Geum.ru

Кирилл Семенович Москаленко. На юго-западном направлении книга

Вид материалаКнига

Содержание


Глава v. под харьковом в мае 1942 года
Подобный материал:
1   ...   9   10   11   12   13   14   15   16   ...   34

ГЛАВА V. ПОД ХАРЬКОВОМ В МАЕ 1942 ГОДА




I

Сложившаяся в результате зимней кампании 1942 г. конфигурация фронта в

районе Харькова, казалось, подсказывала необходимость проведения новой

наступательной операции с целью освобождения города и прилегающего к нему

промышленного района. К югу от Харькова образовался так называемый изюмский

выступ глубиной до 90-100 км, а к северо-востоку, в районе г. Волчанок,

советские войска владели плацдармом на западном берегу реки Северный Донец.

Это значило, что для войск Юго-Западного фронта появились предпосылки к

тому, чтобы посредством двухстороннего охвата освободить важный

индустриальный центр. Таким образом, обстановка требовала проведения

наступательной операции крупными силами.

События, развернувшиеся на этом участке фронта в мае 1942 г., так и

именуются - Харьковская наступательная операция. Операция привела к крупному

неуспеху Красной Армии. Поэтому во всей военно-исторической литературе на

нее указывают как на характерный пример неудачной наступательной операции.

Я - один из ее участников. Помню, как она готовилась и осуществлялась.

Более того, мне хорошо знакомы обстоятельства, при которых возникла идея

операции. Вспоминая сейчас обо всем этом, тешу себя надеждой, что мой

рассказ дополнит существующее представление о боевых действиях в районе

Харькова в мае 1942 г.

Идея освобождения Харьковского промышленного района зародилась, как уже

отмечалось, еще в декабре 1941 г. Тогда она была лишь одним из элементов

плана зимней кампании, разработанного Военным советом Юго-Западного

направления. Именно эту часть плана одобрила Ставка Верховного

Главнокомандования, после чего и были подготовлены и осуществлены одна за

другой в январе и марте 1942 г. две описанные выше наступательные операции

советских войск на юге.

Читатель уже знает, что ни первая, ни вторая не привели к желаемому

результату. Они показали, что на этом участке фронта \173\ сложилось

неблагоприятное для нас соотношение сил и средств, в особенности таких

решающих, как танки, артиллерия, авиация. Изменить его в нашу пользу - вот

что было необходимо для освобождения Харьковского промышленного района.

Другим, не менее существенным, являлось устранение недостатков в организации

и управлении боевыми действиями, отрицательно сказавшихся на ходе и исходе

наших зимних наступательных операций.

Имелась ли у командования Юго-Западного направления и фронта реальная

возможность выполнить эти два условия при подготовке и осуществлении

Харьковской наступательной операции?

Расскажу о том, какого мнения на этот счет придерживался Военный совет

направления. Представление об этом я получил, присутствуя вместе с бригадным

комиссаром Н. Г. Кудиновым на заседании Военного совета в двадцатых числах

марта 1942 г. Ныли здесь командующие и члены Военных советов и других армий

Юго-Западного фронта.

Открывая заседание, маршал С. К. Тимошенко подчеркнул, что в результате

поражений, нанесенных немецко-фашистским войскам в ходе зимней кампании,

инициатива боевых действий захвачена Красной Армией. Далее он обратился к

ситуации на юге и охарактеризовал ее как выгодную для Красной Армии. В

течение зимы, говорил он, главное командование Юго-Западного направления

навязывало свою волю противнику, выбирало место и время нанесения ударов.

Главнокомандующий отметил, что хотя наступление на стыке Юго-Западного и

Южного фронтов в январе-феврале и в марте не достигло поставленных целей,

так как проводилось ограниченными силами, тем не менее врагу нанесен

чувствительный урон. Кроме того, эти операции способствовали занятию

выгодных исходных рубежей для ликвидации харьковской группировки противника.

Затем маршал Тимошенко сказал, что уже в ближайшее время мы сможем привлечь

для разгрома врага значительные силы, и в связи с этим предложил подвести

итоги зимней кампании и наметить план боевых действий на весенне-летний

период 1942 г.

Начальник штаба генерал И. X. Баграмян посвятил свой доклад анализу

сложившейся обстановки.

Прежде чем коснуться содержания доклада, должен сказать, что вполне

согласен со следующими строками из воспоминаний маршала А. М. Василевского:

"Одной из причин крупного поражения наших войск на юге весной 1942 г. был

просчет Ставки и Генштаба в определении замысла противника и основных

направлений его действий летом 1942 г."{60}.

Следует лишь добавить, что определенную роль в этом сыграли и доклады

Военного совета Юго-Западного направления Ставке Верховного

Главнокомандования об обстановке на юге страны. \174\

Так, в одном из них сообщалось, что противник сосредоточивает восточное

Гомеля и в районах Кременчуга, Кировограда, Днепропетровска крупные резервы

со значительным количеством танков. Основная часть личного состава немецких

танковых дивизий, как отмечалось далее, находилась в тылах в ожидании

получения новых боевых машин. В докладе было сказано, что, в частности, в

Полтаве сосредоточено до 3500 танкистов, т. е. экипажи на 1000-1200 боевых

машин. Считалось также вероятным, что вражеское командование перебросит на

советско-германский фронт с Запада до 45 пехотных дивизий, из которых

примерно 15 будут направлены на юг, кроме того, ожидалось прибытие туда же

до двадцати румынских, венгерских и итальянских дивизий.

Эти данные наводили на мысль, что противник готовился нанести сильный

удар и на южном крыле советско-германского фронта. Там благоприятствовали

такому замыслу и условия погоды, и характер местности, предоставлявший

широкий простор для массового применения всех родов войск и всех видов

боевой техники. Более того, как рассказывал мне уже после войны маршал И. X,

Баграмян, весной 1942 г. ему как начальнику штаба Юго-Западного направления

было доверительно сообщено, что, по оценке разведывательного управления

Генерального штаба, сделанной на основе поступавших разведывательных данных,

немецко-фашистские войска намеревались наносить удар летом 1942 г. не на

московском, а на юго-западном направлении.

Факты показывают, что командование и штаб Юго-Западного направления,

как и Ставка, не согласились с выводом разведывательного управления, хотя он

подтверждался разведывательными данными, имевшимися в их распоряжении. 22

марта 1942 г. Военный совет направления в докладе Верховному

Главнокомандующему о перспективах боевых действий на юге в весенне-летний

период доносил следующее: "... Мы считаем, что враг, несмотря на крупную

неудачу осеннего наступления на Москву, весной будет вновь стремиться к

захвату нашей столицы.

С этой целью его главная группировка упорно стремится сохранить свое

положение на московском направлении, а его резервы сосредоточиваются против

левого крыла Западного фронта (восточное Гомель и в районе Брянск)...

На юге следует ожидать наступления крупных сил противника между

течением р. Сев. Донец и Таганрогским заливом с целью овладения нижним

течением р. Дон и последующего устремления на Кавказ к источникам

нефти..."{61}

Таким образом, предполагалось, что немецко-фашистские войска нанесут

два удара. И хотя отмечалось, что на южном участке фронта противник

сосредоточивал крупные силы, но почему-то главным направлением считалось

московское. \175\

Подобный характер носил и доклад И. X. Баграмяна на вышеупомянутом

заседании Военного совета Юго-Западного направления в конце марта 1942 г.

На фронте от Белгорода до Лозовой, гласил доклад, оперативное

построение войск 6-й немецкой армии в ходе наших активных действий приведено

в сильное расстройство. Нет ни одной пехотной или танковой дивизии, которая

бы компактно занимала оборону на определенном участке фронта. Израсходованы

оперативные резервы. В ходе боевых действий в районе Харькова противник

вынужден перебрасывать на это направление отдельные полки, батальоны и даже

роты с менее активных участков фронта, формировать из них боевые группы и

затыкать ими образовавшиеся бреши в линии фронта.

Докладчик привел ряд примеров. Так, сказал он, части и отдельные

подразделения 158-й пехотной дивизии действовали на курском, белгородском и

харьковском направлениях, а части 79-й пехотной дивизии - на белгородском,

харьковском и красноградском. Отдельные части и подразделения указанных

дивизий вошли в две дивизионные боевые группы, из которых одна обороняла

южные подступы к Харькову, а другая - красноградское направление. Из десяти

пехотных дивизий, противостоящих войскам Юго-Западного фронта, восемь

раздерганы по полкам и батальонам. Это настолько затруднило управление и

снабжение всей группировки противника в целом, что ее командование даже при

непродолжительном затишье, вероятно, предпримет меры для устранения

перемешивания частей.

Вывод из всего этого был следующий: харьковская группировка противника

не могла начать активных боевых действий до прибытия значительного

пополнения личным составом и материальной частью, восстановления

оперативного построения войск и подхода крупных оперативных резервов.

Далее генерал Баграмян детализировал высказанное перед этим маршалом

Тимошенко убеждение в том, что лишь с наступлением тепла противник начнет

активные действия. Начальник штаба сообщил, что, по данным, поступившим из

различных источников, противник начал сосредоточение резервов, в том числе

значительного числа танков. Речь шла об уже упоминавшихся районах восточное

Гомеля, а также Кременчуга, Кировограда и Днепропетровска. Это со всей

очевидностью раскрывало его намеренно предпринять весной решительные

наступательные действия. Тот факт, что враг готовил наступление с

решительными целями, явствовал также из показаний пленных, причем последние

держались теперь, в отличие от зимнего периода, так же нагло и самоуверенно,

как в начале войны, когда им обещали "блицкриг".

Замечу, что в те последние дни марта, когда происходило описываемое

заседание Военного совета Юго-Западного направления, немецко-фашистское

командование уже разработало оперативно-стратегические планы летней

кампании. Они были окончательно \176\ одобрены Гитлером в подписанной им

несколько дней спустя, 5 апреля, директиве э 41. В ней говорилось: "...Мы

должны снова овладеть инициативой и навязать свою волю противнику, как

только это позволят условия погоды и местности...."{62}.

Правильно предугадывая наступательный характер планов

немецко-фашистского командования на лето, штаб Юго-Западного направления

менее успешно определил направление и масштабы ближайших действий врага.

Предполагалось, что противник будет наступать на двух важнейших

стратегических направлениях.

Первым из них, как и прежде, считалось московское. Там, как ожидалось,

немецко-фашистское командование, несмотря на поражение своих войск зимой

1941/42 г., могло нанести новый удар с целью захвата столицы нашей Родины.

Наряду с фронтальными ударами по войскам Западного фронта ожидались обходные

маневры крупных танковых и механизированных сил с юга и юго-востока для

выхода на Волгу в районе Горького с целью изоляции Центрального

промышленного района от Среднего Поволжья и Урала.

Вторым направлением, согласно тем же предположениям, должно было стать

южное. Здесь намерения противника определялись так: овладение низовьями Дона

с последующим ударом на Кавказ, к источникам нефти. На этом направлении

считались вероятными вспомогательные удары на Сталинград и из Крыма на

Кавказское побережье Черного моря. Предусматривалась и возможность появления

третьего вспомогательного направления - из Курска на Воронеж. Цель -

перерезать железнодорожные магистрали, связывающие центр страны с югом.

Изложив все это, генерал Баграмян сделал вывод, что вражеское

командование может начать активные действия в середине мая. Затем он

охарактеризовал противостоящие друг другу силы на юге советско-германского

фронта, их состояние и возможное усиление в ближайшее время. В заключение

докладчик сказал, что наши войска располагают большими преимуществами и

поэтому должны упредить намерения противостоящего врага, разгромить его силы

и выйти на рубеж среднего течения реки Днепр{63}.

Основываясь на опыте наступления 6-й армии в январе и 38-й армии в

марте, я высказал сомнение в возможности осуществления таких широких планов,

напомнил о неукомплектованности дивизий личным составом и вооружением,

слабой обученности прибывшего пополнения, отсутствии подвижных ударных

соединений. О том же говорили другие командармы. Отмечались также

недостаточная подготовка командного состава низшего и среднего звена,

отсутствие необходимого количества танков непосредственной поддержки пехоты,

слабость вторых эшелонов и резервов в проводимых наступательных операциях.

\177\

Члены Военного совета, настроенные оптимистически, постарались рассеять

сомнения командармов. Они заверили, что операций на намечаемую большую

глубину будут планироваться последовательно, дивизии получат недостающее

пополнение и вооружение, для обучения личного состава отводится необходимое

время. Нам обещали, что танков будет достаточно не только для

непосредственной поддержки пехоты, но и для создания подвижных ударных групп

с целью развития успеха наступления. Наконец, член Военного совета Н. С.

Хрущев заявил, что Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин сам поставил

перед войсками фронта эту задачу и что уже одно это является гарантией

успеха.

Должен сказать, что это сообщение, впоследствии, впрочем, не

подтвердившееся, прозвучало тогда весьма обнадеживающе. Мы сочли, что

возложенная на нас задача связана с широкими планами Ставки и, возможно,

имеет особо важное значение для всей предстоящей весенне-летней кампании

Красной Армии. В этом случае, как мы понимали. Ставка должна была

позаботиться о необходимом усилении армий, выделенных для участия в

наступательной операции в районе Харькова.

II

Успокоенные относительно предстоящих операций, мы с Н. Г. Кудиновым

сразу же после заседания поспешили возвратиться на командный пункт армии.

Там нас ждал бурный водоворот событий. Ведь в те дни 38-я армия

продолжала вести напряженные бои, не дававшие, к нашей величайшей досаде,

ожидаемого результата. Дивизии наступали, но осуществить прорыв не могли.

Более того, вновь подтвердилась истина, что выталкивание противника никогда

не приводит к решительной победе, а чаще всего таит в себе неприятные

сюрпризы. Горькую пилюлю пришлось проглотить и нам. Я имею в виду уже

упоминавшийся контрудар, который фашистские войска нанесли по правому флангу

38-й армии, поставив под угрозу все территориальные успехи, которых мы

добились в ходе наступления. Ликвидация последствий этого контрудара

потребовала немалых усилий и заставила ввести в бой резервы.

На этом, собственно, и окончилась наступательная операция, начатая в

марте. Однако бои местного значения продолжались и впоследствии, вплоть до 9

апреля, когда противнику удалось оттеснить наши войска за р. Большая Бабка и

закрепиться в населенном пункте Песчаное, который до этого несколько раз

переходил из рук в руки.

Бои местного значения доставляли нам серьезные неприятности. Противник,

подтянувший на наш участок фронта часть сил пяти пехотных и одной танковой

дивизий, не хотел примириться \178\ с захватом плацдарма на западном берегу

Северного Донца. Враг прилагал максимум усилий, чтобы сбросить нас с этого

клочка земли. Днем и ночью предпринимались контратаки пехоты при поддержке

танков, причем в самых неожиданных направлениях. Мы их успешно отражали,

причиняли врагу серьезный урон, но и сами несли немалые потери.

Так обстояло дело на нашем участке фронта. На других же царило затишье,

прерываемое отдельными огневыми налетами. Поэтому там можно было заниматься

обучением красноармейцев и командиров, их подготовкой к предстоявшей новой

наступательной операции. Нам же вместо этого приходилось держать войска на

переднем крае.

Тем не менее мы тоже делали все возможное. И вдруг выяснилось, что 38-й

армии ставилась задача на оборону.

10 апреля, на следующий же день после того как утихли бои на правом

фланге армии, была издана директива войскам Юго-Западного фронта. Она, в

частности, предписывала армии передать вновь сформированному полевому

управлению 28-й армии четыре стрелковые дивизии с их полосами обороны,

мотострелковую бригаду, кавалерийский корпус и почти все имевшиеся у нас

средства усиления. Это значило, что мы лишались как раз того участка фронта,

расположенного между населенными пунктами Огурцово и Печенеги, где наша

армия в марте наступала и, преодолев упорное сопротивление противника,

овладела так называемым Старосалтовским плацдармом в междуречье Северного

Донца и Большой Бабки.

Взамен этого 38-й армии передавались из 6-й армии две стрелковые

дивизии с их полосами обороны (Бригадировка, Щуровка, Меловая, Нижний

Бишкин) и ставились следующие задачи: "Прочно оборонять занимаемый рубеж и

особенно направление Чугуев - Купянск и Балаклея - Изюм. С начала

наступления 28-й и 6-й армий активизировать оборону с целью сковывания

противостоящих сил противника"{64}.

Я был в полнейшем недоумении. Ведь командование и штаб 38-й армии за

месяц наступательных боев не только хорошо узнали сильные и слабые стороны

своих войск, но и изучили противостоящего врага и его систему обороны. Мы

приобрели некоторый опыт организации наступательных действий на этом участке

фронта, блокировки опорных пунктов противника. Ни одним из этих преимуществ

не обладал штаб 28-й армии. Между тем именно ему предстояло руководить

нанесением главного удара в этой полосе и осуществлением прорыва вражеской

обороны на широком фронте. На мой взгляд, это не облегчало, а затрудняло

выполнение общей задачи. Представлялось целесообразным использовать 38-ю

армию не только для сковывания войск противника \179\ на Чугуевском

плацдарме, но и для нанесения удара частью сил в тыл чугуевско-балаклеевской

группировки противника. Свои соображения я изложил в донесении штабу фронта.

Тем временем согласно той же директиве от 10 апреля в полосе фронта

начались перегруппировка и сосредоточение сил для предстоящей наступательной

операции. 38-я же армия, передав 28-й значительную часть своих войск с их

участками, приступила к основательному переоборудованию переднего края и

созданию промежуточного рубежа обороны. Первое необходимо было для того,

чтобы к моменту, когда растает снег и спадет талая вода, войска на переднем

крае не остались бы по существу на открытой необорудованной местности,

второе - для придания обороне должной глубины. На переднем крае войска

спешно зарывались в землю, укрепляли позиции. Усилиями 81-й дивизии,

находившейся в резерве армии на рубеже Нов. Бурлук - Юрченково - Лелюковно,

не по дням, а по часам вырастала промежуточная позиция для прикрытия

важнейшего в обороне армии направления Чугуев, Купянск.

Неоценимую помощь в строительстве оборонительных рубежей оказало нам

местное население. Женщины, старики, подростки выходили на окопные работы

целыми селами и трудились от зари до зари. Мы поддерживали тесную связь с

местными органами власти и в свою очередь оказывали им всевозможную помощь,

например в полевых работах, а затем в эвакуации на восток населения,

промышленного оборудования, колхозного скота и другого имущества.

В Купянске тогда находились харьковские обком партии и облисполком.

Помню, они расположились рядом с командным пунктом армии. Здесь я вновь

встретился с первым секретарем обкома партии А. А. Епишевым, с которым

познакомился еще в марте 1942 г. Мне было известно, что в свое время он