происшествие раскрыло их Карлу VII. Это случилось в
Шинонском лесу во время верховой прогулки, которые обычно совершались
королевским двором перед заходом солнца Королю удалось увлечь за собой мадам де
Жуаез, и они немного отделились от свиты. Карл VII стал в привычной для себя
манере вести с ней вольные речи, пытаясь завоевать ее расположение, о чем он
страстно мечтал. Когда он, увлеченный собственной речью, наклонился к мадам де
Жуаез, чтобы шепнуть ей на ухо слова признания, его лошадь, чего-то испугавшись,
вдруг стала на дыбы. Если бы Карл не проявил впечатляющую силу духа, животное
могло бы рухнуть на землю, подмяв его под себя. Мадам де Жуаез, увидев это,
сильно побледнела, она так испугалась, что едва не упала в обморок.
Взволнованный король ненадолго лишился дара речи. Что касается мадам де Жуаез,
она дрожала всем телом и молчала вплоть до возвращения в Шинон. Едва прибыв в
Шастель, они, не произнеся ни слова, обнялись и провели вместе ночь.
Их роман, бурный и страстный, длился до того дня, как Карл VII познакомился с
фрейлиной королевы Сицилии. Она была так прекрасна, "что он страстно желал ее
возбудить и думал, что его мечты могли осуществиться лишь во сне".
Очарованный, он с восторгом созерцал ее пепельного цвета волосы, голубые глаза,
совершенный нос, очаровательный рот, обнаженную грудь. Наконец, Карл спросил ее
имя.
"Я дочь Жана Соре, зовут меня Агнесса Сорель, - ответила фрейлина".
285
Ничего не ответив, король направился в свои апартаменты. Казалось, никогда в
жизни он не был так влюблен. Агнесса поразила Карла VII своей красотой, и он
поднялся к себе в состоянии, близком к экстазу.
В тот же вечер Карл VII попытался заявить о своих нежных чувствах Агнессе, но
молодая девушка убежала с испуганным видом, который только распалил в короле
желание. В течение нескольких дней его вздувшиеся вены на висках служили
предметом разговоров при королевском дворе.
Но однажды утром наблюдательные придворные заметили, что у короля обычный вид, и
все поняли, что красавица Агнесса уже не проводила ночи в одиночестве. Мадам де
Жуаез, когда ей сообщили, что она попала в немилость, слегла от ревности и от
огорчения, а не на шутку встревоженный муж заставил ее даже принять лекарства,
желая вернуть супругу к радостям жизни. Эти лекарства оказали превосходный
эффект! Через пятнадцать дней мадам де Жуаез стала любовницей господина де Ла
Тремуйля...
Через несколько месяцев о любовной связи короля и дамы из Фроманто знал весь
двор. Одной королеве не было ничего известно. Но однажды вечером Мария Анжуйская
встретила фаворитку короля, прогуливавшуюся по одному из коридоров дворца с
обнаженной грудью Такой вольный вид кое о чем говорил, и это дало королеве пищу
для размышлений. И Мария Анжуйская стала наблюдать за своим супругом. Карл был
очень осторожен, и летописец Жан Шартье сообщал, "что никто никогда не видел
Агнесс, целующейся с королем..." Но все были вынуждены признать, что между ними
существовали тайные интимные отношения, ибо в 1445 году красавица почувствовала,
что беременна...
Добрая и снисходительная королева смирилась с изменой мужа и стала поддерживать
теплые отношения с его любовницей Они даже вместе гуляли, слушали музыку и, ведя
светские беседы, обедали, что очень радовало Карла VII, для которого не было
большего удовольствия, чем видеть полное согласие вокруг...
В течение нескольких лет король, судя по отзыву папы Пия И, "не мог прожить и
часа без своей прекрасной подруги" и был явно больше озабочен совершенствованием
своего любовного мастерства, чем ведением государственных дел".
В результате в 1448 году Франция была обременена чрезмерными налогами, а Агнесса
Сорель имела к этому времени троих детей.
Фаворитка скончалась так неожиданно, что в народе говорили: "Агнесса Сорель была
отравлена".
И поскольку в такого рода делах нужно было найти виновника, этим человеком стал
дофин Людовик, будущий Людовик XI, которого и стали обвинять в убийстве
фаворитки своего отца. Сразу вспомнили о том, что наследник короны всегда
презирал Агнессу Сорель, влияния которой на короля опасался, и что однажды в
Шиноне, выйдя из себя, даже отвесил ей пощечину, прокричав. "Клянусь Богом, от
этой женщины все наши несчастья1"
Летописец Монстреле писал: "Ненависть Карла VII к Людовику привела к тому, что
принц неоднократно бранил своего отца и выступал против него из-за красавицы
Агнессы, которая была в большей милости у короля, чем
286
100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ
сама королева. Поэтому дофин ненавидел фаворитку и со злости решил ускорить ее
смерть..."
После смерти фаворитки прошло восемнадцать месяцев, когда Жанна де Вандом,
придворная дама, подтвердила под присягой, что королевский министр финансов
отравил Агнессу Сорель. Карла VII эти слова очень взволновали, и он немедленно
назначил расследование. Через неделю Жака Кера арестовали, и он предстал перед
судом в довольно-таки странной компании: к примеру, в ней были бывший главарь
Живодеров и итальянский авантюрист с более чем сомнительным прошлым.
Этот арест, удививший все королевство, был на руку многим. Ведь министр финансов
был не только кредитором короля; он выдавал довольно крупные ссуды большинству
знатных вельмож, приближенных ко двору, и некоторые из них уже решили, что его
осуждение позволит им быстрее уладить свои дела. Да и судьи поняли, что, если
они приговорят его к пожизненному заключению, им будет признательно множество
господ. Процесс начался, естественно, с того, что Жаку Керу предъявили обвинение
в отравлении Агнесс Сорель. Но доказательства, представленные мадам де Вандом,
сразу показались несостоятельными даже самым заклятым врагам министра финансов
Министра финансов подло стали обвинять во всех грехах и в результате осудили за
"растрату казны". Но не желая, чтобы народ догадался, что они окончательно
решили отказаться от основного обвинения, судьи коварно заявили: "Что касается
отравления, процесс пока еще не дошел до стадии вынесения приговора, о котором
всем в ближайшее время сообщат..."
И министр финансов, один из самых главных приближенных короля и один из самых
близких и верных друзей Агнессы, был брошен в тюрьму. К счастью, через несколько
месяцев ему удалось бежать, и он направился в Рим, где его с удовольствием
приютил папа.
После смерти фаворитки Карл VII, который был "от природы страстным и галантным
кавалером", нашел новую любовницу - Антуанетту де Меньле, двоюродную сестру Дамы
де Боте. Это очень красивая женщина почти сразу понравилась королю. Проявив
благоразумие, он решил узаконить присутствие при его дворе этой очаровательной
особы и женил на ней Андре де Виллекье, одного из своих близких друзей, который
закрыл глаза на неверность супруги.
Отныне для Карла VII, которому уже было сорок восемь лет, наступила вторая
молодость. Безумно влюбившись в Антуанетту, он увлекал ее под разными предлогами
по четыре-пять раз в день в свою спальню, и ни у кого не вызывала сомнений, чем
они там занимались. Он совсем забыл о бедной Сорель. Что он только не делал для
своей новой любовницы!
Вот, например, какой обед король дал в ее честь 6 июня 1455 года: "Стол был
покрыт зеленой скатертью, края которой украшали перья павлина, переливавшиеся
фиолетовым цветом со множеством оттенков. Посреди скатерти возвышалась
серебряная башенка, служившая птичьей клеткой, где можно было видеть птиц с
позолоченными хохолками и лапками. Во время этого званого обеда ели рагу из
оленя, мясо лани, фаршированных цыплят, жаркое
287
из телятины под немецким соусом, пироги, осетрину и кабанину. Обед проходил с
участием трубачей и менестрелей, развлекавших гостей".
Не только король щедро осыпал подарками прекрасную Антуанетту. Сама королева
великодушно дарила ей к праздникам роскошные подарки, о чем свидетельствует
книга расходов королевского двора. Однажды, например, она подарила ей
хрустальную вазу, украшенную золотыми листочками...
Вскоре страстному Карлу VII показалось недостаточным иметь лишь одну любовницу.
Однажды король, чей любовный пыл с годами все более и более возрастал, позвал к
себе Антуанетту де Меньле и спросил у нее, не известны ли ей какие-нибудь
очаровательные особы с приятными лицами и фигурами, которые согласились бы
посещать его спальню поодиночке или даже вместе.
Новой фаворитке был хорошо известен ненасытный аппетит своего любовника и его
тяга к подобного рода развлечениям. Тем не менее она спросила: "Почему же у вас,
государь, неожиданно возникло желание иметь сразу несколько партнерш?"
"Потому что, - ответил Карл, - это полностью удовлетворит мою страсть".
Антуанетта была не так уж сильно влюблена в Карла VII. Она часто капризничала и
ловко пользовалась этим, получая от короля драгоценности, которые тут же
передавала мужу. Она была готова на все, лишь бы жизнь, которую она вела,
продолжалась как можно дольше. И для нее не представляло особого труда выполнить
требования любовника.
Кстати, она сама не питала отвращения к такого рода развлечениям. Начиная с
этого дн, Антуанетта стала умолять разделить ложе с королем всех молоденьких
особ "с приятными фигурками", которые имели честь с ней говорить
Вот, впрочем, что об этом писал летописец Жан дю Клерк: "Дама де Виллекье
(Антуанетта де Меньле) однажды встретила в гостях у мадам де Жанлис дочь
берейтора из города Арраса, которого звали Антуаном Ребрев. Эта молодая девушка,
имя которой было Бланш, была очень привлекательна. Дама де Виллекье попросила
мадам де Жанлис доверить эту девушку ей. Но та отказалась, сославшись на то, что
не может распоряжаться ребенком без разрешения отца. И немедленно отправила
Бланш в Аррас. Когда Антуан де Ребрев узнал о желании фаворитки короля, он
поспешил дать согласие на просьбу Антуанетты де Меньле и поручил своему сыну
Жаку, молодому и красивому 27-летнему берейтору, отвезти сестру, которой было
лишь восемнадцать лет, ко двору короля по приказу дамы де Виллекье. Девушка
прибыла во дворец во вторник. И в тот же вечер очень довольный король отправился
на ночлег с юной Бланш и дамой де Виллекье".
Через несколько дней Карл VII вновь позвал свою фаворитку. Он признался ей, что
для полного удовлетворения своей страсти нуждался в еще более пикантных
развлечениях. И тогда Антуанетта вновь отправилась на свою охоту и поручила всем
странствующим торговцам сообщать ей о всех молодых прелестных девушках,
проживающих в тех краях, куда попадали путники.
Благодаря своей тщательной работе Антуанетта вскоре собрала при дво-
2 8 8
100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ
ре целый гарем привлекательных девиц, что вызвало настоящий восторг у
французского короля. С этого времени ночи в резиденции Сен-Поль стали еще более
бурными. И по Парижу прокатилась молва, что Карл VII предавался самому
постыдному разврату в компании с распутными девицами. Впрочем, эти разговоры
нашли отражение у многих летописцев.
Например, Жан дю Клерк писал: "После смерти красавицы Агнессы король Карл
пригласил на ее место ее племянницу, которую он выдал замуж за сеньора де
Виллекте и которая была такой же красавицей, как и ее тетя Кроме того, пять или
шесть самых красивых девиц королевства повсюду сопровождали Карла, одеваясь
богаче королевы. Они вели чересчур роскошный и развратный образ жизни, и все это
за счет короля Такой роскошной жизни не позволяла себе еще ни одна королева"
Другой историк XV века, Клод де Сейсель, еще более открыто выразил свое
негодование: "Карл VII, выдворив из Франции своих врагов и восстановив мир в
королевстве, не избавился от собственных пороков. В старости он вел до
неприличия роскошный и развратный образ жизни в компании женщин, пользовавшихся
дурной славой И его вассалы и слуги, беря пример со своего государя, проводили
все время в нежных утехах, танцах, маскарадах и любовных интрижках".
Карл VII, абсолютно безразличный к негодованию своего народа, путешествовал по
всей стране в сопровождении гарема Содержание этой "толпы молодых развратниц"
очень дорого обходилось казне. И королева с горечью смотрела на то, как король
Франции позорил себя и опустошал казну ради проституток, место которым было не
при дворе, а в борделях, содержание которых в окрестностях Парижа было разрешено
прево.
Образ жизни короля очень сказался и на нравах его подданных. В течение
некоторого времени можно было наблюдать всеобщее любовное помешательство,
которое коснулось даже самых целомудренных людей. Духовники, монахи, судьи, люди
всех рангов и сословий обзавелись наложницами и, не стыдясь,' афишировали это,
чем сильно удивляли иностранцев, находившихся
проездом в Париже.
Даже Маттье в своей поэме "Матео-двоеженец" не смог удержаться от негодования.
"Тот, кто привел на продажу в храм свою лошадь, тем самым повел бы себя
непристойно, и женщины, приходящие в церковь якобы для молитвы, а на самом деле
торгующие своим телом, не более ли они виновны, не превращают ли они храм Божий
в публичный дом7"
' О безразличном отношении духовенства Франции к существующему положению дела
очень скоро стало известно.
"Эти священники, наверное, сами находятся во власти нескромных желаний", -
сказал папа, который, даже находясь в гневе, умел выбирать пристойные выражения
И решив положить конец этому разврату, о котором уже начинала говорить вся
Европа, он отправил грозное письмо скверным пастухам, уделявшим так мало
внимания своим овцам...
В своем послании папа приказал "изгнать из своего стада лошадок дьявола",
которых они приютили у себя не в силу христианского милосердия, а в
неблаговидных интересах. И более дружелюбным тоном напомнил им, что
289
согласно канону, появившемуся в ходе церковного Собора в Аугсбурге, "клирикам
запрещалось обзаводиться любовницами".
Церковники были пристыжены и решили исправиться, поскольку их к этому принуждал
45-й канон церковного Собора в Толедо. Они продали жен-шин, с которыми грешили,
что примирило их с папой и слегка наполнило их карманы.
Любовные подвиги, которые без устали совершал Карл VII, были по достоинству
оценены его народом В обиход даже вошло следующее выражение, которое относилось
к красивой девушке "Ей самое место в постели короля". И это выражение так часто
повторялось, что однажды хитрые родители одной из красавиц (по крайней мере, они
не были наивны), решив, что их наследница может разбогатеть, сами направили ее к
Карлу VII.
"Можно сделать приятное для того, кто столько сделал для Франции", - сказали
они.
Красавице был устроен такой теплый прием, что, узнав об этом, другие родители, в
свою очередь, тоже стали посылать своих прелестных дочерей в замок в Шиноне.
А вскоре появилась любопытная традиция, о которой нам сообщил автор
"Мартиньенских летописей": "В связи с тем, что король был очень занят,
отвоевывая большую часть королевства, он попросил, чтобы его подданные
направляли самых красивых девушек, которые им встретятся, прямо к нему .."
Конечно, любовные интрижки короля сказались на его здоровье, но не они явились
основной причиной его болезни Зная о том, с каким нетерпением его сын, дофин
Людовик, ждал того времени, когда сможет овладеть троном, Карл VII боялся
отравления Эта навязчивая идея заставила его полностью отказаться от приема пищи
в течение нескольких месяцев. И 22 июля 1462 года король, снискавший себе славу
благодаря двум женщинам, Жанне д'Арк и Агнессе Сорель, умер от истощения в
окружении плачущих наложниц
ЭРНЕСТ МИЛЛЕР ХЕМИНГУЭЙ
(1899-1961)
Американский писатель. Его перу принадлежат романы "Фиеста" (1926),
"Прощай, оружие!"(1929), "По ком звонит колокол"(1940),
повесть-притча "Старик и море" (1952, Пулитцеровская премия),
мемуары "Смерть в полдень " (1932). Нобелевский лауреат (1954).
Его прозу отличают внешняя простота, строгая объективность,
сдержанный лиризм, скрытонапряженный диалог В конце жизни
его физическое состояние, годы и депрессия привели к самоубийству
Эрнест Хемингуэй родился 21 июля 1899 года в маленьком городке Оукс-парк, штата
Иллинойс, фактически пригороде Чикаго
Семья была уважаемой и интеллигентной Холлы - родители матери
290
100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ
Хемингуэя, принадлежали к элите местного общества, были людьми самостоятельными
и религиозными. Их дочь Грейс Холл выделялась музыкальной
одаренностью, собиралась выступать с концертами, однако замужество вынудило
расстаться с этой мечтой. Отец будущего писателя Кларенс Хемингуэй окончил
медицинский колледж, выбрал карьеру врача.
Всего в семье Хемингуэя было шестеро детей. Первой родилась Марселина, через год
появился на свет Эрнест, за ним последовали Урсула, Кэрол, Маделин. Младший брат
Лестер был моложе Эрнеста на 16 лет. В детстве будущего писателя окружали
достаток и внимание.
Эрнесту было пять лет, когда умер дед по материнской линии, который оставил
большое состояние. Деньги ушли на постройку нового 15-комнатного дома с
музыкальным салоном.
В июне 1917 года Эрнест закончил школу. Младший брат отца Тайлер, крупный
лесопромышленник, предложил ему приехать в Канзас-сити и поработать в местной
газете. Работа репортера в "Канзас сити стар" пришлась по душе Хемингуэю, но он
мечтал отправиться на фронт.
В конце апреля 1918 года Эрнест с группой молодых людей отплыл из Нью-Йорка на
борту лайнера "Чикаго". Они высадились в Бордо, затем переехали в Париж.
Летом 1918 года юный Эрнест Хемингуэй отправился в Италию, терзаемую в то время
кровопролитными боями. Начинающий 19-летний писатель бросился в пучину войны,
которая видилась ему сказочным и романтическим футбольным матчем. Для него это
был также удобный повод бежать из семьи, от тиранической власти матери, которая
продолжала обращаться с ним, как с ребенком Признанный негодным к военной службе
из-за слабого зрения левого глаза, Эрнест Хемингуэй в конце концов обратился в
Красный Крест, куда его охотно приняли. За высокий рост и внушительную
внешность, его назначили старшим взвода добровольцев Красного Креста на параде,
прошедшем по Пятой Авеню перед Вудро Вильсоном, президентом Соединенных Штатов.
На севере Италии, на фронте Пьяве, спеси у неистового "вояки" поубавилось.
Работа на кухне, раздача пайков солдатам, эвакуация раненых и убитых - задачи
неприятные и мало благодарные. Однажды, когда Эрнест находился в укрытии, в
метре от него упал снаряд. Хемингуэя доставили в полевой госпиталь, перевязали,
подлечили, а затем на поезде отправили в Милан, где из него удалили последние
осколки. По его словам, в него будто бы попало 227 осколков снаряда, но,
невзирая на жестокую боль, он якобы
291
выполз наружу, чтобы спасти какого-то итальянского солдата. "Я первый
американец, раненный в Италии", - гордо сообщил он в письме домой.
Госпиталь Красного Креста в Милане располагался в большом красивом доме в
нескольких метрах от знаменитой Ла-Скала
Здесь Хемингуэй встретился с прекрасной, обворожительной Агнессой фон Куровски.
Агнесса, родившаяся в Пенсильвании 5 января 1892 года, была на семь лет старше
Хемингуэя. Ее отец, польско-немецкого происхождения, эмигрировав в США,
преподавал иностранный язык в школе Берлиц в Нью-Йорке, а дед матери Сэмюэль
Бекли Холаберд был вьщающимся военным деятелем. Агнесса получила независимое,
весьма современное воспитание. В 1910 году после смерти отца она нашла место в
библиотеке, но тяготилась однообразием работы. "Меня инстинктивно влекло к чему-
то более интересному, - говорила она впоследствии. - Вот почему я решила учиться
на медсестру. В июле 1917 года, получив диплом, я попросила отправить меня в
Европу".
Хемингуэя неудержимо влекло к умной, тонкой, полной юмора Агнессе фон Куровски.
Но она была достаточно проницательна, чтобы понять инфантильность его характера,
его бессознательное подчинение матери, которая безрадельно властвует над своим
сыном-бунтарем. Узнав в 1961 году о самоубийстве писателя на его ранчо в
Кетчуме, Агнесса мало удивилась. "Это было в нем заложено", - с грустью
констатировала она
Молодые люди были в восторге от этой красивой молодой женщины с каштановыми
волосами и прямым взглядом, которая открыто заявляла, что хочет наслаждаться
жизнью и особенно обществом мужчин. Не намеренный ни с кем делить свою победу,
он разбушевался, когда она в один прекрасный день объявила, что едет отдохнуть в
Стрезу. Хемингуэй топтал свою одежду, грубил сестрам, притворно намеревался
вернуть Агнессе кольцо, которое она ему только что подарила. Кольцо, которое
явно указывало, что их любовь - уже не мимолетное увлечение.
Она старалась изменить его привычки. Разве он не обещал ей впредь выпивать
только одну рюмку анисовки за покером со своими товарищами? Она влюблена, но не
слепа. Она часто критиковала неустойчивый, даже несправедливый и злой характер
Хемингуэя. И, главное, эгоистичный. Их разница в возрасте никогда не
представляла препятствия. "Он хотя бы думал, как отреагирует его семья, если я
соглашусь выйти за него?" - спрашивала себя Агнесса. Застолья вокруг блюда
тальятелле и оплетенных бутылок вальполи-челлы, пляски пьяных солдат,
расцененные администрацией госпиталя как "крайне вульгарные", по-прежнему
представлялись ему продолжением не ограниченных временем каникул, вдалеке от
ужасов войны, способом оттянуть вступление в зрелость, которая подсознательно
его страшило. В письмах к родным Хемингуэй ничего не сообщал о своих амурных
делах. Может быть, он опасался протестов матери9 Может быть, он считал, что эта
история касается только его? Имя Агнессы фон Куровски никогда не упоминалось.
Агнесса вовсе не была наивной девушкой, и Хемингуэй проявлял неосторожность,
отдаваясь сладостной эйфории любви Когда она говорила ему о разрыве со своим
нью-йоркским "женихом", его радости не было предела. "Она
"••¦.
292
100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ
меня любит, Билл", - с пылкостью писал он одному своему другу, предложив ему
быть шафером на его свадьбе с Агнессой в Соединенных Штатах.
Однако его первые сексуальные опыты были более чем робкими. В своих связях с
женщинами, зачастую продажными, он всегда играл роль подчиненного. Родители
Хемингуэя рассказывали, что он начал встречаться с девочками довольно поздно, в
старших классах школы. Хемингуэй как-то сравнил сексуальные отношения с ездой на
велосипеде, чем больше человек этим занимается, тем лучше это у него получается.
Агнесса фон Куровски, первая и главная наставница, способствовала его половой
"апатии". Секс, пьянство, лень, чтение, прогулки с Агнессой под аркадами галереи
- Хемингуэй с наслаждением входил в образ "любимчика" медсестры. Но в ноябре
1918 года произошло внезапное событие, которое трудно назвать перемирием.
Агнессу перевели в госпиталь во Флоренции. 11 ноября, через 10 дней после
отъезда, она возвратилась в Милан. Хемингуэй был в отчаянии. Он требовал, чтобы
она окончательно соединилась с ним. Она уклонилась от прямого ответа, хотя
клялась ждать его. Она опять уехала во Флоренцию, там свирепствовала испанка.
8 Милане он с нетерпением ждал ее писем. "Я по вам скучаю. Я испытываю ужасный
голод по вам. Я ничего не забыла из тех ночей.. Во время работы мои мысли
улетают к вам, и тогда я оказываюсь в полном замешательстве. Мне хотелось бы
быть с вами..." В письмах Агнессы множество подробностей о ее повседневной
жизни, материнских советов "малышу" о том, как поддерживать себя в добром
здравии, и едва прикрытых намеков на ее любовные связи с красивыми итальянскими
офицерами. Разумно ли связывать свою судьбу с иностранцем? Хемингуэй не желал
ничего понимать. Прими он хотя бы во внимание предложение Агнессы: "Если вы
вдруг перестанете мне писать, так тому и быть. Ни слез, ни сожалений", - и они
смогли бы оставаться добрыми друзьями и только с нежностью вспоминать
неповторимые моменты
9 ноября 1918 года Агнесса опять приехала в Милан. Встреча была короткой. У нее
в распоряжении было только несколько часов. Он поправился, готов был вернуться в
Соединенные Штаты. Приедет ли она к нему?
В январе 1919 года Хемингуэй возвратился наконец в Соединенные Штаты. Юноша
изменился. Он возмужал и, вопреки своей похвальбе, нес на себе явный отпечаток
страданий, перенесенных на войне. Все так же одержимый Агнессой, он отдался
эйфории приема, оказанного ему жителями Оукс-пар-ка, его родного города, семьей,
которой довелось услышать весьма приукрашенную версию подвигов и ранений. Когда
закончились парады, патриотические речи, интервью, Хемингуэй вновь обрел
общество своего отца, доктора Кларенса Хемингуэя. Образец мужественности,
идеализированный сыном, доктор Кларенс в 1928 году не удержался от непродуманных
финансовых спекуляций и покончил с собой.
Эрнест продолжал переписываться с Агнессой. "Не надо мне столько писать", -
предупреждала она его. 1 марта 1919 года в том же письме она уверяла: "Я вовсе
не та совершенная женщина, которую вы себе воображаете. Моя истинная натура, та,
что всегда была собственно моей, начинает проявлять себя. Я ощущаю себя очень
"cattiva" (злой), так что прощай, малыш. Не сердитесь и всего хорошего. С
любовью, Агги". Она бросила его. Он так был этим
293
удручен, что слег с сильным приступом лихорадки. Марселина, сестра Хемингуэя и
вернейшая союзница их матери Грейс, торжествовали. Без снисхождения наблюдая за
похождениями брата, они не питали к медсестре никаких благодушных чувств, хотя
ни разу ее не видели. А Хемингуэй, лежа "на одре страдания", обдумывал отмщение.
15 июня пришло письмо от молодой женщины. Ее любовник порвал с ней... Хемингуэй
растаял от сострадания: "Бедная девочка!" Но этот порыв длился недолго: "Ничего
не могу поделать. Я ее любил, а потом она меня обманула". "Я уверена в вас. Вы
будете благоразумны, - написала ему Агнесса, - перед вами открывается
замечательная карьера, которую заслуживает такой человек, как вы. Я этого вам
желаю от всего сердца, со всею любовью". Не сразу Хемингуэй смог избавиться от
отчаяния, он искал забвения в алкоголе. И лишь некоторое облегчение нашел в
писательском труде. Постепенно красивое лицо Агнессы окутывалось дымкой
забвения.
Жизнь очень рано столкнула его со смертью, и он много писал о ней. Это и
насильственная смерть охотника, матадора, и смерть от болезни, и массовая гибель
людей на войне.
Отношение к смерти у него было сложное. Его интересовали, как ведут себя люди
перед лицом страданий и смерти, как принимают смерть.
В январе 1919 года Хемингуэй познакомился с Хедли Ричардсон, начинающей
пианисткой, уроженкой Сент-Луиса. Хедли была старше Хемингуэя на 7 лет. Она
только что похоронила мать, за которой старательно ухаживала, и чувствовала себя
одинокой. Высокая, стройная, с приятной внешностью, Хедли была музыкальна,
начитана, отличалась ровным характером. В сентябре молодые люди поженились.
В конце 1922 года Хемингуэй, находившись в Париже, получил задание от газеты -
срочно отправиться в Константинополь для освещения греко-турецкого конфликта.
Это была вторая война, свидетелем которой стал Хемингуэй. К великой радости
Хедли, он скоро вернулся невредимым с Ближнего Востока.
В 1926 году в жизнь писателя вошла новая женщина - Полина Пфейфер, молодая
богатая американка, дочь промышленника, президента компании по производству пива
в Арканзасе. Вместе с сестрой Вирджинией она жила в Париже, где работала
редактором местного журнала "Мода". Девушки стали часто бывать в доме у
Хемингуэя. Скромно одетая и поглощенная семейными делами, Хедли не выдержала
конкуренции.
Оформив развод с Хедли, писатель постарался обеспечить материально ее и сына,
выделив им все доходы от романа "И восходит солнце". До конца своей жизни Эрнест
считал развод с Хедли "величайшим грехом" своей жизни.
Любовь к женщине нередко служила источников вдохновения для Хемингуэя. Агнесса
фон Куровски была вдохновительницей романа "Прощай, оружие!", Марта Геллхорн,
третья женщина писателя, - романа "По ком звонит колокол", молодой итальянке
Андриане Иванчич он посвятил "Старик и море". Дафф Туизден, в отличие от Полины
Пфейфер, не решилась, однако, вторгнуться в семейную жизнь Хемингуэя.
Во время близости с женщинами Хемингуэй не любил пользоваться
294
100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ
противозачаточными средствами и предпочитал иметь дело с теми, которые "были
согласны пойти на риск". Во время сексуального акта писатель часто бывал не на
высоте, а иногда даже страдал от импотенции, которую вызывали часто возникающие
стрессовые ситуации.
Хемингуэй любил похвастаться своими приключениями, уверяя, что его любовницами
было множество женщин, включая Мату Хари, итальянских графинь, греческую
принцессу и проституток, с которыми он особенно часто имел дело в молодости и во
время проживания в Гаване. Некоторые современники, среди которых и писательница
Гертруда Стайн, подвергали сомнению то, в чем Хемингуэй пытался всех убедить.
Однажды он заявил: "Знаю я этих женщин. Любая женщина - это всегда масса
проблем".
В конце мая 1928 года Эрнест вместе с Полиной навестил ее родителей в городе
Пиготт в Арканзасе, после чего Полина отправилась к его родителям В июне,
находясь в Канзас-сити, она родила второго сына, которого назвали Патрик. Всю
вторую половину года Эрнест путешествовал по стране, был на Западе, в Нью-Йорке.
В это время Хемингуэй был уже известным писателем К нему часто приезжали
посетители, с ним искали знакомств.
Сменив несколько квартир, Хемингуэй в декабре 1931 года стал хозяином купленного
им красивого двухэтажного особняка. Полина Пфейфер заботилась о том, чтобы в
доме был уют. Она вложила немало средств и сил в оформление интерьера особняка.
Дом постоянно модернизировался, в 1938 году по инициативе Полины в саду был
построен бассейн с морской водой.
В ноябре 1931 года у Полины родился мальчик, которого назвали Грегори. Так
Эрнест Хемингуэй стал отцом троих сыновей. Официально, по документам, семейная
жизнь Хемингуэя с Полиной продолжалась двенадцать лет, хотя они перестали жить
друг с другом намного раньше. Их брак оказался непрочным, в том числе по причине
сексуальной неудовлетворенности Хемингуэя, который был вынужден постоянно
использовать метод прерванного полового акта, ибо католическое воспитание Полины
запрещало применение каких-либо противозачаточных и профилактических средств.
В сентябре этого же года во время поездки в Нью-Йорк он познакомился с четой
Мейсонов, Джейн и Грантом. Это были богатые люди. В момент знакомства с
Хемингуэем Джейн было 22 года. Она отличалась классической красотой. Президент
Кулидж назвал ее самой привлекательной женщиной, когда-либо посетившей Белый
дом. Полина не без тревоги наблюдала за развитием событий, однако не
предпринимала решительных шагов. Писатель, видимо, не собирался связывать свою
судьбу с Джейн, в которой его раздражали тяга к роскоши и неуравновешенный
характер. Она даже пыталась покончить жизнь самоубийством, выпрыгнув со второго
этажа.
После опубликования сборника "Победитель не получает ничего" Хемингуэй смог
осуществить свою давнюю мечту - отправиться в Британскую Восточную Африку на
охоту. В середине 1934 года в разгар сафари Хемингуэй заболел острой формой
амебной дизентерии. Его пришлось вывозить из лагеря на самолете. После
недельного интенсивного лечения Эрнест возвратился в Танганьику, где пробыл,
пока не наступил сезон дождей. Его трофеи соста-
295
вили три убитых льва, один буйвол и двадцать семь разных животных. В письмах он
писал о целом гареме негритянок, который завел в Африке.
В Мадриде во время гражданской войны в Испании писатель познакомился с Мартой
Геллхорн, молодой одаренной журналисткой. Марта была на девять лет моложе
Хемингуэя. Они быстро сблизились, но их взаимная страсть остыла довольно быстро
после того, как они стали мужем и женой. В 1945 году они развелись. Это был
самый непродолжительный брак Хемингуэя. Они с Мартой были совершенно разными
людьми и не подходили друг другу. Эрнесту не нравилась независимость Марты (она
сама довольно неплохо писала) и ее острый язык. Он ожидал от партнерши слепого
поклонения, восхищения, покорности, а Марта отнюдь не была покорной и
уступчивой.
В марте 1945 года писатель из Парижа переехал на Кубу. Исход войны был ясен, и
Хемингуэй надеялся вернуться к писательскому труду. На Кубе он погрузился в
хозяйственные заботы. На своей усадьбе он даже написал "Э. Хемингуэй. Писатель и
фермер".
Вскоре на Кубу прилетела Мери, с которой писатель был давно знаком, а теперь
решил оформить брак. Терпеливая, красивая Мери была на девять лет моложе Эрнеста
и относилась к мужу с почтением, если не с благоговением. Он называл ее своей
"карманной картиной Рубенса". Она закрывала глаза на шалости мужа, который
продолжал флиртовать с женщинами.
На вилле часто гостили его младшие сыновья, Патрик и Грегори, к которым
присоединился Джон, вернувшийся из плена. Отец гордился старшим сыном и
рассказывал, что рана и шрам на его правом плече были размером с крупное яблоко.
В конце октября 1954 году писатель получил известие о присуждении ему
Нобелевской премии. По состоянию здоровья он не мог присутствовать на церемонии
вручения награды В Стокгольме его представлял американский посол в Швеции Джон
Кэбот, который зачитал приветствие Хемингуэя. В нем писатель сообщал, что
принимает награду "со смирением", и высказал мысль о том, что "жизнь писателя,
когда он на высоте, протекает в одиночестве".
Несмотря на ухудшающееся здоровье, тяжелое физическое и психическое состояние,
писатель вел трудную борьбу с самим собой, пытаясь сохранить творческую форму.
"Все работе и ничего развлечениям", - говорил он.
У писателя начали учащаться периоды депрессии Сознание того, что ему становится
все труднее писать, отказывает память, было столь мучительным, что порой
Хемингуэй не мог сдержать слез.
Однажды Мери спустилась на первый этаж и заметила в руках мужа ружье, которое он
собирался зарядить. Муж явно покушался на самоубийство Мери начала его
уговаривать не делать этого, напоминала о его мужестве, о троих сыновьях.
В конце апреля Хемингуэя направили в клинику. Там писателя подвергли
интенсивному лечению, в том числе и электрошоку Эта процедура ослабила волю
писателя и пагубно сказалась на его памяти.
В конце июня он потребовал отправить его домой. Его выписали, хотя Мери и
просила не делать этого Преодолев на машине 1700 километров, они
296
100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ
вернулись в Кетчум. Это было 30 июня. На следующий день супруги Хемингуэй
встретились со своими друзьями. Казалось, ничто не предвещало беды.
2 июля 1961 года, в воскресенье, Хемингуэй встал, как всегда, рано. В доме еще
все спали. Писатель одел свой красный халат, который в шутку называл,
"императорским", и спустился в подвал дома. Там находилась комната, где]
хранилось оружие. Дверь оказалась запертой. Хемингуэй нашел ключи, выб-> рал
двуствольное ружье, вложил в него два патрона и поднялся в свой каби-1 нет. Тут
он приставил дуло к голове и нажал на курок.
6 июля в полдень его похоронили в Солнечной долине, где он любил oxo-j титься,
на склоне зеленого холма, в виду далеких гор...
Согласно его завещанию, дом на Кубе и все, что было собрано в нщ более чем за
двадцать лет, - книги, картины, произведения прикладного и кусства, охотничьи
трофеи, а также знаменитая старая пишущая машинка были переданы его вдовой Мери
Хемингуэй в дар кубинскому народу.
ВОЛЬТЕР
297
(1694-1778)
Настоящее имя - Мари Франсуа Аруэ. Французский философ-просветитель, автор
повестей "Макромегас"(1752), "Кандид, или Оптимизм"(1759), "Простодушный "
(1767), трагедии в стиле классицизма "Брут " (1731),
"Танкред" (1761), сатирических поэм,
в том числе "Орлеанская девственница"(1735), публицистических,
философских и исторических сочинений. Сыграл значительную роль
в развитии мировой философской мысли, в идейной подготовке Великой
французской революции. Из-за своей острой сатиры социального
и политического зла был вынужден часто скрываться от своих врагов
и дважды попадал в тюрьму.
Ни один поэт в мире не пользовался при жизни таким признанием, как j Вольтер. Он
был не просто знаменитостью, внушающей уважение только потому, что он -
знаменитость. Перед ним преклонялись, словно перед Богом; его слово имело больше
веса, чем слова всех высокопоставленных особ, включая короля и министров;
почитатели его таланта ездили к нему на поклон, как правоверные мусульмане в
святую Мекку. О роли Вольтера в культурной жизни прошлого столетия можно судить
по письму Фридриха II Прус-и ского, приглашавшего его в свои владения. "Вы, -
писал король, - подоб-j ны белому слону, из-за обладания которым ведут войны
персидский шах Великий Могол, тот, кто его получил в конце концов увеличивает
свои титулы указанием на то, чем он владеет. Когда вы приедете сюда, вы увидите
начале моих титулов следующее: "Фридрих, Божьей милостью король Прусский,
курфюрст Брандербургский, владелец Вольтера".
Разумеется, Вольтер пользовался большим успехом у женщин, хотя и не был
красавцем. Знаменитая куртизанка Нинон де Ланкло обратила на него
внимание, когда Вольтеру было всего десять лет (а ей восемьдесят). Она,
вероятно, предчувствовала, что мальчик станет знаменитым и, когда ее последний
поклонник, известный аббат Шатонеф, крестный отец Вольтера, представил ей
ребенка, она подарила ему 2000 франков на покупку книг.
Первый успех пришел к Вольтеру рано. В семнадцать лет он написал оду в честь
дофина и подарил ее старому отставному офицеру, который выдал ее при дворе за
свою и в награду за это получил пенсию. Имя настоящего автора, впрочем, вскоре
стало известно, и молодой поэт начал бывать в высшем свете. Он был частым гостем
в кружках Герцога Вандомского и принца Конти. К этому времени он закончил свое
программное произведение "Эдип", написанное по образцу трагедий Софокла. К его
величайшему удивлению, "Эдип" не был поставлен на сцене французского театра, так
как в нем не оказалось требуемой уставом театра любовной сцены. Тогда он
представил его в академию, чтобы получить премию на конкурсе, но и премию
получил автор какого-то посредственного произведения. Оскорбленный, негодующий
молодой поэт (тогда его еще звали Аруэ: дворянское имя Вольтер он присвоил себе
позднее) написал несколько язвительных стихотворений против театра и академии,
но отомстил этим не столько им, сколько себе, так как вынужден был бежать от
грозившей ему тюрьмы.
Убежище нашел он в Гааге. Вскоре Вольтер вернулся в Париж, где тотчас же его
заподозрили в сочинении язвительных стихотворений на умершего короля и регента,
за что и посадили в Бастилию, где он провел целый год без чернил и бумаги.
Несмотря на это, он сочинил там свою знаменитую "Генриаду" и заучил стихи
наизусть. На бумаге увековечил ее уже после освобождения.
Когда поэт вышел из тюрьмы, друзья встретили его с восторгом. Сам регент осыпал
его знаками милости и на аудиенции уверял, что будет отныне заботиться, чтобы он
был сыт и имел приличный угол. Вольтер отвечал с улыбкой "Мне будет очень
приятно, если ваше высочество даст мне пропитание; но что касается казенной
квартиры, то если она по-прежнему будет в Бастилии, то уж увольте".
Однако сразу после выхода из тюрьмы, Франсуа Мари пережил и небольшое
разочарование. О нем говорит строчка письма: "Мне изменили все, даже
возлюбленная".
Кто же она, обманщица? Что заставило ее изменить Франсуа Мари, причем уже во
второй раз? Прелестную девочку звали Сюзанной де Ливри. Связь их началась в
Сюлли сюр Луар. Дядя девушки был интендантом герцогства. Она сама тоже как бы
принадлежала этому знатному роду, готовила свою красоту для услаждения хозяев и
гостей замка. Что же касается молодого Аруэ, то он и давал прелестному созданию
уроки сценического искусства. В Сюзанне горел священный огонь таланта.
Почему Франсуа Мари простил ей первую измену со своим другом и ровесником, сыном
председателя парламента Бретани, любезным, умным, добрым де Женонвилем?
Объяснение просто, свободные нравы регентства, которыми в замке Сюлли было
проникнуто решительно все. Ревность? Ка-
298
100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ
кой же светский человек ее себе позволит? Да и любовь Франсуа Мари к Сюзанне не
была серьезным чувством.
Конечно, он огорчился, застав однажды рядом с ней в постели на своем месте де
Женонвиля. Аруэ был вспыльчив, горяч. Он топал ногами, кричал о неблагодарности,
о вероломстве, вытащил даже из ножен коротенькую шпагу, но не пустил ее в ход,
потому что оба изменника начали плакать. Франсуа Мари зарыдал и сам. История
кончилась тем, что все трое обнялись. Без особого усилия над собой он простил
обоих, не порвав ни связи с Сюзанной, ни дружбы с де Женонвилем.
Но на этот раз обманщица предала его, когда он томился в Бастилии, и уехала из
Парижа, оставив и театр, где служила благодаря урокам и протекциям самого
Франсуа Мари, к герцогу де Сюлли.
Поэта снова стали приглашать в великосветские дома. Однажды он посетил дворец
герцога Бетюнского, где собиралась интеллектуальная элита. Там он познакомился с
образованнейшей женщиной Франции, г-жой Дасье, урожденной Лефебр, которая
перевела Гомера и писала на латинском языке книги, служившие дофину учебниками.
Благодаря ей Вольтер проникся уважением к ученым женщинам. К этому же времени
относится его увлечение баронессой де Рюпельмонд. Она предложила посетить ее в
Голландии, и он, конечно, поехал, вследствие чего появилось стихотворение, в
котором он сравнивал ее с Уранией - символом женского совершенства в греческой
мифологии. Он тогда еще не думал, что ему придется встретиться с другой
женщиной, которая будет иметь больше прав называться Уранией, - с маркизой дю
Шатле, прославленной им под именем "божественная Эмилия".
Впрочем, еще до знакомства с маркизой дю Шатле, Вольтер встречался с двумя
актрисами. Отношения с ними были весьма любопытны. Имя одной из них осталось
неизвестно. С другой, Адриенной Лекуврер, отношения были сложными и неровными.
Вначале была не только дружба. Но пылкое сердце Адриенны требовало героев не
одной душой, но и внешностью воинов. А Вольтер, тщедушный, тонкогубый и в
молодости некрасивый, своим обликом на героя нисколько не походил. Дружба их
тоже перемежалась размолвками. Но какое это имело значение? Адриенна от природы
была наделена таким благородством чувств, такой непоколебимой и бесстрашной
дружеской верностью. Она была сиделкой Вольтера, когда он болел ветряной оспой -
болезнью по тем временам не только заразительной, но и опасной. Она упала в
обморок, когда кавалер де Роан занес над Вольтером палку. Темперамент,
внутренний огонь сделали Адриенну великой трагической актрисой. Они с
299
Вольтером были связаны и совместной работой и не раз делили радость успеха и
горечь неудач.
Этот огонь и сжег ее в возрасте тридцати восьми лет. Слабая здоровьем с юности и
тяжело заболев, она, как некогда Мольер, не оставляла сцены. Последним ее
спектаклем, 15 мая 1730 года, был "Эдип" Вольтера, где она играла Иокасту с
самой премьеры. После этого спектакль Адриенна слегла и больше уже не встала...
Вольтер не забыл, чем был ей обязан, и вместе с ее последним возлюбленным,
Морисом Саксонским, и графом д'Аржанталем четыре дня не отходил от постели
больной. Она скончалась утром 20 мая. Актрису похоронили без должных почестей,
что вызвало бурный протест со стороны Вольтера.
Его уже больше не привлекала любовь "бабочки". Забыты'были и президентша де
Берньер, и маршальша де Виллар. Плотские отношения заменила связь чисто духовная
с дамой весьма пожилой, графиней де Фонтен Мартель. Она увлеклась философией,
бредила театром. Вольтер почти ежедневно ужинал у графини, затем и вовсе
переехал в ее отель. Они писали друг другу письма с первого этажа на второй.
Но в 1733 году его постигло новое горе - болезнь и смерть подруги. Безбожник
заставил графиню умереть "в правилах", то есть пригласить кюре, причаститься,
принять святые дары. Он не хотел еще раз пережить то, что пережил, когда тело
Адриенны Лекуврер бросили, как груду хлама.
Он переехал во владения маркизы дю Шатле - замок Сире, расположенный в провинции
Шампань, в красивой долине среди гор. Они поселились вместе. Это было совершенно
в правилах того общества и особенно того времени. Наличие мужа у маркизы ничему
не мешало. Но прежде были тайные свидания в парижской гостинице "Шарон", которая
славилась фрикасе из цыпленка. Маркизе тогда было двадцать семь. Она
предпочитала работу ума ничтожным удовольствиям светского общества. А началось
все с музыки. Вольтер был прямо-таки пленен прекрасным голосом маркизы дю Шатле.
Несмотря на то, что маркиза обладала большими знаниями и по образованности
стояла на высоте века, в ее мировоззрении замечалась и романтическая струя. "Она
немножко пастушка, - сказал про нее однажды Вольтер, - правда, пастушка в
бриллиантах, с напудренными волосами и в огромном кринолине". Вольтер никого не
мог любить до полного самозабвения, но он, несомненно, питал к Эмилии глубокую
привязанность, и это, вероятно, отчасти потому, что пятнадцать лет, проведенные
с ней, были временем расцвета его творчества. После разлуки он только раз сумел
подняться до прежней высоты вдохновения - в "Танкреде". Недаром он называл Сире
"земным раем" и в 1733 году писал так: "Я больше не поеду в Париж, чтобы не
подвергать себя бешенству зависти и суеверия. Я буду жить в Сире или на своей
свободной даче. Ведь я вам всегда говорил: если бы отец, мой брат или мой сын
сделался первым министром в деспотическом государстве, я бы от них отрекся на
следующий же день. Поэтому можете судить, как неприятно я себя здесь чувствую.
Маркиза для меня больше, чем отец, брат или сын. У меня только одно желание -
жить затерянным в горах Сире".
._.
300
100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ •
Маркиза хорошо понимала характер великого поэта и писала в статье "О счастии":
"Не надо разрушать блеск, который иллюзия бросает на большую часть вещей, а
наоборот, ему нужно придать поэтический оттенок".
Эмилия не только не препятствовала, но и сама горела в такой же лихорадке
оглушительного триумфа одних его произведений, провала или запрещения других,
страха за третьи, необузданной полемики с противниками, тревог, побегов - не
только из Сире в Голландию, но и из Фонтебло в Со, погони за придворной и
академической карьерой, тешащей его самолюбие дружбы с наследником престола, а
затем и королем Пруссии, фавориткой Людовика XV маркизой де Помпадур. Беглое
перечисление следует дополнить еще и путешествиями, которые он совершал вместе с
Эмилией и один уже с, 1739 года, и ожесточенной борьбой их взглядов, сменившей
полное духов-) ное согласие.
А вскоре после его возвращения из Голландии в жизнь Вольтера еще и забота об
осиротевших племянницах. Их мать, любимая сестра Воль-! тера, скончалась, когда
он был еще в Англии. В октябре 1737 года умер и ее' муж, месье Миньо, оставив
двух сыновей и двух необеспеченных девушек, дочерей.
Наибольшим расположением Вольтера пользовалась старшая, 25-летняя Мари Луиза.
Вскоре Мари Луиза влюбилась в молодого красивого капитана Никола Шарля Дени и 25
февраля 1738 года вышла за него замуж. Дядя браку не препятствовал. "Пусть будет
счастлива на свой лад, а не на мой", - сказал он. Наделил приданым, как и ее
сестру, которая вышла замуж раньше, дал 30 тысяч ливров. Мари Луиза ухитрилась
получить приданое и от второго дяди, Армана.
Вольтер пригласил молодых супругов в Сире и превосходно их принял. Он был очень
доволен своими семейными делами.
Вольтер и маркиза дю Шатле посетили Лилль, где после повышения мужа по службе
жила молодая мадам Дени. Она как нельзя лучше приняла дядю: скорее всего, чтобы
его завещание было составлено в ее пользу. Вероятно, этот преувеличенно любезный
прием, оказанный Вольтеру Мари Луизой, был неприятен Эмилии.
Вскоре, не порвав с Эмилией, Вольтер обрел и новую музу в лице своей племянницы,
мадам Дени. К тому времени она овдовела и переехала в Париж и с помощью дяди
открыла салон, желая радоваться жизни.
Следует заметить, что никто из современников, более того, друзей, секретарей и
слуг Вольтера, даже самых наблюдательных, не знал истинного характера отношений
его и мадам Дени. Если некоторые и догадывались, то много позже, в Ферне.
Между тем уже в 1744 году, в Париже, этой женщине Вольтер дарит позднюю
страстную любовь, неограниченное доверие, прощал все, даже дилетантские стихи. С
его стороны это было поистине слепое обожание. Вряд ли она платила ему тем же.
Стоила ли Мари Луиза такой любви? Она не была красавицей, но ее отнюдь нельзя
было назвать дурнушкой. Во всяком случае, и в тридцать два года
301
вдовушка нравилась многим. Веселая и легкомысленная, она не наводила скуки. Один
из посетителей ее салона, Сидевиль, хотел на мадам Дени жениться. Мы не знаем
мотивов ее отказа. Не исключено, что она рассчитывала рано или поздно стать
мадам де Вольтер. В романских странах близкие отношения и даже браки между
родственниками не считались зазорными.
Салон мадам Дени посещали ее брат, аббат Минно, умнейший аббат Рейналь,
Монтескье, Мопертюи. Возможно, гостей привлекала, помимо непринужденной беседы,
и хорошая кухня: хозяйка ей уделяла внимание.
Вольтер же старался проводить там все время, которое оставляла в его
распоряжении Эмилия. Теперь он был даже благодарен ее картежной страсти. В
салоне мадам Дени он, пожалуй, чаще, чем дома, мог видеться с друзьями, вести
вольнодумные разговоры, делиться наблюдениями над "высшим светом" и двором.
Он написал повесть "Задиг", которая во многом автобиографична. Вольтер
спроецировал на главного героя самого себя 1745-1747 годов - академика,
придворного историографа, дежурного дворянина короля. Эта повесть, как и большая