Г. А. Шрам обретение ада
| Вид материала | Документы |
- Ну, брат, состряпал ты чёрта, 1994.86kb.
- Обретение себя “Соционика, ментология и психология личности” №3/2007 с. 67-77, 390.74kb.
- 24 февраля / 9 января первое (IV) и второе (452) обретение главы; третье обретение, 55.09kb.
- О. М. Волков Мошенничество страховщиков в противопожарном страховании Обзор страхового, 255.86kb.
- В истории вычислительной техники существует множество имён. В их ряду рядом стоят, 55.67kb.
- Реферат до декл пат на кор модель, 20.29kb.
- Пеги Феникс Дабро Элегантное обретение силы. Эволюция сознания, 5156.33kb.
- Гарри Поттер и Орден Ленина, 2273.98kb.
- Історико-медичний музей Буковинського державного медичного університету, 350.17kb.
- «Плутон, поднявшийся из ада», 120.41kb.
Мало кто вообще знал, что в Проклятых Землях уже довольно давно образовался и вовсю действует еще один клан – группировка воинов-наемников, по сути, убийц и охотников за головами, кого за деньги или еще какие-либо способы расчета подряжают на исполнение дел, связанных с устранением неугодных кому-либо людей. За прочие дела брались бродяги, а вот наймиты всегда держали лицо в тени. Подобно японским воинам ниндзя, охотники за головами предпочитали иметь дело с заказчиком сугубо через доверенных лиц, создав хорошо действующую агентурную сеть.
Эти люди никогда не оставались без дела. В Зону часто приходили те, кому не по нутру была жизнь в обычном мире, или же – в доброй половине случаев! – были серьезные конфликты с законом или криминальными структурами. Бандиты всех мастей, сорвиголовы, неудавшиеся политические деятели, бунтари и революционеры. Но кто-то не хотел прощать своего врага и в преследовании останавливаться возле Периметра Зоны. Тогда в ход шли пули, мины, гранаты и ножи наемников. Изредка даже встречались заказы на устранение какого-либо невмерно зарвавшегося чина из военных, для устранения которого «всем миром» скидывались притесненные им вольные бродяги.
В группировку входили отличные профессионалы, имеющие за плечами Чечню, Таджикистан, Грузию, а кое-кто еще и Афган, немало имелось и выходцев из спецшкол КГБ, ФСБ, ГРУ и прочих «веселых» организаций.
Шраму не раз и не два поступали приглашения «быть среди своих», но бродяга упрямо отказывался. Он, как никто другой, знал об обманчивой легкости таких денег, и чем это потом вполне может закончиться. Логично рассуждая, что курочка по зернышку клюет, Шрам предпочитал работу на ученых сомнительной доле киллера.
Насколько знал бродяга, у наемников не существовало четко обозначенного лидера, скорее уж их было несколько крупных банд, во главе каждой стоял свой вожак, и они очень неплохо договаривались друг с другом, когда речь шла об исполнении серьезных заказов и взаимной поддержке любыми средствами, от информации до огневой мощи.
Для Шрама загадкой оставалось лишь то, зачем именно наемникам, серьезной и агрессивной, но поддерживавшей режим секретности группировке понадобилось устраивать эти дикие и нелепые по своей сути нападения на людей «Свободы». Логических выводов могло быть только два: либо идет банальная грызня за территорию, и наемники рассчитывают просто выдавить фрименов с удобной базы, чтобы устроить там свою, либо… Либо за всем этим видно в призрачном тумане лицо генерала Таченко, основателя «Долга», и его непримиримых последователей, решивших свести счеты с ненавистной «Свободой» чужими руками.
Правда, Шрам с большим трудом представлял, в какую сумму могло вылиться «Долгу» исполнение такого заказа, куда должны быть привлечены силы всех банд наймитов. Это же означало развертывание полномасштабной войны, причем весьма длительной и кровопролитной, вербовка осведомителей наподобие того же Щукина, диверсионные акты, внезапные нападения, постоянная слежка за врагом. Неужели анархисты настолько сильно насолили Крылову, что он настолько серьезно за них взялся? Дичь… Но Шрам давно привык к аксиоме: чем более нелепой на первый взгляд кажется версия, тем более достоверной в итоге она и оказывается.
Другой вопрос, что лезть в эти интриги и грызню между мощными кланами было самоубийственно, и добывать информацию об этом бродяга не собирался. Меньше знаешь – крепче спишь. Задавит ли «Долг» «Свободу», или же анархисты в конце концов сломят хребет военизированному детищу Таченко – суть войны от этого все равно не менялась.
Волею судьбы, Шраму довелось быть в одной компании со Слепой Жанной, но это не значило, что у них возникло хоть какое-то общение. Женщина была молчалива, совершенно безэмоциональна и ее лицо, оставшееся открытым под шлемом, вообще ничего не выражало. Шраму доводилось слышать про роботов-андроидов, которых разработали японцы, и теперь активно применял весь цивилизованный мир для тех работ, куда живому человеку лучше было вовсе не соваться. Так вот, снайперша напоминала именно такого киборга.
Как и всегда, снайперская тактика прикрытия огнем атакующих здесь оказывалась весьма эффективной. Мышь со своей СВУ расположился где-то на раскидистом дереве, свешивающемся ветвями над двором завода. Юркий и миниатюрный свободовец настолько ловко взобрался по толстому и бугристому стволу, что не издал ни звука. Стоило признать, что при всем своем бесшабашном анархизме и царившей вольнице, кадры свои «Свобода» подбирать умела.
Бой длился уже минут двадцать. Атакованные со стороны ворот, наемники оказывали ожесточенное сопротивление, грамотно организовав оборону. Иного, в принципе, Шрам и не ждал. Устроив на крыше что-то вроде бруствера из разного хлама, обороняющиеся засели там и время от времени, наметив цель, пускали гранаты из подствольника. Кроме того, на верхушке высоченной кирпичной трубы также засел снайпер, действовавший весьма умело: не одного свободовца он уже прошил своими пулями. Анархисты пытались достать его плотным огнем, но бесполезно – только кирпичное крошево летело в разные стороны.
Шрам заметил мелькнувшую на крыше распластанную фигуру человека в сером комбинезоне, ползком и перекатами пробиравшуюся к краю. Приглядевшись, он увидел, что у наемника за спиной висела длинная труба. Дьявол! Это же одноразовый гранатомет! Только этого не хватало…
Враг добрался до гриба вентиляционной шахты, укрылся за ним и, высунувшись на мгновение, бросил взгляд именно туда, где засели Жанна и Шрам. Сомнений не оставалось: он ведет охоту за снайперами и намеревается ликвидировать их гнездо самым радикальным методом.
-Гранатометчик, - предупредил женщину Шрам.
-Вижу, - коротко ответила она. – Снимешь?
-Сейчас… - бродяга приник к прицелу и, лишь только враг показал себя, уже положив приготовленный к стрельбе гранатомет на плечо, выстрелил.
Ракета, прочертив дымный хвост, криво ушла в сторону и взорвалась в сотне метров правее от места, где засели снайперы. Комья земли и дерна забарабанили по головам и спинам, Жанна чертыхнулась, когда кусок деревяшки звонко цокнул по ее шлему.
Винтовка Мыша, засевшего на дереве, сухо щелкнула, и фигура одного из врагов, некстати высунувшегося из-за укрытия, переломилась пополам, взмахнула руками и упала вниз, на асфальт двора. Но и снайпер противника на трубе не дремал. Блеснул огонек выстрела, долей секунды спустя – вопль, и с дерева кулем рухнул подстреленный свободовец. Дьявол!
-Видишь его? – спросила Жанна сквозь зубы. – Он живой там?
Шрам отполз чуть в сторону и увидел, как Мышь пытается добраться до стены завода и укрыться в мертвой зоне, чтобы стать недосягаемым для врага. Очевидно, одна нога у него совсем не работала, и свободовец кое-как, перекатами, уползал прочь.
-Живой. Ногу ему серьезно зацепило видимо.
-Черт побери. И связи с ним нет, он коммутатор отключил, балбес. Сможешь ему помочь?
-А ты как же? Одна тут останешься?
-Все нормально, - Жанна улыбнулась краем рта. – Будь добр, помоги ему. Истечет кровью.
Шрам кивнул, не зная, увидела ли его женщина, и проворно заскользил по земле туда, где уже лежал, подтянув к себе правую ногу, раненый снайпер.
Мышь тяжело, свистяще дышал, от болевого шока лицо его стало землистым, обильно покрытым потом. Тяжелая вражеская пуля насквозь прошила ему бедро и, похоже, разбила кость выше коленного сустава. К тому же свободовец крепко приложился о землю, когда падал с дерева, и пара ребер у него точно были сломаны.
-Аптечка есть? – спросил его Шрам.
-Нет… Я все оставил, чтобы лезть было легче…
-Балбес, - констатировал бродяга, доставая свой медкомплект. – Ну тогда держись.
Пока рану просто обрабатывали и перевязывали, свободовец кое-как крепился, но когда Шрам, разыскав кусок доски, принялся делать шину и фиксировать перебитую ногу, заорал во весь голос от непереносимой боли. Хорошо, что в грохоте боя крик вряд-ли кто-то услышал.
Когда все процедуры закончились, свободовец откинулся на траву.
-Не умрешь? – спросил его Шрам.
-Хрен вам, - усмехнулся бледными губами Мышь, - Я еще повоняю…
-Вот и молодец. Пистолет хоть есть? Отбиться сможешь, если что?
Мышь похлопал себя по кобуре.
-Вот и хорошо. А я пошел.
-Куда?
-В гости…
Мышь пробормотал что-то про чокнутого беспредельщика, но Шрам уже его не слушал. Он отошел на несколько шагов от стены, потом разбежался и, подпрыгнув, уцепился пальцами за край, потом, используя оставшуюся инерцию толчка, забросил вверх тело. Мгновение – и уже канул вниз, во двор. Наверху, на трубе грохнул выстрел и пуля сколола кусок цемента там, где долю секунды назад мелькнуло человеческое тело.
У основания трубы, высившейся из приземистого бетонного строения, уходившего под землю, виднелась ржавая металлическая лестница. Добраться до нее было для Шрама делом пяти минут, благо, что ему никто не мешал: все враги сейчас ожесточенно обороняли свою территорию от бешено наседающей «Свободы», но было очевидно: этот бой им не выиграть.
Снайпер наверху бродягу не видел, тот уже оказался в мертвой зоне, и уже мог начинать подниматься. Штыри лестницы, забитые в кирпичную кладку, от времени покрылись толстой коростой ржавчины и угрожающе шатались в своих гнездах, но Шрам упорно лез вверх. Пару раз он даже чуть не сорвался, но приобретенные когда-то навыки скалолазания спасали его, и он успевал перехватиться за следующую ступень. Полет вниз с добрых пятнадцати метров спиной на бетон и асфальт ничем хорошим не кончился бы.
Площадка, на которой засел враг, огибала кольцом верх трубы и была еще вдобавок снабжена леерным ограждением, и использовалась в свое время для каких-то технических работ. Шрам предполагал, что его уже ждут, и был немало удивлен, когда безо всяких помех забрался на площадку. На высоте дул сильный ветер, металлическая опора под ногами постоянно покачивалась и скрипела. Бродяга бесшумно пошел вокруг трубы, держа наготове нож.
Снайпер сидел к нему спиной и, являя собой воплощенную беспечность, даже не обернулся, когда Шрам случайно запнулся о торчащий из-под площадки кусок уголка. Мгновением позже бродяга понял, чем враг так увлечен. Глянув вниз, Шрам увидел позицию Жанны как на ладони. Вражеский снайпер умудрился-таки подстеречь идеальную для себя минуту… Женщина неосторожно высунулась из-за укрытия, и сейчас будет убита.
Но раньше, чем винтовка сделала выстрел, мелькнул нож, скользнул снизу под «лифчик» бронежилета стрелка, и одновременно Шрам пинком по прикладу сбил прицел оружия, чтобы покойник даже перед смертью не успел нажать на курок. Труп зарезанного врага тяжело свалился набок, острие клинка пробило сердце. Рухнуть с площадки снайпер не мог бы при всем желании - заблаговременно пристегнулся ремнем монтажника к лееру. Шрам поднес к губам коммуникатор, выбрал частоту рации Жанны:
-Я на позиции. Вражеский снайпер убит. Мы с тобой квиты.
-Что? – переспросила женщина. – Ты о чем?
-Ты спасла меня от собаки, а я тебя – от пули. Впредь осторожнее высовывайся.
-Спасибо, - сказала Жанна после короткого молчания. Быть может, бродяге показалось, но в ее голосе впервые промелькнула теплая нотка…
Собственно, бой уже шел к концу. Шрам перехватил винтовку убитого врага и какое-то время вел огонь по двору. Наемники, не понимая, что их снайпер уже убит, не могли понять, откуда летят сражающие их пули. А пока разбирались, свободовцы перегруппировались, взорвали динамитом кусок стены и пошли на штурм сразу с двух сторон. Шрам успел заметить, как уцелевшие наемники по очереди исчезают в большом круглом люке в асфальте, видимо, ведущим в какой-то подземный коллектор. Бродяга не мешал их отступлению: если они поймут, что им не уйти, будут драться до последнего, а это – новые жертвы...
Минут пять спустя из-под земли грохнул тугой взрыв, все здание завода ощутимо дрогнуло, а из люка вырвался столб огня и дыма. Взорвали за собой туннель, заметая следы. Что ж, на их месте Шрам бы сделал также, чтобы никто не смог выйти на их след. В радиоэфире вообще творилось черт знает что: «Свобода» праздновала победу, матерились и требовали помощи раненые, что-то неразборчивое орал Ашот, а на все это накладывался свист помех. Разобрать что-то вразумительное в этой каше просто не получалось.
Внизу творилась кутерьма. Кто-то вел за руку Жанну, женщина глянула на бродягу, стоявшего на площадке трубы, махнула ему рукой. Несли на носилках ругающегося от боли так, что даже тут было слышно, Мыша, из цехов вытаскивали трупы убитых врагов и их оружие.
…Пора было спускаться, но бродяга не удержался и, встав во весь рост, перевесился через кирпичный борт и заглянул вниз, в зияющее жерло трубы.
Наверное, мало кто из людей получал по голове с размаха невидимым, но всесокрушающим тараном. У бродяги было примерно аналогичное ощущение. Мир вокруг сразу же померк, все звуки исчезли, кроме мерного, размеренного, непередаваемо тяжелого Дыхания Зла. Что-то темное, древнее, жуткое, воплощавшее в себе сконцентрированный демонический ужас таилось там, внизу, и не было того человека, посмевшего безнаказанно глянуть ему в глаза. Сама Зона провела своей рукой по распахнутой душе бродяги.
Шрам не помнил, как он очутился внизу, как спустился по расшатанной лестнице, рискуя сорваться и разбиться в лепешку, как стоял, шатаясь на ватных ногах, посреди двора завода, среди суетящейся толпы празднующих победу свободовцев. В его голове до сих пор пульсировали слова, которые кто-то, на миг глянувший на него из бездны, дохнувший Злом, вложил в его сознание:
«Иди ко мне… Ты обретешь то, что заслуживаешь…»
-Видишь дерево? – спросил Тайга, показав грязным узловатым пальцем на здоровенный ствол, лишенный листьев и веток, криво торчащий из земли. – Нам туда.
-Но… Там же опасно! – искренне возмутился Комаров, уже совершенно не понимая логики спятившего, как ему уже казалось, проводника. – Детектор фиксирует аномалию «разрядник». Ни один человеческий организм не выдержит удара током в несколько миллионов вольт.
-Ложись и ползи, душа твоя чернильная! – рявкнул Тайга и, показывая пример, распластался на сухой, жесткой траве.
Комарову ничего не оставалось сделать, кроме как подчиниться. Все бы ничего, да вот беда: годы кабинетной жизни и почти полное отсутствие физических нагрузок тяжелее ходьбы на пару километров или перетаскивания контейнера с образцами практически атрофировали его мышцы. Да что там говорить, Комаров не раз смеялся в кругу своих коллег над грубыми, как казалось ученым, солдатами, тратящими время на занятия гантелями, штангой, рукопашным боем и упражнения на турнике. По идее, небольшой спортзал был оборудован и для научного состава комплекса, но востребован он оказался почему-то лишь у охраны.
И вот теперь, угодив в соответствующие условия, Комаров с немалой досадой сознавал, что самый слабый из солдат теперь оказался бы в десятки раз способнее к выживанию, чем он, Геннадий Петрович, обладатель уймы знаний и автор десятка ценных открытий. «Когда говорят пушки, музы молчат» - всплыла в памяти поговорка.
Иван Тайга, несмотря на свое довольно грузное и какое-то угловатое телосложение, полз вперед с удивительным проворством и легкостью, таща при этом оружие и увесистый рюкзак. Комаров же уже через десяток метров дышал как загнанная лошадь, обливаясь потом, а автомат так неудобно елозил по спине, периодически поддавая стволом по затылку, что скоро появилось неумолимое желание просто снять оружие и выбросить к чертовой матери.
Дальше трава уже не росла, обнажив потрескавшуюся, сухую, бесплодную почву, тревожно шуршавшую и спрессованную, как от воздействия гравиконцентрата. А может, он и был тут когда-то, десяток Выбросов назад. Помнится, кто-то из ученых уже делал смелое предположение об эволюции ловушек и перерождении одна в другую. Только вот как гравитационная аномалия в итоге трансформировалась в энергетическую?
Комаров задумался так глубоко, что не заметил, как отстал от Ивана, сбился с курса и вскоре пополз совсем в другую сторону. Опомнился ученый лишь тогда, когда под животом зачавкала грязь, руки и ноги заскользили, а в нос ударил отвратительный запах.
-Твою мать! – заорал Комаров, ощутив жжение на коже, как от струи кипятка.
Он закрутился на земле, спешно выползая из жижи, почти сойдя с ума от боли в ладонях и запястьях, извиваясь раздавленным червем. По лицу ползли тяжелые струи горячего, жирного пота, но Комаров их не чувствовал, а когда они затекали в глаза, то он уже не знал, отчего слепнет: от страха, боли, или у него вообще нет уже этих самых глаз, а мир вокруг – всего лишь последняя картинка, запечатленная отказывавшимся верить в непоправимое мозгом.
Комаров даже не почувствовал, как чья-то сильная рука сгребла его за плечо и потащила прочь из вонючей, невыносимо жгучей грязи, выволакивала из крутого кипятка, шпарящего даже сквозь одежду. Хотелось закричать, но все звуки вязли в онемевшем, пересохшем горле, выдавливающим лишь хрип почти задушенного висельника…
Когда Комаров пришел в себя, он обнаружил, что лежит навзничь на пригорке, а ему на лицо сосредоточенно льют тонкой струйкой прохладную воду. Ученый рефлекторно мотнул головой и закашлялся, перед глазами хороводом заплясали круги, а тело отозвалось тупой, мучительной болью в рассаженных коленях, истертых о землю локтях и ободранных ладонях.
Силуэт склонившегося над ним человека материализовался в фигуру Ивана Тайги, уже убиравшего обратно в рюкзак его же, Комарова, фляжку. Вот ведь дьявол, не пожелал свою воду тратить, в чужие запасы полез. Практичный дядя, нечего сказать. Но возмущаться по этому поводу Комаров, естественно, не стал, а предпочел обратить внимание на то, что осталось у него, как он уже заранее приготовился, кистей рук после соприкосновения с грязью.
Геннадий Петрович был готов увидеть все, что угодно: торчащие из обугленной плоти кости, жуткие ожоги, отслоившееся мясо, или вообще лохмотья, но только не это. Руки остались совершенно нормальными руками, и даже не покраснели, рукава были покрыты обыкновенной коркой вполне обычной глинистой грязи, которая почти ничем, кроме влаги и земли, не пахла. Комаров рывком сел и изумленно вытаращился на свои отлично шевелящиеся пальцы.
-Ч-ч-что эт-т-то б-б-было? – промямлил он.
-Эх ты, - ответил ему Тайга, - Ученая голова, а не знаешь.
-Правда не знаю. Ни разу с таким не сталкивался.
-«Напугайка» это. Не слышал?
-Нет… Расскажите поподробнее, будьте добры?
-Да хрен ее знает, что она такое, вроде бы даже и не ловушка… Короче, такая пакость, что тот, кто в нее залазит, начинает себе всякие ужасы придумывать. Точнее, они уже у него в голове есть, а «напугайка» просто переводит их в ощущения. Тебе, например, что чувствовалось?
-То, что грязь жутко воняет и жжется, как кислота.
-Вот видишь, ты просто залез руками в обычную грязь, и тут же решил, будто она непременно должна тебя обжечь, хотя это просто песок, глина и вода, и ничего больше. А «напугайка» сразу заставила тебя поверить, что это все на самом деле. Представь ты, к примеру, что ты угодил в снег – и трясся бы от холода, пока не выбрался.
-А если бы представил чудовище?
-В штаны бы наклал, - заверил Тайга. – Или от разрыва сердца помер. Никто так человека напугать не может, как он сам. Ты вот внушил себе, что раз ты в Зоне – тут одни гадости и могут происходить, вместо воды кислота, камни взрываются, деревья кусаются и так далее. Вот и притягиваешь к себе беды. Зона слышит тебя, понимаешь? Вот ночью излома послала… Не появись я вовремя – он бы тобой славно покушал. Ты вон какой, мягонький, тепленький!
-Вы это, потише! – насупился Комаров, вовсе не обрадованный перспективой быть обрисованным по аналогии с молочным поросенком, - Я же не толстый, в конце концов.
-Зато жопу отрастил, как у бабы, - сплюнул Иван, - В своей лаборатории сидел, вот и досиделся. Ладно, хорош трепаться, пошли…
Комаров молча встал, одновременно радуясь присутствию у себя всех конечностей и органов, и негодуя столь, по его мнению, хамскому с ним обращению. Впрочем, Иван ведь спас его, и неизвестно, что могло еще придти в голову насмерть перепуганному человеку, убиваемому своим же собственным распаленным разумом. Надо же, «напугайка» какая-то выискалась. Ведь никто ему ни о чем подобном даже близко не упоминал, а ведь все ловушки и аномалии прилежно фиксировались, изучались, фотографировались, обмерялись и даже пытались подвергаться классификации.
А сколько неизведанного Зона еще таит в себе, не торопясь делиться тайнами с людьми? Только ей это и известно. Скорее всего, она не стоит на месте, постоянно развиваясь, можно сказать, эволюционируя, приобретая что-то новое, и отторгая старое, отжившее. Вот, к примеру, были такие твари, как гигантские слизни, плоские, как лепешки, нелепые, бесформенные, вяло шевелящиеся куски протоплазмы величиной с большое одеяло, исторгающие зловонную и едкую слизь. Где они теперь? Нету, вымерли все. Взамен появились новые, чуть ли не каждый новый образец фауны и флоры уже хоть немного, да отличается от предыдущих. Вот тебе и эволюция! Чарльз Дарвин в очередной раз мог бы улыбнуться в гробу, сознавая подтверждение теорий.
Природа даже тут, искалеченная и изнасилованная торжеством прогресса человеческой науки и техники продолжала оставаться собой, действуя по собственному усмотрению так, как и было миллионы лет подряд. Комаров долго и часто задумывался над этим.