Geum.ru

М., "Мир", 1977. Пер с яп. З. Рахим

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   38

землетрясении или извержении? - глуховатым голосом спросил усталый, только

что вернувшийся из поездки за границу премьер. - Ведь проблема

прогнозирования стихийных бедствий уже давно изучается, на это отпускаются

достаточно большие сродства из государственного бюджета...

- По мнению ученых, прогнозирование землетрясений в ближайшие

пять-десять лет еще невозможно. Правда, к извержениям это не относится...

- ответил самый молодой член кабинета министров, начальник Управления по

науке и технике. - Пока ведь даже причины землетрясений по-настоящему не

установлены. И, я думаю, не так-то просто усмотреть признаки ожидаемого

землетрясения в определенном районе, особенно в последнее время, когда то

и дело трясет.

- Что-то вроде этого я слышал и в Управлении метеорологии... - сказал

министр по делам самоуправления провинций. - В данном случае, возможно, и

были какие-то признаки, но они определяются на общем фоне, по ним трудно

судить. Некое подобие радиопомех - за которой из них что-то кроется? На

фоне постоянных мелких землетрясений крайне затруднительно выявить, какой

"тик" может служить признаком крупного землетрясения.

- Значит, строительство сверхскоростной железнодорожной ветки опять

задержится? - спросил министр внешней торговли и промышленности.

- Председатель Управления государственных железных дорог жаловался:

поначалу специалисты считали, что землетрясения не помешают строительству,

а потом стали обнаруживаться все новые и новые смещения почвы на участке

стройки. Подрядчики прямо-таки взвыли - что ни день, то новые

геодезические измерения... - сказал скрюченный старичок - министр

транспорта. - Короче говоря, сейчас на сверхскоростной полная неразбериха.

И сроки, естественно, отодвинутся...

- Наводнения в период дождей тоже преподносят нам сюрпризы. В текущем

году уже в третий раз вступит в силу закон "О помощи при стихийных

бедствиях", - с кислой миной произнес министр финансов. - Если и дальше

будет так продолжаться, потребуются дополнительные ассигнования к бюджету.

Финансовое положение в будущем году окажется не из легких.

- В дальнейшем, по-видимому, необходимо предусматривать большие суммы,

- сказал, протирая стекла очков, министр строительства. - Ведь год от года

стихийных бедствий становится все больше и больше. Разумеется, печать,

радио и телевидение опять расшумятся, назовут это "запланированными

бедствиями".

Наступило недолгое молчание. Слова министра строительства всколыхнули

чувство смутной тревоги, подспудно ощущаемое каждым членом кабинета.

Япония по-прежнему продолжала разрабатывать долгосрочные планы и проекты

строительства и реконструкции городов, районов, промышленных зон, словно

на ее тесной территории можно было все это строить слоями, водружая одно

на другое. Таковы были семилетний план суперускорения транспортных

средств, пятилетний план информационного обслуживания через систему связи,

пятнадцатилетний план реорганизации сельского хозяйства, восьмилетний план

развития системы автоматического контроля и управления, десятилетний план

реорганизации всей территории, план социального обеспечения, пятилетний

план строительства новых жилых домов... Ежегодный экономический прирост

формально составлял восемь и четыре десятых процента, фактически же по

сравнению с предыдущими годами он снизился до шести и двух десятых

процента. Но по международным меркам он по-прежнему оставался на высоком

уровне, да и фактические доходы населения вместе с увеличением масштабов

экономики постепенно повышались. Существовали четкие перспективы

завершения большинства планов. Однако последние годы все министерства и

управления почти не учитывали в своих бюджетах возможности стихийных

бедствий, тем более что на планы прошлых лет они практически не повлияли.

Даже те отрасли экономики, которые в наибольшей мере страдают от стихийных

бедствий, этого не предусмотрели, так как ущерб не превышал среднего

многолетнего уровня.

Однако в текущем году...

Не прошло и четырех месяцев с начала нового года, как на все планы

легла хмурая тень какой-то непонятной угрозы. И это почти во всех областях

экономики...

Если взять каждый план в отдельности, ничего страшного как будто и не

было. В этой стране тайфунов и землетрясений, где бывали и сильные дожди,

и большие снега, в этой маленькой и суматошной стране борьба со стихийными

бедствиями считалась традиционной. Если даже стихийные бедствия и

обрушивались одно за другим, восстановительные работы проводились быстро и

энергично. В народе исторически выработался оптимизм - с точки зрения

иноземцев, несколько странный, - который давал ему силы не только

преодолевать стихийные бедствия, но и делать шаг вперед после каждой новой

катастрофы. Можно даже сказать, что Япония, пережив очередное глобальное

несчастье, вроде землетрясения или войны, в определенном смысле

обновлялась и даже продвигалась вперед по пути прогресса. В этой стране,

не склонной допустить радикального столкновения нового со старым,

стихийные бедствия воспринимались как воля небес, проявляемая для того,

чтобы смести с лица земли все то, что стало камнем преткновения, что

мешало людям нормально жить дальше, но отчего они не могли избавиться

сами.

И в вопросах политики в этой стране, казалось, исходили не из стройных

логических построений разума, а из сигналов периферической нервной

системы. В Японии с ее высокой плотностью населения с древнейших времен

существовала как бы народная традиция _использования_ стихийных бедствий.

Конечно, никто и никогда не делал этого _осознанно_, однако по результатам

получалось так. Но в данном случае происходило нечто совсем иное. Каждый

отдельно взятый случай не представлял собой чего-то принципиально нового,

но все вместе и во всех областях они таили в себе смутную перспективу

чего-то страшного. Наверное, не все члены кабинета это почувствовали. Но

кое-кто вдруг каким-то уголком сердца ощутил леденящее дыхание чего-то

неведомого.

- Сейчас главная проблема - паника среди населения... - заговорил было

премьер и вдруг замолчал. Его взгляд приковала чашка на столе. На желтой

поверхности остывшего чая, отражавшей яркие лучи падавшего в окно солнца,

дрожала мелкая рябь.

- До каких же пор, в конце концов, будут продолжаться землетрясения? -

продолжил он с нажимом, дрогнувшим голосом. - То есть, я хочу сказать...

очень уж они зачастили... по всей стране...

- Статистика показывает, что летом они происходят чаще, чем зимой, -

вставил министр по делам префектур.

- Но ведь и извержений много... - продолжал премьер. - Что все это

значит? Может быть, начинается период каких-то крупных изменений в

природе? Как вы считаете?

- Одно время существовала версия второго землетрясения края Канто, -

сказал начальник Управления сил самообороны. - Но потом она, кажется, не

подтвердилась...

- Конкретно, в дальнейшем кривая землетрясений пойдет вверх или вниз? -

чуть раздраженно произнес премьер. Его обычно невозмутимое лицо нервно

передергивалось. - Конечно, я думаю, ничего страшного нет. Но ясность в

этом вопросе позволила бы нам запланировать соответствующие защитные меры.

В последнее время премьер что-то явно нервничает, подумал управляющий

делами. И причина здесь, конечно, не только в стихийных бедствиях, его

беспокоит скандал, который может вот-вот разразиться в связи с незаконными

капиталовложениями в одно крупнейшее предприятие, непосредственно

связанное с фракцией премьера.

- Может быть, мы выслушаем мнение ученых о землетрясении? - сказал

министр здравоохранения. - Было бы интересно узнать, что они думают на

этот счет.

- Ничего нового вы не узнаете, - усмехнулся начальник Управления по

науке и технике. - Исследования в области естественных наук в отличие от

исследований в технике, как правило, хотя и обходятся нам в огромные

суммы, весьма мало результативны. Очень редко можно сделать точные выводы.

А если и найдется ученый, который решится на них, его непременно сочтут

либо шарлатаном, либо шизоидом. В Управлении метеорологии работает один из

моих друзей. Я с ним часто встречаюсь и не раз заводил разговор на эту

тему, но ответы его неизменно туманны.

Начальнику Управления по науке и технике недавно исполнилось сорок. Он

был единственным членом кабинета с естественнонаучным образованием и

принадлежал к новому типу политических деятелей, к так называемой

полубюрократии, то есть к той части высшего чиновничества, которая

проявила себя в вопросах развития космической техники и атомной энергии,

иными словами, в большой науке.

- Неважно... - сказал премьер, взглянув на управляющего делами. - Надо

выслушать сейсмологов, что они скажут... Кстати, позаботьтесь, чтобы это

было без особой огласки. Не то, как обычно, расшумятся газетчики.

Выслушаем нескольких ученых. Приступите немедленно к их подбору.

Вдруг комната качнулась. С потолка посыпалась штукатурка, заскрипели

стены, из чашек выплеснуло чай.

- Довольно сильно... - заметил побледневший министр транспорта, пытаясь

встать со стула.

Тряска прекратилась так же внезапно, как и началась. Только чай в

чашках продолжал еще подрагивать, да как-то странно бултыхалась в

цветочной вазе вода. Упал кусок штукатурки.

- Трясет и трясет... - горестно вздохнул министр здравоохранения.

Все усмехнулись и с облегчением разом заговорили. Донесся далекий гул,

будто от выстрела, и тут же в дверь постучали, в кабинет вошел один из

секретарей и шепотом что-то сказал управляющему делами. Тот кивнул и

обратился ко всем:

- Только что началось извержение Асамы...


Онодэра дремал, сидя на старом, расхлябанном, дырявом диване на втором

этаже частной лаборатории профессора Тадокоро, расположенной во втором

квартале Хонго. Открыв глаза, он увидел качающийся потолок с покрытой

пылью лампой дневного света. Только когда лопнуло оконное стекло и что-то

хрустнуло в диване, он пришел в себя и вспомнил, где находится. Встал с

дивана и громко зевнул. В эту минуту землетрясение прекратилось. На

лестнице раздался топот.

- Пожар что ли? - спросил он пробегавшего по коридору парня в

рубашке-распашонке.

- Нет. Кажется, извержение Асамы...

Онодэра побежал за парнем на третий этаж, откуда вышел на крышу.

Несколько мужчин и женщин, держась за перила и указывая на северо-запад,

что-то возбужденно говорили. Горизонт плохо просматривался, мешали

беспорядочно высившиеся дома Хонго, мост скоростного шоссе, высотные

здания центра и уже поднимавшийся жаркий смог. Видно было только полоску

коричневого дыма... Наверное, это и есть вулканический дым... Да нет, не

может быть!.. Это дым из какой-нибудь трубы. Разве Асаму отсюда увидишь!

Ведь до него больше ста километров, да еще смог... Слушая этот

беспорядочный разговор, Онодэра сбросил с себя сопливость. Перед рассветом

он забежал к себе домой, в Аояма, привез сюда требуемый материал и прилег

в коридоре на диван, чтобы соснуть часок до работы. Он посмотрел на часы.

Была половина двенадцатого. Надо позвонить в фирму, подумал он. Хотя

просьбу об отпуске он и подал, но отпуск начинается с завтрашнего дня. У

лестницы Онодэра столкнулся с профессором Тадокоро. В жеваном халате,

небритый, с воспаленными глазами и запавшими щеками, он выглядел

совершенно измученным - совсем не тот человек, что неделю назад был на

"Вадацуми".

- Асама... - пробормотал профессор. - Ничего страшного...

- Но вчера Амаги, сегодня... - махнул рукой Онодэра. - Теперь пойдут

разговоры...

- Ничего страшного, поговорят и перестанут, - профессор подавил зевоту.

На его слипающихся глазах выступили слезы. - Замолчат, как только кончится

тряска. Но дело не в этом...

- Ну что же... - Онодэра еще раз посмотрел на часы. - Я, пожалуй,

пойду. Проспал, опоздал на работу.

- Подожди минутку, - сказал профессор, не в силах подавить очередной

зевок. - Можешь ты спуститься со мной вниз? Хотелось бы немого

поговорить... Ты так сладко спал, что жалко было будить...

- Думаю, что... - Онодэра мгновение помедлил, остановившись у лестницы.

- Да, могу. С завтрашнего дня у меня отпуск. А сегодня мне нужно только

передать дела. После обеда покажусь на минуту - и все. А в чем дело?

- Сейчас скажу. - Тадокоро обернулся к расшумевшейся молодежи: -

Послушайте, сколько можно бездельничать?! Приступайте к работе! Нужна

документация с данными извержения Асамы.

- Я только позвоню, - сказала Онодэра, спускаясь вниз по лестнице.

Частная лаборатория профессора Тадокоро занимала подвальный и первый

этажи трехэтажного здания. В этой двухэтажной железобетонной коробке

помещалась еще одна коробка меньших размеров с двойными стенами, в которой

находился мини-компьютер на интегральных схемах. Вокруг беспорядочно

размещались столы и полки, заваленные закрытыми и раскрытыми папками,

кульманы, приборы. Пощелкивал самописец.

На высоте потолка подвала, вдоль трех стен проходила галерея,

обнесенная металлической сеткой. На ней за перегородками из стекла и

пластика размещалось несколько комнатенок, битком набитых телефонами и

аппаратами связи. А свободную стену занимала огромная карта Японии и

близлежащих морей, под нею помещалась панель с множеством разноцветных

кнопок. Казалось, все трехэтажное здание, построенное из армированных

блоков, кое-где растрескавшихся и даже перекосившихся, держится только

потому, что крепко вцепилось в коробку компьютерской. Эта жалкая

обветшалая развалюха идеально подошла бы для конторы какой-нибудь

жульнической фирмы по торговле недвижимостью. В воротах стояли

расхлябанный автофургон и допотопный автомобиль.

Позвонив по телефону, Онодэра спустился в подвал; тело обдало приятно

прохладой - кондиционеры работали отлично. В подвале никого не было,

наверное, уже начался обеденный перерыв. Профессор Тадокоро в одиночестве

сидел за столом, подперев голову ладонью и что-то бормоча про себя.

Онодэра подошел. Тадокоро поднял на него воспаленные глаза и посмотрел,

как на незнакомого.

- Ах, это ты... - произнес он, словно приходя в себя. - Да, только что

звонил Юкинага. Скоро будет здесь. Когда я сказал ему, что ты у меня, он

захотел с тобой встретиться.

- Юкинага-сан? - переспросил Онодэра.

- Да, он тут недалеко живет. Давай вместе пообедаем что ли? Закажем,

чтобы сюда принесли? - профессор потянулся к телефону.

- Вы хотели о чем-то поговорить со мной?

- Ага... - профессор медленно положил трубку на рычажки и опять

задумался.

- Батискаф, ну тот самый... - вновь заговорил он после длительной

паузы. - Если его надолго арендовать, какова будет арендная плата?

- Как вам сказать. Все зависит от условий аренды... - Онодэра не ожидал

такого вопроса. - Запросите отдел проката нашей фирмы. Мне трудно

подсчитать, ведь плата зависит от срока аренды, рабочих глубин и

поставленных задач...

- Да, я еще одно хотел узнать... - профессор Тадокоро поднял свой

толстый указательный палец. - Если немедленно подать заявку на аренду,

можно сразу же приступить к использованию батискафа?

- Это невозможно, - быстро ответил Онодэра. - Как только закончится

нынешнее исследование, "Вадацуми" отправят на остров Кюсю. Там будут

проводиться исследования, связанные со строительством тоннеля под

Корейским проливом, между Симоносеки и Пусаном. Работы на месяц. А затем

придется выполнить заявку из Индонезии. Да еще много заявок, так что ваш

черед дойдет только через несколько месяцев.

- Но ведь речь идет о деле чрезвычайной важности! - профессор стукнул

ладонью по столу. - Я собираюсь использовать батискаф для особых

исследований. Нельзя ли как-то добиться льготы и получить батискаф

немедленно?

- Не знаю. Я не могу ничего сказать. - Онодэра на мгновение представил

себе лицо управляющего Есимуры, с которым расстался на заре. - Это,

вероятно, зависит и от срока аренды... А вам надолго нужен батискаф?

- На полгода, а может, и больше, - на лице профессора появилось упрямое

выражение, он и сам понимал нелепость своего желания. - Ты же видел, мы же

вместе видели! Я хочу основательно, вдоль и поперек, обследовать дно

Японского желоба.

- На полгода?! - Онодэра замотал головой. - Это совершенно немыслимо.

Вас же не устроит, если вам будут давать батискаф, так сказать, в

антрактах, между исполнением других заявок. Каждый раз придется подолгу

ожидать.

- Но почему, почему в Японии только один-единственный батискаф,

способный опускаться на десять тысяч метров?! - профессору изменила

выдержка, он уже просто кричал. - Тоже мне морская держава! Смешно!

- Имеются батискафы, способные погружаться на две тысячи метров, есть

такой и у нашей фирмы. А по всей стране их пять или шесть. Ведь нужда в

сверхглубоководных батискафах появилась совсем недавно. Да и наш

"Вадацуми", как правило, используется для обследования шельфов на глубине

тысячи - максимум двух тысяч метров. Когда "Вадацуми-2" спустят на воду,

станет легче. Но пока его будут испытывать, пройдет не меньше года, -

мягко сказал Онодэра, пытаясь успокоить профессора. - А может быть,

арендовать за границей? У РСТД, занимающейся морскими разработками вдоль

Тихоокеанского побережья США, два судна класса "Алюминаут" и четыре класса

"Триест". А если здесь ничего не выйдет, можно обратиться к французскому

фонду Маланда, у них три судна класса "Архимед".

- Это я и сам знаю, - профессор бросил на стол лист бумаги. Это был

список всех глубоководных судов мира. - Но я не хочу, понимаешь, не хочу

арендовать иностранные суда! Любой ценой хочу получить японское. Почему?

Потому что это исследование... в общем... очень деликатного свойства,

теснейшим образом связанное с интересами Японии...

Профессор Тадокоро вдруг умолк.

- Господин профессор... - решился Онодэра. - Вы не могли бы мне

сказать, что вы собираетесь исследовать? Что происходит на дне Японского

желоба?

Тадокоро вскочил со стула, волосы его разметались, пылающие глаза

впились в Онодэру.

- Что происходит?! - взревел он. - Не знаю! Совершенно ничего не знаю!

Поэтому и нужно исследовать. Я собрал все имеющиеся данные, но самого

главного не хватает! Так что пока ничего определенного сказать нельзя.

Смотри!

Профессор щелкнул выключателем. За изображенной на прозрачной панели

картой Японии засветилась еще одна, другая карта, многоцветная и

многослойная словно мозаика...

- В общем, собрали все возможные данные и наложили их друг на друга.

Здесь все: и метеорологические наблюдения, и почвенные изменения, и

деятельность вулканов, и изменения береговой линии, и гравитационные

колебания, и тепловые потоки, и подземное температурное распределение, и

геомагнитные изменения, и годовые колебания геотока, и изменения и

колебания морского дна, и движение магмы (насколько это было возможно), и

землетрясения, и движение горных цепей, даже изменения в биосфере - все,

все, что только удалось получить... Сюда вошли и изменения экологического

характера, в частности данные о миграции рыб и перелетах птиц... Но

прояснить ровным счетом ничего не удалось. Тогда я попытался вывести

частное из общего, из каких-то глобальных явлений. Может быть, признаки

чего-то и проглянули, но на этом основании нельзя сделать серьезных

выводов. Мне нужно больше данных, больше... Необходимо собрать срочно все

данные хотя бы о дне глубоководного желоба...

- Но почему так срочно?

- Этого... - профессор замотал головой. - Этого я не могу еще сказать.