Б. Н. Ельцина российская  академия  государственной службы при  президенте  российской  федерации кафедра истории российской государственности С Т Е Н О Г р а м м А методологического семинар

Вид материала

Семинар

Содержание Барсенков а.с. Пихоя р.г. Корнилов в.с. Кондакова Н.И. Зезина м.р. Пихоя р.г.

Подобный материал:

• Деятельность русской православной церкви на аляске в 1741 1867, 400.92kb.
• Президенте Российской Федерации». автореферат размещен на Интернет сайте фгоу впо «Российская, 370.77kb.
• Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального, 92.05kb.
• Российские предприниматели в государственной думе (1906-1917 гг.), 353.54kb.
• Программа 26-27 апреля 2007 г. Москва Открытие съезда: 26 апреля в 10 -00 в Российской, 309.68kb.
• Конференция проводится 1 декабря 2011 г на международно-правовом факультете Воронежского, 70.98kb.
• Конференция проводится 14 апреля 2011 г на международно-правовом факультете Воронежского, 75.99kb.
• Президенте Российской Федерации» дальневосточный институт утверждаю зам директора, 96.38kb.
• Президенте Российской Федерации» дальневосточный институт утверждаю зам директора, 68.05kb.
• Президенте Российской Федерации» дальневосточный институт утверждаю зам директора, 99.15kb.

(Смех в зале). Меня лично такие надписи очень обижают, поскольку это подрывает престиж нашей науки, хотя в данном случае и литератор, и публицист пытаются опереться именно на престиж истории как профессиональной науки.

Поэтому, когда мы спорим, надо или не надо изучать современность, историческое это поле или не историческое, я отвечаю: если не мы, то кто? У нас что-то может получиться не очень совершенно, но это всё равно будет лучше, чем это сделают другие. Хотя бы уже из этих соображений, историки, на мой взгляд, заниматься современностью обязаны.

По поводу междисциплинарных подходов и дискуссий. Мне очень нравится мысль, которую сформулировал Гаджиев Камо. Он очень хорошо сказал о том, что все общественные науки – это науки-перекрестки. Мы не можем работать без опоры, скажем, на данные социологии, если брать современность, мы без экономистов не обойдемся, мы без политологов тоже никуда, в общем-то, не денемся, без социальных философов тоже. Историку, который занимается современностью надо очень многое прочитать, и многого просто не успеваешь сделать.

Наша наука – это наука, которая должна, по определению, выявлять степень воздействия тех или иных факторов на текущие события, она просто обязана учитывать данные всех наук и пытаться выявить, что было важнее на том или ином этапе – либо какое-то политическое событие, либо экономические процессы, либо переворот в общественном сознании, или что-то другое. Изучая современную историю, на мой взгляд, очень важно для периодизации выявлять две вещи. Это процессы и события.

Когда мы говорим о процессах, мы должны заглядывать относительно далеко в прошлое, а когда речь идет о событиях, мы анализируем то, что находится ближе к нам, то, что было на наших глазах и в нашей памяти. По опыту чтения курса лекций по истории современной России, я могу сказать, что если начинать с 1992 года, мы ничего не поймем. По крайней мере, треть или четверть курса я даю по предшествующему периоду, иначе мы просто в современность не «въедем». Безусловно, 1991 год дата рубежная, но и до 1991 года нужно брать, и заходить настолько далеко, насколько это поможет осознать те процессы, которые привели к 1991 году.

90-е годы мы тоже должны изучать и в контексте процессов и отдельных событий. Когда система находится в состоянии неравновесия, там и роль личности имеет значение, и ситуация. Все воздействует на исторический процесс, но характеризует и его событийную сторону. Соотношение двух этих вещей – процессов и событий, на мой взгляд, очень важно при изучении современной истории.

И последнее, о чем я хочу сказать. Здесь прозвучала мысль о том, что «нет у революции начала, нет у революции конца», т.е. очень трудно поставить точку при анализе процессов современности. Я думаю, что в силу специфики нашей науки мы точку должны учиться ставить, и, признавая, что процесс не завершен, всё-таки изучать его в каких-то хронологических рамках.

Если смотреть на диссертации, которые сейчас защищаются по 90-м годам, в них точка ставится – на 1999 - 2000 гг. Требовать от людей доводить анализ до сегодняшнего дня трудно, потому что источниковая база находится в состоянии формирования. По крайней мере, с расстояния в 5, 6, 7 лет можно заниматься историческим исследованием.

из зала

Каковы хронологические рамки курса, который Вы читаете?

БАРСЕНКОВ А.С.

Формально курс начинается с 21 декабря 1991 года, но фактически я трачу треть на предыдущий период. Одну лекцию я даю по догорбачевскому периоду, и 4-5-ю по второй половине 80-х.

ПИХОЯ Р.Г.

Профессор Чернобаев.

ЧЕРНОБАЕВ А.А.

Учитывая, что мы работаем уже более двух часов, постараюсь тезисно. По очень многим проблемам хотелось бы и пообстоятельнее высказаться, но это у нас первый методологический семинар и к этим проблемам мы будем еще неоднократно возвращаться.

В одном из выступлений, по-моему, у Василия Васильевича, прозвучало, что и докладчик, и его оппонент выступили как сиамские близнецы. Но в порядке оппонирования хотелось бы на некоторые сюжеты обратить внимание. Андрей Константинович говорил, что все общественные науки, в том числе и занимавшиеся современностью, и политология, и история, и философия, и социология, не могли предвидеть распада СССР. В стенах этого здания, когда оно еще было Академией общественных наук при ЦК КПСС, в спецхранах хранились бюллетени, где очень много было такого рода информации. Конечно, никто не называл август 1991 года или начало 1992 года, но, во всяком случае, те, кого мы называли нашими идеологическими противниками, высказывали прогнозы, исходя и из политического, социального и экономического состояния СССР

Я это к чему, собственно, говорю. К тому, что (это, правда, прозвучало у Андрея Константиновича), речь следует вести в ракурсе не только нашей отечественной историографии, а более широко. Профессор Шилов ставил вопрос, о том, чтобы мы не сузили подход к периодизации истории. Да, мы занимаемся современной историей, прежде всего, России. Но когда речь идет о понятиях как таковых, о критериях периодизации и т.д., то надо, наверное, выходить на другой уровень, иначе мы многого не поймем. Критерии и понятия имеют более широкое значение и выходят за рамки нашей национальной истории.

Здесь у нас вроде никакого спора нет. Только что мы услышали, что в Московском университете уже с начала 90-х годов читается курс по современной истории, ведется подготовка кадров. Но в научном сообществе такие вопросы возникают. Некоторое время назад, лет 5-7, может быть, на Президиуме ВАК наши очень уважаемые академики, историки вообще поставили под сомнение защиту всех диссертаций по периоду 80-х и, особенно, 90-х годов. Очень бурные дебаты на этот счет развернулись у нас на Экспертном совете. Рудольф Германович, несколько раз и Вам приходилось выступать с тем, чтобы довести до сознания Президиума ВАК мнение историков, что мы не можем не заниматься современным периодом.

И еще один вопрос, связанный с источниками. Здесь я не согласен с тезисом, который прозвучал у Рудольфа Германовича, может быть, я не совсем его правильно понял, что по современной истории у нас более чем предостаточно источников. Предостаточно, так сказать, по валу, по объему, но если говорить о серьезном изучении современной проблематики, согласитесь, что сегодня еще очень и очень многое скрыто от нас. Скрыты многие механизмы, так называемой теневой истории, которые реально оказывают очень существенное, а иногда и решающее влияние на принятие тех или иных решений. Конечно, это не значит, что мы не должны этими сюжетами заниматься. Но в дальнейшем нам, нашим аспирантам и студентам, и будущим студентам и аспирантам эти сюжеты предстоит еще очень основательно изучать.

И последнее. Очень правильный был поставлен вопросов записке аспирантки. Мы с вами, говоря о современности, видим, что источниковая база, все делопроизводство в корне меняется, появляются новые электронные технологии. Конечно, это наложит свой отпечаток и на исторические исследования ближайшего времени.

КОРНИЛОВ В.С.

Я тоже постараюсь очень кратко. Во-первых, насчет самого понятия «современная история», имеет ли оно право на существование. Я думаю, что, безусловно имеет. Более того, историки обязаны заниматься современностью, потому что, если они не будут этого делать, всё равно кто-то этим заниматься будет. Наш вопрос заключается лишь в том, в какой степени мы можем изучать современную историю на научной основе. Причем, критерии научности, как я себе представляю, немножко отличаются у историков, допустим, по сравнению с политологами.

Шел интересный процесс «обкусывания» истории, когда выделялся ряд новых дисциплин, в том числе политология, у которой более упрощенный подход к историческому источнику. Или культурология, которая имеет достаточно размытые рамки своих исследований, но тоже обращается к источникам.

Можно, наверное, назвать целый ряд других дисциплин, которые занимаются современностью. Но здесь вот ведь, в чем вопрос.

Если мы говорим о научной истории, то мы должны задуматься над проблемой соотношения скептического и апологетического начала, она прозвучала уже здесь сегодня, только в другом виде. Если мы считаем, что начало современной истории 1991 год, мы явно делаем крен в сторону апологетического подхода. То же самое будет, если мы поставим эту границу, скажем, 1977 год. Мы это делаем это на фоне, так сказать, сравнения одного с другим. Это, к сожалению, неизбежно.

Я сторонник того, чтобы, выбирая критерии периодизации, мы все-таки исходили из тех социальных процессов, которые происходили и в нашем обществе, и в мире. Я имею в виду, в первую очередь, процессы, связанные с социальными изменениями, при переходе к постиндустриальному обществу. В европейских странах и странах Северной Америки эти процессы проявились раньше, может быть, в середине 60-х годов, наша страна это почувствовала на рубеже 60-х – 70-х годов, но процессы эти схожи. Между прочим, и появление Конституции 1977 г. связано с этими огромными социальными изменениями, произошедшими в мире, которые никто заранее не мог предусмотреть.

Сама социальная структура общества в это время изменилась, традиционное представление о крестьянстве, о рабочем классе ушло. Я не буду вдаваться в подробности, но появились некие новые социальные группы, которые оказали решающее воздействие на развитие общества. В том числе, появился и так называемый «средний класс», который неправильно у нас сейчас определяется как «люди со средним достатком». На самом деле, средний класс это люди, которые оказывают определенное социальное влияние в обществе. Может быть, это немножко уводит в сторону от темы семинара, но я говорю это к тому, что мы должны рассматривать социальные изменения в обществе. В противном случае, нам придется выполнять политический заказ, который неизбежно будет.

Я думаю, что Академия государственной службы получит этот заказ раньше всех. И вот здесь мы должны иметь совершенно ясную и четкую методологию. Но с методологией у нас проблема. Мы где-то неизбежно приближаемся к постмодернизму. Это очень пугает.

Кондакова Н.И.

В связи с тем, что здесь поднимается вопрос о том, закономерности развития какой науки мы изучаем, мне хотелось подчеркнуть, что речь идет, очевидно, об отечественной истории России, прежде всего.

А если речь идет об отечественной истории, то мы должны говорить не только о политологии или о политике, обращенной в прошлое, а о том, что предметом изучения является, прежде всего, Отечество, а именно – природа, народ, государство, вот что входит в понятие Отечества. В данном случае недостаточно сравнивать историю с политологией. Думаю, что в такой же мере можно сказать, что история связана с культурологией, с социологией, с историей государства и права, историей общественной мысли, и многим другим.

И это очень важно, потому что не только мы используем достижения этих фундаментальных наук, но ученые других специальностей в равной, а может быть даже и в большей мере, используют достижения исторической науки. Об этом говорит, в частности, и эта книга, о которой сегодня говорили культурологи.

Если бы мы вооружили бы методологией исторической науки все другие науки, это было бы огромным достижением. Преимущество исторической науки в том, что мы в каждом явлении ищем его истоки, прослеживаем динамику, выявляем закономерности развития, оцениваем его состояние в каждый данный момент и, может быть, даем прогноз на будущее.

Важно отметить, что историки не только опираются на факты, но обязательно используют системный, комплексный подход к изучению явлений, чем не может похвалиться любая другая гуманитарная наука.

Теперь об актуализации. Если актуализация идет по принципу, как в песне поется, «… призрачно всё между прошлым и будущим, есть только миг, за него и держись» (Пихоя Р.Г.: Хороший гимн для современной истории), этот подход для исторической науки мне кажется, чуждым. История отличается от других гуманитарных наук тем, что не сводится только к обслуживанию какого-то политического мига. Но жизнь заставляет, уважаемые коллеги, и нас учитывать задачу актуализации, особенно когда затрагиваются коренные геополитические интересы государства.

Я занимаюсь в основном Великой Отечественной войной и ее последствиями, и мы видим, что сейчас, когда распался Советский Союз, особенно, когда в какой-то момент Россия ослабла, ее начали клевать со всех сторон, выдвигая исторические, экономические, территориальные притязания. Реакционные антироссийские круги на Украине выступили с обвинением в геноциде украинского народа и вышли на Организацию Объединенных Наций с такими клеветническими измышлениями. Кто восстановит истину, если не историки? Только историки и только те, кто стоит на позициях интересов нашего государства, на патриотических позициях. Почему мы должны это слово обходить, когда наш Президент недавно сказал, что надо изучать историю в интересах и с уважением к собственному народу и государству. Я думаю, это правильно, и нечего тут стесняться.

Далее, еще один вопрос. Как бы мы ни любили свою отечественную историю, международная жизнь побуждает нас всё больше увязывать эту историю с историей других стран, с историей сообществ, союзов и планеты в целом. Усиление информационной связи с другими странами, формирование общих пространств – экономических, территориальных и т.д., заставляет нас обратиться к проблемам глобализации. Нужно нам заниматься по возможности и проблемами связи отечественной истории с историей СНГ и с глобальной историей.

ЗЕЗИНА М.Р.

Я думаю, что выражу общее мнение, если скажу о том, что у нас чрезвычайно интересно началась работа нашего годового семинара. Методологический семинар в этом учебном году будет посвящен проблемам современного этапа отечественной истории, поэтому постановка вопроса о критериях периодизации, понятийном аппарате, это очень хорошее начало.

Что касается критериев периодизации, мы можем бесконечно спорить по этому вопросу, хотя бы потому, что периодизация – это некая научная абстракция. Нам она нужна исключительно для того, чтобы понять и интерпретировать исторический процесс. В зависимости от наших конкретных исследовательских целей мы будем применять те или иные критерии. Если мы изучаем всеобщую историю, конечно, нам важны те критерии, которые работают не только для России, и не только для Европы, но для мира в целом. Если мы занимаемся российской историей, то нам здесь важнее те критерии, которые будут работать, прежде всего, для отечественной истории. Если я исследую более узкую проблему, скажем, историю народного образования, я должна выработать совершенно другую периодизацию. То есть, можно дискутировать о периодизации, но главное, какие исследовательские задачи мы ставим.

Мне не показалось, что наши докладчики – сиамские близнецы или даже близнецы-братья, я увидела довольно много различий в их позициях. Я скорее склоняюсь к тому, чтобы не давать точные даты в периодизации. Конечно, точные даты нам нужны в учебниках. Но когда мы говорим о периодизации истории России, выделении современного этапа я не могу согласиться с датой – 1977 год. Думаю, что более логично говорить о рубеже 80-х – 90-х, или 1991 годе. Эта дата весьма значимая и уже устоявшаяся в наших представлениях.

Привязка периодизации к каким-то законодательным актам, к конституциям, в каких-то случаях может работать. Действительно, конец 70-х годов – это начало кризиса советской системы. Но давайте вспомним историю создания Конституции. Проект Конституции разрабатывался при Сталине и, в общем-то, мог быть вполне принят тогда. Затем проект новой конституции готовился при Хрущеве, и если бы Хрущева не отправили в отставку, мы, возможно, имели бы другую Конституции. Если идти по пути формализации критериев периодизации, то тогда у нас рубеж не 1917 г., а 1918 г. – принятие Конституции. Тогда мы жестко должны привязывать периодизацию к 1922 и к 1936 году. А если пойти вглубь веков. Разве можно строить периодизацию по датам принятия Судебников и Соборного уложения.

Обсуждение периодизации подводит нас к следующей проблеме и, может быть, ее мы могли бы тоже вынести на методологический семинар. Это проблема, как мы понимаем современную историю, с каких методологических позиций изучают историки и другие специалисты историю России – с позиций модернизационного подхода. Одни авторы говорят об очередном этапе модернизации, а другие – о демодернизации страны. Сторонники цивилизационного подхода предполагают какую-то иную интерпретацию. С точки зрения формационного подхода, в России произошла реставрация капитализма.

Следующий шаг, который мы могли бы сделать все вместе - не выработать, конечно, общие подходы, потому что это невозможно и не нужно, но хотя бы найти какие-то методологические ключи к громадному массиву историографии. Действительно, у каждого историка, который начинает заниматься современностью, просто руки опускаются перед объемом литературы, которой нужно овладеть.

Другой вопрос и, может быть, тема, которая тоже нуждается в специальном обсуждении. Это вопрос о специфике источниковедческой базы по современной истории. Здесь этот вопрос уже неоднократно поднимался, и я не буду на этом останавливаться. Считаю, что назрела необходимость в большом отдельном разговоре.

И последнее. Все мы в той или иной степени, занимаемся педагогической деятельностью, пишем учебники и, учебные пособия. Сейчас вопрос об учебниках по истории стоит довольно остро. Учебник, в любом случае, должен доводиться до современности. И если исследователь может поставить точку на середине 90-х годов или довести свою работу до конца 90-х годов довести, то для автора учебника конечной датой может быть только дата издания книги.

Встает вопрос – а, собственно, как, с каких методологических позиций мы освещаем современный период истории. Как социальный и политический заказ соотносятся с научной объективностью? Нам предстоит писать учебники для бакалавриата и магистратуры, и это проблема, которая нуждается в обсуждении.

ПИХОЯ Р.Г.

Уважаемые коллеги важно, что мы впервые мы выходим на обоснование самого понятие современной истории. Больше всего споров по поводу хронологии. Я специально подчеркивал такую жесткость периодизации, потому что руководствовался двумя соображениями. Первое – высоким профессионализмом моих коллег, которые прекрасно понимают, что периодизации процессов по годам не бывает. И в этом смысле я говорю абсолютную банальность, которую мы повторяем студентам, начиная с первого курса, что любая периодизация условна и т.д. и т.п. С другой стороны, выбирая Конституцию в качестве начального рубежа современной истории, я руководствуюсь одним формальным признаком. Понимая условность периодизации, я руководствуюсь принципом: чем она условнее и чем она формальнее, тем она лучше работает. Для нас понятно, что конец 70-х годов – это поворот.

Хорошие слова говорил Василий Васильевич. Действительно, 1968 г. это в мае Париж, в – августе Чехословакия, в декабре - Пленум, на котором отказываются от дальнейшего проведения косыгинской политики. Вроде бы логично начать с 1968 года. Но потенциал Советского Союза в это время еще не исчерпан, и доказательством этого является Хельсинское соглашение 1975 года. После 1975 года начинается спад, ослабевает международная позиция Советского Союза, и в конце 70-х годов подвертывается и Афганистан.

Слушая вас, я вспомнил слова Питирима Сорокина, которые мне запомнились еще со студенческих лет, когда он говорил, что любая теория как крупноячеистая рыболовная сеть. Когда сеть широкая, она очень хороша, через нее как бы все видно, но мелкую рыбу не поймаешь. Не может быть общей, универсальной методологии. Хотите, не хотите, у нас всегда будет противоречие между общими методологическими принципами и конкретными задачами исследования.

Спасибо уважаемым участникам семинара и нашим студентам в особенности.


_________________