Закорецкий Кейстут
| Вид материала | Исследование |
Кстати, есть и другой источник информации о предвоенном армейском планировании, неоднократно изданный массовым тиражом - воспоминания Маршала Советского Союза А.М. Василевского "ДЕЛО ВСЕЙ ЖИЗНИ" (цитаты по второму изданию 1976 г.), который в мае-июне 1941 г. был генерал-майором и работал заместителем начальника оперативного управления советского Генштаба.
Во-первых, он прямо заявляет, что несколько последних лет перед войной одной из задач Генштаба была разработка плана войны с Германией (с. 99-106):
"С середины апреля 1940 года я включился в ответственную работу Генерального штаба - работу над планом по отражению возможной агрессии. Справедливость требует отметить, что главное к тому времени было уже выполнено. В течение всех последних лет подготовкой плана непосредственно руководил Б.М. Шапошников, и Генштаб к тому времени завершал его разработку для представления на утверждение в ЦК партии. Основные установки по составлению доклада давал нам Б.М. Шапошников. 7 мая 1940 года ему было присвоено звание Маршала Советского Союза. Над проектом доклада мы работали вместе с Н.Ф. Ватутиным и Г.К. Маландиным. ... Работали мы очень дружно и напряженно. Оперплан занимал в те месяцы все наши мысли. Наиболее вероятным и главным противником в нем называлась гитлеровская Германия. Предполагалось, что на стороне Германии может выступить Италия,...Финляндия, ...Румыния, ...и Венгрия. Б.М. Шапошников считал, что военный конфликт может ограничиться западными границами СССР. ... В плане предлагалось развернуть ... наши главные силы ... на участках Северо-Западного и Западного фронтов. Обеспечить южное направление должны были ... также два фронта, но с меньшим количеством сил и средств.... О возможных сроках начала войны в докладе ничего не говорилось. Таковы его общие контуры. Этот проект и план ... докладывались непосредственно И.В. Сталину в сентябре 1940 года". [Сталин переориентировал главное направление на юго-западное]. "В соответствии с этим Генштабу было поручено переработать план, предусмотрев сосредоточение главной группировки наших войск на юго-западном направлении".
Далее Василевский замечает, что сроки переработки плана оказались очень короткими. Все вопросы должны были быть решены к 15 декабря 1940 г. с тем, чтобы с 1 января 1941 командование и штабы западных округов могли приступить к разработке окружных планов.
Работа над планом "с неослабевающим напряжением" продолжалась в Генштабе и все мирные месяцы 1941 года. Руководящему составу Красной Армии направлялись директивы с задачами по отработке наступательных операций. И вносились коррективы в ранее разработанный план. В заключение обзора предвоенного планирования Василевский особо отмечает (с. 113):
"Предполагалось также, что наши войска вступят в войну во всех случаях полностью изготовившимися и в составе предусмотренных планом группировок, что отмобилизование и сосредоточение войск будет произведено заблаговременно. Оперативный план отражения агрессии был тщательно увязан с мобилизационным планом Красной Армии и страны в целом; отработаны расчеты и графики на перевозки войск и всего необходимого для них из глубины страны в районы сосредоточения и приняты должные меры для обеспечения перевозок по линии Наркомата путей сообщения. План был отработан не только Генеральным штабом ..., но и с командованием войск приграничных военных округов. Для этой цели в феврале-апреле 1941 года в Генштаб вызывались командующие войсками, члены военных советов, начальники штабов и оперативных отделов [западных] военных округов."
И далее приводятся слова, на которые стоит обратить особое внимание:
"При этом предусматривалось, что войска эшелонов прикрытия к началу действий врага, будучи полностью укомплектованными по штатам военного времени, развернутся на подготовленных оборонительных рубежах вдоль границы и вместе с укрепленными районами и пограничными войсками смогут, в случае крайней необходимости, прикрыть отмобилизование войск второго эшелона приграничных округов, которым по мобилизационному плану отводили для этого от нескольких часов до одних суток".
Чтобы за считанные часы отмобилизовать войска второго эшелона возникших фронтов, в тех же районах заранее должны быть сосредоточены стратегические запасы вооружения, обмундирования и боеприпасов. Но это очень ответственное мероприятие - заранее вывезти к границам стратегические запасы. А если война не состоится? Запасы обратно вернуть? И народное хозяйство будет парализовано перевозками военных (бесприбыльных) грузов туда - сюда? Такие мероприятия имеет смысл выполнять только в одном случае - если действительно готовится война. Полковник Данилов отмечает, что мероприятия из плана выполнялись, и это доказывает, что война готовилась на 1941 год. И это же подтверждает сам Василевский (с.113): "Наркомат обороны и Генеральный штаб не только вносили коррективы в разработанные оперативный и мобилизационный планы для отражения неизбежного нападения на нашу страну, но по указаниям ЦК партии и правительства проводили в жизнь целый ряд очень важных мероприятий из этих планов". И далее приводит некоторые из них. Часть из них, можно, конечно, отнести как предварительные "на всякий случай" - типа переброски к западным границам в мае-июне 1941 16-ой, 19-ой, 21-ой, 22-ой армий и 25-ого стрелкового корпуса. Но потом стали выполняться мероприятия, которые явно указывали на очень близкое начала войны, в частности, создание фронтовых командных пунктов. Но об этом разговор пойдет далее. А здесь есть смысл обсудить противоречия в откровениях Василевского. С одной стороны, советский Генштаб и министерство обороны в 1940 - 1941 годах всю свою кипучую деятельность посвятили созданию и реализации плана войны на западной границе. Причем, причиной считалось "неизбежное нападение" Германии на СССР. Причем, судя по словам маршала, оно должно было состояться в 1941 году (с. 112): "С февраля 1941 года Германия начала переброску войск к советским границам. Поступавшие в Генеральный штаб, Наркомат обороны и Наркомат иностранных дел данные все более свидетельствовали о непосредственной угрозе агрессии".
Однако, возникает странная ситуация: как можно было создавать и реализовывать план отражения "неизбежной" агрессии так, что он при фактическом ее начале оказался совершенно нереальным и так и не был применен по назначению. Войска с 22 июня 1941 года действовали не по заранее разработанным планам, а по сильно меняющейся обстановке, создавая планы боев экспромтом. И это при условии, что заранее предполагавшаяся "неизбежная агрессия" почему-то началась совсем неожиданно. Другими словами, - не так как планировалось? И вообще как можно планировать агрессию чужого (неподконтрольного) противника? Планировать можно действия только своих войск. Но так как во главе всего народнохозяйственного плана на 1941 год было армейское планирование войны на западной границе, то отсюда возникает вывод - все разговоры о "неизбежной агрессии" - это словесное прикрытие собственных военных планов, а в реальное нападение Германии никто не верил. Только в этом случае все становится логичным. И это подтверждает анализ событий предвоенного месяца.
24 мая 1941 (суббота)
Этот день можно назвать днем большого военного совещания, которое прошло в кабинете Сталина в течение двух с половиной часов с 18-50 до 21-20 и на котором должны были рассматриваться вопросы боевой подготовки пяти западных военных округов. Причем, особо выделялась тема задач боевой авиации. От управления каждого округа на совещание прибыли их командующие, члены военных советов (корпусные комиссары) и командующие окружной авиации. Как указывалось выше, совещание началось в 18-50. Но перед ним в сталинский кабинет вошли: в 18-00 - Молотов и Тимошенко, в 18-10 - Жуков и его первый заместитель генерал Ватутин. Все военные покинули Сталина в 21-20, Молотов остался. В 21-25 примерно на час к Сталину зашел заведующий отделом Балканских стран НКИД СССР А.А. Лавpищев. А с 22-20 до 22-45 итоги дня Сталин подвел с Молотовым.
То, что вопросы, связанные с подготовкой и проведением упреждающего удара, могли обсуждаться на совещании 24 мая, отметили в своих статьях Мельников и полковник Данилов. Но нет комментария о часовой беседе Сталина в этот день по балканским странам, о том, могло ли это быть связано с военным планом? Есть информация из других источников, что могло.
В уже упоминавшемся выше сборнике "ГОТОВИЛ ЛИ СТАЛИН НАСТУПАТЕЛЬНУЮ ВОЙНУ ПPОТИВ ГИТЛЕPА?" есть статья М. Никитина "ОЦЕНКА СОВЕТСКИМ PУКОВОДСТВОМ СОБЫТИЙ ВТОPОЙ МИPОВОЙ ВОЙНЫ", в которой автор коснулся направленности предвоенной советской политики в отношении Финляндии, Румынии и Ближнего Востока. В частности, утверждается, что советское руководство пыталось отколоть от Германии ее восточноевропейских союзников: "В конце мая 1941 Москва довела до сведения румынского правительства, что "готова решить все территориальные вопросы с Румынией... если Румыния присоединится к советской политике мира, т.е. выйдет из Тpойственого пакта". 24 мая относится именно к "концу мая", и такое заявление не могло существовать без одобрения Сталина. Поэтому, вполне возможно, что он обсудил его вечером 24 мая в беседе со специалистом по Балканским странам.
Кроме того, (как отмечает М. Никитин) некоторые авторы считают, что советское руководство рассчитывало на германское наступление летом 1941 на Ближнем Востоке. И не просто рассчитывало, а пыталось заверить Берлин, что в этом случае противодействия со стороны Советского Союза не будет. В рамках этой гипотезы становится понятен смысл проводимых в мае 1941 советско-германских консультаций по Ближнему Востоку, которые вели в Анкаре от имени своих правительств советский посол С.А. Виногpадов и германский посол Ф.фон Папен. На них советская сторона подчеркнула готовность учитывать германские интересы в этом регионе. Эту же цель, по мнению М. Никитина, планировалось достичь на прямых советско-геpманских переговорах, которые усиленно предлагались советской стороной с середины июня 1941 г. 18 июня Молотов уведомил Беpлин о желании прибыть для новых переговоров. И повторил предложение германскому послу в Москве Ф.фон Шуленбуpгу вечером 21.06.41. Но 22 июня все эти попытки потеряли всякий смысл. А их целью могло быть единственное - "подтолкнуть" Гитлера "завязнуть" в войне с англичанами на Ближнем Востоке и тем самым ослабить свою группировку на западных границах СССР. Есть предположения, что на нечто подобное советское руководство рассчитывало весной 1940 г., ожидая, что Франция и Англия окажут хорошее сопротивление вермахту, что привело бы к благоприятной ситуации для наступления Кpасной Аpмии уже летом 1940 г. На то, что такие планы могли существовать, косвенно указывает факт расстрела в СССР в апреле - мае 1940 г. большой группы польских офицеров и других специалистов, которые могли оказаться нежелательными лицами в случае "освобождения" Польши. Но вермахт, вопреки ожиданиям, быстро справился с армиями Франции и Англии, из-за чего в Москве пришлось пересмотреть план войны на западной границе (информация из статьи к.и.н. Б.В. Соколова в вышеуказанном сборнике).
Рассматривая вопросы советской политики на Балканах и Ближнем Востоке в то время и в их свете советско-германские проблемы, нельзя обойти молчанием и принципиальную позицию советского руководства, изложенную Молотовым немецкому послу графу Шуленбургу 25 ноября 1940 г., которую Шуленбург подробно изложил в своей телеграмме в Берлин Риббентропу на следующий день. Впервые она была опубликована в 1948 г. департаментом США в сборнике "Национал-социалистская Германия и Советский Союз. 1939-1941. Документы из архива германского министерства иностранных дел". На русском языке они были изданы в 1991 г. издательством "Московский рабочий" под заголовком "ОГЛАШЕНИЮ ПОДЛЕЖИТ (СССР-ГЕРМАНИЯ, 1939-1941)". Причем, текст многих документов первой половины 1941 года говорит о том, что актуальность "заявления от 25 ноября" оставалась вплоть до 22.06.41. В связи с такой важностью, с телеграммой Шуленбурга от 26.11.1940 следует ознакомиться полностью. (Замечание: в текст добавлены пояснительные слова в квадратных скобках):
Посол Шуленбург - Риббентропу
Москва, 26.11.1940 - 5,34
телеграмма No 2362 от 25 ноября
Срочно! Совершенно секретно!
Имперскому министру иностранных дел лично!
Молотов пригласил меня к себе сегодня вечером и в присутствии Деканозова [посол СССР в Берлине] заявил следующее:
Советское правительство изучило содержание заявления имперского министра иностранных дел [т.е. Риббентропа], сделанное имперским министром иностранных дел во время заключительной беседы 13 ноября [на переговорах в Берлине], и заняло следующую позицию:
Советское правительство готово принять проект пакта четырех держав [Германии, Италии, Японии (т.е. "Оси") и СССР] о политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи, схематично изложенный имперским министром иностранных дел во время беседы 13 ноября 1940 г. на следующих условиях:
1. Предусматривается, что германские войска немедленно покинут Финляндию, которая по [советско-германскому] договору 1939 г. входит в советскую зону влияния. В то же время Советский Союз гарантирует мирные отношения с Финляндией и защиту германских экономических интересов в Финляндии (экспорт леса и никеля).
2. Предусматривается, что в течение ближайших месяцев безопасность Советского Союза со стороны [черноморских] Проливов гарантируется заключением пакта о взаимопомощи между Советским Союзом и Болгарией, которая географически находится внутри зоны безопасности черноморских границ Советского Союза, а также строительством базы для сухопутных и военно-морских сил СССР в районе Босфора и Дарданелл на условиях долгосрочной аренды.
3. Предусматривается., что зона к югу от Батуми и Баку в общем направлении в сторону Персидского залива признается центром территориальных устремлений Советского Союза.
4. Предусматривается, что Япония откажется от своих прав на угольные и нефтяные концессии на Северном Сахалине.
В соответствии с вышеупомянутым проект [секретного] протокола о разграничении сфер интересов, схематично изложенный имперским министром иностранных дел, должен быть изменен таким образом, чтобы центр территориальных устремлений Советского Союза был перемещен южнее Батуми и Баку в общем направлении в сторону Персидского залива.
Точно так же проект [секретного] протокола или соглашения между Германией, Италией и Советским Союзом в отношении Турции должен быть дополнен таким образом, чтобы гарантировать базу для некоторого количества военно-морских и сухопутных сил СССР в Босфоре и Дарданеллах на условиях долгосрочной аренды. Предлагается, что, в случае заявления Турции о ее желании присоединиться к Пакту четырех держав, три державы (Германия, Италия и СССР) гарантируют независимость и территориальную целостность Турции.
В протоколе должно быть указано, что в случае, если Турция откажется присоединиться к пакту четырех держав, Италия и СССР совместно выработают и практически применят военные и дипломатические санкции. Относительно этого должно быть заключено отдельное соглашение.
Кроме того, необходимо согласовать:
а) третий секретный протокол между Германией и Советским Союзом относительно Финляндии (см. пункт 1);
б) четвертый секретный протокол между Японией и Советским Союзом об отказе Японии от нефтяных и угольных концессий на Северном Сахалине (в обмен на соответствующие компенсации);
в) пятый секретный протокол между Германией, Советским Союзом и Италией, с признанием того факта, что Болгария географически расположена внутри зоны безопасности черноморских границ СССР и что заключение советско-болгарского договора о взаимопомощи, который ни в коем случае не затронет внутреннего режима Болгарии, ее суверенитета и независимости, является политически необходимым;
В заключение Молотов заявил, что советское предложение предусматривает пять [секретных] протоколов вместо двух, намеченных имперским министром иностранных дел. Он (Молотов) будет очень признателен германской стороне за ответное заявление.
Шуленбург.
Чтение этого документа наводит на жуткие фантазии, например - советские войска совместно с армией Муссолини "приводят в чувство" Турцию. Или еще: главный участник "Коминтерна" Советский Союз является активным участником "Антикоминтерновской "Оси"! И как союзник Японии, он помогает ее правительству "осваивать" юго-восточную Азию! А что значит "центр территориальных устремлений Советского Союза в общем направлении в сторону Персидского залива"? Войну с Англией? Не эти ли устремления отрабатывал будущий начальник Генерального штаба Красной Армии генерал Штеменко на командно-штабной игре в Закавказском военном округе за считанные дни до 22 июня 1941?
"Заигрывание" Сталина с державами "Оси" продолжалось до самого начала войны 22 июня. В частности, в апреле 1941 в Москве с визитом находился японский представитель Мацуоки. 13 апреля 1941 Шуленбург отправил в Берлин телеграмму No 884, в которой отметил следующее:
"2. На вопрос итальянского посла, поднимался ли во время переговоров Мацуоки со Сталиным вопрос об отношениях Советского Союза с Осью, Мацуоки ответил, что Сталин сказал ему, что он - убежденный сторонник Оси и противник Англии и Америки".
Однако, Германское правительство не торопилось соглашаться с предложениями Советского Союза от 25 ноября 1940 г. Более того, именно в декабре того же года Гитлер подписал план "Барбаросса" на войну с СССР. А с приближением срока ее начала противодействие Берлина по направлениям советских предложений становилось все сильнее и активнее. В частности, немецкое правительство:
- не вывело свои войска из Финляндии, а наоборот, усилило там свою группировку;
- ввело свои войска в Болгарию;
- не спешило помогать Сталину в давлении на Турцию;
- и т.д.
Советское руководство, конечно, видело несогласие Берлина на свои предложения, но оно от них не отказалось и не предпринимало серьезных шагов по достижению компромисса. А также периодически напоминало Берлину о нерешенности предложений 25.11.40.
Можно предположить, что это делалось специально, так как в этот же период (1-ая половина 1941 года) советское правительство осуществляло ряд мероприятий по стратегическому развертыванию войск на западных границах. В мае-июне 1941 этот процесс усиленно продолжался, о чем свидетельствует и журнал посетителей кремлевского кабинета Сталина.
25 мая 1941 (воскресенье)
В своем кабинете в Кремле Сталин никого не принимал. До немецкого нападения оставалось 4 недели. В этот день немецкое командование начало наиболее массовые перевозки войск на восток.
Цитата из воспоминаний маршала К.К. Рокоссовского, бывшего в начале войны командующим 9-ым механизированным корпусом ("СОЛДАТСКИЙ ДОЛГ", Москва, 1988, с.8-9):
"Во время окружной полевой поездки [командующего округом генерала Кирпоноса в мае 1941] я беседовал с некоторыми товарищами из высшего командного состава. Это были генералы И.И. Федюнинский, С.М. Кондрусев, Ф.В. Камков... У них, как и у меня, сложилось мнение, что мы находимся накануне войны с гитлеровской Германией. Однажды заночевал в Ковеле у И.И. Федюнинского. Он оказался гостеприимным хозяином. Разговор все о том же: много беспечности. Из штаба округа, например, последовало распоряжение, целесообразность которого трудно было объяснить в той тревожной обстановке. Войскам было приказано выслать артиллерию на полигоны, находившиеся в приграничной зоне. Нашему корпусу удалось отстоять свою артиллерию... И это выручило нас в будущем".
Действительно, с точки зрения подготовки обороны такое решение совершенно непонятно, но с точки зрения секретной подготовки наступления...предварительное сосредоточение пушек, которые транспортируются медленно, очень полезно.
26 мая 1941 (понедельник)
Режим приема 26 мая оказался похож на предыдущую среду или четверг. Посетителей было мало (семеро) и они принимались Сталиным поздно - с 21-15. В этот день он провел как бы два минисовещания: одно чуть более двух часов (с 21-15 до 23-25); второе - менее часа (с 23-25 до 0-15) Темой первого опять были вопросы военной авиации. На нем присутствовали: Маленков, нарком авиационной промышленности В.И. Шахуpин и два его заместителя А.С. Яковлев и П.А. Воpонин. В 23-25 авиационные специалисты ушли, Маленков остался. На второе заседание пришли Беpия, Меpкулов и 1-ый секретарь ЦК ВКП(б) Белоpуссии П.К. Пономаpенко.
27 мая 1941 (вторник)
У Сталина было мало посетителей и все, как обычно, поздние. Первым в 20-40 пришел Молотов и остался до самого конца приема в 1 час 5 мин ночи. В 21-30 у Сталина появился его заместитель по экономике, председатель Госплана СССР Н.А. Вознесенский. Через 5 минут - Берия. Вчетвером они что-то обсуждали менее получаса. В 22-00 из кабинета вышел Вознесенский, еще через 15 минут - Берия. В 22-45 к Сталину пришел нарком нефтяной промышленности И.К. Седин. В 23-20 к ним присоединился Каганович. Можно предположить, что в разговоре речь шла о производстве и снабжении нефтепродуктами, в т.ч. - об их перевозках, особенно военных, т.к. в 0-20 ночи в кабинет вошел начальник военных сообщений РККА Н.И. Трубецкой. Он пробыл у Сталина 15 мин. После него кабинет покинули Седин и Каганович. Последним вышел Молотов.
Есть информация, что в 1940-м - в первой половине 1941 года Красная Армия испытывала недостаток высокооктанового бензина, который использовался в авиации и для основной массы танков. Нехватки возникли из-за эмбарго, которое установили США после начала советско-финляндской войны в конце 1939 г. Считается, что именно это вынудило наркома обороны сократить до 10 часов обучение танковых механиков-водителей и летчиков (что потом явилось одной из причин больших потерь танков и авиации).
Другие события: 27 мая Генштаб дал западным приграничным округам указания о строительстве в срочном порядке полевых фронтовых командных пунктов. В это время продолжалась переброска дополнительных войск к западной границе.
28 - 29 мая 1941 (среда - четверг)