…Всеми будет править она

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   ...   41


Филипп улыбнулся, радуясь вниманию племянника (видит Бог, у этого ребенка так мало поводов для радости!): «Уж не знаю, как там в Индии, но в Европе этот камень объявился в XV веке в сокровищнице герцога Бургундского – Карла Смелого. Говорят, что нынешний «Санси» – только часть огромного необработанного алмаза, который Карл приказал разрезать натрое. Один камень в начале 1470-х годов Карл отослал в подарок французскому королю Людовику XI, а другой – папе римскому Сиксту IV».


«Я знаю про Сикста! – радостно вспомнил мальчик. – В честь него создали в Ватикане особую капеллу, а великий Рафаэль нарисовал там на фреске Сикстинскую Мадонну». – «Верно, мой мальчик. Подарки Карла настолько понравились и французскому королю, и римскому папе, что они стали постоянно носить алмазы с собой: Людовик в огромном кольце, а Сикст в специальном мешочке на поясе. И представь, камни были на каждом в день кончины. Как ты понимаешь, это зловещий знак. Третий же камень, который Карл оставил себе, видно, тоже невзлюбил хозяина. Правда, поначалу все шло хорошо. Искусный ювелир Беркен предложил Карлу Смелому увеличить стоимость его алмаза – огранить его. Тогда гранить алмазы умели только на Востоке. Поэтому в Европе было много алмазов, но бриллианты – на счет».


Рассказывая, Филипп Орлеанский увлекся. Он любил драгоценности и много о них знал. Вот и сейчас он словно увидел сценку, затерянную во времени: старик ювелир дрожащими пальцами раскрывает перед жадным взглядом герцога Карла кожаный мешочек с ограненным алмазом. Не сдержавшись, правитель выхватывает сокровище прямо из рук старика. Кожа скрипит, завязки рвутся, и прямо в руки Карла выпадает сноп разноцветных искр, сверкающих даже при чадящих свечах. На секунду оба – и ювелир и властитель – цепенеют. И вдруг Карл, не боявшийся ничего в смертельных битвах, тоненько вскрикивает и закрывает глаза – так резко переливается всеми цветами радуги огромный алмаз, ставший бриллиантом.


«Я огранил его 32 гранями, мой господин! – слышится шепот ювелира. – Это называется двойная бриллиантовая розетта. Правда, вес самого камня стал меньше: в алмазе было 100 карат, а в бриллианте осталось чуть меньше 54. Зато я сохранил его природную форму – в виде груши. К тому же, заметьте, размер у него больше двух с половиной сантиметров. Так что это – один из крупнейших бриллиантов мира. И цвет у него замечательный – чистой воды, хотя и слегка желтоватый. От этого он еще более ценен, ведь желтые бриллианты – редкость. Вот только… – Ювелир замялся. – Работа была сложнейшая, мой господин, ну и цена…» – «Сколько?» – бросает Карл. «Три тысячи золотых…»


Карл кивает, почти не слушая. Да какое значение имеет цена?! Карл просто не в состоянии расстаться с таким сокровищем. И пусть короли всего мира носятся со своими алмазами. Ни у кого из них нет и не будет такого бриллианта!


…Голос мальчика возвращает Филиппа к рассказу: «Что было дальше?»


«Увы, в 1477 году состоялась битва при Нанси. Знаменитый бриллиант украшал шлем герцога Карла, когда его убили. Камень же выпал из шлема. Его после боя нашел швейцарский солдат. Он не разбирался в камнях и продал бриллиант полковому священнику за один гульден и то радовался: денег хватило на выпивку. Вот только сразу же после попойки солдата забили в драке. Священник же сбыл камень уже за три гульдена, но и его в ту же ночь зарезали в темноте. Видишь, мой мальчик, этот бриллиант с самого начала приносил смерть своим обладателям. Поэтому-то я и не хочу, чтобы ты брал его в руки. В казне достаточно преотличных камней, которые приносят только радость». – «Но как этот камень попал к нам?»


Филипп пожал плечами: «Это тоже запутанная история. Говорят, его привез Николя д’Арлей де Санси. Поэтому камень и получил его имя. Николя был суперинтендентом, проще говоря, министром финансов, заведовал казной Генриха III. В то время французские короли сидели на мели – вот что значит ослабший род Валуа, не то что мы – славные и богатые Бурбоны. Николя приходилось ссужать Генриха деньгами. Он давал Генриху и бриллиант пофорсить. Историки пишут, что вот этот самый бриллиант «Санси» Генрих носил на берете, которым прикрывал лысину. А ведь ему было всего лет тридцать. Вот до чего доводит развратная жизнь! Недаром все только возрадовались, когда 1 августа 1589 года Генриха Валуа заколол монах Клеман. Однако в день убийства берет с бриллиантом «Санси» был у короля в кармане.


Впрочем, самому Николя удалось вернуть себе камень. Наш предок, Генрих IV Наваррский, вступивший на престол после Генриха III, оставил суперинтендента в должности, и надо сказать, Николя Санси служил ему верой и правдой. Когда в 1589 году Генриху понадобились деньги, Санси предложил королю свой знаменитый бриллиант для заклада в банк. Вот только Николя в то время находился далеко от Парижа, и ему пришлось послать к Генриху верного слугу, дабы тот привез сокровище. Ну и случилось страшное: на слугу напали разбойники и…»


Филипп не успел закончить. Его прервал разгоряченный рассказом юный Людовик: «Я вспомнил, я читал про это! Разбойники напали на слугу в темном ущелье. Но он оказался верен господину и предпочел умереть, но не отдать сокровище разбойникам! И те его убили. Но бриллианта не нашли. А умный суперинтендент приказал потом вскрыть труп слуги и нашел камень у него в желудке. Слуга проглотил его и обманул грабителей!»


Глаза юного монарха сверкали, голосок срывался. Еще бы, история про разбойников – мечта любого мальчишки, будь он хоть трижды король. Только взрослый способен понять, каково это – подвергнуться такому ужасному «приключению». Может, потому Николая Санси решил-таки избавиться от зловещего бриллианта?


В 1605 году он продал камень английскому королю Иакову I. Даже цену сбил, чтобы избавиться от камня. Запросил всего 60 тысяч золотых экю. Правда, Иаков бриллиант не любил. Зато его сын, Карл I, обожал. И чем кончилось? Революцией! Да бедному королю Карлу отрубили голову – прямо на площади в присутствии подданных!


Нет, это юному Людовику знать пока рано. Пусть читает про разбойников. Не стоит говорить ему и о том, что обратно во Францию камень привезла вдова несчастного казненного Карла. Ей надо было на что-то жить, и она продала бриллиант. За 460 тысяч ливров он достался кардиналу Мазарини. Однако этот хитрый лис расспросил об истории камня и потому его не особо жаловал. Другие бриллианты своей огромной коллекции кардинал часто вынимал, любуясь. «Санси» – никогда, словно чувствовал некое мистическое зло, исходящее от желтоватого камня. Хитрый осторожный Мазарини даже завещал бриллиант не собственной семье, как другие камни коллекции, а королю Людовику XIV. Наверное, решил: пусть король сам разбирается…


Филипп вздохнул и закончил: «Этот камень не любил и твой прадедушка, «король-солнце». Носил его только в аграфе – заколке для шляп. Он говорил, что желтоватый цвет его бледнит». Юный Людовик задумчиво почесал нос. Он отлично помнит прадедушку. Тот любил его и даже допускал в личные покои – поиграть на ковре. Все говорят, что прадедушка был великим правителем. Людовик XV вырастет и станет таким же. «Тогда я тоже не буду носить «Санси», – задумчиво проговорил он.


И надо сказать, свое обещание Людовик XV сдержал. Он не просто не носил «Санси» – он его вообще отдал. Впрочем, не на сторону, а собственной жене – королеве Марии Лещинской. Эта гордая полячка неизменно являлась на балах и торжественных приемах в одном и том же гарнитуре, который при дворе называли «парой Мари»: в золотистых волосах ее всегда сверкал бриллиант «Регент», ну а на груди желтел «Санси», вставленный в подвеску. И то ли унылый вид королевы приелся пылкому Людовику, то ли мутный свет «Санси» навевал грусть, но любвеобильный монарх понял, что ему скучно с женой. Что за этим последовало, известно. Появилась фаворитка, за ней другая, третья. А вот четвертой стала маркиза Помпадур, в которую Людовик влюбился без памяти. Именно ей он преподнес всю сокровищницу королевских драгоценностей. Говорят, в спальне маркизы стояло бесчисленное количество ваз, доверху наполненных бриллиантами, рубинами, изумрудами. Но никаких камней желтого оттенка маркиза не переносила. Говорила, что от желтого цвета у нее разыгрывается мигрень.


Зато когда после смерти Людовика XV на трон взошел его внук – Людовик XVI, он приказал вставить «Санси» в корону, которой и короновался. К тому времени по «бриллиантовому списку Европы» камень занимал почетнейшее седьмое место по величине и первое по исторической значимости. Узнав это, супруга Людовика XVI, капризная красавица Мария-Антуанетта, затребовала камень себе. И применение ему нашла самое экстравагантное: вставила в фермуар – застежку любимого веера. И когда разговаривала с кем-то, постоянно открывала и закрывала веер. Это помогало ей справляться с нервами. А вот ее собеседникам приходилось туго: порхая на веере, бриллиантовые грани часто ранили собеседника, ибо слабая на глаза королева придвигалась к человеку вплотную.


Видно, такое неуважительное обхождение не понравилось зловещему бриллианту, или он вспомнил свое историческое прошлое, на которое пало столько смертей и революций. Вот и последняя чета Бурбонов окончила жизнь на гильотине. А странный «Санси» попал на всеобщее обозрение, ибо сокровища короны решено было выставить в помещении луврского мебельного склада Гар-де-Мейбл. До революции в его витринах находились старинные гравюры. Теперь их выбросили (все равно на листах уже ничего не разглядишь), а на их место под стекло выложили королевские бриллианты, рубины, сапфиры, изумруды. «Санси» оказался на почетном месте – все-таки первый бриллиант, ограненный в Европе. Пусть народ поймет, какими сокровищами отныне владеет!


Народ понял буквально: свое так свое. Через несколько дней после открытия выставки в сентябре 1792 года королевские драгоценности перекочевали в необъятные карманы самых ярких представителей народа – парижских воров. Руководил шайкой легендарный «искусник» Поль Мьетт. Вот только в драгоценностях он разбирался плохо: забрал одни прозрачные бриллианты, думал, они ценнее. Куда делись остальные камни, трудно сказать. Шайку «парижского искусника» скоро взяли, но ни одного цветного бриллианта, в том числе и «Санси», у них не было. Выходит, кто-то другой, подождав, пока «искусники» повытаскивают из витрин самое блестящее, забрал потом самое ценное.


Почти 40 лет о первом бриллианте Европы не было ни одного слуха. И вдруг на рубеже 1830-х годов в Париже объявилась… стеклянная копия «Санси». Некий ювелир Марион Бургиньон показывал ее влиятельным покупателям, и если понравится, предлагал свести с владельцем настоящего камня. Полиция быстро смекнула: поддельный солитер сделан с реального, некогда украденного из Лувра. Начались поиски, но результатом не увенчались. Ювелир Бургиньон объяснил, что с ним связались тайно. Кто – ему неизвестно. Зато, прознав о полицейском расследовании, разбежались покупатели. Кому охота попадать в скандальную историю? Не отступился только какой-то чудак миллионер из варварской России – Павел Демидов. Заявил: «Знать ничего не желаю! Краденый бриллиант или нет, мне все равно, я готов полмиллиона франков за него выложить». Ну ясное дело – русский упрямец, такому никакие законы не писаны. Хочу – и все тут!


Однако получить бриллиант оказалось трудно. Французское правительство потребовало в судебном порядке аннулировать покупку камня, пока не будет объяснено, откуда он вообще взялся спустя 40 лет. Но в один прекрасный день в зал суда вплыла стареющая герцогиня Беррийская. Уселась на скамью, одарив судью презрительным взглядом, а потом торжественно заявила, что «Санси» подарила ей еще покойная королева Мария-Антуанетта. И никто бриллиант никогда не крал, ибо в витрине Лувра его вообще не было. Все эти 40 лет камень находился в семье Берри. И теперь герцогиня имеет полное право продать «Санси» кому захочет. Ну а Павел Николаевич Демидов – кандидатура достойнейшая, ибо покупает драгоценность по святому поводу – в качестве свадебного подарка. Словом, в 1835 году Павел Демидов, наследник всех прошлых поколений российских миллионщиков, увез «Санси» в заснеженную Россию. И никто, конечно, не узнал, что герцогине Беррийской за появление в суде и рассказ байки пришлось отстегнуть 100 тысяч франков, ну а алчным адвокатам и того больше. Но кто считает деньги в этой фантастической России?..


Впрочем, именно в далекой загадочной стране пророчество «Санси» оказалось связанным с другим пророчеством. Но об этой истории стоит рассказать особо.


Предсказание роковой красоты

Вначале ноября 1836 года наследник несметных богатств династии Демидовых, владелец сибирских чугуноплавильных заводов, один из самых богатых коллекционеров в мире, граф Павел Николаевич Демидов с огромным обозом отбыл из Петербурга в Гельсингфорс, столицу тогдашнего Финляндского княжества Российской империи. Там его ждала невеста – известная красавица, фрейлина императрицы Аврора Шернваль.


Гордец Демидов церемониться не привык и, явившись в дом невесты, объявил свои условия: «Завтра на венчание вы наденете это!» Павел Николаевич протянул мадемуазель Шернваль небольшую шкатулку. Аврора наклонила голову, взяла шкатулку, но открывать не стала. «Ваше свадебное платье я привез из Петербурга. А теперешние наряды приказал раздать прислуге. Моей супруге не подобает одеваться как бедной родственнице. Вы теперь богатая женщина, Аврора. Может быть, самая богатая…»


К.П. Брюллов. Портрет А.К. Демидовой. 1837

Демидов ждал отклика: благодарности, удивления, женского любопытства или злости на то, что он навязывает почти незнакомой красавице свои условия. Хоть каких-то чувств! Но… опять – вежливое молчание. И тогда Демидов решил пойти ва-банк, выразиться порезче – надо же хоть чем-то расшевелить эту застывшую красавицу.


«Жить станем в Петербурге в моем особняке на Морской. У меня самые лучшие коллекции древностей, гобеленов, фарфора. Я люблю все самое лучшее. Но вы станете главной жемчужиной в моем доме, Аврора Карловна». Она подняла на него глаза, но опять промолчала. Видит Бог, не зря ее прозвали «хрустальной вазой». У нее были тонкие черты лица, белая атласная кожа, блестящие черные волосы. Ее прозрачный взгляд приковывал к себе, привораживал навсегда. Со всеми она вела себя вежливо, но как-то отстраненно и прохладно – ну точно, холодный хрусталь. Теперь ей двадцать восемь – возраст весьма зрелый. Красавица, да вот, как говорится, засиделась в девках.


Когда полгода назад мать Авроры передала ей предложение Демидова, девушка промолчала два дня. На третий только и сказала: «Согласна». Павел Николаевич, услышав о том, весь вспыхнул. Неужто ничем эту тихоню не пронять? Должно же быть хоть чувство собственного достоинства…


«Договоримся сразу! – Демидов намеренно перешел на оскорбительный тон. – Я не стану менять образ жизни. У меня свои друзья, у вас – свои. И пока мои друзья в доме, вы будете находиться на своей половине и не выходить. Пока я вас не позову!» – «Да!» – только и выдохнула она. «Не хрусталь – лед… Ничем не проймешь!» – разъяренно подумал Павел и вышел, хлопнув дверью.


Прижав шкатулку к груди, Аврора медленно осела на диван. Конечно, она не ждала слов любви, но чтобы так?! Выходит, она станет пленницей в огромном доме Демидовых. Просто еще одной – живой – статуэткой в его коллекции. Впрочем, на что она надеялась? Ясно, что муж не хочет, чтобы она видела его друзей. Ведь ему, наверное, рассказали, что она – роковая женщина. Губительница мужчин…


Все началось с внезапного маменькиного крика. «Не обманулась, колдунья! Ты не дочь, а исчадие ада!» Аврора тогда как раз отказалась от очередного богатого жениха, вот маменька и разгневалась, ведь они были бедны и выгодное замужество оказалось бы весьма кстати. Но при чем тут какая-то колдунья?


Долго потом Аврора расспрашивала слуг и няню, пока не стала ясна полная картина давних событий. Оказалось, все произошло в тот несчастный день, когда Аврора должна была появиться на свет. Роды у маменьки начались неожиданно, врача все никак не было. И тут в дом зашла какая-то старуха ужасного вида, назвалась повитухой и предложила помощь. Но капризная маменька, едва завидев ужасную старуху, возопила: «Вон, мерзкая!» Бабка взвизгнула: «Видит Бог, я помочь хотела. Ведь не простое дитя рожается!» Но маменька никак не могла замолкнуть: «Вон! Гоните ее вон! От нее смертью веет!» И тогда старуха взмахнула рукой и прокаркала: «Я уйду, а что ты сама себе пророчишь, пусть останется. Родишь поутру дочь-красавицу, но всех, кто ее полюбит, ждет могила!» И ужасная вещунья выбежала из дома Шернваль.


Долго потом Аврора думала: а ну как не выгони капризная маменька повитуху, может, сложилось бы все по-иному? Не было бы никакого страшного предсказания – не случилось бы всего ужаса ее, Аврориной, жизни?..


Пророчество начало действовать 9 лет назад, когда 20-летняя барышня Шернваль неожиданно влюбилась. До того никто не трогал ее сердца, хотя поклонников было море. Дерзкие офицеры заваливали ее цветами, «золотая молодежь» увивалась за ней на балах, юные поэты посвящали стихи. Но Аврора слыла равнодушной красавицей, «ледяной девой». И вдруг любовь вспыхнула ярким пламенем. Он был так красив – поручик Александр Муханов! Аврора влюбилась с первого взгляда. На всех балах ходила за избранником как приклеенная, даже посетила его «мальчишечью пирушку» в полку. Муханов читал ей стихи своего молодого петербургского приятеля – Александра Пушкина, Аврора млела, а потом сама (позор для девушки!) призналась избраннику в любви. И никак не хотела понимать, отчего оказалась не нужна своему избраннику. И как же грубо он ей отказал!..


Жить становилось невыносимо. Мать твердила Авроре, что поручик ищет богатую невесту, а у них нет ни гроша – отсюда и отказ. Отчим кричал, что она просто романтическая дура. Слава богу, сестра Эмилия, вышедшая замуж за столичного графа Мусина-Пушкина, увезла Аврору из Гельсингфорса в Петербург.


Столица была сражена грустной красотой «финской звезды». Именно так назвал Аврору Николай I, соблаговоливший заинтересоваться ее судьбой. И через месяц барышня Шернваль стала фрейлиной ее императорского величества.


И тут же объявился Муханов. Даже сделал предложение. Что ж, с 5 тысячами жалованья фрейлины Аврора стала для него завидной невестой. Но за день до венчания случилась трагедия – Муханов, напившись на мальчишнике, отправился гулять по ночному Петербургу и простудился. Через несколько недель он умер. Все это время Аврора просидела у его постели. А когда появилась в свете, услышала: «Роковая красавица! Приносит несчастье…» И все отвернулись – кто со страхом, кто с брезгливостью.


Тут же вспомнили, что бесшабашный Муханов был не первой жертвой роковой Авроры. Что за неприступной красавицей уже тянется шлейф смертей. Еще в Гельсингфорсе она была обручена, но ее жених внезапно скончался. А потом подающий надежды молодой ученый Карл Маннергейм сделал ей предложение. Она все не решалась его принять. Тогда юноша уехал в Германию и… там умер. Потом в красавицу был влюблен известный поэт Баратынский, но и ему чувство не принесло радости. Словом, как шептали Демидову светские сплетники: «Эта девица губительна для мужчин – она всем приносит несчастье!»


Но Павел Николаевич Демидов не поверил. Да и не до того было: жениться на «финской звезде» Демидову посоветовал сам император Николай I. Да и не посоветовал – приказал! «Хочу, чтобы ты, Демидов, женился на барышне Шернваль! – хмыкнул властитель России, который и сам пытался обхаживать «ледяную Аврору», но получил от ворот поворот. – Мадемуазель Шернваль, конечно, хладная барышня, зато ты у нас человек горячих кровей. Твой батюшка, кажется, из уральских купцов-оружейников род ведет? – Снова усмешка. – У тебя самый большой капитал в России, у Шернваль – самая блистательная красота. Вы будете отличной парой. Глядишь, ледяная дева станет помягче, а ты остепенишься, перестанешь по Европам мотаться!»


Что ж, Павел тогда отлично понял, что император хочет привязать его, Демидова, к семье в России, боится, что Павел снова укатит в Европу и растратит там свое баснословное состояние. А так – жена. Куда от нее денешься?


Правда, сам Демидов удивлялся – неужели император верит, что кто-то сможет удержать Демидова в заснеженном и промозглом Петербурге? Но увидел Аврору на балу и сам перестал торопиться в Европу. Больше того, пообещал поддержку и матери, и сестре, и даже отчиму Авроры. Вот и свадьбу согласился справить в их гельсингфорсском доме. Только счел дом скромным и привез на 14 подводах все свое – от мебели до слуг. Вот и подарки дарит – самые дорогие…


Аврора взглянула на шкатулку. Господи, она же из золота с платиной! Если такова шкатулка, что же внутри? Девушка открыла и застыла на месте.


На черном бархате лежало четырехрядное ожерелье из отборного жемчуга. Каждая жемчужина – величиной с лесной орех. И посредине ожерелья – огромный алмаз. Неужто знаменитый «Санси» – седьмой по величине в мире? Так вот что имел в виду жених, говоря, что она – самая богатая женщина. Ведь бриллианты такой величины есть только у нескольких королевских особ.


…Демидов проснулся от тупой боли. Мутным взглядом обвел спальню и увидел в ногах кровати крошечную фигурку. Три недели назад он упал с лошади, нелепо повредил ногу, начал стонать по ночам. И вдруг обнаружил: жена стала дежурить у его постели. Вот и сейчас вскочила – кинулась растирать ногу.


Павел Николаевич вспомнил, как Аврора стояла на венчании – отстраненная, будто все это ее мало касалось. И даже знаменитый «Санси» искрился на ее груди каким-то холодным блеском. А потом, вечером, гуляли пышную свадьбу – самую грандиозную за всю историю Гельсингфорса. Над городом расцветали фейерверки. Из специально устроенных фонтанов ключом било шампанское. Но и тогда Аврора осталась ко всему равнодушна. И вот – кто бы предположил, что она станет самоотверженно выхаживать мужа?


Пальцы Авроры легко и нежно коснулись больной ноги. Не могла же она рассказать ему, как испугалась, когда слуги внесли его в дом. Как вспомнила страшные слова: «Роковая красавица!» И как объяснить мужу, что за короткое время она так к нему привязалась?..