Автор(ы): Шапиро М., Год

Вид материала

Решение

Содержание 100 Великих евреев 100 Великих евре1 Осип мандельштам 100 Великих евр1 100 Великих еврее1

Подобный материал:

• А. В. Брушлинского и научного сотрудника А. З. Шапиро, 1854.41kb.
• Методика проведения ктд задача: познакомить участников с методикой ктд. Основные понятия, 274.88kb.
• Календарно-тематическое планирование (очно-заочная форма обучения, экстернат) 2011, 71.02kb.
• В. А. Шаховой с. А. Шапиро мотивация трудовой деятельности учебно-методическое пособие, 109.53kb.
• К. В. Айгон М.: Институт Общегуманитарных Исследований. Серия. Современная психология:, 2103.15kb.
• Навчальні програми курсів за вибором та факультативів з біології, 40.79kb.
• Рабочая программа по курсу «История с древнейших времен до конца XIX века» для 10 класса, 454.98kb.
• Прайс-лист ООО „авторим” на сельскохозяйственную литературу, 402.36kb.
• Т. А. Петричко, И. А. Шапиро, 153.31kb.
• Давид Абрамович Шапиро программа, 50.11kb.

Левитан совершенно преодолел условности классицистско-роман-тического пейзажа, отчасти еще сохранившиеся у его современников художников-«передвижников». Левитановский «пейзаж настроения» при всей его натурной достоверности (Левитан всегда бережно сохранял исходный мотив и вносил в него лишь отдельные коррективы) обрел беспрецедентную психологическую насыщенность, выражая в пейзаже не что иное, как жизнь человеческой души, которая словно вглядывается в природу, а в той природе заключены неизъяснимые тайны бытия. И эти тайны отчетливо видны в леви-тановских картинах, но словами они невыразимы.

Отзываясь о лучших русских пейзажистах, художник Игорь Грабарь особо выделял творчество Левитана: «Он самый большой поэт среди них и самый большой чародей настроения, он наделен наиболее музыкальной душой и наиболее острым чутьем русских мотивов в пейзаже. Поэтому Левитан, вобравший в себя все лучшие стороны Серова, Коровина, Остроухова и целого ряда других своих друзей, смог из всех этих элементов создать свой собственный стиль, который явился вместе с тем и стилем русского пейзажа, по справедливости названного «левитановским».

Левитан стремился писать так, чтобы на картинах его был ощутим воздух, обнимающий своей прозрачностью каждую травинку, каждый лист. На его картинах все кажется погруженным в нечто спокойное, синеющее и блестящее. Левитан называл это «нечто» воздухом. Мы дышим им, чувствуем его запах, холод, теплоту, Левитан же ощущал его как безграничную среду прозрачного вещества, которое и придавало такую пленительную мягкость его полотнам.

В очерке «По поводу смерти А.К. Саврасова» (1897) Левитан так сформулировал свое творческое кредо: отказ от отношения к пейзажу «как к красивому сочетанию линий и предметов» с целью изображать «уже не исключительно красивые места», но «те интимные, 1 глубоко трогательные, часто печальные черты, которые так сильно

340


100 ВЕЛИКИХ ЕВРЕЕВ


ИСААК ЛЕВИТАН


341


чувствуются в нашем родном пейзаже и так неотразимо действуют на душу».


Одна из существенных страниц биографии Левитана — его дружба с А.П. Чеховым. Антон Чехов и Исаак Левитан — ровесники. Судьбы их во многом схожи, они оба приехали в Москву из провинции. Сдружившись с художником Николаем Чеховым, братом писателя, Левитан затем подружился с Антоном Чеховым и со всей чеховской семьей, прожив три лета рядом с нею в бывшем курятнике.


«Когда я узнала Левитана, — вспоминала сестра Чехова Мария Павловна, — он жил на гроши, как и мой брат Николай... Ближе всего Левитан сошелся с нашей семьей уже после окончания школы, когда мы поселились в красивом имении Бабкине, под Москвой... С утра до вечера Левитан и брат были за работой... Левитан иногда прямо поражал меня, так упорно он работал, и стены его «курятника» быстро покрывались рядами превосходных этюдов... Левитан любил природу как-то особенно. Это была даже и не любовь, а какая-то влюбленность... Искусство было для него чем-то даже святым... Левитан знал, что идет верным путем, верил в этот путь, верил, что видит в родной природе новые красоты».


С Антоном Чеховым у Левитана установились своеобразные отношения. Они всегда поддразнивали друг друга, но те немногие высказывания и письма, которые дошли до нас, говорят атом, что Левитан открывал свою душу только Чехову.


В те годы Чеховы проводили каждое лето в селе Бабкине около Нового Иерусалима. Семья Чеховых была талантливой и шумной. Шуткам и насмешкам не было конца. С раннего утра за чайным столом уже начинались невероятные рассказы, выдумки, хохот, который не затихал до вечера. И больше всего шутили над Левитаном. Его постоянно обвиняли во всяческих смехотворных преступлениях и, наконец, устроили над ним суд. Антон Чехов, загримированный прокурором, произнес обвинительную речь, Николай Чехов изображал дурака-свидетеля. Александр Чехов — защитник — пропел высокопарную актерскую речь.


Особо подшучивали над Левитаном за его красивое еврейское лицо. В своих письмах Чехов часто упоминал о красоте Левитана. «Я приеду к вам, красивый, как Левитан», — писал он. «Он был томный, как Левитан».


Однако имя Левитана стало выразителем не только мужской красоты, но и особой прелести русского пейзажа. Чехов придумал ело-, во «левитанистый» и употреблял его очень метко. «Природа здесь гораздо левитанистее, чем у вас», — писал он в одном из писем. Даже 1


картины Левитана различались, — одни были более левитанисты-ми, чем другие.

Черты личности художника проступают в чеховском рассказе «Попрыгунья», (где отражен роман Левитана с художницей С.П. Кув-шинниковой) и в «Чайке», где поступок Треплева, застрелившего чайку, воспроизводит аналогичный каприз Левитана-охотника.

Левитан жестоко обиделся на Чехова за рассказ «Попрыгунья». Ведь Кувшинникова — наивная и непосредственная — трогательно любила Левитана. Дружба с Чеховым была прекращена, а примирение шло долго и мучительно. И до конца жизни Левитан не мог простить Чехову этого рассказа.

Искусство Левитана как мастера пейзажа, умеющего превратить простой пейзажный мотив в образ природы всей России, достигает своего расцвета в «Березовой роще» (1885—1889). Та же сила обобщения возвышает произведения так называемого волжского периода художника,: «Вечер на Волге» (1888); «Вечер. Золотой Плес» (1889); «После дождя. Плес» (1889); и тематически примыкающая к ним картина «Свежий ветер. Волга» (1891—1895). Все эти картины сегодня находятся в Третьяковской галерее.

Левитан создал и классические, непревзойденные образцы так называемого церковного пейзажа, где здания храмов вносят в природу умиротворение, как, например, «Вечерний звон» (1892). Летом 1890 г. Левитан едет в Юрьевец и среди многочисленных пейзажей и этюдов пишет вид Кривоозерского монастыря. Так рождается одна из лучших картин художника «Тихая обитель», где образ тихой обители и мостков через реку, соединявших ее с окружающим миром, выражают глубокие размышления художника о жизни. Эта картина произвела сильное впечатление на Чехова.

Глубокая гражданская скорбь звучит в картине «Владимирка» (1892), где на дороге, по которой гнали арестантов в Сибирь, едва видна одинокая фигурка странника. Владимирка — это большая дорога Владимирской губернии, ведущая на восток страны. И название картины — «Владимирка» — у людей того времени вызывало социальные ассоциации, заставляя вообразить вполне определенные картины жизни России. Картину «Владимирка» в 1894 г. Левитан принес в дар П.М. Третьякову для его галереи.

Большую роль в творчестве Левитана играют музыкальные, поэтические и философские ассоциации (он любил учение А. Шопенгауэра), но все же главное значение имели его личностная чувственность, влюбчивость и склонность к приступам черной меланхолии. Левитан очень остро переживал и собственное нездоровье (у него был

342_______________________ 100 ВЕЛИКИХ ЕВРЕЕМ


-=Д" ""••"" ' ' .:.-„..., .ч.......... и.-., п..,,... ._...,,, ,..,.. ' Ш1-ГИ™: •'——"' '. ' ---•':•:.-,• ." - .•~*ЩЛ


врожденный порок сердца), и весь драматизм положения евреев т России. Поэтому, отчасти восприняв новации импрессионизма, Ле1 витан редко отдавался чистой, радостной игре света и цвета, преЗ бывая в кругу своих образов, овеянных мировой тоской. 1


Так, напоминая о бренности всего земного, внушает затае(ннуш тревогу картина «Над вечным покоем» (1893—1894), которая былЗ по духу особенна близка Левитану. «Над вечным покоем» заставляв! ет задуматься над смыслом жизни и над ее быстротечностью. Леви-1 тан писал в одном из писем: «Вечность, грозная вечность, в котоЗ| рой потонули поколения и потонут еще... Какой ужас, какой страх! «В ней я весь, со всей своей психикой, со всем моим содержаний ем», — говорил об этой картине художник. 1


В картине «Над вечным покоем» с огромной силой выражена! поэзия ненастного дня. Картина была написана на берегу озерЗ Удомли в Тверской губернии. С косогора, где темные березы гнутЗ ся под порывистым ветром и стоит среди этих берез сгнившая бре-1 венчатая церковь, открывается даль глухой реки, потемневшие от неД настья луга, громадное облачное небо. Тяжелые тучи висят над зем-1 лей. Косы0 холстины дождя закрывают просторы. Никто ищ художников до Левитана не передавал с такой печальной силой бес-1 крайние дали российского ненастья и человеческой тоски. 1


Левитан не был женат, у него не было детей. Слишком часто оц| был очень безрадостен, как безрадостна была история его народа»! его предков. Иногда тяжелые мысли о своем народе целиком завлаЗ девали им, тогда у него наступали приступы болезненной депрес-Д сии — хандры, которая усиливалась от недовольства своими рабо-| тами. I


Во время хандры Левитан бежал от людей. Они все казались ему! врагами. Левитан становился груб, дерзок, нетерпим. Он со злобой] соскабливал краски со своих картин, прятался, уходил с собакоШ Вестой на охоту, но не охотился, а без цели бродил по лесам. В та-4| кие дни одна природа заменяла ему родного человека. 1


Два раза во время припадков депрессии Левитан стрелялся, но ос->1 тался жив. Оба раза спасал его Чехов. Но хандра проходила, и Леви-1 тан возвращался к людям, снова писал, любил, верил, запутывался в | сложности человеческих отношений, пока не настигал его новый удар! депрессии. Чехов временами считал, что левитановская тоска была! началом психической болезни, но он, конечно, ошибался. 1


Жизнь Левитана была относительно небогата событиями; путе-1 шествовать за границей он не любил. Он любил только среднюю! Россию. Поездки же за границу, куда его отсылали врачи лечиться»!


ИСААК ЛЕВИТАН___________________________________________343

Левитан считал напрасной тратой времени. Жил Левитан преимущественно в Москве, работал также в Останкине (1880+-1883), в различных местах Московской и Тверской губерний; в Крыму (1886, 1899), на Волге (1887—1890), побывал в Италии, Франции, Швейцарии и Финляндии (1890-е гг.). Но граниты Финляндии, ее черная речная вода и мрачное море нагоняли на Левитана тоску. «Вновь я захандрил без меры и границ, — писал Левитан Чехову из Финляндии. — Здесь нет природы». В Швейцарии его поразили Альпы, но вид этих гор для Левитана ничем не отличался от видов крикливо размалеванных картонных макетов. В Италии ему понравилась только Венеция, где воздух полон серебристых оттенков, рожденных тусклыми лагунами. В Париже Левитан увидел картины Монэ, правда, не запомнил их. Только перед смертью он оценил живопись импрессионистов и понял, что он сам отчасти был их русским предшественником, и впервые с признанием упомянул их имена.

Бесправие преследовало Левитана всю жизнь. В 1892 г. его вторично выселили из Москвы, несмотря на то что он уже был художником со всероссийской славой. Ему пришлось скрываться во Владимирской губернии, пока друзья не добились отмены высылки.

В Москве какое-то время Левитан жил в меблированных комнатах «Англия» на Тверской, опять, как в юности, ненадолго вернулась нужда. Хозяйке за комнату он иногда платил не деньгами, а этюдами. Хозяйке его пейзажи часто не нравились. Ей хотелось увидеть на лугу породистую корову, а под липой парочку сидящих влюбленных, что было бы приятно для глаза. Некоторые критики о Левитане писали примерно то же самое, требуя, чтобы художник оживил пейзаж стадами гусей, лошадьми, фигурами пастухов и женщин.

Последние годы жизни Левитан проводил много времени около Вышнего Волочка на берегах озера Удомли. Там, в семье помещиков Панафидиныхгон опять попал в путаницу человеческих отношений, стрелялся, но остался жив.

Тяжелая сердечная болезнь Левитана из года в год все прогрессировала, но ни он, ни близкие ему люди не знали об этом, пока она не дала первой бурной вспышки. Левитан не хотел лечиться, боялся идти к врачам, чтобы не услышать смертный приговор.

Незадолго до смерти он тосковал еще больше, чем в молодые годы. Все чаще он уходил в леса — жил он в лето перед смертью около Звенигорода, — и там его часто находили плачущим и растерянным. Он знал, что ни врачи, ни спокойная'жизнь, ни исступленно любимая им природа уже не могли отдалить приближавшийся конец.

344


100 ВЕЛИКИХ ЕВРЕ1


Однако приблизительно за пять лет до смерти у Левитана пр изошла вспышка радостного мироощущения. В дневнике А. Чехо есть запись, помеченная декабрем 1896 г.: «У Левитана расширен» аорты. Носит на груди глину. Превосходные этюды и страстная да жизни». В эти годы, нося на груди глину, Левитан написал сво| самые жизнеутверждающие вещи: «Март» (1895), «Весна, болы вода» (1897), достигая апогея жизнелюбия в предельно яркой и зву ной картине «Золотая осень» (1895). И последняя, неоконченна картина «Озеро. Русь» (1900) наперекор смертельной болезни я* ется едва ли не самым мажорным произведением художника.


В 1898 г Левитан начал преподавать в том самом училище, в: тором учился сам. Он мечтал создать Дом пейзажей — большую ма стерскую, в которой могли бы работать все русские пейзажист В его пейзажной мастерской почти половина большой комнаты бь отведена под уголок леса, в котором были ели, небольшие деревья > желтыми листьями, зеленый мох, дерн, кадки с папоротниками. СЕ из окна падал так, как на лесной поляне. Часто Левитан привозил мастерскую цветы. Он говорил своим ученикам, что цветы над<| писать так, чтобы от них пахло не красками, а цветами.


Зимой 1899 г. врачи послали Левитана в Ялту. В то время в. жил Чехов. Старые друзья встретились постаревшими и отчужден| ными. Левитан ходил, тяжело опираясь на палку, задыхался, все! говорил о своей близкой смерти. Он ее откровенно боялся и не скры| вал этого, сердце болело уже почти непрерывно.


Ялта не помогла. Левитан вернулся в Москву и почти не выхс дил из своего дома в Трехсвятительском переулке. 22 июля (4 авгу* ста) 1900 г. Исаак Левитан умер.


Всего Левитан написал около 1000 картин и этюдов, лучшие них находятся в Третьяковской галерее и Русском музее. В Пле открыт Дом-музей Левитана.


ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ


(1891-1938)


Осип Эмильевич Мандельштам — один из самых крупных поэтов России XX века — родился 3(15) января 1891 г. в Варшаве, в еврейской семье коммерсанта, впоследствии купца первой гильдии, промышлявшего обработкой кожи, Эмилия Вениаминовича Мандельштама. Отец, в свое время учившийся в Высшей талмудической школе в Берлине, хорошо знал и чтил еврейские традиции. Мать — Флора Осиповна — была музыкантшей, родственницей известного историка русской литературы С.А. Венгерова.


Детство и юность Осипа прошли в Петербурге, куда семья переехала в 1897 г. Поэт Георгий Иванов пишет о среде, формировавшей будущего поэта: «Отец — не в духе. Он всегда не в духе, отец Мандельштама. Он — неудачник-коммерсант, чахоточный, затравленный, вечно фантазирующий... Мрачная петербургская квартира зимой, унылая дача летом... Тяжелая тишина... Из соседней комнаты хриплый шепоток бабушки, сгорбленной над Библией: страшные, непонятные, древнееврейские слова...»


Мандельштам был европейским, германоориентированным евреем первой трети XX в. со всеми сложностями и изгибами духовной, религиозной, культурной жизни этого важнейшего отрезка европейской культуры. В «Краткой еврейской энциклопедии» мы читаем о поэте: «Хотя Мандельштам в отличие от ряда русских писателей-евреев не пытался скрывать свою принадлежность к еврейскому народу, его отношение к еврейству было сложным и противоречивым. С болезненной откровенностью в


100 ВЕЛИКИХ ЕВР1


ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ


автобиографическом «Шуме времени» Мандельштам вспоминает* постоянном стыде ребенка из ассимилированной еврейской сем* за'свое еврейство, за назойливое лицемерие в выполнении еврейс кого ритуала, за гипертрофии национальной памяти, за «хаос иудей| ский» («...не родина, не дом, не очаг, а именно хаос»), от которог он всегда бежал».


Однако если мы внимательно перечтем автобиографическую щ весть Мандельштама, то увидим, что этот «хаос иудейский» (у Мг дельштама выражение это, кстати, не несет отрицательных смыслов)! относится далеко не ко всему иудейству. «Хаосом иудейским» зван не иудаизм в целом, а конкретная сцена, следующая за опис нием синагоги, из которой 9—10-летний Осип вернулся в некс ром «чаду».


В 1899—1907 гг. Мандельштам учился в Тенишевском комме; ческом училище, одном из лучших учебных заведений Петербург того времени, увлекался эсеровским движением. 1907—1910 гг. о| провел в Европе: в Париже посещал лекции на словесном факул! тете Сорбонны, два семестра проучился в Гейдельбергском универ* ситете, жил в Швейцарии, совершил поездку в Италию.


Вернувшись в Петербург, в 1911 г. Мандельштам поступил на от деление романских языков историко-филологического факулы Петербургского университета, но не окончил его.


В России Мандельштам интересуется религией (особенно напря женно в 1910 г.), посещает заседания Религиозно-философского ( щества. Но в стихах его религиозные мотивы целомудренно-сдер,| жанны («Неумолимые слова...» о Христе, который не назван). Ид стихов этих лет Мандельштам включил в свои книги менее трети| Но в 1911 г. он все же принимает крещение по методистскому об-| ряду у протестантского пастора, что было «уступкой обстоятельствам,! связанным с невозможностью из-за процентной нормы поступить: университет».


Первые его поэтические опыты — два стихотворения в • народнической лирики — были опубликованы в студенческом жур-| нале Тенишевского училища «Пробужденная мысль» в 1907 г. Не подлинный его литературный дебют состоялся в августе 1910-го, девятом номере журнала «Аполлон», где была напечатана подбор* из пяти стихотворений.


Поначалу Мандельштам примыкал к поэтическому течению —| символизм, посещал В.И. Иванова, посылал ему свои стихи. Но 1911 г. Мандельштам сблизился с Н.С. Гумилевым и А.А. Ахмато-1


вой, и в 1913 г. его стихи «Мо1ге Вате», «Айя-София» печатаются в программной подборке акмеистов.

Акмеизм для Мандельштама гораздо ближе символизма — это конкретность, «посюсторонность», «сообщничество сущих в заговоре против пустоты и небытия», преодоление хрупкости человека и косности мироздания через творчество («из тяжести недоброй и я когда-нибудь прекрасное создам»). Поэт уподобляет себя зодчему, почему первую свою книгу Мандельштам и называет «Камень» (1913, 2-е издание, значительно переработанное, 1916).

К Мандельштаму приходит известность в литературных кружках, он свой человек в петербургской богеме, задорный, веселый до ребячливости и самозабвенно-торжественный над стихами.

Раннее творчество Мандельштама неразрывно связано с акмеизмом, деятельностью «Цеха поэтов» и литературной полемикой между акмеистами и символистами. Ему принадлежит один из манифестов акмеизма — «Утро акмеизма» (написанный в 1913 г., но опубликованный только в 1919-м), провозгласивший ценность «слова, как такового» — в единстве всех его элементов — в противовес футуристическому отказу от смысла слова во имя звука, Так и символистскому стремлению увидеть за конкретным образом его подлинную скрытую сущность.


К октябрьской революции 1917 г. Мандельштам относился как к катастрофе (стихи «Кассандре», «Когда октябрьский нам готовил временщик...»), однако вскоре у него возникает робкая надежда на то, что новое «жестоковыйное» государство может быть гуманизо-вано хранителями старой культуры, которые вдохнут в его нищету домашнее, «эллинское» (но не римское) тепло человеческого слова. Об этом его лирические статьи 1921—1922 гг.: «Слово и культура», «О природе слова», «Гуманизм и современность», «Пшеница человеческая» и другие.

В первые годы после революции 1917 г. Мандельштам работает в Наркомпросе. В 1919—1920 гг. (и позднее, в 1921—1922 гг.) он уезжает из голодного Петербурга на юг — Украину, Крым, Кавказ, — но, от эмиграции отказывается.

В 1922 г. Мандельштам поселяется в Москве вместе с молодой женой Надеждой Хазиной (Н.Я. Мандельштам), с которой он познакомился 1 мая 1919 г. Она станет его опорой на всю жизнь, а после гибели поэта сохранит его литературное наследие.

Мандельштам обожал жену, называя ее своим вторым «я». А. Ахматова вспоминает: «Осип любил Надю невероятно, неправдоподобно. Когда ей резали аппендикс в Киеве, он не выходил из больни-

348


100 ВЕЛИКИХ ЕВРЕЕ1


цы и все время жил в каморке у больничного швейцара. Он не от-| пускал Надю от себя ни на шаг, не позволял ей работать, бешено] ревновал, просил ее советов в каждом слове в стихах. Вообще я ни-1 чего подобного в своей жизни не видела».


К 1923 г. надежды поэта на быструю гуманизацию нового рбще ства иссякают. Мандельштам чувствует себя отзвуком старого вен в пустоте нового («Нашедший подкову», «1 января 1924»), и после'! 1925 г. на пять лет он Вообще перестает писать стихи. Только в| 1928-м выходят итоговый его сборник «Стихотворения» и прозаи* ческая повесть «Египетская марка» (о судьбе маленького человека в,| провале двух эпох).


С 1924 г. Мандельштам живет в Ленинграде, а с 1928-го в Моск-1 ве, он и жена практически бездомные, с вечно неустроенным бытом.1


Начиная с середины 1924 г. Мандельштам, зарабатывая на жизнь,] занимается переводами; пишет автобиографическую прозу «Шум вре-1 мени» (1925), «Четвертая проза» (издана посмертно в '1966 году),! выпускает сборник статей «О поэзии» (1928). И самого себя в те годыг| он так характеризует: «Чувствую себя должником революции, не приношу ей дары, в которых она не нуждается».


Всего при жизни Мандельштама вышло шесть его поэтических книг: три издания «Камня» (1913, 1916 и 1923 «ТшНа» (1922 г., переводе с греческого это слово означает «печаль, скорбное песнопение»); «Вторая книга» (сборник был издан в 1923 году в Берлине и был назван так М.А. Кузьминым) и «Стихотворения» (1928)», В 1931—1932 гг. Мандельштам заключил договоры на сборню «Избранное» и «Новые стихи», а также на двухтомное собрание се чинений, но эти издания не состоялись.


После гибели поэта имя Мандельштама оставалось в СССР запретом около 20 лет. Первое в СССР посмертное издание стихов Мандельштама было анонсировано в 1958 г., но вышло только 1973-м — Мандельштам О. «Стихотворения», в большой серии «Б* лиотека поэта». (Впервые же собрание сочинений поэта было изда но в США в 1964 г.).