Гуманность в контексте культурных традиций востока и запада

Вид материала

Автореферат

Содержание Общая характеристика работы Объём и структура работы Основное содержание работы В главе I - «Теоретико-методологические основы исследования» Гуманность как культурная универсалия

Подобный материал:

• Металл ближнего востока в контексте социально-экономических и культурных процессов, 645.72kb.
• План: I. Нашествие на Русь с Востока и Запада. Россия в начале 13 века, 346.71kb.
• Михаэла Дзивакова, 346.89kb.
• О. А. Галанина езисы к реферату Научные традиции Востока и Запада в старинных геометрических, 22.33kb.
• Еса к Крестовым походам, к движущим силам этого исторического явления, и к одному, 93.69kb.
• Международный молодежный форум «Постиндустриальный мир: наука в диалоге Востока и Запада», 81.78kb.
• Состоится Международный молодежный форум «Постиндустриальный мир: наука в диалоге Востока, 53.32kb.
• Соревновательно-тренировочная деятельность спортсменов-единоборцев в условиях межкультурного, 840.34kb.
• Памятка туриста, 137.1kb.
• Географическое положение Камчатки, 87.52kb.

На правах рукописи


Швачкина Людмила Александровна


ГУМАННОСТЬ В КОНТЕКСТЕ

КУЛЬТУРНЫХ ТРАДИЦИЙ

ВОСТОКА И ЗАПАДА


Специальность 24.00.01 – теория и история культуры


АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени

доктора философских наук


Ростов-на-Дону

2011


Работа выполнена на кафедре теории культуры, этики и эстетики факультета философии и культурологи Южного федерального университета


Научный консультант: доктор философских наук, профессор

Золотухина Елена Всеволодовна


Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Богданова Оксана Александровна

доктор философских наук, профессор

Паниотова Таисия Сергеевна

доктор философских наук, профессор

Шичанина Юлия Владимировна


Ведущая организация: Кубанский государственный

университет


Защита состоится 24 ноября 2011 года в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212. 208. 11 по философским наукам при Южном федеральном университете по адресу: 344038, г. Ростов-на-Дону, пр. М. Нагибина, 13, ауд. 434.


С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Южного федерального университета (г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 148).


Автореферат разослан: «___» ________ 2011г.





Ученый секретарь

диссертационного совета О.Ф. Иващук


ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ


Актуальность темы исследования. Избранная тема представляется значимой и весьма актуальной. Гуманность (человечность, человеколюбие) как бескорыстное «благорасположение» к другому человеку и искренняя помощь ему, бытовавшая во всех религиозных культурах (прежде всего в форме милосердия), претерпела в минувшем ХХ веке серьезные трансформации и сейчас стала крайне болезненной проблемой, войдя в острый конфликт, с одной стороны, с религиозными традициями, а с другой – с атеистическим антропоцентризмом. Практическая актуальность проблемы гуманности связана также и с тем, что все Новейшее время и «эпоха постмодерна» продемонстрировали вопиющее противоречие между провозглашением гуманистических принципов и ориентиров, с одной стороны, и реальной практикой антигуманности – с другой. Гуманность, стоящая между религией и атеизмом, может стать в современной культуре неким «третьим путем», который пытается вести человека к духовности и нравственности.

Тема диссертации имеет и несомненную теоретическую актуальность. Само слово «гуманность» является скорее «фигурой» гуманитарной речи, обыденным представлением, во многом сменившим образ религиозного милосердия. Но понятие «гуманность» как охватывающее и религиозные, и светские представления до сих пор не было целостно осмыслено философско-культурологическим образом в своем культурно-историческом контексте. А между тем, как мы стремимся показать в работе, именно гуманность есть та универсальная черта человеческого сознания и поведения в культуре и социуме, без которой не может состояться подлинное человеческое общежитие. Гуманность – это та ценность культуры, та сила, которая не позволяет людям истребить друг друга в войне «всех против всех». Гуманность не сводится к своему светскому эквиваленту и гуманизму, но и не растворяется в милосердии, изначально принадлежащем религиозным духовным практикам и несущем на себе их явственный отпечаток, порой достаточно далекий от чистой моральной благожелательности.

Тема гуманности может рассматриваться и, возможно, рассматривается другими авторами именно в этом ключе как противостояние гуманности и антигуманности. Однако нас интересует вопрос о гуманности как таковой, но в ее собственных изменчивых формах, модусах, в которых она выражается в разных культурах. Что такое и как вообще осуществляется гуманность в культуре? Как и почему она имеет разные облики у разных народов, рождаясь внутри их культурных традиций и религиозных практик? Что открывает для нас гуманизм и что теряет светская гуманность?

Прежде всего, эти и сопутствующие вопросы волновали и волнуют автора данной диссертации. Наша работа дает на них определенные ответы, хотя мы понимаем, что за пределами нашего исследования остается еще много проблем, связанных с интересующей нас тематикой. Думается, без такого анализа трудно подобраться к любому другому аспекту изучения гуманности.

Степень научной разработанности проблемы. То, что мы называем гуманностью, в форме добросердечия и благоволения издавна привлекало внимание мыслителей как на Востоке, так и на Западе. На Востоке ее касались в своих трактатах представители индуизма, джайнизма, буддизма, конфуцианства, даосизма, ислама, а на Западе она начала рассматриваться Цицероном, стоявшим у истоков светского гуманизма.

Идею гуманности как милосердия можно обнаружить в священных книгах иудеев и мусульман. Проблемы благоволения к ближнему затрагивались христианскими апологетами, а также отцами церкви.

Идеи гуманности как гуманизма, в которых делается акцент на активности и свободе человека, а не на морально-психологическом благоволении и помощи, разрабатывались философами и «гуманистами», начиная с эпохи Возрождения и Реформации.

В конце ХVШ – ХХ веках эту тему затрагивали в своих трудах В. Гумбольд, Г. Лессинг, И. Гердер, И. Гёте, Ф. Шиллер. Гуманность интересно рассматривалась в работах И. Канта, который, в сущности, впервые открыто и масштабно поставил вопрос о природе человеческой нравственности вне зависимости от религиозного опыта, от веры в Бога. Критика гуманности как христианского милосердия содержится у Ф. Ницше, который считал его способом бегства слабых людей от своей посредственности. А. Шопенгауэр понимал сострадание, при котором волевой человек преодолевает сильное эгоистическое побуждение, как основание морали. К.С. Льюис, занимавшийся проблемами религиозной морали, рассматривал милосердие как бескорыстную любовь, которая даруется человеку Богом. Огромный вклад в разработку идей светского гуманизма внесли Л. Фейербах и К. Маркс своими представлениями об изменении общественных условий жизни людей.

Идеи гуманности (нередко без употребления самого этого термина) разрабатывались в ХХ веке в контексте психологии авторами, в числе которых - Л. Бинсвангер, М. Босс, Дж. Бьюдженталь, Р. Мэй, К. Роджерс,

В. Франкл, Э. Фромм, К. Хорни, К. Ясперс и др., которые трактовали гуманность как способность помочь человеку избавиться от психологического страдания, обрести связь с собственным внутренним миром, душевную целостность и гармонию с собой и с внешней реальностью.

Проблемы гуманности и гуманизма (в прямой или косвенной форме) анализировались у целого ряда выдающихся философов ХХ века как религиозных, так и иных убеждений. Среди них Ж.-П. Сартр, К.С. Льюис,

Д. Бонхеффер, Б. Вышеславцев.

В теоретическом плане большое значение для диссертации имеют идеи А. Швейцера, который обосновал традицию понимания гуманности как сущностной характеристики культуры, что позволяет плодотворно рассматривать реальную практику метаморфоз гуманности в разных культурах, в частности ее конкретные трансформации в культуре Востока и Запада.

В советской философской литературе тема гуманности-милосердия не получила должного теоретического осмысления, акцент делался на гуманизм. Так, в «Философской энциклопедии» (1960-1970 гг.) она упоминается всего два раза, но присутствует подробная статья о гуманизме. В «Словаре по этике», который неоднократно издавался под редакцией И.С. Кона, можно найти статью «Сочувствие», но об избранном нами предмете в нём не упоминается.

Новый интерес к гуманности в разных ее формах стал проявляться в отечественной литературе со второй половины 80-х годов прошлого века, когда на волне т.н. «перестройки» и «гуманизации» общества началось переосмысление как отечественного, так и зарубежного культурно-исторического опыта. Это вернуло к теоретической жизни многие культурные феномены, в том числе и милосердие. Что касается темы собственно гуманности, то будучи, что называется, «на слуху», широко употребляясь в обыденной речи, в СМИ и др., «гуманность» как понятие не получило глубокого содержательного раскрытия в сравнении с другими, близкими к нему феноменами, вплоть до нашего времени.

Тем не менее, проблематика гуманности, так или иначе затрагивается в историко-культурологических исследованиях отечественных авторов: Л.С. Васильева (культура Востока), А.И. Кобзева, В.В. Малявина, Е.А. Торчинова (культура Древнего Китая), О.Г. Большакова (культура ислама). В трудах А.Ф. Лосева об античной культуре, А.Я. Гуревича о средневековье, Л.М. Баткина, А.Х. Горфункеля о культуре Возрождения и др. также есть много интересных для нашего исследования подходов и идей. Проблемы гуманности в контексте гуманитаризации образования, человеческого существования исследует Т.Ф. Кузнецова.

Проблемы гуманности и милосердия в контексте этики проанализированы в работах Р.Г. Апресяна, А.А. Гусейнова.

В связи с проблемами теории и истории социальной работы рассматривают гуманность Л.В. Бадя, Э.И. Дикий, И.А. Зимняя, М.В. Фирсов, Е.И. Холостова, В.Н. Ярская и др. (Из зарубежных авторов, касающихся проблем милосердия, в этом контексте следует отметить, прежде всего, Р. Баркера, С. Рамона и Т. Шанина).

Наше рассмотрение вопросов гуманности опирается на серьезные культурно-исторические исследования ростовской культурологической школы. Так, Г.В. Драч дает фундаментальные установки понимания античных корней Западной культуры; М.К. Петров оригинально выделил особенности ее становления; А.Н. Ерыгин приводит интересные сравнения характеристик культур Востока и Запада; Л.А. Пендюрина дает обстоятельный анализ восточной индийской культуры.

Для нашего исследования гуманности важны также глубокие культурологические теоретические идеи В.Е. Давидовича о сущности культуры, роли свободы в ее понимании; Е.Я. Режабека о когнитивной эволюции культуры; Е.В. Золотухиной о ценностном в духовной культуре, экзистенциальных практиках повседневности; акцентирование антигуманности социокультурного кризиса, исследуемого О.М. Штомпелем. У Е.П. Агапова гуманность выступает главным «вектором» социальной работы.

Но, несмотря на наличие работ, содержательно посвящённых различным аспектам гуманности (нередко этот термин заменен другими: благожелательность, доброта, сочувствие, благотворительность, помощь и т.д.), еще нет специальных исследований гуманности в философско-культурологическом плане. Да и вообще собственно гуманности посвящены лишь кандидатские диссертации О.В. Авраменко (педагогика) и Г.Б. Арустамовой Г.Б. (психология). (Гуманизму «повезло» много больше – с 1987 г. ему были посвящены более 50 диссертационных исследований. В частности, в ХХI веке были защищены докторские диссертации Т.Д. Федоровой, А.В. Ботвиновой, А.А. Кудишиной, но в них связь этого феномена с гуманностью только обозначена.)

Итак, хотя рассмотрение различных аспектов гуманности в контексте культуры получило в последнее время широкое распространение как в отечественной, так и в зарубежной философской и культурологической литературе, нет специальных диссертационных исследований гуманности в свете теории и истории культуры.

Сравнивая проявления феномена гуманности на основе учета культурных и исторических проявлений, мы можем лучше понять ее сущность. В частности, в качестве культурного контекста могут полагаться пространства мировых культур, различные периоды всемирной или локальной истории, мировые религии и т.д. В диссертации гуманность рассмотрена в связи с культурными традициями Востока и Запада, которые понимаются как системы ценностей. Это позволяет увидеть «ипостаси» ее определенного культурного «лица». Реализация данной попытки позволяет понять и культурно-историческую динамику гуманности как универсального явления мировой культуры.

Объектом исследования является гуманность как один из фундаментальных принципов культуры в разнообразии своего воплощения.

Предмет исследования – содержание и культурно-исторические формы гуманности в культурной парадигме «Восток-Запад».

Целью исследования является обоснование универсальности и специфики гуманности в контексте крупнейших культурных традиций Востока и Запада, характерных как для истории человечества, так и для современности.

Данная цель влечет за собой постановку следующих исследовательских задач, непосредственно решаемых в диссертации и представленных в ее структуре:

- уточнить философско-культурологическую трактовку гуманности как универсалии культуры;

- проанализировать специфику гуманности в индо-буддийской культурной традиции – нравственных представлениях и практиках;

- выявить особенности гуманности в конфуцианско-даосской культуре;

- выяснить статус гуманности в культурной традиции ислама и соответствующих его принципам практиках;

- показать специфику идеи милосердия в становлении христианской традиции;

- определить особенности христианской культуры в отношении идей и практики гуманности;

- рассмотреть христианскую трактовку гуманности в западной философии и культурологии ХХ века;

- выявить особенности становления светской гуманности как идеологии гуманизма;

- акцентировать антигуманные следствия секуляризации гуманности, свойственные европейской культуре Нового и новейшего времени;

- рассмотреть некоторые малоизученные современные светские практики гуманности.

В контексте поставленных задач следует особо подчеркнуть, что мы не рассматриваем в данной работе противоположность гуманности – антигуманность, это - другая тема. Моменты антигуманности присутствуют как в религиозной, так и в безрелигиозной культуре, однако наша задача – увидеть специфику именно гуманности в разных культурных традициях, оставив сюжет антигуманности другим исследователям.

Научная новизна исследования. Цель и задачи исследования определяют его научную новизну которая представлена в следующих положениях:

- понятие «гуманность» введено в систему философско-культурологического знания в качестве универсалии культуры, имеющей религиозное происхождение, отличия от милосердия и гуманизма, специфику в разных культурных традициях и практиках;

- проанализирована специфика гуманности в индо-буддийской культурной традиции – нравственных представлениях и ритуализированных практиках: «социоцентризм» индуизма, связанный с кастовым строением общества, и созерцательный «космоцентризм» буддизма, отвергающий активность в любых проявлениях гуманности;

- в культуре Древнего Китая показана социально-этическая, элитаристско-государственная ориентация гуманности (человеколюбия) на стабильность в конфуцианской традиции, а также «аннигилирующий субстанциализм» даосской «природоцентричной» традиции гуманности как невмешательства во Вселенский порядок;

- выявлено, что в культурной традиции ислама и соответствующих его принципам практиках гуманность характеризуется «самодетерминизмом», интегрирующих правоверных в социокультурную общность;

- показана трактовка идеи милосердия в иудейской предпосылке христианской традиции как средства борьбы за справедливость и становления личностной трактовки гуманности;

- определены особенности христианской культуры в отношении идей и практики гуманности: объект помощи и сострадания становится субъектом, обладающим личностной свободой и возможностями гуманистического самосовершенствования, когда ценность личности ставится выше социальных структур;

- рассмотрена христианская трактовка гуманности в западной философии и культурологии ХХ века, для которой характерна тенденция постепенного отказа от метафизических построений и обращения к практикам массовых коммуникаций в осмыслении проблем гуманности;

- выявлено, что духовной предпосылкой становления светской гуманности является античная культура, которая в своем Возрождении делает гуманизм идеологией гуманности: провозглашает ценность земной жизни секуляризирующейся личности, ее свободу и ответственность в отношении с другими, возможность переделать природу и человека;

- показано, что следствием секуляризации в сфере гуманности, свойственной европейской культуре с Нового времени, становится ее вырождение в антигуманность, что возвращает к вопросу о возможности гуманности без Бога;

- рассмотрены такие современные виды светских практик гуманности, как психотерапия и социальная работа, которые, не «закрывая» проблему развития светской гуманности, тем не менее, выполняют определенную компенсационную роль в условиях десакрализованного общества.

Исследовательскую проблему диссертации можно сформулировать следующим образом: гуманность - это историческая форма европейской духовно-религиозной практики, или же культурная универсалия, специфически проявляющаяся в разных культурах?

Авторской гипотезой диссертации является обоснованное анализом различных духовных практик культурных традиций Востока и Запада положение, что гуманность как таковая есть универсалия культуры, рожденная (прежде всего, но не только) в религиозной морали, и приобретающая специфические, исторические и типологические, духовные и социальные формы под влиянием конкретных культурных традиций, различных культурных контентов.

Теоретическая и методологическая основы работы. Теоретически в диссертации мы исходим из следующих положений, характеризующих применяемый нами понятийный аппарат:

1) понимания культуры как системы «исторически развивающихся надбиологических программ человеческой деятельности, поведения и общения, выступающих условием воспроизводства и изменения социальной жизни во всех её основных проявлениях»¹. Эти программы выступают в форме знаний, навыков, норм, идеалов, образцов поведения, символов, идей, ценностей, обычаев и т. д. В своей совокупности они образуют социальный опыт, который исторически накапливается как отдельными народами, так и человечеством в целом;

2) представления об универсальных культурных характеристиках человечества. Наличие у всех людей во все времена предметной деятельности, сознания и социальной формы жизни предполагает, на наш взгляд, существование универсальных черт повседневного бытия и универсальных ценностных установок, по-разному развитых в разных культурах и по-разному встроенных в культурный контекст;

3) единства деятельностного (Э. Маркарян, В. Давидович, Ю. Жданов, Г. Драч) и аксиологического (В. Межуев, Н. Злобин и др.) подхода к культуре. Деятельностный подход дает нам возможность увидеть любую культурную традицию как совокупность практик, в то время как аксиологический подход ориентирует нас на ценностно-мировоззренческую составную культуры, без которой невозможно было бы понять смысл практик гуманности;

4) понимания «культурных практик» как устойчивых поведенческих комплексов, имеющих или не имеющих обрядово-ритуальную форму и предназначенных для осуществления гуманности как ценности и деятельности;

5) типологии культур в соответствии с парадигмами «Восток-Запад», а также по религиозному критерию, ибо в течение длительной человеческой истории религия было главным основанием различий в духовной жизни, в том числе, и в понимании гуманности. Мы опираемся на те традиции, которые оказывали и оказывают огромное влияние на мировосприятие и поведение миллионов людей;

Светская культура современности, характерная для последних полутора столетий, естественно, оказывается тут обособленной, а светская гуманность выступает новейшим феноменом, который сконцентрировал в себе универсальные моменты милосердия прошлых эпох и мог стать самостоятельным только на базе бурного развития личностного начала.

6) рассмотрения понятия гуманности (человеколюбия) в одном ряду с понятиями милосердие, альтруизм, толерантность, ненасилие, сострадание и др. как пересекающимися с ним, но полностью не совпадающим. Таким образом, гуманность в нашем понимании – синтетическое, многоплановое явление, наиболее ярко выражающее себя в благоволении к другому и бескорыстной заботе о благе другого человека (что не исключает гуманного отношения и к себе самому). Особенно ярко она проявляется в стремлении уменьшить человеческие страдания, даже там, где они неизбежны.

Говоря о методологических предпосылках, прежде всего, нужно сказать о принципе историзма, представляющем собой выражение саморазвития действительности, которое понимается как его направленность по оси времени в виде целостного непрерывного единства прошлого, настоящего и будущего. Обращение к принципу историзма обусловлено тем, что культурные традиции, в контексте которых в диссертации осуществляется анализ гуманности, не только во многом определяли направления развития культуры в прошлом, но и активно функционируют в настоящее время.

Из методов исследования, используемых в диссертации, нужно отметить также: анализ, синтез, абстрагирование, восхождение от абстрактного к конкретному, сравнение, идеализация, обобщение, а также индукцию и дедукцию.

Основное содержание диссертации выражается в следующих тезисах, выносимых на защиту:

1. Гуманность есть универсалия, присущая человечеству в разных культурах (Востока и Запада), в разные времена. Взятая вне культурных контекстов, она всегда выражается в личных отношениях между людьми, реализуясь как деятельное сострадание, бескорыстное благоволение, помощь и поддержка, жалость по отношению как к близким людям, так и людям совсем чужим. И такой она способна быть в любые времена и в любых сообществах. В то же время гуманность - выражение и свидетельство определенного цивилизационно-исторического опыта, она всегда зависит по характеру осознанной мотивации от мировоззрения, типичного для данной культуры, ее традиций и облечена в формы типичных культурных практик.

Гуманность как культурная норма формировалась в системе религиозного сознания. Становление практики милосердия, сострадания в обществе связано с постепенным историческим формированием ценности самого человека, а ценность личности складывается в рамках религии как феномена культуры, представляющего глубинные экзистенициально-онтологические тенденции.

2. Место и роль гуманности в древнеиндусской культурной традиции определяется необходимостью закрепления и поддержания сложившейся кастовой дифференциации общества, ибо традиционная индуистская нравственность есть всецело нравственность целых социальных общностей. Милосердие занимает, безусловно, большое место в социокультурных практиках древнеиндийского общества, но не как свидетельство роста морального сознания, а как универсальная ритуализированная практика, фактически система обрядов, которая самим своим наличным состоянием, течением обеспечивает социальную целостность, преемственность и стабильность.

В рамках буддизма и джайнизма, признавая принципы ненасилия и почитания всего живого, гуманность выступает скрепой традиционного социального мироустройства, воплощает созерцательное отношение к природному и коммуникативному окружению и отвергает индивидуальную активность человека; она далека от идеи свободной и сознательной личности как духовного центра любви и милосердия.

3. В культуре Древнего Китая конфуцианство классически выразило фундаментальный принцип восточной цивилизационной традиции, связанный с особой социальной ролью этических воззрений и в том числе, милосердия, гуманности - субстанционализм. Гуманность как идеал и как практика выражает в конфуцианстве давление традиции над человеком – она не выделена как область личной и свободной рефлексивной убежденности в необходимости совершения добра. Добро трактуется как производное качество существующей вертикальной структуры общества. В основе конфуцианской гуманности лежит не свободное, самосознательное убеждение в необходимости делать добро, а влияние авторитета семьи, старших, государства, императора, делающее человека человеколюбивым «благородным мужем».

Гуманность даосизма можно обозначить как аннигилирующий субстанционализм, то есть как утверждение невозможности утвердить что-либо не во вред общей мировой гармонии и порядку. Она связана с утверждением абсолютного Ничто. Даосизм не призывает к милосердию, трактует гуманность как естественность и недеяние, связывает ее с утверждением свободы от всего, а не с суетной заботой о человеке.

4. В исламе гуманность, милосердие как проявление «любви», образец которой задает сам Аллах, реализует ярко выраженную социализирующую и интегрирующую функцию. Быть «правоверным» - это и значит быть гуманным, милостивым, но в том же самом отношении это означает быть приобщенным к определенной социальной структуре, к определенной иерархии ценностей. Мусульманская гуманность на «философском» и социальном уровне стремится инкорпорировать объект своей помощи и милостивого отношения. Человек, оказавшийся в поле практической реализации милосердия со стороны мусульманина, рассматривается последним как потенциальный будущий приверженец исламской доктрины и соответствующих социальных практик.

5. Христианство в своей иудейской предпосылке вплотную приблизилось к собственно всеобщей форме культурного универсализма, но, вместе с тем, в ней универсальное было проинтерпретировано как богоизбранное, как национальное (этот же момент присущ и исламу). «Христианскому» иудаизму свойственно неприятие униженности, нищеты, несправедливости и т.д. Но если в других культурах такое неприятие вызывает желание помочь, то здесь речь идет о борьбе за справедливость, носящей богоборческое начало. Собственно гуманность здесь оказывается скорее средством, нежели целью. Кроме того, в иудо-христианском историософском сознании проблема гуманности наталкивается на такой краеугольный аспект религиозной картины мира как ревнивость и жестокость самого Бога (Яхве), что делает гуманность в этой традиции не претендующей на универсальное для Запада значение.

6. В Древней Греции, а в последующем - в христианстве, объект помощи и сострадания становится субъектом. Человек как субъект гуманности может как получать, так и давать помощь и сострадание в силу того, что он обладает личностным статусом, свободой и независимостью, определенной дистанцией в отношении общества, которая позволяет ему быть самостоятельным и видеть гуманность не только в помощи и сочувствии другим, но и в собственном самосовершенствовании.

В христианской культуре абсолютным образом закрепляется личностная форма социального бытия: человеческая свобода получает определенность и достоверность не просто как голый произвол или случайность, а как выбор и определение уникальности моей свободы через опосредствование в трансцендентном и абсолютном. Поэтому проблема гуманности не просто получает свое «одно из многих…» разрешений, а принимает собственную форму как позиция (диалог или полилог) отношения одной свободной и самосознательной личности по отношению к Другой такой же. Христианская гуманность основана именно на закреплении абсолютной ценности Личности, тогда как социальные структуры, государство и т.д. уходят на второй план.

7. Христианские философы и культурологи ХХ века, развивая культурную христианскую традицию, активно обсуждали целый ряд тем, непосредственно связанных с идеей и практикой гуманности. Они выделяли в качестве актуальных следующие аспекты: необходимость прощения (К.Льюис); моральная ответственность и необходимость жить для других, сострадать им (Д. Бонхёффер); благоговение перед жизнью и воля к жизни (А. Швейцер); основание гуманности в интимной (сердечной) близости человека и Бога (Б.П. Вышеславцев). В целом, для эволюции взглядов философов и культурологов характерен в вопросах гуманности отказ от спекулятивных метафизических построений и обращение к практике коммуникации.

8. Исторической предпосылкой современной светской идеи и практики гуманности является европейская духовная культура, берущая начало в античности. Гуманизм отличается от гуманности, хотя и родственен ей. Гуманизм, возникший в эпоху Ренессанса как определенное систематизированное мировоззрение был прежде всего отражением процессов секуляризации самой культуры. Его важнейшим признаком выступает конструктивистский характер. Под лозунгами гуманизма прошли все крупнейшие социальные потрясения Нового времени. Гуманность же находится за пределами устремлений «переделать» человека и мир. Благожелательность и стремление помочь другому ни в коем случае нельзя редуцировать и приравнивать к стремлению исправить существующий порядок вещей. Гуманность всегда диалогична, тогда как гуманизм скорее моноцентричен и монологичен. Гуманность на уровне сознания и на уровне практики в большей степени, чем гуманизм связана с опытом повседневности.

9. Светская гуманность, лишенная Бога, хотя и стремится следовать путями милосердия, нередко ставит под удар сами основания гуманного поведения. Формалистический подход И. Канта не обращен к сердцу человека, сфере его переживаний и мотивов. В лице Ф.Ницше мы видим обоснование антигуманности и призыв к «любви к дальнему», что предполагает небрежение ближним, презрение к его слабости и страданию. У Ж.-П.Сартра критерием гуманности становится сам человек, действующий без ограничений на свой страх и риск и оценивающий свое поведение согласно лишь собственным критериям. Очевидно, что развитие идей светской гуманности в условиях сознательного неприятия христианских ценностей приводит к парадоксальному результату – невозможности обнаружить гарантию реализации принципов человеколюбия. Антропоцентризм, отвергающий Бога, вырождается в свою противоположность – принятие и даже санкционирование антигуманности.

10. Практическая гуманность возникает как специальная деятельность еще в период европейского неогуманизма. В условиях десакрализации культуры и общества, утратившего религиозное милосердие, определенную компенсационную роль в деле практической гуманности играют современная социальная работа и психотерапия. Они обладают моментом универсальности, поскольку могут быть обращены ко всем и к любому, к каждому человеку как нуждающейся в помощи личности без различия по национальному, конфессиональному или какому-либо иному признаку. При этом христианская идея личности, свободы и ответственности может быть перенесена в своем светском варианте на социальную работу и психотерапию. Современная социальная работа носит сетевой характер и направлена на воспроизводства «человеческой состоятельности» - достойной жизни для каждого. Психотерапия же апеллирует к свободе воли пациента и его ответственности за свою судьбу, обрести которую помогает психотерапевт. Разумеется, эти практики являются дополнением к гуманистической деятельности государства и общества - экономической, политической, правовой, здравоохранительной, национальной, духовной и др.

Практическая значимость исследования. Результаты, полученные в диссертации, могут быть использованы при разработке малоизученных вопросов истории и теории культуры, философской антропологии и философии культуры, потребность в которых особенно остро ощущается в отечественной науке. Они также могут быть использованы при чтении учебных курсов для специалистов в области философии, культурологии, религиоведения и других дисциплин. Результаты исследования могут оказаться полезными для психологов, юристов, медицинских и социальных работников.

Особую важность основные положения о современных коллизиях гуманности могут иметь при разработке различных социальных программ.

Апробация работы. Основные положения диссертации были апробированы в рамках реализации научно-исследовательской работы, выполняемой по заданию Министерства образования и науки Российской Федерации профессорско-преподавательским составом кафедры «Социальные технологии» Южно-Российского государственного университета экономики и сервиса (ГОУ ВПО «ЮРГУЭС») на тему: «Религиозные и светские ценности как детерминанты теории и практики социальной работы».

Основные положения и выводы диссертации были апробированы и использованы при разработке и чтении учебных курсов «Профессионально-этические основы социальной работы», «Основы этики», «Теория социальной работы», «Социальная экология», «Социология религии» для студентов социально-гуманитарного факультета Южно-Российского государственного университета экономики и сервиса (ГОУ ВПО «ЮРГУЭС»).

Результаты диссертационного исследования докладывались и обсуждались на Международных и Всероссийских конференциях.

Основное содержание диссертации представлено в более 40 публикациях, среди которых – две монографии, разделы в трех коллективных монографиях; статьи в научных журналах и сборниках конференций, в том числе – 15 статей в изданиях, рекомендованных ВАК для опубликования основных результатов исследований в области философии и культурологии. Общий объем опубликованных работ по теме диссертации составляет более 45 п.л.

Объём и структура работы. Диссертация изложена на 268 страницах компьютерного набора текста и состоит из введения, шести глав, содержащих 12 параграфов, и заключения. Список литературы включает в себя 324 источника на русском, английском и немецком языках.


ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ


Во Введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, характеризуется степень разработанности проблемы, формулируются цели и задачи исследования, определяются теоретические и методологические основы авторского анализа, формулируются пункты новизны и основные положения выносимые на защиту, освещается теоретическая и практическая значимость работы, ее апробация.

В главе I - «Теоретико-методологические основы исследования» прописана концепция диссертации, ее понятийный аппарат, методология философско-культурологического рассмотрения гуманности.

В параграфе 1.1. «Универсальные и конкретно-культурные характеристики гуманности», она рассматривается как культурная универсалия. Это понятие, как полагает автор, характеризует измерение культуры, ускользающее от повседневного, не теоретического взгляда. На основе анализа взглядов Н. Смелзера, Д. Мердока, К. Юсупова, В. Степина, М. Можейко культурные универсалии рассмотрены как непреходящие ценности человеческой жизни, которые существуют в любые времена и выражают сущностные характеристики культурного бытия Человека, независящие от «места-развития» культуры, ее этнических характеристик, устройства общества, исторических этапов его развития, и т.п.

Говоря о гуманности, автор ставит вопрос - можем ли мы ее найти в «чистом виде» и где именно? Универсальные формы культуры существуют в контекстах повседневности, включающей такой неустранимый и основополагающий момент, как межличностные человеческие отношения. Это касается и гуманности как человеколюбия. Именно в повседневной связи межличностных отношений, включающих кровнородственные, соседские и прочие межчеловеческие контакты формируются самые простые и как бы «вне-исторические» или, точнее, «над-исторические» проявления гуманности: милосердие, сочувствие, жалость, сострадание, бескорыстная помощь слабым, если в другом человеке видят подобного себе. В разных культурах они принимают разные конкретные формы, мотивацию и способы реализации. Поэтому проблема гуманности в своем философско-культурологическом аспекте непременно выходит также и на уровень онтологии культуры: вопрос о сущности культуры напрямую связан с вопросом о сущности самого человека. Строго говоря, это – две грани одного вопроса.

Рассматривая гуманность и сопряженные с ней социокультурные практики, автор отмечает: выработка реально (объективно и предметно) выраженной и закрепленной мировоззренческой платформы человеколюбия, соответствующих коммуникативных стратегий и т.д. является исторически наиболее универсальной мерой самого культурного опыта как такового, наиболее универсальным измерением социально-антропологической реальности; полагание этой универсальной всеобщей меры в качестве системы норм и форм деятельности (может быть, даже специфических общественных институтов) есть исторически определяемый момент. Другими словами, гуманность как культурная универсалия есть выражение и свидетельство определенного цивилизационно-исторического опыта.

Подлинно универсальное в культуре может в равной мере рассматриваться и как формально общезначимое, и как содержательно всеобщее. И это напрямую относится к гуманности. Как теоретическая идея она всегда абстрактна, но как практика, как «технология» она есть конкретное, есть закрепленное единство социокультурного опыта по основанию такой меры как отношение к Другому Человеку. Автор отмечает, что такая мера сама есть высший возможный предел культурного опыта как сопряжения бесконечного множества индивидов в едином континууме (пространстве-времени, материальных условиях и т.д.), дающая возможность его гармонизации. Но обнаружение его в толще тысячелетних практик - дело вовсе не тривиальное и сопряжено ближайшим образом с аналитикой истории культуры, социальности с точки зрения становления в ней представлений о ценности личности, достоинстве человека и необходимости бескорыстной благожелательности.В данном случае, прежде всего, следует четко осознать, что универсальное в культуре само всегда исторично, подвижно и многомерно.

Рассмотрев гуманность как признание в другом - человека, автор обращается к генезису, исторической динамике гуманности, ибо универсалии культуры всегда облечены в конкретно-исторические, конкретно-культурные формы, и отмечает что исторически область человеколюбия постепенно расширяла ареал своего влияния: от сочувствия ближайшему окружению – к заботе о представителях своего рода и племени, от них – к соседям, от семьи – к чужим; от этноса – к человечеству, понятому как предмет гуманистической заботы. Благожелательность и сострадание между людьми, находящимися «лицом к лицу» существуют всегда, и лишь в нормативных социокультурных формах она выдвигается вперед, приобретая разные конкретные конфигурации в виде обычаев, традиций, общепринятых моральных установок.

Возникновение гуманности в форме милосердия (а милосердием называют гуманность в ее религиозном облике) автор относит к периоду, названному К. Ясперсом осевым временем. Именно в форме милосердия гуманность многие столетия существует в культуре, выступая в двух видах: как практическая благотворительность, и как душевное сопереживание, связанное с сочувственным отношением к другому человеку.

Далее автор выделяет вопрос о месте гуманности в структуре деятельности и полагает, что милосердие (конкретно-историческая гуманность) представляет собой, если использовать выражение Р.Карнапа, диспозиционное отношение, выражающее предрасположенность человека к благотворительной деятельности при наличии материальных средств. Иными словами, оно является потенциальной деятельностью, которая может превратиться в реальную. В связи с этим в параграфе рассматривается структура практической гуманности – милосердия как деятельности. Для Западной культуры субъектом милосердия в собственном смысле является отдельный человек, от которого требуется наличие таких качеств, как отзывчивости, сострадания и потребности оказывать безвозмездную помощь нуждающимся. Представления об объекте милосердия уходят своими корнями во времена античности. Отражая ее антропоцентрический характер, они сводятся к тому, что объектом милосердия является человек, выступающий в качестве индивида или социальной группы. Восточная культура не антропоцентрична, а природоцентрична. Она проповедует сострадательное отношение ко всему сущему, а не только к человеку. Поэтому более корректно было бы сказать, что «объектом» милосердия в ней является всё живое.

Помимо субъекта и объекта, элементами структуры милосердия являются цель, средства и результат. Целью гуманности в форме милосердия, полагает автор, выступает улучшение состояния того объекта, на который оно направлено. Цель деятельности представляет собой мысленное предвосхищение её результата, достигаемого с помощью имеющихся средств, коими может служить всё, что способствует достижению его цели, - доброта, порядочность, навыки общения, вещи, продукты питания, деньги и т. д. Наконец, результатом милосердия может быть решение в той или иной степени проблем улучшения жизни человека.

.Отмечается, что гуманность как ценностная мировоззренческая установка и как коммуникативная стратегия характеризуется и тем, что самоценным в ней выступает не только результат, «продукт», но и сам процесс как таковой.

В заключение параграфа автор кратко рассматривает иерархию форм проявления гуманности - понятия милосердие, благотворительность, филантропия, меценатство и альтруизм.

В параграфе 1.2 - «Культурные традиции как предпосылки и основания конкретно-культурных типов гуманности» - автор опирается на ценностный, аксиологический подход к рассмотрению культуры и культурных традиций. Однако, сразу делает оговорку, что ценности как конституитивы и регулятивы социально-антропологического опыта, неотделимы от деятельностного измерения последнего. Ценностный подход избран автором потому, что становление практики милосердия, сострадания в обществе связано с постепенным историческим формированием ценности самого человека, личности. Данная ценность наиболее универсальна. Продолжая свои теоретико-методологические изыскания, автор уточняет в интересующем его плане понятия культурной нормы и ценности, а также культурной картины мира, без которых невозможно понять место и статус гуманности в культуре.

Важный теоретико-методологический момент представлен применением в диссертации понятия культурной традиции как системы ценностей, в который «вписан» феномен гуманности. Автор отмечает, что из множества типологий культуры, выработанных в философии и культурологии, по крайней мере, за последние два столетия, наиболее перспективным для цели диссертации является различение на Восточной и Западной культур.

Автор дает их краткую обобщающую характеристику, и на этой основе выделяет представления о гуманности и милосердии, названные «культурными стратегиями гуманности». Для восточного типа, (в нашем случае - Древняя Индия, Китай, Арабский мир), при всех своих различиях, помощь другому, благожелательность, милосердие ценны и значимы как культурные практики в той мере, в какой они поддерживают существующее социальное мироустройство. Их объект есть часть целого и значим именно как такая часть. Начиная же с Западной античности, (представленной далее христианским миром) если говорить на таком категориальном уровне, объект помощи и сострадания становится субъектом. Другими словами, такая культурная традиция выражает собой более сложную степень социальной дифференциации (а возможно и социальной оппозиции, инаковости и диалогичности) и показывает, что человек может нуждаться в помощи, или, напротив, оказывать ее, в силу своей свободы, независимости и самостоятельности в выборе жизненного пути.

Он воспринимает именно материальную сторону своего существования как не просто «естественно» заданную и первичную, но и базовую, основополагающую, вне которой говорить о цельности и завершенности собственного опыта, собственного жизненного пути почти не приходиться. С этой точки зрения западный индивид действительно нуждается в помощи Другого. Эта помощь выступает существенным моментом его опосредствования социальными связями и отношениями, его «нужности» обществу, причастности к жизненным благам. Причем, что очень важно, восстановление социальной (а также политико-правовой, экономической) справедливости далеко не всегда совпадает с проявлением гуманности и милосердия, а иногда может даже находиться в противоречии с ней. Например, объективность и справедливость могут требовать признания собственной личной виновности человека в собственном бедственном положении, однако, гуманность потребует, несмотря на все это, помочь такому человеку.

Автор подчеркивает, что именно культурные традиции выступают не просто контекстом рассмотрения гуманизма как милосердия, а представляют собой особые культурные формы, синтезировавшие в себе в качестве онтологически связующих коллективный опыт, идентифицирующих его системы ценностей, которые складывались в течение нескольких тысячелетий. Прежде всего, они заложены в самой сущности опыта религиозного сознания как культурно-исторического феномена, репрезентирующего самые глубинные интенции культуры, эволюции общества, связанные с утверждением человека в реальности собственного духа, с полаганием духовности как высочайшей возможной сферы проявления человека в «человеческом». В исторически развитой религиозной картине реальности (а религиозная форма сознания, как и любая другая форма духовности, исторически трансформируется) онтологическое положение человека напрямую определяется как взаимоотношение этой абсолютной личности и человека, который именно в этом отношении получает, в свою очередь, собственную форму личности. Ни наука, ни даже философия не дает такого максимально полного и одновременно яркого, эмоционально сильного и выразительного опыта обретения собственной достоверности в мире. Гуманность потому и сформировалась прежде всего именно в религиозных традициях.

Таким образом автор обрисовывает в главе свои исходные позиции для дальнейшего рассмотрения гуманности в разных культурных традициях Востока и Запада.

В главе II - «Гуманность в индо-буддийской культурной традиции» рассматриваются проявления гуманности в самых авторитетных культурных традициях Древней Индии. Результатом почти тысячелетнего соперничества различных учений явилось выдвижение на первый план индуизма, который вобрал в себя многие положения джайнизма и буддизма.

В параграфе 2.1. - « Культура индуизма: абстрактная гуманность «уклонения от страданий» в интересах «социального» человека» автор дает историко-культурную экспозицию, указывая на ведические корни индуизма и его представлений о гуманности-милосердии. Знакомство с Ригведой, отмечается в диссертации, позволяет нам составить представление о моральных обязательствах древних индийцев как по отношению к богам, так по отношению друг к другу. В Ригведе мы находим призыв к милосердию, служащему основанием для помощи нуждающимся. Объектом милосердия здесь является человек («нуждающийся»), который испытывает трудности в удовлетворении своих материальных потребностей. Наряду со словом «нуждающийся», в гимнах Ригведы встречаются выражения «слабый», «просящий подаяние», «страждущий», «пришедший за помощью» и т. д., которые по существу рассматриваются как его синонимы. Веды создали условия для концептуального анализа этических проблем, который содержится в Упанишадах. Этот анализ, опирающийся на понятия сансары, кармы и мокши, связывает милосердие с реализацией высшей цели человека, в качестве которой выступает его освобождение от перерождения.

Характерной чертой индуизма является его направленность на нравственное самосовершенствование человека, живущего в условиях кастового строя, которую ей придают названные понятия.

Будучи неотъемлемой частью философского знания, этика в индуизме связана с проблемой цели жизни человека. Далее автор рассматривает понятия, без которых невозможно понять «гуманные устремления» индийской мысли, стремящейся избавить человека от страданий. Мир сансары согласно индо-буддийским представлениям, обеспечивает эфемерные наслаждения, которые поддерживают в человеке желание рождаться снова и снова ради услаждения своего бренного материального тела. Освобождение от него, связанное с достижением мокши, приносит вечное счастье и умиротворение - предельную, окончательную цель стремлений индивида, понимаемую как избавление от любой изменчивости, перерождений, страданий и превратностей бытия в сансаре. Её синонимами в индуистской литературе считаются затухание скорбей, сверхблаго, бессмертие, исход, свобода, самодовление, предельное блаженство, нестановление вновь и т. п. Достигнув конечной цели своего существования, человек освобождается от сансары и прекращает цикл перевоплощений. С этими идеями связана практика милосердия в индийской культуре: это помощь в достижении освобождения.

Автор описывает историко-культурную обстановку, в рамках которой формировались практики милосердия в Индии. В частности, были отменены жертвоприношения, раньше служившие гарантией избавления от колеса сансары, они стали заменяться медитацией. Добродетельная жизнь, способствующая освобождению, стала включать в себя гуманное отношение к другим.

Совершенно очевидно, считает автор, что эти представления о гуманности принципиально отличаются от западных и лишь только в одном могут быть названы собственно западным понятием – гуманность - в бескорыстном милостивом отношении к окружающим людям. Но это далеко не все, нравственность в системе индуистского мировоззрения отражает социокультурные реалии закрытого общества, в котором имеющееся различие социальных групп - варн и каст - не предполагает развития отдельной личности, есть всецело нравственность целых социальных общностей. Место и роль гуманности в древнеиндусской культурной традиции определяется необходимостью закрепления и поддержания сложившейся кастовой дифференциации общества, при которой отдельный человек не мог быть субъектом автономного нравственного сознания и суверенной мотивировки нравственных поступков.

В параграфе 2.2 - «Гуманность в культурной практике джайнизма и буддизма» автор, рассмотрев в общих чертах учение джайнизма, останавливается на воплощении милосердия как освобождения из «круговоротов» желаний и принципе ненасилия, который представляет для понимания гуманности особый интерес. Этот принцип не просто принадлежит к пяти основным «обетам» джайнизма, он является первым из них, представляет собой одно из важнейших нравственных требований монашеской жизни. Оно трактуется как отказ от причинения прямого или косвенного вреда любому живому существу, даже микроорганизму, сострадание им. Поскольку обеты в джайнизме понимаются буквально и строго, монахи не могут заниматься сельским хозяйством, поскольку оно связано с уничтожением растений, а также убийством в почве насекомых и мелких животных. Опять же, в данном случае нельзя говорить о том, что практика милосердия является опытом личностного роста и выделения из социальной среды.

В отличие от монахов, миряне, простые люди могут начинать с частичного соблюдения принципа ненасилия (малого обета), воздерживаясь от нанесения вреда движущимся живым существам. Соблюдению этого принципа придаётся в джайнизме огромное значение, поскольку он составляет основу правильного поведения, ведущего к достижению освобождения. Поэтому обет ненасилия должен быть адаптирован к различным условиям жизни верующих, хотя он и одинаков для всех них.

Автор подчеркивает, что принцип ненасилия включает в себя не только негативный аспект, связанный с запретом на выполнение определённых действий, но и позитивный, который побуждает людей проявлять на практике сострадательное отношение к нуждающимся, оказывая им всяческую помощь. В Таттвартха-сутре такая помощь (даяние) определяется как «отдача собственности ради милостыни» Она рекомендуется в качестве постоянной практики, поскольку содействует преодолению жадности, которая может быть причиной насилия. Чтобы даяние было чистым, жертвователь должен быть бескорыстным и терпимым.

Переходя к буддизму, автор также кратко освещает его основные идеи. В ходе исторического развития буддизма в нём выделились два основных направления, которые в отечественной буддологии принято называть Хинаяной и Махаяной. Эти направления различаются в целом ряде аспектов, но в параграфе рассмотрен только один - представления об идеальной личности, а также цели буддийского пути в плане освобождения и милосердия. Будучи исключительно монашеской формой буддизма, Хинаяна не стремится к активной миссионерской деятельности и к вовлечению мирян в свои дела. Что касается Махаяны, то для неё идеальной личностью является бодхисатва- человек, отказавшийся от того, чтобы остаться в нирване ради помощи другим людям достичь её. Таким образом, целью буддийского пути в Махаяне является не нирвана, а пробуждение. Двумя существенными признаками бодхисаттвы являются мудрость и сострадание. При этом сострадание понимается как практическое средство, благодаря которому бодхисатва получает возможность помочь живым существам освободиться от пут сансарического круговорота. В качестве образа, символизирующего единство мудрости и сострадания, в махаянской литературе используется птица. Подобно тому как она не может летать на одном крыле, так и состояния Будды невозможно достичь либо при помощи мудрости, либо при помощи сострадания. Мудрость без сострадания пассивна, а сострадание без мудрости слепо.

Рассматривая буддизм, автор отмечает, что исторически он представлен в виде различных направлений, которые зачастую существенно отличаются друг от друга. В то же время существует некий круг идей, которые характерны для всех его направлений. К нему относится, прежде всего, учение о четырёх благородных истинах, приписываемое самому Будде. Автор разделяет точку зрения Е. В. Торчинова, который сравнивает формулировки этих истин с «формулировками врача, ставящего больному диагноз и назначающего лечение»². Действительно, Будда видел своё призвание в том, чтобы исцелить людей от страданий сансары и прописать им лечение, ведущее к оздоровлению, которое определялось им как нирвана.

Автор особо останавливается на характерном для буддизма принципе вегетерианства, который не позволяет питаться за счет убийства живых существ, и достаточно широко обсуждает его, полемизируя с Р.Ф. Капло, написавшем книгу «Диета милосердия. Буддизм и вегетарианство».

Далее речь в параграфе идет о том, что принципы ненасилия и почитания всего живого в обрисованной выше картине выступают «скрепой» самого социального устройства и порядка вещей. Они провозглашают созерцательное отношение к среде обитания (природе и другим людям). Такая гуманность не предполагает индивидуальную активность человека. Она ее просто не знает. И в этом смысле такая гуманность даже отчасти противоречит представлению о нравственности как показателе высокой степени личностного самосознания, свободно опредмечивающегося в деятельности. Понятно, что в восточной культуре нет присущих именно западному миру образцов такого самосознания как нормы и как источника жизненной активности и суверенности. Индо-буддийская гуманность это гуманность без человека как суверенного «центра» отношения ко всему сущему.

В главе III - «Гуманность в культуре Древнего Китая» - автор раскрывает проявления гуманности в двух ее главных религиозно-философских культурных традициях.

В параграфе 3.1. - «Социокультурно «ангажированная» гуманность в конфуцианстве» показано место идей милосердия в этом учении, получивших обстоятельную разработку у Конфуция и его последователей, и выражающих, в конечном счете, фундаментальную особенность китайской культуры - ее субстанциональную стабильность: общество есть не просто одна большая семья во главе с отцом-императором, члены этой семьи, т.е. простые жители, в нравственном правовом отношении признаются словно несовершеннолетними. Отдельный человек в принципе не может обладать в себе критерием или мерой нравственного поведения. В конфуцианстве значимость всеобщего не отрефлектирована в качестве ценностной ориентации личности, представления о должном инкорпорированы в саму структуру социальности и потому в основе гуманности лежит не свободное самосознательное убеждение в необходимости делать добро, а давление социального авторитета (семьи, государства, старших и т.д.).

Гуманность определяет в китайской традиции ситуацию не просто ценностной ориентации механической суммы людей в сообществе империи, но их органическую сопричастность единому центру. Гуманность - это не просто и не столько абстрактная идея или образ идеального социального устройства, это уже реализованный специфический ритуал, ибо в китайском обществе этика неотделима от этикета. Как было отмечено, причина такого совпадения коренится в специфике восточной, китайской традиционности и выражает доминирование «внешних» компонентов человеческого существования (социоструктурных) над «внутренними» (теми, что получили свое яркое развитие в западной культуре и философии). Гуманность, милосердие не есть область рефлексии, она всецело «практична», т.е. ритуальна, прописана, задана. В частности, милосердие является необходимым условием осуществления ритуала. «Если человек не обладает человеколюбием, - обращался Конфуций к своим ученикам, - то как он может соблюдать ритуал?»³. Следовательно, соблюдение ритуала («ли») включает в себя милосердие («жэнь»). Поэтому автор полагает, что этико-антропологической составляющей идеологии Конфуция и его последователей есть социоцентристский субстанционализм, то есть традиционализм, доведенный до максимального воплощения в ритуальности.

Автор выделяет мысль о том, что милосердие выступает как атрибут благородного мужа, («цзюнь цзы») который сочетает в себе идеальные духовно-нравственные качества с правом на высокий социальный статус. Понятие «сяо» означает качество благородного мужа, определяемое, прежде всего, как сыновняя почтительность, благочестие и почитание старшего брата. Таким образом, мы видим, что все это «благородство» есть сила традиции и в этом качестве оно есть основа милосердия.

Наконец, понятие «жэнь» означает основное качество, которое должен воспитать в себе благородный муж. Оно определяется как милосердие, а также гуманность, человечность, доброта и т. д. Милосердие предполагает сдержанность, скромность, доброту, беспристрастие, чувство справедливости, но прежде всего любовь к людям. На вопрос о том, что значит быть милосердным, Конфуций отвечал следующим образом: «Это значит любить людей»⁴. Милосердный человек должен быть лишён эгоистических помыслов, отдавая все силы на благо других.

Гуманность на практическом уровне связана с такими аспектами, как «чжун» и «шу», которые указывают, что нужно делать, живя в обществе, и что не нужно. Интересно, что практическая сторона милосердия отражает в себе общие принципы китайского мировоззрения, его, так сказать, общую космологию и понимание целостной природы универсума. А именно: «чжун» – это середина и в этом качестве она есть чистое положительное начало всего. Добродетельное поведение – это поведение, основанное на принципе «золотой середины». А срединность эта в конечном счете и есть Дао, общий Путь Всего. Но главное даже не это само по себе. Автор подчеркивает, что конфуцианское толкование гуманности, практик милосердия носит преимущественно элитаристский характер. Ведь следование «чжун» и «шу», жизнь в соответствии с Дао в социальном преломлении есть исполнение предписанных социальных ролей.

Гуманность, доброта, благородство связаны со служением обществу, с выполнением своего предписанного долга. Не случайно образ истинного восточного мудреца – это полное спокойствие и безмятежность. Уравновешивающее поведение есть идеал порядочности и бескорыстной любви к миру и людям. Милосердие должно быть сопряжено не просто с желанием добра другому, помощи другому. Сама эта помощь, что очень важно подчеркнуть в данном случае, ближайшим образом прочитывается в конфуцианстве как поиск доброго потенциала, всего хорошего в жизни и деятельности того, кому помогают. А это фактически и означает, что гуманность в обществе есть оборотная сторона скрепленного традицией и авторитетом порядка, ритуала. Гуманность это такое качество, которое полностью противоположно всякому стремлению к разрушению или изменения общественных устоев.

Конфуцианцы в конце концов пришли к выводу, что милосердие, будучи атрибутом Неба, выражает органическую единосущность человека и всего мира. Таким образом, специфика гуманности в конфуцианской традиции на уровне морального сознания и соответствующих социокультурных практик определяется тем ключевым обстоятельством, что китайская культура и само общество, его структура моноцентричны, в них милосердие в действительности направлено на сохранение и сакрализацию традиционного социального устройства.

Рассмотренный в параграфе 3.2. - «Аннигилирующий субстанционализм» даосской гуманности» во многом формируется на основе концепции циклического изменения, ставшей своеобразным «онтологическим» фундаментом даосских представлений о гуманности и милосердии: активность отдельного человека есть лишь пустая суета, нарушающая всеобщий вселенский порядок, в котором все когда-то было и все когда-то будет.

По мнению автора, в отличие от конфуцианства, даосская философия отводит подчиненное место гуманности, понимаемой как некая бескорыстная деятельность, активная помощь нуждающимся и т.п. Но, так же, как и конфуцианство, даосизм (может быть, даже в еще большей степени) выражает собой специфику китайской культуры и классического цивилизационного Востока. Если этико-антропологическая составляющая идеологии Конфуция и его последователей есть социоцентристский субстанционализм, есть традиционализм, доведенный до максимального воплощения в ритуальности, то даосизм в этом смысле можно обозначить как аннигилирующий субстанционализм, то есть как утверждение невозможности утвердить что-либо не во вред общей мировой гармонии и порядку. Это – очень тонкий момент. Если гуманность в понимании Конфуция есть утверждение абсолютного бытия Государства, государственной жизни Поднебесной, то в даосизме высочайшая гуманность (если ее вообще можно называть таким термином) связана с утверждением абсолютного Ничто. Даосская гуманность связана со свободой. Но это свобода от всего, ни для чего, свобода от себя, свобода ускользать и свобода «не быть».

В «Дао дэ цзине» утверждается, что ни Небо, ни совершенномудрый правитель не обладают милосердием. При этом Небо предоставляет возможность жить собственной жизнью всем существам, а совершенномудрый правитель – народу⁵. Жить собственной жизнью - значит жить в соответствии с естественной необходимостью, а не по искусственным правилам, которые устанавливаются обществом. Человек, познавший Дао, осознаёт заключённые в нём качества («дэ»), реализация которых и является его естественной необходимостью. Гуманность предполагает определённые действия, которые могут не соответствовать этой необходимости. Но не все люди живут в соответствии с требованиями Дао. Отсюда утверждение даосизма, что устранение Дао приводит к появлению гуманности⁶. Таким образом, милосердие является деградацией Дао, свидетельствующей об отсутствии гармонии в обществе, которое не осознало ещё свою естественную необходимость.

По мнению автора, даосская духовность, если попытаться западными терминами определить ее этико-антропологическую направленность, определяет естественность как состояние бытийной полноты и нравственного совершенства. Гуманность, следовательно, на мировоззренческом уровне обосновывается как недеяние, т.е. как уход от всякого конструктивного (операционального) воздействия на окружающих людей и природу. Иначе говоря, идея гуманности предстает в виде требования максимально универсализировать отношение человека к миру, т.е. гуманность противоположна принципу социальной избирательности (как в конфуцианстве и буддизме), она более всего проявляется там, где менее всего человеческая жизнь, говоря современным языком, институционализирована. Более того, полагает автор, «гуманитарная помощь» скорее требуется человеку, погруженному в суету мирской социальной реальности. Поэтому даосизм почти полностью исключает такой важный аспект гуманности, как заботливость о ближнем, и о себе самом. Забота для даоса есть свидетельство суетности, пустой и только уводящей человека от Дао.