Geum.ru

Вертится колесо времени, раскручивается клубок событий, тысячелетия человеческой истории полны грандиозными деяниями, могучими движениями армий и народов

Вид материалаДокументы

Содержание


100 Великих узников
Вед1шиш1ужасдь1ймаркиз де cajl
100 Великих узников
Кунтовщикхуже пугачева
100 Великих узников
Узники "нумерной" казармы
Узники "нумерной" казармы
100 Великих узников
Подобный материал:
1   ...   37   38   39   40   41   42   43   44   ...   68

со шпанскими мушками". В марсельскую полицию обратилась одна из девиц,

заявившая, что маркиз хотел отравить ее и подружек конфетами и принуждал их к

содомскому греху. Такие конфеты считались возбуждающим средством, и употребление

их в сексуальных развлечениях не считалось преступным. Однако снадобье это было

тем не менее ядовито и действие его напоминало действие мышьяка. Де Сад, конечно

же, не хотел отравить девушек, но явно ошибся в дозах, когда готовил

возбуждающее средство... За это преступление парламент Прованса приговорил де

Сада к смертной казни через обезглавливание и последующее сожжение трупа. Но ему

удалось бежать из-под стражи и улизнуть в Сардинию, причем не одному, а с родной

сестрой жены. С того момента в его жизни не было более лютого и беспощадного

врага, чем теща - президентша Монтрель. Она добилась от сардинского короля,

чтобы де Сада арестовали и заточили в крепость Миолан...*

Маркиза де Сад организовала мужу побег, но иллюзии по поводу его возвращения в

лоно семьи вскоре развеялись. Маркиз долго скитался, меняя города и жилища,

чтобы сбить преследователей со следа, но это вовсе не означало, что он

утихомирился и стал вести порядочный образ жизни. Слухи о его сексуальных

бесчинствах доходили до Франции, где президентша Монтрель тем временем

заручилась тайным королевским указом на арест зятя. Как только маркиз оказался

на родной земле, он тут же был арестован, и в 1777 году за ним надолго закрылись

тюремные ворота Венсена.

В тюрьму узников доставляли обычно по ночам, чтобы не привлекать внимания. В

камере помещались кровать, два соломенных (или деревянных) стула, грязный

засаленный стол, на котором стояла кружка. Перед помещением в камеру

заключенного обыскивали, отбирали драгоценные вещи и все, что могло послужить

орудием для самоубийства. В Венсене, как и в других тюрьмах Франции, питание

заключенных давало простор для всякого рода злоупотреблений: кислое вино, тухлая

говядина, гнилые овощи и по четвергам - пироги, почти всегда непропеченные.

Наказанных карцером вообще лишали пищи, и потому комендант отправлял туда своих

подопечных по малейшему поводу. Говорили, что

* Подробнее о пребывании маркиза де Сада в этой крепости можно прочитать в книге

"100 великих замков"

326

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

комендант кормит заключенных только потому, что их смерть ему невыгодна.

Как только де Сад попал в тюрьму, он стал жаловаться, и без перерыва жаловался

много лет. Он надеялся, что его вскоре освободят, и жена своими письмами

поддерживала эту надежду. Но результаты дела оказались далеко не теми, на

которые рассчитывали маркиз и его супруга. Тогда де Сад бежал и укрылся в своем

замке Лакост. Однако он не мог сдерживать себя даже в мелочах и потому прятался

так неосторожно, что полиция Прованса вскоре узнала о его местопребывании. В

апреле 1779 года маркиза вновь водворили в Венсен.

Родные стали хлопотать о его освобождении, но безуспешно, и ярость де Сада

приобрела признаки душевной болезни. Заключенный большую часть времени проводил

в писании писем и чтении, и камера его представляла собой целую библиотеку. Тут

были и легкие романы, и театральные пьесы, и описания путешествий, и трактаты о

нравственности, и историко-философские труды. Считая себя жертвой монархической

власти, де Сад интересовался также правовыми науками.

В последний день февраля 1784 года де Сада перевели в Бастилию и поместили в

камеру, которая находилась на втором этаже башни, по иронии судьбы называвшейся

"Свобода". Строгость тюремных правил, видимо, по ходатайству семьи, для него

была несколько смягчена. После многочисленных просьб маркизу разрешили проводить

по утрам один час на крыше; через полтора месяца пребывания в тюрьме ему

дозволили пользоваться за завтраком и обедом ножом, который он потом должен был

отдавать тюремщику. От малоподвижности маркиз растолстел, стал страдать

глазами... Тяжелее всего ему было подчиняться стражникам, которые были для него

воплощением "торжествующей глупости". Заключение повлияло и на умственные

способности де Сада. Постоянное возбуждение, в котором он находился, быстро вело

его к сумасшествию, которое началось еще в Венсене. С маниакальной страстью

маркиз стал предаваться мистическим вычислениям и комбинациям, по складам читал

все письма, которые ему приходили, и в количестве букв и слогов старался

отыскать тайну своего будущего.

В июле 1789 года парижане готовились к штурму Бастилии. Маркиз де Сад из окна

своей камеры криками подбадривал их и призывал к более активным действиям. Его

срочно перевели в Шара-тон - приют для душевнобольных, куда помещали и

"государственных сумасшедших", которым приписывали умственное расстройство

только за то, что они своим поведением беспокоили власти. Но маркиз де Сад

первое время был даже доволен своим пребыванием в больнице, надеясь, что

пробудет здесь недолго

ВЕД1ШИШ1УЖАСДЬ1ЙМАРКИЗ ДЕ CAJL

327

Новые власти отменили королевские указы, и в неразберихе того времени де Сад

действительно вскоре вышел из Шаратона раздраженным и ожесточенным вольнолюбием:

старый режим покарал его, и он объявил себя врагом его. Однако он и здесь

остался верен себе: с увлечением кинувшись в водоворот революции, он в одном из

своих трактатов, например, с политической точки зрения давал обоснование...

кровосмешению: "Опасен ли инцест? Без всякого сомнения, нет; он расширяет

семейные связи и, следовательно, делает любовь граждан к родине более активной".

Маркиз не скрывал своего презрения к якобинцам, но был за конституцию, которая

охраняла бы права: "Я желаю, чтобы дворянству был возвращен его блеск, ибо

утрата этого блеска ничего хорошего не даст. Я желаю, чтобы во главе нации стоял

король". Поэтому нет ничего удивительного, что он снова угодил за решетку. Имя

де Сада попало в список претендентов на гильотину, но его переводили из тюрьмы в

тюрьму, и он избежал столь страшной участи. Потом произошел термидорианский

переворот, и де Сад снова оказался на свободе. Однако в августе 1800 года

полиция конфисковала за порнографию его роман "Преуспеяние порока", но это не

стало для маркиза предостережением: следующей весной его вновь арестовали,

обвинив в сочинительстве безнравственных произведений. После пребывания в

нескольких тюрьмах в конце апреля 1803 года де Сад снова оказался в Шарато-не -

будто бы за пасквиль, направленный против Жозефины Бо-гарне (первой жены

Наполеона Бонапарта) и ее подруг.

По одной из версий, в Шаратон маркиз прибыл крепким стариком, с представительной

внешностью и красивыми белыми волосами; старческой немощи в нем не замечалось.

Он был любезен и чрезвычайно вежлив, но при всяком обращении к нему изры-гал

своим мягким голосом поток грязных ругательств. Как больной, де Сад пользовался

относительной свободой, которую употребил на то, чтобы учить окружающих

безнравственности, например, во время прогулок рисовал на песке двора

непристойные фигуры. Ройе-Коляр, один из самых выдающихся психиатров Шаратона,

не считал маркиза душевнобольным и настоятельно требовал удалить его из

больницы. В своих докладах он не раз указывал на чрезвычайно вредное влияние,

которое маркиз оказывал на настоящих больных.

Его единственная болезнь - порок, но от этой болезни его невозможно вылечить в

учреждении, предназначенном для врачевания душевнобольных. Необходимо, чтобы

этот субъект был заключен в более строгую обстановку... оградить других от его

безобразий и удалить от него самого все, что может возбуждать и поддерживать его

гнусные страсти.

В Шаратоне де Сад пробыл 14 лет и умер 2 декабря 1814 года.

328

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

БУНТОВЩИК ХУЖЕ ПУГАЧЕВА

В июне 1790 года по Санкт-Петербургу распространялись слухи, будто на Невском

проспекте, в лавке купца Зотова, продается предерзкая книга, в которой царям

грозят плахою. Имя сочинителя на книге не было указано, но на последней странице

значилось, что напечатана она с разрешения Управы благочиния. Вскоре слухи о

книге достигли ушей Екатерины II, а потом чья-то услужливая рука положила

крамольное произведение на стол императрицы. Во дворец срочно был вызван

петербургский обер-полицмейстер Н. Рылеев - председатель провинившейся Управы

благочиния.

Узнав в чем дело, обер-полицмейстер повалился императрице в ноги, плакал и

клялся, что разрешил печатать окаянную книжку по одной только глупости своей, а

сам он ее не читал, поверив в невинность названия. Его отпустили с миром,

повелев во что бы то ни стало разыскать сочинителя.

И вот 30 июня 1790 года в загородный дом управляющего Петербургской портовой

таможней А.Н. Радищева явился полицейский офицер с ордером на арест. Но еще

накануне писатель велел своему дворовому человеку сжечь все оставшиеся

экземпляры книги, вместе с которыми в огонь полетело множество других бумаг.

Писатель хотел было даже бежать, до пограничного города Риги - рукой подать, а

там ищи ветра в поле... Но тогда домашних истерзают допросами, так что уж лучше

самому за все отвечать.

Еще когда в Петербурге образовалось "Общество друзей словесных наук", А.Н.

Радищев стал активным его членом. В журнале "Беседующий гражданин", издаваемом

этим обществом, была напечатана "Беседа о том, что есть сын Отечества", в

которой он проводил мысль о том, что сыном отечества не может считаться тот, кто

угнетает себе подобных. Самые страстные строки этой "Беседы" были посвящены

тяжелому положению крестьян, и автор подчеркивал, что путем коварства и насилия

они доведены до положения тяглового скота, угнетены, унижены и презрены. Труд

их, нечеловечески тяжелый, бессмыслен, потому что приносит пользу не

государству, а мучителям-помещикам Конец своим страданиям крестьяне видят только

в смерти, которую считают избавительницей. Эта небольшая статья

КУНТОВЩИКХУЖЕ ПУГАЧЕВА

329

Радищев А Н

и стала прологом к знаменитому "Путешествию из Петербурга в Москву", над которым

А.Н. Радищев работал целых 10 лет.

В каждой строчке этого произведения безжалостно обнажались противоречия между

показным благоденствием и жестокой действительностью. Версту за верстой, станцию

за станцией проезжает путешественник, и везде перед его глазами встает темный

мир крепостников и бесправный, угнетенный народ, непосильно работающий, но

живущий в непросветной нищете. Какой бы области жизни ни коснулся А.Н. Радищев,

всюду он видит поругание "священного имени закона". Все, что слышал писатель в

детстве о жестокостях помещиков и с чем познакомился, работая в Сенате, - весь

опыт своей жизни А.Н. Радищев вложил в свою книгу, осмелившись заявить о позоре

и вреде крепостного права. В конце мая 1790 года "Путешествие из Петербурга в

Москву" вышло из печати, и одной из первых его читательниц стала императрица

Екатерина П. Негодованию ее не было предела. Над Францией реяли революционные

знамена, голодный народ поднялся против своих правителей, пала Бастилия... А тут

еще эта книга, зараженная "французским заблуждением и непочтением к властям",

прямо призывает к крестьянскому бунту. И императрица решила расправиться с

автором, чтобы другим было неповадно. Она приказала арестовать А.Н. Радищева и

посадить его в Петропавловскую крепость, а крамольное произведение сжечь. В

указе о предании автора "Путешествия из Петербурга в Москву" суду Уголовной

папаты разгневанная императрица писала, что его книга наполнена

самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный, умаляющими

должное к властям уважение; стремящимися к тому, чтоб произвестъ в народе

негодование противу начальников и начальства, наконец, оскорбительными

изражениями противу сана и власти царской.

Екатерину II особенно беспокоил вопрос, не имел ли автор "сообщников к

произведению намерений, в сей книге изображенных". Чтобы сильнее покарать

дерзкого писателя, императрица поручила вести следствие СИ. Шешковскому - одному

из самых страшных мастеров сыскного дела, известному своей свирепостью. Карьера

его началась с успехов, достигнутых им "допросами с пристрастием". Он "питал

пристрастие к батогам, плетям и розгам", и во время допросов одно из его

излюбленных средств было таким: хватит допрашиваемого палкой под самым

подбородком так, что у того зубы трещат, а иногда и выскакивают... Как уж тут не

признаться? К концу 1780-х годов СИ. Шешковский был полным хозяином

политического сыска в России, и А.С. Пушкин назвал его "домашним палачом

Екатерины II". За долгие годы службы волю императрицы СИ. Шешковский научился

чуять, как

330

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

собака, и очень гордился этим. Под портретом Екатерины II, который висел у него

в кабинете, велел написать: "Сей портрет Величества есть вклад верного ее пса

Степана Шешковского".

Узнав о том, что ему предстоит встреча с таким следователем, А.Н. Радищев упал в

обморок. Впрочем, можно сказать, что следствием по делу писателя руководила сама

Екатерина II, поэтому оно велось необычайно быстро - всего шесть дней (с 6 по 11

июля 1790 года). Для допросов была установлена определенная система: сначала

А.Н. Радищев давал показания устно, потом ему вручались "вопросные пункты",

сформулированные самой императрицей, на которые узник должен был давать

письменные ответы. СИ. Шешковский вызывал арестанта на допросы в самое разное

время, а когда сам уходил спать, заставлял А.Н. Радищева под наблюдением

дежурного офицера писать бесконечные дополнения к ранее написанному.

Никто из близких не знал, где именно его заточили, так как в то время в крепости

было два места, где содержали узников, - Иоанновский и Алексеевский равелины.

А.Н. Радищев находился на положении "секретного арестанта": никто не знал

причины его заточения - ни доставивший его подполковник, ни комендант крепости,

ни тем более стража. Вся власть над узником принадлежала СИ. Шешковскому,

который к допросу А. Н. Радищева приступил сразу же.

Судебное разбирательство велось при закрытых дверях. Крамольное "Путешествие"

читали вслух, и в это время даже канцелярские служащие в зал не допускались. Во

время следствия узник уклонялся от прямых ответов на главные вопросы императрицы

Например, Екатерина II настойчиво допытывалась, зачем он написал свою книгу - не

с целью ли сделать "возмущение"? На это А.Н. Радищев отвечал, что никогда не

имел подобного намерения, Францию в пример не брал, а о царях писал только о

тех, которые в истории известны своими дурными поступками. Что же касается

помещиков, то между ними тоже есть "уроды., которые, отступая от правил

честности и благонравия, делают иногда предосудительные деяния... Сим своим

писанием думал дурного сорта людей от таких гнусных поступков отвратить".

На многие вопросы А.Н. Радищев вообще давал туманные ответы, но СИ. Шешковский

излюбленных мер своих к нему во время допроса не применял. Родственники писателя

"ежедневно посылали гостинцы" следователю, благодаря чему узник и не подвергся

пытке. Но все время следствия и суда писатель испытывал тяжелейшие переживания -

и от допросов СИ. Шешковского, и от одиночного заключения, так как было

предписано "никого к нему не допускать". Под влиянием горьких раздумий о

неизбежности смертной казни он составил завещание. И действительно

УЗНИКИ "НУМЕРНОЙ" КАЗАРМЫ,

331

Уголовная палата, Сенат и Государственный совет вынесли А.Н. Радищеву смертный

приговор, но императрица заменила его ссылкой в Сибирь на 10 лет. Писателя

заковали в кандалы и отправили за 7000 верст от Санкт-Петербурга - в далекий

Илимский острог. Только после смерти Екатерины II вступивший на престол

император Павел I разрешил ему вернуться из изгнания.

УЗНИКИ "НУМЕРНОЙ" КАЗАРМЫ

С самого основания Шлиссельбургской крепости ее заботливо и последовательно

старались превратить в тюремную могилу. Но сначала тюремных зданий в ней не

было, и для заключения узников стали использовать постройки другого назначения -

деревянные дома А.Д. Меншикова и "Государев двор" Петра I, а также солдатскую

(или "нумерную") казарму.

Двухэтажная казарма занимала площадь в 170 кв. метров у северной крепостной

стены - между Государевой и Светличной башнями. Снаружи к ней примыкала галерея

с открытой аркадой (высотой около 6 м), а перед ней протекал широкий канал,

который начинался ото рва цитадели и уходил в Неву. Здание "нумерной" казармы

состояло из двенадцати жилых помещений и пяти сеней, расположенных в ряд.

Узниками казармы в разное время были князья М.В. и В.Л. Долгорукие, Д.М.

Голицын, курляндский герцог Э.И. Бирон, несчастный император Иоанн Антонович и

многие другие. В 1791 году сюда заточили чеченского шейха Мансура - предводителя

восстания середины 1780-х годов на Северном Кавказе. Родился он в семье бедного

крестьянина, но уже с юношеских лет завоевал авторитет и уважение горцев своим

нравственным поведением и глубокой набожностью. Крестьяне из разных селений

приходили послушать его поучения и наставления, в которых он осуждал пьянство,

воровство, разбой и другие пороки и призывал правоверных исполнять заповеди

Корана.

Влиятельные муллы и богословы Чечни поощряли проповеди Мансура ив 1783 году в

знак уважения назвали его шейхом, что значит "старец" или "законник". А потом

шейх Мансур оказался во главе стихийных крестьянских волнений, и это было не

случайно. Идеи, которые он проповедовал (равенство всех людей перед Богом, право

на владение землей и

Шлиссельбургская крепость Рисунок XVIII в

332

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

УЗНИКИ "НУМЕРНОЙ" КАЗАРМЫ

333

др.), находили отклик в среде задавленных нужной и лишениями крестьян,

притесняемых и местными феодалами, и царскими чиновниками.

Русское командование на Кавказе обеспокоилось начавшимися в Чечне волнениями и

приказало всем начальникам пограничных округов постоянно быть в боевой

готовности. Для борьбы с шейхом Мансуром и его сторонниками направили опытного

полководца де Пиери, чтобы он разгромил лагерь восставших - село Алды - и взял в

плен их предводителя. К селу подошел двухтысячный отряд и окружил его со всех

сторон. Видя неравенство сил, восставшие предложили заключить мир, но де Пиери

отклонил их предложение, сжег село и углубился со своим отрядом в лес. Здесь уже

его самого окружили повстанцы и в коротком, но жестоком бою уничтожили и сам

отряд, и его командира.

После столь значительного успеха к восставшим стали присоединяться жители

Дагестана, Кабарды и Черкессии, которые провозгласили шейха Мансура имамом Чечни

и Дагестана, то есть светским и духовным правителем. Летом и осенью 1785 года

отряды Мансура пытались захватить важную стратегическую крепость Кизляр, но

безуспешно. Неудачным был и следующий год, что вызвало усталость горцев, которые

требовали конкретных действий. Движение их постепенно пошло на убыль, зато оно

стало разгораться среди закубанских народов, и шейх Мансур возглавил их борьбу.

В 1787 году начался новый этап Русско-турецкой войны, и, воспользовавшись этим,

восставшие развернули решительные боевые действия против царских войск. После

одной неудачной вылазки шейх Мансур ушел со своим отрядом в турецкую крепость

Анапу, но в 1791 году русские войска штурмом взяли ее, пленив и шейха Мансура, и

начальника крепости Мустафу-пашу, которые хотели взорвать пороховой склад.

Шейха Мансура отправили в Петербург и в середине октября 1791 года заключили в

Шлиссельбургскую крепость, где его допрашивал СИ. Шешковский - начальник Тайной

канцелярии. Посадили его в "нумер 11" нижнего этажа казармы - "под крепкий