Geum.ru

Милевский Олег Анатольевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры регионологии Алтайского государственного технического университета. Проект "идеальной монархии" Л. Тихомирова: утопия

Вид материалаУтопия
Подобный материал:
1   2   3

Реакция самодержавия на революционные события 1904-1905 годов, выразившаяся в издании "Манифеста” 17 октября 1905 года, даровавшего политические свободы, и "Манифеста от 6 августа", провозглашавшего создание Государственной Думы из выборных "людей и представителей народа", не оставила Л.Тихомирова равнодушным. Отношение к Государственной Думе у Л.Тихомирова было двойственным. С одной стороны он считал, что придание Думе права законодательных решений - это отказ императора от самодержавия .Но с другой стороны, не доверяя правительству и окружавшей монарха бюрократической камарилье, он считал, что скорейший созыв Думы будет все же лучшим выходом из создавшегося положения и прекратит разграбление России.17

И все же Л.Тихомиров не удержался от критических замечаний в адрес избирательного закона по выборам в Государственную Думу. Он полагал, что для России было бы идеальным народное представительство, создававшееся делегированием от различных социальных групп и слоёв в обществе. В уставе же выборов в Государственную Думу была заложена система общегражданского представительства. Л.Тихомиров призывал к замене общегражданского представительства на представительство социально-сословное.

Таким образом, Л.Тихомиров оставался верным своим мыслям о возможности сочетания самодержавной монархии с народным представительством, лишь в том случае, если оно будет иметь только совещательный характер и сословную организацию. Критикуя законы о выборах в Государственную Думу, как подрывающие основы самодержавия, и не веря, что ставка на крестьянский элемент в Думе оправдает себя, Л.Тихомиров оказался провидцем. Действительно, и радикально настроенные I и II Думы, и консервативные III и IV Думы, в большей или меньшей степени, делали одно и то же дело - постепенно подрывали самодержавную власть в России, а следовательно и исторически сложившуюся российскую государственность. Тем не менее предложения самого Л.Тихомирова, ориентированные на создание социально-сословной Государственной Думы с совещательными функциями являлись утопичными и были направлены, скорее, в прошлое, чем в настоящее. События 1904-1905 годов создали на российской общественно-политической арене совершенно новый расклад социальных сил, что явно не способствовало реализации тихомировских идей, если даже "Манифест 17 октября" был воспринят как незначительная уступка самодержавия, о чем ясно свидетельствовали не только события Декабрьского восстания в Москве, но и поражение правых сил на выборах в I и II Государственную Думу.

Видя невостребованность своих идей Л.Тихомиров отходит от попыток их практического воплощения и занимается только теоретическими разработками в области государственного устройства. Тем более, что его книга "Монархическая государственность" была благосклонно принята царем, который пожаловал ему серебряную чернильницу. Изменение политической ситуации в стране, совпавшее с отставкой ненавистного для Л.Тихомирова премьера С.Витте и назначением на пост министра внутренних дел П.Столыпина 26 апреля 1906 года, вновь толкали Л.Тихомирова к активным действиям. Тем более, что назначение П.Столыпина знаменовало собой начало "умиротворения" страны. На носу было и открытие Государственной Думы, а авторитет Л.Тихомирова как теоретика правых сил был все еще высок.

Втягивание Л.Тихомирова в водоворот общественно-политической жизни началось с его участия во Всероссийском съезде русских людей, который состоялся 6-12 апреля 1906 года в Москве и представлял собой по составу сборище представителей от различных черносотенных организаций, которые в период революционных выступлений 1904-1905 годов стали возникать в большинстве регионов страны. На нем Л.Тихомиров выступал с докладом о Церковном Соборе. Перед самым открытием I Государственной Думы Л.Тихомиров по просьбе Н.Павлова, близкого к дворцовым кругам, даже составлял проект тронной речи для Николая II, в которой подчеркивал незыблемость самодержавной неограниченной власти царя. Текст, подготовленный им, не был востребован, поэтому, вероятно, Л.Тихомиров заметил в своих записях: "Тронная речь императора довольно бледна, не имеет ничего общего с набросанным мной образцом. Новое доказательство, что господа консерваторы только суетятся в Санкт-Петербурге, но никакой силы и влияния не имеют".18

События в России, связанные с деятельностью П.Столыпина, роспуск I Государственной Думы, назначение П.Столыпина премьером 8 июля 1906 года все более убеждали Л.Тихомирова в том, что на российском политическом небосклоне появилась сильная фигура. Программа преобразований, выдвинутая П.Столыпиным, заинтересовала Л.Тихомирова, хотя он скептически оценивал ее проведение через II Государственную Думу.

Не оставлял Л.Тихомиров и попыток влиять на Николая II с целью пропаганды “истинного самодержавия”. Он пытался действовать через А.Киреева, близкого к правительственным кругам, но тот оценивал шансы воздействовать на государя очень невысоко. Тем не менее Л.Тихомиров не сдавался, уделяя много внимания критике разрабатываемых правительством законопроектов. Символично, что чтение в клубе правых и умеренных Л.Тихомировым своей брошюры "О недостатках конституции 1906 года", привлекшее внимание П.Столыпина, совпало с третьеиюньским переворотом.

В этой работе Л.Тихомиров анализировал всю совокупность манифестов и указов, изданных в 1905-1906 годах. Главной ошибкой “конституции” он считал ее искусственность, отсутствие авторитета, а следовательно и прочности того строя, который закон объявил обязательным для страны. Причину этого Л.Тихомиров усматривал в том, что изменение верховной власти, которое предприняли устроители этой "конституции", не имело учредительных полномочий ни от народа, ни от верховной власти, то есть царя. На непрочность этой юридической конструкции, по мнению Л.Тихомирова, указывал хотя бы тот факт, что "Царь, якобы ею ограничиваемый, на самом деле, как только пожелал, сделал все, что считал нужным, без всякого внимания к этим ограничениям “ 19(имелся ввиду 3 июньский переворот). Л.Тихомиров видел в законах 1906 года попытку внести в государственные учреждения новый фактор - народное представительство, но усматривал в задачах правительства С.Витте желание через учреждение института народного представительства в западно-европейской форме ограничить власть царя и ослабить русскую национальную гегемонию в стране.

Эта работа Л.Тихомирова привлекла внимание премьера. Он сам, выступая со сходных позиций и подготавливая третьеиюньский переворот, видел в Л.Тихомирове не только своего сторонника, но и одного из крупных теоретиков по проблемам российской государственности, рабочему и церковному вопросам.

Неудивительно поэтому и желание П.Столыпина использовать Л.Тихомирова на государственной службе. Встреча, состоявшаяся 21 августа в Санкт-Петербурге, только усилила взаимные симпатии.

Первоначально Л.Тихомиров связывал с переездом в Санкт-Петербург большие надежды. Однако, слабо разбирающийся в закулисных интригах, преувеличивающий возможности П.Столыпина, Л.Тихомиров навсегда остался для большой политики Санкт-Петербурга лишь наивным "фантазером". Это он поймет много позже, а осенью 1907 года Л.Тихомиров принял активное участие в работе Русского собрания с лекциями и выступлениями, тем самым как бы расширяя рамки своих обязанностей, в которые пытался заключить его П.Столыпин.

Эти лекции, изданные затем брошюрой, являлись как бы логическим продолжением его критических выпадов против манифестов, изданных правительством С.Витте. В брошюре "Самодержавие и народное представительство" Л.Тихомиров продолжал отстаивать мысль, уже высказываемую им ранее, о том, что идея о несовместимости самодержавной власти и народного представительства ошибочна. Он считал, что это два взаимодополняющих начала, так как всякая Верховная власть, в том числе и монархия, должна быть осведомлена о нуждах народных, и это достигается учреждением народного представительства. В таком представительстве он видел "единственное средство предотвратить порчу или даже вырождение самих правительственных учреждений".20 Народное представительство, по мнению Л.Тихомирова, не должно состоять в непременном выражении верховной власти народа, как в западных демократиях, а в том, чтобы народ через своих делегатов присутствовал в государственных учреждениях. То есть народное представительство должно было дополнять царское самодержавие, при сохранении государственной гегемонии русского народа в империи. Вся верховная власть, самодержавная и неограниченная, должна принадлежать императору, управляющему через посредство своих государственных учреждений, либо, в случае чрезвычайной необходимости, самолично, в порядке верховного управления. Что же касается народно-представительных учреждений, то по существу это должны быть органы царско-народного совещания. Они могут созываться на небольшой срок по требованию Верховной власти (монарха), а в случае острой необходимости могут действовать постоянно.

Рассматривая Санкт-Петербургский период деятельности Л.Тихомирова, необходимо отметить несоответствие его преобразовательных планов и возможностей их реализации. Отсюда и неопределённость его роли, и малая востребованность его идей, что несомненно тяготило Л.Тихомирова, не привыкшего к столичным политическим сферам.

Для Л.Тихомирова характерно в это время брюзжание по поводу невыполнения П.Столыпиным своих обещаний. Последовавшее же в марте 1908 года присвоение Л.Тихомирову чина статского советника и назначение его членом Совета главного управления по делам печати сверх штата, принимая во внимание "двадцатилетнюю полезную литературную деятельность", с последующим официальным представлением у государя императора, на некоторое время улучшили его эмоциональное состояние. Это не замедлило сказаться на страницах дневника в оценке как личных качеств П.Cтолыпина, так и его реформаторской деятельности. Но не все предложения Л.Тихомирова находили отклик у премьера. Особенно это касается его проектов и предложений, связанных с изменением уже действующих законов, в основном изданных под давлением революционной волны 1905-1906 года. Многое из того, что предлагал Л.Тихомиров, было невыполнимо и с чисто практической точки зрения. Осуждение вызывала у него работа "октябристов" в III Государственной Думе, направленная, как он считал, на ограничение монархии. В этом же ракурсе высказывал он недовольство и политикой П.Столыпина.

В середине 1908 года иллюзиям Л.Тихомирова о возможности активно влиять на политику высших сфер Санкт-Петербурга приходит конец. Он все яснее осознает, что воплощение его идей о реформировании всей государственной политики России невозможно, тяготит его и пребывание в Главном управлении по делам печати.

Смерть А.Будиловича, редактора-издателя "Московских ведомостей" в декабре 1908 года, вновь подняла для Л.Тихомирова вопрос о редакторстве. Соблазн был велик, тем более, что отношения его с “правыми” в Санкт-Петербурге резко осложнились. Пытаясь сохранить независимость суждений Л.Тихомиров оставался за бортом чисто партийной политики. Высказываясь не просто за сохранение "статус-кво", а за реформы, укреплявшие самодержавие , Л.Тихомиров невольно вызывал раздражение “правых”, которым III Государственная Дума давала возможность блеснуть с парламентской трибуны. Кроме того, положение П.Столыпина при дворе в конце 1908 года было уже не таким прочным, как в 1906 году. Ему нужна была поддержка в печати, и такой человек, как Л.Тихомиров, во главе "Московских ведомостей" его вполне устраивал. Записи дневника Л.Тихомирова прямо указывают на это обстоятельство: "Был у П.Столыпина. Он прямо заявил, что очень желал бы, чтобы именно я взял аренду "Московских ведомостей." Я изложил свои условия: полную самостоятельность, никаких обязательств; доверие ко мне власти и доступ к ней; обеспечение "объявлений" какой-либо гарантией от власти; сохранение мною службы. На все это он согласился."21

В 1909 году у "Московских ведомостей" появился новый редактор-издатель - Л.Тихомиров. Наконец сбылась его мечта - он мог проводить свои мысли и добиваться их практического воплощения через газету, руководимую им самим. Начинался новый этап в его общественно-политической деятельности. Свое редакторское кредо он выразил в передовице "От редактора-издателя" , где четко заявил, что будет продолжать катковскую линию в газете, основываясь на традиционной формуле - "самодержавие, православие, народность". По представлениям Л.Тихомирова, "Московские ведомости" не должны стать боевым партийным листком, по своим традициям они являются органом исторического национального направления, "и служение всей полноте национальной жизни составляют обязанность такого органа"22. Приоритетными направлениями "Московских ведомостей" назывались: поддержка православной церкви, необходимых для ее положения и значения в русском государстве прав, охрана ее авторитета и содействие оживлению ее деятельности; в области политической - поддержка существующего самодержавного строя, и с этой целью исправление недостатков существующих государственных учреждений; восстановление гегемонии русского народа в империи через посредство воссоздания национальной духовной жизни и пробуждения любви к Отечеству; выработка проектов необходимых социально-экономических преобразований с целью улучшения материального существования народа. Достичь всего этого, как подчеркивалось в передовице, можно было лишь единением национальных сил, презревших классовый эгоизм. Первостепенную роль здесь должно было сыграть дворянство как традиционный носитель государственных принципов.

Следовательно "Московские ведомости", при редакторстве Л.Тихомирова были заявлены не как печатный орган, служащий интересам отдельных партийных групп, а как выразитель определенного национального направления, "нравственно принадлежащий всем русским, разделяющим веру в исторические основы своей Родины".23

Попытка Л. Тихомирова стать над партийными разногласиями и придать "Московским ведомостям" роль центра, консолидирующего правые промонархически настроенные силы, лишний раз показывала неспособность его адаптироваться к сложившейся ситуации. Претензии газеты на роль своеобразного идейного лидера среди консервативных изданий могли отражать лишь амбиции самого Л. Тихомирова. Сыграть роль М. Каткова в 1909 году не суждено было никому, и не потому, что так слабы были теоретические разработки Л. Тихомирова или кого-либо другого, просто изменились условия жизни, и 1909 год нельзя было сравнивать с 70-80 годами XIX века. Ситуация в России в начале XX века характеризовалась не только быстрым экономическим подъемом, приведшим к созданию качественно иной социально-политической ситуации. Шло нарождение новых политических сил, и самодержавие под их давлением вынуждено было меняться, медленно, но неизбежно эволюционируя в сторону принятия определенных либеральных ценностей.

Анализируя деятельность Л.Тихомирова на посту редактора-издателя "Московских ведомостей", нельзя не отметить, что первостепенное место в своих статьях он по прежнему отводил вопросу о реформировании государственных учреждений, исходя из того, что они должны соответствовать руководящим идеям национальной жизни, то есть не были бы противны идее самодержавия и не подрывали устоев православной церкви. По сути Л.Тихомиров продолжал ту линию, которую вел в 1905 году, когда начал разрабатывать весь ряд вопросов о необходимости переустройства российских государственных структур. Основные недостатки в работе современных учреждений он видел во внутреннем противоречии, в их двойственности, так как в них не было указано способов непосредственного действия Верховной власти, а законодательная ее деятельность оказалась прямо ограниченной. Отсюда и стремление Государственной Думы к расширению своих прав и умалению прав Верховной власти, то есть Монарха. Правительство также не могло действовать, если бы не изыскивало способов влиять на Государственную Думу и Государственный Совет. Еще одной характерной чертой для государственных учреждений образца 1906 года было чрезвычайное усиление власти председателя Совета министров: так как при всеобщей борьбе за власть его положение оказалось наиболее выгодным для влияния на дела государства. По словам Л.Тихомирова, можно считать "счастьем для России, что правительственные сферы выдвинули в этот период ряд крупных талантов, людей огромной энергии, а главное - бескорыстия. Это личные качества, образчиком которых явился П.Столыпин"24.

Причины нестабильности страны Л.Тихомиров видел в искажении трех основных принципов, на которые опиралась российская государственность, превращении самодержавного принципа в абсолютизм, истинного православия в омертвевший формализм, в вырождении "народности" в простой племенной эгоизм и национальное "самомнение"25.

Именно в забвении этих традиционных основ русской жизни Л. Тихомиров видел капитуляцию России перед русской революцией. Наступившая текущая стабилизация посредством господства реакции не успокаивала его, он пророчески предостерегал: "Если наша реакция будет превращаться в реставрацию того, что начало разрушаться само собой и до революции... и если начнется воссоздание прежнего строя, то наша реакция будет лишь мимолетным отдыхом между революциями... России не реакция нужна, а возрождение жизненности национальных исторических основ".26 Нечеткое понимание сути верховной власти, считал он, и отражалось на работе современных государственных учреждений. Особую опасность Л. Тихомиров усматривал в деятельности Государственной Думы , работающей на основе партийного интереса и потому содействующей национальному разъединению. Более того, главную беду в деятельности Думы в такой форме Л. Тихомиров видел во все более явном эволюционировании думских учреждений в сторону парламентаризма. Повинны в этом, как он считал, не только лидеры левых и либеральных партий, но и "октябристы" и даже представители монархических партий, действующие в Думе.

Выход Л. Тихомиров видел в дальнейшем изменении избирательного закона 3 июня 1907, который хоть и оценивал позитивно, но признавал устаревшим. По его мысли необходимо видоизменить закон так, чтобы народные представители избирались не от случайной массы избирателей, а от определенных групп населения, иначе говоря, перейти к социально-сословной системе выборов. Пока же в практическом плане Л. Тихомиров предлагал ограничить сроки обсуждения законов в Думе, особенно это касалось разработки бюджета. По истечении срока законопроекты передавались бы в Государственный Совет, а затем выходили на непосредственное решение Верховной власти. При этом, чтобы пресечь превращение депутатов в сословие политиканов, он предлагал резко сократить думские сессии с тем, чтобы не дать депутатам оторваться от жизни представляемых ими групп населения.27

В новогодних пожеланиях 1912 года перед выборами в IV Государственную Думу Л. Тихомиров четко выделял свои требования относительно роли народного представительства при самодержавии: "России нужно народное представительство, которое должно во-первых иметь обязанность представлять Верховной Власти нужды и пожелания народа, а во-вторых в законодательстве исполнять ту работу, которую ей указывает Верховная Власть... Народное представительство должно быть устроено так, чтобы, во-первых, русский народ оставался господином в устроенной им Империи, а не превращался в раба инородцев и во-вторых, чтобы он в лице депутатов имел действительно своих представителей, верных слуг своего интереса, а не каких-то новых господ над собой".28 Однако все эти изменения стали бы возможными только при реформировании всего законодательства в отношении устройства государственных учреждений, кодифицированного в 1906 году. Именно в нем Л. Тихомиров усматривал основную причину зла. Все его теоретические разработки в этом плане, условно говоря, заканчивались одной фразой: "Delenda esse Carthago!"(Карфаген должен быть разрушен), то есть законы о государственных учреждениях, разработанные в 1905-1906 годах должны быть видоизменены.

Тон статей Л. Тихомирова, так или иначе задевающий позиции правительственной власти, не всегда устраивал П. Столыпина, который надеялся на то, что "Московские ведомости" будут идти в фарватере его политики. Уже к 1910 году стало ясно, что многие предложения Л. Тихомирова в данной ситуации не могли быть востребованы властью и только раздражают ее. Примечательна в этом плане реакция П. Столыпина на письмо Л. Тихомирова к нему, призывающее начать незамедлительную работу по изменению законов 1906 года как крайне неудачных и опасных для судеб российской государственности. На этом письме П. Столыпин сделал следующую пометку: "Все эти прекрасные теоретические рассуждения на практике оказались бы злобной провокацией и началом новой революции".29 Действуя в пределах возможного, в горниле кипящих политических страстей, неся колоссальную ответственность за судьбу государства, П. Столыпин, может быть и не разделяя многие из положений законов 1906 года, при всём желании не мог резко повернуть в сторону изменения уже сложившихся политических институтов и навсегда остался верен формуле, высказанной им на открытии III Государственной Думы: "Правительство употребит все усилия, чтобы облегчить работу законодательных учреждений и осуществить на деле мероприятия, которые пройдя через Государственную Думу и Государственный Совет и получив утверждение Государя Императора, несомненно восстановят порядок и укрепят прочный правовой уклад, соответствующий русскому народному самосознанию." 30 Отношения между П. Столыпиным и Л. Тихомировым еще больше осложнились после того, как в "Московских ведомостях" была помещена антистолыпинская статья И. Гофштеттера, содержащая довольно резкие нападки на внутриполитический курс, проводимый премьером. В ответ П. Столыпин прислал в редакцию газеты следующую пометку: "Возмутительно помещение такой статьи в "Московских ведомостях".31

Л.Тихомиров не оставлял попыток воздействовать на ситуацию и непосредственно через императора. Так, 4 ноября 1910 года он отправил письмо В. Дедюлину (дворцовый комендант) с приложением своих четырех статей из "Московских ведомостей", которые желал бы довести до сведения Николая II. Три из них были посвящены реформе народного представительства при Верховной власти. В этом письме он выражал желание лично приехать в Санкт-Петербург и выслушать мнение Его Величества относительно своей судьбы. "В противном случае,-писал Л. Тихомиров,- мне остается только одно: бросить "Московские ведомости" и уйти в отставку".