Автор(ы): Шапиро М., Год

Вид материала

Решение

Содержание Лео силард 100 Великих еврее! Марк ротко 100 Великих еврее1 100 Великих евр1 Фердинанд кон 100 Великих евре1

Подобный материал:

• А. В. Брушлинского и научного сотрудника А. З. Шапиро, 1854.41kb.
• Методика проведения ктд задача: познакомить участников с методикой ктд. Основные понятия, 274.88kb.
• Календарно-тематическое планирование (очно-заочная форма обучения, экстернат) 2011, 71.02kb.
• В. А. Шаховой с. А. Шапиро мотивация трудовой деятельности учебно-методическое пособие, 109.53kb.
• К. В. Айгон М.: Институт Общегуманитарных Исследований. Серия. Современная психология:, 2103.15kb.
• Навчальні програми курсів за вибором та факультативів з біології, 40.79kb.
• Рабочая программа по курсу «История с древнейших времен до конца XIX века» для 10 класса, 454.98kb.
• Прайс-лист ООО „авторим” на сельскохозяйственную литературу, 402.36kb.
• Т. А. Петричко, И. А. Шапиро, 153.31kb.
• Давид Абрамович Шапиро программа, 50.11kb.

Семья Дрейфуса начала распространять в прессе слухи о его бегстве, стараясь привлечь хоть какой-то интерес к делу. Была надежда на пересмотр дела. Антисемиты в прессе и военных кругах предприняли ответные шаги. Газеты публиковали подстрекательские сообщения о заговоре международных еврейских профсоюзов с целью освободить Дрейфуса и нанести поражение Франции. Дрейфус был закован в кандалы. Когда его надзиратель выразил протест против подобного обращения с заключенным, его уволили и заменили садистом. Обвинения Пикара против Эстергази обеспокоили майора Анри, который с помощью фальшивомонетчика добавил «новое» доказательство в досье Дрейфуса. Пикар был отправлен в Африку, а его место занял Анри. Операция прикрытия продолжалась.


Семья Дрейфуса не сдавалась. После опубликования фотокопии злополучного списка в популярной газете, брат Дрейфуса, Матьё распространил по всему Парижу брошюры с копиями списка. Почерк Эстергази был идентифицирован. С помощью известного французского сенатора Опоста Шерера-Кестнера правительство предприняло расследование возможного участия Эстергази. Следствие признало недостаточным доказательство Матьё. Эстергази, со своей стороны, не согласился с таким решением и потребовал судебного разбирательства в военном трибунале.


Разбирательство в военном трибунале превратилось в фарс. Не-, смотря на свидетельства Шерера-Кестнера и Пикара и на представление дискредитирующих доказательств, трибунал (отталкиваясь от] распухшего досье майора Анри) реабилитировал Эстергази, которо-1 го его сторонники вынесли на руках из зала суда под приветствен- • ные крики: «Да здравствуют Эстергази и армия! Смерть евреям!»


Дело Эстергази тем не менее послужило мобилизации прогрес* сивных сил Франции. На помощь уважаемому сенатору Шереру-Кестнеру пришли журналист, ставший позже премьер-министром Франции, Жорж Клемансо и популярный романист Эмиль Золя. Последний немедленно ответил на оправдание Эстергази блестящей] статьей «Я обвиняю!», которая до сих пор является свидетельством! упрямой истины на службе юстиции. Золя обвинил Мерсье и дру- г гих генералов в соучастии в тяжелом преступлении. Антисемиты*, ответили погромами в большинстве французских городов, самый] страшный из них произошел в колониальном Алжире. Правитель-1 ство обвинило Золя в клевете. Он бежал в Англию, чтобы избежать!


тюремного заключения. Пикар был арестован и осужден по сфабрикованным обвинениям.

В конце концов правда чудесным образом восторжествовала. В 1898 г. новый военный министр генерал Годфруа Кавеньяк тщательно допросил майора Анри касательно мнимых доказательств, обусловивших осуждение Дрейфуса и оправдание Эстергази. Анри признался во всем. Кавеньяк приказал арестовать Анри, и он в ту же ночь совершил в тюремной камере самоубийство, перерезав себе бритвой горло. Эстергази, сбривший свои знаменитые усы, бежал в Бельгию.

Несмотря на все это, французское правительство и многие французы продолжали верить, что армия не может творить зло. Дрейфуса вернули во Францию — белого как лунь, измученного малярией; его высокий от природы голос стал пронзительным и гулким. Его дело слушалось еще раз, и его снова осудили. Ему предложили помилование, на которое он согласился. Клемансо и другие пришли в ярость от его трусости. Дрейфус остался при своем мнении. Позже он дослужился до генерала, защищал Париж во время Первой мировой войны, командуя артиллерийской батареей, и умер в 1935 г. — за пять лет до оккупации Франции Гитлером. Хотя Клемансо и другие левые политики возглавили правительство после убедительной победы на выборах в 1906 г., антисемитизм стал частью политики французского государства, которая привела к прямому соучастию в Холокосте. Жестокие гонители Дрейфуса в годы режима Виши во время Второй мировой войны проводили свою кровавую линию в отношении французских евреев и евреев беженцев из других стран. ГестапО) нашло готовых соучастников своих преступлений в новых эстергази, дрюмонах, анри, сандерах и многих других.

В тот промозглый январский день 1895 г. на плацу, где был унижен гордый, хоть и ограниченный эльзасский офицер, оказавшийся, на свою беду, евреем, присутствовал один репортер из Вены. Это событие изменило всю жизнь Теодора Герцля. Во избежание такого рода преследований евреи должны были заиметь свою собственную родину. Из дела Дрейфуса родился сионизм.

ЛЕО СИЛАРД


145


ЛЕО СИЛАРД


(1898-1964) -


:


Хотя Лео Силард и не получил такой широкой известности, как Альберт Эйнштейн и Нильс Бор, он был одним из самых оригинальных и плодовитых ученых XX в. Вместе с Энрико Ферми участвовал в создании первого ядерного реактора деления и в фундамен* тальных трудах по современной кибернетике или теории информации. Именно Силард убедил Эйнштейна написать в 1940 г. президенту Франклину Рузвельту известное письмо, которое привело к осуществлению сверхсекретного проекта «Манхэттен» и уничто- I жению атомными бомбами 170 тысяч японцев в Хиросиме и Нага- я


саки, завершившего Вторую | мировую войну. Силард принимал также активное участие в биологических исследованиях, был озабочен — особенно "< в последние годы жизни ролью науки в сохранении! мира и выдвинул идею «моз-'| гового центра», в рамках кото1\ рого выдающиеся мыслители! могли бы соединять общественные и научные идеи в| нечто новое (впервые осуще-:| ствлена в Институте Солка в| Калифорнии).


Родился он в Будапеште. Его отец был преуспевающи» инженером и архитектором, воспитавшим троих детей в| богатстве. В детстве Силард| не отличался здоровьем, мать учила его дома. Позже он|


изучал электротехнику, но вынужден был прервать учебу во время Первой мировой войны, когда проходил службу в австро-венгерской армии. После войны продолжил учебу в Берлине, где увлекся физикой под руководством опытных преподавателей, и постепенно делал карьеру в престижных научно-исследовательских лабораториях.

В первые годы жизни в Берлине Силард стал частым гостем в доме Эйнштейна, очаровав его своей изобретательностью и практичностью, соединенными с прекрасной теоретической интуицией. Вскоре они получили в Великобритании, Германии и США ряд патентов на тепловой насос (охладитель), который позже будет использоваться для контроля за температурой ядерных реакторов.

С приходом Гитлера к власти в 1933 г. Силард бежит из Германии в Англию. В марте 1934 г. Силард подал в Адмиралтейство заявление на секретный патент. Он добился его засекречивания из опасения, что его использование может привести к мощнейшему взрыву. Это был патент на ядерный реактор деления.

Силарда озарила идея о цепной реакции. Читая газетную заметку о надежде одного ученого на высвобождение атомной энергии, Силйрд отметил для себя, что, если найти такой элемент, который при расщеплении нейтронами поглотит один нейтрон и высвободит два нейтрона, то такой элемент, будучи собранным в большой массе, может поддерживать ядерную цепную реакцию.

Англичане не оказали Силарду поддержки в его исследованиях. Переехав в США в 1938 г., Силард впервые узнал, что немец Отто Ган расщепил атом урана и, следовательно, открыл деление ядра. Подтверждая полученное им позже прозвище «серого кардинала физики», Силард берет на заметку, что немецкое открытие деления ядра приведет скорее всего к высвобождению ядерной энергии через взрывное устройство.

Под эгидой Колумбийского университета Силард приступил к экспериментам по выявлению числа нейтронов, высвобождаемых при делении ядра, и по выяснению того, как они высвобождаются. Совместные с Ферми исследования привели к проведению первой управляемой цепной реакции 2 декабря 1942 г. Этот эксперимент в сочетании с написанным Эйнштейном под нажимом Силарда письмом Рузвельту побудили правительство США развернуть секретный проект «Манхэттен», в результате осуществления которого была создана бомба, положившая конец войне.

Нильс Бор предсказывал, что создание человеком ядерной энергии нереально. Сверхчеловеческими усилиями Силард и другие физики-иммигранты доказали, что ЕЦ-лэшибался. Усилия же немцев

146


100 ВЕЛИКИХ ЕВРЕЕ!


оказались безуспешными из-за эмиграции таких евреев, как Силард,! в Америку. В 1945 г. американские военачальники предпочли не! вторгаться в Японию и не нести неисчислимых потерь, а сбросить] бомбу на гражданское население. Силард, снова вместе с Эйнштейном, искал способ убедить президента Гарри Трумэна продемонстрировать японцам первую атомную бомбу без массового убийства, | Решение Трумэна пренебречь их уговорами положило конец войне, но оставило незаживающую рану в истории человечества.


Несмотря на горький опыт уничтожения Токио и Дрездена обыч-,1 ными зажигательными бомбами (более разрушительными, чем пер-; вые атомные), человечество теперь осознало последствия ядерного! холокоста.


Невероятная разрушительная сила атомной бомбы является лишь одним из способов использования ядерной цепной реакции. Откры-й тия Силарда позволили использовать деление ядра как альтерната! ный (и пока еще спорный) источник энергии. Его научные достал жения и политическая 'активность перед войной помогли Америке быть начеку перед лицом немецкой ядерной угрозы 1н прекра войну на Тихом океане. Послевоенные усилия Силарда по мирнок применению ядерной энергии оказали заметное влияние на принятие конгрессом законодательства, установившего гражданские низмы контроля.


Неудивительно, что послевоенные исследования Силарда был» посвящены жизни. После длительного изучения вирусов и бактери! Силард опубликовал работу о процессе старения, которая и сег сохраняет свое значение. Получилось так, словно ужасы атомнс энергии, высвобожденной с его помощью (под руководством и пр! непосредственном участии его наставника Эйнштейна), побудили ег искать утешение в жизнетворных тайнах биологии.


МАРК РОТКО


(1903-1970)


Через четырнадцать лет после трагической смерти Джэксона Пол-лока в страшной автокатастрофе в Ист-Хэмптоне на южной оконечности острова Лонг-Айленд его великий соперник Марк Ротко совершил самоубийство в Нью-Йорке, перерезав себе вены на кистях и спустив свою кровь в раковину. Ротко говорил друзьям, что в то время, как никто не мог доказать окончательно, была ли смерть Поллока самоубийством, всем все будет понятно, когда он, Марк Ротко, завершит свой жизненный путь.


После смерти Поллока его жена, художница Ли Краснер похоронила его под большой скалой на местном кладбище недалеко от места его гибели. Благодаря известности Поллока и сенсационности его смерти (в автокатастрофе погибла еще одна молодая женщина, а его любовница была выброшена из машины в кусты и спаслась) могила Поллока на кладбище «Зеленая речка» стала своеобразным местом сбора деятелей мира искусств — мертвых и живых. Как мрачно выразился один местный житель, «все умирают, чтобы попасть сюда». Останки поэта Франка О'Хары и художников Эда Рейнхардта (повесился) и Стюарта Дэви-са захоронены рядом с Полло- ' ком как бы в окончательном сборнике «Кто есть кто среди послевоенных деятелей искусства».


100 ВЕЛИКИХ ЕВРЕЕ1


МАРК РОТКО


Ротко же был похоронен его другом художником Теодоросом Ста*| мосом на небольшом погосте на северном окончании Лонг-Айлей да. Стамос построил эффектный дом на сваях рядом с утесами, выходящими на пролив Лонг-Айленд. Он сделал эффектный жест (кое-' кто считает, что он был нацелен на Поллока) и выбрал не стол! модный и спокойный городок на северной оконечности для после- днего успокоения Ротко. Надгробный камень был скромнее боль-* шого валуна Поллока. Ротко успокоился в окружении чужаков, да-* леких от мира искусств.


Хотя многие считают Джэксона Поллока ведущим представите-! лем нью-йоркской школы абстрактного экспрессионизма, Марк Ротко остается ее самым человечным и экспрессивным поборником! В жизни и смерти Ротко стоит в стороне от остальных абстрактны* художников. Как Поллок освободил линию от ограничений извест-* ных форм, влив в свои полотна новооткрытые, энергию и дух, Ротко добился равного успеха в освобождении цвета от реалиста- ческих пределов. В 1950 и 1960-е гг. он выразил в серии новаторе--ких полотен силу чистого цвета, призванного пробудить глубоко прочувствованные эмоции, торжественность и величавость. Освобожден ние им цвета от узнаваемых схем навечно повлияло на то, как создается и воспринимается искусство.


Работу художника лучше воспринимать, нежели писать о ней. образите большое полотно с блоками цвета, плывущими навстреч друг другу горизонтальными дуэтами, трио и квартетами. Все представляется таким простым и вместе с тем просто правильны» как если бы ты никогда прежде не видел подобного взаимодейст цветов.


Абстрактные экспрессионисты (Ротко терпеть не мог этот ярлык) ответили на почти социалистический реализм периода депрессии волюционными подходами к живописи. Поллок шел впереди со ев ими удивительно энергичными изображениями пляшущих лини* Ротко отказался от своего изначально озабоченного общественными ценностями реалистического стиля и использовал первичнс цвета в аморфных формах для выражения трагедии, экстаза или рок С помощью захватывающих колористических образов Ротко отобразить уникальные для своего поколения религиозность, таин| ственность и неподвластность времени. Ни один другой художни< того времени — ни Барнет Ньюмен, ни Рейнхардт, ни Вилем Кунинг, ни Адольф Готтлиб, *ш Франц Клайн — не добивался последовательно, как Ротко, непосредственности чувства и мысл! типичным для него трением цветов — радужных и меняющихся,'


пещущих или сдержанных, но всегда живых (во всяком случае, до мрачных последних лет жизни).

Он родился Маркусом Ротковичем в Латвии, откуда также вел свое происхождение Аарон Крпленд. Его отец был преуспевающим фармацевтом и записал своего младшего сына Маркуса в еврейскую начальную школу — хедер. Подобно многим евреям того времени опасавшийся призыва двух старших сыновей в русскую армию, отец увез в 1913 г. семью в Америку. По прибытии они изменили свою фамилию на «Ротковиц», двинулись на запад и обосновались в Портленде, штат Орегон. Воспитывавшийся овдовевшей матерью (отец внезапно умер вскоре по прибытии в Орегон) Ротко провел свои юные годы в бедности. Тем не менее в начале 1920-х гг. он отправился в Йельский университет, но не закончил учебы, а немного проработал актером (у него даже учился Кларк Гейбл) и переехал в Нью-Йорк, чтобы учиться живописи в Лиге искусства, возглавлявшейся в то время Максом Вебером. Вскоре он женился, похоже, только ради женитьбы, был очень несчастлив в браке и нанимался на низкооплачиваемые работы ради содержания семьи. В конце концов получил помощь от великого коллектива художников, созданного в рамках «Нового курса» президента Франклина Рузвельта, — «Администрации прогресса труда» (АПТ). Работая в годы депрессии на АПТ, он познакомился с Кунингом, Готлибом и Поллоком. В связи с надвигавшейся войной в Нью-Йорк прибыли многие из великих европейских художников, опасавшихся нацистской угрозы. Сочетание европейского влияния, депрессии и американского патриотизма послужило катализатором, ибо в начале сороковых годов стал меняться стиль многих молодых художников Америки, что отметило наступление золотого века современного искусства. К концу войны Ротковиц поменял фамилию на Ротко, развелся с первой женой, вновь женился (на этот раз счастливо), отказался от своей первоначально реалистической живописи и постепенно все больше преуспевал в абстрактном стиле.

После войны Нью-Йорк стал мировой столицей искусства (хотя многие еще не осознали этого). Великие беженцы из Европы вернулись домой, оставив более молодым мужчинам и женщинам развитие их уникального художественного стиля. Работы тех художников, в основном нью-йоркце'в, экспонируются сегодня в самых престижных галереях. В конце же 40-х гг. они не могли продать ни одной картины. АПТ собрала многих из них вместе, и они оказывали постоянное воздействие друг на друга, часто посещали мастерские того или иного из них, собирались компаниями, чтобы выпить

100 ВЕЛИКИХ ЕВР1


и обсудить литературу и политику, отвергали условные нравы обще ства и часто отождествляли себя с несчастными бедняками. О* начали выставлять свои работы — часто Ьместе — в нескольких лереях, владельцы которых признавали их таланты. Они экспериме* тировали с новыми концепциями формы, линии, цвета и образа. И| послание часто выражалось в использованных материалах, а не в ис пользовании материалов.


Будучи ярким представителем нью-йоркской школы, Ротко т когда не забывал включить в свои полотна сильные эмоциональнь послания. Он добивался от своих зрителей не только интеллектуал! ного отклика или возбуждения, но и прежде всего проявления 'самых глубоких чувств и потребностей.


Поскольку его искусство завоевывало все более широкое приз!-нйе, Ротко подобно многим из его поколения не знал, как ему ре гировать на это. Невероятные всплески эмоций, необходимые его искусства, были для него тяжелым испытанием. Он завел неудач ные деловые отношения, которые позже привели к большому скаь далу вокруг его имущества и похищению многих его картин, яркие цвета постепенно приобретали все более темные оттенки, ражая его мрачное настроение. Растущая слава приносила Рот* повышенные вознаграждения и даже заказ богатой семьи Менилс из Хьюстона на строительство часовни с большими фресками, темные, наводящие на/раздумья работы в сменяющих друг др> коричневых и черных тонах скорее унылы, нежели трагичны, я* ются скорее криками боли, нежели величественными символам! После оформления часовни Менилов его последние картины щ должали демонстрировать темнейшие из доступных оттенков. Хс они и были более экспрессивными, от них все же веяло холодом: усталостью.


Пока Поллок шел вперед, превращая активные линии в чис абстракции, Ротко запечатлевал цвета с чувством, отказываясь образов, срисованных с реальных вещей. Напряжение в его кар нах часто проистекало из элементарной силы самих цветов. Напрц| мер, его заботило, какую эмоцию может вызвать в зрителе соче ние определенного оттенка желтого с определенным оттенком ного или фиолетового. Ротко не давал названия своим картинам, отмечал их датами. Зритель просто реагировал на то, что видел полотне, без какой-либо подсказки в виде будничных образов литературных и исторических источников. Чистое искусство ради: кусства, цвета, незаметно переходящие в другие цвета, были при званы увести нас от боли реального мира в видения бесконечнс


ФЕРДИНАНД КОН


(1828-1898)


Магия науки обнаруживает себя, когда исследование, ведущееся с определенной целью, дает неожиданный результат. Дитя еврейского гетто в немецком городе Бреслау (Вроцлав) Фердинанд Юлий Кон учился на ботаника. Его исследования таких микроскопических растительных организмов, как грибы и водоросли, были поистине новаторскими и сыграли немаловажную роль. И они привели Кона к невообразимым открытиям в совершенно иной области — бактериологии.


Кон перенес свое внимание с растений на иные, но удивительно похожие живые существа под названием «вибрионы» (форма бактерий). Он считал эти бактерии формой растительной жизни, а не животной, как полагали в то время ученые. Такое определение и его открытие спор заложили фундамент современной бактериологии.


Сын торговца Кон был вундеркиндом, хотя поначалу считался умственно отсталым и трудным. Превозмогая дефект слуха, он изучал любимую ботанику в университете Бреслау. Из-за еврейского происхождения ему было отказано в ученой степени. Несмотря на освобождение из гетто, на про-' тяжении почти всего XIX в. в большинстве европейских стран евреи не обладали равными правами. Кон рискнул


152


100 ВЕЛИКИХ ЕВРЕ1


перебраться в Берлин, где получил докторскую степень в воз девятнадцати лет. Помимо изучения микроорганизмов он заинтересовался революционной политикой. Во время восстания 1848 г. Кш-заявил о своей полной поддержке революционеров и, когда последовали репрессии, потерял место преподавателя в прусской столице. В двадцать два года он вернулся в Бреслау, где и прожил бол! шую часть своей жизни. Став университетским преподавателем, Ко* приступил к изучению жизни клеток самых крошечных существ.


В 1850-х гг. ученые искали в клеточной структуре саму субстанцию жизни. Кон был уверен, что нашел движущую силу жизни одном-единственном материале, названном протоплазмой. Хотя ег исследование протоплазмы и сыграет большую роль в девятнадцатом веке, оно было лишь временной остановкой на пути к значительно более важному исследованию.


В опубликованной в 1854 г. крупной работе по грибам и водорос-» лям Кон идентифицировал бактерии под названием «вибрионы», ут«| верждая, что это — форма растительной жизни, а не жизни; Вибрионы считались животными, поскольку они быстро перемещалис приводимые в движение жгутиками или длинными усиками. Знающи! ботаник Кон видел, чем вибрион походит (хоть и отличается) на гри-| бы и водоросли. К тому же он заметил, что эта бактерия развис особым образом, удивительно схожим с ростом водорослей.


Основав престижный институт физиологии растений, Кон нач вторую фазу своей карьеры, изучая главным образом бактерии, приступил к изданию академического журнала для публикации своу находок. В журнале появятся статьи, которые послужат фундамен том современной бактериологии. Самый крупный вклад Кона в • период включал классификацию бактерий по группам согласно форме; открытие, что грибы и бактерии не имеют генетической связ и что бактерии питаются весьма похоже на растения, потребляя; из того же источника, а углерод иначе (бактерии любят углеводы)! и определение температур, при которых бактерии могут выжить (оь могут быть заморожены, чтобы вновь расти после оттаивания или их можно убить кипячением при восьмидесяти градусах по Цельсию) Кон оказал также заметное влияние на изыскательские работы Рс берта Коха, который выделил возбудителя сибирской язвы и те» самым революционизировал животноводство.


Как отец современной бактериологии, Кон заслуживает включе-" ния в список 100 великих евреев. Его анализ и составление катале бактерий позволили другим ученым не только определить опаснс бактерий для здоровья и гигиены, но и создавать эффективные сред| ства защиты в непрекращающейся войне человечества с микробам»