Константин Кеворкян «Опасная книга»

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30

Примечания к 28-й главе:

1. Бамм Питер. Невидимый флаг. М.: Центрполиграф, 2006. С. 218.

2. Гитлер Адольф. Моя борьба. [Б.М.]: Т-Око, 1992. С. 152.

3. Методы и приемы психологической войны. Сборник статей. М.: АСТ, 2006. С. 224.

4. Геббельс Йозеф. Последние записи. Смоленск: Русич, 1993. С. 60.

5. Итоги Второй мировой войны. Сборник статей. СПб.: Полигон. АСТ, 1998. С. 61.

6. Ширер Уильям. Взлет и падение Третьего рейха. Кн. 1. М.: Захаров, 2007. С. 805.

7. Бережков Валентин. Рядом со Сталиным. М.: Вагриус 1998. С. 191.

8. Фомин Василий. Фашистская Германия во Второй мировой войне. М.: Наука, 1978. С. 305.

9. Ширер Уильям. Берлинский дневник. М.: Центрполиграф, 2002. С. 322.

10. Там же. С. 372.

11. Кормилицын Сергей, Лысев А.В. Ложь от советского информбюро (Дневник Василия Чуркина). СПб.: Нева, 2005. С. 62.

12. Ремарк Эрих Мария. Время жить и время умирать. М.: АСТ, 2005. С. 80.

13. Марабини Жан. Жизнь Берлина при Гитлере. М.: Молодая Гвардия — Палимпсест, 2003. С. 177.

14. Бамм Питер. Невидимый флаг. М.: Центрполиграф, 2006. С. 109.

15. Цизер Бенно. Дорога на Сталинград. М.: Центрполиграф, 2007. С. 134.

16. Райан Корнелиус. Последняя битва. М.: Центрполиграф, 2003. С. 288—289 .

17. Керн Эрих. Пляска смерти. М.: Центрполиграф, 2007. С. 80.

18. Гальдер Франц. Военный дневник: лето 1942 года. Смоленск: Русич, 2003. С. 97.

19. Сайер Ги. Последний солдат Третьего рейха. М.: Центрполиграф, 2006. С. 34.

20. Клемперер Виктор. LTI. Язык Третьего рейха: Записная книжка филолога ссылка скрыта

21. Гальдер Франц. Военный дневник: лето 1942 года. Смоленск: Русич, 2003. С. 305.

22. Мухин Юрий. Средства массовой брехни. М.: Алгоритм, 2008. С. 11.

23. Рисс Курт. Кровавый романтик нацизма. М.: Центрполиграф, 2006. С. 296—297.

24. Керн Эрих. Пляска смерти. М.: Центрполиграф, 2007. С. 47.

25. Шрётер Хейнц. Сталинград. М.: Центрполиграф, 2007. С. 60.

26. Мухин Юрий. Средства массовой брехни. М.: Алгоритм, 2008. С. 71.

27. Клемперер Виктор. LTI. Язык Третьего рейха: Записная книжка филолога ссылка скрыта

28. Соколов Борис. Оккупация. Правда и мифы. М.: АСТ-пресс, 2002. С. 91.

29. Бамм Питер. Невидимый флаг. М.: Центрполиграф, 2006. С. 81.

30. Мухин Юрий. Средства массовой брехни. М.: Алгоритм, 2008. С. 224.

31. Там же. С. 31.

32. Соколов Борис. Оккупация. Правда и мифы. М.: АСТ-пресс, 2002 authors/boris-vadimovi4-sokolov/okkupaci_769.phpl

33. Шрётер Хейнц. Сталинград. М.: Центрполиграф, 2007. С. 189.

34. Там же. С. 299.

35. Там же. С. 293.

36. Там же. С. 240.

37. Там же. С. 195.

38. Дашичев Вячеслав. Банкротство стратегии германского фашизма. Т. 2. М.: Наука, 1973. С. 106.

39. Гудериан Гейнц. Воспоминания солдата. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. С. 297.

40. Мельников Даниил, Черная Людмила. Тайны гестапо. Империя смерти. М.: Вече, 2000. С. 175.

41. Там же. С. 185.

42. Керстен Феликс. Пять лет рядом с Гиммлером. М.: Центрполиграф, 2004. С. 327.

43. Пленков Олег. Третий рейх. Арийская культура. СПб.: Нева, 2005. С. 389.

44. Млечин Леонид. Гитлер и его русские друзья. М.: Центрполиграф, 2006. С. 129.

45. Мельников Даниил, Черная Людмила. Тайны гестапо. Империя смерти. М.: Вече, 2000. С. 336.

46. Соколов Борис. Оккупация. Правда и мифы. М.: АСТ-пресс, 2002 authors/boris-vadimovi4-sokolov/okkupaci_769.phpl

47. Млечин Леонид. Гитлер и его русские друзья. М.: Центрполиграф, 2006. С. 186.

48. Кустов Максим. Наемники фюрера. М.: Трибуна, 2008. С. 69.

49. Керн Эрих. Пляска смерти. М.: Центрполиграф, 2007. С. 113.

50. Соколов Борис. Оккупация. Правда и мифы. М.: АСТ-пресс, 2002 authors/boris-vadimovi4-sokolov/okkupaci_769.phpl

51. Цизер Бенно. Дорога на Сталинград. М.: Центрполиграф, 2007. С. 92.

52. Ильф Илья, Петров Евгений. Собрание сочинений. Т. 5. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1961. С. 645.

53. Мельников Даниил, Черная Людмила. Тайны гестапо. Империя смерти. М.: Вече, 2000. С. 167.

54. Бронтман Лазарь. Военный дневник корреспондента «Правды». М.: Центрполиграф, 2007. С. 276—277.

55. Кормилицын Сергей, Лысев А.В. Ложь от советского информбюро (Дневник Василия Чуркина). СПб.: Нева, 2005. С. 146.

56. Бамм Питер. Невидимый флаг. М.: Центрполиграф, 2006. С. 87.

57. Кормилицын Сергей, Лысев А.В. Ложь от советского информбюро (Дневник Василия Чуркина). СПб.: Нева, 2005. С. 208.

58. Геббельс Йозеф. Последние записи. Смоленск: Русич, 1993. С. 260.

29. Дезинформация и слухи

Одной из важнейших функций пропаганды на войне является скрытие истинных намерений и положения дел - как от противника, так и от собственного народа. Это сегодня считается, что дезинформация в чистом виде прием слишком примитивный. (Впрочем, ради эффективности манипуляции не возбраняется подмешивать к правдивому сообщению дозу клеветы). Каноны же геббельсовской пропаганды требовали, чтобы ложь была огромной и даже «чудовищной» — тогда люди легче поверят ей. Но практика показала, что с развитием сознания люди освобождаются от излишней доверчивости.

В описываемое нами время до таких тонкостей еще не доходили. Не откажу себе в «удовольствии» снова повторить слова Гитлера на совещании 22 августа 1939 года: «Я найду пропагандистские причины для начала войны, пусть вас не волнует, правдоподобны они будут или нет. Победителя не будут потом спрашивать, правду он говорил или нет. Когда начинаешь и ведешь войну, главное не право, а победа» (1). Данная цитата ярчайшим образом характеризует суть нацистской пропаганды. В соответствии с заказом, предлог для начала агрессии был не просто найден, но и сконструирован от начала до конца.

Речь идет о якобы захвате поляками радиостанции в приграничном немецком городе Глейвице. Один из соучастников провокации, послужившей предлогом для начала военных действий против Польши и начала Второй мировой войны, некий Альфред Науйокс на Нюрнбергском процессе дал ценные показания: «...Мне предписывалось захватить радиостанцию и удерживать ее достаточно долго, чтобы немец, говорящий по-польски, а такой у меня в группе был, мог выйти в эфир с речью на польском языке. Гейдрих сказал мне, что в речи должно быть утверждение, что настало время для конфликта между немцами и поляками... Мюллер также сказал, что направит в мое распоряжение человек 12—13 уголовников, которых переоденут в польскую военную форму; этих людей следует убить и оставить на месте инцидента, чтобы создалось впечатление, будто они убиты во время нападения» (2).

Созданный информационный повод немедленно подхватила вся немецкая пресса. Германское информационное бюро сообщало: «Нападение на радиостанцию было, со всей очевидностью, сигналом для общего наступления польских партизан на германскую территорию. Почти одновременно с этим польские партизаны, как удалось установить, перешли границу еще в двух местах. И в этих случаях также идет речь об оснащенных тяжелым оружием отрядах, поддерживаемых, по-видимому, польскими регулярными частями. Отряды полиции безопасности, несущие пограничную службу, вступили в бой с захватчиками. Ожесточенные боевые действия продолжаются». Газеты откликнулись сенсационными заголовками: «Полнейший хаос в Польше — немецкие семьи спасаются бегством», «Польские солдаты движутся к самой границе Германии», «Три германских пассажирских самолета обстреляны поляками», «В Данцигском коридоре множество немецких сельских домов в огне!» (3)

После совершенного провокаторами набега на радиостанцию Германия получила долгожданный предлог для боевых действий, причем война была объявлена с такой скоростью, что многие депутаты, проживавшие вне Берлина, даже не успели прибыть на заседание рейхстага ввиду срочности его созыва. Их места заняли эсэсовцы из личной охраны Гитлера и Геринга, которые играли роль депутатов и «голосовали» за войну с Польшей. При этом Гитлер и верховное командование называли войну «контрнаступлением», что по их мысли камуфлировало истинный характер затеянного ими конфликта. Однако историки знают: нападение готовилось Германией давно и исподволь. Накануне конфликта с Польшей кадровые дивизии вермахта командование передислоцировало из Германии на учебные плацы в Восточную Пруссию якобы для «учебных целей», а также под предлогом того, что они должны принять участие в праздновании 25-й годовщины битвы под Танненбергом — наглядный пример применения дезинформации в целях военной маскировки. Оставшимся в польской армии немцам германские спецслужбы рекомендовали заниматься пораженческой пропагандой. Подобные же инструкции давались и представителям украинского меньшинства, которые, как и немцы, подвергались в Польше национальному угнетению (4).

Информационная война между Германией и западными союзниками разгорелась с ошеломляющей скоростью. Уже 3 сентября 1939 года в Атлантическом океане на пути следования в США был торпедирован и затонул английский лайнер «Атения». Геббельс, не давший противнику времени найти подтверждение тому, что британский лайнер атаковала немецкая субмарина, выступил с ошеломляющим «разоблачением»: англичане, по его словам, сами пожертвовали «Атенией», чтобы представить немцев настоящими преступниками в глазах всего мира. Как утверждал Геббельс, хитроумный пропагандистский маневр разработал лично Черчилль, первый лорд Адмиралтейства. Министерство пропаганды сделало расчет на то, что кто первый выдаст информацию, тот и прав.

Известно, что на войне в первую очередь страдает правда. Вследствие односторонней пропаганды и отсутствия объективной информации резко возрастает значение слухов. Как говорил Геббельс: «Слухи — хлеб наш насущный». Немцы называли слухи «пропагандой шепотом». К примеру, в специальной инструкции 559-й немецкой тыловой комендатуры от 24 июня 1943 года подчеркивалось: «Пропаганда шепотом является одним из наиболее действенных средств устной пропаганды. Заниматься ею должны агенты. Материал для пропаганды шепотом будет постоянно сообщаться районным комендатурам. Самовольное проведение пропаганды шепотом запрещается» (5).

Много позже описываемых событий, наука подтвердила - значение полученной непосредственно от других людей информации весьма велико. Социологические опросы, проведенные в США после убийства Джона Кеннеди, показали: не менее половины опрошенных узнали о случившемся от других людей, а не из СМИ. И это в стране, где у всех есть и радио, и телевизоры! (6)

Слухи психологически направлены на снятие напряжения. Они имеют ряд особенностей, которые необходимо учитывать для их эффективной эксплуатации: 1. Источник слуха должен пользоваться доверием аудитории; 2. Содержание слуха должно вызвать доверие; 3. Получатель слуха становится его передатчиком по мере передачи слуха дальше. Есть даже разные виды слухов. Например, «слух-желание» — в нем содержится то, что отражает актуальные потребности и ожидания аудитории, в которой он распространяется. «Слух-пугало» несет в себе угрозу, вызывает негативные настроения и эмоциональное состояние страха и ужаса, отражает некоторые актуальные, но крайне нежелательные ожидания для аудитории, в которой возникает и распространяется. Вспомнилось, как во время «оранжевой революции» один уважаемый киевский журналист с выпучеными от ужаса глазами расскаживал мне о том, что дети «донецких» массово терроризируют местных ребятишек в детских садиках. И кошмары эти, разумеется, происходили с отпрысками его личных знакомых, буквально «вчера».

В немецкой пропагандистской машине существовало особое ведомство — т. н. «Контора Шварц ван Берка», во главе которой стоял известный нацистский публицист — упомянутый Шварц ван Берк. Его агентство обеспечивало, в частности, «пропаганду шепотом», в которой Берк считался крупнейшим специалистом. «Продукция» его организации была рассчитана главным образом на внутреннее потребление и восполняла вакуум информации в стране, где закон о предательстве от 21.3.1933 следил за тем, чтобы даже устная критика нового режима подпадала под наказание (тюрьма, в тяжелых случаях — каторжная), и люди попросту боялись знать лишнее, однако все же нуждались в неком информационном заменителе.

Распространение слухов активно использовалось и во внешней пропаганде. После начала Второй мировой войны, во время так называемой «войны слухов», население Франции подвергалось психологической обработке, до мельчайших подробностей продуманной Министерством пропаганды. Многие люди охотно слушали искусное словоблудие Геббельса и передавали полученную «информацию» дальше в виде сплетен и слухов. Тысячи частных лиц получали по почте странные письма, среди публики распространялись листовки с предсказаниями Нострадамуса, в которых предрекалась скорая победа Германии (на самом деле их сочинил сам Геббельс). Кроме того, в его распоряжении имелись десятки тысяч поддельных экземпляров бельгийского журнала «Ля герр де 1939». Все статьи в них до последней запятой соответствовали настоящим. Единственным отличием от подлинника были кроссворды и шарады, в ответах которых пропагандисты заложили деморализующий смысл (7). Их пересылали французским солдатам через Швейцарию. А вынужденное безделье французской армии во время «странной войны» и долгие зимние месяцы ожидания предоставили сроки и возможности для разлагающего действия яда.

Накануне решающего вторжения во Францию 17 мая 1940 года Геббельс отдал на инструктаже новое распоряжение: «Секретному передатчику надлежит тотчас всеми средствами заняться созданием панических настроений во Франции. Для этой цели он должен работать с абсолютно французской тенденцией и в тоне величайшего возмущения и замешательства протестовать против упущений французского правительства. В частности, он должен для этого подхватывать и распространять курсирующие во Франции слухи. Он должен настоятельно предупреждать об опасности «пятой колонны», в которую, несомненно, входят и все немецкие эмигранты, и все евреи из Германии. Далее, он должен распространять слух, что первое, что немцы имели обыкновение делать в оккупированных городах, — это конфисковывать деньги в банке, так что подлинные французские патриоты уже теперь должны в угрожаемых областях снять свои деньги с банковских счетов» (8).

На следующий день министр пропаганды не без самодовольства записал в своем дневнике: «Паника в западных странах. Я усиливаю ее с помощью тайных передатчиков, которые выдают себя то за подлинно английские, то за подлинно французские новости. К тому же мы бросаем подозрение на эмигрировавших немецких евреев как на шпионов» (9). «Сообщения» о действиях «пятой колонны», запускавшиеся по разным каналам, подхватывала и подавала в сенсационном ключе французская пресса. «Трое детей умерли, съев отравленный шоколад», «Гамелен застрелился», «Аррас захватили парашютисты, спустившиеся ночью с зажженными факелами в руках» — вот примеры слухов, распространявшиеся для того, чтобы посеять панику во французском обществе. А что такое паника? Это следствие внушенной или неожиданно привитой мысли о неминуемой опасности, и, как правило, никакие рассуждения и убеждения не способны устранить ее, пока сама очевидность не рассеет внушенной идеи.

Одновременно осуществлялись провокации и против нейтральных стран. 10 мая 1940 года, в день начала наступления вермахта на Западе, германская авиация подвергла бомбардировке немецкий университетский городок Фрейбург, причем было убито 24 человека. Провокационный налет нацисты приписали авиации Бельгии и Голландии и использовали в качестве предлога для нападения на эти страны. И, конечно же, на войну с ними в числе других отправились и хитроумные немецкие пропагандисты. «12 и 13 мая в западной части Голландии царила повышенная нервозность. Распространялись слухи: мясные продукты и питьевая вода отравлены, по улицам разбрасывают отравленные сигареты и шоколад, целые города уже стерты с лица земли и т. п. 12 мая в Амстердаме распространился слух, будто выведены из строя сирены для предупреждения населения о налетах авиации противника. «Я как сейчас вижу перед собой человека, бегущего по улице и выкрикивающего эту тревожную весть. «Откуда вы об этом узнали? — спросили у него. «Это предупреждение полицейского управления! Сообщайте другим!» Распространение данного слуха является наглядным примером организованной работы пятой колонны» (10).

Использовалась и сознательная «утечка информации». Например, 11 сентября 1940 года Геббельс на инструктаже якобы случайно обронил фразу о том, что за время английских налетов на Германию с 10 мая по 10 сентября погибли даже не 1500 немецких граждан, как где-то упоминалось, а всего 617; однако эту цифру публиковать нельзя, т. к. в Лондоне такое число людей погибает от немецкой бомбежки за сутки. Министр рассчитывал, что через его ближайших сотрудников это «доверительное» утверждение станет достоянием оптимистических слухов в немецком народе и произведет впечатление на дипломатический корпус (11).

В рамках подготовки к вторжению в Советский Союз нацисты также подготовили целый комплекс специальных мероприятий. Зимой 1940/41 года в Берлине были отпечатаны листовки, которые предназначались якобы для использования при вторжении в Англию. При перевозке их по железной дороге на аэродром органы контрразведки организовали «случайную» поломку некоторых ящиков с листовками, в результате чего содержание листовок стало известно присутствовавшим там рабочим и служащим. С той же целью в массовом количестве печатались топографические карты Англии, в войсках появились переводчики английского языка, оцеплялись некоторые районы Ла-Манша, Па-де-Кале и Норвегии, на побережье устанавливались ложные ракетные батареи, генеральный штаб даже разработал операции по захвату Англии «Акула» и «Гарпун» и организовал «утечку информации».

Не отсиживалось в стороне и Министерство пропаганды: «Теперь полностью переключаемся на легкую художественную программу радиопередач. Снят также запрет с танцев. Это все в целях маскировки» (12 июня 1941). В те же дни: «Совместно с ОКВ и с согласия фюрера я разрабатываю мою статью о вторжении. Тема — «Остров Крит в качестве примера». Довольно ясно. Она должна появиться в «Фёлькишер беобахтер» и затем быть конфискована. Лондон узнает об этом через 24 часа через посольство Соединенных Штатов. В этом смысл маневра. Все должно служить для маскировки действий на востоке». Или: «Я даю секретное поручение Винкелькемперу передать по радио на иностранных языках английское мнение о вторжении и неожиданно на середине прервать эту передачу. Как будто в передачу вмешались ножницы цензуры. Это тоже будет содействовать тревоге» (14.06.1941).

Своего апогея «пропаганда шепотом» достигла непосредственно накануне вторжения: «Я приказываю распространить в Берлине сумасбродные слухи: Сталин якобы едет в Берлин, шьются уже красные знамена и т. д. Доктор Лей звонит по телефону, он целиком попался на эту удочку. Я оставляю его в заблуждении. Все это в настоящий момент служит на пользу дела».

Для вовлечения в войну против СССР третьих государств не забыли и проверенный метод провокации. 26 июня 1941 года три неизвестных самолета нанесли бомбовый удар по венгерскому городу Кошице. Несколько горожан погибли. Венгерские власти немедленно объявили - город бомбили именно Советы. Сохранился снимок неразорвавшейся в Кошице бомбы, на которой видна надпись «Путиловский завод». Хотя еще в 1922 году завод был переименован в «Красный путиловец», а в 1934 году — вообще в «Кировский завод» (12). Устаревшими сведениями пользовались организаторы провокации.

Да что там неверные названия — в арсенале нацистской пропаганды находилось место и для фальшивых цитат. Например, в брошюре «Коммунизм без маски» Геббельс использовал научно точные, вплоть до указания страниц, фальшивые ссылки на источники. А во время боев в Арденнах, уже на излете существования Третьего рейха, нацистские агитаторы «запустили» на волну Би-би-си фальсифицированное интервью с самим английским фельдмаршалом Монтгомери.

В октябре 1942 года руководитель партизанского движения Пономаренко в своем докладе Сталину отметил любопытный провокационный прием немецкой пропаганды: «Очевидцы, вышедшие из немецкого тыла, рассказывают, что при вступлении в города и села немцы, уничтожая портреты вождей партии и советского народа, оставляли в первые дни нетронутыми портреты Молотова и Ворошилова, заявляя: “Это наши люди, они уже в Берлине”» и т. п. (13)

Вскоре после начала войны в плен немецким войскам попал сын Сталина Яков Джугашвили, и мимо такого подарка судьбы немецкая пропаганда просто не могла пройти. На советские войска посыпались многочисленные листовки, на которых сын Сталина был изображен рядом с высокопоставленными деятелями фашистской Германии. Здесь же публиковались призывы к советским солдатам и офицерам прекратить бесполезное сопротивление и сдаваться в плен. Однако в действительности эти фотографии являлись фотомонтажом.

Более того, немцы начали «изобретать» других родственников советских правителей для использования их в психологической войне. 27 ноября 1941 года появилось сообщение о том, что в плен сдался «сын» Молотова. «Обращаются с пленными хорошо, — заявлял «сын» Молотова. — Разрешите всем вам персонально передать свой пламенный братский, чисто русский привет и пожелать долгих лет жизни для будущей счастливой, освобожденной от большевиков и жидов России» (14).

«28 ноября. Представители иностранной печати в Берлине имели возможность присутствовать сегодня вечером при допросе сына Молотова». В сообщении подробно излагались ответы «сына Молотова» на многочисленные вопросы корреспондентов. Откровенные призывы к советским солдатам сдаваться в плен, пропаганда «хорошего обращения» с пленными, призывы очистить СССР от «большевиков и жидов» — все это позволяет сделать вывод, что на этот раз гитлеровские пропагандисты запустили в эфир и на встречу с журналистами типичного «сына лейтенанта Шмидта» (15).

Немцы прибегали к маскараду и в иных случаях, в частности создавали ложные партизанские отряды из полицейских или власовцев, переодетых в красноармейскую форму или гражданское платье. Они вступали в контакт с небольшими группами или одиночными партизанами, побуждали их присоединиться к отряду, а затем, выждав удобный момент, уничтожали или брали в плен.

И еще о родственниках. До сих пор считается, будто Гитлер хотел выручить из плена генерал-фельдмаршала Паулюса в обмен на Якова Джугашвили, а Сталин ему отказал. На самом деле фюрер предложил обменяться ближайшими родственниками: лейтенанта на лейтенанта. Так что приписываемая Сталину фраза «Я простого солдата на маршала не меняю» — миф (16).

Но, конечно же, не является мифом эпохальная победа советского народа под Сталинградом, в результате которой означенный Паулюс очутился в советском плену. Незадолго до того Отто Бройтигам, высокопоставленный чиновник министерства Розенберга, в секретном докладе начальству от 25 октября 1942 года писал: «Обладая присущим восточным народам инстинктом, простые люди вскоре обнаружили, что для Германии лозунг «Освобождения от большевизма» на деле был лишь предлогом для покорения восточных народов немецкими методами. Не составляет отныне секрета ни для друзей, ни для врагов, что сотни тысяч русских военнопленных умерли от холода и голода в наших лагерях... Сейчас сложилось парадоксальное положение, когда мы вынуждены набирать миллионы рабочих рук из оккупированных европейских стран после того, как позволили, чтобы военнопленные умирали от голода словно мухи... Наша политика вынудила как большевиков, так и русских националистов выступить против нас единым фронтом. Сегодня русские дерутся с исключительной храбростью и самопожертвованием во имя признания своего человеческого достоинства, ни больше ни меньше» (17).

А днем раньше Геббельс (на инструктаже 24 октября 1942 года) отдал распоряжение распространить в народе слухи о применении немцами в Сталинграде «неслыханно эффективного оружия». Через месяц пошли разговоры: дескать, в Сталинграде объявились немецкие огнеметные танки, способные повергать в море пламени дома по шесть этажей и выше, что там солдатами вермахта впервые применили автомат со скорострельностью 3 тысячи выстрелов в минуту. Однако при всех этих «точных» деталях речь шла о чистейших измышлениях.

Когда же немецкие войска оказались в окружении, для поддержания боевого духа среди солдат распространяли сплетни о том, что вскоре в котел доставят на самолете секретное оружие, с юга ожидаются две танковые армии, корпус СС двигается маршем с севера, а фюрер прибыл в Сталинград, Москва уничтожена какими-то непонятными силами, Испания и Китай объявили войну союзникам и тому подобное. Один из немецких фронтовиков вспоминал: «Среди нас распространилась идея — и она мгновенно возобладала, — что все это не катастрофа, а блестящий маневр верховного командования. Говорили о новых танках, о наступлении с севера, о секретном оружии, превращающим все в пыль» (18). В действительности же максимальное растягивание агонии 6-й армии явилось одним из факторов, благодаря которому стало возможным соединение 1-й и 4-й немецких танковых армий и спасение ситуации на всем немецком южном фланге фронта.

Но далеко не всегда нацисты использовали ложь во спасение, скорее, наоборот. Ложь цинично прикрывала самые изощренные злодейства, например для планомерного уничтожения евреев. Когда поезда с узниками прибывали в лагеря смерти (хотя по прибытии и происходили душераздирающие сцены разлучения), никто из узников не подозревал, что их ждет впереди. Некоторым из них даже вручали красивые открытки с видами Вальдзе, которые оставалось только подписать и отправить домой родственникам. Заранее напечатанный на открытке текст гласил: «Мы тут хорошо устроились, получили работу, и с нами хорошо обращаются. Ждем вашего приезда».

Сами по себе газовые камеры и примыкающие к ним крематории отнюдь не производили зловещего впечатления. Было невозможно определить истинное предназначение этих зданий: вокруг них раскинулись хорошо ухоженные газоны и цветочные клумбы, надписи при входе гласили «Бани». Ничего не подозревавшие жертвы считали, что их просто ведут в парилку, дабы избавить от вшей — распространенного явления во всех лагерях. Всё действо сопровождалось приятной музыкой. Оркестр молодых симпатичных девушек, одетых в белые блузки и темно-синие юбки, набирали из узниц. Пока шел отбор кандидатов в газовые камеры, ансамбль наигрывал бравурные мелодии из «Веселой вдовы» и «Сказок Гофмана». Вот наглядный пример нацистского обмана, доведенного до свой высшей, можно сказать, дьявольской сути.

Действенность нацистских приемов пропаганды, в числе прочих, отмечал и президент Рузвельт. В своем обращении к нации 23 февраля 1942 года он, критикуя поддавшихся панике соотечественников, резко заметил: они «дошли до того, что, оказывая большую услугу вражеской пропаганде, стали распространять невероятные россказни: будто в нью-йоркскую гавань вот-вот должны прийти целые корабли, груженные телами павших американских воинов, для захоронения их в общей могиле. Почти в каждой радиопередаче из Берлина, Рима или Токио прямо цитируют американцев, которые в устных выступлениях или в печати распространяют подобную отвратительную ложь» (19). Показателен пример организованной немцами дезинформации с целью распыления материальных ресурсов союзников. Немецкими войсками танк «Шерман» расценивался как не очень боеспособный, однако «Германским информационным бюро» он представлялся как особо опасное оружие противника. Цель — побудить американское руководство продолжать производство заведомо слабой машины (20).

Теперь Геббельсу необходимо было убедить союзников, что вторжение в Европу обречено на провал. На инструктаже 22 апреля 1942 года Геббельс велел организовать якобы английские радиопередачи на Францию, в которых следовало подчеркивать, какие разрушения и жертвы навлечет на французов открытие Второго фронта, а также изучить вопрос о заброске во Францию будто бы английских листовок с аналогичным содержанием. Тем временем, немецкий гарнизон в Париже периодически устраивал демонстративные марши с новыми танками, со всем снаряжением и обозами через весь город. При движении колонны максимально растягивались, дабы произвести на обывателей и вражеских разведчиков впечатление большой силы. Фоторепортеры и журналисты преподносили военно-пропагандистский маневр как демонстрацию мощи немецких войск на Западе.

В Министерстве пропаганды поспешно создали серию документальных фильмов об оборонительных сооружениях немцев на побережье Франции, т. н. «Атлантическом вале». Геббельс наставлял немецкую прессу подчеркивать надежность укреплений, в частности, газета «Рейх» писала: «Немецкий народ опасается скорее не самого вторжения, а того, что его не будет. Если враг действительно вынашивает планы начать с беспредельным легкомыслием предприятие, где все будет поставлено на карту, то тут ему и крышка!» (21) А газетам сателлитов Германии и оккупированных стран предписывалось перепечатывать подобные статьи. Иностранных корреспондентов из нейтральных стран возили на осмотр фортификационной линии, и по возвращении они все неизменно говорили, что оборонительные бастионы немцев выглядят неприступными. Когда союзники овладели побережьем Нормандии, они были весьма удивлены, насколько слабой (относительно слабой) оказалась оборона немцев на самом деле.

После падения «Атлантического вала» вопрос о существовании «Тысячелетнего рейха» стал лишь вопросом времени — союзные армии неуклонно приближались к Берлину. Особый страх у немецкой расы господ вызывали исполненные жаждой мести русские армии. В атмосфере ужаса и паники, нагнетаемой рассказами беженцев, действительность искажалась, а слухи побеждали факты и здравый смысл. По городу ползли жуткие истории о кошмарнейших зверствах. Русских описывали узкоглазыми монголами, безжалостно и без раздумий убивающими женщин и детей. Говорили, что священников заживо сжигают огнеметами, монахинь насилуют, а потом голыми гоняют по улицам. Пугали, что женщин превращают в проституток, переезжающих за воинскими частями, а мужчин отправляют на каторгу в Сибирь.

Подобные слухи, усиленные официальной немецкой пропагандой, нервировали и обывателей на демократическом Западе. И вновь вмешался Рузвельт. В одном из своих последних выступлений (6 января 1945 года) он отметил: «То тут то там возникают злонамеренные, беспочвенные слухи, порочащие русских, или британцев, или наших собственных военачальников. Если проследить происхождение этих слухов, на них всегда можно обнаружить одно и то же клеймо: “Сделано в Германии”» (22).

Распускаемые сведения о русских зверствах, кроме всего прочего, имели и вполне прикладную функцию — добровольного перемещения населения с территорий, которые могли быть захвачены неприятелем. Хотя это и не всегда приносило успех, о чем свидетельствует меланхоличное замечание «маленького доктора»: «Несмотря на нашу устную пропаганду, начатую несколько недель назад, эвакуация из Берлина имеет совсем незначительные масштабы. Ежедневно столицу рейха покидают примерно две с половиной — три тысячи человек. Это капля в море» (23).

В начале 1945 года Геббельс поместил в одной из норвежских газет «Откровения предсказателя судьбы Грюнберга», некоего астролога из Швеции. Грюнберг пророчил, что еще в течение некоторого времени война продолжит приносить Германии новые тяготы и беды, но закончится все же победой Гитлера. А потом Германия вместе с западными странами пойдет в поход на Советскую Россию. Не успела статья появиться, как уже разошлась по рукам по всей Германии, распечатанная на тонкой папиросной бумаге. Люди жадно читали предсказание в поисках долгожданного утешения. Невольно вспоминаются некие предсказания Нострадамуса о даме-спасительнице, размноженные в современной Украине одной из политических сил в рамках предвыборной кампании 2007 года.

Но люди верят сейчас, и люди верили тогда. Ошеломленный Клемперер приводит свой диалог с неким солдатом вермахта: «...Но противник так глубоко вклинился в Германию, да и наши ресурсы на исходе».

— «Вот уж не говорите, пожалуйста, - отвечает солдат. - Потерпите еще четырнадцать дней.

— А что может измениться?

— Да ведь будет день рождения фюрера. Многие говорят, что тогда начнется контрнаступление, а мы для того позволили противнику продвинуться так глубоко внутрь, чтобы уничтожить его наверняка.

— И вы в это верите?

— Я ведь только ефрейтор; моего разумения в этих делах не хватает, чтобы судить. Но фюрер только что заявил — мы обязательно победим. А уж он-то никогда не врет. В Гитлера я верю. Нет, Бог его не оставит, в Гитлера я верю» (24).

Вера. Слепая вера, с которой начинаются все религии, и с нею, питаясь слухами о грядущем спасении, умирают. И до последних дней Геббельс активно использовал приемы подобной устной пропаганды, многократно доказавшей свою эффективность. «Мы намерены опубликовать ряд пророчеств, которые сейчас в народе обретают большую силу. Следует также интенсифицировать пропаганду с помощью таких средств, как листовки и «письма по цепи». Чего только не сделаешь в эти критические времена, чтобы сохранить хорошее настроение народа!» (25) «Хорошее настроение народа». Прекрасное определение выдал Йозеф Пауль Геббельс за месяц до своего самоубийства.

Blog

Константин Кеворкян «Опасная книга»