Закорецкий Кейстут
| Вид материала | Исследование |
И есть один странный документ по этому событию - листовка с текстом Указа. Ее фотография была опубликована в разных книгах о войне, но ни один историк не обратил на нее особого внимания.
С одной стороны, все вроде бы логично и понятно. Есть такая фотография и в очень известной книге "ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ" (Москва, 1985, тираж 500 000 экз. стр. 452, главный редактор издания - генерал-армии, профессор Козлов М.М.). Ранее ее видели тысячи людей, и я в том числе, но только теперь я случайно задержал внимание на дате Указа и прочитал ее как:
Москва, Кремль
19 июня 1941 г.
Я послал известие об этом факте Виктору Суворову, думал, ему пригодиться, это его тема (правда, при этом не указал названия источника). Он ответил факсом:
Листовку с Указом о мобилизации я установил [неразборчиво] - "ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ", Москва, 1985, стр. Но снимок настолько малый, что рассмотреть дату невозможно. Ты обратил внимание на дату, и это настоящее открытие. Я отдал твою копию на электронную экспертизу. Результат: первая цифра - "1", тут стопроцентная гарантия. Вторая цифра - "3" при вероятности 73% или "9" при вероятности 97%. В любом случае листовка подписана в печать до 20 июня 1941 года. Прошу и рекомендую этого дела не бросать...
За вторую цифру я склонен считать "9", т.к. от 13 числа до 23-го срок большой. "19" число более логично. Но когда я давал посмотреть ксерокс страницы другим людям, они обычно называли число "13". Я думаю, это потому, что фотография реализована методом точек и лишняя точка "смазывает" число "9", превращая его в "3". Но это уже не так важно. Важно то, что первое число не "2", а "1". Но почему в изложениях этого Указа приводится дата 22 июня? Хотя, с другой стороны, правильней именно она, как день начала агрессии против СССР.
Получается, что листовки о мобилизации были заготовлены заранее и заранее было принято решение о начале мобилизации с 23 июня! Как это ни странно, но это маленькое число в принципе логично объясняет практически все. Но сначала полезно обсудить ситуацию с этой листовкой вообще.
Во-первых, ее изображения нет в больших серьезных трудах, посвященных той войне - ни в многотомной "Истории Великой Отечественной войны", ни в многотомной "Истории второй мировой войны". Более того, упоминания об этой листовке нет в специальном каталоге Центрального музея революции СССР, который называется "ЛИСТОВКИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1941 - 1945 ГОДОВ" и издан в Москве в 1985 году. За 22 июня 1941 года там приводится листовка с текстом речи Молотова.
Нет данных об этой листовке и в другом каталоге: "ГЕРОИ И ПОДВИГИ. СОВЕТСКИЕ ЛИСТОВКИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1941 - 1945 ГГ." (Москва, 1958, 553 с.).
Странная ситуация. Это примерно так, как если бы везде демонстрировалась картина, например, Леонардо да Винчи "Монна Лиза", а ни в одном каталоге о ней не было бы никакой информации. В том то и вопрос, что картины начинают цениться, если данные о них попадают в каталоги.
Но можно заметить, что если изображение листовки есть в других изданиях, то достаточно посмотреть дату на них. Действительно, такие изображения есть. Например, в книге "СОВЕТСКАЯ УКРАИНА В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ, ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ..." в 3-х томах, том 1-ый) - но дата смазана! Есть сама листовка и в Украинском Государственном музее ВОВ на берегу Днепра. Но во-первых, бумага листовки подозрительно очень белая, особенно на фоне рядом расположенных документов на сильно пожелтевшей бумаге. А во-вторых, подпись на ней с какой-то чертой:
Москва, Кремль
22 июня 1941 г.
Другой странностью является сам факт наличия листовок по объявлению мобилизации. Зачем они нужны? Выше уже было сказано, что мобилизация должна быть проведена очень быстро - в несколько дней. Причем, в этот срок входит не только прибытие запасников в военкоматы или на сборные пункты (на это по плану отводятся часы), но и их перемещение в приписанные части, переодевание в форму, получение оружия, проведение боевого сплачивания (чтобы члены экипажей, расчетов, отделений познакомились друг с другом и смогли выполнять боевую работу), а также основное обучение при необходимости (например, показать "зарядным" как выхватывать снарядные гильзы и выбрасывать лишние заряды).
А как с этим поступило советское руководство 22 июня 1941? Оно решило отложить начало мобилизации на 1 сутки. Невероятно!
И чем могли помочь листовки? Может, сдвинуть сроки решили именно из-за них, чтобы успеть их набрать, размножить, развезти и расклеить? Но к обеду 23 июня 1941 их актуальность и необходимость уменьшится до нуля. Это как афиши футбольного матча, например, на 23 июня в 12-00. В 12-10 23 июня они превратятся в макулатуру. А кроме того, всю вторую половину 22 июня 1941 г. информация о нападении немцев была постоянной темой на радио. Зачем при этом нужны листовки? И как их можно набрать, распечатать, развезти и расклеить за оставшиеся полдня 22 июня?
Если есть желание использовать листовки, то их надо готовить заранее, но дату при этом не указывать. Текст должен быть общего плана, например: "Внимание! Указом [законодательного органа страны] сегодня объявлена мобилизация!" И никаких конкретных дат с какого дня начинать и каким днем Указ принят. "Сегодня!" - этим все сказано. В крайнем случае, день можно дописать от руки, или шлепнуть штампом.
Короче говоря, вся ситуация с листовками о мобилизации 23 июня 1941 как-то не вписывается в нормальные правила отражения неожиданной агрессии.
Но давайте представим, что (страшно вымолвить) Советский Союз все же готовил нападение на Германию, как уверяют некоторые исследователи. В этом случае Генеральный штаб должен был (обязан) заранее разработать планы. Делалось ли что-то подобное в 1939-1940 годах в СССР? Ответ: делалось! И об этом открыто написано в тех же мемуарах работника Генштаба, маршала Василевского (что рассмотрено выше).
Кстати, есть официальное подтверждение, что развертывание Красной Армии по штатам военного времени таки действительно планировалось на лето 1941 г. Об этом говорится в оперативной сводке No 1 Генштаба за 22 июня 1941, в конце которой применена фраза: "Противник, упредив наши войска в развертывании, вынудил части Красной Армии принять бой в процессе занятия исходного положения по плану прикрытия" ("Военно-Исторический Журнал", No 8, 1992, стр. 30). Но извините, "упредить" можно только то, что должно было состояться. Значит, летом 1941 года советское командование мобилизацию планировало! А зачем? Для проведения плановых учений? У границ с возможным противником? Другого места не нашлось?
Некоторые исследователи называют дату начала советского наступления по плану "Гром" - 6 июля 1941. Но если это правда, то развертывание войск с объявлением мобилизации должно было пройти раньше. Выше уже говорилось о необходимости минимум 3 - 5 дней на ее проведение. Но надо еще вывести полки, развернутые по штатам военного времени, на исходные рубежи и более тщательно подготовиться, проверить технику и т.д. На это тоже могут потребоваться несколько дней. В итоге от начала мобилизации до полной изготовки должно пройти от недели до двух. Если наступление планировали на 6 июля 1941, то начало мобилизации вполне могло быть запланировано на 23 июня. А зная конкретные сроки, можно и заранее напечатать листовки.
Но опять возникает противоречие. Выше уже говорилось, что в день их расклеивания эта новость станет No 1 во всем мире. Как же тогда объяснять ее причину соседям (тем же немцам?).
Причиной может быть только одно - провокации на границе. Если к нужному времени не найдутся провокации второго класса, то можно задействовать и третий.
Между прочим, когда читаешь многочисленные описания предвоенных дней, бросается в глаза сильная боязнь Сталина дать повод немцам для провокаций. Очень и очень странно! Нападения немцев он не боялся! Все сообщения советских разведчиков о дате этого события он относил к дезинформации. Но сведения о близком начале войны шли не только от разведки. В начале июня 1941 г. (по другим данным - 5 мая) ("КНИГА ИСТОРИЧЕСКИХ СЕНСАЦИЙ", Москва, "Раритет", 1993, стр. 54) руководителю иностранного отдела ОГПУ Владимиру Деканозову ее сообщил немецкий посол граф фон дер Шуленбург за завтраком в своей резиденции, предваряя ее словами, что история дипломатии еще не знала такого случая! Но Сталин и в этот раз не поверил и заявил на заседании Политбюро: "Дезинформация распространяется уже на уровне послов". (Сведения, например, из статьи Виктории Галузинской "СТАЛИН "СДАЛ" ЗОРГЕ?" в газете "КИЕВСКИЕ НОВОСТИ", No 44, 25.10.1996). Выходит, Сталин, категорически отрицая широкомасштабное нападение немцев, очень страшился каких-то провокаций! Как это понимать?
Может, он остерегался не провокаций как таковых, а НЕСВОЕВРЕМЕННЫХ провокаций? Провокаций 2-го класса не по плану? Тогда какие же должны были состояться? Третьего класса? Устроенные своими же? Но строго по плану?
Проведем следственный эксперимент. Допустим, что в СССР были заранее отпечатаны листовки с началом мобилизации 23.06.1941. Это означает, что минимум 22 июня 1941 г. на советско-германской границе должны были случиться провокации (видимо, 3-го класса). Сталин ложился спать поздно. Засыпая в ночь на 22 июня 1941 он должен был знать, что где-то утром, возможно, после 7 часов его должны разбудить с информацией о провокациях. Но разбудили раньше, по данным Жукова - в 3 часа 25 минут (по другим данным - около 4-х часов утра). Звонил начальник Генштаба генерал-армии Г.К. Жуков, который сообщил, что немцы начали войну, бомбят аэродромы и открыли огонь по Красной Армии. И попросил разрешения на ответные действия. Как должен был отреагировать Сталин?
Если бы он опасался нападения, ждал и готовился к нему, то он должен был бы сразу ответить согласием, да еще и поторопить Жукова. Но строго говоря, если бы он действительно ожидал нападения, то он вообще бы не ложился спать в ту ночь.
Если же он ожидал в этот день не нападения, а провокаций, то он должен был задуматься и ход его мыслей мог быть примерно таким: "Что случилось? Который час? Около четырех утра? Они ["провокаторы"] с ума сошли? Может, кто-то "психанул" и им пришлось начинать раньше? Но почему в таких масштабах? Какие еще бомбежки? Вечно этот Берия [или кто там был начальником "провокаторов"] устраивает перегибы! Надо будет врезать ему по первое число! Но нападать на немцев нельзя! Войска не развернуты!... Дьявол! Но уже ничего не изменить! Придется начинать "игру" по дипломатическим каналам. Надо срочно вызвать Молотова, Маленкова, "осадить" военных...".
Пока он все это думал, Жуков, знающий цену минутам в такой обстановке, опять стал задавать вопросы. И Сталин ответил...
Еще раз сознаюсь, что размышления Сталина я придумал, а теперь посмотрим, как он действительно отреагировал. Его ответ Жукову зафиксирован в истории, в воспоминаниях знаменитого маршала, который писал: "На повторные вопросы [т.к. Сталин долго молчал, наконец] он ответил: "Это провокационные действия немецких военных, огня не открывать, чтобы не развязать более широких действий, передайте Поскребышеву, чтобы он вызвал к 5 часам Молотова, Маленкова. На совещание прибыть Вам и Тимошенко". Свою мысль о провокациях немецких военных Сталин вновь подтвердил, когда [я] прибыл в ЦК. До 6 ч. 30 мин. он не давал разрешения на ответные действия. И только после доклада В. М. Молотова о том, что гитлеровское правительство объявило войну СССР, И. В. Сталин санкционировал подписание директивы No 2, и то с ограниченным действием". (Цитата взята из статьи генерала-полковника запаса Ю.А. Горькова и полковника Ю.И. Семина "СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ПРОСЧЕТЫ ВЕРХОВНОГО?" в "ВИЖ", No 8, 1992).
Причем, странности продолжались и дальше. По данным статьи, к 9 часам Генштаб подготовил проекты Указов Председателя Верховного Совета СССР о проведении всеобщей мобилизации и образования Ставки Главного командования. Но Сталин, заслушав С. К. Тимошенко (нарком обороны) и проведя несколько консультаций, внес изменения в проект Указа о мобилизации. В частности, ограничил призывные возраста (с 1905 по 1918 годы) и сократил территории, на которые распространялся Указ о мобилизации, убрав из списка Среднеазиатский и Забайкальский военные округа, а также Дальневосточный фронт.
Авторы статьи объясняют уменьшение территории проведения мобилизации тем, что их приписной состав очень пригодился в битве под Москвой. Объяснение странное.
Во-первых, после объявления мобилизации 23 июня до конца 1941 г. было проведено еще несколько мобилизаций: в августе призвали военнообязанных 1890 1904 годов и призывников 1922 и 1923 годов рождения. А затем и парней 1924 года рождения в связи со снижением призывного возраста в условиях военного времени до 17 лет. А призывники 1919 - 1921 годов уже были призваны в Красную Армию ранее, в 1939 - 1940. Кроме того, добровольцев любого возраста набирали в части народного ополчения. И заметим, что о листовках по этим поводам никто не вспоминает!
Во-вторых, как можно было 22 июня 1941 думать о зимних боях под Москвой?
В-третьих, с кем это Сталин мог консультироваться, имея перед глазами всех высших военных руководителей, которые и подготовили проект Указа о мобилизации? (Очевидно, распространявшийся на всю территорию страны при немедленном вступлении в силу - т.е. с 22 июня 1941 года).
Консультироваться он мог только с тем высшим военным, который на тот момент не занимал большой официальной должности, но был посвящен во все детали прежнего плана. Этим человеком мог быть только Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников, мягко смещенный с должности начальника Генштаба после войны с Финляндией, но который был основным автором плана войны на западной границе (по словам Василевского).
И если листовки о начале мобилизации с 23.06.1941 действительно были заранее заготовлены, то становится понятной необходимость консультации.
Шапошников, имея те же данные о Красной Армии, как у Сталина, видимо решил, что нет смысла менять заранее заготовленный текст, что и посоветовал Сталину, который и внес соответствующие изменения в проект Указа от 22 июня. А заранее заготовленные листовки приказал использовать по назначению. Так и могли появится два варианта одного Указа.
20 июня 1941 (пятница)
Большой приемный день, начавшийся в 19-55, когда пришли трое - Молотов, Каганович и Ворошилов. Все они оставались у Сталина до окончания приема в 0-45. В 20-15 появился нарком внешней торговли Микоян (ушел в 0-15). В 20-20 пришел Берия на весь вечер, в 20-45 - его заместитель Меркулов (на 30 мин.) В 22-00 появился Вышинский, который ушел в 23-20 перед большим военно-авиационным совещанием. Оно началось в эти же 23-20. В нем сначала участвовали (вместе с Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым и Берия): авиаконструктор Микоян, директор авиазавода No 1 Третьяков, Шахурин, Маленков, Жигарев, конструктор артиллерийских вооружений Петров (последние трое пришли к Сталину в 23-45). Совещание (как и вообще приемное время) закончилось в 0-45.
Другие события: Маленков передал Сталину проект директивы ГУППКА "О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время" о перестройке пропаганды с уклоном на нацеливание военных действий против Германии.
20 июня Главный военный совет флота потребовал от командиров и политработников "воспитывать краснофлотцев и командиров в духе постоянной готовности вступить в бой с врагом".
Вечером 20 июня поездом из Киева в Тернополь выехала часть созданного штаба Юго-Западного фронта.
Из наркомата обороны в штаб Прибалтийского военного округа пришло категорическое распоряжение немедленно возвратить все семьи командиров, вывозимые от границы, на старые места (потом многие из них оказались в плену).
21 июня 1941 (суббота)
Обзор этого дня интересней начать с воспоминаний маршала Жукова о 21.06.41. В своей книге он пишет, что вечером того дня было получено сообщение о немецком перебежчике-фельдфебеле, который заявил, что "немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня". Жуков почему-то сразу же поверил этому сообщению и доложил маршалу Тимошенко и Сталину. Сталин предложил приехать к нему в Кремль. Далее маршал пишет, что он поехал в Кремль вместе с Тимошенко и генералом Ватутиным. Сталин спросил их, что делать? Они предложили послать директиву войскам и прочитали ее проект. Однако Сталин предложил внести изменения. Из-за этого Жукову с Ватутиным пришлось переписать проект директивы в соседней комнате. У маршала есть такие слова в мемуарах: "Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома. Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить. И.В. Сталин, прослушав проект директивы и сам еще раз его прочитав, внес некоторые поправки и передал наркому для подписи". После этого генерал Ватутин повез директиву в Генеральный штаб, чтобы передать ее в штабы приграничных округов (телетайпом).
Итак, основные характеристики этого события следующие:
- место действия: кремлевский кабинет Сталина;
- время действия: вечер 21 июня 1941 г.;
- действующие лица: Сталин, маршал Тимошенко, генералы Жуков, Ватутин и неуказанные члены Политбюро.
А вот теперь можно вернуться к журналу посетителей кабинета Сталина и посмотреть, сходится ли информация маршала с документальными записями? Вечером 21 июня Сталина посетили следующие лица: Молотов
Ворошилов
Берия
Вознесенский
Маленков
Кузнецов
Тимошенко
18-27 - 23-00
19-05 - 23-00
19-05 - 23-00
19-05 - 20-15
19-05 - 22-20
19-05 - 20-15
19-05 - 20-15
Сафонов
Тимошенко
Жуков
Буденный
Мехлис
Берия
19-05 - 20-15
20-50 - 22-20
20-50 - 22-20
20-50 - 22-20
21-55 - 22-20
22-40 - 23-00
Судя по этому списку, ноги генерала Ватутина не было в кремлевском кабинете Сталина вечером 21.06.1941. Другими словами, маршал Жуков отказался правдиво изложить смысл Директивы No 1.
Другие события: в этот день Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление об образовании Южного фронта. Однако, формирование его управления было возложено не на командование Одесского военного округа, а на Московский, из которого немедленно отправилась оперативная группа в Винницу.
Тем же постановлением армии резерва Главного командования, выдвигавшиеся на рубеж Днепра, объединялись единым командованием во главе с Маршалом Советского Союза С.М. Буденным.
На начальника Генштаба генерала-армии Г.К. Жукова возлагалось общее руководство Юго-Западным и Южным фронтами, а на генерала-армии К.А. Мерецкова - Северо-Западным. Генерал Мерецков отправился поездом в Ленинград где-то в ночь с 21 на 22 июня так, что речь Молотова по радио в 12 часов дня 22 июня он слушал в дороге. И есть воспоминания самого Мерецкова о том, как он провел вечер 21 июня 1941 ("НА СЛУЖБЕ НАРОДУ", Москва, 1968, с. 209):
"Меня вызвал к себе мой непосредственный начальник, нарком обороны, находившийся последние дни в особенно напряженном состоянии. И хотя мне понятна была причина его нервного состояния, хотя я своими глазами видел, что делается на западной границе, слова наркома непривычно резко и тревожно вошли в мое сознание. С.К. Тимошенко сказал тогда;
- Возможно, завтра начнется война! Вам надо быть в качестве представителя Главного командования в Ленинградском военном округе. Его войска вы хорошо знаете и сможете при необходимости помочь руководству округа. Главное - не поддаваться на провокации.
- Каковы мои полномочия в случае вооруженного нападения? - спросил я.
- Выдержка прежде всего. Суметь отличить реальное нападение от местных инцидентов и не дать им перерасти в войну. Но будьте в боевой готовности. В случае нападения сами знаете, что делать".
Странно, опять опасение каких-то "провокаций"! (И на которые огонь сразу открывать нельзя!) Если бы страна готовилась только к обороне, то любые разговоры о "провокациях" бессмысленны. Приказ должен быть простым и коротким: "Нападающего противника уничтожают!" Или, например, таким, какой вечером 21 июня отдал нарком ВМФ адмирал Кузнецов трем флотам и двум флотилиям: "СФ, КБФ, ЧФ, ПВФ, ДРФ, оперативная готовность номер один немедленно. Кузнецов".
В середине дня 21 июня из Киева в Тернополь выехала первая колонна автомобилей созданного штаба Юго-Западного фронта, а вечером - вторая.
22 июня 1941 (воскресенье)
Судя по записям в журнале, случилось что-то чрезвычайное, чего никто не ожидал. Прием начался необычно рано - в 5-45. Первыми пришли пятеро: Молотов, Берия, Тимошенко, Жуков, Мехлис.
В 7-30 - Маленков и Вышинский. Именно Вышинский составил текст обращения, с которым потом выступил по радио Молотов и в котором были слова: "Враг будет разбит, победа будет за нами!".
В 7-55 - Микоян.
В 8-00 - Каганович и Ворошилов.
В 8-15 - нарком ВМФ Кузнецов.
В 8-15 кабинет покинули военные: Тимошенко, Жуков, Кузнецов, Мехлис.
В остальное время до 13-05 в кабинете появлялись и его покидали много разных людей - Г. Димитров, Д. Мануильский, Микоян, Кузнецов, Берия, Маленков и другие.
В 13-15 впервые за много прошедших дней к Сталину пришел бывший начальник Генштаба маршал Б.М. Шапошников. А в 14-00 появляются сразу трое высших военных: Тимошенко, Жуков и Ватутин. В 15-20 к ним присоединяется нарком ВМФ Кузнецов, а в 15-30 - маршал Кулик. В 15-45 из кабинета вышел Кузнецов. Окончательно совещание с военными в тот день закончилось в 16-00, когда Сталина покинули Шапошников, Тимошенко, Жуков, Ватутин и Кулик. Последними (до 16-45) со Сталиным оставались Молотов, Ворошилов и Берия.
В следующий день (23 июня) прием начался еще раньше - в 3-20.