Антология Москва «Academia»
| Вид материала | Книга |
- Рекомендации. М.: Academia. Московско е бюро по пр авам, 1313.39kb.
- Антология мировой философии: Античность, 10550.63kb.
- Антология мировой философии в четырех томах том, 13429.06kb.
- Антология мировой детской литературы., 509.42kb.
- Философия русского религиозного искусства XVI-XX вв. Антология, 6335.43kb.
- Gruppo Tradizioni Popolari» (Италия), «Academia Nacional del Tango» (Аргентина), Ассоциация, 103.47kb.
- Золотой канон. Фигуры эзотерики Москва, 3031.51kb.
- Гагарин В. Г., Козлов В. В. Математическая модель и инженерный метод расчета влажностного, 113.96kb.
- Г. С. Практикум по психологическому консультированию. Екатеринбург: Деловая книга, 40.8kb.
- Учебном абонементе нб петргу социально-культурный сервис и туризм Вяткин Л. А. Туризм, 60.92kb.
Послевоенная жизнь, казавшаяся кульминацией всех тех ценностей, которыми столь дорожило индустриальное общество, уже прошла свой пик и стала двигаться по нисходящей; последнее свидетельствует об агонии и самого индустриального строя. Мы имеем все основания для такого утверждения, поскольку в 80-е годы произошло немало явлений, ознаменовавших диаметральный поворот в тех тенденциях, которые были в наибольшей степени характерны для индустриального общества, включая и основное направление технического прогресса.
Со времени промышленной революции техническое развитие было направлено на достижение максимально возможных объемов, масштабов, производственных темпов. Домны, химические заводы, гидравлические прессы строились все быстрее, а пароходы и самолеты становились все крупнее. По тому же принципу велось строительство служебных зданий и гостиниц. На протяжении 70-х годов в разработке информационных систем основной акцент делался на увеличение памяти центрального компьютера. Конечно, на рост масштабов и объемов производства в силу его массового характера можно смотреть как на закономерный результат индустриально-технического развития, однако не следует забывать, что аналогичную тягу к гигантизму испытывали информационная сфера, организация досуга и- так далее.
Другой важнейшей задачей технологии в этот период было обеспечение максимально высоких темпов. В погоне за все большей быстротой операций всего и вся, от станков до прокатных станов и самолетов, инженеры не желали признавать никаких ограничений. Для тех, кто стоял во главе компаний, связанных с такими товарами и услугами, чей золотой век явно миновал (как, например, железные дороги), увеличение скорости было средством завладеть воображением потребителя; то же самое можно сказать и о производителях электроприборов, потрясавших домохозяек выпуском микроволновых печей. В те времена любой разговор, заходивший о перспективах новой техники, неизбежно касался возможности появления еще более быстрых сверхзвуковых самолетов и такого захватившего воображение всей Японии проекта, как разработка высокоскоростных поездов на магнитной подвеске. Вне всякого сомнения, технический прогресс в это время в определенной мере был направлен и на повышение эффективности работы, обеспечивающей экономию потребляемой энергии, однако финансовые и кадровые ресурсы, вкладываемые в такие исследования, не составляли и десятой доли тех, что шли на увеличение объемов, расширение масштабов, повышение темпов.
В 80-е годы и в Японии, и в западных странах подход к этим проблемам претерпел коренные изменения. Строительству гигантских домен или танкеров водоизмещением более 50 тыс. тонн серьезного внимания больше не уделяют. Разработка поезда, способного двигаться со скоростью свыше 700 миль в час, уже представляется нереальной, и даже в самолетостроении, где поиск путей создания более быстрых средств передвижения составляет сам смысл существования этой отрасли, прекратилась гонка, направленная на создание самолета, который по скорости превзошел бы «Конкорд», да и целесообразность самого «Конкорда» сегодня ставится под сомнение.
Даже в области обороны, где экономическая целесообразность стоит на втором плане, происходит чуть ли не полный отказ от стремления к созданию более крупного и более быстродействующего оружия. Не планируется постройка военного корабля, который своими размерами превзошел бы авианосцы типа «Нимиц», не разрабатываются проекты создания истребителей, способных летать со скоростью, более чем в три раза превышающей скорость звука. Даже ядерное оружие, разработка которого из года в год шла по пути все большего укрупнения, теперь планируется использовать в рамках таких систем, где численности отдается предпочтение перед размерами, так что боеголовки мощностью более одной мегатонны сегодня уже кажутся анахронизмом. Вместо этого современные научные разработки тяготеют к поиску новых путей экономии энергии, к созданию более гибкой и многоцелевой продукции. Если эта тенденция сохранится, она со всей неизбежностью приведет не только к деструкции индустриального строя, но и к возникновению общества, которое будет иметь совершенно иной характер.
Моя основная цель состоит в том, чтобы не только предсказать конец индустриального общества, но и нарисовать, хотя бы в общих чертах, картину приходящего ему на смену, показать характер социальных преобразований, бросить общий взгляд на мир, который станет их результатом. Вне всякого сомнения, это непростая задача. Здесь непригодны теории и научные изыскания, основанные на наблюдениях за индустриальным обществом, и существующие концепции не проливают на новые проблемы должного света. Для того, чтобы вплотную подойти к вопросам, которые ставит новый тип общества, необходимы совершенно иные концептуальные рамки; для этого требуется создать новую терминологию и разработать новую теоретическую базу. Совершенно очевидно также, что в надежде обрести более глубокое понимание перспектив, нежели то, которое мы имеем сегодня, нам придется вникнуть и во все пертурбации, которые претерпели предшествовавшие индустриальному строю общества.
Для того, чтобы подготовиться к решению этой задачи, я хотел бы рассмотреть действие «импульса сопереживания», выступающего в качестве спутника самых глубинных социальных перемен.
Выше уже была приведена характеристика того, каким образом «просвещенное своекорыстие», движимое этим импульсом, подвело человека к тому, что он счел приятным поглощение в огромных количествах всего, чем изобилует природа. Как свидетельствует история, «импульс сопереживания» всегда и везде служит движущей силой [социальной эволюции]. Именно он породил к жизни не только основанную на нефти послевоенную культуру, но и само индустриальное общество.
Из этого следует, что если мы хотим знать, какой же именно мир будет уготовлен нам, когда общество вступит в свою следующую фазу, мы правильно поступим, если зададимся вопросом: какие блага будут отныне и впредь существовать в достатке? Ответ на этот вопрос способен дать очень много для понимания того, что ожидает всех нас.
То, чем мы, скорее всего, будем обладать в изобилии, можно назвать мудростью, причем определяемой в самом широком смысле, включающей человеческие способности и знание, равно как и информацию.
«Запасы» того, что мы назвали мудростью, увеличивались и увеличиваются по мере накопления знаний и опыта, распространяясь через системы образования, информационные и коммуникационные сети, а характер восприятия и прочтения людьми новых данных обусловливают ее постоянное адаптирование и преобразование [к существующим потребностям]. Однако сегодня мы подошли к моменту, когда благодаря прорывам в сфере компьютерных и коммуникационных технологий появились средства, обеспечивающие хранение, обработку и распространение знаний в несравненно более широких масштабах, чем это было возможно ранее. События последнего времени, связанные с разработкой персональных микрокомпьютеров и коммуникационных систем, объединяющих таковые в глобальную сеть, сделали их неотъемлемой чертой нашего образа жизни и обусловили взрывное увеличение объема информации, с которой мы сталкиваемся постоянно.
Итак, товаром, которым мы обладаем в изобилии, является мудрость. Отсюда следует, что в складывающемся сегодня обществе наибольшее уважение будет вызывать образ жизни, сопровождаю- щийся бросающимся в глаза потреблением мудрости (в ее самом широком понимании), а находить наилучший сбыт будет продукция, свидетельствующая о том, что ее покупатель — человек «умудренный». Именно продукция, более, чем что-либо иное, подтверждающая доступность ее владельцу высших знаний, информации и мудрости, должна обладать тем, что я далее буду называть ценностью (или стоимостью), созданной знанием (knowledge-value). Я полагаю, что ныне мы вступаем в новый этап цивилизации, на котором движущей силой являются ценности, создаваемые знанием, и именно поэтому я называю этот этап обществом, базирующимся на знанием создаваемых ценностях (knowledge-value society).
Но как исчислить ценность знания как одного из факторов производства товара? Что представляет собой стоимость, созданная знанием? Экономисты и социологи сегодня уходят от ответа на эти вопросы. Многие из них в своих работах обращают особое внимание на важность определенных элементов, соответствующих созданной знанием стоимости, однако большинство воспринимают их лишь как присущие продукции сферы образования или информационного сектора и пытаются охарактеризовать их в контексте перехода от материальных ценностей к нематериальным. Подобный упрощенческий подход к явлению, которое по своей сути относится к числу наиболее масштабных социальных преобразований, не только во многом усугубляет трудности, связанные с пониманием этого феномена, но и ведет к тому, что социальные институты, находящиеся на службе истэблишмента, оказываются заинтересованными в сохранении статус-кво индустриального общества, противоборствуя тенденции, в которой они усматривают неприкрытую угрозу своему положению.
Вне всякого сомнения, никто не будет спорить с тем, что сфера образования и информационный сектор (хотя столь расплывчатый и неопределенный термин затушевывает кардинальные различия между этими понятиями) занимаются сбытом товаров, содержащих элементы созданной знанием стоимости. Поэтому есть все основания ожидать, что в качестве таковых в будущем их ожидает процветание. Между тем степень этого преуспеяния и та доля, которая будет принадлежать им в экономике будущего непосредственно как отраслям, сбывающим созданную знанием стоимость, будут ненамного больше, чем у секторов, которые не занимаются реализацией благ, обладающих такой стоимостью.
Напротив, в значительном числе случаев спрос на созданную знанием стоимость будет удовлетворяться за счет продукции, в которой таковая находит свое выражение, например, в неповторимом дизайне, а также за счет предоставления в высшей степени специализированных услуг, подкрепленных длительной традицией в обеспечении удовлетворения нужд потребителя.
Предположим, что вы собираетесь приобрести галстук. Если вы выберете такую всемирно известную марку, как «Гермес» или «Дан-хил», подобная покупка в токийском магазине обойдется вам более чем в 20 тыс. иен. Если же вы предпочтете купить обычный, «нефирменный» галстук, изготовленный из такого же материала, его цена не превысит 4 тыс. иен. Даже не вдаваясь в крайности и не пытаясь найти что-то в высшей степени уникальное и необычное, вы сможете убедиться, что разница в цене двух галстуков, изготовленных из одного и того же материала, составляет пятьсот процентов. При этом самое тщательное их изучение продемонстрирует, что они мало чем отличаются друг от друга с точки зрения энергии или ресурсов, затраченных на их изготовление, равно как и с точки зрения работы ткачей, красильщиков, швей, участвовавших в их создании. Галстук от «Гермеса» не окажется в три раза длиннее, не будет отличаться какой-то особой вышивкой или другими заметными деталями, но будет, тем не менее, стоить в пять раз дороже. И многие люди охотно покупают такие галстуки, хотя никто их не заставляет этого делать. Другими словами, то обстоятельство, что фирменный галстук должен стоить 20 тыс. иен, получает социальное признание.
Такое изделие является носителем ценности, выходящей за пределы расходов, связанных с его изготовлением. Что же представляет собой эта ценность?
Она содержится уже в том обстоятельстве, что при покупке галстука данной фирмы покупатель абсолютно убежден, что имидж этой продукции признан высококлассным, а ее непревзойденный дизайн будет служить отражением коллективной мудрости тех, кто так или иначе связан с фирмой, изготовившей эту продукцию. Другими словами, созданной знанием стоимостью обладает фирменное название, а поступок покупателя, который приобрел продукцию, отражающую накопленную мудрость ее изготовителей, признается разумным.
Аналогичные примеры можно привести в отношении изделий, связанных с важными техническими изобретениями или уникальными новыми материалами либо имеющих свойства, пока еще отсутствующие у других видов продукции. Когда общепризнанно, что тот или иной товар обладает неповторимыми техническими характеристиками, нет ничего необычного в том, что его продажная цена будет во много раз превосходить его себестоимость. Изготовителям нередко удается в два-три раза увеличить первоначально установленную цену на некоторые виды продукции только лишь благодаря демонстративному включению уникальных материалов в отдельные небольшие, но находящиеся на виду элементы. Существуют и товары, специально ориентированные на безудержное стремление потребителя обладать самой современной технологией: за то, что они способны выполнять какую-то малозначительную функцию, которую другие обеспечить пока что не могут, цены на них устанавливаются совершенно сюрреалистические. В таких областях, как сервис и организация досуга, можно также найти много примеров того, как маркетинг уникальной услуги осуществляется с большим успехом, несмотря на установленную на нее сверхвысокую цену. Каждый из этих примеров свидетельствует о том, сколь важное значение придается сегодня созданной знанием стоимости.
Однако тот факт, что люди стали ценить стоимость, созданную знанием, как один из важнейших компонентов имиджа продукции, не обязательно означает, что их перестает интересовать чисто материальная сторона вещей. Ниже я коснусь этой проблемы более подробно, а сейчас хотелось бы отметить неоспоримое значение материальных товаров в качестве носителей созданной знанием стоимости. Наша задача здесь заключается в том, чтобы определить ту степень, в которой значение этой новой ценности принимается во внимание при определении того, сколько же стоит тот или иной продукт.
Даже в знакомом нам индустриальном обществе цены на определенные товары, такие, как произведения искусства, предметы высокой моды, украшения или современные технологии, могут быть лишь в очень малой или вовсе ничтожной степени связаны с базовыми расходами на затраченные материалы или на изготовление этих товаров; их производители сумели установить на них гораздо более высокую цену, чем та, которая соответствовала бы их себестоимости. Это дает нам основания говорить о том, что данные товары обладают элементами созданной знанием стоимости.
Однако подобная продукция встречается редко и служит исключением из общего правила, чаще всего проявляя себя в каких-то необычных обстоятельствах. Между тем в обществе, к которому мы идем, в обществе, где все построено на созданной знанием стоимости, основная доля цены той или иной продукции будет складываться из факторов, связанных с созданной знанием стоимостью. Производители, стремящиеся к созданию продукции, сбываемой по высокой цене, будут прилагать все силы к тому, чтобы придать ей как можно более высокую созданную знанием стоимость.
Такой поворот событий неузнаваемым образом изменит лицо мира, в котором мы живем. Прежде всего, с уверенностью можно говорить о том, что произойдет переход от массового производства стандартных товаров к системе, основывающейся на выпуске большого многообразия товаров, каждый вид которых будет ограничен небольшими партиями. Заключенная в товаре созданная знанием стоимость в конечном счете проистекает из факторов, которые позволяют ощутимым образом отличить его от другой имеющейся на рынке продукции. Наряду с этим, всякий раз когда изготовителям удастся подмять под себя своих конкурентов путем придания своей продукции новой формы созданной знанием стоимости, их конкуренты тут же ответят ударом на удар, заявив во всеуслышание, что и их товару придана такая же ценность, причем созданная якобы «еще лучшим» знанием; неизбежным следствием подобной конкуренции станет появление системы, которая будет обеспечивать все большую диверсификацию видов продукции наряду с тенденцией к сдерживанию расходов, связанных с их разработкой. Столь острая конкурентная борьба, скорее всего, породит такие условия, при которых «бум» в сбыте того или иного популярного товара или технического новшества будет становиться все короче и короче. Мы должны быть готовы к жизни в мире, где новые разработки, технические новинки и товары, предлагающие неповторимые сочетания различных функций, будут вводиться на непрерывной основе и тут же уступать место еще более оригинальным изобретениям и товарам, так что созданная знанием стоимость превратится... в товар «одноразового пользования», от которого после его употребления надлежит избавиться как можно скорее.
Стоимость, созданная знанием, по самому своему характеру требует в высшей степени субъективированного общества, иначе она не сможет получить должного признания. Вспомним, что сельскохозяйственная продукция, сырье и другие товары, составлявшие основу, на которой было создано индустриальное общество, имели, как правило, стабильную, подверженную определению, стоимость. Как одинаковы возможности использования, скажем, бушеля риса, тонны стали или рулона материи, так более или менее стабильна полезность и ценность таких товаров, пусть даже цена на них меняется в зависимости от спроса и предложения. Отсюда следует, что если в какой-то момент цены на такие товары поднимаются непомерно высоко по сравнению с их истинной стоимостью, есть все основания ожидать их последующего падения примерно до прежнего уровня. Другими словами, стоимость продукции в долгосрочной перспективе оказывается более или менее сбалансированной, хотя цены на нее безусловно подвержены рыночным колебаниям.
Если в качестве основных товаров выступают ресурсы или сырье такого типа, о котором речь шла выше, либо стандартная продукция массового производства, создаваемая путем обработки этих материалов, средства, используемые для их производства (материально-техническая база и процессы, осуществляемые на этой базе), также будут иметь свою стоимость, в зависимости от которой на них установится более или менее стабильная цена. Именно так обстоит дело в отношении полей, на которых произрастает рис, равно как и в отношении домен, где выплавляется чугун, и станков, на которых ткут материю. Если в тот или иной момент случается спад производства, то это означает, что изготовители хлопка или чугуна несут краткосрочные потери, но можно предположить, что не в столь далеком будущем рынок активизируется и производство этих товаров вновь окажется прибыльным.
Между тем о созданной знанием стоимости этого сказать нельзя. Если фирменный галстук, который был модным в прошлом году и продавался за 20 тыс. иен, выйдет из моды, есть все шансы встретиться с ним на распродаже, где за него будут просить не более 4 тыс. иен. Другими словами, созданная знанием ценность, за которую потребитель еще недавно готов был выложить дополнительные 16 тыс. иен, сегодня свелась к нулю. При этом мы вправе предположить, что, несмотря на падение цены до одной пятой от уровня прошлого года, никто не горит желанием скупить подобные галстуки в огромных количествах в надежде на то, что они рано или поздно вновь будут стоить в пять раз больше, чем сегодня.
То, что справедливо в отношении модного товара, справедливо и в отношении рынка новых технологий. Даже если той или иной компании удастся добиться больших прибылей путем внедрения какой-то впечатляющей технологии, быстро придет время, когда его конкурент преуспеет еще больше, и тогда цена, установленная на внезапно ставший устаревшим товар, резко покатится вниз. По сути дела, именно это постоянно происходит с такой продукцией, как программное обеспечение для персональных компьютеров.
Другими словами, созданная знанием стоимость представляет собой не только подверженную резким колебаниям переменную величину; каждое из ее конкретных воплощений отличается преходящим, чуть ли не одномоментным, характером. Еще более важно, что личности, являющиеся творцами созданной знанием стоимости, зачастую теряют свой авторитет и свою ценность в силу изменения тенденций, связанных с модой и технологиями.
Возьмем в качестве примера дизайнера, изделия которого в свое время пользовались популярностью. Нередки случаи, когда той или иной фирме удается заполучить себе подобного мастера и добиться благодаря ему такого ошеломляющего успеха, что компания начинает занимать ведущее положение в мире моды. Но если с годами творения этого мастера теряют былую привлекательность, фирма не только оказывается не в состоянии сбыть свою продукцию; утрачивается и доверие к ней, и она лишается возможности в дальнейшем играть сколь-либо заметную роль [на рынке].
То же самое можно сказать практически о любом виде операций, связанных с производством созданной знанием стоимости, идет ли речь о разработке новой технологии или новой продукции, о корпоративном планировании, создании произведений искусства, об организации досуга и так далее, поскольку каждая из этих областей требует творческого начала. Временный характер созданной знанием стоимости связан с преходящим характером самого творческого процесса.
В обществе, основной чертой которого является безбрежное многообразие благ и преходящий характер их ценности, экономическая среда станет жесткой и безжалостной, а психология рынка будет сводиться к девизу «победа или смерть», что будет означать гибель недостаточно энергичных или работающих без должного блеска фирм. И тем не менее, именно этот процесс жесточайшей конкуренции, где победителю достается по-настоящему жирный кусок, а проигравший теряет все, способен служить средством, которое позволит обществу добиться еще больших достижений.
Созданная знанием стоимость, о которой речь шла выше, обладает уникальной чертой: она создается [индивидуализированными усилиями людей]. А характеристикой основывающегося на ней общества, которая отличает его от индустриального строя, является тенденция к объединению труда и средств производства.