Кирилл Семенович Москаленко. На юго-западном направлении книга

Вид материала

Книга

Содержание Глава xi. сороковая будет наступать!

Подобный материал:

• Кирилл Семенович Москаленко. На юго-западном направлении. 1943-1945 книга, 2942.4kb.
• Информационный бюллетень № 4/2011, 220.26kb.
• Информационный бюллетень № 1/2011, 225.97kb.
• -, 102.61kb.
• Западной Кавказской Республики 221 Заключение 229 Использованные источники и литература, 209.26kb.
• Виталий Семенович Макаренко (1895-1983). Мой брат антон семенович. [Воспоминания], 697.94kb.
• Отчет по юзао 4 октября Театр «Вернадского 13», 23.78kb.
• Перелік навчально-методичної літератури загальна практика, 67.35kb.
• Адрес: 630091 Россия, г. Новосибирск, ул. Крылова, 36 офис 91, 503 Тел, 1367.41kb.
• Уважаемые коллеги!, 54.94kb.

ГЛАВА XI. СОРОКОВАЯ БУДЕТ НАСТУПАТЬ!

I

Самолет прибыл в Москву ночью. А утром в Архангельское, где мне отвели

небольшую комнатку, позвонил А. М. Василевский.

- Приезжай ко мне,- сказал он. - Отсюда отправимся к Верховному

Главнокомандующему.

Я был наготове, и потому немедленно выехал. Александр Михайлович тоже

не заставил себя ждать, и вскоре мы уже были в приемной Верховного

Главнокомандующего. Здесь начальник Генерального штаба предложил мне

подождать, а сам ушел в кабинет И. В. Сталина.

В приемной было тихо. Время от времени приглушенно звонили телефоны.

Бесшумно открывались и закрывались двери, пропуская все новых и новых

посетителей. Приемная заполнилась людьми. Многие беседовали между собой в

ожидании вызова, иные просматривали какие-то бумаги, видимо, продолжая

готовиться к докладу.

Готовился и я. Правда, безо всяких бумаг. Просто мысленно перебирал

события последних недель к северу от Сталинграда, полагая, что, быть может,

нужно будет рассказать о них. В общем готовился, как говорят, на всякий

случай: ведь я все еще не знал причины вызова.

Через несколько минут после ухода А. М. Василевского в приемной

появился Г. К. Жуков. Увидев меня, он удивился. Ответил на приветствие,

потом спросил:

- Зачем вызван? - И узнав, что мне это неизвестно, сказал:- Ладно,

сейчас выясним.

После этого Георгий Константинович тоже ушел в кабинет И. В. Сталина.

Минут через 15 он возвратился и сообщил: \349\

- Вопрос о тебе, оказывается, решен. Верховный Главнокомандующий

назначил тебя командующим 40-й армией Воронежского фронта. Армия осталась

без командующего. Генерал М. М. Попов находится в Москве и получит новое

назначение. Отправляйся немедленно. На аэродром уже подана команда.

Так оправдалось мое предчувствие. Признаюсь, я был изрядно разочарован.

Ведь в Сталинградской битве мне довелось участвовать с первых ее дней.

Теперь же предстояло ехать за сотни километров от города на Волге. Мелькнула

утешительная мысль: возможно, 40-ю армию готовят к активным действиям? Но

было бы неуместно задавать подобные вопросы...

В тот же день я вылетел под Воронеж, так и не разглядев как следует

Москву осени 1942 г. и не встретившись с Верховным Главнокомандующим.

Запомнилось лишь одно: Москва была совсем не такой, какой я увидел ее в

свой последний приезд перед войной - в мае 1941 г. Тогда она была, как

всегда, радостной, смеющейся. Залитая весенним солнцем, она купалась в его

лучах и сама словно излучала счастливое сияние. Теперь это был город-воин,

посуровевший в боях. Москва непреклонно ощетинилась стволами зенитных

орудий, ее небо заполнил грозный гул патрульных истребителей.

В то же время она осталась городом-тружеником. Только еще гуще,

энергичней дымили бесчисленные трубы заводов, переключившихся на

изготовление оружия для фронта. И еще: отчетливее, чем когда-либо, ощущалось

то главное, чем была тогда Москва для всех нас, советских людей,- боевым

командным пунктом громадного фронта борьбы с немецко-фашистскими

захватчиками. И в Генеральном штабе, и в Ставке, где мне довелось побывать,

да и во всей столице царила атмосфера твердости и уверенности в победе над

врагом.

Было радостно сознавать, что сердце Родины работает размеренно и четко,

наполняя живительной силой всю страну. И странно, за одни только сутки в

Москве с меня, казалось, как рукой сняло свинцово-тяжелую усталость,

копившуюся почти 500 дней и ночей, проведенных на фронте в непрерывных боях.

Почти 500 дней... Сначала приграничное сражение. Отступление и

ожесточенные бои на северо-западных подступах к Киеву, на Днепре, в районе

Чернигова, изнурительные бои в окружении. Потом наконец наши удары то на

левом фланге войск в битве под Москвой, то в районе Харькова. И опять отход

с тяжелыми, изнурительными боями - от Северного Донца к Осколу, оттуда в

излучину Дона. А дальше контрудары 1-й танковой и 1-й гвардейской армий.

Потом сентябрьское наступление в междуречье, к северу от Сталинграда. И все

это непрерывной чередой, в веренице заполненных до краев дней и ночей.

После Сталинграда Воронежский фронт показался мне тихим, спокойным. И,

увы, никаких активных действий в ближайшее \350\ время здесь не

предвиделось. Зато вое определеннее вырисовывались перспективы готовившегося

наступления в районе Сталинграда. Оно обещало стать грандиозным по

масштабам.

Хочу оговориться: подготовка Сталинградской наступательной операции

Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов велась настолько скрытно -

и это явилось одной из предпосылок ее успеха,- что знал о ней только узкий

круг людей, непосредственно участвовавший в ее организации. Да и они

получали лишь устные распоряжения, так как Ставка запретила вести даже

шифрованную переписку по вопросам, относившимся к предстоявшему наступлению.

В то время о планах и масштабах подготовляемых операций у нас на

Воронежском фронте не было никаких сведений. Однако я не мог не знать тогда

о необычайно интенсивных перевозках в ближайшем тылу, особенно по

железнодорожной ветке Таловая - Калач (Воронежской области). Начиная с

октября сюда непрерывно перебрасывались большие массы войск и боевой

техники. Они выгружались на конечной станции и следовали дальше, к Среднему

Дону, на вновь созданный Юго-Западный фронт. Это были многочисленные

стрелковые, танковые соединения и части усиления, несомненно

предназначавшиеся для создания ударной группировки. Другим признаком

являлось откомандирование из состава наших войск большого числа командного

состава, имеющего опыт боевых действий, для доукомплектования дивизий,

сформированных в глубоком тылу.

Что касается меня, то, будучи "сталинградцом", я особенно чутко

воспринимал все, что так или иначе было связано с мероприятиями,

направленными против сталинградской группировки противника. И о многом

догадывался, не представляя, впрочем, масштабов подготовляемого наступления.

Так, мне было известно, что Юго-Западный фронт развернулся в прежних

границах двух правофланговых армий Донского (бывшего Сталинградского) фронта

- 63-й и 21-й. Не зная, что помимо этих армий в его состав была передана 5-я

танковая армия из резерва Ставки, я, однако, не сомневался, что вновь

прибывавшие соединения сосредоточивались тоже где-то там, на участке от

Верхнего Мамона до Клетской, и полагал, что создание мощной ударной

группировки в этом районе означало подготовку к тому самому наступлению

вдоль Дона в тыл 6-й немецкой армии, о котором говорили мы с Г. К. Жуковым в

сентябре на моем наблюдательном пункте.

Действительность превзошла все ожидания. Грандиозные масштабы

Сталинградской наступательной операции поразили весь мир.

Они не только привели к уничтожению 6-й немецкой армии, но и открыли

возможности для последующих ударов советских войск, в том числе и на

Воронежском фронте. \351\

Но все это было еще впереди. Пока же Воронежский фронт оставался

пассивным. Когда я приехал, им командовал генерал-лейтенант Н. ф. Ватутин,

членом Военного совета был генерал-лейтенант Ф. Ф. Кузнецов, начальником

штаба - генерал-майор М. И. Казаков. В состав фронта входили 38, 60, 40-я и

6-я армии. Им противостояли семь немецких дивизий - шесть пехотных и одна

танковая, а также 2-я венгерская армия в составе восьми пехотных дивизий.

Кроме того, в непосредственной близости от Воронежа, в полосе левого крыла

Брянского фронта, противник имел еще девять пехотных дивизий.

В течение июля, августа и сентября 1942 г. в районе Воронежа советские

войска вели напряженные бои. Это были небольшие по масштабам частные

наступательные операции. Успех они имели незначительный. Однако общий

оперативный результат оказался весьма положительным: противник был вынужден

полностью сохранять свою группировку в районе Воронежа и к северо-западу от

него, лишился возможности перебрасывать войска отсюда под Сталинград и на

Кавказ.

Одну из таких частных наступательных операций провела во второй

половине сентября 40-я армия. За первые два дня боев она овладела южной

частью Воронежа я пригородом Чижовка. Но продвинуться дальше не смогла и с

трудом отразила контрудар противника, понеся немалые потери. Все это

объяснялось тем, что четыре стрелковые дивизии, предназначавшиеся для

развития наступления армии, были переброшены в район Сталинграда, а своих

сил для создания необходимого превосходства у нее не хватило. В конце

сентября армия получила задачу оборонять восточную часть Воронежа по левому

берегу реки Воронеж до ее устья и далее восточный берег Дона до населенного

пункта Духовское.

Здесь 18 октября я и принял ее от генерал-майора Ф. Ф. Жмаченко,

который в связи с этим возвратился к исполнению своих прямых обязанностей

заместителя командующего армией.

В 40-ю армию входили четыре стрелковые дивизии - 100, 159, 206, 141-я,

одна танковая бригада (14-я), две истребительные бригады и ряд

артиллерийских и минометных полков усиления. При таком составе армии ее

оборона на 60-километровом фронте, естественно, была вытянута в одну линию,

не имела глубины. Поэтому особую важность приобретали оборонительные работы

на переднем крае. Указание фронта об их проведении было получено армией, в

конце сентября. Но в то время, когда я вступил в командование армией, они

еще не были закончены. Многие оборонительные сооружения и укрытия оказались

недостроенными, рытье окопов и ходов сообщения не было доведено до конца.

Правда, работы эти начались не так уж давно, в конце сентября, и с тех

пор прошло меньше месяца. Кроме того, велись они на широком фронте явно

недостаточными силами. Так что сделанное можно было счесть немалым

достижением. Пожалуй, так и \352\ оценивались бы они несколько месяцев

назад, до Сталинградской битвы. Но теперь в нашу боевую жизнь вошло нечто

такое, что я назвал бы сталинградской меркой, и она не позволяла

довольствоваться привычными рамками, ибо то, казалось бы, невозможное, что

свершили героические защитники Сталинграда, не отдав город многократно

превосходящим вражеским силам, становилось теперь для каждого советского

воина единственным критерием, мерилом содеянного им. Сталинградской мерке

еще предстояло сыграть огромную роль в будущих наступательных операциях

Красной Армии на всем советско-германском фронте. В октябре же и первой

половине ноября она стала определяющей в организации обороны.

II

Начали мы с того, что в каждой дивизии был разработан план и

установлены сроки завершения оборонительных работ, устранения недостатков в

оборудовании опорных пунктов и узлов обороны. Всем этим, а также

организацией и совершенствованием системы огня, пристрелкой промежутков

между опорными пунктами, минированием местности, активизацией обороны в

целом теперь руководили лично командиры дивизий и бригад.

Результаты сказались очень скоро. Уже в начале ноября оборонительные

работы в основном были закончены.

К тому времени в положении армии произошли некоторые перемены. По

приказанию нового командующего фронтом генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова (он

сменил Н. Ф. Ватутина на этом посту 22 октября) участок фронта от

северо-восточной окраины Воронежа до населенного пункта Кременчуг мы

передали соседу справа - 60-й армии вместе с оборонявшими этот участок

войсками -100, 159-й и 206-й стрелковыми дивизиями. Нам же слева была

прирезана часть полосы 6-й армии, в том числе и так называемый Сторожевский

плацдарм, который сыграл впоследствии очень важную роль при нанесении

главного удара в Острогожско-Россошанской операции.

Сторожевский плацдарм находился на западном берегу Дона в 25 км

севернее г. Коротояк и представлял собою территорию размером 13 км по фронту

и 8 км в глубину. Здесь были расположены населенные пункты Титчиха,

Селявное, восточная часть села Сторожевое 1-е и Урыво-Покровское. Их

освободили при захвате плацдарма еще в конце июля 25-я гвардейская

стрелковая дивизия генерал-майора П. М. Шафаренко и другие войска 6-й армии.

С передачей нам Сторожевского и - южнее - Урывского плацдармов в 40-ю армию

вошли и оборонявшие его войска, в том числе и гвардейцы генерала Шафаренко,

а также 107-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник П. М. Бежко.

Отмечу, что в полосе обороны 40-й армии имелись и другие плацдармы,

например в районе Александровки, Архангельского, \353\ хутора Чернецкого. Но

они были незначительны по площади и давали нам лишь небольшое позиционное

преимущество. Сторожевский же плацдарм, находясь в наших руках, представлял

для противника оперативно-тактическую угрозу. Поэтому после многократных

бесплодных попыток ликвидировать его вражеское командование вынуждено было

держать здесь в обороне более двух пехотных дивизий.

Однако пока что перспектив на нанесение удара по противнику со

Сторожевского плацдарма, как и в целом со стороны 40-й армии, не

предвиделось. Наши силы были настолько невелики, что на каждую стрелковую

рогу, за исключением, разумеется, частей, оборонявших Сторожевский плацдарм,

приходился район в 2-3 км по фронту, при этом между ними имелись не занятые

войсками участки шириной до полкилометра каждый.

Противник, осведомленный о существовании таких промежутков, пытался ими

воспользоваться для дезорганизации нашей обороны. Сначала он то и дело

пробовал засылать мелкие группы разведчиков в глубину нашей обороны.

Потребовалась неослабная бдительность, чтобы воспрепятствовать этому.

Решающую роль сыграло то, что промежутки между опорными пунктами мы прикрыли

хорошо организованным пулеметным огнем. Благодаря этому несколько специально

подготовленных разведывательных групп противника были полностью уничтожены.

Получая такой отпор, враг нее реже и реже повторял свои попытки. \354\

При организации обороны внимание командного состава было обращено и на

подготовку снайперов. Дело это сложное, и для того чтобы достичь хороших

результатов в его развитии, нужно им заниматься не от случая к случаю, а

повседневно. Поддерживая и поощряя снайперов, мы добились значительного

повышения их численности и мастерства.

Подготовка снайперов с практической стрельбой на переднем крае теперь

велась в каждом полку. Командиры частей и подразделений разбили на секторы

участок обороны противника, находившийся вблизи их переднего края,

распределили эти секторы между снайперскими парами с таким расчетом, чтобы

не оставалось ненаблюдаемых мест. Снайперы подготавливали себе три-четыре

огневые позиции и, меняя их в зависимости от обстановки, уничтожали все

живые цели в своем секторе. Наиболее опытным снайперам разрешалось

самостоятельно выбирать сектор наблюдения и обстрела.

Действенность огня снайперов проверялась показаниями пленных,

захваченных специально засылаемыми во вражеский тыл разведывательными

группами.

Принятые меры привели к тому, что снайперское движение в армии стало

массовым. Во второй половине октября в полосе обороны армии действовало 202

снайпера, в ноябре - 288, а в декабре - 387. Без преувеличения можно

сказать, что они нанесли противнику тяжелые потери. Менее чем за три месяца

ими было уничтожено свыше пяти с половиной тысяч вражеских солдат и

офицеров.

Изменение боевых порядков частей и подразделений в соответствии с

приказом наркома обороны, оборудование переднего края и глубины обороны в

инженерном отношении, улучшение системы огня, массовость в снайперском

движении и другие мероприятия способствовали укреплению обороны. Все это

дало о себе знать уже в первой половине ноября, когда армия по распоряжению

фронта выполняла план дезинформации противника.

Надо было имитировать строительство переправ через р. Воронеж,

перегруппировку войск, сосредоточение пехоты и артиллерии, а также танкового

корпуса на правом фланге армии. Все это, понятно, должно было убедить

вражеское командование в подготовке наступления на нашем участке фронта. Мне

же стало ясно:

наступление скоро начнется где-то неподалеку от нас. Но где?

Ответ на этот вопрос, как уже отмечалось, был дан начавшимся 19 ноября

наступлением крупных сил Юго-Западного и Донского фронтов с целью окружения

и уничтожения сталинградской группировки противника. А на следующий день

успешно громили врага уже войска не двух, а трех фронтов - Юго-Западного,

Донского и Сталинградского.

Трудно передать чувства, которые овладели мной при известии об этом. В

них слились радость и гордость за великую Родину, за \355\ нашу могучую

Красную Армию. И - что греха таить! - в то же время было как-то не по себе

от сознания, что меня нет среди тех, кто громит врага под Сталинградом.

Вероятно, я просто завидовал им. Ведь с 6-й немецкой армией, которой

фашистское командование отвело роль "острия немецкого клина", предназначив

ее для "решающей операции всей войны", мне пришлось иметь дело буквально с

первых боев на границе. Начиная с Харькова и кончая Сталинградом против нее

геройски сражались в числе других и войска 38-й, 1-й танковой и 1-й

гвардейской армий, которыми мне довелось командовать.

Тогда 6-я армия врага обладала громадным превосходством сил. Его в

немалой степени поубавили наши контрудары, в особенности на Дону и в

междуречье. Большой урон противнику в оборонительных боях нанесли 62-я и

64-я армии. Все же в течение всего оборонительного периода Сталинградской

битвы превосходство как в численном составе войск, так и в их техническом

оснащении оставалось на стороне врага, непрерывно получавшего крупные

пополнения. Поэтому для того чтобы нанести сталинградской группировке

гитлеровцев решающее поражение, нужно было прежде всего изменить соотношение

сил в свою пользу.

И вот свершилось! Противник, так и не сломив сопротивления защитников

Сталинграда, израсходовал все оперативные резервы и исчерпал свои

наступательные возможности. Именно в это время и вступили в действие крупные

стратегические резервы советского командования.

Настал и на нашей улице праздник!...

Первую весть о начале наступления советских войск передали мне, как,

вероятно, и другим командармам, из штаба фронта уже вечером 19 ноября. Таким

путем информация поступала в дальнейшем ежедневно, дополняя некоторыми

подробностями краткие сообщения Совинформбюро, передававшиеся по радио.

В курсе событий были также члены Военного совета армии дивизионный

комиссар К. В. Крайнюков, прибывший к нам 18 ноября, и бригадный комиссар И.

С. Грушецкий. После очередного сообщения Совинформбюро оба приходили ко мне

поделиться общей радостью, а кроме того, у них всегда была наготове куча

вопросов. Ведь я был "сталинградцом" и мог многое рассказать о тех участках

фронта, на которых развертывалась грандиозная наступательная операция.

Мы подходили к карте, и передо мной оживали знакомые места.

Калач-на-Дону... Отсюда в конце июля нанесла контрудар 1-я танковая

армия. В августе здесь оборонялась 62-я армия. Оттеснив ее, противник

овладел г. Калачом, и именно тогда угроза нависла непосредственно над

Сталинградом. Почти месяц понадобился превосходящим вражеским силам, чтобы

ценою огромных потерь преодолеть несколько десятков километров от р. Чир до

г. Калача. \356\

А теперь, в ноябре, войскам Юго-Западного фронта хватило четырех суток,

чтобы освободить этот город. Ударом из района Верхие-Фомихинского (южнее г.

Серафимович) они прорвали оборону врага, разгромили его противостоящие части

и стремительным броском овладели г. Калач. Сделала это ударная группировка

Юго-Западного фронта. Она форсировала Дон в районе Березовский, овладела на

левом берегу Назмищенским и Камышами и установила 23 ноября связь с