Geum.ru

Кирилл Семенович Москаленко. На юго-западном направлении книга

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   34
ГЛАВА I. НАШЕСТВИЕ


I

Последнюю предвоенную весну я встретил в Молдавии. Помню, пышно цвели

сады. Еще недавно спокойные реки бурлили половодьем. Ожили поля,

виноградники. С восходом солнца на них закипала работа, радостная, с песней

и веселой шуткой. Возвращались люди по вечерам тоже с песней. И до поздней

ночи в селах не умолкала музыка, кружилась в танце молодежь.

Так хороша была та молдавская весна, что не раз становилось грустно при

мысли о предстоящем отъезде.

Служба то и дело бросала меня, как, впрочем, и многих других военных,

из конца в конец страны. Сначала на Украину, потом на Кавказ и в Белоруссию,

оттуда в Сибирь, на Дальний Восток. Довелось мне служить и учиться в

Ленинграде. Затем возвратился на Украину, но ненадолго: перевели в Молдавию.

А теперь предстояло попрощаться и с этим полюбившимся мне краем.

Здесь я служил начальником артиллерии 2-го механизированного корпуса.

Командовал им генерал-лейтенант Юрий Владимирович Новосельский, старый

солдат, участник трех войн - первой мировой, гражданской и с белофиннами. Он

был хороший товарищ, боевой командир.

В состав корпуса входили 15-я моторизованная, 11-я и 16-я танковые

дивизии. Их командирами были соответственно: генерал-майор Михаил Дмитриевич

Соломатин, полковник Григорий Иванович Кузьмин и полковник Михаил Иванович

Мындро, мой сослуживец по 6-й Чонгарской кавалерийской дивизии, где мы в

1930-1931 гг. были начальниками штабов полков, он-механизированного, а я -

конно-артиллерийского.

В то время многих кавалеристов переподготавливали для службы в танковых

войсках, и это было веянием времени, одним из слагаемых продолжавшегося уже

несколько лет перевооружения Красной Армии. Что касается меня, то мое

знакомство с танками началось еще в 1936 г. Тогда я служил на Дальнем

Востоке \14\ в танковой бригаде и, конечно, изучал танки. Однажды

командующий ОКДВА{1} Маршал Советского Союза В. К. Блюхер лично проверял

меня по вождению и стрельбе из танков БТ-7 и Т-20. На Т-26 мне довелось

ходить в атаку во время войны с белофиннами в 1940 г.

Теперь и я был аттестован на должность командира танковой дивизии и со

дня на день ждал нового назначения. А пока с головой окунулся в жизнь

корпуса.

Она лишь внешне была обычной. Словно в поле перед грозой: кажется, все

прежнее - и небо, и земля, и люди, но нет, они настороже, они полны

предчувствием неведомого. Так было, наверно, повсюду в войсках, находившихся

в наших приграничных районах в ту весну. Боевая учеба, перенесенная в поле,

никогда еще не была такой напряженной. Необычными были и поступления

большого количества новой боевой техники, и пристрастие, с каким мы ее

осваивали. Тактические занятия, стрельбы, вождение машин и многие другие

виды боевой подготовки заполняли все дни, а подчас и ночи.

Первомайский праздник 1941 г. запомнился мне двумя событиями. Командир

корпуса, принимавший парад воинских частей в Тирасполе, поручил мне сделать

то же самое в Бендерах. Парад прошел хорошо, и настроение было по-настоящему

праздничное. Второе событие было далеко не радостным. Это было прощание с

матерью. Она приехала ко мне с Украины погостить, и я посвящал ей все свои

свободные минуты. 2 мая она уехала домой, взяв с меня обещание приехать за

ней при первой возможности.

В тот день мне подумалось: хорошо, что она будет дома, в Донбассе,

вдали от границы, за которой притаился враг. Я не знал, что война, которая

скоро заполыхает, докатится и туда, не знал, что не увижу больше мать...

Три дня спустя меня вызвали в Москву, в Наркомат обороны.

...Новое назначение было не таким, как предполагалось. Приказ наркома

обороны предписывал мне отправиться в Киевский особый военный округ и

принять командование 1-й артиллерийской противотанковой бригадой резерва

Главнокомандования (РГК). Она была не только по номеру, но и формирование

начала первой из десяти таких бригад, создававшихся в то время в Красной

Армии. Словом, я должен был стать не танкистом, к чему готовился последнее

время, а полной противоположностью этому - истребителем танков. Но это не

огорчило меня. Быть может потому, что заинтересовал сам факт создания новых

формирований - артиллерийских соединений, специально предназначенных для

отражения танковых ударов противника. Радовало то, что по штату вся тяга в

бригаде была механическая - ни одной лошади, только моторы. А это означало

подвижность, маневренность на поле боя. \15\

Я понимал: изменение организационных форм противотанковой артиллерии,

несомненно, связано с тем, что политическое и военное руководство страны

видело неизбежность войны, нависавшей над нашей страной. Потому и стремилось

оно достичь количественного и качественного усиления артиллерии

противотанковой обороны общевойсковых соединений. Опыт войны на Западе

показал, что армии буржуазных государств Европы не устояли против

массированного применения танков немецко-фашистским вермахтом. Они не

противопоставляли ему массирования противотанковых огневых средств,

организационно рассредоточили их в общевойсковых соединениях.

Артиллерийские противотанковые бригады в нашей армии должны были

явиться подвижным оперативным резервом командования армии или фронта,

предназначавшимся для локализации прорыва крупных танковых масс противника

на том или ином участке фронта. Бригады как раз и являлись мощными и

высокоманевренными артиллерийскими соединениями, способными создать костяк

противотанковой обороны на путях вторжения вражеских танков. Только

моторизованные артиллерийские противотанковые соединения совместно с танками

можно было противопоставить массированному применению танков врага.

Еще одно подтверждение давно уже не покидавшей меня мысли о том, что

война быстро надвигалась на нашу страну, я получил в Киеве, куда, не

задерживаясь в Москве, отправился, чтобы представиться командованию округа.

Здесь мне предстояло узнать, где искать свою бригаду.

Командующий войсками округа генерал-полковник М. П. Кирпонос принял

меня сразу. Я знал о нем немногое: он был образованным в военном отношении

человеком и проявил себя храбрым и волевым командиром во время войны с

белофиннами в 1939- 1940 гг. Войдя к нему в кабинет, я увидел, что из-за

стола поднялся человек выше среднего роста со звездами генерал-полковника в

петлицах. Он сделал несколько шагов мне навстречу, приветливо поздоровался

и, пригласив сесть, сразу приступил к делу.

Сначала М. П. Кирпонос счел необходимым пояснить, почему при назначении

командира бригады выбор пал на меня. Оказывается, решающую роль сыграло то,

что мне довелось служить и в коннице, и в артиллерии, и в танковых войсках,

да кроме того, я получил артиллерийское образование. Действительно, 11 лет

службы в 6-й Чонгарской кавалерийской дивизии, около четырех лет в 1-й

Особой кавалерийской дивизии, остальное время - в других родах войск и на

учебе.

- Поэтому полагаю,- сказал командующий округом,- что вы справитесь с

возложенной на вас задачей.- И тут же добавил: - Однако учтите: времени

мало. Люди и техника для бригады находятся в пути, а часть их уже на месте.

Скоро вы получите все недостающее по штатам военного времени. Сосредоточьте

\16\ внимание на боевой подготовке и форсировании формирования.

Поторопитесь!..

М. П. Кирпонос поставил меня в известность о том, что бригада,

оставаясь резервом Главнокомандования, одновременно подчинена в оперативном

отношении командующему 5-й армией, штаб которой находился в г. Лупке.

Сказав, что туда мне и надлежит выехать немедленно, Михаил Петрович тепло,

душевно попрощался, пожелал успеха.

Во время беседы он по телефону дал кому-то указание направить со мной

поездом полученную новую легковую машину с водителем. Я понял, что он не

только строгий начальник, но и заботливый человек по отношению к своим

подчиненным.

Больше не довелось мне встретиться с этим храбрым, мужественным

генералом. Не прошло и пяти месяцев, как он погиб в дни тяжелых испытаний,

оставив по себе добрую и светлую память в сердцах тех, кто знал его близко,

и многих из тех, кто, подобно мне, виделся с ним лишь однажды.

С такой же теплотой вспоминается мне член Военного совета округа

корпусный комиссар Н. Н. Вашугин, с которым я познакомился в кабинете

командующего. Он тут же увел меня к себе, расспросил о прежней службе,

учебе. Потом спросил, доволен ли я своим назначением. Выслушав меня и

получив ответы на все вопросы, он, улыбнувшись, сказал:

- Рад видеть, что вы из комсомольца, красноармейца, получившего боевое

крещение восемнадцатилетним юношей, выросли до генерала, коммуниста. Боевой

опыт и хорошая теоретическая подготовка - важное и нужное дело для

командира, особенно на службе в приграничном округе.

Н. Н. Вашугин дал много хороших советов относительно работы

политорганов и парторганизаций бригады. Он произвел на меня впечатление

человека, глубоко убежденного в непреоборимой силе нашего народа и пашей

партии. Ничто в нем не давало повода думать, что он способен потерять

душевное равновесие и покончить с собой, как это и случилось в самом начале

войны.

Представился я тогда и начальнику штаба округа генерал-лейтенанту М. А.

Пуркаеву. О нем сейчас пишут, что он был суховат и излишне резок. Не знаю,

может быть. Но меня он принял хорошо, был приветлив, рассказал об

особенностях службы в округе, о новых формированиях, в том числе и о 1-й

артиллерийской противотанковой бригаде.

Сдержанным и скупым на слова он стал лишь тогда, когда речь зашла о

положении дел на границе. Впрочем, и того, что сказал начальник штаба

округа, было, пожалуй, более чем достаточно, чтобы почувствовать его

встревоженность. Порекомендовав прежде всего завершить сколачивание частей и

развернуть боевую подготовку, он сказал: \17\

- Группировка немецких войск на границе увеличивается. Их пограничники

ведут себя нагло, вызывающе.

На этом мы с ним и простились. У меня не оказалось времени даже на то,

чтобы повидаться с товарищами, служившими в Киеве. Я должен был спешить на

запад, навстречу неизвестному.

II

С командующим 5-й армией генерал-майором танковых войск М. И. Потаповым

мне раньше не приходилось встречаться. Я знал лишь, что он участвовал в боях

на Халхин-Голе в 1939 г. Да еще приходилось слышать о нем, как о волевом,

энергичном генерале. \18\

Встретил он меня просто, держался по-товарищески. И мне с ним было

легко. Казалось, мы давно знакомы, а не только что впервые встретились. Он

ознакомил меня с дислокацией войск. Потом показал на карте железнодорожную

станцию Киверцы, расположенную чуть севернее Луцка.

-Здесь начала формироваться твоя бригада,-сказал он.- Займешь вот тут,

рядом, участок леса, построишь лагерь...- Улыбнулся, развел руками.- В Луцке

у меня даже приличной квартиры нет для тебя. Но мы еще построим и казармы

для бригады, и квартиры. А пока бери что есть. Знаю, нелегко тебе придется с

формированием и размещением частей. Приезжай почаще, будем вместе

преодолевать трудности.- И в заключение повторил напутствие, которое я

получил в Москве и Киеве: - Главное - без промедления заканчивай

сколачивание частей и подразделений. Все внимание - боевой подготовке...

Командарм познакомил меня с членом Военного совета армии дивизионным

комиссаром М. С. Никишевым, начальником политотдела бригадным комиссаром Е.

А. Кальченко и начальником артиллерии генерал-майором В. И. Сотенским. Сразу

же после этого я выехал в Киверцы.

Там меня уже ждали. Прибывшие к этому времени части и подразделения

были построены. Докладывал старший из офицеров командир 712-го артполка

полковник А. П. Еременко. Поздоровавшись, я обошел строй, с удовлетворением

отметил отличную выправку и вообще хороший внешний вид личного состава.

Прежде всего нужно было позаботиться о размещении людей в лагере. Не

стационарном, конечно, а полевом, устройство которого не требовало много

времени. Я отвел на это три дня. Весь личный состав тотчас же приступил к

оборудованию лагеря. Одновременно по моему приказанию начальник штаба майор

Н. И. Крылов начал составлять план занятий для всех частей и подразделений

на ближайшие несколько дней и, кроме того, на месяц. Расписание, как мы

договорились, должно было предусматривать уплотненную боевую подготовку-по

8-10 часов в день, а также 2-3 ночных занятия в неделю.

С заместителем по политчасти батальонным комиссаром Н. П. Земцовым мы

обсудили в общих чертах задачи партийно-политической работы на ближайшее

время. Он тут же принялся разрабатывать соответствующий план. Для

культурно-массовых мероприятий решили отвести субботние вечера и

воскресенья. Все остальные дни, а если понадобится, то и ночи, должна была

занять боевая подготовка.

При ближайшем ознакомлении личный состав произвел на меня такое же

хорошее впечатление, как и при первой встрече. Бойцы и младшие командиры в

основном были из рабочих крупных промышленных предприятий. Среди них было

много коммунистов, комсомольцев. Большинство имело среднее или незаконченное

\19\ среднее образование. Должности старшего и среднего командного состава

были укомплектованы хорошо подготовленными офицерами, имевшими большой опыт

командования.

Словом, бойцы, командиры, политработники, почти все шесть тысяч

человек, составлявших бригаду, были как на подбор. И это почувствовалось уже

в том, как выполнил личный состав первую поставленную ему задачу. Люди

работали, не зная устали, не считаясь со временем, и полевой лагерь был

готов к назначенному сроку. А тем временем прибывали все новые эшелоны с

людьми и боевой техникой. Разгрузка шла быстро, четко. Вновь прибывшие

буквально с ходу включались в напряженный ритм жизни бригады, в боевую

учебу.

Успеху занятий способствовало исключительно высокое моральное состояние

личного состава. Кроме того, красноармейцы и младшие командиры от подъема до

отбоя видели рядом с собой своих непосредственных начальников. Командиры и

политработники всех рангов учили личным примером, по очень простому, но

всегда оправдывающему себя методу "делай, как я", и это тоже воодушевляло

бойцов, помогало им добиваться успехов в учебе.

Занятия по огневой подготовке сменялись маршами, полевыми учениями с

большим количеством вводных, отрывкой окопов, сменой огневых позиций и

боевыми стрельбами. Учеба велась днем и ночью, при любой погоде.

Подразделения часто поднимались по тревоге. Все было подчинено задаче

выработать необходимые навыки и стойкость истребителей танков в ограниченное

время. \20\

А вечерами, после до отказа заполненного дня, бойцы занимались еще и

различными хозяйственными делами, связанными с дооборудованием лагеря. Но

никто не жаловался на такую значительную физическую нагрузку. Напротив, все

понимали, что иначе нельзя. Так и говорили об этом во время бесед в

Ленинских палатках, на партийных и комсомольских собраниях.

Да, иначе нам нельзя было. И об этом заходила речь при каждой моей

встрече с командармом.

С 8 мая, дня моего прибытия в Киверцы, прошла всего лишь неделя, а мне

уже пришлось побывать у него несколько раз. Этого требовали интересы

быстрейшего формирования и укомплектования бригады. И вот, разрешив насущные

вопросы, мы всегда как-то незаметно переходили к обмену мнениями об

обстановке на границе.

Угроза со стороны гитлеровской Германии была очевидной. К тому времени,

после разгрома армий стран Западной Европы, а затем балканских - Югославии и

Греции, немецко-фашистское командование усилило переброску своих войск на

восток, к нашим границам. В какой-то мере мы знали об этом, и с каждым днем

вопрос о намерениях фашистов становился все более тревожным.

Мы часто беседовали об этом, и постепенно положение на границе стало

для нас самым насущным вопросом. Однажды Потапов выразил беспокойство по

поводу того, что в механизированных корпусах было недостаточно новых танков

KB и Т-34. И тут же спросил, все ли вооружение получено бригадой. Я доложил,

что прибыла вся материальная часть артиллерии. И добавил, что хотя вместо

107 мм пушек прибыли зенитные 85 мм, однако по своим тактико-техническим

данным они могут быть с успехом использованы против танков. Тем более, что

начальная скорость, а следовательно, и пробивная способность их снарядов

выше, чем у 76 мм.

Михаил Иванович внимательно выслушал, удовлетворенно кивнул головой.

- Это очень, очень хорошо,- подчеркнуто сказал он. Помолчал, думая о

чем-то. Потом заговорил снова, тихо, спокойно:

- По всему видать, Кирилл Семенович, что времени у нас с тобой немного.

Обстановка очень тревожная. Сосредоточение немцами нескольких десятков

дивизий перед нами на границе определенно имеет отношение к нам. Думаю, что

фашистское командование готовит против нас не просто провокацию, а что-то

похуже...

16 июня генерал Потапов вновь вызвал меня. Когда переговорили о текущих

делах, он спросил:

- Читал сообщение ТАСС от 14 июня? Что думаешь по этому поводу?

Люди моего поколения, вероятно, хорошо помнят это сообщение, о котором

впоследствии было написано много надуманного. В сообщении указывалось, что

слухи о намерении Германии \21\ напасть на СССР "лишены всякой почвы". Но

это был лишь дипломатический ход, имевший целью выявить реакцию вероятного

противника. Правда, такой характер этого сообщения стал ясен много времени

спустя. Тогда же, в середине июня 1941 г., я мог лишь ответить, что

сообщение меня удивило. Было бы, мол, прекрасно, если бы на нас не

собирались напасть, но что-то не верится в мирные намерения фашистской

Германии. Так что полагаю, добавил я, сообщение сообщением, а нам нужно быть

начеку. Михаил Иванович кивнул головой:

- Я тоже так думаю, ведь немцы действительно сосредоточивают против нас

много войск. Помолчав, он сказал:

- У тебя, Кирилл Семенович, части моторизованные, подбери хороших,

грамотных в военном отношении людей, и пошли к границе, пусть произведут

рекогносцировку местности и понаблюдают за немцами, их поведением. Да и для

тебя это будет полезно: бригаде надо изучать местность но всему возможному

фронту армии. Кто знает, что может быть в дальнейшем.

Он подошел к сейфу, достал карту и ознакомил меня с дислокацией и

группировкой войск армии в полосе Влодава - Крыстынополь.

За неделю до начала Великой Отечественной войны в состав войск 5-й

армии входили 15-й и 27-й стрелковые корпуса, 22-й механизированный \22\

корпус, Ковельский и Владимир-Волынский укрепленные районы, два узла обороны

Струмиловского укрепленного района{2}, 939-й отдельный батальон связи, а

также ряд тыловых армейских частей. Кроме того, на территории армейского

оборонительного района дислоцировались некоторые соединения и части, которые

находились только в оперативном подчинении армия.

Правофланговый 15-й стрелковый корпус под командованием полковника И.

И. Федюнинского имел в своем составе две стрелковые дивизии, два

артиллерийских полка, зенитный артиллерийский дивизион, батальон связи и

саперный батальон. 45-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора

Г. И. Шерстюка дислоцировалась в семи населенных пунктах, удаленных от

границы и рассредоточенных по фронту и в глубину на 20-60 км. 62-я

стрелковая дивизия под командованием полковника М. П. Тимошенко с 20 июня

1941 г. располагалась в районе юго-западнее г. Ковель. Корпусные части и

управление корпуса дислоцировались в районе города Ковель.

В состав левофлангового 27-го стрелкового корпуса под командованием

генерал-майора П. Д. Артеменко входили три стрелковые дивизии и такие же