Празднично-информационная программа для детей 5-7 лет 117 Проводы зимы сценарий для детей 5-6 лет 121

Вид материалаПрограмма

Содержание


«Посидим рядком, поговорим ладком»
КУМА: Сидим, жизнь свою вспоминаем. Ведь проходит, а не замечаешь даже! РОДСТВЕННИЦА
Все вместе
Подобный материал:
1   ...   30   31   32   33   34   35   36   37   ...   67

«Посидим рядком, поговорим ладком»


(Сценарий литературно-музыкальной программы

для фольклорных коллективов)


Действующие лица: Большуха (хозяйка избы); Подруга (городская); Соседка; Кума; Родственница

(Деревенская изба. Несколько женщин рукодельничают, поют «Как пойду я на быструю речку». Входит Соседка.)

СОСЕДКА: Здравствуйте, люди добрые! Здравствуйте, гости дорогие! Здравствуйте, хозяюшки! По какому случаю собрались? Не меня ли дожидаетесь?

БОЛЬШУХА: Заходи, заходи, соседушка. Какая беседа без тебя, какой праздник?

СОСЕДКА: А какой праздник-то нынче?

БОЛЬШУХА: А вот подруженька моя из городу приехала. (Показывает на Подругу). Наша она, деревенская, а за городского взамуж ушла. Долго в городу-то живет.

ПОДРУГА: А тянет на родное-то место, тянет…

КУМА: Сидим, жизнь свою вспоминаем. Ведь проходит, а не замечаешь даже!

РОДСТВЕННИЦА: И повторить ничего нельзя: ни первый крик младенческий, ни песню девичью!

БОЛЬШУХА: Песню-то можно! Давайте-ко, девушки!

(Поют девичью песню.)

Ты береза, ты моя береза,

Раскудрявая моя береза!

Не лес шумит –

Смородина вьется.

С кем я зимушку гуляла –

Летом не придется.

На тебе ли, белая береза,

Вырастали одни листья!

Не лес шумит –

Смородина вьется.

С кем я зимушку гуляла –

Летом не придется.

Расстается лед с водою,

А мой миленький со мною!

Не лес шумит –

Смородина вьется.

С кем я зимушку гуляла –

Летом не придется.

Лед с водою опять сойдется,

Нам с тобою не придется!

Не лес шумит –

Смородина вьется.

С кем я зимушку гуляла –

Летом не придется.

(Некоторое время работают молча.)

СОСЕДКА: Что-то вы приуныли, соседушки! Не грустите. Аль вся жизнь столь скучна была? Верно слово, женская доля тяжеленька, но давайте-ко вспомним, как мы жили – не тужили!

РОДСТВЕННИЦА: И то! Как мы дело крестьянское ладно справляли, в мире дом содержали, с соседями ладили, землю свою, как мать родную, любили…

ПОДРУГА: Живу в городу столь годков, а как вспомню деревню-то – сердце заходится!

КУМА: И не говори, милая. Я вот на Каргополье родилась. О людях наших, было, говаривали, что добротолюбием славны. Когда-то моих земляков по лицу узнавали: открытое, доброе, приятственное. А сметливы были! И гостей принимать любили! А кому что обещали – слово держали, не обманывали!

РОДСТВЕННИЦА: В нешей волости не хуже люди были. И друг друга знали, не в лицо, а понаслышке. Дверей запертых не держали, неясных слов не имели, а дел – и подавно. Нельзя ведь осрамиться-то. Бывало, идешь и кто-то незнакомый встретится, сейчас отчет давай: мол чья ты, девка, каких честных родителей?

ПОДРУГА: Волости всяки жили: иная такова затрапезна, а наша больно хороша. Деревня на холмах все да на горушках, в озера глядятся. Наше-то село прям над озером стояло, а церковка над водой –ровно лебедь белая.

БОЛЬШУХА: Да чего говорить! Родное и есть родное. И отступник злобный, и забулдыжник какой, хоть за тридевять земель угодил – все домой стремился. Любая радость на людях, любое горе на виду. Суд-то людской разборчив: иное всерьез примет, иное не очень, иное и вовсе мимо дум пропустит, а каждому по истинной правде воздаст.

РОДСТВЕННИЦА: Это ты, сударушка, в аккурат сказала. Вот мово Егора вся округа знала-почитала за руки золотые! Я ведь помню – Василий из соседней волости меня взамуж звал. Девки завидовали.

БОЛЬШУХА: А то как же! В чужу-то волость выходить – форсу больше!

РОДСТВЕННИЦА: Нет, лежала душенька к Егорушке, так за него и выскочила. И не печалилась с того. Добрый он был, жалел меня горячо.

БОЛЬШУХА: Верно молвится: на что и клад, коли в доме лад! У кого в семье любовно да согласно, тот и в миру достоинство блюдет, себя не роняет, людей уважает. Где уступить, где промолчать, где на своем поставить – всему-то дома научишься.

КУМА: А главное – старших почитать. Всегда своих родителей вспоминаю. Нас, дочерей-то, трое было. А чтоб ослушался кто отца или мать – не припомню. У маменьки нрав был строгонек! А уж тятенька всегда приголубит, гостинцев с ярмарки привезет. От всякой прибыли тятенька откладывал, да не вдруг, а понемножку. Говорил: «Моим-то девам приданое будет!» И жалел же нас! А как состарились тятенька с маменькой, тут уж наша за ними заботушка! Кто родителям долг не оплатит, того и люди осудят, и Бог проклянет. Грех великий!

(Поют песню)

И ты, пташка полевая,

Полевая, где ты, полевая!

И где ты ночушку ночевала,

Ночевала, душа, ночевала?

И во сыром бору под дубочком,

Под дубочком, душа,

под дубочком!

И под осиновым листочком,

Под листочком, душа,

под листочком,

И там шли-прошли скоморошки,

Скоморошки, душа,

скоморошки!

И они вырезали по дубечку,

По дубечку, душа, по дубечку!

И они сделали по гудечку,

По гудечку, душа, по гудечку!

И уж вы, гудечки, не гудите,

Не гудите, душа, не гудите!

И мово батюшку не будите,

Не будите, душа, не будите!

И мой батюшка за нивою,

За нивою, душа, за нивою!

А моя матушка за рекою,

За рекою, душа, за рекою,

И они пьют-то винцо зеленое,

Зеленое, душа, зеленое!

СОСЕДКА: А нам-то беда была: померла маменька, а детушек – пятеро! Я за старшую осталась: хозяйство управляла, а братьям-сестрам заместо матери. Смех и грех! Братец-то Семенушка одним годком меня помене, вместе в зыбке лежали-посапывали. А ведь понимал старшинство-то, слушался меня. Все дела важнеющие вместе решали, семейно да посоветно. В палисаде у нас пять деревьев растет. Березку отец высадил, как я родилась; через годок – для Семенушки тополек, а уж после – липу, рябинку да клен. Деревца растут, детушки подрастают.

РОДСТВЕННИЦА: Девоньки! А я с детства егоза была! Мальчишек сроду не боялась! Сколь свистулек мы с ними переделали! Это уж потом застеснялись в свистульки дудеть да вместе играть. Пора другая настала: не играть, а траву косить, лен теребить.

СОСЕДКА: А мы еще бороновали!

КУМА: Хвою рубили, корье драли!

РОДСТВЕННИЦА: Это я сейчас «баба хемалдоськая» – палец в рот не клади! Да и маленька была – егозила, а уж в девках много не похохочешь. Без спросу гулять не пойдешь! Мать, а то и бабушка живехонько осадят: «Всяк бы девушку знал, да не всяк видал».

БОЛЬШУХА: И то! А моя бабушка еще говаривала: «Рот-то на опашке помене держи!» Не хохочи, значит.

РОДСТВЕННИЦА: А дома как усидишь! Я в девках и хороша красовалась, ухажеров полна улица, кем хочу, тем и верчу. А влюбилась – притихла, тайну в себе сохраняла. Стыд от любого греха убережет!

БОЛЬШУХА: Нас родители вольно содержали: гуляйте, пока молоденьки! Да мы свое понимали: честь-то потеряешь – никто не вернет! Играешь да хороводишь, а про себя все помышляешь: каков-то суженый будет, как себя для него соблюдешь! (Запевает.)

Я по жердочке иду,

Я по тоненькой бреду,

Я по тоненькой,

По еловенькой.

Тонка жердочка погнется,

Да не сломится.

Хорошо с милым водиться,

По лугам с дружком гулять.

Уж я, девка, разгуляюсь,

Разгуляюся, пойду

За новые ворота,

За новые, кленовые,

За решетчатые!

КУМА: Бабушка моя покойная много про старину сказывала. Так-то суженых выбирали: если парню молодому приглянулася девка, оставлял он на ее крылечке черемухову веточку. Коли мил парень девичьиму сердцу – давала она ответ, да не словами! Ленточку цветную на перильце положит – значит, веди, парень, честную речь, засылай сватов.

СОСЕДКА: Про себя скажу: дом содержала, тятеньке помогала, младшеньких растила, но с подружками любила повеселиться, на беседу сходить аль на гулянье. Да не так часто, как хочется. Дома-от забот полон рот.

РОДСТВЕННИЦА: Веселье делу не помеха, надо только меру знать. Не до ночи обедню справлять, не до утра гулянку править.

БОЛЬШУХА: Ох, а на гулянье-то со всех волостей молодежь собиралась. И парни с девками там знакомились. Иной своих же соседей девку приглядит, да на деревне не скажется, а уж на гулянье-то непременно присоседется.

СОСЕДКА: Верно слово: так я Митьку своего увидала на гулянье. Да не увидала сперва, а услыхала. Думаю, что это такое рядышком – скрип да скрип, скрип да скрип… А это Митя мой заговорить стесняется, с ноги на ногу переминается, в сапогах-то со скрипом.

БОЛЬШУХА: Да, особый шаг был – сапоги со скрипом, голенище с гармошкой.

СОСЕДКА: Сапоги-то Митенька сам работал! Хороший сапожник был, на всю волость почин имел. К нему дело-то сапожное от родителя пришло, а к тому – от прадедов! Семейное дело! Митя нашего мальчонку обучал: сидят они, бывало, работают, да песню затеют, а я по хозяйству тружусь, да к ним и пристаю.

(Запевает шуточную песню, все подпевают).

Небылица в лицах,

небывальщина,

Небывальщина,

неслыхальщина!

По поднебесью сер медведь летит,

Он ушками, лапками помахивает,

Он черным хвостом

принаправливает.

Небылица в лицах,

небывальщина,

Небывальщина,

неслыхальщина!

А с горы корова на лыжах

катится,

Ноги врозь, глаза выпуча.

Небылица в лицах,

небывальщина,

Небывальщина,

неслыхальщина!

На дубу свинья гнездо свила,

Гнездо свила, деток вывела.

Небылица в лицах,

небывальщина,

Небывальщина,

неслыхальщина!

Малы деточки, поросяточки

По сучкам сидят, по верхам

глядят,

По верхам глядят, улететь хотят.

Небылица в лицах,

небывальщина,

Небывальщина,

неслыхальщина!

Таракан гулял сорок лет за печью,

Вдруг да выгулял он

на белый свет.

Небылица в лицах,

небывальщина,

Небывальщина,

неслыхальщина!

Увидел таракан в лохани воду:

– А не то ли, братцы, море синее?

Небылица в лицах,

небывальщина,

Небывальщина,

неслыхальщина!

Увидал таракан: из чашки

ложками хлебают:

– А не то ли, братцы, корабли бегут?

Небылица в лицах,

небывальщина,

Небывальщина,

неслыхальщина!

РОДСТВЕННИЦА: Мне иной раз жалко, что наши сыны по родительским стопам не пошли. Мой-то печник был. Попробуй сейчас хорошего-то мастера найти! В деревне без печи не житье. Печь и согреет, и накормит-напоит, и успокоит. На печке, бывало, и дите родишь. А бабушки печкой только и спасаются: как заломит косточки – полезай на печь.

БОЛЬШУХА: Что и говорить! Горит огонь, печка греет – жива семья! Сколько печей за войну поостывало… По печкам сосчитать можно, кто вживе остался, а кто с того свету не воскрес.

РОДСТВЕННИЦА: Лучше моего Егора никто в округе печи не клал. Умел и печку, и щиток, и лежанку, и каменку сложить. Все тонкости ведал: как устье построить, свод вывести, повороты выложить. Стук, бывало, по кирпичу – он и расколется, как надобно! Неподражаемы были печи, Егорушке и заказывать не надо – сам знал: чтоб неугарна была, велика, да ровна, жарка, да не жадна, чтоб дым не выкидывало, да черти бы в трубе не выли! И к тому же – чтоб красива была, миловидна, как невеста!

ПОДРУГА: А мой плотничал. Как парнишкой малым сделал первое топорище, так и прикипел к дереву, душой его почувствовал. Своим инструментом обзавелся – это непременно: хороший плотник чужим топором не работает! Мужики его хвалили: умеет, дескать, рубить и «в лапу», и «в крюк». Секреты плотницкие не прятал: кто спросит, тому завсегда помогал да советовал. Дом наш вчерне артелью рубили, а уж красовитость всю Михайла сам выводил! Всяко узорочье измыслил – не дом, а терем…

КУМА: Не могу удержаться, подруженьки, своего муженька похвалить желаю. Сам-то молчалив был, да зато работящ! Кузнецкое дело знал крепко: и коня подковать, и какую утварь сработать – все мог. А главное – обувал колеса тележные: вся округа Ивана просила – никому отказа не было. Зайдешь, бывало, в кузню – ох, грех! Грохот, дым, пламя так и пышет, горячее железо в воде шипит, и Ванюша с молотом – черный весь, ровно страшной бес! Недаром в старину думали, будто кузнец с нечистой силой знается! Да это сказки все. Главное – мастерству человек привержен, то и ладно!

БОЛЬШУХА: Верно слово твое, кумушка! Кто своему ремеслу приобучен, тот и жизни своей господин, и у людей в почете.

СОСЕДКА: А вот братец мой лодки мастерить навыкал. Спервоначалу-то, вестимо, трудно было: то осина рассохлась, то разводить стал – треснула! Да он горяч: другие, мол, делают, а я чем хуже! И добился пользы, научился. Не боги горшки обжигают!

ПОДРУГА: Вестимо, не боги, а все мастера! Вспоминаю, как гончары на ярмарку приезжали. Привозили и простые горшки, и художество всякое. Заглядишься, бывало, так глаза и разбегутся: посуда облитая, с узорами разными, глянцем блестит! И на всяко дело свой товар: те же горшки, большие и малые, кубышки, кашники, рыльники, лотки… А детишкам – игрушки!

БОЛЬШУХА: На деревне мастера вот как нужны, не обойдешься без них: пастух, коновал, мельник, шорник, бондарь, портной, знахарь… Помню, даже нищие не бездельем бродили: кому дров поколоть, кому воды наносить, а не то сказку сказать, былину спеть. А уж милостыньку им завсегда подавали. От тюрьмы да сумы не зарекайся.

(Исполняется песня-былина.)

Как по морю, морю синему

Ходил-гулял Сокол-корабль,

Ни много, ни мало –

двенадцать лет.

Двенадцать лет со полуночью.

Сокол-корабль на якорях

не стаивал.

Желтых песков не хватывал,

Желтых песков, макарьевских.

А сам корабль был

изукрашенный,

Золотым гвоздем сколоченный.

Нос, корма позолоченный,

Бока-то взведены по-туриному.

Нос, корма-то по-звериному.

<….>

(Если есть желание, можно допеть былину до конца.)

РОСТВЕННИЦА: Ох, песня-то хороша! Теплее солнышка греет, краше лета утешает.

СОСЕДКА: А я весну люблю. Помню, как услышим первый гром весенний – давай кувыркаться!

ПОДРУГА: Это зачем же?

СОСЕДКА: А чтоб спинушка не болела. Непременно кувыркнуться надо, пока гром-от не затих.

РОДСТВЕННИЦА: А летом, летом-то, девушки, как хорошо! Мужики – косить, мы сено гресть! А по грибы-ягоды! Раздолье! Приволье! Душа не нарадуется!

КУМА: Да и осень без добра не живет. Солнышко-то сквозь слезы улыбается, смотрит – все ли нивушки сжаты, всем ли детушкам хлеба вдосталь…

БОЛЬШУХА: А я зиму любила! Не беда, что холодно, зато красота неописуема! Да и спешить-торопиться зимой не надо: дела-то бабьи все домашние. Вспомните, как собирались мы лен трепать. Пыльна работа, слов нет. Зато вместе весело! А прясть сойдемся – тут и пошли беседы, да разговоры, да песни развеселые! Ну-ко, девки, не томите – запевайте!

(Поют плясовую; пляшут.)

Я на камешке сижу,

Я топор в руках держу,

Изгородь я горожу.

Ой люли, ой люли,

Изгородь я горожу.

Я капусту сажу,

Я все беленькую,

Да кочанненькую.

Ой люли, ой люли,

Да кочанненькую.

У кого капусты нет –

Просим к нам в огород,

Во девичий хоровод.

Ой люли, ой люли,

Во девичий хоровод.

Пойдем, девки, в огород,

Что по белую капустку

Да по сладкий кочешок.

Ой люли, ой люли,

Да по сладкий кочешок.

А капустка-то у нас

Уродилась хороша,

И туга, и крепка, и

белым-белешенька.

Ой люли, ой люли,

И туга и крепка.

Кочерыжки – что твой мед,

Ешьте, парни, кочерыжки,

Помните капустки.

Ой люли, ой люли,

Помните капустки.

Отчего же парней нет,

Ай, зачем нет холостых

У нас на капустках?

Ой люли, ой люли,

У нас на капустках?

Возгордились, взвеличались

Наши парни молодые,

Приступу к ним нет.

Ой люли, ой люли,

Приступу к ним нет.

А в торгу и на базаре,

По всем лавкам и прилавкам

Не то про них говорят.

Ой люли, ой люли,

Не то про них говорят.

– Вздешевели, вздешивели

Ваши добры молодцы,

Вся цена им – кочешок.

Ой люли, ой люли,

Вся цена им – кочешок.

Ноне девять молодцов

За полденьги отдают

И дешевле того.

Ой люли, ой люли,

И дешевле того.

ПОДРУГА: Ох, наплясалась я! Как снова молода родилась! Прошлы годы вспомнила, душеньку потешила, ровно и впрямь праздник нынче.

БОЛЬШУХА: А чем же, подруженька, не праздник? И поем мы, и пляшем, и гостей полон дом. Надо-ко их употчевать. (Угощает подругу и гостей блинами.) Кушайте, пробуйте, гости дорогие! Спасибо люди добрые, что приехали к нам, не загордились, не заленились! И в другой раз милости просим к нам путь держать, мимо не проезжать!

ВСЕ ВМЕСТЕ: А на том – до свидаиньица!