Geum.ru

Константин Кеворкян «Опасная книга»

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   12   13   14   15   16   17   18   19   ...   30
Примечания к 19-й главе:

1. Фест Иоахим. Гитлер. Т. 2. Пермь: Алетейа, 1993. С. 319.

2. Ржевская Е. М. Геббельс. М.: АСТ-пресс, 2004. С. 302.

3. Ширер Уильям. Взлет и падение Третьего рейха. Кн. 1. М.: Захаров, 2007. С. 350—351.

4. Пленков Олег. Третий рейх. Арийская культура. СПб.: Нева, 2005. С. 77.

5. Дитрих Отто. Двенадцать лет с Гитлером. М.: Центрполиграф, 2007.

6. Der Kongress zur Nürnberg 1934. (Munich: Zentralverlag der NSDAP, Frz. Eher Nachf., 1934). pp. 130—141.

7. Мазер Вернер. История «Майн Кампф». М.: Вече, 2007. С. 35.

8. Рисс Курт. Кровавый романтик нацизма. М.: Центрполиграф, 2006. С. 270.

9. Пленков Олег. Третий рейх. Арийская культура. СПб.: Нева, 2005. С. 132.

10. Фест Иоахим. Гитлер. Т. 2. Пермь: Алетейа, 1993. С. 335.

11. Пленков Олег. Третий рейх. Арийская культура. СПб.: Нева, 2005. С. 124.

12. Воропаев Сергей. Энциклопедия Третьего рейха. М.: Локид-Миф, 1996. С. 282.

13. Фест Иоахим. Гитлер. Т. 2. Пермь: Алетейа, 1993. С. 330.

14. Ширер Уильям. Берлинский дневник. М.: Центрполиграф, 2002. С. 205.

15. Шпеер Альберт. Воспоминания. Смоленск: Русич, 1997. С.79.

16. Там же. С. 131.

17. Там же. С. 114.

18. Фест Иоахим. Гитлер. Т. 3. Пермь: Алетейа, 1993. С. 71.

19. Шпеер Альберт. Воспоминания. Смоленск: Русич, 1997. С. 112.

20. Там же. С. 130.

21. Человек года-1938: Адольф Гитлер («Time», США) www.inosmi.ru/stories/.

22. Шпеер Альберт. Воспоминания. Смоленск: Русич, 1997. С. 158.

23. Там же. С. 205.

24. Пленков Олег. Третий рейх. Арийская культура. СПб.: Нева, 2005. С. 85.

25. Там же. С. 105.

26. Шпеер Альберт. Воспоминания. Смоленск: Русич, 1997. С. 241.

27. Ханфштангль Эрнст. Мой друг Адольф, мой враг Гитлер. Екатеринбург: Ультра. Культура, 2006. С. 182.

28. Кормилицын Сергей. Гитлерюгенд. СПб.: Нева, 2004. С. 210.

29. Шпеер Альберт. Воспоминания. Смоленск: Русич, 1997. С. 367, 270.

30. Ржевская Е. М. Геббельс. М.: АСТ-пресс, 2004. С. 88.

31. Пленков Олег. Третий рейх. Арийская культура. СПб.: Нева, 2005. С. 101.

32. Ржевская Е. М. Геббельс. М.: АСТ-пресс, 2004. С. 105.

33. Шейнов Виктор. Пиар «белый» и «черный». М.: АСТ, 2005. С. 477.

34. Пленков Олег. Третий рейх. Арийская культура. СПб.: Нева, 2005. С. 142.

35. Салкелд Одри. Лени Рифеншталь. М.: Эксмо, 2007. С. 257.

36. Гофман Генрих. Гитлер был моим другом. М.: Центрполиграф, 2007. С. 190—191.

37. Ржевская Е. М. Геббельс. М.: АСТ-пресс, 2004. С. 261.

38. Там же. С. 261.

39. Ржевская Е. М. Геббельс. М.: АСТ-пресс, 2004. С. 302.

40. Селигман Мэтью, Девидсон Джон, Макдональд Джон. В тени свастики. М.: Центрполиграф, 2008. С. 64.

41. Методы и приемы психологической войны. Сборник статей. М.: АСТ, 2006. С. 307.

42. Кунц Клаудия. Совесть нацистов. М.: Ладомир, 2007. С. 106.

43. Ханфштангль Эрнст. Мой друг Адольф, мой враг Гитлер. Екатеринбург: Ультра. Культура, 2006. С. 285.

44. Салкелд Одри. Лени Рифеншталь. М.: Эксмо, 2007. С. 238.

45. Там же. С. 246.

46. Там же. С. 293.

47. Мефистофель усмехается из прошлого dere.com.ua/gallery/gebbels_4.shtml.

48. Млечин Леонид. Гитлер и его русские друзья. М.: Центрполиграф, 2006. С. 90.

49. Мельников Даниил, Черная Людмила. Преступник номер 1. М.: Новости, 1991- С. 248.

50. Там же. С. 361.

51. Кара-Мурза Сергей. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. С. 227.

52. Геббельс Йозеф. Последние записи. Смоленск: Русич, 1993. С. 227.

53. Ржевская Е. М. Геббельс. М.: АСТ-пресс, 2004. С. 239.

54. Фест Иоахим. Гитлер. Т. 2. Пермь: Алетейа, 1993.

55. Пленков Олег. Третий рейх. Арийская культура. СПб.: Нева, 2005. С. 139.

56. Ржевская Е. М. Геббельс. М.: АСТ-пресс, 2004. С. 207.

57. Мельников Даниил, Черная Людмила. Преступник номер 1. М.: Новости, 1991. С. 242.

58. Ширер Уильям. Берлинский дневник. М.: Центрполиграф, 2002. С. 205.

59. Млечин Леонид. Гитлер и его русские друзья. М.: Центрполиграф, 2006. С. 77.

60. Райан Корнелиус. Последняя битва. М.: Центрполиграф, 2003. С. 300.

61. Гофман Генрих. Гитлер был моим другом. М.: Центрполиграф, 2007. С. 174.

62. Ржевская Е. М. Геббельс. М.: АСТ-пресс, 2004. С. 112.

63. Пленков Олег. Третий рейх. Арийская культура. СПб.: Нева, 2005. С. 94.

64. Там же. С. 97.

65. Там же. С. 376—377.

66. Ширер Уильям. Взлет и падение Третьего рейха. Кн. 1. М.: Захаров, 2007. С. 354.

67. Райан Корнелиус. Последняя битва. М.: Центрполиграф, 2003. С. 47.

68. Ржевская Е. М. Геббельс. М.: АСТ-пресс, 2004.

69. Доллман Евгений. Переводчик Гитлера. М.: Центрполиграф, 2008. С. 74.

70. Гофман Генрих. Гитлер был моим другом. М.: Центрполиграф, 2007. С. 182.

71. Там же. С. 183.

72. Ржевская Е. М. Геббельс. М.: АСТ-пресс, 2004. С. 261.

73. Мельников Даниил, Черная Людмила. Тайны гестапо. Империя смерти. М.: Вече, 2000. С. 79.

74. Керстен Феликс. Пять лет рядом с Гиммлером. М.: Центрполиграф, 2004. С. 27.

75. Васильченко Андрей. Секс в Третьем рейхе. М.: Яуза, 2005. С. 159.

76. Ржевская Е. М. Геббельс. М.: АСТ-пресс, 2004. С. 243.

77. Ширер Уильям. Взлет и падение Третьего рейха. Кн. 2. М.: Захаров, 2007. С. 478.

20. Средства массовой информации

Легенда о свободе слова в журналисте относится еще к временам Наполеона. Не представляя журналистам полной свободы творчества, Наполеон вместе с тем стремился внушить читателю уверенность в том, что эти журналисты свободны. А полтора века спустя один из американских президентов с обезоруживающей откровенностью заметил, что «успех президентства зависит от умения манипулировать прессой, но не дай вам бог показать журналистам, что вы ими манипулируете» (1). Для достижения данной цели заинтересованные силы часто «помогают» журналистам «верно» определиться и используют их вслепую.

Когда в 1920-х годах партия поставила перед свежеиспеченным берлинским гауляйтером Йозефом Геббельсом задачу завоевать «красный» Берлин, он долго размышлял над путем решения проблемы. Он решил опереться на влияние СМИ. «Берлин живет сенсациями, — заключил Геббельс, — он не может существовать без них, как рыба не может жить без воды; и любая политическая пропаганда, игнорирующая эту истину, не найдет здесь ни слушателей, ни сторонников» (2). Ему любой ценой понадобилось привлечь внимание пишущей братии, а значит, и берлинцев к своей политической силе.

Профессионально жаждущей информационных поводов прессе Геббельс предложил две побрякушки. Первая заключалась в устройстве ссор, провокационных стычек и драк со злейшими врагами — марксистами; вторая предполагала изобретение все новых пропагандистских трюков, вроде вбрасывания мышей в зрительный зал на премьере фильма «На Западном фронте без перемен». И пресса, хватаясь за сенсации, добросовестно делала рекламу нацистской партии.

Иностранные журналисты также преуспели в освещении деятельности НСДАП, создавая нацистам международное реноме. Когда в ноябре 1931 года местные власти в Гессене в местной штаб-квартире партии захватили сразу ряд документов, в которых содержалась открытая угроза государственного переворота, разразился грандиозный скандал. «Я со­брал на пресс-конференцию иностранных журналистов в отеле «Кайзерхоф». Гитлер пришел и говорил блестяще, ясно, аргументированно и с абсолютной убежденностью. Репортажи зарубежных корреспондентов произвели такой эффект, что немецкие газеты были вынуждены сами перепечатать их под огромными заголовками. Это был настоящий прорыв: раньше они изрыгали потоки клеветы, либо хранили гробовое молчание во всем, что касалось Гитлера» (3). Таков один из первых примеров успешной работы с иностранной прессой во внутриполитических целях, а также изворотливого умения нацистских пропагандистов превратить поражения в триумф.

Самое смешное, что некоторые до сих пор утверждают, будто пресса является объективным источником информации. Но эти граждане не учитывают, что, освещая реальность, журналист неизбежно вычленяет из всего многообразия фактов какие-то единицы. Тем самым он подчеркивает важность указываемых событий. Известный журналист, позже ставший итальян­ским диктатором, Бенито Муссолини любил в узком кругу вспоминать, как научился всевозможным трюкам журналистского ремесла, включая навыки высасывания новостей из пальца и раздувания какого-нибудь незначительного события в огромную статью. Информационные журналистские сообщения ВСЕГДА выступают инструментом пропаганды определенных политических воззрений, ибо уже на начальном этапе создания новости существует элемент отбора. В арсенале опытного профессионала всегда имеется масса приемов, чтобы подать информацию в необходимом для него ключе.

Геббельс в своей книге «Борьба за Берлин» отмечал: «Публицистиче­ской остроты и бесцеремонности журналистов все боятся». С ними все хотят иметь хорошие отношения, поскольку мнение журналиста часто определяет отношение общества к той или иной проблеме. Учитывая это, накануне утверждения Гитлера рейхсканцлером будущий министр пропаганды лично — с четырех часов утра — обходил редакции и «тактично, но настойчиво» уговаривал подготовить назревавшую сенсационную новость к печати еще до официального назначения Гитлера. Разумеется, редакции — дружественные, а тон статей — благоприятный. Тогда он еще просил — и многие соглашались. Но уже через 48 часов, едва ли не первым распоряжением нового правительства закроют газеты оппозиционной нацистам коммунистической партии.

В том же году вступил в силу «Закон рейха о прессе» от 4 октября 1933 года, который провозгласил журналистику общественной профессией. В соответствии с законом предусматривалось, что издатели должны иметь немецкое гражданство, арийское происхождение и не состоять в браке с лицами еврейской национальности. Тогда же для постоянной работы с журналистами власти организовали «Пресс-конференцию рейхс­правительства», куда редакции обязаны направлять своих представителей. Таким образом, нацистский режим создал условия, гарантировавшие именно ему роль первичного источника новостей, легко доступного для верных ему разносчиков информации. Если же журналистам сообщалась доверительная информация не для публикации, то даже в случае ее неумышленного разглашения это классифицировалось как предательство и каралось законом.

Итак, каждое утро редакторы ежедневных берлинских газет и корреспонденты газет, издававшихся в других городах рейха, собирались в Министерстве пропаганды, чтобы выслушать наставления доктора Геббельса или одного из его заместителей: какие новости печатать, а какие нет, как подавать материал и озаглавливать его, какие кампании свернуть, а какие развернуть, каковы на сегодняшний день наиболее актуальные темы для передовиц. Подобная работа до сих пор является неотъемлемой частью деятельности многих СМИ и пропагандистских штабов. Занимаясь подобного рода деятельностью почти каждый день, я даже не подозревал, как на сухом языке политтехнологов описывается эта рутина: «Концептуализация переводит результаты анализа аудитории и выбора средства в конкретный рабочий план и в коммуникативную программу. Здесь рассматриваются следующие вопросы: «Как привлечь внимание (например, поместить на листовке привлекательное изображение женщины); как обеспечить иллюзию достоверности (например, путем включения в текст фактов, доподлинно известных аудитории); как обеспечить запоминание (например, разработать броские заголовки, удачные слоганы и т. д.); как возбудить нужные эмоции; как повторить сообщение (для лучшего воздействия следует планировать многократное повторение) и т. п.» (4). Не правда ли, дивный образчик описания обычной планерки?

После совещания у Геббельса во избежание недоразумений распечатывалась письменная директива на день, находилось место и устным указаниям. Материалы закрытых пресс-конференций по специальным телефонным каналам рассылались в 32 местных отделения министер­ства; для небольших сельских газет и периодических изданий директивы передавались по телеграфу или отправлялись по почте. Все указания министерства подлежали обязательному выполнению. А для оперативной информации о непосредственных решениях самого вождя в автоколонне, с которой Гитлер передвигался по Германии, имелся специальный радиофицированный автомобиль для представителей информационных агентств.

Продолжим. Редакторы получали свежую информацию по телетайпу и другим, современным тогда средствам связи. Как правило, это были циркуляры, отпечатанные на желтой или зеленой бумаге и содержащие различные комментарии, вплоть до обзоров киноэкрана и рецензий на литературные новинки. К ним прилагалась инструкция с указанием, что выносить на первые полосы, а что помещать на последних страницах. Однако читатели быстро заметили удручающее сходство немецких газет, и их общий тираж стремительно снизился с 19 до 18 миллионов экземпляров. Геббельс пришел в ярость от бессмысленной исполнительности своих подчиненных. Последовали новые циркуляры и указания не просто тупо перепечатывать официальные материалы, а хотя бы предварительно переписывать их по-своему.

К началу войны порядок работы со средствами массовой информации сложился окончательно. Ежедневно в 11 часов Геббельс лично проводил инструктажи для самых высокопоставленных сотрудников своего министерства. Позже эти сотрудники проводили две пресс-конференции - в час дня и пять вечера. На пресс-конференциях газетчиков «просвещали», о чем и в каком ключе следует писать, а какие вопросы опустить. Делавшиеся во время инструктажей записи и заранее отпечатанные инструкции по факту использования подлежали уничтожению или возвращению в министерство.

Отлаженный механизм работал до самого конца войны, о чем свидетельствуют «Последние записи» Геббельса: «17 марта (1945 г.). В полдень я принял у себя дома германских журналистов, сотрудников и пропагандистов радио, работающих в Берлине. В течение полутора часов я рассказывал им о нынешнем военном положении и соответствующих задачах руководителей информационной и пропагандистской политики. Думаю, я был в хорошей форме и дал господам некоторые дельные советы для их работы» (5).

Об эффективности системы свидетельствовал в своих мемуарах Шпеер: «Летом 1942-го я попросил Геббельса использовать свою пропагандистскую машину — кинохронику, иллюстрированные журналы, газеты — для поднятия моего престижа. Достаточно было министру пропаганды отдать приказ своим подчиненным — и слава обо мне прокатилась по всему рейху» (6).

Хваленую оперативность нацистской информационной машины на Нюрнбергском процессе поминал и советский обвинитель, обращаясь к заместителю министра пропаганды Гансу Фриче: «Вы организовали в составе руководимого вами отдела прессы специальную службу «шнельдинст» — «службу скорости», — которая снабжала немецкую прессу провокационным материалом. Вы это признаете?» — «Если вы согласитесь вычеркнуть выражение «провокационным» и заменить его выражением «материалом для пропаганды», то я это признаю» (7)41.

Контролируя внутреннюю информационную политику, нацисты особенно тщательно отслеживали реакцию на их действия зарубежных СМИ. Гитлер требовал, чтобы в течение всего дня ему доставляли последние новости, переданные по зарубежному радио, и самые свежие статьи из иностранной прессы. Наглядным примером желания Гитлера сохранить свое реноме за границей стало его решение о проведении открытого процесса над «поджигателями» Рейхстага. (Плюс, конечно, давление консервативных кругов в самой Германии.) Хотя про себя он был крайне раздражен необходимостью соблюдения юридической процедуры. Гитлер справедливо опасался, что разбор в суде выявит лживость предыдущих сообщений, дескать, поджог Рейхстага служил сигналом для коммунистического восстания, а иностранная пресса получит новую пищу для критических выступлений. «У крикунов из прессы было бы выбита почва из-под ног, если бы виновных сразу же повесили», — раздраженно бросил рейхсканцлер на заседании кабинета 2 марта 1933 года (8).

Но самому Гитлеру, по свидетельству его пресс-секретаря Отто Дитриха, даже в голову не приходило наладить настоящие контакты с прессой, подобные тем, что ежедневно ради блага своих стран осуществляли Рузвельт, главы других государств, да и его собственный министр пропаганды. Несмотря на многочисленные просьбы, он так и не снизошел до того, чтобы регулярно проводить пресс-конференции. Гитлер предпочитал поддерживать репутацию, давая многочисленные интервью, основная тема которых была оговорена заранее. Но здесь Гитлер проявлял себя словоохотливым и откровенным собеседником, порою даже посвящая иностранных журналистов в суть своих пропагандистских ходов. Например, отвечая на вопрос о нарочитой театральности партийных съездов, Гитлер откровенно сказал: «Полмиллиона человек, побывавших здесь в течение этой недели (сентябрь 1934. — К. К.), вернутся в свои города и деревни и будут с новым фанатизмом проповедовать новую доктрину» (9).

Отдельно от прочих проводились пресс-конференции для иностранных журналистов, аккредитованных в Министерстве пропаганды. Однако спокойно работать с заграницей Геббельсу не давали. Как и всегда при вопросе распределений полномочий в работе с зарубежными СМИ фюрер прибегал к своему излюбленному приему — «разделяй и властвуй». И война за полномочия бушевала нешуточная.

Однажды, будучи в штабе у Гитлера, Риббентроп убедил фюрера поручить именно ему ведение всей пропаганды, предназначенной для зарубежных стран. «Утром следующего дня энергичные молодцы, посланные Министерством иностранных дел, появились в различных берлинских офисах Геббельса, чтобы забрать к себе весь персонал, занимающийся зарубежной пропагандой. Люди Геббельса забаррикадировались в своих кабинетах, а сам министр пропаганды позвонил к Гитлеру и обратился к нему за помощью. Гитлер приказал Геббельсу немедленно лететь к нему. Когда тот прибыл, он велел ему вместе с Риббентропом запереться в купе своего специального поезда и не выходить оттуда, пока они не разрешат свои разногласия. Три часа спустя оба появились с красными лицами и сообщили Гитлеру, что не пришли к соглашению. Разъярившись, Гитлер удалился и продиктовал компромиссное решение, которое в значительной степени отменяло недавний письменный приказ» (10).

Заграничная пропаганда действительно была лакомым куском, за который стоило бороться. Министерство пропаганды приобрело или содержало более 350 газет во всем мире, не считая еще 300 немецкоязычных изданий. Только в 1934 году на иностранную пропаганду Германия потратила 262 миллиона марок. Частично затраты покрывали члены немецких клубов и прочих организаций, объединенных в Ассоциацию немцев за границей. Но и накопившиеся долги правительственные инстанции часто списывали. «Если даже самая малая газета, являющаяся подписчиком Германского информационного агентства, окажется не в состоянии опла­тить информационные услуги, представляется возможным возмещать им услуги» (11).

Геббельс в своих тайных циркулярах требовал: «Необходимо постоянно и настойчиво создавать для информационных агентств, находящихся в оппозиции к нам, соответствующие «материалы» и «новости» с тем, чтобы при их публикации указанные агентства утратили доверие. Материалы должны отбираться таким образом, чтобы у нас всегда имелась возможность не только отрицания, но и убедительного опровержения перед лицом общественного мнения» (12).

Естественно, промахи иностранной прессы нацисты обращали в свои пропагандистские победы. Когда авторитетный американский журналист Никеборгер опубликовал статью, в которой говорилось, что «нацистская верхушка припасает за границей золото на черный день (пишет в дневнике его коллега Уильям Ширер. — К. К.), Геббельс предложил Нику десять процентов от любой суммы, которую ему удастся найти на счетах нацистов за границей. Забавное предложение» (13). Современные политики, говоря о своих банковских счетах, до сих пор часто применяют подобный кульбит.

Та же практика убедительных и наглядных опровержений применялась во время войны. «Немецкие власти позвонили мне и сообщили, что приглашают меня и еще двух человек лететь в Гамбург. Англичане только что сообщили по Би-би-си будто Гамбург превращен в пыль королев­скими ВВС. При том, что немцы не сдержали своего обещания показать мне все, что я захочу, очевидно, какой незначительный ущерб был нанесен» (14).

Использовала связи с иностранной прессой и скрытая оппозиция режиму: «По мере усиления контроля нацистов над прессой становилось все труднее критиковать их мероприятия и оповещать общество о допущенных ими случаях злоупотребления властью. Поэтому мы передавали сведения о наиболее вопиющих случаях иностранным корреспондентам, поскольку выяснили, что даже простая угроза публикации их за границей могла служить полезным оружием в отношениях с Гитле­ром» (15). Пример понятный нам, если мы вспомним движение совет­ских диссидентов или борьбу третируемых нацменьшинств в постсоветских странах.

Желая задобрить иностранную прессу, Риббентроп открыл на Фазаненштрассе клуб, где корреспонденты могли вкусно поесть, там всегда имелась хорошая выпивка, и желающие могли провести время с приятными девушками. Взбешенный Геббельс в противовес открыл свой клуб ино­странной прессы на Лейпцигерплац. Кроме того, для иностранцев обустраивались специальные публичные дома; нечего и говорить, что они были нашпигованы различной шпионской аппаратурой, а девочки соответ­ствующим образом проинструктированы. Тот же Уильям Ширер вспоминает: «Гейдрих спросил, не хочется ли мне нанести визит в его недавно открытый «Дом галантности» на Гизебрехтштрассе. Он был организован по соглашению с Риббентропом специально для иностранцев, оказавшихся в Берлине», — и далее Гейдрих лицемерно убеждает американского журналиста: «Открыть такой дом было необходимо, иначе иностранцы в Берлине попадали бы в руки проституток худшего пошиба» (16).

Нежная забота о зарубежных гостях заключалась не только в их обеспечении женской лаской. После начала войны иностранных журналистов приравняли к рабочим, занятым тяжелым физическим трудом, они получали двойную норму продуктов и их снабжали табаком в количестве 20 сигарет ежедневно. В двух клубах для представителей иностранной печати корреспондентов превосходно кормили; Министерство пропаганды доплачивало им еще по 400 марок, 300 давали рекламные агент­ства промышленных концернов, а ежемесячная дотация от кинокомпании УФА составляла 200 марок. Кроме того, корреспондентам разрешалось заказывать в Швейцарии и Дании продукты, которые можно было с большой выгодой перепродать на черном рынке (17). К тому же они получали ценные подарки от Геббельса ко дню рождения и Рождеству. И это не считая мелких радостей жизни: «Завтра я еду на увеселительную прогулку в Гармиш, которую организует пресс-секретарь и доверенное лицо Гитлера доктор Дитрих (чтобы поддержать в нас дружественные чув­ства)» (18).

Естественно, что в таких условиях между иностранными журналистами и функционерами Министерства пропаганды часто возникали неформальные отношения, что отражалось на тональности репортажей из Третьего рейха — консолидированной неприязни к сталинской России и общем понимании ценностей западного мира. «12 марта 1944 г. на пресс-конференции одного из руководителей пропагандистской службы Германии доктора Шмидта был задан вопрос об идущих из Стокгольма слухах о внезапной смерти Сталина 12 марта. Доктор Шмидт при веселом оживлении зала привел немецкую пословицу: «О ком часто говорят, что он умер — живет долго». Впрочем, добавил он, не исключено, что Кремль подготовляет чудо для того, чтобы причислить Сталина к лику святых. Один корреспондент, комментируя эту реплику, сказал, что при мнимой смерти бывает только мнимая святость. На этом конференция, при веселом оживлении зала, закрылась» (19). Как видим, идиллическая сценка свидетельствует о дружеском взаимопонимании, которое удалось наладить в совместной работе Министерства пропаганды и аккредитованной зарубежной прессы.

Нельзя недооценивать влияния на публику таких вроде бы обыденных вещей, как пресс-конференции и прочее общение с пропагандистскими структурами власти. Подача информации в СМИ достаточно хорошо отработана, и только для непосвященного она может выглядеть, как неуправляемый поток новостей. Много позже Второй мировой войны, в 1973 го­ду, ученые провели исследование на основе 1000 сообщений «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон Пост», чтобы установить, по каким каналам эти сообщения появились в печати. Три основных канала получения информации в СМИ: рутинный (через официальную информацию о пресс-конференциях, официальных событиях, пресс-релизах и т. д.), неформальный (утечки информации, сообщения из других информационных структур и т. д.) и свободный канал (интервью репортеров с людьми или рассуждения о событиях, свидетелем которых репортер был сам). Оказалось, что свободный канал стал источником лишь для 25 % сообщений, в то время как рутинный — 60 % (20). И это в современном демократическом обществе, а представьте контроль за информационным потоком в Третьем рейхе!

«Насколько же изолирован мир, в котором живет сейчас народ Германии! Об этом напоминает просмотр вчерашних и сегодняшних газет. В то время, как все вокруг считают, что Германия вот-вот нарушит мир, что именно Германия угрожает напасть на Польшу из-за Данцига, в мире, который создают местные газеты, трактуется все наоборот. «Польша? Будьте настороже!» предупреждает заголовок в берлинской газете и добавляет: «Ответим Польше, охваченной бешеным желанием нарушить мир и права в Европе!» (21)42.

Дезинформация в чистом виде — прием слишком примитивный. В то же время доза клеветы, подмешанная к правдивому сообщению, часто принимается на веру и усвоена вместе с ним. Авторитет германской прессы поддерживался посредством подстраховки лживых сообщений правдивыми, а еще точнее — такими, в которые читатели и слушатели легче могли поверить: «(1 августа 1940) Сегодня Геббельс заставил германское радио исказить заявление министра обороны США Стимсона. Оно процитировало Стимсона таким образом: «Британия будет скоро побеждена, и британский флот перейдет под контроль противника». Это часть новой пропагандистской кампании, направленной на то, чтобы убедить немецкий народ, будто даже Соединенные Штаты распрощались с надеждой спасти Англию» (22). На самом деле в оригинале выступления американского министра говорилось о тех проблемах, которые возникнут у Соединенных Штатов, если Британия в перспективе будет побеждена. Здесь также любопытна ссылка нацистских пропагандистов на мнение стороны, которая не сочувствовала победам Третьего рейха. Это создавало иллюзию объективности данной информации.

Вообще, двусторонняя аргументация способствует упорному внушению читателю мысли о непредвзятости коммуникатора. На том стояли и стоят современные СМИ, имеющие в своем арсенале такие способы манипулирования сознанием, как искажение и утаивание информации, метод частичного освещения фактов или избирательной подачи материала. Всегда предпочтительнее не лгать, а добиться, чтобы человек не заметил «ненужной» правды. Она просто теряется в мутном потоке светской жизни знаменитостей, криминальных происшествий, псевдонаучных открытий и гороскопов. Преобладание сенсационно-развлекательных новостей в информационном блоке не что иное, как искажение объективной картины социального бытия. Оперируя реальными фактами, журналисты ставят их в такой контекст, в котором искажается или непомерно гипертрофируется их истинное значение.

Пропагандистская деятельность СМИ в любом современном обществе строится на внедрении в сознание людей его «ценностей» в виде стереотипов — стандартов поведения, социальных мифов, политических иллюзий. Для этого необходимо подогнать строй мыслей человека под определенную кальку, что в принципе не сложно. Логическое мышление прозрачно, и его структура прекрасно изучена. Если удается исказить программу так, что человек «сам» приходит к нужному умозаключению — тем лучше. У значительной части населения удается отключить способность к структурному анализу сообщений и явлений — анализ сразу заменяется яростной идеологической оценкой. Например, в постсоветских странах под воздействием многолетней антикоммунистиче­ской пропаганды даже разумные предложения коммунистов отвергаются только потому, что их инициировала партия, имеющая определенный негативный имидж. Имидж, закрепленный бесконечным повторением. «Фриче до сих пор не понимает необходимость повторения в пропаганде, — распекал Геббельс своего заместителя. — Надо вечно повторять одно и то же в вечно меняющихся условиях. Народ в основе очень консервативен. Его полностью нужно напитать нашим мировоззрением через постоянное повторение» (3.1.1940).

За пределами повторяющихся «истин» огромный поток противоречивой, искаженной и часто просто ненужной информации приводит к расщеплению сознания — люди не способны увязать в логическую систему получаемые ими сообщения и не могут их критически осмыс­ливать. И здесь выходит на первый план роль ведущего. В эпоху, описываемую нами, это были радиоведущие, поскольку именно радио являлось основным средством массовой информации. Их основным ору­жием являлись приемы речевой динамики — мягкость и сила голоса, богатство интонаций, паузы, использования эффекта неожиданности. Продуманная речевая динамика способна придать любому сообщению предельную убедительность, даже если оно весьма далеко от дей­ствительности.

«Радиочеловеком» 1938 года в США стал Орсон Уэллс, который своей знаменитой радиопостановкой по фантастическому роману Герберта Уэллса «Война миров» продемонстрировал, что радио может быть невероятной силой в деле возбуждения эмоций у масс. Его радиопостановка «Вторжение с Марса» передавалась как репортаж с места событий. Население восточных штатов США, на которые вещало радио, в массе своей поверило, что речь идет о реальном событии, и испытало массовый приступ паники. Одним из условий для такой странной и заразительной внушаемости массы американцев стала общая неустойчивость эмоциональной атмосферы, вызванная длительным экономическим кризисом и ожиданием новой войны.

Впоследствии, по сути в порядке эксперимента над живыми людьми, радиопостановку «Вторжение с Марса» повторили в странах, переживающих социальную нестабильность или кризис, — и с тем же результатом. В ноябре 1944 года эта передача спровоцировала массовую панику в Сантьяго де Чили. А в феврале 1949-го в столице Эквадора Кито вызванная передачей паника закончилась человеческими жертвами, увечьями и сожжением здания радиостанции (23). Если идет массовая кампания нагнетания истерии в СМИ и предрекается апокалипсис в какой-либо сфере, посмотрите внимательно, что за этим стоит.

И еще одна важная деталь для понимания действенности средств массовой информации той эпохи. Для мощи воздействия своей пропаганды нацисты старались создать вокруг СМИ ореол мистической потусторонности, вездесущности и — главное — непогрешимости. В наши дни некоторые журналисты также усиленно работают над поддержанием этого мифа.

Я приведу вам лишь короткий отрывок из выступления Геббельса, посвященного значению радио в нашей жизни, подчеркнув слова, определяющие, по мнению министра, роль этого СМИ в жизни общества: «Его (радио. — К. К.)