Geum.ru

Кирилл Семенович Москаленко. На юго-западном направлении книга

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   10   11   12   13   14   15   16   17   ...   34

состоял в кадрах Красной Армии и окончил Бронетанковую академию. Будучи

направлен на Харьковский тракторный завод, он работал там парторгом ЦК

партии, а затем был избран секретарем обкома. На этом посту его и застала

война.

Осенью 1941 г. он руководил эвакуацией крупнейших заводов, учреждений и

материальных ценностей Харькова и области. Одновременно возглавил народное

ополчение, участвовавшее в обороне города, создал подпольные обком и райкомы

партии для развертывания партизанского движения в тылу врага. Они вели

активную борьбу с оккупантами, о чем свидетельствовали сводки Совинформбюро,

часто сообщавшие о действиях партизан Харьковщины.

То обстоятельство, что секретарем обкома был не только весьма

деятельный, но и разносторонне подготовленный, растущий руководитель, в

немалой степени помогло в налаживании наших контактов с местными органами

власти в Купянске. Забегая вперед, отмечу также, что работники обкома и

облисполкома оставались \180\ на своем посту до последнего момента и

отходили на восток с последними частями Красной Армии. Председатель

облисполкома П. Г. Свинаренко погиб в Купянске во время налета вражеской

авиации.

Штаб армии в эти дни работал с не меньшим напряжением, чем в период

наступления. Он руководил оборонительными мероприятиями, обучением войск,

изучал и обобщал опыт проведенной операции. Надо отдать должное

организаторским способностям начальника штаба полковника С. П. Иванова, его

неиссякаемой энергии и умению проникать в существо происходящих событий и

явлений, находить главное звено и видеть перспективу развития. Изо дня в

день сколачиваемый им штаб постепенно становился действенным органом

управления, руководившим всей многогранной жизнью и деятельностью войск.

Мы уже почти смирились с переходом армии к обороне, как все вновь

переменилось.

Началось с того, что к нам прибыл Маршал Советского Союза С. К.

Тимошенко. Считалось, что цель его приезда - проверка состояния обороны на

участке армии и ознакомление с поведением противника. Но вот мы с ним

проехали вдоль переднего края от Базалеевки до Балаклеи. Позади остался и

осмотр промежуточного рубежа. Уже Семен Константинович одобрил проделанную

войсками армии оборонительную работу, а все казалось, что главное, из-за

чего он приехал, еще не сказано.

Так оно и было. Это выяснилось перед самым его отъездом.

- Не надоело сидеть в обороне? - улыбаясь, спросил он, когда мы

вернулись на командный пункт армии. И, не дав мне ответить, продолжал: -

Знаю, надоело, и не одному тебе. Все мы предпочитаем наступление...

Я полагал, что Семен Константинович собирается объяснить значение

поставленной 38-й армии задачи на оборону, и уже приготовился сказать, что

оно мне вполне понятно. Но маршал Тимошенко предостерегающе поднял руку:

- Помолчи. Не перебивай, слушай внимательно. - Откинувшись на спинку

стула, он говорил медленно, как бы взвешивая каждое слово.- Все время думаю

о предстоящем наступлении. Беспокоит меня ударная группировка на

Старосалтовском плацдарме, руководимая штабом 28-й армии. Ударная

группировка должна стремиться только вперед, не оглядываясь на свои фланги.

Сможет ли? Справа ее действия прикроет Гордов. Фронт у 28-й армии широкий,

штаб молодой, не сколочен, не имеет опыта руководства войсками в

наступлении. Кто-то другой должен обеспечивать ее слева. Он же должен

нанести удар в южном направлении и отрезать Чугуевскую группу врага от

Харькова.

По мере того, как он говорил, становилось все яснее, что речь идет о

привлечении 38-й армии к участию в наступательной операции. Мелькнула

догадка: произведенная только что \181\ главнокомандующим проверка,

вероятно, и имела целью выявить состояние армии и возможность использования

ее в предстоящем наступлении.

- Кто же будет слева? - продолжал маршал С. К. Тимошенко,-Ясно, 38-я

армия. Решено, принимай у 28-й армии часть полосы наступления и

подготавливай войска. Участок фронта от Балаклеи на запад передай

Городнянскому.

Как бы сбросив тяжкий груз с плеч, главнокомандующий повеселел. Почти

сразу же после этого он уехал на свой командный пункт. На следующий день, 28

апреля, я получил оперативную директиву, согласно которой нам передавалась

половина Старосалтовского плацдарма. 38-я армия получила три стрелковые

дивизии с полосами обороны, три танковые бригады и артиллерийские полки РГК

на усиление.

Работа в штабе армии закипела. Оставалось мало дней, а забот было

много. Оперативное управление фронта оказывало повседневную помощь.

Директива фронта от 28 апреля содержала уточненный план операции.

Прорыв обороны противника намечался, как и раньше, на двух участках. Но

северная ударная группировка, наступавшая в районе Волчанск, Большая Бабка,

была расширена. В ее состав теперь входили не только вновь сформированная

28-я армия под командованием генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева и часть сил

21-й армии, но и соединения 38-й армии. \182\

В районе Верхний Бишкин, Мироновка должна была наступать южная ударная

группировка. Она включала 6-ю армию под командованием генерал-лейтенанта А.

М. Городнянского и выделенную из ее состава армейскую группу. Последнюю

возглавил генерал-майор Л. В. Бобкин, который, как я отмечал, командовал

оперативной группой 38-й армии в мартовском наступлении.

III

Насколько реальным, осуществимым был на этот раз план наступательной

операции войск Юго-Западного фронта? Позволю себе подробнее коснуться этого

вопроса.

Известно, что все члены Ставки Верховного Главнокомандования

придерживались единого взгляда относительно действий Красной Армии весной и

в начале лета 1942 г. Это должна была быть активная стратегическая оборона,

вытекающая из острой нехватки подготовленных резервов войск и

материально-технических средств. Однако в отношении методов осуществления

стратегической обороны имелось несколько мнений. С одной стороны,

предлагалось ограничиться обороной, измотать и обескровить врага, а затем,

после накопления резервов, перейти в наступление. Другая точка зрения

сводилась к тому, что наряду с обороной следует провести ряд частных

наступательных операций под Ленинградом, у Демянска, на смоленском и

льговско-курском направлениях, а также под Харьковом и в Крыму. \183\

В то же время в Военном совете Юго-Западного фронта рассматривался план

действий войск весной и летом 1942 г. Маршал Советского Союза С. К.

Тимошенко, Н. С. Хрущев, генерал И. X. Баграмян считали, что наши войска на

юге в состоянии разгромить противостоящую группировку врага, освободить

Харьков и этим создать условия для изгнания захватчиков из Донбасса. После

совещания, о котором уже шла речь, мы, командармы, тоже прониклись таким же

убеждением.

Несколько забегая вперед, перечислю силы, которые участвовали в

Харьковской наступательной операции.

Для прорыва обороны противника на участках, общая протяженность которых

составляла 91 км, предназначались 22 стрелковые дивизии, поддерживаемые 2860

орудиями и минометами, 560 танками. Это значило, что на стрелковую дивизию

приходилось примерно 4 км участка прорыва и что на каждый километр мы имели

31 орудие и миномет, а также 6 танков непосредственной поддержки пехоты.

Кроме того, в прорыв должны были вводиться два танковых корпуса, три

кавалерийские дивизии и мотострелковая бригада. Наконец, еще две стрелковые

дивизии - 277-я и 343-я, а также 2-й кавалерийский корпус и три отдельных

танковых батальона (в каждом 32 танка) оставались в резерве командующего

Юго-Западным фронтом.

Южному фронту не ставились задачи на активные действия. Он должен был

организовать прочную оборону и обеспечить наступательные действия

Юго-Западного фронта, а также выделить из своего состава на усиление

последнего три стрелковые дивизий, пять танковых бригад, четырнадцать

артиллерийских полков РГК и 233 самолета.

Задача наступающих войск состояла в нанесении противнику двустороннего

удара по сходящимся направлениям из районов севернее и южнее Харькова с

последующим соединением ударных группировок западнее города.

Предусматривалось, что на первом, трехдневном этапе мы прорвем оборону врага

на глубину 20- 30 км, разгромим ближайшие резервы и обеспечим ввод в прорыв

подвижных групп. На втором этапе, продолжительность которого не должна была

превышать трех-четырех, суток, требовалось разгромить оперативные резервы и

завершить окружение группировки противника. Одновременно часть этой

группировки в районе городов Чугуев, Балаклея намечалось отсечь и уничтожить

силами 38-й армии и правого фланга 6-й армии.

Главный удар наносила 6-я армия на 26-километровом фронте. Восемь

стрелковых дивизий и четыре танковые бригады при поддержке 14 артиллерийских

полков РГК должны были прорвать оборону и обеспечить ввод в прорыв двух

танковых корпусов, составлявших подвижную группу. В дальнейшем армия во

взаимодействии с подвижной группой должна была развить удар \184\ на Харьков

с юга навстречу войскам 28-й армии для окружения всей группировки врага (см.

схему на стр. 143).

Слева от 6-й армии находилась полоса наступления армейской группы

генерала Бобкина, состоявшей из двух стрелковых дивизий и одной танковой

бригады. На эту группу возлагалась задача прорвать оборону и обеспечить ввод

в прорыв 6-го кавалерийского корпуса. Последний же к исходу пятого дня

операции должен был овладеть Красноградом и обеспечить войска 6-й армии от

контрударов с запада.

Второй удар наносила на 15-километровом фронте 28-я армия силами шести

стрелковых дивизий и четырех танковых бригад при поддержке девяти

артиллерийских полков РГК. Ей надлежало прорвать оборону противника и к

исходу третьего дня обеспечить ввод в прорыв 3-го гвардейского

кавалерийского корпуса и мотострелковой бригады. Этим двум соединениям в

свою очередь предстояло обойти Харьков с севера и соединиться западнее

города с танковыми корпусами 6-й армии.

Наступление 28-й армии от возможных контрударов противника обеспечивали

с севера и северо-запада-21-я армия, с юга и юго-запада - 38-я. Первой из

них была поставлена задача прорвать оборону противника на 14-километровом

участке. К исходу третьего дня наступления войска обеих армий должны были

закрепиться на достигнутых рубежах и надежно обеспечить маневр соединений,

окружающих Харьков.

38-я армия тогда имела в своем составе 81, 124, 199, 226, 300-ю я 304-ю

стрелковые дивизии, 13, 36-ю и 133-ю танковые бригады. Она была усилена

шестью артиллерийскими полками РГК и шестью инженерными батальонами. В

прорыве обороны противника участвовали четыре стрелковые дивизии и все три

танковые бригады. Нам предстояло нанести удар на 26-километровом участке

Драгуновка, Большая Бабка. К исходу третьего дня нужно было овладеть рубежом

Лебединка - Зарожное - Пятницкое. В дальнейшем, при развитии наступления на

Рогань, Терновая и с выходом ударной группировки в район Введенка, Чугуев

войскам 38-й армии вместе с тремя усиленными полками 6-й армии надлежало

завершить окружение, разгромить чугуевскую группировку противника и

подготовиться к наступлению на Харьков с востока.

Ознакомившись с этими данными о составе сил и средств, Привлекаемых к

наступлению, я испытал чувство огромной радости. Впервые с начала Великой

Отечественной войны мне предстояло участвовать в наступательной операции, в

которой мы превосходили противника по численности в живой силе, по

количеству артиллерии и танков, не уступали ему в авиации. Например, никогда

раньше не было на нашем фронте такого количества танков непосредственной

поддержки пехоты. 560 - шутка ли? И мы имели не только это, но еще и во

втором эшелоне два \185\ танковых корпуса (269 танков), предназначенных для

развития наступления после прорыва тактической зоны обороны противника. Да в

резерве фронта - около сотни одних лишь танков.

Словом, в руках Военного совета Юго-Западного фронта действительно была

сосредоточена большая сила. Об этом говорят данные, приведенные выше. Но

достаточно ли наличия таких сил, чтобы считать обоснованной точку зрения

Военного совета фронта по вопросу о плане военных действий на юге?

Напомню о силах, которые там противостояли нашим войскам, о намерениях

противника.

То был период, когда немецко-фашистское командование в широких

масштабах и с весьма решительными целями подготовляло летнее наступление.

Отсутствие второго фронта на Западе позволило военному руководству

фашистской Германии перебросить весной 1942 г. на Восточный фронт крупное

пополнение. Оно не только восполнило огромные потери, понесенные здесь

германской армией в минувшую зиму, но и значительно увеличило ее силы.

Даже при наличии этих новых сил гитлеровское командование было уже не в

состоянии организовать наступление на всем советско-германском фронте, а

потому и планировало провести его лишь на юге и с этой целью концентрировало

там большое количество сил и средств.

План подготовки летнего наступления фашистских войск предусматривал и

проведение ряда частных наступательных операций, которым придавалось большое

значение. В своих воспоминаниях, опубликованных после войны, бывший

гитлеровский генерал З. Вестфаль перечислил три такие операции, считавшиеся

германским командованием "наиболее важными... в это время", т. е. весной

1942 г. Среди них была и "ликвидация выступа русских войск в направлении

Изюма (южнее Харькова)"{65}.

Речь шла о том самом барвенковском выступе или плацдарме, который

образовался в ходе январского наступления войск Юго-Западного и Южного

фронтов, когда мы продвинулись на 80- 90 км на участке Балаклея, Красный

Лиман. Теперь противник стремился ликвидировать этот выступ и захватить

выгодные позиции для летнего наступления.

Такова и была цель подготовлявшейся операции, получившей кодовое

название "Фридерикус I". Враг предполагал осуществить ее наступлением двух

группировок в общем направлении на г. Изюм- из района Славянска на север и

из района Балаклеи на юг. Ф. Паулюс писал: "Эта операция должна была в

первую очередь устранить непосредственную опасность коммуникациям немецкого

южного фланга в районе Днепропетровска (имелась в виду железная дорога

Днепропетровск - Сталине, по которой \186\ доставлялось снабжение 1-й

танковой и 17-й немецким армиям.-К. М.) и обеспечить удержание Харькова с

разместившимися там большими складами и лазаретами 6-й армии. Далее,

необходимо было овладеть местностью западнее реки Сев. Донец юго-восточнее

Харькова для последующего наступления через эту реку на восток. Для этого

нужно было концентрическими ударами с юга и севера уничтожить продвинувшиеся

через Донец в направлении Барвенково советские войска" {66}.

Штаб фронта, да и мы, командармы, не знали планов противника, и в этом

была наша слабость. Но не только в этом.

Перегруппировка войск фронта, начавшаяся в конце марта, была связана с

большими трудностями. Многие соединения и части находились на большом

удалении от отведенных им участков прорыва, поэтому приходилось перемещать

их вдоль фронта. Одновременно нужно было формировать 28-ю армию и размещать

соединения, прибывавшие из резерва Ставки Верховного Главнокомандования. Все

это осложнялось весенней распутицей и связанным с ней плохим состоянием

дорог, разливом рек и отсутствием достаточного количества переправ, особенно

через Северный Донец.

Ограниченное время на подготовку операции и переброска сил и средств на

большие расстояния требовали от войск высокого физического и морального

напряжения, от штабов - не менее напряженной работы по организации и

непрерывному контролю за ходом перегруппировки и сосредоточения. Но штаб

фронта, а вслед за ним и мы, командующие и штабы армий, не взяли это дело в

свои руки. Мы не составили единого плана перегруппировки, не дали четких

указаний о порядке и очередности переправ по мостам и движения по маршрутам,

об организации ПВО на марше И в районах сосредоточения, наконец, о

соблюдении маскировки.

Одним из следствий всего этого были медленные темпы перегруппировки

войск. В подавляющем большинстве случаев не удалось обеспечить своевременный

выход частей и соединений в назначенные им районы. Кроме того, чрезмерная

затрата времени на перегруппировку привела к тому, что значительная часть

мероприятий по боевой подготовке войск и штабов к наступлению осталась

невыполненной.

Еще хуже было то, что передвижение больших войсковых масс к намеченным

участкам прорыва происходило без должной организованности и скрытности.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что немецко-фашистское командование

разгадало наши замыслы. А разгадав их, спешно провело мероприятия по

укреплению обороны на угрожаемых направлениях.

К 11 мая плотность гитлеровских войск в полосе обороны на участках

ударных группировок Юго-Западного фронта и в \187\ полосах 57-й и 9-й армий

Южного фронта резко увеличилась. Боевые группы и смешанные части противника

были организационно объединены в пехотные и легкопехотные дивизии. В

оперативной глубине враг разместил сильные резервы.

Итак, подготовляемое наступление не являлось неожиданным, внезапным для

противника. Уже одно это не могло гарантировать успешного исхода операции.

IV

Большой вред делу нанесла также недооценка сил врага. Эта особенность в

деятельности военных советов Юго-Западного направления и фронта, наложившая

еще зимой заметный отпечаток на принимаемые ими решения, теперь проявилась

еще резче. Мне довелось с ней столкнуться незадолго до начала наступления.

В этот день я приехал на командный пункт фронта, чтобы доложить о

замеченных признаках уплотнения боевых порядков врага и значительном

укреплении переднего края его обороны.

Дело в том, что, принимая обратно часть плацдарма за Северным Донцом, я

увидел там большие перемены на переднем крае противника. Две недели назад,

когда мы передавали 21-й армии этот участок, враг располагал здесь лишь

опорными пунктами в селах. Теперь же, кроме ранее существовавших, появилось

много новых, причем оборудованы они были не только в населенных пунктах, но

и вне их, на тактически выгодных рубежах.

Эти наблюдения дополнили данные разведки. Из них явствовало, что,

например, на участок 294-й пехотной дивизии, оборонявшейся в полосе

предстоящего наступления 38-й армии, был выдвинут еще один пехотный полк. Он

принадлежал к 71-й пехотной дивизии, основные силы которой совместно с 3-й и

23-й танковыми дивизиями сосредоточились к тому времени в Харькове.

С одной из этих танковых дивизий - 3-й - части 38-й армии уже

сталкивались во время мартовских боев за расширение Старосалтовского

плацдарма на западном берегу Северного Донца. Тогда она нанесла нам

неожиданный и чрезвычайно опасный удар. Как уже отмечалось, для ликвидации

его последствий нам пришлось приложить немало усилий. И теперь - у меня не

было сомнений в этом - не спроста сосредоточилась 3-я танковая да еще вместе

с 23-й танковой и 71-й пехотной дивизиями в Харькове, в непосредственной

близости от арены боев, на направлении предстоящего удара 38-й армии.

В свете всех этих выводов и предположений поутихли мои недавние

восторги по поводу нашего превосходства. Оно представилось мне

незначительным в полосе наступления в целом и явно сомнительным на ряде

участков. Если подтвердятся, полагал я, \188\ мои наблюдения относительно

значительного укрепления обороны противника и предназначения 3-й и 23-й

танковых дивизий, то, например, в полосе 38-й армии перевес сил мог

оказаться не на нашей стороне.