…Всеми будет править она
| Вид материала | Документы |
- Волки и овцы. (сказка), 20.93kb.
- Экуменизм это движение, которое содержит в себе многочисленные проблемы, 1526.19kb.
- Век только начался, а уже отовсюду слышишь прочтите книгу века, купите книгу века., 48.5kb.
- Лингвистическая сказка страна существительное, 38kb.
- Просите и дано будет вам, 3302.66kb.
- Основные темы и идеи лирики А. Ахматовой, 276.48kb.
- Книга может быть полезна всем, кто заинтересован познакомиться с процессами правотворчества, 2398.4kb.
- Б. Голдовский «идея марионетки» в искусстве эпохи надлома, 273.09kb.
- А. А. Коростелёва, 180.29kb.
- «Миллион, миллион долларов сша, и жизнь будет ха-ра-ша, будет ха-ра-ша! Ага!», 83.45kb.
А про Ивановский монастырь напуганные москвичи стали говорить: «Мрачные стены – мрачные дела… Много раз кресты падут, Руси несчастье принесут».
…Юная княжна Мария резво спрыгнула на землю с возка и быстрым шагом, не церемонясь, направилась к парадному монастырскому входу. Ей же, представительнице знатного рода Буйносовых-Ростовских, все двери открыты. Но в Ивановскую обитель Мария приехала тайно: в нынешнем, беспокойном 1606 году по городу передвигаться опасно. На престоле вот уже почти год король Дмитрий I, которого втихаря все зовут Лжедмитрием. Он обвенчался с полячкой Мариной Мнишек, и теперь Москва шепчется, что станет совсем худо – грядет польское правление на Руси. Впрочем, юную красавицу Марию это мало интересовало. Ее родичи Буйносовы-Ростовские как-нибудь выкрутятся. У Марии собственный интерес. Прошлым летом сватался к ней князь Василий Иванович Шуйский. Был он немолод, седобород и тучен, зато знатен, богат и влюблен в Марию на старости лет как мальчишка. Это было так лестно! Девица в смущении рдела как маков цвет, вертела в пальцах свою знаменитую на всю Москву косу до пола. Но боярин Буйносов предложением Василия Ивановича не обольстился: «Мы на чужое богатство не заримся – своего не прожить. А по знатности нас разве что цари переплюнут». Словом, отказал Шуйскому.
И вот теперь приживалки каждый день нашептывали Марии: Шуйский-де оказался в первых рядах тех, кто хочет свергнуть Лжедмитрия. Мария ахала: вдруг ему удастся стать царем? Выходит, и она, Мария, могла бы сесть на престол рядом с мужем, да строптивого отца бес попутал! Вот и решила Мария сама узнать про свою судьбу. К тому же в святых стенах обители мать игуменья сможет научить девушку, что сделать, чтобы Шуйский стал царем и снова заслал сватов в дом Буйносовых.
Игуменья, вздыхая, выслушала княжну. Помолчала, перекрестилась и изрекла мрачно: «Клянись принести монастырю свой самый великий дар!» Княжна заулыбалась: «Конечно, клянусь! Разве мало у меня богатств?» И тогда монахиня предрекла: «Пока Шуйский будет сидеть на престоле, ты будешь рядом!»
Как ни странно, пророчество исполнилось уже через несколько недель. Восставшая чернь, убив Лжедмитрия, выкрикнула царем боярина Шуйского. И уже на другой день сваты новоявленного царя торжественно посетили дом Буйносовых. На этот раз все твердо знали: царским сватам не отказывают.
1 июня 1606 года Шуйский венчался на царство в Успенском соборе Московского Кремля. Вскоре состоялось и его венчание с возлюбленной Марией. Личная жизнь его радовала, а вот правление не задалось с первого дня: старинные боярские роды не верили «выскочке», вставляя палки в колеса. Дело осложнялось и тем, что правителем Шуйский оказался не слишком-то умелым. Словом, все остались недовольны – и бояре, и патриарх Гермоген, и народ, который тут же поддался на восстание Ивана Болотникова. К тому же объявился новый самозванец – Лжедмитрий II, он же – Тушинский вор. Словом, настали новые смутные времена, и тех, кто мечтал сместить Шуйского, стало выше крыши.
А вот красавица Мария оказалась верна мужу и престолу. Вместе с ним она пережила два покушения на «царские персоны». Для поддержания русской армии отдала все свои драгоценности. Но помогала она не только в богоугодных делах, но и всем, чем могла. По Москве шептались, что после очередной блестящей победы молодого полководца Михаила Скопина-Шуйского именно она с улыбкой поднесла ему на пиру чашу с ядом. Михаил ведь хоть и приходился племянником царю, но по своим победам легко мог претендовать вместо дяди на престол. А уж этого Мария никак не желала допустить.
Дары в Ивановский монастырь царица слала щедрой рукой. Да только в 1610 году Шуйского свергли и насильно постригли в монахи, а потом и вовсе выдали полякам в качестве отступного. И исполнилось пророчество игуменьи: потеряв престол, царица потеряла и мужа. Марию тоже насильно постригли в монахини, и не где-нибудь, а в мрачных стенах Ивановского монастыря. Пали на пол ее роскошные волосы, и, очнувшись в черной рясе, Мария поняла, о каком даре пророчествовала когда-то игуменья: о ней самой, Марии, принесенной в дар монастырю под именем инокини Елены.
А после смерти царицы в темных коридорах обители монашкам стала являться ее призрачная тень, и, как ни странно, с длинной, до пят, косой, которой при жизни красавица Мария была знаменита на всю Москву.
«Брюсов календарь»
Яков Вилимович Брюс – сподвижник Петра Великого, ученый, астроном и математик, лекарь и инженер – личность до сих пор совершенно загадочная. Трудов о нем составлено немерено, только вот во всех них написано разное, словно речь идет о разных людях. По одним сведениям, этот загадочный ученый родился в Москве, по другим – в Пскове, по третьим – еще где-то. И случилось это то ли в 1669, то ли в 1670, то ли в 1675 году. Брюс вообще любил заметать следы, запутывать людей. Когда же он умер, то долгое время бытовали легенды о том, что Брюс жив, но прячется то ли от властей, отправивших его в ссылку в одно из отдаленных имений, то ли от дьявола, которому он продал душу и теперь не желает отдавать. Словом, мятежный Брюс всю жизнь вел себя таким образом, что недоброжелателям легко было приписать ему крамольные мысли, тайные страсти, а то и вовсе общение с дьяволовыми силами.
Отец Брюса – Гвилем Роберт, именуемый на Руси Вилимом Романовичем, приехал служить Алексею Тишайшему, отцу Петра I, из Шотландии еще в 1643 году. И был он не лекарем, не магом, а храбрецом воякой и дослужился до подполковника. Сам Яков тоже начинал в «потешном полку» юного Петра, потом участвовал в Азовских походах, выказав «реальную смелость» и получив награду деньгами и поместьями, коих в общей сложности за верную службу у него скопилось более семисот.
Однако военная служба не прельстила молодого сподвижника Петра. Уже вернувшись из Азовского похода, он занялся наукой – составил карту России, невероятную по тем временам. Потом сопровождал Петра в поездках по Европе и там увлекся астрономией и астрологией. Собственно, и свой знаменитый «Календарь» Брюс составил, прежде всего, как астроном и математик. В 1698 году Брюс даже написал книгу «Теория движения планет», где первым из русских ученых вел речь о теории всемирного тяготения.
Увы, даже став человеком «зело ученым» – астрономом, математиком, химиком, военным инженером, – в народном сознании Брюс остался чернокнижником, колдуном, сообщником дьявола. Припомнится и его происхождение из шотландского клана Брюсов, чьи предки правили страной столетия назад и, как гласили легенды, продали душу сатане, чтобы удерживать власть. Недаром после смерти Брюса москвичи стали передавать из уст в уста легенду о его Черной книге, в которой он описал свое магическое искусство, да не решился никому показать, а так и замуровал в стенах своей знаменитой Сухаревой башни. Многие искали ту книгу и, говорят, до сих пор ищут.
Сама башня на Сухаревке тоже будоражила воображение москвичей. Ведь там ученый чернокнижник соорудил странный чердак, где создал какую-то небесную обсерваторию. По ночам в башне не гас свет – Брюс глядел на небо в свои ужасные подзорные трубы. Горожане только ахали: а ну как из-за его черного взгляда звезды с неба посыплются – эдак ведь никому мало не покажется и рухнет мир!
Словом, Брюса не просто боялись – ненавидели. Сухаревку старались обходить стороной, а если все же случалось – крестились истово. Не помогло даже составление нужнейшего в хозяйстве пособия – календаря, «в коем по состоянию погоды предсказывается урожай и неурожай хлеба и всего произрастающего же, описываются темпераменты каждого человека, судя по тому, кто под которым из двенадцати небесных знаков родился». Назывался календарь пространно: «Предзнаменование времени на всякий год по планетам, или Предзнаменование действ на каждый день по течению Луны в Зодии». А если короче: «Календарь или месяцеслов христианский». Впрочем, во всех последующих переизданиях (а его переиздавали вплоть до начала ХХ века) он именовался просто «Брюсов календарь». И между прочим, с середины XVIII века стал столь популярен, что два века сам жанр календаря именовался в России просто – «брюс». Первые два листа «Брюсова календаря» вышли в 1709 году, последние, с пояснением, – в 1711 году. На каждый день там было дано не только расположение планет и Луны, но и советы по домашнему и сельскому хозяйству, предсказания погоды, плохого и хорошего на день, да там даже рассказ о сотворении мира был, ну и, конечно, святцы, по которым жили. Еще там содержались предсказания на год, на день и «вообще того, что случится». И разработан календарь был на 300 лет вперед. Словом, этот труд стал настоящей энциклопедией жизни. Правда, стоит отметить, что не один Брюс принимал участие в создании этого творения. В самом календаре напечатано, что издан он «под надзрением его превосходительства: господина генерала лейтенанта Якова Вилимовича Брюса, тщанием библиотекаря Василия Киприянова: мая 2-го, 1709 года».
Словом, хоть современники и не доверяли Брюсу, зато потомки оказались благодарными. Две сотни лет по его календарю люди жили, нарекали детей, предсказывали погоду и события. По нему гадали на будущее, начинали и заканчивали дела и сделки – словом, он был настольной книгой. Правда, к предсказаниям относились скептически. Да и что взять с календаря, который безапелляционно утверждает, что, например, в день 30 октября 1821 года «появится на свет человек велик», «лутчий между братиями своими», которому, несмотря на «хвори телесны», «сышут славу труды неподымаемы», но который, обретя эту славу, умрет от «кровления». Но каково же было изумление потомков, когда они поняли, что именно в названный день родился великий писатель Федор Михайлович Достоевский, один из лучших сочинителей своего времени, который будет писать действительно «труды неподъемны» – огромные романы, будет болеть и умрет от разрыва легочной артерии и кровотечения горлом.
Или вот два предсказания ХХ века. На 1917 год: «Кровопролитная война между просвещенными народами… счастливое побоище…» Действительно, начнется революционная война, но почему побоище счастливое? Да потому, что все дрались за счастье народное.
А вот предсказание на 1998 год: «Великая перемена… новый образ правления… счастливое побоище…» Действительно, перемена – дефолт. И новый образ правления. Ну и опять «побоище» за счастье народа. Его образно описал незабвенный В. Черномырдин: «Хотели как лучше, получилось, как всегда».
А вот Брюс предсказал дефолт довольно точно, учитывая, что писались его строки за три века до случившегося. Недаром Петр считал Якова Вилимовича «мужем наимудрейшим», верным соратником в делах реформаторства. Жаль, что народ представлял Брюса колдуном, с ужасом обходя стороной дом чернокнижника на московской Сретенке. Даже учеников Брюс находил с трудом. А кто знает, найди бы он тогда достойных продолжателей, может, в России было бы побольше своих Нострадамусов, может, они смогли бы объяснить нам наши будущие ошибки, чтобы мы не делали их? А может, они сумели бы научить нас, как делать как всегда, но чтоб получалось как лучше?..
За помощью к алхимику
Тяжелая, кованная железом дверь заскрипела и начала открываться. Молодой алхимик вскочил с лавки, на которой вот уже два года коротал свои тяжелые ночи в замке Альбрехтсбург. Гостям этот замок, взметнувшийся на холме берега Эльбы близ города Мейсена, предлагал роскошные покои. Но алхимику досталась подземная лаборатория и крошечная комнатушка, да и ту на ночь стража запирала на замок. Но сегодня ночью кто-то решил зайти. К чему это – к добру или несчастью?!
Алхимик вжался в стену. Вряд ли ночной гость явился с радостной вестью. Скорее настал страшный час! Ведь прошло уже два года с тех пор, как в 1705 году Август Сильный, курфюрст Саксонии и одновременно король Польши, «поселил» 23-летнего Иоганна Бёттгера в подземелье, ожидая, что алхимик наполнит его казну, превратив свинец в золото. Но результата все нет! И вот дверь открывается в неурочный час… Ужасный знак! Не иначе как благородному королю-курфюрсту надоело ждать – и незадачливого алхимика Иоганна вздернут на виселице, как и других горе-ученых, не сумевших получить проклятого философского камня.
А ведь жизнь могла течь спокойно. Отец, чеканщик, отдал сына в учение самому известному аптекарю Берлина. Почтенный герр Цорн не жалел времени, втолковывая аптекарские премудрости в голову рассеянного ученика: «Старайся, мой мальчик, – растирай порошки, составляй микстуры с тинктурами, готовь настойки для клистира. Это самое благородное занятие!» Но в 16 лет ученик взбунтовался: «Все ваши варева стоят гроши! Я займусь алхимией и научусь получать золото!» Учитель попытался образумить строптивца: «Знаешь ведь, алхимия не поощряется церковными властями. Ты можешь и на костер угодить. Да и глупо думать, что тебе удастся сделать то, что не вышло у других!» Но видно, в тот давний и роковой миг демон тщеславия овладел Иоганном. «На самом деле я уже знаю главный секрет! – запальчиво выкрикнул он. – Мне открыл его один странствующий ученый грек. Он путешествовал по нашим местам, но неосторожно свалился в реку. А я его вытащил. В обмен за спасение грек открыл рецепт секретной жидкости, которую нужно добавлять во время переплавки, чтобы свинец обратился в золото».
Ну кто тянул его за язык? Уже через неделю весь Берлин знал, что ученик аптекаря владеет тайной создания золота – то ли разговор в аптеке был подслушан, то ли сам Цорн проболтался за выпивкой. Но только владетель Берлина, король Пруссии Фридрих I, приказал арестовать юного умельца и доставить к себе. Хорошо, Иоганну удалось сбежать из Берлина. Несколько долгих лет он скитался, никому не нужный, – по Европе бродило множество таких самоучек. Счастье, что однажды в Дрездене ему удалось заинтересовать своими умениями Августа Саксонского, да только Иоганн надеялся найти у него убежище, а нашел тюрьму.
И вот, кажется, час настал. Сейчас войдет палач и потащит несправившегося алхимика на виселицу. Жизнь кончена – и всего-то в 25 лет! А ведь он, считай, и не жил – ничего не успел увидеть, узнать, почувствовать, да у него даже девушки не было…
Дверь распахнулась, впустив яркий свет факела. На пороге, освещенная трепетным огнем, появилась тонкая фигурка. У Иоганна чуть ноги не подкосились. Кажется, вместо палача ему грезится прелестное видение. Вот до чего он дошел, надышавшись ядовитых свинцовых паров!..
Красавица повернулась к стоявшему за ней стражнику: «Поставь факел и жди снаружи!» Стражник воткнул горящий факел в кольцо на стене и выскользнул, притворив дверь. Женщина обратилась к алхимику: «Никто не должен знать о моем приходе! Надеюсь, тебе известно, кто я?»
Иоганн очнулся: видение разговаривает, да еще и обращается к нему! Значит, это живая женщина. Да он, кажется, узнает ее. Однажды, когда ему разрешили выйти погулять во двор замка, он увидел эту темноволосую красавицу, проходившую по галерее. На ней было тяжелое темно-синее бархатное платье, украшенное замысловатым розовым кружевом. На пышных рукавах блистали бриллиантовые подвески, на декольтированной груди переливалось крученое жемчужное ожерелье. Потом он спросил у своего юного прислужника Ганса, который, как и все мальчишки, знал сплетни двора: «Кто та красавица в темно-синем?» Служка, сладко причмокнув губами, прошептал: «Новая фаворитка нашего обожаемого монарха – Анна Констанц, графиня фон Козель». Иоганн ахнул: «Опять новая?!» Ни для кого не было тайной, что всего месяц назад курфюрст пылал страстью к юной баронессе Гертцинген. «Наш курфюрст не только Сильный, но и быстрый, – прошептал Ганс. – Быстро вспыхивает, но и быстро остывает. В наш замок Альбрехтсбург он приехал уже с новой пассией. И слуги шепчутся, что не встает с ней с ложа аж по три дня! Графиню Козель уже все называют фрау Страсть».
И вот вдруг невероятное: эта красавица графиня стоит на пороге подземной клетушки алхимика…
«Я знаю о тебе все! – выпалила она. – Скажу больше: наш милостивый монарх Август практически решил отказаться от твоих услуг». Иоганн похолодел. Значит, впереди встреча с палачом. Но неужели подобная небесная красавица может говорить о смерти ближнего с таким равнодушием? «Впрочем, я пришла не пугать, – заявила красавица. – Наоборот – помочь. Я знаю, что ты был аптекарем, и расскажу курфюрсту, что тебе удалось составить для меня превосходное притирание. Август будет доволен». Иоганн вытянулся в струну: «А что взамен, госпожа?»
Анна окинула молодого человека придирчивым взглядом. Конечно, ростом он не сильно удался, но лицо приятное, слова выдают вполне образованного человека. И главное, в глазах его светится тот романтически-страстный огонь, что выдает всех, кто жадно идет к своей цели. Этот человек – фанатик науки. Но ведь он молод. Возможно, стоит обратиться не только к алхимику, но и к мужчине – немного флирта никогда не повредит.
Красавица улыбнулась самой обворожительной улыбкой: «Знаешь ли ты, что такое любовь, юноша? Так вот, я страстно влюблена в нашего курфюрста и хочу родить ему сына!» Анна запнулась. Конечно, это щекотливая тема. Не стоит упоминать, что любвеобильный Август наплодил больше сотни внебрачных отпрысков. Но вот незадача: все они – девчонки. Наследник-сын, 13-летний Фридрих-Август, пока один. Правда, он вне конкуренции – его родила Кристина Байрейтская, законная супруга курфюрста-ветреника. Но ведь и королевские дети болеют. Так что иметь одного наследника весьма опасно. И если Анна фон Козель сумеет родить Августу еще одного сына, она тоже станет вне конкуренции.
К тому же – Анна вздохнула (боялась даже вспоминать) – она ходила к гадалке. Вот до чего дошла! Опустив очи долу, выслушивала, как старая ведьма каркает: «Сложная жизнь у вас, госпожа моя! Чтобы рассказать вам о будущем, надо провести особый обряд…» И Анне пришлось идти ночью на кладбище и принести оттуда пучок крапивы. Ужас! Из этой крапивы ворожея сплела браслет, который Анна тайно носила на руке три дня, а потом отдала гадалке. Вот по этому браслету ворожея и предсказала ей будущее: «Вижу тебя рядом с курфюрстом. Но имя твое останется в веках, если ты придешь за помощью к алхимику из подземелья. Только он поможет тебе!» Вот Анна и пришла.
Прижав к своей высокой груди тонкие аристократические пальцы, она вкрадчиво проговорила: «Я знаю, юноша, что ты можешь многое – и как алхимик, и как лекарь. Помоги мне – свари такое зелье, чтобы, выпив его, я родила сына! Если это произойдет, я щедро отблагодарю тебя. Что ты хочешь: денег, должности или, может… – Красотка зарделась. – Меня?..»
Иоганн оторопел. Пять минут назад он уже прощался с жизнью, ожидая палача. И вот в одночасье он может оказаться на верху блаженства: да эта красавица просто предлагает себя! Конечно, он не знает, как сварить зелье, о котором она просит. Но ведь уроки Цорна еще не забылись, и рецепт возбуждающей тинктуры для ложа страсти он помнит. А там, глядишь, и сама природа поможет. Ну а после появления наследника эта фрау Страсть, еще более прекрасная, упадет в его объятия… Ради такого стоит пойти на небольшой обман!
Через пару дней прекрасная Анна получила свое зелье. Теперь, в надежде на успех, она удерживала Августа в постели неделями. И старалась не зря – скоро всем стало ясно: влюбленный курфюрст ожидает еще одного наследника.
Однако на узнике-алхимике это отразилось самым пагубным образом. Его приволокли в тайные покои курфюрста и бросили, как кошелку, под пресветлые ноженьки монарха. Август, правда, пребывал в преотличном настроении: «Скоро мне понадобится много денег, алхимик! Ты не забыл, что обязался добыть для меня золото? Даю сроку еще полгода. Если результата не будет, отправлю к палачу».
Курфюрст махнул рукой, и стража, подхватив незадачливого алхимика, поволокла его обратно в подземелье.
Иоганн пришел в ужас. Снова и снова он наугад плавил в печах металлы, добавлял кислоту, ртуть, мышьяк и серу. Разливал и смешивал. Нагревал и выпаривал. Все напрасно! И зачем только он поддался на уговоры красавицы Анны?! Не ожидал бы курфюрст наследника, может, не понадобилось бы ему срочно золото.
Через месяц в подземную лабораторию пожаловал сам курфюрст. Брезгливо огляделся, закрывая нос надушенным платочком, ведь амбре от алхимических опытов явно не запах роз. А вот пришедший с монархом граф Чирнхаус с любопытством осматривал горелки, штативы и материалы алхимика. «Кто делает для тебя глиняные тигли?» – поинтересовался он. «Я сам, мой господин, – ответил Иоганн, кланяясь. – Для работы нужно, чтобы тигли выдерживали больше полутора тысяч градусов, вот я и научился делать их из красной глины». – «А откуда ее присылают?» – «Глина местная. По моей просьбе мальчик Ганс, прислуживающий мне, привозит ее из окрестности городка Окрилль. Это недалеко от Мейсена».
«Ну что ты с ним разговариваешь? – вклинился курфюрст. – Не сумеет переплавить свинец в золото – вздернем, и дело с концом!»
На том посещение и закончилось. Иоганн снова впал в панику, но через пару дней в его лабораторию неожиданно явился граф Чирнхаус. Оказалось, его любопытство было далеко не праздным. Наследник старинного саксонского рода, граф Эренфрид Вальтер фон Чирнхаус был образованнейшим человеком своего времени, тяготел к естественным наукам, лично проводил в Саксонии геологические изыскания. В молодом алхимике граф, как ни парадоксально, увидел родственную душу: «Я всегда мечтал заниматься наукой, но придворные обязанности отнимали массу времени. Теперь же курфюрст приказал мне надзирать за твоей работой, и я смогу заниматься химическими опытами, как сказать, легально. У меня давно есть мечта разгадать тайну китайского фарфора. Как он делается и из чего? Нигде в мире, кроме этой далекой восточной страны, не знают, из чего делать фарфоровое чудо. – Чирнхаус со знанием дела осмотрел глиняные тигли Бёттгера, взвесил их в руке, постучал по поверхности ногтем. – А ты, кажется, нашел исходный материал. Твои тигли получились легкими, твердыми и звонкими. Глина – вот что нужно! Одно плохо – она красного цвета. А фарфор белый». – «Дался вам этот фарфор! – вскричал Иоганн. – Мне надо создать для курфюрста золото!» Чирнхаус усмехнулся: «Разве ты не знаешь, что фарфор ценится выше золота? Всего одна королева Европы, французская Екатерина Медичи, могла позволить себе сервировать весь обеденный стол фарфором. Наш курфюрст обменял для себя всего пару фарфоровых чашек на целый взвод отлично обученных солдат. А Фридрих Прусский отсыпал за шесть тарелок столько золота, сколько весил сам. Так что, если мы сумеем создать фарфор, Август будет рад ему куда сильней, чем золоту».